Лоуэлл Элизабет. Осенний любовник

   Элисса споткнулась и сразу почувствовала сильную гибкую руку Хантера. Он поддержал девушку без всяких усилий и выдохнул какое-то слово ей в волосы.
   – Что ты сказал? – прошептала она.
   – Ничего.
   – Но ты что-то сказал.
   Вальсируя, Хантер провел ее полный круг, потом второй, третий и кружил до тех пор, пока она не стала задыхаться. С улыбкой Элисса наблюдала за ним, в ее глазах появилась мольба, но она продолжала напевать мелодию вальса.
   – Я мечтала об этом, – призналась Элисса.
   – О танце?
   – О танце. Луне. О тебе.
   Она почувствовала, как слегка напряглось его тело.
   – Извини, – сказала она. – Мои кузины ругали меня за нескромность.
   Хантер не хотел обсуждать свободную манеру повеления Элиссы, которая шокировала английских кузин. Он и думать не хотел об этом. Он просто хотел немного насладиться сам, прежде чем остановится и объяснит Элиссе – не все мужчины способны хорошо владеть собой, когда женщина их дразнит.
   Пылая страстью, Хантер позволил рукам делать то, чего они давно хотели. Он медленно привлек Элиссу ближе, потом еще ближе.
   Девушка напряглась, почувствовав сквозь шелк прикосновение его бедер.
   – Почему ты сопротивляешься? – прошептал Хантер. – Ты так же сильно этого хочешь, как и я.
   – Чего?
   – Этого.
   И он осторожно поцеловал Элиссу.
   Первое прикосновение к ее губам обожгло так, что Хантер едва не застонал. Глубина страсти потрясла его самого.
   Хантер хотел просунуть язык между губами Элиссы, но только дурак полностью раскрывает свою страсть перед кокеткой.
   А Хантер не дурак.
   Все, что он себе разрешил, – поцеловать и легонько прикусить губы Элиссы, которая не противилась.
   В ее дыхании он уловил запах мяты, и он подействовал на него, как крепкое виски.
   Она снова напряглась, сопротивляясь. Хантер ослабил объятие, продолжая целовать.
   Каждое прикосновение к ней действовало на его чувства, как новое сухое полено на пылающий в печи огонь.
   Зубы сильно впились в изгиб нижней губы Элиссы. И, захватив мягкую плоть, он принялся водить по ней кончиком языка. Страсть и вкус мяты смешались, у Хантера закружилась голова.
   Он почувствовал, как Элисса задрожала от его ласк, он еще раз провел языком по ее губе и снова ощутил вкус мяты. Потом отстранился, запоминая тепло и нежность.
   Элисса вздохнула, аромат мяты Хантер воспринял как приглашение и не мог отказать. Его язык нырнул следом за языком Элиссы. Хантер целовал так нежно, что девушка, хрипло застонав, обмякла в руках Хантера. Душа его торжествовала, плоть желала. Ему безумно хотелось овладеть ею, заполнить ее всю, до краев своим огнем, но он заставил себя медленно терзать ее рот с таким видом, будто отдавал дань нечаянно возникшей между ними вспышке чувственности.
   Как и положено искушенному джентльмену, он играл с огнем.
   Сдержанные, но дразнящие ласки Хантера интриговали Элиссу и разжигали в ней страсть, жажду чего-то, что она не могла определить словами. Но знала – это существует.
   Язык Хантера ритмично двигался во рту Элиссы, и она интуитивно чувствовала – вот это и есть что-то…
   Неизъяснимое, неизведанное удовольствие захлестнуло ее, еще один хриплый стон вырвался из горла Элиссы. Близость Хантера пьянила ее сильнее вина. Она тянулась к нему губами, сама прижималась к его рту, повторяя языком то, что делал его язык, чему она только что научилась. Она как бы кружилась в чувственном танце, и земля уплывала из-под ног.
   И поцелуй получился страстным, такого Элисса никогда раньше не знала. Хантер весь горел, снова и снова зажигаясь от ее ласк.
   Хантер что-то пробормотал возле губ Элиссы, а в ответ получил белозубую улыбку. Она ухватила его нижнюю губу зубами, и от такой ласки из его груди вырвался стон.
   Элисса тут же отстранилась.
   – Я не хотела… – начала она.
   Но не закончила. Хантер впился так сильно в ее губы, так глубоко засунул язык и целовал, будто желая пронзить ее насквозь.
   Сперва Элисса просто уступала телу Хантера, потом сама начала обнимать и прижиматься теснее, испытывая жажду близости с такой силой, что ее трясло.
   Но как бы она ни корчилась, как бы ни прижималась к Хантеру, она не могла добиться близости, которая удовлетворила бы страстные позывы ее плоти.
   То же самое происходило и с Хантером. Он сгорал от желания, его тело затвердело, а губы почти посинели от попыток через поцелуй проникнуть в нее. Его руки переместились с плеч Элиссы на бедра, впились в ее ягодицы.
   Изумленно и с удовольствием она вскрикнула, а он с новой силой продолжал ласкать ее, и снова она вознаградила его гортанным воплем, вырвавшимся из глубины обмякшего тела.
   Когда длинные ловкие пальцы Хантера оказалось у нее на груди, она напряглась, потом, ощутив несказанное наслаждение, задрожала и пошевелилась, как бы приглашая его продолжать, интуитивно чувствуя, что это хоть как-то успокоит ее.
   Хантер снова что-то проговорил. Никогда в жизни он не имел дела с женщиной, которая бы так жаждала его и подходила ему по силе чувственности, с такой страстью требовала его ласк.
   Понимая, что останавливаться не стоит да он и не хочет этого, Хантер принялся расстегивать пуговички на лифе платья, и пока он трудился над ними, не отрывал губ от ее рта.
   Когда наконец он расстегнул последнюю пуговицу, ему в лицо пахнуло сильным ароматом розмарина.
   Как будто пламенем.
   Хантер застонал. Ему хотелось целовать соски, поднявшиеся от его прикосновения, но он никак не мог отстраниться от губ Элиссы.
   В глубине сознания Элиссы мелькнула мысль – ее платье расстегнуто, корсет в беспорядке, а руки Хантера гладят ее нагую грудь.
   Но нагота не беспокоила ее. Единственное, чего она желала, – чтобы на призывы ее тела Хантер отвечал успокаивающими и одновременно возбуждающими ласками. Наконец Хантеру удалось оторваться ото рта Элис-сы. Аромат розмарина окутал ее лицо, он вдохнул его, благословляя, и припал к нежнейшей на свете груди.
   Прохлада лунной ночи, освежившая разгоряченную кожу Элиссы, доставила удовольствие.
   А губы Хантера снова унесли ее в рай страсти.
   Хантер чувствовал, как ночь превращается в костер. Ничего больше не хотел он в своей жизни, как немедленно освободиться от напряжения – кинуться в самое пекло и сгореть в пламени. Никогда раньше не испытывал он подобного, но мечтал всю жизнь.
   И вот оно, здесь рядом, у него в руках. И жжет.
   Этот огонь несравним с тлеющими угольками близости с Белиндой.
   Воспоминание о жене окатило его как ушатом ледяной воды.
   Грубо выругавшись, Хантер поставил Элиссу на ноги, она споткнулась, как сомнамбула, и еще теснее прижалась. Он отцепил ее руки у себя на шее и вытянул их вдоль ее тела.
   – Хантер?
   У Элиссы кружилась голова, и голос прозвучал нерешительно. Белые груди и жаждущие соски переворачивали нутро Хантера.
   – Черт побери!
   Он испытывал презрение к себе и к Элиссе, бессовестно совращавшей его, к собственному телу, легко поддавшемуся простому кокетству.
   Когда Хантер еще раз потянулся к Элиссе, она снова обняла его за шею, подняла лицо, желая поцеловать. Он резко отвернулся и убрал ее руки.
   – Достаточно, – сказал он.
   Элисса хотела что-то сказать, но слова застряли в горле.
   – Застегни платье, пока никто не увидел из барака, – сказал он.
   Смущенная, растерянная, Элисса круглыми глазами смотрела на Хантера. В лунном свете они были чистые и холодные, как зимнее небо.
   – Я не понимаю, – прошептала она.
   Нетерпеливо выругавшись, Хантер натянул корсет на грудь Элиссы, задел соски, и у него снова перехватило дыхание.
   – Х-хантер? – хриплый шепот Элиссы искушал Хантера, он не мог видеть без страстной дрожи атласную кожу и торчащие груди. Резкими движениями он принялся застегивать платье.
   – Развлечения окончены, – объявил он резко. – Опытная маленькая кокетка сумела одурачить меня при свете луны.
   – Я не…
   – Черта с два – нет! – грубо перебил Хантер. – Тебе нравится, когда тебя тискают, целуют грудь. Невинная девушка никогда бы не разрешила.
   Краска бросилась в лицо Элиссы, что было видно даже при лунном свете. Она посмотрела на лиф платья, на длинные пальцы Хантера, возившиеся с пуговицами. Ноги девушки подкосились.
   – Со мной никогда такого не было, – проговорила она. – Ты первый, сам знаешь.
   – Не трудись, не пытайся обмануть, что я для тебя не как все. Я не мальчик, нечего мне лгать.
   Смущение, разочарование, раздражение вытеснили желание. Элисса уперла руки в бока.
   – Почему ты не хочешь выслушать меня? – с вызовом спросила она.
   – Говори потише, если не хочешь устроить бесплатный спектакль для обитателей барака.
   – Ты ведешь себя так, будто я начала, – горячо прошептала она. – Ты начал. Я и понятия не имела, что ты… что я… что мы… Проклятие!
   – Охо-хо! – равнодушно пробормотал Хантер. Он застегнул последнюю пуговицу и, довольный, отступил на шаг.
   – Я знаю, такая кокетка, как ты, может удивиться, – грубо заявил Хантер, – но некоторые мужчины нисколько не заводятся от мягкого тела девушки, какой бы опытной она ни была в любовной игре.
   – Мой «опыт» – только от тебя, от урока, который ты мне только что преподал.
   – Ну неужели ты хочешь сказ-а-ать, – протянул Хантер, – что я настолько неотразим, что ты запылала всего от нескольких поцелуев?
   Элисса вдруг вспомнила уроки английских кузин. И мгновенно остыла.
   – Я была бы дурой, если бы согласилась с этим, так ведь? Или лгуньей. Ни то, ни другое качество не привлекает мужчин, правда?
   – Неужели? Но ты ведь бегаешь за мной, а? – Хантер сжал губы.
   – Ты хотел меня, Хантер. – Элисса выразительно посмотрела на его брюки. – И до сих пор хочешь.
   Напоминание о том, что он почти не совладал с собой, не подняло настроения Хантера.
   – Хотел тебя? – он пожал плечами. – Я хотел просто женщину. А ты оказалась под рукой.
   – Я не верю тебе.
   – Должна поверить.
   – Почему? Это же не правда! Ты не смотришь на Пенни, как на меня, а она женщина.
   – Черт побери! – зарычал Хантер, – прекрати, Сэсси!
   – Что прекратить? Говорить правду?
   – Правда в том, что мужчине все равно, с кем облегчить боль от желания. Жеребец не спрашивает родословную у кобылы, прежде чем влезть на нее.
   Элисса тяжело дышала. Она едва сдерживалась, чувства грозили разорвать ее на части. Успокаивало лишь то, что Хантер, что бы он ни говорил, так же сгорал от страсти, как и она.
   «Если бы у Хантера на уме была одна похоть, он бы продолжал раздевать меня. И видит Бог, я бы его не остановила».
   Неуемная страсть к Хантеру пугала Элиссу. Она не была так уязвима даже когда пятнадцатилетней испуганной девушкой попала к кузинам, не испытывавшим к ней и капли доброты.
   «Столько пройдет времени, прежде чем Хантер забудет о жене и смирится с тем, что влюбился в меня?»
   Но не было ответа на вопросы Элиссы, широкая спина Хантера удалялась от нее к густой тени сарая.
   Элисса вздрогнула и потерла руки, чтобы избавиться от холодка, ничего общего не имеющего с ночной прохладой. Она смотрела Хантеру вслед, пока различала его в темноте. Потом неуверенно повернулась к огороду, пытаясь снова найти утешение в аромате трав.

Глава 11

   Несколько дней Хантер старался не оставаться наедине с Элиссой, и она увидела в этом признак победы.
   Ее победы.
   «Хантер не хочет себе признаться, он испытывает ко мне сильные чувства. И эти чувства больше чем просто похоть».
   Элисса уговаривала себя, что так оно и есть на самом деле, но понимала, что пытается успокоить себя. Кто не боится, проходя мимо кладбища?
   Расстроившись, Элисса заерзала в седле. У нее уже кости болели от езды верхом, но сейчас по крайней мере на ней нет развевающихся юбок.
   Они с Пенни распороли старый костюм для верховой езды и выбросили нижние юбки. Тяжелый черный шелк верха оставили, а каждое полотно юбки сузили. Один из старых шерстяных жакетов Пенни довершил наряд Элиссы. Она засунула волосы под шляпу и издали походила на мужчину. Теперь Хантер не мог жаловаться, что его дразнят – вечно он таскает за собой свой соблазн.
   Элисса направила Леопарда вокруг свежей кучи булыжников на дне оврага. Камни, грязь, кустарник по пологим склонам оврага сползли вниз во время последнего ливня.
   Обычное дело в сезон дождей. Лило так сильно, что пена кипела, скатываясь с гор, крутилась, одолевая пороги, а потом, вырываясь на равнину, неслась к болоту, вплоть до границы фермы. В водоворот попадали большие каменные глыбы из ущелий и летели вниз.
   Элисса привстала в стременах и огляделась – нет ли скота в кустарнике или среди сосен. Собаки убежали по узкому глубокому ущелью и пока не вернулись.
   Она не волновалась за них. Собаки умеют работать одни. Может быть, сейчас они карабкаются со дна оврага вверх по склонам, обнюхивая безымянные лощинки, отыскивая, где прячется и кормится скот.
   Когда Элисса снова опустилась в седло, мысли ее вернулись к залитому лунным светом огороду.
   "Мужчина, если бы у него на уме была одна похоть, никогда бы не целовал меня сперва так нежно. А потом так страстно.
   А потом перестал.
   Просто перестал".
   Краска залила щеки Элиссы: румянец смущения – как распутно она вела себя с ним – и румянец гнева – ну как Хантер мог такое говорить, застегивая платье?
   Но больше всего щеки Элиссы горели от страсти – чистой, сильной и глубокой.
   Вдруг Леопард напрягся, прижал уши и замер как вкопанный.
   Раздался странный грохот, и по отвесному склону лощины посыпались камни.
   Жеребец резко дернулся, отскочил и как сумасшедший понесся вверх по пологому склону, прочь от обвала. От неожиданности, ничего не соображая, Элисса вскрикнула и умолкла, полетев кувырком на землю и сильно ударившись.
   До помутненного сознания Элиссы дошло, что она спаслась от обвала. Мгновенная реакция жеребца уберегла ее, и грязь, камни, поломанные сучья деревьев и кустов, несшиеся вниз, не задели девушку.
   Холодящий душу крик Элисты долетел до Хантера, и он диким галопом вынесся из соседнего оврага, пришпоривая Багл-Боя.
   Он увидел обвал, невредимого пятнистого жеребца, стоявшего поодаль с пустым седлом.
   – Элисса!
   В ответ – молчание.
   Страх такой силы охватил Хантера, какого он не испытывал никогда в жизни. Не думая о себе и об опасности, он направил Багл-Боя вдоль оползня.
   «Элисса не может быть похоронена под всем этим. Просто не может».
   Нет, может, и Хантер понимал это лучше кого бы то ни было. Война научила – смерть безразлична к чувствам людей.
   – Сэсси! Где ты?
   Слабый стон раздался в ответ на зов Хантера. Он направил Багл-Боя вверх, к дальнему склону оврага.
   Элисса лежала на спине, запутавшись в ветках ивы. Руки раскинуты, глаза закрыты.
   Прежде чем Багл-Бой встал, Хантер уже соскочил, освободившись от шпор, и опустился на колени возле девушки. Он увидел, что она дышит, пусть затрудненно, и сначала успокоился, а потом испугался.
   – Сэсси, дорогая, где болит?
   Элисса думала – она спит и видит сон. Потому что лишь во сне голос Хантера может быть таким нежным. Она открыла глаза, готовая к разочарованию, но лицо Хантера показалось ей еще нежнее и заботливее, чем услышанный голос.
   Дрожащими руками Элисса потянулась к его лицу, ее губы по цвету сливались с бледностью щек.
   – Я… прекрасно, – ответила она, заикаясь.
   Она погладила его лицо, желая ободрить Хантера, успокоить. Но стоило ей прикоснуться к нему, как захотелось совершенно другого.
   Ей нравилась, очень нравилась на ощупь его свежевыбритая щетина, и удовольствие разливалось по ней от кончиков пальцев до шеи.
   Оба они дышали прерывисто.
   – Ты кричала, – хрипло проговорил он.
   – Я… упала. И ударилась… И не могла дышать.
   – Ничего не сломала? Где болит?
   Она покачала головой.
   – Вот только… здесь.
   Он проследил за пальцами Элиссы, они указали справа под грудью.
   – Здесь? – спросил он.
   Хантер провел пальцами по грудной клетке Элиссы.
   Она быстро и шумно втянула воздух, но не из-за боли, а от воспоминаний о том, как Хантер в саду ласкал ее грудь.
   – Хантер… – прошептала Элисса. – Я…
   Хантер наклонился и поцеловал ее дрожащие губы, пытаясь успокоить. И это был бы именно такой, братский поцелуй, если бы она не застонала, не задрожала при первом прикосновении его губ. И тут же поцелуй стал другим – страстным и нежным.
   Девушка обвила шею Хантера руками и приподнялась навстречу его объятиям. Ощущая мужское тело так близко, она опять застонала. Кровь вспыхнула огнем.
   И у Хантера тоже. Забурлившая кровь заставила забыть все доводы, с помощью которых он принуждал себя держаться.
   "Не та девица.
   Не то время.
   Вообще все не то".
   Хантер не противился, когда Элисса потянула его на себя. Каждое движение его бедер кричало – он готов, каждое движение языка при поцелуе раскрывало его намерения.
   Хантер просунул руку между ног Элиссы и нашел ладонью самое горячее место.
   Он надавил, она задохнулась и выгнулась ему навстречу в жажде неизвестных ласк.
   Даже сквозь одежду Элисса была такой горячей, что изумленный и ошарашенный Хантер задрожал от страсти. С трудом, не прекращая ласк, он пытался пробраться к ее нагому телу.
   – Хантер, – надтреснутым голосом, вздрогнув, сказала Элисса. – О Хантер, что ты со мной делаешь!
   – Как ты себя чувствуешь? – спросил он низким голосом.
   – Как в раю.
   Хантера пронзило желание и удовольствие.
   Элисса корчилась под руками Хантера, как бы желая, чтобы ладонь сильнее вдавливалась между ногами.
   Настоящее… безумное… блаженство.
   Хантер снова поцеловал Элиссу, терзая ее губы. Она стонала от удовольствия, и он просто сходил с ума.
   Три ружейных выстрела вернули ему разум.
   Усилием воли Хантер оттолкнулся от Элиссы.
   Она слепо потянулась к нему. Он схватил ее за руки.
   – Прекрати, – прошипел он. Сперва Элисса не поняла.
   – Что? – пробормотала она, как в тумане.
   – Перестань меня искушать, – сказал Хантер.
   – Но…
   – Или ты просто хочешь поваляться в сене, – усмехнулся он, не обращая внимания на ее попытку что-то сказать.
   – Что?
   – Да вот это!
   Хантер взял руки Элиссы и потянул к себе, вниз, пока они не наткнулись на очень горячую плоть, с такой легкостью возбужденную ею.
   Элисса вытаращила глаза.
   – Если ты хочешь на скорую руку, – сказал Хантер с убийственным презрением, – пожалуйста. Я готов тебя удовлетворить. Но только это, Сэсси, быстрый секс. – Хантер оттолкнул руки Элиссы и пошел к Багл-Бою. Вынул ружье из чехла и трижды выстрелил в воздух.
   – Вставай, – велел Хантер.
   – Что?
   – Вставай. Я тебя предупреждаю. Если ты заставишь меня еще раз дотронуться, я возьму тебя. Там, где ты лежишь. Прямо на земле. И к черту всех, кто вдруг появится.
   Элисса вскочила – скорее быстро, чем грациозно. Ее трясло от злости, страсти и страха.
   – Ты меня хотел так же сильно, как я тебя! – выпалила она.
   – Не совсем. Я остановился, а ты нет. В следующий раз я не смогу остановиться, Сэсси. Я дам, что ты просишь. Можешь рассчитывать.
   – Я ничего не прошу.
   – Черта с два, не просишь. Ты корчишься и кричишь, и…
   Топот галопом несущейся лошади оборвал неосторожные слова Хантера, и он был рад. Воспоминание о том, как Элисса готова была принять его, было сильным, и даже слова вызывали боль.
   – Ты можешь ехать? – спросил Хантер, стиснув зубы.
   Вместо ответа Элисса отвернулась от него и пошла к Леопарду.
   Хантер облегченно выдохнул, увидев, что она не хромает.
   "Боже, помоги мне в следующий раз взять то, что она предлагает. Она не похожа на девственницу, которая охотится за мужем. Она опытная вертихвостка, которая хочет казаться добродетельной девушкой.
   А в постели она, должно быть, чертовски хороша".
   – Я собираюсь кое-что проверить, – сказал Хантер. – Садись на лошадь и жди здесь. Морган появится через несколько минут. Жди его.
   Молчание.
   – Тебе помочь сесть на лошадь? – нехотя спросил Хантер.
   Ни слова не говоря, Элисса подошла к Леопарду, вскочила в седло не так легко, как обычно, но сама.
   – Ты лучше разберись со своим настроением к моему возвращению, – сказал Хантер, вскакивая на Багл-Боя. – Я не выношу угрюмых лиц.
   Хантер поджил губы и направил Багл-Боя к склону оврага.
   Вскоре он исчез из виду, затерявшись среди валунов и сосен.
   Он быстро нашел то, что предпочел бы не найти. Здесь был другой всадник, он ждал у входа в ущелье. Разведав все вокруг и убедившись, что человек исчез, Хантер быстро вернулся туда, где тот стоял.
   Он спешился, присел на корточки – именно так сидел незнакомец. Следы ботинок отпечатались совершенно ясно, как и следы лошади, щипавшей траву на верху оврага. Хантер видел эти следы раньше, в лощине, из которой вырвался Дьявол, намереваясь поднять Элиссу на рога.
   Были следы и на верхнем крае оврага. Незнакомец подцепил кучу валунов, лежавших на слабой породе, чем-то, как рычагом, и отойдя в сторону, наблюдал, как камни, ветки, земля, кружась, ринулись вниз на Элиссу.
   «Кровожадный сукин сын!»
   Гнев охватил Хантера, гнев такой силы, как и в тот день, когда он узнал о страшной гибели детей.
   Помрачнев, Хантер снова вскочил на лошадь, отъехал подальше, желая охватить взглядом всю сцену, на которой орудовал всадник. Он убедился – тот убрался очень поспешно. Сощурившись, Хантер определил направление.
   Хантер хотел погнаться, но ему надо было убедиться в безопасности Элиссы. Злобно ругаясь, он направил Багл-Боя снова в овраг.
   Морган как раз подъезжал к центру оврага.
   – Ого-го! – позвал Хантер.
   – Придется кое-что тебе показать! – крикнул Морган. – В соседнем овраге, к северу!
   – Я подъеду!
   Глаза Элиссы блестели, как зелено-голубые драгоценные камни. Она наблюдала за Хантером, исчезнувшим среди сосен. Этот мужчина разжег в ней огонь. Разозлил ее. Довел до сумасшествия.
   «Но и я достану тебя, упрямый Мул. Я очень хорошо поняла, как сильно ты меня хочешь».
   Вспомнив, как Хантер таял в ее объятиях, Элисса начала задыхаться, щеки запылали.
   Морган почти вплотную подъехал к Леопарду.
   – Что-то не так? – спросила Элисса.
   – Ничего такого, о чем вам следует беспокоиться, мадам. Просто возникли сомнения.
   – Ну, это по части Хантера.
   Улыбка осветила лицо Моргана, он развернул лошадь. Леопард пошел следом за Морганом из оврага.
   – Вы нашли, коров? – с надежной спросила Элисса.
   – Почти ничего, мисс Элисса.
   – Но обычно в оврагах полно скота.
   – Да, следы их повсюду, – тихо сказал Морган. – Но и только. Никакого рогатого скота. Всего несколько старых яловых коров, так, одна, другая.
   Элисса пыталась не показать, какой холодок ощутила она от слов Моргана. Несмотря на сочную здешнюю траву, на чистые ключи, скота мало. Того скота, который ковбои называют крупный рогатый. Ну хотя бы бычков, трех-, четырехлеток.
   Расстроенная, Элисса огляделась вокруг, всматриваясь в тени и складки земли, пытаясь увидеть животных. Но ничего, на чем мог бы радостно остановиться взгляд. Только земля.
   Луга и равнины возле болота совершенно сухие и трава, выжженная солнцем. Коровы ели и ее, но не с таким удовольствием, как нежную зелень в оврагах.
   Из-за обилия ручьев и ключей, бьющих из земли, овраги густо поросли травой, и коров притягивали эти места, как магнит железо.
   Элисса видела следы скота в этих местах, кучи навоза, тропы. Берега ручьев и речушек истоптаны копытами.
   Да, но самого скота не было.
   Казалось, кто-то побывал здесь до людей с Лэддер-Эс.
   Кто-то, очень хорошо знающий каждую складку здешней земли, поросшие травой лощины, в тени которых коровы любили жевать свою бесконечную жвачку.
   Кто-то угнал коров раньше законного владельца.
   Знакомый холодок внутри Элиссы разрастался – он появлялся всякий раз, когда она задумывалась о будущем Лэддер-Эс.
   «Не думай об этом, – велела она себе. – Что толку переживать до боли, это не поможет».
   Элисса глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Потом еще раз и еще. «Хантер делает все, что может». Она еще раз глубоко вздохнула. "Он очень трудолюбивый, умелый, знающий. Он прирожденный вожак. И если кто-то может что-то сделать для Лэддер-Эс, то только Хантер.
   Хантер, должно быть, был прекрасным офицером. Все ребята помоложе молились на него, а мужчины уважали. Те, кто не уважал, боялись. Даже Микки".
   Легкая дрожь пробежала по Элиссе, когда она вспомнила, как зацепилась за гвоздь и ее грудь коснулась сильной руки Хантера.
   И еще одно воспоминание вернулось к девушке – лицо Хантера в лунном свете. Темные ресницы, жадные губы на ее груди и тело, напрягшееся от желания.
   И сегодняшнее воспоминание о том, как она держала в руках меру его страсти к ней.
   «Он может отрицать до посинения, но он влюблен так же, как и я».
   И еще раз дрожь пробежала по Элиссе. Если бы она не верила, что Хантер борется с не менее сильным чувством, она бы испугалась.
   Никогда раньше ее не тянуло к мужчине, как к Хантеру.
   Глаза ее следили за ним везде. Она специально вставала и пересекала комнату, чтобы оказаться поближе, видеть каждую волосинку его усов, малейшее движение губ. Она расспрашивала о состоянии земли, скота, о рабочих, чтобы слышать его голос.