Страница:
По плану заговорщиков Джироламо после убийства Медичи должен был быть провозглашен диктатором Флоренции. Папа пытался было спасти Джироламо из тюрьмы и энергично протестовал против того, что ему и его ближайшим друзьям приписывают столь коварные планы, как убийство в церкви представителей республики. Сикст IV заявил, что он не думал, что под "устранением", даже насильственным, братьев Медичи нужно разуметь их "убийство".
Однако заверения папы всерьез не принимались; не помогло и наложение интердикта на Флоренцию. Венеция и Милан выступили против политики Сикста IV. Перед всем миром обнаружилось, что на строителе знаменитой сикстинской капеллы лежит кровавое пятно низкого заговорщика, не гнушавшегося никакими средствами ради достижения своих целей.
В истории Сикст IV навеки заклеймил свое имя введением инквизиции в Испании. Он дожил до первых крупных сожжений еретиков в этой стране. Первое такое сожжение состоялось в феврале 1481 г. в Севилье.
Это аутодафе, являвшееся огненным апофеозом религии и святой церкви, было устроено по всем предписаниям папской буллы. Во главе процессии шел доминиканский приор Охеда, увидевший наконец осуществление своих давнишних мечтаний. В первый и в последний раз Охеда присутствовал на аутодафе. Через несколько дней он умер от чумы, унесшей в Севилье 15 тыс. человек. В том же феврале 1481 г. состоялось в Севилье второе, столь же торжественное сожжение, во время которого огню было предано три человека. Так как деятельность инквизиционного трибунала стала принимать постоянный характер, то было решено построить особое сооружение для постоянного сожжения еретиков. Сооружение это было названо кемадеро, и остатки его сохранились в Севилье по сию пору. В четырех углах этого кемадеро находились статуи пророков, сделанные на средства какого-то "великодушного" жертвователя Месы. Впоследствии, однако, оказалось, что Меса был иудействующим, и он был сожжен на том самом кемадеро, которое за несколько лет до этого он так разукрасил.
Третье аутодафе состоялось в Севилье 26 марта того же 1481 г. На этот раз в пламени погибло 17 еретиков. До 4 ноября 1481 г., то есть в течение первых десяти месяцев функционирования инквизиционного трибунала, в Севилье было сожжено 298 человек; к пожизненному тюремному заключению приговорено 79 еретиков. Само собою разумеется, что имущество осужденных было конфисковано, и летописцы этих скорбных событий утверждают, что "под двойной тяжестью страха чумы и инквизиционного трибунала" люди стали покидать гостеприимную Севилью. В короткое время до 8 тыс. человек переселилось в соседнюю Арасену. Но вездесущая рука инквизиции настигла беглецов и в Арасене.
Таковы были первые результаты буллы "мецената" Сикста IV. В конечном результате эта булла значительно способствовала превращению Испании в самую мрачную, невежественную страну, где еще в 20-х годах XIX в. пылали костры во имя торжества "истинной" католической веры. За три с половиной века своего существования инквизиция сожгла в Испании 36 212 человек живьем, 19 790 в изображении (мертвых или бежавших), а 289624 человека были приговорены к тяжким наказаниям. Итак, 345 626 еретиков стали жертвой испанской инквизиции.
Когда Сикст IV умер, в Риме начался погром. Народ громил его земляков-генуэзцев, пользовавшихся расположением папы. По городу искали генуэзцев, чтобы на них излить накопившуюся за эти полтора десятилетия злобу. Много генуэзцев было убито, и немало домов их было разрушено. Фаворит папы Джироламо Риарио вовремя бежал из Рима. Его дом был до основания разрушен, даже сад, окружавший его богатый особняк, был уничтожен. По городу шли демонстрации, и во многих местах красовалась надпись: "Радуйся, Нерон, даже тебя в порочности превзошел Сикст". На цоколе мраморного фрагмента, прикрепленного к дворцу Орсини, появилось несколько "надгробных слов": "Бесчестье, голод, разруху, расцвет лихоимства, кражи, грабежи - все, что только есть подлейшего на свете, перенес Рим под твоим правлением. Смерть! Как признателен тебе Рим, хотя ты слишком поздно пришла. Наконец ты зарываешь все преступления в кровавую могилу Сикста. А, Сикст, ты нападал даже на бога, ступай теперь мутить ад. Наконец, Сикст, ты труп. Пусть все распутники и развратники, сводники, притоны и кабаки оденутся в траур". В 1861 г. Мари-Лафон опубликовал на французском языке сборник эпиграмм по адресу римских пап; эпиграммы эти назывались паскинадами.
II
Не менее кровавую страницу вписал в историю ближайший преемник Сикста IV-папа Иннокентий VIII (1484-1492), невежественный и грубый развратник, мечтавший лишь о женщинах, вине и деньгах. В Риме говорили: он "настоящий папа" Рима (так как улицы столицы мира кишат его детьми и он усердно заселяет землю), "Иннокентий VIII породил восемь мальчиков и столько же девочек", "наконец появился папа, имеющий право именоваться отцом Рима". Сам он цинично и грубо заявлял о себе, что бог не велит ему иметь детей, зато дьявол послал ему много "племянников", "непотов" - названия, под которыми нередко скрывались внебрачные дети римских пап. Впрочем, Иннокентий не скрывал своего отцовства и с большой пышностью, торжественно отпраздновал свадьбу своей дочери Теодорины, положив тем начало официальному признанию потомства у римского папы. Теодорина открыто принимала участие в делах курии и нередко своим вмешательством определяла то или иное решение важнейших вопросов. Она вышла замуж за неаполитанского короля, чтобы положить конец старой борьбе между Неаполем и Римом. Точно так же, при заключении мира с флорентийским Медичи, папа женил своего сына Франческетто на дочери Лоренцо Медичи и одному из представителей этого дома преподнес кардинальскую шляпу, хотя ему было всего 13 лет от роду (будущий папа Лев X).
В историю, однако, Иннокентий VIII вошел прежде всего как автор чудовищной буллы от 5 декабря 1484 г.- буллы о ведьмах, известной под названием "Summis desiderantes" (по первым словам ее - "С величайшим рвением").
Поводом к изданию буллы, по-видимому, послужили жалобы двух инквизиторов - Инститориса и Шпренгера на сопротивление, оказываемое их инквизиторской деятельности в разных местах Германской империи. Оба эти инквизитора с благословения Рима заявляли, что не верить в существование ведьм является величайшей ересью, и папа решил дать им в руки оружие, устраняющее всякий протест, всякое сопротивление энергичной расправе инквизиции. Отныне никто не мог более оспаривать у Инститориса и Шпренгера право преследовать самым жестоким образом "еретиков", в первую очередь "колдунов" и в особенности "ведьм". Грубое и циничное издевательство римской курии, кардиналов, значительной части духовенства над религиозными и моральными традициями различных слоев населения, в особенности женского, вызвало огромное брожение в обществе, и без того переживавшем крупные социальные и связанные с этим идейные сдвиги. Изгоняемая через дверь, старая религия дала возможность войти через окно еще более грубой и отсталой форме веры: вера в ведовство проникла в толщу народа и захватила даже часть передовых элементов тогдашнего общества. Принимая широкие размеры, эта вера побуждала тех, которые являлись мнимыми жертвами злых колдуний и ведьм, требовать от церковных и даже светских властей строжайших мер против этого "исчадия ада" и "сыновей сатаны". Папа Иннокентий VIII сумел использовать это общественное настроение и воздвиг себе памятник самого страшного человеческого изуверства и мрачнейшего фанатизма.
Основные положения буллы 1484 г. изложены в следующих строках: "С величайшим рвением, как того требуют обязанности верховного пастыря, стремимся мы к тому, чтобы росла католическая вера и были искоренены злодеяния еретиков. Поэтому настойчиво и снова предписываем мы то, что должно осуществить эти наши стремления... С великой скорбью осведомились мы, что в некоторых частях Германии, особенно в областях Майнца, Кельна, Трира, Зальцбурга и Бремена, весьма многие особы как мужского, так и женского пола, не заботясь о собственном спасении, отвернулись от католической веры, имеют греховные половые связи с демонами, принимающими облик мужчин или женщин, и своими колдовскими действиями, песнями, заклинаниями и другими внушающими ужас и отвращение волшебными средствами наводят порчу, губят рождаемое женщинами, приплод животных, плоды земли, виноградники и плодовые сады, а также мужчин, домашних и других животных, виноградные лозы, фруктовые деревья, луга, посевы и урожаи: они мучат мужчин, женщин и внутренними болезнями препятствуют мужчинам оплодотворять, а женщинам рожать, даже отнимают у мужчин силу исполнять супружеские обязанности и мешают в исполнении брачного долга женщинам".
Так с высоты папского престола раздался призыв к уничтожению ведовской, дьявольской ереси, и Европа запылала в огне.
Количество жертв не поддается даже приблизительному определению. В епархии Комо в XVI в. ежегодно сжигалось более сотни женщин. В Трирской области за семь лет было сожжено 380 человек. В Брауншвейге в последние 10 лет XVI в. сжигалось в иные дни по 10-12 человек, и из-за множества столбов, к которым привязывались еретики, площадь казней походила на лес. В маленьком Эльвангене в 1612 г. сожгли 167 ведьм; в столь же небольшом Вестерштеттене за три года было сожжено 300 человек. В маленьком Эйхштетте в 1666 г. был подвергнут пытке раскаленными щипцами и затем заживо сожжен 70-летний старик, обвинявшийся в том, что вызывал бури, летал на облаках, 40 лет служил дьяволу и обесчестил святые дары.
В Цукмантеле на постоянной службе у трибунала находилось не менее восьми палачей. Здесь в 1639 г. было предано огню 242 человека; через несколько лет было сожжено еще 102 человека, среди которых было двое детей, признанных детьми дьявола. В Берне в 1590-1600 гг. сжигалось ежегодно в среднем по 30 ведьм. В Эльзасе в 1620 г. было сожжено 800 человек, и всем казалось, говорит летописец, что, "чем больше будут сжигать людей, тем больше будет ведьм: они появлялись словно из пепла". В княжестве Нейссе с 1640 по 1651 г. было осуждено около 1 тыс. ведьм; для более быстрого исполнения приговора их просто сталкивали в специально выстроенную для этой цели печь. В 1609 г. в Латуре было сожжено 600 человек. В 1659 г. в Люцерне были сожжены семилетняя и четырехлетняя "ведьмы". В Ландсгуте еще в 1756 г. была сожжена 14-летняя девочка за "сожительство с дьяволом" и за то, что она "зачаровывала людей и делала погоду".
В двух деревнях Трирского округа остались всего две женщины, остальные были сожжены. Чиновники доносили начальству: "Скоро здесь некого будет любить; некому будет рожать: все женщины сожжены". Французский судья Бог (Bogus), специалист по сжиганию оборотней, написал "ученый труд" о ликантропии (вере в оборотней). Иннокентий VIII занимает, вероятно, одно из первых мест во всемирной истории по числу загубленных им людей - невинных жертв инквизиции.
III
Своеобразной фигурой на папском престоле был и Александр VI (1492-1503), преемник Иннокентия VIII. При первом голосовании кандидатов в папы он получил всего 7 голосов из 23. Несмотря на столь малое количество голосов, поданных за Александра VI, современники - иностранные посланники в Риме - утверждали, что кардинал Родриго Борджиа (так звали будущего папу Александра VI) имеет много шансов пройти при следующем голосовании, так как он очень богат и готов вознаградить весьма щедро тех, которые подадут за него свои голоса.
И действительно, кардиналу Сфорца он обещал дать вице-канцлерство, роскошный замок, принадлежавший лично Александру VI, укрепленную местность Непи, епископство Эрлау с ежегодным доходом в 10 тыс. дукатов и несколько бенефициев. За эти подношения Сфорца, который сам был кандидатом в папы, не только отказался от своей кандидатуры, но и стал горячим приверженцем Александра VI. Другому влиятельному кардиналу - Орсини были обещаны города Монтичелли и Сориано, легатство в Германии и епископство Картахена. Кардиналу Колонне обещано было аббатство Субиако с окрестными поселениями. Такие же доходные места были обещаны и некоторым другим членам конклава. Так кандидат в папы купил 14 голосов; его избрание было обеспечено. Он прошел единогласно, хотя при первом туре получил меньше одной трети голосов.
Избрание обошлось Александру VI в несколько десятков тысяч дукатов. Лишь пять кардиналов отказались продать свои голоса, заявив, что при избрании папы подача голосов должна происходить согласно велению совести, а не под влиянием взятки. Особенной жадностью и, по-видимому, недоверием к обещаниям отличался кардинал Асканичо, во дворец которого в день выборов были отправлены драгоценности на четырех лошадях. Александр подкупал не только голосовавших членов конклава, но и население Рима, боясь враждебных манифестаций с его стороны.
Папы еще с XII в. в момент своего избрания покупали у римлян верноподданнические чувства за наличный расчет. Так, герцог фон Рейхерсберг говорит, что в его время папа платил 11 тыс. талантов за верноподданничество римских жителей. Характерно, что императору в это время Северная Италия давала 30 тыс. талантов, то есть папа тратил на подкуп Рима сумму, которая была выше трети императорских доходов от Италии. Отказ папы Луция III внести римлянам "избирательный подарок" привел его к вынужденному отъезду из Рима на долгие годы.
Кроме подкупа народной массы папы приобретали за деньги и расположение к себе городских властей, судей и других чиновников. Выборы, таким образом, обходились каждому новому папе в очень значительную сумму. Этим отчасти объясняется, почему папы с самого начала своего правления вступали в тесные сношения с римскими, сиенскими и флорентийскими ростовщиками. По существу, "делали" выборы обычно ростовщики, и конклав был лишь ширмой, за которой происходил ожесточенный торг между кандидатами в папы и ростовщиком.
Александр VI вошел в историю как чудовище разврата. С середины 60-х годов XV в. Родриго Борджиа находился в сожительстве с Ваноццой Катанеи, которая трижды выходила замуж. От нее кардинал Родриго Борджиа имел четырех детей: Чезаре, Джованни, Жофре и Лукрецию. Кроме того, от другой женщины у него были сын Педро Луис и дочь Иеронима. Кардинальскую шляпу и должность вице-канцлера папского двора кардинал Родриго Борджиа получил от своего дяди, папы Каликста III. Благодаря ему же он стал обладателем ряда епископств, аббатств и бенефициев. В одной только Испании он имел 16 весьма доходных мест, так что будущий папа Александр VI считался самым богатым кардиналом в Западной Европе. Несмотря на то что ему, католическому духовному лицу, полагалось жить в безбрачии и воздержании, он не только обзавелся многочисленной семьей, но и сумел заставить римскую курию дать его сыну Чезаре разные духовные титулы, хотя сын кардинала, живший с чужой женой, не мог по каноническим правилам быть допущенным к званию священника. В семилетнем возрасте Чезаре уже был протонотарием и имел бенефиции в нескольких испанских городах, а затем получил даже епископство Памплону (в Испании).
Все это совершалось настолько открыто, что папа Пий II в свое время вынужден был сделать кардиналу и вицеканцлеру Борджиа строгое внушение. Но это мало повлияло на него, и в 1492 г. он добрался до папского престола. Его избрание было отмечено многочисленными богослужениями и вознесениями благодарности всевышнему за столь счастливое событие. Нового папу помимо церкви воспевала и светская литература, говорившая, что "Цезарь некогда сделал Рим великим, величайшим же ныне его делает Александр VI, ибо первый был - человек, а второй - бог".
Первым мероприятием этого "бога" было дарование своему сыну Чезаре Борджиа епископства Валенсии (в Испании) с ежегодным доходом в 16 тыс. дукатов. Это было после Памплоны второе епископство, полученное Чезаре Борджиа. В тот же день Александр VI назначил своего племянника Джованни кардиналом св. Сусанны. Это назначение привлекло в Рим множество близких и дальних родственников нового папы, у которого они нарасхват стали получать выгодные места. "Даже десять пап,- писал в ноябре 1492 г. посланник Ж. Бокаччо,- не могли бы удовлетворить аппетитов этой голодной своры". Однако чего не могли бы сделать 10 пап, сделал один Александр VI, распределив множество доходных должностей католического мира среди племянников, племянниц и иных родственников и не родственников.
Особенно много разговоров вызвало празднование свадьбы дочери Александра VI, красавицы Лукреции Борджиа, с графом Джованни Сфорцой. Лукреция еще до избрания Александра папой была помолвлена с испанским графом Гаспаре де Просида. Но жених оказался недостаточно богатым для дочери римского папы (он был "достаточно" богат лишь для дочери кардинала), и Александр VI настоял на разрыве с Гаспаре и на выходе Лукреции за могущественного Джованни Сфорца. Подобно своему предшественнику Иннокентию VIII, Александр VI официально признавал свое потомство и торжественно отпраздновал свадьбу Лукреции. За трапезой рядом с "молодыми" сидели папа Александр VI, 11 кардиналов, любовница папы Юлия Фарнезе, дочь Иннокентия VIII Теодорина и так далее. Рядом с каждым кардиналом сидела его любовница. "И многое другое рассказывают, о чем я здесь не пишу,- пишет близкий к курии Стефано Инфессура,- потому что это, может быть, неправда, а если и правда, то трудно этому поверить".
Александр VI совершил и "подвиги" чисто государственного деятеля. Так, воспользовавшись тем, что брат турецкого султана Баязида, принц Джем, находился в плену у французского короля, Александр VI отправил в Константинополь генуэзца Джорджо Боччардо с поручением передать султану, что ему необходимо бороться против французского короля Карла VIII, который собирается завоевать Неаполь и провозгласить принца Джема турецким султаном, чтобы вместе с ним отправиться в Турцию и воевать с Баязидом. Сам же Александр вступил в переговоры с Карлом VIII и "откупил" у него пленника принца, на содержание которого получал от Баязида в год 40 тыс. дукатов. После этого посланник Джорджо Боччардо добился, что Баязид выразил готовность за "устранение" принца Джема дать папе 300 тыс. дукатов. По-видимому, Баязид хорошо оценил характер Александра VI: как только решена была "принципиальная" сторона сделки, к ней была прибавлена оговорка. Требовалось не простое устранение принца Джема, в особенности не одно лишь словесное заверение о действительном устранении Джема, а нужен был труп принца. Лишь после предъявления такого "вещественного доказательства" обусловливалась выдача 300 тыс. дукатов.
Эти переговоры с Баязидом не помешали, однако, Александру VI "готовиться" к крестовому походу против Турции. Папа обязался давать ежегодно 40 тыс. дукатов на дело истребления турок и уже назначил начальником флота в 13 галер с 2,5 тыс. моряков епископа Джакопо да Пезаро. Но острые противоречия между европейскими правительствами, призывавшимися к совместному крестовому походу, и глубокое недоверие их к Александру VI подорвали предприятие и принудили епископа-адмирала снять крестоносное знамя с изображением Александра с единственного завоеванного острова - маленькой Санта-Маура из группы Ионических островов. Впрочем, приготовления к походу ограничились введением налога на евреев в размере двадцатой части их доходов и попыткой обложить налогом всех кардиналов в размере десятой части их доходов.
Общая сумма "крестовых" поступлений с кардиналов была определена в 45 376 дукатов, а следовательно, доход всех кардиналов к 1500 г. равнялся, по данным курии, разумеется уменьшавшей общую сумму, 453 760 дукатам, причем должны были дать: Караффа - 1000 дукатов, Ровере - 2000, Бассо - 1100, Сансеверино - 1300 дукатов и так далее Александр VI продолжал политику своих непосредственных предшественников и стремился превратить Папскую область в централизованное большое государство, во главе которого должен был стать его сын Чезаре Борджиа. Все, чем владела семья Риарио по милости Сикста IV, то есть Имола, форли, Сора, Синигалья и ряд мелких земель, должно было перейти к Чезаре. Чувствуя недостаточность своих сил, Чезаре вступил в союз с сильным домом Орсини. С его помощью он захватил Пезаро, Римини и Фаэнцу. Создав себе этим путем материальную базу, Чезаре Борджиа стал действовать самостоятельно, вероломным путем вовлек своего союзника в ловушку и казнил ряд деятелей дома Орсини и Колонна. Не были пощажены ни зять папы, обширные неаполитанские владения которого сулили богатые перспективы будущему тирану большого государства, ни родной сын Александра VI Хуан, которого "папа-отец" прочил раньше в основатели династии Борджиа и которому вместе с герцогским титулом подарил герцогство Беневент и города Террачину и Понтекорво вместе с Черрано.
Ради установления единовластия Чезаре с разными союзниками заключались, а затем и порывались отношения с такой легкостью, что правление Александра VI представляло собою беспрерывную смену всяких лиг и коалиций: папа шел то с Неаполем против Франции, то с Францией против Неаполя, то с Испанией, то с империей, то с Португалией, то с отдельными итальянскими республиками. Всех Александр и его сын Чезаре одинаково обманывали и предавали. Казалось, что в Центральной Италии может возникнуть крупное государство с Чезаре Борджиа в качестве правителя.
Однако народные массы, измученные бесконечными войнами, протестовали против кровавых попыток превратить римскую церковь в светское государство, олицетворяемое Александром VI и его семьей.
Политика папства, руководимого Чезаре Борджиа, была тем опаснее, что сильные соседние государства в этот момент стремились к захвату богатейших частей Италии и угрожали самому существованию ее. Так, в 1494 г. французский король Карл VIII на короткое время завоевал Северную и Центральную Италию и без труда овладел Неаполем.
Народные массы Италии тяжело переживали эти трагические годы, когда в один клубок сплелись внутренние междоусобицы и войны с внешним врагом, когда даже нельзя было точно установить, кто внутренний враг и кто внешний. Неудивительно поэтому, что в ряде городов началось народное движение. Особенно больших размеров оно достигло во Флоренции. Ее тиран Пьеро II Медичи вынужден был бежать, и в городе была восстановлена республика. После бегства флорентийского правителя в городе большую роль стал играть суровый обличитель богатств и пламенный проповедник доминиканский монах Джироламо Савонарола, которого "грехи Италии делали пророком". В своих проповедях он клеймил духовенство, заявляя, что ныне-де священники ушли от бога дальше, чем язычники, что римляне хуже турок, что с Римом следует бороться так, как мученики борются против тиранов, и что те, кто называют его, Джироламо Савонаролу, непокорным и непутевым сыном церкви, клевещут на него. Савонарола понимал, что он беспомощен в своей борьбе против римской курии, и требовал созыва собора для оздоровления "Вавилона", как он называл Рим. По его мнению, инициативу созыва собора должен был взять на себя французский король, самый сильный в то время монарх Европы, и Савонарола, в проповедях которого сплетались политический и религиозный моменты, стал сторонником Франции. Когда французский король вступил во Флоренцию, Савонарола стал фактическим правителем города и установил в нем демократические, с сильным фанатическо-религиозным оттенком, учреждения. Это напугало денежную аристократию и приверженцев изгнанных Медичи. Они организовали партию "бешеных", издевавшихся над проповедями "пророка", бичевавшего роскошь, требовавшего строгого соблюдения постов, посещения церкви, чтения Библии "вместо Горация, Цицерона и Виргилия" и распевания псалмов вместо звучных сонетов и стансов. В широких массах народа Савонарола пользовался большой популярностью, и его приверженцы получили прозвище "плакс" ввиду того, что в своих заунывных песнопениях они как бы "оплакивали" исчезнувшие добродетельные времена.
Так как "пророк" выставлял образцами "дьявольщины" папу, кардиналов, плутократов, монахов и других подобных им паразитов, против него началась жесточайшая кампания, руководимая папой Александром VI вкупе с денежной аристократией Флоренции. Савонарола был объявлен еретиком, действующим в согласии с турецким султаном. От него отвернулись многие торговцы из числа средних, а отчасти и мелких, и положение его сильно пошатнулось. Между тем папа угрожал наложить интердикт на Флоренцию, отказав ей в обложении духовенства специальным налогом в пользу города, и собирался отлучить от церкви всех, кто будет слушать проповеди Савонаролы. В ответ на это Савонарола написал "Письмо к государям", в котором он убеждал их немедленно созвать вселенский собор для низложения Александра VI. Письмо было перехвачено папой, и во Флоренции партия "бешеных" подняла панику, утверждая, что гнев божий разразится грозой над грешной республикой. Савонароле была подстроена ловушка: он должен был броситься в костер. Если огонь не сожжет его, то этим якобы будет засвидетельствовано, что бог гласит его устами; в противном случае он должен быть признан ложным пророком, обманщиком и еретиком. В последний момент, когда костры были уже зажжены, Савонарола и его преданнейший друг Буанвичини отказались подвергнуться "суду божьему". Подстрекаемая заговорщиками, наэлектризованная невежественная толпа, полная предрассудков и дрожавшая при мысли об интердикте и гневе аристократии, набросилась на Савонаролу и потребовала его ареста. Папа снарядил следственную комиссию, которая подвергла Савонаролу пыткам, приписала ему подложные документы, извращала его слова, вырвала у него признание, что его пророчества - ложь и обман, и приговорила его и монахов Доменико и Сильвестра к повешению, а потом и к сожжению. По легенде, прах сожженного Савонаролы был брошен в реку Арно, чтобы не дать возможности его приверженцам использовать его для поклонения.
Однако заверения папы всерьез не принимались; не помогло и наложение интердикта на Флоренцию. Венеция и Милан выступили против политики Сикста IV. Перед всем миром обнаружилось, что на строителе знаменитой сикстинской капеллы лежит кровавое пятно низкого заговорщика, не гнушавшегося никакими средствами ради достижения своих целей.
В истории Сикст IV навеки заклеймил свое имя введением инквизиции в Испании. Он дожил до первых крупных сожжений еретиков в этой стране. Первое такое сожжение состоялось в феврале 1481 г. в Севилье.
Это аутодафе, являвшееся огненным апофеозом религии и святой церкви, было устроено по всем предписаниям папской буллы. Во главе процессии шел доминиканский приор Охеда, увидевший наконец осуществление своих давнишних мечтаний. В первый и в последний раз Охеда присутствовал на аутодафе. Через несколько дней он умер от чумы, унесшей в Севилье 15 тыс. человек. В том же феврале 1481 г. состоялось в Севилье второе, столь же торжественное сожжение, во время которого огню было предано три человека. Так как деятельность инквизиционного трибунала стала принимать постоянный характер, то было решено построить особое сооружение для постоянного сожжения еретиков. Сооружение это было названо кемадеро, и остатки его сохранились в Севилье по сию пору. В четырех углах этого кемадеро находились статуи пророков, сделанные на средства какого-то "великодушного" жертвователя Месы. Впоследствии, однако, оказалось, что Меса был иудействующим, и он был сожжен на том самом кемадеро, которое за несколько лет до этого он так разукрасил.
Третье аутодафе состоялось в Севилье 26 марта того же 1481 г. На этот раз в пламени погибло 17 еретиков. До 4 ноября 1481 г., то есть в течение первых десяти месяцев функционирования инквизиционного трибунала, в Севилье было сожжено 298 человек; к пожизненному тюремному заключению приговорено 79 еретиков. Само собою разумеется, что имущество осужденных было конфисковано, и летописцы этих скорбных событий утверждают, что "под двойной тяжестью страха чумы и инквизиционного трибунала" люди стали покидать гостеприимную Севилью. В короткое время до 8 тыс. человек переселилось в соседнюю Арасену. Но вездесущая рука инквизиции настигла беглецов и в Арасене.
Таковы были первые результаты буллы "мецената" Сикста IV. В конечном результате эта булла значительно способствовала превращению Испании в самую мрачную, невежественную страну, где еще в 20-х годах XIX в. пылали костры во имя торжества "истинной" католической веры. За три с половиной века своего существования инквизиция сожгла в Испании 36 212 человек живьем, 19 790 в изображении (мертвых или бежавших), а 289624 человека были приговорены к тяжким наказаниям. Итак, 345 626 еретиков стали жертвой испанской инквизиции.
Когда Сикст IV умер, в Риме начался погром. Народ громил его земляков-генуэзцев, пользовавшихся расположением папы. По городу искали генуэзцев, чтобы на них излить накопившуюся за эти полтора десятилетия злобу. Много генуэзцев было убито, и немало домов их было разрушено. Фаворит папы Джироламо Риарио вовремя бежал из Рима. Его дом был до основания разрушен, даже сад, окружавший его богатый особняк, был уничтожен. По городу шли демонстрации, и во многих местах красовалась надпись: "Радуйся, Нерон, даже тебя в порочности превзошел Сикст". На цоколе мраморного фрагмента, прикрепленного к дворцу Орсини, появилось несколько "надгробных слов": "Бесчестье, голод, разруху, расцвет лихоимства, кражи, грабежи - все, что только есть подлейшего на свете, перенес Рим под твоим правлением. Смерть! Как признателен тебе Рим, хотя ты слишком поздно пришла. Наконец ты зарываешь все преступления в кровавую могилу Сикста. А, Сикст, ты нападал даже на бога, ступай теперь мутить ад. Наконец, Сикст, ты труп. Пусть все распутники и развратники, сводники, притоны и кабаки оденутся в траур". В 1861 г. Мари-Лафон опубликовал на французском языке сборник эпиграмм по адресу римских пап; эпиграммы эти назывались паскинадами.
II
Не менее кровавую страницу вписал в историю ближайший преемник Сикста IV-папа Иннокентий VIII (1484-1492), невежественный и грубый развратник, мечтавший лишь о женщинах, вине и деньгах. В Риме говорили: он "настоящий папа" Рима (так как улицы столицы мира кишат его детьми и он усердно заселяет землю), "Иннокентий VIII породил восемь мальчиков и столько же девочек", "наконец появился папа, имеющий право именоваться отцом Рима". Сам он цинично и грубо заявлял о себе, что бог не велит ему иметь детей, зато дьявол послал ему много "племянников", "непотов" - названия, под которыми нередко скрывались внебрачные дети римских пап. Впрочем, Иннокентий не скрывал своего отцовства и с большой пышностью, торжественно отпраздновал свадьбу своей дочери Теодорины, положив тем начало официальному признанию потомства у римского папы. Теодорина открыто принимала участие в делах курии и нередко своим вмешательством определяла то или иное решение важнейших вопросов. Она вышла замуж за неаполитанского короля, чтобы положить конец старой борьбе между Неаполем и Римом. Точно так же, при заключении мира с флорентийским Медичи, папа женил своего сына Франческетто на дочери Лоренцо Медичи и одному из представителей этого дома преподнес кардинальскую шляпу, хотя ему было всего 13 лет от роду (будущий папа Лев X).
В историю, однако, Иннокентий VIII вошел прежде всего как автор чудовищной буллы от 5 декабря 1484 г.- буллы о ведьмах, известной под названием "Summis desiderantes" (по первым словам ее - "С величайшим рвением").
Поводом к изданию буллы, по-видимому, послужили жалобы двух инквизиторов - Инститориса и Шпренгера на сопротивление, оказываемое их инквизиторской деятельности в разных местах Германской империи. Оба эти инквизитора с благословения Рима заявляли, что не верить в существование ведьм является величайшей ересью, и папа решил дать им в руки оружие, устраняющее всякий протест, всякое сопротивление энергичной расправе инквизиции. Отныне никто не мог более оспаривать у Инститориса и Шпренгера право преследовать самым жестоким образом "еретиков", в первую очередь "колдунов" и в особенности "ведьм". Грубое и циничное издевательство римской курии, кардиналов, значительной части духовенства над религиозными и моральными традициями различных слоев населения, в особенности женского, вызвало огромное брожение в обществе, и без того переживавшем крупные социальные и связанные с этим идейные сдвиги. Изгоняемая через дверь, старая религия дала возможность войти через окно еще более грубой и отсталой форме веры: вера в ведовство проникла в толщу народа и захватила даже часть передовых элементов тогдашнего общества. Принимая широкие размеры, эта вера побуждала тех, которые являлись мнимыми жертвами злых колдуний и ведьм, требовать от церковных и даже светских властей строжайших мер против этого "исчадия ада" и "сыновей сатаны". Папа Иннокентий VIII сумел использовать это общественное настроение и воздвиг себе памятник самого страшного человеческого изуверства и мрачнейшего фанатизма.
Основные положения буллы 1484 г. изложены в следующих строках: "С величайшим рвением, как того требуют обязанности верховного пастыря, стремимся мы к тому, чтобы росла католическая вера и были искоренены злодеяния еретиков. Поэтому настойчиво и снова предписываем мы то, что должно осуществить эти наши стремления... С великой скорбью осведомились мы, что в некоторых частях Германии, особенно в областях Майнца, Кельна, Трира, Зальцбурга и Бремена, весьма многие особы как мужского, так и женского пола, не заботясь о собственном спасении, отвернулись от католической веры, имеют греховные половые связи с демонами, принимающими облик мужчин или женщин, и своими колдовскими действиями, песнями, заклинаниями и другими внушающими ужас и отвращение волшебными средствами наводят порчу, губят рождаемое женщинами, приплод животных, плоды земли, виноградники и плодовые сады, а также мужчин, домашних и других животных, виноградные лозы, фруктовые деревья, луга, посевы и урожаи: они мучат мужчин, женщин и внутренними болезнями препятствуют мужчинам оплодотворять, а женщинам рожать, даже отнимают у мужчин силу исполнять супружеские обязанности и мешают в исполнении брачного долга женщинам".
Так с высоты папского престола раздался призыв к уничтожению ведовской, дьявольской ереси, и Европа запылала в огне.
Количество жертв не поддается даже приблизительному определению. В епархии Комо в XVI в. ежегодно сжигалось более сотни женщин. В Трирской области за семь лет было сожжено 380 человек. В Брауншвейге в последние 10 лет XVI в. сжигалось в иные дни по 10-12 человек, и из-за множества столбов, к которым привязывались еретики, площадь казней походила на лес. В маленьком Эльвангене в 1612 г. сожгли 167 ведьм; в столь же небольшом Вестерштеттене за три года было сожжено 300 человек. В маленьком Эйхштетте в 1666 г. был подвергнут пытке раскаленными щипцами и затем заживо сожжен 70-летний старик, обвинявшийся в том, что вызывал бури, летал на облаках, 40 лет служил дьяволу и обесчестил святые дары.
В Цукмантеле на постоянной службе у трибунала находилось не менее восьми палачей. Здесь в 1639 г. было предано огню 242 человека; через несколько лет было сожжено еще 102 человека, среди которых было двое детей, признанных детьми дьявола. В Берне в 1590-1600 гг. сжигалось ежегодно в среднем по 30 ведьм. В Эльзасе в 1620 г. было сожжено 800 человек, и всем казалось, говорит летописец, что, "чем больше будут сжигать людей, тем больше будет ведьм: они появлялись словно из пепла". В княжестве Нейссе с 1640 по 1651 г. было осуждено около 1 тыс. ведьм; для более быстрого исполнения приговора их просто сталкивали в специально выстроенную для этой цели печь. В 1609 г. в Латуре было сожжено 600 человек. В 1659 г. в Люцерне были сожжены семилетняя и четырехлетняя "ведьмы". В Ландсгуте еще в 1756 г. была сожжена 14-летняя девочка за "сожительство с дьяволом" и за то, что она "зачаровывала людей и делала погоду".
В двух деревнях Трирского округа остались всего две женщины, остальные были сожжены. Чиновники доносили начальству: "Скоро здесь некого будет любить; некому будет рожать: все женщины сожжены". Французский судья Бог (Bogus), специалист по сжиганию оборотней, написал "ученый труд" о ликантропии (вере в оборотней). Иннокентий VIII занимает, вероятно, одно из первых мест во всемирной истории по числу загубленных им людей - невинных жертв инквизиции.
III
Своеобразной фигурой на папском престоле был и Александр VI (1492-1503), преемник Иннокентия VIII. При первом голосовании кандидатов в папы он получил всего 7 голосов из 23. Несмотря на столь малое количество голосов, поданных за Александра VI, современники - иностранные посланники в Риме - утверждали, что кардинал Родриго Борджиа (так звали будущего папу Александра VI) имеет много шансов пройти при следующем голосовании, так как он очень богат и готов вознаградить весьма щедро тех, которые подадут за него свои голоса.
И действительно, кардиналу Сфорца он обещал дать вице-канцлерство, роскошный замок, принадлежавший лично Александру VI, укрепленную местность Непи, епископство Эрлау с ежегодным доходом в 10 тыс. дукатов и несколько бенефициев. За эти подношения Сфорца, который сам был кандидатом в папы, не только отказался от своей кандидатуры, но и стал горячим приверженцем Александра VI. Другому влиятельному кардиналу - Орсини были обещаны города Монтичелли и Сориано, легатство в Германии и епископство Картахена. Кардиналу Колонне обещано было аббатство Субиако с окрестными поселениями. Такие же доходные места были обещаны и некоторым другим членам конклава. Так кандидат в папы купил 14 голосов; его избрание было обеспечено. Он прошел единогласно, хотя при первом туре получил меньше одной трети голосов.
Избрание обошлось Александру VI в несколько десятков тысяч дукатов. Лишь пять кардиналов отказались продать свои голоса, заявив, что при избрании папы подача голосов должна происходить согласно велению совести, а не под влиянием взятки. Особенной жадностью и, по-видимому, недоверием к обещаниям отличался кардинал Асканичо, во дворец которого в день выборов были отправлены драгоценности на четырех лошадях. Александр подкупал не только голосовавших членов конклава, но и население Рима, боясь враждебных манифестаций с его стороны.
Папы еще с XII в. в момент своего избрания покупали у римлян верноподданнические чувства за наличный расчет. Так, герцог фон Рейхерсберг говорит, что в его время папа платил 11 тыс. талантов за верноподданничество римских жителей. Характерно, что императору в это время Северная Италия давала 30 тыс. талантов, то есть папа тратил на подкуп Рима сумму, которая была выше трети императорских доходов от Италии. Отказ папы Луция III внести римлянам "избирательный подарок" привел его к вынужденному отъезду из Рима на долгие годы.
Кроме подкупа народной массы папы приобретали за деньги и расположение к себе городских властей, судей и других чиновников. Выборы, таким образом, обходились каждому новому папе в очень значительную сумму. Этим отчасти объясняется, почему папы с самого начала своего правления вступали в тесные сношения с римскими, сиенскими и флорентийскими ростовщиками. По существу, "делали" выборы обычно ростовщики, и конклав был лишь ширмой, за которой происходил ожесточенный торг между кандидатами в папы и ростовщиком.
Александр VI вошел в историю как чудовище разврата. С середины 60-х годов XV в. Родриго Борджиа находился в сожительстве с Ваноццой Катанеи, которая трижды выходила замуж. От нее кардинал Родриго Борджиа имел четырех детей: Чезаре, Джованни, Жофре и Лукрецию. Кроме того, от другой женщины у него были сын Педро Луис и дочь Иеронима. Кардинальскую шляпу и должность вице-канцлера папского двора кардинал Родриго Борджиа получил от своего дяди, папы Каликста III. Благодаря ему же он стал обладателем ряда епископств, аббатств и бенефициев. В одной только Испании он имел 16 весьма доходных мест, так что будущий папа Александр VI считался самым богатым кардиналом в Западной Европе. Несмотря на то что ему, католическому духовному лицу, полагалось жить в безбрачии и воздержании, он не только обзавелся многочисленной семьей, но и сумел заставить римскую курию дать его сыну Чезаре разные духовные титулы, хотя сын кардинала, живший с чужой женой, не мог по каноническим правилам быть допущенным к званию священника. В семилетнем возрасте Чезаре уже был протонотарием и имел бенефиции в нескольких испанских городах, а затем получил даже епископство Памплону (в Испании).
Все это совершалось настолько открыто, что папа Пий II в свое время вынужден был сделать кардиналу и вицеканцлеру Борджиа строгое внушение. Но это мало повлияло на него, и в 1492 г. он добрался до папского престола. Его избрание было отмечено многочисленными богослужениями и вознесениями благодарности всевышнему за столь счастливое событие. Нового папу помимо церкви воспевала и светская литература, говорившая, что "Цезарь некогда сделал Рим великим, величайшим же ныне его делает Александр VI, ибо первый был - человек, а второй - бог".
Первым мероприятием этого "бога" было дарование своему сыну Чезаре Борджиа епископства Валенсии (в Испании) с ежегодным доходом в 16 тыс. дукатов. Это было после Памплоны второе епископство, полученное Чезаре Борджиа. В тот же день Александр VI назначил своего племянника Джованни кардиналом св. Сусанны. Это назначение привлекло в Рим множество близких и дальних родственников нового папы, у которого они нарасхват стали получать выгодные места. "Даже десять пап,- писал в ноябре 1492 г. посланник Ж. Бокаччо,- не могли бы удовлетворить аппетитов этой голодной своры". Однако чего не могли бы сделать 10 пап, сделал один Александр VI, распределив множество доходных должностей католического мира среди племянников, племянниц и иных родственников и не родственников.
Особенно много разговоров вызвало празднование свадьбы дочери Александра VI, красавицы Лукреции Борджиа, с графом Джованни Сфорцой. Лукреция еще до избрания Александра папой была помолвлена с испанским графом Гаспаре де Просида. Но жених оказался недостаточно богатым для дочери римского папы (он был "достаточно" богат лишь для дочери кардинала), и Александр VI настоял на разрыве с Гаспаре и на выходе Лукреции за могущественного Джованни Сфорца. Подобно своему предшественнику Иннокентию VIII, Александр VI официально признавал свое потомство и торжественно отпраздновал свадьбу Лукреции. За трапезой рядом с "молодыми" сидели папа Александр VI, 11 кардиналов, любовница папы Юлия Фарнезе, дочь Иннокентия VIII Теодорина и так далее. Рядом с каждым кардиналом сидела его любовница. "И многое другое рассказывают, о чем я здесь не пишу,- пишет близкий к курии Стефано Инфессура,- потому что это, может быть, неправда, а если и правда, то трудно этому поверить".
Александр VI совершил и "подвиги" чисто государственного деятеля. Так, воспользовавшись тем, что брат турецкого султана Баязида, принц Джем, находился в плену у французского короля, Александр VI отправил в Константинополь генуэзца Джорджо Боччардо с поручением передать султану, что ему необходимо бороться против французского короля Карла VIII, который собирается завоевать Неаполь и провозгласить принца Джема турецким султаном, чтобы вместе с ним отправиться в Турцию и воевать с Баязидом. Сам же Александр вступил в переговоры с Карлом VIII и "откупил" у него пленника принца, на содержание которого получал от Баязида в год 40 тыс. дукатов. После этого посланник Джорджо Боччардо добился, что Баязид выразил готовность за "устранение" принца Джема дать папе 300 тыс. дукатов. По-видимому, Баязид хорошо оценил характер Александра VI: как только решена была "принципиальная" сторона сделки, к ней была прибавлена оговорка. Требовалось не простое устранение принца Джема, в особенности не одно лишь словесное заверение о действительном устранении Джема, а нужен был труп принца. Лишь после предъявления такого "вещественного доказательства" обусловливалась выдача 300 тыс. дукатов.
Эти переговоры с Баязидом не помешали, однако, Александру VI "готовиться" к крестовому походу против Турции. Папа обязался давать ежегодно 40 тыс. дукатов на дело истребления турок и уже назначил начальником флота в 13 галер с 2,5 тыс. моряков епископа Джакопо да Пезаро. Но острые противоречия между европейскими правительствами, призывавшимися к совместному крестовому походу, и глубокое недоверие их к Александру VI подорвали предприятие и принудили епископа-адмирала снять крестоносное знамя с изображением Александра с единственного завоеванного острова - маленькой Санта-Маура из группы Ионических островов. Впрочем, приготовления к походу ограничились введением налога на евреев в размере двадцатой части их доходов и попыткой обложить налогом всех кардиналов в размере десятой части их доходов.
Общая сумма "крестовых" поступлений с кардиналов была определена в 45 376 дукатов, а следовательно, доход всех кардиналов к 1500 г. равнялся, по данным курии, разумеется уменьшавшей общую сумму, 453 760 дукатам, причем должны были дать: Караффа - 1000 дукатов, Ровере - 2000, Бассо - 1100, Сансеверино - 1300 дукатов и так далее Александр VI продолжал политику своих непосредственных предшественников и стремился превратить Папскую область в централизованное большое государство, во главе которого должен был стать его сын Чезаре Борджиа. Все, чем владела семья Риарио по милости Сикста IV, то есть Имола, форли, Сора, Синигалья и ряд мелких земель, должно было перейти к Чезаре. Чувствуя недостаточность своих сил, Чезаре вступил в союз с сильным домом Орсини. С его помощью он захватил Пезаро, Римини и Фаэнцу. Создав себе этим путем материальную базу, Чезаре Борджиа стал действовать самостоятельно, вероломным путем вовлек своего союзника в ловушку и казнил ряд деятелей дома Орсини и Колонна. Не были пощажены ни зять папы, обширные неаполитанские владения которого сулили богатые перспективы будущему тирану большого государства, ни родной сын Александра VI Хуан, которого "папа-отец" прочил раньше в основатели династии Борджиа и которому вместе с герцогским титулом подарил герцогство Беневент и города Террачину и Понтекорво вместе с Черрано.
Ради установления единовластия Чезаре с разными союзниками заключались, а затем и порывались отношения с такой легкостью, что правление Александра VI представляло собою беспрерывную смену всяких лиг и коалиций: папа шел то с Неаполем против Франции, то с Францией против Неаполя, то с Испанией, то с империей, то с Португалией, то с отдельными итальянскими республиками. Всех Александр и его сын Чезаре одинаково обманывали и предавали. Казалось, что в Центральной Италии может возникнуть крупное государство с Чезаре Борджиа в качестве правителя.
Однако народные массы, измученные бесконечными войнами, протестовали против кровавых попыток превратить римскую церковь в светское государство, олицетворяемое Александром VI и его семьей.
Политика папства, руководимого Чезаре Борджиа, была тем опаснее, что сильные соседние государства в этот момент стремились к захвату богатейших частей Италии и угрожали самому существованию ее. Так, в 1494 г. французский король Карл VIII на короткое время завоевал Северную и Центральную Италию и без труда овладел Неаполем.
Народные массы Италии тяжело переживали эти трагические годы, когда в один клубок сплелись внутренние междоусобицы и войны с внешним врагом, когда даже нельзя было точно установить, кто внутренний враг и кто внешний. Неудивительно поэтому, что в ряде городов началось народное движение. Особенно больших размеров оно достигло во Флоренции. Ее тиран Пьеро II Медичи вынужден был бежать, и в городе была восстановлена республика. После бегства флорентийского правителя в городе большую роль стал играть суровый обличитель богатств и пламенный проповедник доминиканский монах Джироламо Савонарола, которого "грехи Италии делали пророком". В своих проповедях он клеймил духовенство, заявляя, что ныне-де священники ушли от бога дальше, чем язычники, что римляне хуже турок, что с Римом следует бороться так, как мученики борются против тиранов, и что те, кто называют его, Джироламо Савонаролу, непокорным и непутевым сыном церкви, клевещут на него. Савонарола понимал, что он беспомощен в своей борьбе против римской курии, и требовал созыва собора для оздоровления "Вавилона", как он называл Рим. По его мнению, инициативу созыва собора должен был взять на себя французский король, самый сильный в то время монарх Европы, и Савонарола, в проповедях которого сплетались политический и религиозный моменты, стал сторонником Франции. Когда французский король вступил во Флоренцию, Савонарола стал фактическим правителем города и установил в нем демократические, с сильным фанатическо-религиозным оттенком, учреждения. Это напугало денежную аристократию и приверженцев изгнанных Медичи. Они организовали партию "бешеных", издевавшихся над проповедями "пророка", бичевавшего роскошь, требовавшего строгого соблюдения постов, посещения церкви, чтения Библии "вместо Горация, Цицерона и Виргилия" и распевания псалмов вместо звучных сонетов и стансов. В широких массах народа Савонарола пользовался большой популярностью, и его приверженцы получили прозвище "плакс" ввиду того, что в своих заунывных песнопениях они как бы "оплакивали" исчезнувшие добродетельные времена.
Так как "пророк" выставлял образцами "дьявольщины" папу, кардиналов, плутократов, монахов и других подобных им паразитов, против него началась жесточайшая кампания, руководимая папой Александром VI вкупе с денежной аристократией Флоренции. Савонарола был объявлен еретиком, действующим в согласии с турецким султаном. От него отвернулись многие торговцы из числа средних, а отчасти и мелких, и положение его сильно пошатнулось. Между тем папа угрожал наложить интердикт на Флоренцию, отказав ей в обложении духовенства специальным налогом в пользу города, и собирался отлучить от церкви всех, кто будет слушать проповеди Савонаролы. В ответ на это Савонарола написал "Письмо к государям", в котором он убеждал их немедленно созвать вселенский собор для низложения Александра VI. Письмо было перехвачено папой, и во Флоренции партия "бешеных" подняла панику, утверждая, что гнев божий разразится грозой над грешной республикой. Савонароле была подстроена ловушка: он должен был броситься в костер. Если огонь не сожжет его, то этим якобы будет засвидетельствовано, что бог гласит его устами; в противном случае он должен быть признан ложным пророком, обманщиком и еретиком. В последний момент, когда костры были уже зажжены, Савонарола и его преданнейший друг Буанвичини отказались подвергнуться "суду божьему". Подстрекаемая заговорщиками, наэлектризованная невежественная толпа, полная предрассудков и дрожавшая при мысли об интердикте и гневе аристократии, набросилась на Савонаролу и потребовала его ареста. Папа снарядил следственную комиссию, которая подвергла Савонаролу пыткам, приписала ему подложные документы, извращала его слова, вырвала у него признание, что его пророчества - ложь и обман, и приговорила его и монахов Доменико и Сильвестра к повешению, а потом и к сожжению. По легенде, прах сожженного Савонаролы был брошен в реку Арно, чтобы не дать возможности его приверженцам использовать его для поклонения.