Лоуэлл Элизабет. Только он

   Виллоу ждала властного насилия. Но его не последовало. Вместо этого рот Калеба слегка отступил, и его язык коснулся ее языка, дразня и соблазняя, что было даже опаснее, чем вторжение. Одновременно руки скользили по телу Виллоу, рождая приятные ощущения и заставляя ее трепетать.
   Виллоу охватило отчаяние. Калеб слишком хорошо знал ее. Ее ногти в смятении впились в его предплечья
   – Да, – страстным шепотом произнес Калеб, со сдерживаемой яростью покусывая ей шею и испытывая легкую боль от ее ногтей. – Иди ко мне… Ты обижена и сердита и не знаешь, что делать. Положись на меня, Виллоу Я не боюсь твоей страсти… Дай ей выход..
   Получается, Калеб понимал, что за ее противоестественным спокойствием скрывается ярость. Это исторгло стон отчаяния из груди Виллоу.
   – Перестань, умоляю тебя, – попросила она дрожащим голосом. – Хоть чуть-чуть пощади мою гордость, Человек из Юмы! Даже у шлюхи есть немного гордости.
   – Не смей так говорить, – строго сказал Калеб. – Ты слышишь меня? Ты не шлюха!
   – Докажи это! Позволь мне спать там, где мне хочется! Позволь мне спать одной!
   Установилась тишина, которая длилась настолько долго, что Виллоу захотелось закричать. Временами ее тело вздрагивало, и это было знаком ее непокорности. Она смотрела в глаза Калеба, словно ожидая его приговора: женщина она или шлюха.
   И он понял это.
   – Спи, где тебе хочется и когда хочется, – сказал он холодно. – Мне осточертело доказывать тебе и твоему брату, что я не прохвост и не совратитель юных девушек.
   Он отпустил Виллоу и отступил назад.
   – Дашь мне знать, когда перестанешь дуть губы и пожелаешь, чтобы я относился к тебе как к своей женщине. После этого я дам тебе знать, хочу ли я, чтобы ты продолжала считать меня своим мужчиной

17

   Лишь отъехав на несколько миль от укромной долины, Виллоу спешилась и сняла остатки своего прежнего костюма с копыт Измаила. Жеребец благодарно фыркнул, когда последний ремень был отвязан и остатки тряпья отброшены. Он нетерпеливо переступал с ноги на ногу.
   – Я тебя понимаю, мой мальчик, – ласково сказала Виллоу, поглаживая жеребца по холке и сдерживая его пыл. – Эти тряпки раздражали тебя, но зато не было слышно стука твоих копыт.
   Она с грустью взглянула на небо. На востоке занималась заря, гася ночные звезды. Хорошо бы залечь в убежище на день, но это было рискованно: она находилась слишком близко от долины. Ей придется гнать Измаила весь день, да и следующую ночь тоже.
   Завтра на заре она сможет привязать Измаила где-нибудь на укромной лужайке и поспать у его ног. Завтра, но не сегодня.
   Виллоу села в седло и двинулась вниз по склону, с каждым шагом удаляясь от долины. Постепенно ночь превращалась в день, а на фоне бледного неба выступали силуэты отдаленных вершин. Поросший сочными травами луг сменялся перелесьем. Она держалась лесной опушки, где можно было ехать быстро и в то же время укрыться в случае необходимости.
   Тяжелый дробовик лежал наготове у Виллоу на коленях. Иногда он мешал ей при движении, но за время долгой ночи она открыла для себя, что ей приятно прикосновение гладкого деревянного приклада, а два заряженных ствола внушают ей спокойствие и уверенность.
   Внезапно Измаил повернул голову налево и посмотрел в сторону небольшого ручья, который собирался отдать свои воды речке. Жеребец навострил уши и зашевелил ноздрями, принюхиваясь к запаху, который донес до него ветер. Не тратя времени на размышления, Виллоу направила Измаила в лес. Ее сердце гулко и часто колотилось, пока она все глубже забиралась в лесные заросли. Когда ей стало трудно уклоняться от хлещущих ветвей, она повернула и направила Измаила по тропе, параллельной той, с которой только что сошла.
   Как ни прислушивалась Виллоу, она слышала лишь скрип седла, глухой топот копыт, поглощаемый многолетним слоем хвои, да мягкие вздохи ветра. Лес постепенно редел, превращаясь в отдельные рощицы, затем в небольшие группы деревьев, и наконец сменился зеленым лугом, усыпанным дикими цветами, по которому бежал ручей. Этот луг шириной по меньшей мере в одну милю простирался вперед миль на пять. Это было похоже на пойму реки.
   Согласно журналу, путь Виллоу пролегал вдоль этого луга. Лишь часть его можно было пройти под покровом леса Потом начиналась открытая местность, где человек совершенно беззащитен перед нападением.
   Крепко сжав дробовик и повод, Виллоу прислушивалась в предрассветной полутьме. На границе луга и деревьев медленно двигались какие-то тени, которые можно было принять за оленей, да еще шевелилась трава под ветром. Стояла такая тишина, что слышен был крик орла, летящего навстречу заре в поисках добычи. И ни дымка, ни малейшего признака человека – ничего, кроме необъяснимого, давящего ощущения в затылке.
   Внезапно Измаил шарахнулся в сторону и захрапел. Передалось ли ему беспокойство хозяйки или он учуял другую лошадь – для Виллоу оставалось загадкой.
   – Спокойно, мой мальчик, – пробормотала она. – Мне самой не нравится это открытое место, но другого пути нет. Давай проскочим его до того, как солнце осветит вершины.
   Коснувшись пятками боков жеребца, Виллоу послала Измаила в галоп. Хотя жеребец был поменьше лошадей монта-новской породы, шаг у него был широкий и красивый. Сзади из леса, с левой стороны, донесся крик. «Это не может быть Калеб. После вчерашнего он не станет гнаться за мной. И даже если Мэт заставит его, это будет только на заре. Они, наверное, еще спят. К тому же крик донесся не со стороны долины».
   Крик повторился. Виллоу оглянулась через плечо. К ней направлялись четверо всадников на высоких длинноногих гнедых лошадях. Они приближались с каждым шагом.
   Виллоу натянула повод и сказала два слова жеребцу. Он пошел быстрее. Через несколько сот ярдов она снова оглянулась. Всадники продолжали на полном скаку преследовать ее. Щелкнув дробовиком, Виллоу нагнулась к шее Измаила и снова обратилась к нему с просьбой увеличить скорость. Шаг жеребца стал еще шире, он словно летел, низко распластавшись над землей, и только хвост, словно флаг, развевался над ним.
   Трава и кусты слились в одно сплошное пятно. Глаза слезились от ветра, было трудно дышать. Топот копыт превратился в непрерывную барабанную дробь. Аллюр был слишком рискованным в таком мареве и требовал чрезвычайно большого напряжения от жеребца, но выбора не было. Надо было оторваться от преследователей.
   Виллоу прильнула к холке Измаила. Обоим – и наезднице, и лошади – в этом положении мешал дробовик. После нескольких неудачных попыток Виллоу удалось засунуть оружие в чехол возле седла.
   Когда, по представлениям Виллоу, они проскакали милю, Виллоу снова бросила взгляд через плечо. Страх сжал ее сердце: четыре лошади еще больше приблизились к ней. В то время как она оборачивалась, ветер сорвал с ее головы шляпу, и волосы развевались позади нее наподобие пламени. Защищая глаза от ветра, Виллоу еще сильнее подалась вперед, перехватила поводья всего в нескольких дюймах от мундштука, приложив щеку к разгоряченной лошадиной холке.
   На второй миле арабский скакун начал отрываться от преследователей. Поняв это, они открыли стрельбу.
   Скорость и полумрак были союзниками Виллоу. Она слышала выстрелы, но пули прошли где-то далеко. Распластавшись вдоль холки и спины жеребца, она хвалила и подбадривала его, и так они одолели вторую милю, когда заря начала золотить верхушки ближайших гор.
   Буквально из ниоткуда возник ручей, скрытый густой травой. У Виллоу было лишь одно мгновенье для того, чтобы окинуть взглядом внезапно возникшее на пути препятствие. Словно бледная невесомая тень, она прильнула к корпусу Измаила, который, вдвое укоротив последний шаг, успел напрячься, мощно оттолкнуться и приземлиться на противоположной стороне ручья.
   Сбившись с ритма, Измаил при приземлении споткнулся. Виллоу сумела удержать ступни в стременах, потянула за поводья, поднимая жеребцу голову, и буквально возвратила ему равновесие. Он по-кошачьи ловко извернулся и в течение двух-трех секунд вошел в прежний ритм бега.
   Виллоу бросила быстрый взгляд назад. Преследователи сбились с шага, а одна из лошадей вообще отстала. Они бежали резвее Измаила первую милю, были наравне в течение второй, но далее им не хватило выносливости арабского скакуна.
   Виллоу испытала опьяняющую радость и облегчение. Она снова пригнулась к голове жеребца. Она хвалила его и возбужденно рассказывала, что он напрочь загнал других лошадей. Измаил прядал ушами, внимая восторженным словам хозяйки. И хотя дышал он тяжело, его шаг оставался ровным и мощным. Он пока еще не исчерпал своих сил, хотя скоро это неизбежно должно произойти. Ей оставалось надеяться лишь на то, что преследователи отстанут к тому времени, когда Измаил окончательно выбьется из сил.
   На исходе четвертой мили Виллоу услышала позади несколько выстрелов. Она взглянула через плечо. Все лошади далеко отстали, кроме одной. Это была длинноногая, красивая лошадь чистых кровей. Впрочем, на скачках ее тоже не следовало бы выпускать на длинные расстояния. Она начала терять скорость, хотя и позже других.
   Под дробь копыт Измаила, перекрывая голосом шум ветра, Виллоу снова стала просить жеребца показать свою выносливость. Он напряг уши и еще сильнее вытянул шею. Она знала, что жеребец делает все, что может, но у нее не было иного выбора, кроме как просить его выложиться до конца.
   К исходу пятой мили дыхание жеребца уподобилось звуку пилы, пена покрывала все его тело, но шаг по-прежнему оставался быстрым и ровным. Виллоу долго не решалась оглянуться, боясь того, что она может увидеть. Но наконец, вытерев слезящиеся глаза, Виллоу бросила взгляд назад.
   Последняя из преследующих лошадей стремительно отставала, более не имея сил скакать.
   Слезы облегчения брызнули из глаз Виллоу. Она тут же поехала чуть тише, уменьшая нагрузку на сердце и легкие Измаила. С двух сторон простирался обширный луг, вдали виднелся каменный отрог горы. Больше никто не преследовал ее на обозримом пространстве. Виллоу еще более замедлила шаг своего коня.
   Внезапно она с такой силой натянула поводья, что жеребец взвился на дыбы.
   При свете ясного раннего утра Виллоу увидела пятерых всадников, двигающихся навстречу ей по лугу. Поворачивать назад было бесполезно. Даже если у Измаила достанет сил выдержать еще одну гонку, она окажется в руках тех врагов, от которых только что оторвалась. Уйти в сторону не было возможности, потому что луг был зажат высокими отвесными скалами.
   Виллоу сделала единственное, что было возможно. Она выхватила дробовик и помчалась вперед. Ее золотистые волосы развевались по ветру, когда она неслась навстречу всадникам, которые надвигались на нее.

* * *

   Калеб осмотрел примятую спальным матрасом траву, при тусклом свете наступающего утра сосчитал лошадей и почувствовал, как страх сжал ему сердце.
   «Она не могла убежать. Мы услышали бы ее».
   Повернувшись, он увидел белеющий на кусте листок бумаги. Он снял его, прочитал – и ему показалось, что он окунулся в ледяную воду
   Виллоу умчалась в ночь, не дожидаясь зари.
   – Нашел ее? – спросил Рено, увидев направляющегося к нему Калеба
   – Она взяла Измаила и ночью сбежала, – без обиняков сказал Калеб.
   – Мы бы услышали ее, – немедленно возразил Рено. – Должно быть, она прячется где-то на дереве.
   – Жеребца ее нет, как нет и ее самой. Она обмотала копыта лошади тряпками. – Калеб стал на колени, свернул свой матрас и привязал к седлу, которое использовал в качестве подушки. – Она оставила записку с распоряжением, каким образом разделить ее кобыл.
   – Но почему? – в недоумении воскликнул Рено.
   – Она любит их, как мать любит детей, но еще больше ненавидит меня. Она готова отправиться даже в преисподнюю, чтобы избавиться от меня.
   – Вилли неглупа, – сказал Рено. – Куда, к черту, она собралась? Она ведь не знает этих гор.
   – Она прихватила мой журнал и дробовик. – Говоря все это, Калеб достал два ящика с патронами из багажной сумки и рассовал часть из них по карманам куртки. – Заблудиться ей не грозит.
   – Слейтер, – потрясенно произнес Рено. – Она ведь знает, что он где-то поблизости… Господи, чем ты ей досадил этой ночью?
   – Я был джентльменом! – рявкнул Калеб. – Она сказала, что хочет спать одна. Я позволил ей это. Будь уверен, что впредь таким болваном я не буду.
   Когда солнце позолотило самые высокие вершины, свист Калеба нарушил рассветную тишину. К нему подбежали две темные лошади. Калеб взял уздечку, седло и багажные сумки и направился к Трею, а Рено двинулся в сторону своего лагеря. Через минуту он появился с уздечкой в руке и седлом через плечо.
   Спустя несколько минут Калеб и Рено вышли из чащи, скрывавшей вход в маленькую долину. Рено не стал связывать ветви с целью маскировки. Он запрыгнул в седло и стал искать следы. Калеб ехал впереди, вдоль ручья, а не по воде, не заботясь о том, чтобы сбить с толку преследователей.
   Рено, поглощенный поисками, это едва заметил. Маскировка лагеря в данный момент была далеко не самым главным делом. Важно было найти Виллоу раньше, чем это сделает Слейтер. Надежду вселяло то, что Виллоу двигалась при луне и должна была проявлять при движении осторожность. Калеб и Рено отправлялись в дорогу при дневном свете и надеялись быстро догнать ее
   Внезапно Калеб остановился и поднял руку, призывая к тишине. Стоя в стременах, Калеб и Рено медленно осматривались, пытаясь определить, действительно ли они слышат выстрелы и если да, то в какой стороне.
   За цепью выстрелов последовали два отдельных, из дробовика.
   Калеб без жалости пришпорил Трея, послав мерина на головокружительной скорости вниз. Рено шел за ним по пятам. Ружья у обоих мужчин были наготове, но надежды успеть вовремя их применить было, похоже, мало. Выстрелы прозвучали внизу, на расстоянии нескольких миль. К тому времени, когда там окажутся Калеб и Рено, вряд ли что можно будет найти на этом месте, кроме лошадиных следов да расстрелянных гильз.
   Вулф Лоунтри ожидал их у самого начала обширного луга. Его лошадь находилась там, где Измаил взвился, почуяв чужих лошадей.
   – Банда Слейтера захватила девушку и гнедого жеребца примерно в пяти милях отсюда, – сказал Вулф. – Она не ранена и, похоже, невредима. Слейтер хочет добиться от нее, где находитесь вы, но если мы атакуем его, он просто из подлости перережет ей горло. Вы знаете его репутацию.
   – Да, я знаю, – лаконично бросил Калеб. – Ты можешь провести нас поближе к тому месту, где они держат Виллоу?
   Вулф кивнул и направил лошадь через луг. Под ним была кобыла серо-голубой масти с черной гривой и таким же хвостом, унаследованным от мустангов, восходящих к предшественникам канадской породы. Три лошади, выстро-ясь в ряд, по диагонали пересекли лур и приблизились к лесной опушке. Здесь всадники перешли на шаг, давая немного отдохнуть лошадям в преддверии возможных событий. Вулф незаметно расположил свою лошадь между Рено и Калебом. Его темно-синие глаза задерживались то на одном, то на другом, и в них сквозил вопрос, в каких отношениях теперь эти двое.
   Через некоторое время Вулф бросил пробный шар, обра-тясь к Рено:
   – Ты, должно быть, Метью Моран.
   – Большинство людей зовут его Рено – сказал Калеб, продолжая вглядываться в даль.
   Вулф улыбнулся и сказал с облегчением:
   – Я всегда тебя так звал. Только никогда не знал, что ты женат, Рено.
   – Вилли – моя сестра, – сказал Рено. – Она собирается стать женой Калеба.
   Вульф посмотрел на Калеба, затем на Рено и снова на Калеба.
   – Женой? – переспросил он негромко.
   Калеб кивнул.
   – Стало быть, если какая-нибудь женщина способна накинуть узду на тебя, так это та белокурая воительница, которую я видел сегодня утром.
   – Ты ее видел? – набросился Калеб.
   – Посмотри на тот лысый бугор, – показал пальцем Вулф.
   По другую сторону луга на высоте около тысячи футов виднелся каменистый холм.
   – Смотрю.
   – Я там сидел с биноклем и наблюдал за бандой Слейтера. – Девушка была в нескольких сотнях ярдов оттуда на лугу, когда увидела Джеда Слейтера и его людей. Она не стала тратить времени на то, чтобы ломать в отчаянии руки. Она пустила своего гнедого во весь опор. Слейтер был на своей большой скаковой лошади.
   Рено печально покачал головой и что-то пробормотал под нос.
   – Ну конечно, у нее не было шансов.
   – Так думал и Слейтер, – сказал Вулф. – Через милю он сократил разрыв до сотни ярдов. Через две мили он с трудом сохранял разрыв. Через три мили он стал отставать, попытался стрелять, но было поздно.
   – Я убью его, – проговорил Калеб.
   Вулф искоса взглянул на него.
   – Богу известно, что он давно это заслужил.
   – И тогда-то Виллоу схватили? – спросил Рено. – Она что, остановилась, когда Слейтер открыл стрельбу?
   Вулф покачал головой.
   – Как бы не так! Она продолжала гнать своего гнедого дьявола, несмотря ни на какие выстрелы. Они перемахнули через заросший травой ручей шириной не менее двадцати футов. Жеребец чуть не рухнул на другой стороне, но она помогла ему выправиться и продолжала гонку. Я не видел никого равного ему.
   – Кому? – спросил Рено.
   – Этому гнедому жеребцу, – пояснил Вулф. – Твоя сестра гнала его во весь опор не меньше пяти миль. Она ни разу не подняла кнут, не ударила его пятками, только прицепилась к его шее, как репейник. Большой жеребец Слейтера – хорошая лошадь, но он не идет ни в какое сравнение с этим маленьким гнедым жеребцом.
   – Но Слейтер все-таки поймал ее? – спросил Калеб.
   – Он не поймал… Он разделил свою банду на две части, чтобы искать следы. Половина бандитов находилась впереди. Виллоу обогнула луг – и там встретилась с ними. – Вулф внезапно бросил взгляд на Калеба. – Ты уверен, что хочешь жениться на ней?
   – Абсолютно уверен.
   – Чертовски жаль! Скажу тебе, Кэл, будь на твоем месте кто-нибудь другой, я бы сам приударил за ней.
   Калеб бросил быстрый взгляд на Вулфа.
   – Забудь об этом.
   На смуглом лице Вулфа сверкнула улыбка.
   – Понимаю. Это дьявол, а не девушка. Она увидела всадников впереди и осадила жеребца так, что он взвился на дыбы. А когда гнедой опустился на все четыре копыта, она уже знала, что есть единственный шанс, и она его не упустила. – Вулф покачал головой, вспоминая увиденное. – Она направила своего жеребца в самый большой промежуток между всадниками, выхватила дробовик и понеслась вперед на бешеной скорости.
   – Это Виллоу так сделала? – в изумлении спросил Рено.
   Вулф кивнул, затем взглянул на Калеба.
   – Похоже, ты не удивляешься.
   – Я – нет. Когда команчи открыли огонь, моя лошадь упала. Виллоу вернулась и подобрала меня, не обращая внимания на ружейную стрельбу.
   – Теперь я вижу, как можно настроить человека на брачный лад, – улыбнувшись, сказал Вулф. – У меня появились некоторые мысли, когда я видел, как она вела себя с бандитами. Лондонские леди, которых я встречал, хороши как заря, но они не продержатся здесь дольше, чем заря на небе.
   – Виллоу почувствовала себя совсем по-иному, когда я дал ей приличную одежду, – заметил Калеб.
   – То-то мне показалось, что я узнал эту рубашку, – сказал Вулф. – Людям Слейтера понадобилась минута для того, чтобы понять, что скачет девушка. А поняв это, они замешкались, ожидая, что все кончится без проблем. Они сделали пару выстрелов, принуждая ее остановиться, она выстрелила в ответ, а один из бандитов стащил ее с седла, когда жеребец проносился мимо.
   – Он ударил ее? – спросил Калеб, сжимая ружье.
   – Скорее, пострадал сам бандит, – с удовлетворением произнес Вулф. – Он с таким же успехом мог схватить рысь. К тому времени, когда я спустился с бугра и приблизился к ним, Виллоу лежала связанная на земле, а у того, кто схватил ее, вся рожа была в крови.
   Вулф не упомянул, что на щеках Виллоу остался след мужской руки.
   – Подъехал Слейтер и стал спрашивать о вас, – продолжал Вулф, глядя на Калеба. – Виллоу сказала, что не знает, где вы. что она заблудилась.
   – Слейтер поверил ей? – спросил Рено.
   Вулф снял шляпу, провел пальцами по густым, черным, как ночь, волосам и резким движением снова водрузил ее на голову.
   – Нет. Он нашел какую-то книгу, которая была у нее Там была карта и записи.
   – Мой журнал, – кивнул Калеб. – Она взяла его.
   Вулф прищурился, но ни о чем не спросил, несмотря на обуревавшее его любопытство.
   – Слейтер потребовал, чтобы она показала, где находится. Она посмотрела ему в глаза и сказала, что не умеет читать. Он швырнул журнал ей в лицо и заорал, чтобы она научилась читать за то время, пока остынут лошади.
   – Сколько у нас остается времени? – спросил Рено.
   Вулф бросил взгляд на местность, затем на солнце.
   – Что-нибудь около часа… Их лошади были в пене от копыт до ушей. Потому-то я и решил воспользоваться возможностью и поискать вас. Если бы через пять минут я вас не встретил, я бы вернулся назад.
   Рот Калеба вытянулся. Он знал, о чем умалчивает Вулф: Джед Слейтер привык добиваться своей цели во что бы то ни стало. Он прославился своей жестокостью еще со времен войны.
   Вулф посмотрел на суровое выражение лица Калеба и понял, о чем думает его друг. Поколебавшись, зная, что этого не следует делать, он все же задал вопрос, который вертелся у него на языке с того момента, как он понял, кого преследуют люди Слейтера:
   – Как получилось, что Виллоу оказалась одна?
   Калеб промолчал.
   Рено чертыхнулся и объяснил:
   – Она обмотала копыта жеребца тряпками и выскользнула из долины.
   Последовало молчание, во время которого Вулф переваривал услышанное.
   – Так она проскользнула мимо вас двоих?
   – Да.
   – Вот так номер! – Вулф вздохнул. – А почему она это сделала?
   Рено не стал дожидаться, пока заговорит Калеб.
   – Виллоу думает, что Калеб соблазнил ее, чтобы расквитаться за то, что была соблазнена его сестра.
   – Ах ты… – воскликнул потрясенной Вулф и употребил оборот, который с некоторых пор изъял из своего лексикона. – А что же она.
   – Лошади достаточно отдохнули, – перебил его Калеб. – Поехали!
   Не дожидаясь согласия, Калеб тронул шпорами лошадь. Через минуту его обогнал Вулф и возглавил кавалькаду. Далее все происходило без слов, пока Вулф не подал сигнал остановиться.
   – Здесь нам придется оставить лошадей, – сказал Вулф.
   Пока Рено привязывал и укрывал лошадей, Калеб стянул с себя ботинки и надел мокасины. Вулф начал подниматься по крутому отрогу, который глубоко вдавался в зеленый луг У самого гребня они сняли шляпы и последние несколько футов проползли по-пластунски
   Лагерь Слейтера располагался в тысяче футов от них, у подножья горы. Склон был крутой и каменистый, и прижиться на нем смогли лишь клочки травы да отдельные чахлые деревца. Можно было еще подойти со стороны луга, на котором паслись десять стреноженных лошадей и еще пять мокрых от пены медленно бродили неподалеку.
   Среди них был Измаил. Хотя они находились здесь уже не менее получаса, понадобится по крайней мере еще полчаса, чтобы эти лошади смогли в достаточной степени остыть. И тогда Слейтер начнет допрос Виллоу.
   Задача в том, чтобы к этому времени Виллоу там уже не было.
   Позаботившись, чтобы лучи солнца не попали на объектив подзорной трубы, Калеб после недолгих поисков обнаружил Виллоу. Она лежала связанная по рукам и ногам возле груды припасов и экипировки. Ее руки были заломлены за спину. Веревка, связывающая запястья, шла к щиколоткам и была прикреплена к пню.
   В десяти футах от нее, опираясь головой о седло, полулежал мужчина, занятый тем, что обрезал ногти кухонным ножом. Лицо его было похоже на лицо человека, пострадавшего от встречи с рысью.
   Виллоу пошевелилась. На мгновенье волосы соскользнули с ее щеки, приоткрыв темное пятно – след от удара. Калеб стиснул зубы. Он долго и внимательно вглядывался в охранника, запоминая его. Лишь затем он возобновил осмотр лагеря Слейтера, взвешивая возможности каждого из его команды, отмечая подходы к лагерю и неровности, в которых можно укрыться.
   Дека Калеб изучал лагерь, Вулф тихо, почти беззвучно предупредил:
   – Если Слейтер продолжает придерживаться военной тактики, то помимо непосредственного охранника Виллоу должен быть еще один, ярдах в тридцати от лагеря. И находиться он может в том месте, где ты меньше всего его ждешь. При первой же опасности оба охранника будут стрелять в Виллоу.
   – Я видел человека среди скал, с правой стороны, – шепотом сказал Калеб. – Я позабочусь о нем. – Он сложил подзорную трубу и передал ее Рено. – Ну и, конечно, о человеке с расцарапанным лицом.
   Пока Рено осматривал склон и подходы к лагерю, Калеб снял куртку и проверил револьвер.
   – Ты не сможешь незаметно подобраться к ним, – сказал Рено, опуская подзорную трубу. – А если ты станешь стрелять, следующей погибнет Виллоу. Надо ждать темноты.
   – Слейтер не отличается большим терпением, – возразил Калеб. – Я не собираюсь сидеть здесь и ждать, когда он станет сечь Виллоу арапником. Именно так поступил он с женщиной в Мексике, когда та отказалась говорить, где находится ее муж.
   Вулф крепко сжал руку Рено, не давая ему выпрямиться.
   – Спокойно, Рено. Кэлу это нравится даже меньше, чем тебе, но он прав. Если кто-то и может вызволить Виллоу отсюда, так это он.
   – Вот, – сказал Калеб, протягивая ружье Вулфу. – Патроны в кармане куртки. На этом расстоянии отклонение при выстреле полдюйма влево. Виллоу и я можем быть на линии твоего огня первые пятьдесят футов. После этого я протащу ее через овраг к задней части лагеря. Когда мы окажемся наверху, мы подождем, когда вы подъедете с лошадьми.