Лоуэлл Элизабет. Только моя (Колорадо - 2)

   Он, вздрогнув, открыл глаза.
   - Что ты делаешь?
   - Раздеваю тебя.
   - Я вижу это.
   - А затем ты увидишь, как я искупаю тебя так же любовно, как и ты меня.
   - Нет.
   - Почему же?
   - Ты очень устала.
   Изящные пальцы Джессики не прекращали работы.
   - Не больше, чем ты.
   - Джесси....
   Их глаза встретились. Он сразу не мог понять, способен ли вынести то, что увидел в чистых, светлых глубинах ее глаз.
   - Ты сделал то, что просила леди Виктория, - сказала тихо Джессика. Ты научил меня не бояться твоих прикосновений. А теперь ты изгоняешь меня из своей жизни. Неужто ты откажешь мне и этой ночью?
   Вулф понимал, что именно это он и должен сделать, но не мог выжать из себя слов отказа. Ведь Джессика в конце концов смирилась с тем, что он всегда считал неизбежным: она не будет больше сопротивляться разводу.
   Он никогда не думал, что победа может быть такой горькой.
   "Ты изгоняешь меня из своей жизни".
   Вулф молча снял ботинки и носки, закрыл глаза и стоял, пока Джессика раздевала его. С каким-то отрешенным удивлением он подумал, что никогда не верил женщине настолько, чтобы предоставить главную роль в игре.
   Чувствовать, как Джессика снимает рубашку, было приятно. Освободиться от ремня, от одежды, остаться обнаженным значило испытать чувство легкости и нереальности.
   При первом прикосновении теплой влажной тряпочки к лицу веки Вулфа вздрогнули.
   - Больно? - спросила она участливо, как эхо повторив вопрос Вулфа.
   - Точно так же вздрогнула ты, когда я первый раз дотронулся до твоего тела. Тебе было больно?
   - Нет. Я так желала тебя, что мне казалось: я не выдержу даже самого легкого сопротивления.
   - Да, - сказал Вулф просто, не пряча больше глаз от Джессики.
   Он почувствовал ее дыхание, когда тряпочка скользила по его груди, и посмотрел ей в глаза.
   - По крайней мере, в этом мы схожи, - прошептала Джессика.
   Вулф не ответил... Он не мог. У него перехватило дыхание. Билась жилка на шее. Звук полоскаемой тряпочки звучал в тишине, словно медленная музыка. Вулф физически ощущал аромат раскрывающихся роз. Только шероховатость тряпки позволяла ему ощутить реальность бытия.
   Он снова закрыл глаза, впитывая, в себя присутствие Джессики всеми порами, пока она водила тряпкой по его груди и плечам, смывая усталость, и не было ничего на свете, кроме ее прикосновений, ее легкого дыхания, ее аромата.
   Когда тряпка подвергалась полосканию, вода издавала нежные серебряные звуки. Он почувствовал, как Джессика опустилась перед ним на колени. Тряпка без всяких колебаний заскользила по его телу. Вулф не мог укрыться, потому что Джессика все равно видела его страсть.
   Да он и не собирался таиться, потому что видел: Джессика жаждала его не меньше, чем он ее. Она касалась его легко, как во сне. Ласкала в тишине, которая сама была еще одной разновидностью ласки.
   Тряпка выпала из пальцев Джессики и осталась забытой возле камина. Ощущение ее ладоней на своих бедрах принесло ему и облегчение, и новый виток мучений. Ее рука скользила, рождая в теле столь сладостные ощущения, что они граничили с болью. Ее прерывистое дыхание над источником возбуждения несло в себе ад и рай одновременно.
   Вулф не смог сдержать негромкого восклицания, когда Джессика накрыла ладонью его плоть. Не мог он сдержать и единственную серебряную каплю, которая красноречиво свидетельствовала о страсти, сжигающей его.
   Когда Джессика слизнула каплю и поцеловала это место, он встал на колени.
   - Ты сжигаешь меня заживо, - сказал Вулф хрипло.
   - Не более, чем ты меня, - прошептала она, прижимая его руку к своему телу. - Трогай меня всюду... Знай, как я сильно хочу тебя...
   Это было как соскальзывание в пламя. Не было отступления или стыдливости, была знойная, роскошная роза, раскрывающаяся при первом прикосновении, жаждущая его и отдающаяся в то же мгновенье. Джессика прильнула к нему. Она смотрела на него и одновременно видела себя, охваченную страстью, в его зрачках.
   Не в силах выдержать собственный вес, она со стоном опустилась на мех, увлекая за собой Вулфа, удерживая на себе его горячую руку.
   - Я много узнала от тебя о человеческом теле, - шептала она. - Я не могла подумать...
   Ее шепот перешел в глухой стон, когда ладонь Вулфа легла ей между ног, а затем деликатные, сладостные пальцы проникли внутрь. Она откликнулась на ласку медленным покачиванием бедер в такт его движениям, словно умоляя его проникнуть глубже.
   Закрыв глаза, Вулф ласкал сердцевину цветка, который был отдан ему. Он ощущал его обволакивающую податливость и теплый таинственный дождь, которому преграждала путь ее девственность. Джессика страстно желала его, и об этом кричала каждая капля ее знойного дождя; она повторяла его имя в тишине, которая была наполнена истомой и напоена запахом роз.
   - Что ты не могла подумать? - спросил Вулф, когда почувствовал, что к нему вернулся дар речи.
   - Что ты сделан из меда и огня.
   - Это ты, а не я... Мед и огонь...
   Вулф выдохнул имя Джессики, увел пальцы из атласного жаркого грота, и она издала возглас разочарования, ощутив потерю. Он подождал две-три секунды, но больше не мог длить взаимную боль. Он снова скользнул внутрь и ощутил сладостную муку ее ответного движения.
   - Возьми меня, - шептала Джессика. - Я хочу почувствовать твою тяжесть! Пожалуйста, Вулф! Я хочу тебя!
   - Я не должен это делать.
   - Почему?
   - Ты слишкам опасна, когда тебя сжигает страсть. Ты заставляешь меня обо всем забыть.
   И тем не менее, говоря это, Вулф лег на Джессику, вдавив ее в мех. Когда его нагое тело почувствовало женскую наготу, в нем произошел беззвучный взрыв тепла. Она пошевелилась, стремясь еще теснее прижаться к нему, и он придавил ее бедра своими.
   - Лежи спокойно, - у самого рта Джессики произнес Вулф. - Иначе я могу потерять контроль над собой. Я пока этого не хочу.
   - А чего ты хочешь?
   - Твоего поцелуя.
   - Он твой, Вулф... Только твой...
   Он взял то, что она предложила, отдав в ответ свою страсть. Поцелуй не был похож на другие. Вулф медленно покачивался на Джессике, и эти движения доставляли удовольствие обоим. Она инстинктивно отвечала ему тем же, раскрываясь и предлагая себя, и наконец застонала, обессиленная.
   Несмотря ни на что, он все же выстоял.
   - Вулф, - сказала Джессика со слезами в голосе. - Ты не хочешь меня? Ты многому научил меня, я многое знаю теперь о твоем и своем теле. Научи теперь, как тела отдают любовь друг другу!
   - Нет, эльф.
   - Значит, близость доставляет боль? И ты не хочешь, чтобы я об этом узнала? И собираешься отправить меня в Англию одну, чтобы когда-нибудь твой эльф лежал, плача и кровоточа, под кем-то другим?
   Вулф содрогнулся от гнева при мысли о том, что Джессика будет вот так же лежать под другим мужчиной, и от собственного желания, потому что она лежала под ним, нагая, с разведенными ногами, и ее жаждущая плоть прижималась к нему, разнося по всему телу мед и огонь.
   - Джесси, - застонал он. - Этого не должно быть.
   Но имел ли он в виду ее будущую близость с другим или свою возможность войти в нее, даже сам Вулф не мог сказать.
   - Значит, я права, - решительно заявила Джессика. - Я буду разорвана на части. Ты соблазнил меня, скрыв от меня правду.
   - Мужчина не причинит тебе боль, если войдет в тебя.
   - Я тебе не верю. Я видела возбужденного мужчину... А в себе я имела возможность ощутить только палец! Ты мне лжешь!
   Тело Джессики напряглось под Вулфом, увеличивая его возбуждение. Он приказал себе отодвинуться, но вместо этого поймал ртом ее губы и прижался к ним, несмотря на ее сопротивление. Его язык вошел в ее рот, подобно тому как он жаждал войти в ее тело. Его бедра двигались, и твердая плоть скользила по мягкой шелковой подушечке.
   Жар волнами пробегал по Джессике и передавался Вулфу, увеличивая его возбуждение. Он подавил стон, чувствуя, как напрягается каждый мускул его тела.
   Тихонько ахнув, Джессика подалась ему навстречу, потому что ей было необходимо ощутить тяжесть его тела.
   - Не двигайся, - сказал Вулф грудным голосом. - Не шевелись, пока я не скажу тебе. Ты слышишь меня, Джесси? Я хочу показать, что у тебя нет оснований бояться мужчины. Но ты должна лежать спокойно.
   Она вздрогнула и замерла.
   Вулф глубоко вздохнул один раз, затем второй, стараясь восстановить контроль над сжигающей его страстью. Это казалось невозможным. Самообладание мало-помалу покидало его, не оставляя другой реальности, кроме тела девушки, лежащей под ним. Она смотрела глазами, темными от страсти.
   - Обними ногами мои бедра. Медленней, Джесси, еще медленней.
   Глядя на него, она медленно двигала ногами, пока не обвила его бедра.
   - Вот так? - шепотом спросила она.
   Вулф стиснул зубы, когда коснулся ее сокровенной плоти. Дрожь пробежала по его телу. Он сделал несколько глубоких вдохов, - Да, так. - Его голос был настолько низким, что больше походил на стон. - Именно так. Не двигайся, Джесси. Совсем не двигайся. - Он не мог отвести взгляда от обольстительного зрелища. - Я собираюсь показать тебе, как легко ты примешь мужчину.
   - Сейчас?
   - Сейчас... Через несколько мгновений. Чуть-чуть потерпи и подожди... Чтобы ты не боялась. Я не лишу тебя девственности, но ты должна лежать очень, очень спокойно.
   Джессика широко раскрыла глаза, когда пальцы Вулфа стали ласкать ее, нежно раскрыли и вошли внутрь, когда она уже перестала верить в то, что это вообще случится.
   А затем она вдруг поняла, что в ней вовсе не пальцы.
   - Боже мой! - прошептала она.
   - Да. Именно!
   Новая волна дрожи пробежала по телу Вулфа, когда он погрузился в лепестковую мягкость тела Джессики. Зрачки ее глаз были темными и одновременно блестящими; он ощущал ее прерывистое дыхание на своих губах, готовность, с которой она отдается ему, и все это время она легко и сладостно царапала ногтями его руку.
   - Я не делаю тебе больно?
   Джессика закрыла глаза и застонала, но ответом на вопрос Вулфа было не это, а теплый таинственный дождь, который он ощутил.
   У него перехватило в горле.
   - Джесси, моя сладкая малышка...
   Вулф погрузил пальцы в ее распущенные волосы, утопил в них руки. Как ему хотелось сейчас выпрямить бедра и до конца погрузиться в податливую, теплую глубину!
   Его бросало в пот при мысли о том, что Джессика желала этого так же горячо, как и он сам.
   - Посмотри мне в глаза, - сказал задыхаясь Вулф. - Я хочу видеть тебя, когда мы с тобой хотя бы в таком неполном соитии... Богу известно, что этого недостаточно, но это все, что возможно. Посмотри мне в лицо. Я хочу наблюдать твою страсть...
   Джессика медленно открыла глаза. Она смотрела на жесткие складки лица Вулфа, на его тело, напряженное и блестящее от пота. В его глазах была та же страсть, которая начиналась у нее между бедер и посылала языки огня по всему телу.
   Вулф продолжал легкие движения, уходя и возвращаясь с удивительной осторожностью.
   Взрыв огня окутал Джессику теплой золотистой пеленой. Вулф чувствовал это, разделяя ее ощущения, и снова двигался, лаская ее всем телом. Она открывала рот и сжимала ноги вокруг его бедер, инстинктивно стремясь углубить этот мучительный союз.
   Вулф сжал в руке ее локон, чувствуя, как его воля растворяется в теплом, таинственном дожде ее тела. Он знал, что должен наконец уйти из нее, но был не в состоянии пересилить себя. Она была всем, чего он хотел, и хотел так бесконечно долго.
   Говоря себе, что это будет последний раз, он продолжал движение, мучая обоих неполнотой соития.
   - Тебе не больно? - спросил он сквозь зубы.
   Джессика покачала головой, поражаясь хриплости его голоса. Ей было жарко, и она хватала ртом воздух.
   - Ты нисколько не должна бояться мужчин в своем теле, - сказал Вулф сквозь стиснутые зубы. Желание душило егс, сводило судорогой так, что хотелось кричать.
   - Ты слышишь меня, малышка? Тебе не надо бояться!
   Дыхание Джессики стало частым и прерывистым. Она ритмично двигала бедрами, прислушиваясь, как наслаждение достигает пика, затем слегка ослабевает и вновь взлетает вверх.
   - Стоп, - произнес Вулф. По его телу пробегал трепет при каждом движении Джессики.
   - Прости, я не могу... Вулф, у меня... Вулф...
   Он увидел, что Джессика закусила нижнюю губу, находясь в плену сладострастия. Он коснулся ртом ее лица, продолжая медленно двигаться внутри нее.
   - Ничего, эльф, - выдохнул он. - Все в порядке... Не сопротивляйся. Дай мне почувствовать твой экстаз.
   Он просунул руку между телами, захватил и сжал мягкую шелковистую плоть. Ее самозабвение подвергло жестокому испытанию его волю, подвело его к опасной черте. Он был не в состоянии покинуть Джессику, которая горячо прижималась к нему, при каждом новом пике наслаждения безмолвно умоляя глубже погрузиться в нее.
   - В тебе такой огонь, Джесси, - шептал Вулф. - Ты убиваешь меня... Ты способна принять всего меня без боли. Ты знаешь это так же хорошо, как и я.
   Она подняла тяжелые веки и наблюдала, как Вулф ласкал чувствительный цветок, который раскрылся для него. В ее взгляде, как и во всем теле, полыхала страсть.
   - Я поняла, что ты совсем не такой, как другие мужчины, - сказала Джессика.
   - Что касается этого, - Вулф усмехнулся, - я ничем не отличаюсь от других.
   - Господи, - прошептала она. - Еще!..
   - Что?
   - Сделай еще так. Прошу тебя, Вулф! Сделай еще так!..
   Прошептав проклятье, которое было также и молитвой с просьбой укрепить его, Вулф снова возобновил движение внутри Джессики, одновременно лаская ее пальцами.
   Она тихонько вскрикнула от восторга, когда новая гамма ощущений пронизала ее. Она всецело отдалась нежному насилию и человеку, который исторгал страсть из ее глубин При каждом пике сладострастия она целовала его, шептала ему единственное, что имело значение.
   - Ты... мой лорд Вулф.
   Ее слова совпадали с биением крови, которая молотком стучала в висках Вулфа. Он видел, как Джессика металась в экстазе, и это пьянило и еще больше воспламеняло его Волна восторга пробегала по нему всякий раз, когда он касался трепетных губ, но более всего он был потрясен ее словами, выразившими то, что он знал всегда, но в чем боялся себе признаться:
   - Я не пущу... другого мужчину... в свое тело...
   Руки Джессики скользнули по горячей спине Вулфа и твердым мышцам его бедер в поисках непохожей плоти, отыскали ее. Нежно и изысканно она провела ногтями по ней.
   - Сделай меня твоей, Вулф... Только твоей...
   Голос Вулфа, произносящий имя Джессики, возвысился до мучительного крика в тот момент, когда он потерял контроль над собой. Он до конца вошел в нее, и ее тело приобрело новое, необратимое качество.
   Дыхание Джессики прервалось, когда она почувствовала это. Вулф был настолько глубоко в ней, что она ощущала его пульс так же ясно, как и собственное сердцебиение. Она обхватила руками его вздрагивающее тело и стала целовать ему лицо, щеки, уголки рта до тех пор, пока он на обрел дыхание и дар речи.
   - Теперь ты моя, Джесси... Только моя - Прикоснувшись к ее губам, он прошептал: - Да простит господь мою душу.
   - Вулф! - Ее руки крепко сжимали его. - Что с тобой?
   - Теперь это не имеет значения... Я полыхал страстью к тебе так долго, что ад не научил меня ничему новому. Но мне есть чему научить тебя, Джесси... Блаженству и аду одновременно.
   Прежде чем Джессика успела что-либо сказать, Вулф прижался ртом к ее губам. После этого его бедра мощно задвигались, и она забыла обо всем, кроме ощущения его полнокровного присутствия в ней. Сладострастие пронизывало все тело Джессики, возрастая при каждом движении Вулфа. Ее тело было в таком напряжении, что она не могла дышать, однако Вулф продолжал ритмично двигаться поверх нее, внутри нее, и огонь охватывал каждую ее клеточку, полыхая и сжигая заживо.
   Она попробовала что-то сказать, но не смогла. Она была в состоянии произнести лишь его имя и повторяла его, словно заклинание, бессчетное число раз; и для нее не было в мире ничего, кроме человека по имени Вулф.
   Сквозь стук сердца, сквозь шум моря в ушах зазвучали далекие звуки скрипки, свидетельствуя о приближающемся пике. Она задыхалась, переживая неведомые ранее ощущения, которые ни с чем нельзя было сравнить по остроте.
   - Вулф?..
   - Ты это чувствуешь сейчас, да? - Голос Вулфа казался темным, как и его глаза, неотрывно следящие за ней. - Ты хотела этого, Джесси... Ты хотела этого с пятнадцати лет. И с тех пор, когда тебе исполнилось пятнадцать, я хотел подарить тебе это.
   Чувственные молнии пронизывали насквозь их тела. Он засмеялся и укусил ее в шею, оставив там страстную заметку.
   - Блаженство и ад одновременно, Джесси. Я хочу, чтобы ты пережила всю глубину страсти.
   Зубы Вулфа энергично покусывали ее, и Джессика издала стон. Он запечатал ее рот поцелуем. Он вобрал в себя ее вскрики, вызывая одновременно новые, стремясь получить все, что она могла дать.
   Ее ногти царапали кожу Вулфа, демонстрируя чувственное желание и призыв. Легкая боль, которой он не замечал, служила лишь для того, чтобы оттенить блаженство. Когда он приложил рот к бешено бьющейся жилке на шее Джессики, она рванулась к нему, словно натянутая тетива.
   Вулф обнял ее, распятую и трепещущую на дыбе наслаждения, и возобновил мощные движения. С каждым разом волна наслаждения, качавшая их тела, поднималась все выше. Дыхание обоих стало прерывистым, тела горячими и скользкими. Джессика молила о разрядке, которой не могла достичь.
   - Я больше не вынесу этого!
   Вулф засмеялся и, укусив за плечо, придавил ее бедрами.
   - Я горел в таком огне пять лет. Надеюсь, ты можешь выдержать пять минут?
   Когда руки Джессики скользнули по телу Вулфа, он вздрогнул, поймал их за запястья и поднял над головой
   - Не надо этих сладостных трюков, эльф.
   - Ты меня... мучаешь.
   - Я мучаю себя. Тебя я учу... Обними своими точеными ножками мою талию... Да, вот так... Теперь приподними свои обольстительные бедра, шептал Вулф, покусывая ее при каждом слове. - И ты получишь то, к чему так долго стре мишься.
   В тот момент, когда он входил в нее, Джессика приподнялась ему навстречу. Испытанный ею восторг был таким сильным, что она закричала бы, если бы Вулф не закрыл ей рот поцелуем. Он рукой подтянул ее округлые бедра настолько, что, кажется, их тела слились. И затем сильно и глубоко вошел в нее, стремясь достичь предела, дальше которого она не сможет принять его.
   Она отдалась ему самозабвенно, его накрыл испепеляющий жар, блаженство и ад слились в одно, и они оба вознеслись на солнце.
   Позже, гораздо позже, когда Джессика спала рядом с ним, Вулф смог определить цену того, что совершилось.
   18
   Когда Джессика проснулась на следующее утро, Вулф стоял у окна, обнаженный и величественный, как горные вершины, пробудившиеся для встречи зари. Он оглядывал пеструю землю с выражением утраты и грусти на лице, и это заставило ее сердце сжаться в горестном предчувствии.
   Почему этот восход поверг его в такую грусть?
   - Вулф...
   Когда он подошел к Джессике, выражение лица его изменилось. Ласковая улыбка, которую он подарил ей, удержала готовые выступить слезы. Синие глаза скользнули по ней, задержались на огненно-каштановых волосах, оценили красоту ее ясных светлых глаз. Он стал гладить длинными пальцами ее брови, щеки, губы. Сев на кровать, он нежно поцеловал ее
   - Доброе утро, миссис Лоунтри.
   Никогда ранее Вулф не называл ее этим именем. Слова пронзили ее так же глубоко, как и печаль, скрытая за его улыбкой. Она тревожно улыбнулась ему в ответ, и ее улыбка, кажется, грозила перейти в гримасу боли. От нее не могли укрыться тоска и обреченность во взгляде Вулфа.
   - Я не забыл сказать тебе вчера вечером, какая ты красивая? - спросил Вулф.
   - Это ты сделал меня красивой.
   - Ты красивая. - Он на мгновение прикрыл глаза, словно испытывая приступ боли. - И очень хрупкая.
   - Что-то случилось? - прошептала она.
   - Ничего. За исключением этого... этого... и этого.
   Вулф дотронулся до еле заметных следов, которые он оставил на коже Джессики, и старательно прикрыл покрывалом простыни. Тишина наполнилась молчаливо переживаемыми эмоциями и невысказанными словами.
   - Я буду бережнее с тобой обращаться в следующий раз, эльф. - Он заглянул в ясные светлые глаза. - Если ты пожелаешь, чтобы это вновь случилось...
   Джессика поймала руку Вулфа, поцеловала его в ладонь и прижала ее к щеке.
   - Мне это понравилось, - сказала она легко, скрывая за игрой серьезность своих чувств. - Я хочу, чтобы это повторялось бессчетное число раз.
   Черные ресницы опустились, скрывая синие глубины внимательных глаз Вулфа.
   - Я постараюсь, чтобы ты не забеременела, но ты сжигаешь мой контроль над собой.
   - Разве ты не хочешь ребенка?
   - Я достаточно причинил тебе боли. Я не буду губить тебя, заставляя рожать детей. У меня нет титулов и имений, которые им надо наследовать.
   - Вулф, - проговорила Джессика взволнованно, - я хочу иметь от тебя детей.
   - Цыц, малышка, - пробормотал он, касаясь пальцем ее губ. - Это не нужно. Я не буду требовать развода из-за отсутствия наследников. Ты в безопасности со мной. Тебе не придется больше опасаться за свою жизнь.
   Руки Джессики обвились вокруг Вулфа. Печаль мужа была настолько явной и осязаемой, что, кажется, ее можно было потрогать. И это вызывало в ней невыразимую душевную боль.
   - Я люблю тебя, мой лорд Вулф, - сказала она, потянувшись к его губам. - Я всегда любила тебя... И всегда буду.
   - Да. Я всегда знал это.
   Джессика подождала, но Вулф больше ничего не сказал. Боль пронзила ее потому что она наконец поняла причину его печали
   "Дерево Стоящее Одиноко".
   - Ты не любишь меня, - прошептала она, слишком поздно поняв, что она причинила человеку, которого любила.
   - Я люблю тебя, Джесси. Я всегда тебя любил. И всегда буду любить.
   Вулф ртом осторожно поискал рот Джессики и прижался в поцелуе, медленно погружая вглубь язык. Поцелуй становился все более крепким и горячим, дыхание у Джессики участилось, и она вся рванулась к любимому.
   - Вулф! - воскликнула она горячо.
   - Ляг со мной, Джесси. Я хочу, чтобы мое тело поклонилось твоему.
   Джессика увидела необоримое желание в глазах Вулфа. Она позволила ему лечь рядом, позволила взять ее в жгучей, пылающей тишине, позволила наполнить ее восторгом так нежно и незаметно, что поняла это лишь тогда, когда мир стал хрустальным и золотым, и она шептала имя Вулфа у него на груди. Затем он прижался к ней, позволив ее жарким слезам обжигать его тело все время до ее последнего сладостного содрогания, после чего она успокоилась и умиротворенно затихла.
   Вулф медленно встал с кровати и оделся. Дверь беззвучно закрылась за ним. Джессика открыла глаза, в которых блестели слезы. Она нетерпеливо вытерла их и потянулась за одеждой.
   В кухне, куда вошел Вулф, был только Рено. Пустые кувшины и тарелки на столе свидетельствовали о том, что Калеб и Рейф уже поели и отправились на работу. Из другой спальни доносились негромкие звуки песни, которую Виллоу напевала ребенку во время кормления. Эта спокойная мелодия жгла Вулфа, словно кислота, напоминая ему о том, какую боль он причинил хрупкой девушке, которая всегда верила в его защиту.
   Вместо этого он овладел ею, - С Джесси все в порядке? - спросил Рено.
   Вулф искоса взглянул на него, прикидывая, не догадался ли этот человек, что Джессика стала наконец его женой не только номинально, но и фактически.
   - Чувствует себя хорошо, - коротко ответил Вулф. - Я сказал ей, чтобы она поспала подольше. А что?
   - Виллоу говорила, что она выглядела очень измученной вчера вечером.
   - Действительно, это было.
   - Значит, правда, - сказал Рено.
   - Три дня адского бурана могут самого дьявола довести до изнеможения.
   Рено улыбнулся и поправил шляпу, прикрывающую густые черные, блестящие волосы. Светло-зеленые глаза его, казалось, были из чистого хрусталя. Глядя на него, Вулф невольно удивился, как это Джессике удалось не подпасть под влияние мужских чар и физической грации Рено Мора-на. Или Рейфа, у которого была улыбка падшего ангела и глаза, видевшие ад. Вулф оставался при мнении, что любой из Моранов больше подходил бы Джессике, чем полукровка, о котором нечего сказать, кроме того, что он умело укрощает мустангов и хорошо владеет длинным ружьем.
   И в то же время Вулф знал, что он убил бы всякого, кто попытался бы увести от него его эльфа. Сегодня ночью она повела его на такие вершины страсти, на которых ему не случалось бывать с другими.
   - Смелая она у тебя, - сказал Рено. - Немногие женщины рискнут выйти в такой буран за любые деньги, а уж тем более ради какой-то кобылы.
   Вулф почувствовал, что у него сжалось сердце.
   - Это моя вина. Джесси хотела доказать мне, что не следует отправлять ее обратно в Англию.
   Рено вопросительно взглянул на Вулфа.
   - Джесси рассказала мне, как ты спасал приплод и отгонял волков, сменил Вулф тему разговора, наливая кофе в чашку. - Я твой должник.
   - Черта с два! Только благодаря такому дьяволу с ружьем, как ты, Джед Слейтер не убил Виллоу, Калеба и меня.
   - Ты будешь иметь право выбора из нового потомства, - заявил Вулф, словно Рено ничего не говорил.
   - Лоунтри, ты упрям как сукин сын.
   - Спасибо.
   Рено бросил на него недоверчивый взгляд, затем громко расхохотался.
   Вулф слегка улыбнулся. Его внимание привлекла тень птицы, пролетевшей за окном. Он всегда готов был променять любые радости цивилизации на дикую красоту Сан-Хуана Но лишь сейчас, когда предстояло расставание, он по-настоящему понял, как много значат для него эти горы. Горестные складки легли вокруг его рта.