У него было твердое узкое вытянутое тело, парившее высоко в стратосфере. Кипящая сила переполняла, выплескивалась через край. Невидимые щупальца сенсор-эффекторов протягивались вдаль, осязая каждый поток воздуха, каждую частичку пыли. Кожу ласкал теплый ветерок космических электромагнитных излучений, мелким градом отскакивал солнечный ветер. Он попробовал заглянуть за горизонт, и перед ним раскрылись новые дали- ураган вздымал сотни тонн воды с поверхности яростно бушующего Великого Океана, мертвенный суховей уныло тянул над оазисами Южной Сахары, в камчатских болотах угрюмо поджидали в засадах крокодилы. Он рванулся вперед, и воздух охотно расступился перед ним, и не было ничего, кроме бешеной скорости, кроме бесконечно сладостного ощущения бесконечного полета, кроме острого, почти смертельного наслаждения жизнью. Он обратил внимание вверх, на звезды, такие далекие и одновременно- он знал этотакие близкие, и он рванулся к этим звездам, а звезды рванулись к нему, и все померкло.
- Павел Семенович! Павел Семенович, очнитесь!- мягко, но настойчиво жужжал в ушах голос Хранителя.- С вами все в порядке, Павел Семенович?
Да заткнись ты, отмахнулся от надоедливого голоса Шварцман, и пришел в себя. Он по прежнему сидел в мягком кресле рядом с Хранителем, который держал его за руку. Лицо закрывало что-то мягкое и чуть пульсирующее. Корпус машины был непрозрачным. Шварцман глубоко вздохнул, и только тут почувствовал, как яростно бьется его сердце.
- Вы были на грани инфаркта,- заботливо проинформировал его спутник.- Я задействовал экстренную терапию, еще немного- и пришлось бы вас везти в реанимацию.- Он сочувственно улыбнулся.- Я понимаю вашу реакцию. Когда сам в первый раз взлетел в режиме полного контакта, испытывал то же самое. С той разницей, что был помоложе, и всего лишь разбил себе голову о потолок в приступе эйфории. Понимаете, в этом режиме поток информации с рецепторов транслируется прямо в соответствующие зоны мозга, некоторые из которых эволюция заблокировала за ненадобностью. В этом режиме вы чувствуете себя машиной, воспринимаете ее ощущения как свои... вплоть до внешних повреждений, вроде поцарапанного обтекателя... начинаете управлять ею как собственным телом. А из вас вышел бы неплохой пилот, Павел Семенович.- Он задумчиво насвистел сквозь зубы какую-то незнакомую мелодию.
Шварцман медленно приходил в себя. Мягкая губка с лица пропала, сердце уже не пыталось разбить изнутри грудную клетку. Адреналиновый туман в голове потихоньку рассеивался. Несколько раз кашлянув, чтобы избавиться от спазма, перехватившего горло, он произнес:
- Да, эффектный фокус,- слова выжимались с трудом, мыслями он все еще был там, среди звезд, сильный и быстрый, покоряющий расстояние и время. Ему не хотелось ничего говорить, но он не собирался демонстрировать Хранителю свою слабость. Пусть даже его видят насквозь вместе со всеми потрохами, но он не унизится до того, чтобы ползать полураздавленной медузой перед каким-то сопляком, пусть и Хранителем.- Спасибо, что развлекли старика, но лучше приберегите эти фокусы для девочек. Я так понимаю, демонстрация окончена.
- Да вообще-то как скажете, Павел Семенович,- задумчиво откликнулся Хранитель.- Вообще-то я предупредил вашу секретаршу, что полчаса вас нет на месте ни для кого, даже для Треморова. С тех пор прошло меньше пятнадцати минут, так что мы можем еще полетать.- Шварцман опять повис посреди пустынного неба.Полного контакта я вам больше давать не буду, вы уж извините. Просто мне не хочется привезти обратно ваш труп. Ваша больница, конечно, хороша, но откачать вас, боюсь, ей будет не под силу. Так что довольствуйтесь полным обзором.Машина чуть качнулась и устремилась вниз и вперед, к далекой линии горизонта. Шварцман ощутил легкое головокружение, когда далеко внизу, игрушечно-маленькая, но стремительно увеличивающаяся в размерах, мимо них пронеслась цепочка горных островов, уходящая за горизонт.
- Американская Гряда,- прокомментировал сбоку Хранитель.- Вообще интересно, как маленькие случайности в истории планеты могут привести к большим изменениям. Океан занимает девяносто процентов поверхности планеты, кроме Европы и Сахары больше нет крупных материков, Американская Гряда и Австралы- всего лишь острова, населенные кучкой аборигенов и не имеющие абсолютно никакой ценности... Но будь чуть иной история тектонической активности, дрейфуй материковые плиты слегка по другому, вращайся Земля немного дальше от Солнца- и все было бы по другому.Хранитель на секунду задумался.- Да, все-таки триста миллионов человек - это не пятнадцать миллиардов. Эх, руки мои кривые... - Как бы устав говорить загадками, он резко замолчал. Под ними проносился океан, залитый вечерним в этих краях солнцем, промелькнули и пропали кольца атоллов. Шварцман отдался этому неудержимому ощущению волшебного полета, впитывая в себя сказочную картину, и уже не было у него никаких желаний, кроме- только бы не проснуться.
Вдалеке мелькнула кромка берега, через миг разросшаяся и закрывшая горизонт лесистыми горами. Солнце стояло в зените, заливая ослепительным пламенем небольшой порт, в котором разгружалось несколько балкеров. Могучий слон-танкер, ведомый до смешного маленьким поводырем-буксиром, торжественно выходил из акватории на простор рейда, трубя, словно прощаясь с оставшейся на берегу слонихой. Внезапно машина Хранителей опустила нос и беззвучно нырнула под воду. Мелькнул ошарашенный дельфин. Стайка медуз невозмутимо дрейфовала по течению, никак не реагируя на непрошеного гостя. Машина замедлила ход и неподвижно повисла в мутной сине-зеленой толще воды.
- Кстати, Павел Семенович,- вновь прорезался откуда-то сбоку Хранитель,раз уж мы так удачно здесь оказались... Я получил сообщение с центрального пульта, в котором указывается на возможность провоза контрабанды. Видели лесовоз в порту? Не хотите лично поучаствовать?- Не дожидаясь ответа, Хранитель медленно двинул машину вперед.- Сейчас мы попытаемся проверить наличие постороннего груза на борту. Начинаю осмотр...
Вода куда-то исчезла. Далеко впереди показались как бы парящие посреди пустоты силуэты кораблей. Один силуэт замигал по контуру красным, и вдруг вырос, заслонив собой переднюю полусферу.
- При сканировании используются гравитационное и электромагнитное излучение в разных комбинациях,- бесстрастно комментировал Хранитель. Борт корабля растаял, за ним показались палубы с какими-то контейнерами.- К сожалению, при таком подходе теряются цвета, и все представляется оттенками серого. Но, к счастью,- теперь красным контуром замигал контейнер, лежащий в самом низу штабеля,- основной анализ предметов проводится машиной, так что нам не приходится оперировать в непривычном бесцветном мире. Так,- контейнер вырос в размерах, мерцающая желтая окружность возникла вокруг прямоугольного пакета,это и есть наша контрабанда. Судя по всему, картины. Наводка в таможню ушла. Вот и вся операция.- Все вокруг снова окрасилось в серо-зеленые тона подводного мира.- Собственно, для такого сканирования нам и не требовалось приближаться к кораблю, все могло быть проделано с базы. Это я к вопросу о жучках в вашем сортире,- в голосе Хранителя чувствовалась неприкрытая ирония. Где-то на грани слышимости раздался тонкий писк.- Да, кстати, полчаса почти прошли, пора бы нам и возвращаться, как думаете?- Окружающий океанский мир исчез, Шварцман снова сидел в непрозрачном коконе машины. Взгляд Хранителя был обращен куда-то внутрь себя, казалось, он не обращал на спутника никакого внимания.
Где-то в глубине сердца зародилась тонкая ноющая боль. Шварцману отчаянно не захотелось возвращаться в опостылевший кабинет, к обрыдлым бумагам и однообразным подковерным интригам.
- Да, кстати, Павел Семенович,- голос Хранителя стал задумчивым.- Я вижу, что наша маленькая экскурсия произвела на вас заметное впечатление. Я не ошибся. Возьмите-ка.- Он протянул Шварцману маленькую прозрачную вещицу, изгибающуюся полумесяцем. Начальник канцелярии недоверчиво посмотрел на нее, затем на Хранителя, но предмет взял.- Если вы наденете ее на запястье и закроете глаза, то сможете летать когда захотите. Нет-нет,- Хранитель рассмеялся.- Не воспринимайте мои слова так буквально, физически вы останетесь на месте, но вы сможете с помощью своего сознания управлять зондом-разведчиком планетарной сферы и испытывать почти такие же ощущения полета, как и сегодня. Считайте, что это маленькая плата за беспокойства, которые мы вам доставляем.- Хранитель снова стал серьезным.- Правда, Павел Семенович, летать вы будете на высоте не ниже десяти и не выше пятидесяти километров от уровня моря. Кроме того, наш компьютер позаботится, чтобы вы не смогли использовать эту игрушку для серьезных дел. Ну, вроде разведки сахарских военных баз. И работает этот браслет, кстати, только для вас. Все понятно?
Шварцман долго смотрел на браслет, потом взглянул на Хранителя.
- Вы редко делаете что-то просто так,- сухо заметил он.- Боюсь, что эта игрушка, как вы выражаетесь, окажется даянским конем.- Он решительно сунул полубраслет назад.- Спасибо за заботу, но я не возьму.
Хранитель не пошевелился.
- Мы действительно редко делаем что-то просто так,- мягко проговорил он.Но основной наш принцип- не нарушать доверие людей. Павел Семенович, я даю вам честное слово Хранителя, что эта вещь не делает ничего такого, что вы имеете в виду. Разумеется, вы можете не поверить мне,- он поднял руку, останавливая Шварцмана,- но это правда. Это всего лишь компенсация за неприятности.
Шварцман испытующе смотрел на него. Лицо Хранителя, которое он видел в профиль, было абсолютно бесстрастно. Машина висела на головокружительной высоте, и звезды, такие далекие и манящие, вновь сверкали на черном бархате космической бездны. Внезапно Шварцману ужасно захотелось еще раз испытать то дивное ощущение полета, которое он только что пережил. Он стиснул в вспотевшей ладони вещицу, и медленно положил ее в карман пиджака.
- Хорошо, я поверю вам.- Его голос был хриплым.- Если вы дарите мне это от чистого сердца, то... спасибо.- Его голос пресекся, и он был вынужден прокашляться.- Но вы правы. Мне пора возвращаться.
15
Народный Председатель с размаху врезал по столу кулаком. Старинное деревянное изделие всеми позабытого мастера отозвалось едва слышным гулом. Как видно, тот столяр был прекрасно осведомлен о привычках власть имущих, для кого был предназначен сей предмет обихода, и не поскупился на дерево для массивной столешницы и прочных ножек. Поэтому стол благополучно пережил всех царей, а позднее- Народных Председателей, в привычки которых входило лупить по столу кулаком, увесистыми пачками государственных бумаг, особая важность которых придавала им дополнительный вес, а также просто башмаками. Впрочем, башмаком по нему стучали лишь однажды, в то время, когда он (стол, не башмак) был затянут красным сукном, так что даже его (башмака, не стола) лакированная поверхность не понесла особого урона. Нынешний же Председатель, хоть и был страшен во гневе, особым телосложением не отличался, и удар у него получился довольно хилым. Такой без труда смогла бы выдержать даже обычная школьная парта из серии производимых Телешинским древпромкомбинатом хлипких уродцев, не живущих в буйной молодежной среде и двух лет.
Подумав, Народный Председатель ударил кулаком по столу еще раз. Навытяжку сидящий напротив него Дуболом верноподданнически вздрогнул, продемонстрировав почтительное уважение начальному гневу. Впрочем, несмотря на обычную толстокожесть, на сей раз он в самом деле был смущен больше, чем обычно.
- Что значит "отказываются"?- прошипел Треморов, в упор уставившись на завнарпланом.- Я тебя, гада, по стенке размажу! Как они могут отказаться, у нас же с ними протоколы подписаны, б..., протоколы о намерениях! Кто, интересно, с ними так разговаривал, что они отказываться начали, не ты ли лично, дубина, идиот, дурак деревенский! Что они говорят?
Дровосеков попытался сглотнуть липкий комок в горле. Комок не проглатывался, вероятно, потому, что он не раз слыхал о том, чем может закончиться разговор с Самим в таком состоянии. Ему вовсе не улыбалось оказаться на должности почетного пенсионера в тот момент, когда его новое восхождение к вершинам власти только начинается.
- Ихний торгпред...- Он прокашлялся, и комок наконец-то пропал из горла. К нему быстро возвращалось то холодное самообладание, которое большинство окружающих, исключая проницательного Треморова, принимало за невозмутимость ограниченного, если не тупого, человека. Прошли те времена, когда гонцов с плохими вестями приказывали казнить на месте. Да и шеф был не из тех людей, что с легкостью разбрасываются проверенными кадрами. Директор Общественных Дел прокашлялся и начал сначала.
- Ихний торгпред заявил, что ихнее правительство не может предоставить нам очередной кредит, поскольку у них вызывает серьезную озабоченность наша способность расплатиться даже по процентам с прошлых займов. В этой ситуации, мол, ихние банковские структуры озабочены нашим финансовым положением и не хотят финансировать наши закупки продовольствия даже под гарантии ихнего правительства. Более того, они намерены в ближайшее время потребовать от нас расплатиться по долгам десятилетней давности, и продлевать отсрочки выплат они не будут.- Дровосеков снова откашлялся.- В общем, шеф, они намерены трясти нас как липку. И еще...- он нерешительно замолчал.
- Ну, давай, давай, не тяни резину,- рявкнул на него Треморов. Его лицо все еще было багровым, как у астматика в бане, но лихорадочный блеск из глаз уже пропал. Из этого Дуболом заключил, что гроза пронеслась стороной или, по крайней мере, не над его головой. На головы других же ему было глубоко наплевать, так что он послушно продолжил:
- После официального приема, ну, на банкете, этот негритос отвел меня под ручку в сторонку и с такой поганой улыбочкой начал рассуждать про наше тяжелое финансовое положение, о падении мировых цен на нефть, о том, как он нам сочувствует. Еще о том, что он бы и рад поспособствовать нам, да вот ихний Парламент крайне негативно- так и сказал, шеф!- крайне негативно относится к отсрочке свободных демократических президентских выборов в нашей стране, мол, какими бы причинами это ни было вызвано...
- Выборы, мать их за ногу!- гаркнул Треморов, снова с размаху шваркнув по столу ладонью и зашипев сквозь зубы от боли.- Все им выборы, чтоб им за обедом икалось! Не наши выборы их волнуют, а свои собственные! Ублюдки! Да плевать они хотели с высокой колокольни на нашу демократию, этим черножопым перед своими выборами показаться надо! И плевать они хотели, что у меня армия голодная, на островах солдаты от дистрофии мрут, что в городах бунты через день, а в деревне мужики самогон глушат уже двадцать часов в сутки, а оставшиеся три изображают, что работают, да так изображают, что Станиславский бы позавидовал, а урожаяхрен! Да в такой ситуации они не то что меня не выберут, они и за черта лысого не проголосуют! А на следующий день во всей стране такая заваруха начнется, что даже их хваленые зеленые береты не справятся, даже если сами позовем! Да они, гады, на это и рассчитывают, думают, что настало таки время Ростанию изнутри развалить! Да хрен им, а не развал! Они меня еще не знают как следует...
Треморов неожиданно умолк, как выключился, и внимательно посмотрел на Дровосекова. Тот по прежнему сидел навытяжку в гостевом кресле и преданно ел глазами начальство. По всей видимости, начальство осталось довольно результатами осмотра, так что откинулось в кресле, достало из кармана сигареты и закурило.
- Ладно,- неожиданно мирно сказал Треморов, разгоняя ладонью ароматный дымок,- в каком направлении мозги по ящику промывать, ты понял. Поменьше про наши долги, побольше про сахарские выборы. Про временные трудности пока перестаньте трепаться, замените мировым заговором против Ростании, только поаккуратнее, чтобы наших черненьких друзей не обидеть. Еще примут за чистую монету, запросы начнут слать, ноты, нам это пока не надо. Насчет кредитов переговоры продолжать, но- неявно, и не с торгпредом, а напрямую с банками. Обещай им концессии, долю в прибыли, открытие отделений в наших городах- в общем, что хочешь. Выполнять все равно не будем, нам бы день простоять, да ночь продержаться...- Треморов замолчал и начал барабанить пальцам по столу.
- Скажите, шеф, а что нам с закупками зерна в Сахаре делать?- осторожно проговорил Дровосеков.- Хлеба на складах на три месяца осталось, а до урожая-полгода. Я думал...
- Много думаешь,- резко оборвал его Треморов.- Здесь думать мне положено, а ты выполняй, что сказано. Хорошо выполнишь- молодец, будет тебе пряник, будет и свисток. Плохо выполнишь- кроме себя винить будет некого.- Что за идиот, с досадой пробормотал про он себя. Мало ли что ты думаешь! Я вон тоже много чего думаю, но языком треплю куда меньше. Нет, уходит старая гвардия, а молодежь пошла тупая, ни хитрости, ни сообразительности. Видно, рано еще старика Шварцмана задвигать, тот хоть и сдал заметно в последнее время- черт бы побрал этих Хранителей!- но все еще полезен. Треморов сделал вид, что задумался.Впрочем, ладно, думаю, тебе тоже знать не повредит.- Он изобразил на своем лице значительность.- Ты с Хранителями разговаривал?- Это был даже не вопрос, а утверждение, но Дровосеков поспешил на всякий случай кивнуть в знак согласия.Вот именно, разговаривал, но толком ничего не так и не выяснил, по глазам вижу.Треморов поморщился.- Слышишь звон, как говорится... Ладно, вот они-то нас и выручат. Они обещали помочь с выборами. Хранители, конечно, гнилые людишки, все про благо народа толкуют, совсем как лет семьдесят назад. Хоть книжку про революционеров с них пиши,- он ехидно улыбнулся.- Но уж если что-то обещали, то сделают в лучшем виде, не сомневайся. Так что будут у нас и выборы, и демократически избранный през... тьфу, Народный Председатель. А там и кредиты появятся. В общем, иди и не забивай себе голову. Свободен.
Оставшись в кабинете в одиночестве, Народный Председатель задумчиво докурил сигарету, глядя в потолок и о чем-то размышляя. Затем, не глядя, он ткнул рукой куда-то в бок. В тишине прозвучал негромкий, но звучный аккорд, и приятный женский голос проговорил:
- Добрый день, Александр Владиславович. Центральный пульт Хранителей подготовил запрошенные вами отчеты по экономике и внешнеполитической ситуации. Сводка настроения граждан Ростании в процессе подготовки. Можем ли мы сделать для вас что-то еще?
16
- Начальство, как всегда, спозаранку горит на работе.- Ехидно прокомментировал Бегемот, по своему обыкновению без стука врываясь в кабинет.Подает, тык скыть, пример нерадивым подчиненным. Вроде меня.- С тех пор, как Бирон занял должность заместителя по капстроительству, он разительно переменился. Его вечная неторопливость, граничащая с меланхолией, куда-то исчезла, ей на смену пришла неукротимая энергия. Он как-то сразу утратил сходство с неповоротливым млекопитающим, в честь которого получил свое прозвище, наполовину разогнал штат отдела, заменив стариков полной надежд молодежью, взял ослепительной красоты платиновую блондинку секретаршей и водил ее после работы по ресторанам. Работа у него так и кипела, и уцелевшие после старых добрых времен клерки, привыкшие к основательности старого доброго начальства, только нервно вздрагивали, когда он появлялся на горизонте и по мере сил изображали бурную деятельность. Павел насмешливо косил на них глазом, но ничего не говорил. Олегу он заметил, что половины штата, укомплектованной своими людьми, ему вполне хватает. Остальные же пусть занимаются чем хотят, лишь бы под ногами не путались. Вот если бы штатное расписание порезать как следует, тогда да...
Олег с трудом оторвал гудящую голову от подголовника, мучительно, одним глазом посмотрел на Бегемота, застонал и уронил голову обратно. В означенной части тела мерно бухал колокол, заставляя несбыточно мечтать о скорейшей смерти или хотя бы о вечном покое. Во рту стоял мерзкий медный привкус. Бегемот посмотрел на него и укоризненно покачал головой.
- Пить надо меньше!- подняв к потолку палец, глубокомысленно возгласил он.Или хотя бы похмельем не страдать. Вот бери с меня пример. Я ведь вчера не меньше тебя выпил, и водку с пивом мешал, и коньяком разбавлял, в отличие от тебя, чистоплюя, а сейчас- как огурчик. Мужики, спросил попугай, если вы летать не умеете, так чего выпендривались?..
Снова застонав, Олег нащупал на столе дырокол и вяло швырнул его в сторону мучителя. Тот, легко поймав пластмассовую вещицу и водрузив ее на исходное место, бесцеремонно плюхнулся в кресло. Ну что за народ пошел, в отчаянии подумал Олег. Никакого уважения к начальству, даже страдающему от... гм, головных болей. Блин, всех уволю! Всех разгоню! Всех...
- Ты бы алказельцер выпил,- посоветовал Пашка, закинув ногу на ногу, вставляя в рот сигарету.- У тебя в столе лежит, я с прошлого раза помню. Второй ящик сверху в левой тумбе.
- Да выпил уже,- с трудом разлепил губы Олег.- Не подействовал пока. Слушай, ну чего тебе надо, чего ты надо мной издеваешься? Подписать что? Давай, подпишу, я сегодня до... а-а-а... обрый,- он страдальчески скривился.- Знаешь, что люди делятся на две категории- одни не умеют пить, а у других- жуткое похмелье? Один ты, бегемотище толстокожее, к третьей относишься. У тебя головаточно сплошная кость. Ну так чего надо?
- Да тут мне анекдот новый рассказали,- жизнерадостно обрадовался Пашка,дай, думаю, тебе передам. Вот, слушай. Приходит, значит, мужик к терапевту и говорит: доктор, а чего это я вижу одно, слышу другое, а думаю совсем третье? А тот и отвечает... Понял, понял, уже ухожу,- торопливо закончил он, увидев, что рука Олега подбирается к тяжелой стеклянной пепельнице.- Вот уже и товарища с утра пораньше проведать нельзя... Слушай, пойдем сегодня вечером в "Красавицу", а? Там такой джаз-банд гастролирует! Ладно, ладно, потом зайду,- последние слова он предусмотрительно произнес из-за двери, не без оснований опасаясь, что под благотворным влиянием алказельцера второй бросок окажется куда более точным.
Какое-то время Олег еще лежал в кресле, приходя в себя. Колокол в голове медленно затихал, каждое движение глаз уже не вызывало острой рези под сводом черепа. Наконец он смог заставить себя сесть в кресле вертикально, и с отвращением протянул руку к папке бумаг, пылившихся на краю стола. Ага, Балаковский текстильный комбинат. Пятый год как на стадии фундамента. Ну, это точно по Пашкиной части, он в таких делах мастер. Раз-два, и дело пошло. И будет идти, пока он рядом находится. Правда, как только уедет, снова в летаргию впадет. Н-да, работнички. Олег перебросил докладную на другой край стола, и протянул руку за следующей. Так, проект стандарта на жилые десятиэтажные дома типа "Чебарушки". Что-то с этими домами было не в порядке, не то арматуры при строительстве в панели недокладывали, не то цемент не той марки использовали... в общем, после того толчка они как карточные домики складывались. Где-то у меня по этому поводу пачка докладных лежала, вкупе с объяснительными записками, чуть ли не из уголовных дел выдранными. Вот черт, поставишь визу на проекте- а он таким же паленым окажется, потом еще за саботаж притянут, а завалишь- все равно строить продолжат, абы как, лишь бы план выполнить. Складываться эти картонные коробки будут уже безо всяких толчков. В общем, куда ни плюнь... Зато дешево и сердито. Ну нет у государства денег на то, чтобы нормальные дома строить, а граждане его все равны, хоть и в нищете, блин... Ладно, пусть полежит пока под сукном, там, глядишь, шеф вернется, он на таких делах собаку съел. Олег представил, как шеф сейчас лежит на пляже, посреди золотого песка, рядом со своей красавицей молодой женой. Потом он представил себя посреди золотого песка, рядом с Машей в моднючем купальнике-бикини. Потом он представил себя Машеньку на золотом песке без моднючего купальника-бикини, и понял, что пора завязывать с воображением. Могучим усилием воли он отогнал от себя видение далекого пляжа, тяжело вздохнул, и протянул руку за следующей бумагой.
Телефон настойчиво затарахтел, и все еще больная голова затарахтела в такт с зуммером. Нехорошо ругнувшись про себя, Олег все-таки не рискнул проигнорировать призыв к общению, тем более пропущенный секретаршей, обычно чутко улавливающей состояние начальника. Он нехотя снял трубку.
- Алло!- начальственным тоном проговорил он, стараясь, чтобы предательская сипота не прорезалась в голосе.- Кислицин у аппарата! Алло, вас слушают! Кто говорит?- Трубка таинственно молчала. Олег стукнул по телефону в тайной надежде, что сейчас можно будет вызвать мастера, который снимет неисправный прибор и будет полдня его чинить, хоть на такой мизерный срок избавив его от трезвона.
- Кислицин?- прохрипела трубка, самым подлым образом разрушая внезапную надежду.- Шварцман говорит.- Шварцман какое-то время молча сопел в трубку.- Я буду в ваших краях через час, ты мне потребуешься. Жди, никуда не уходи. Понял?
- Понял, Павел Семенович,- грустно согласился Олег. Неожиданное внимание патрона вряд ли сулило что-то хорошее.- Через час жду от вас известий на вверенном мне рабочем месте.- Он опять ругнулся про себя. Через час они с Бегемотом должны были устроить то, что официально называлось деловой встречей с представителями смежных ведомств, а на деле было простой попойкой с целью установления неофициальных контактов с нужными людьми. Раз начавшись, такая встреча обычно затягивалась до позднего вечера, что давало Олегу хороший повод увильнуть от засасывающей рутины. Собственно, сегодняшняя встреча должна была быть вторым раундом, успешно завершающим начатое вчера. Теперь второй раунд откладывался, и хорошо если только на пару часов... Вот так всегда, мысленно опечалился Олег. Рвешься к великим делам, увязаешь в текучке, бежишь от нее на пьянки, да и те срываются... Он вздохнул.- Что-то еще, Павел Семенович?