Он постоял некоторое время у окна, прислушиваясь к звуку удаляющихся шагов работника и к шелесту листьев аралии, которую он, должно быть, задел, уходя.
   Цуцуи вернулся к столу, вытащил письмо и густо смазал конверт клеем. Потом достал из ящика две марки и наклеил их в углу конверта с такой точностью, будто они были отпечатаны на нем в типографии. Потом он встал из-за стола, сунул конверт в карман и похлопал по карману, как бы удостоверяясь, что конверт на месте.
   Потом он прошел через вестибюль и у дверей сунул ноги в деревянные сандалии, которыми пользовались постояльцы, выходя на улицу.
   — Вы куда, хозяин? — спросила проходившая мимо служанка.
   — По делу, скоро вернусь, — буркнул Цуцуи и вышел на улицу.
   Мимо гостиницы хозяин шел медленно, но, завернув за угол, ускорил шаги, а потом даже побежал. Сандалии громко стучали в вечерней тишине.
   Но вот и почтовый ящик, он висит на малолюдной улице позади станции.
   Цуцуи вытащил из кармана письмо и просунул его в щель почтового ящика. Несколько секунд он еще не колебался, потом разжал пальцы и услышал, как письмо упало на дно ящика.
   Обратно он шел медленно, еле передвигая ноги, словно вся эта операция совершенно его обессилила. Про себя он повторял фразу за фразой содержание только что брошенного в ящик письма.
   Внезапно позади зажглись фары автомашины, свет отбросил на дорогу его длинную черную тень. Цуцуи настолько был занят своими мыслями, что не обратил внимания на эту машину, хотя она стояла здесь с потушенными фарами, еще когда он торопился к станции.
   Большая черная машина иностранной марки, поравнявшись с ним, замедлила ход.
   — Послушайте, — обратился к нему водитель, — не знаете ли случайно, где здесь живет Ямаока?
   Цуцуи обернулся. Внутри машины было темно. При слабом уличном освещении он разглядел лишь продолговатое лицо водителя, которому на вид можно было дать лет двадцать пять.
   Ничего особенного в этом вопросе не было: просто водитель решил, что Цуцуи — местный житель и может сообщить ему нужный адрес.
   — Господин Ямаока? — переспросил Цуцуи, пытаясь вспомнить всех соседей.
   — Погоди, дай-ка я сам расспрошу, — послышался другой голос из открывшейся дверцы салона.
   В обычных машинах, когда открывают дверцу, всегда зажигается верхний свет. В этой же почему-то он не зажегся. Цуцуи на это не обратил внимания.
   — Простите за беспокойство, — донесся голос изнутри машины, и Цуцуи увидел шевельнувшуюся там фигуру. — Мы никак не можем найти господина Ямаоку по имеющемуся у нас адресу. Может быть, вы его знаете, он служит в министерстве земли и леса.
   — К сожалению, ничем не могу вам помочь, — ответил Цуцуи, перебрав в памяти знакомые фамилии соседей.
   И тогда из машины донесся еще один голос:
   — Если не ошибаюсь, вы хозяин гостиницы «Цуцуия»?
   Голос прозвучал дружески, даже чуть-чуть фамильярно.
   — Да, а вы кто будете? — удивленно спросил Цуцуя, наклоняясь к открытой дверце. Голос был незнакомый, и Цуцуи решил, что это один из его прежних постояльцев.
   — Неужели не узнаете?
   Человек высунул голову из машины, но при слабом освещении Цуцуи не смог разглядеть лица.
   — Простите, не узнаю.
   — А вы подойдите ближе.
   Цуцуи сделал шаг к машине и в то же мгновение получил сильный толчок в спину. Ударил его водитель, незаметно вышедший из машины и оказавшийся у него за спиной.
   Падая, Цуцуи почувствовал, как сильные руки схватили его за плечи и втащили в машину. В следующий момент он оказался на полу машины между сиденьем водителя и ногами сидевших в салоне.
   Машина рванулась вперед, быстро набирая скорость. Все произошло в течение считанных секунд.
   Затем кто-то, схватив его за шиворот, потянул вверх. Он оказался на сиденье между двумя мужчинами.
   — Что вам нужно! — закричал Цуцуи, но тут чьи-то железные пальцы сдавили ему горло.
   Цуцуи решил, что его душат. Но пальцы на горле сильнее не сжимались, хотя дышать было тяжело. Он понял, что горло ему сжимают, чтобы он не мог кричать. Машина мчалась по темным улицам на большой скорости. Район был хорошо известен Цуцуи, но сейчас это не имело значения, ибо хозяин гостиницы был отрезан от внешнего мира. Светящиеся неоновыми вывесками магазины, медленно идущие пешеходы, мчащиеся навстречу автобусы, сидящие в них пассажиры — все это, как и полицейские-регулировщики, уже не имело никакого отношения к Цуцуи, жизни которого угрожала смертельная опасность.
   — Еще немного терпения, — услышал он низкий, хрипловатый голос одного из мужчин. — Не очень комфортабельно, но ничего не поделаешь: вдруг вздумаешь звать на помощь.
   Цуцуи попытался было жестами дать понять, что звать на помощь не собирается, но сидевшие рядом мужчины, словно в тиски, зажали его руки.
   Шоссе сменилось широкой автострадой. Снова миновали несколько перекрестков. Всякий раз, когда машина останавливалась на красный свет, мужчины, сидевшие по бокам, широкими спинами загораживали боковые стекла.
   Машина свернула в район Мэгуро. Миновали храм Юдендзи, и вскоре машина нырнула под эстакаду Восточного шоссе. Цуцуи по-настоящему испугался, когда машина помчалась в направлении Сангэндзяя: у него были на то основания — он вспомнил, с кем несколько дней назад уже проделал этот путь. Цуцуи застонал.
   — Веди себя тихо, — словно ребенку, строго сказал сосед слева, — иначе сделаем больно.
   Мужчины, сидевшие по обе стороны от него, обладали атлетическим телосложением, и эти слова были не пустой угрозой.
   У оживленного перекрестка Сангэндзяя красный свет заставил машину остановиться. Цуцуи проводил взглядом ярко освещенную электричку. Рядом, спереди и сзади, ожидая зеленого света, стояли бесчисленные машины, но никто из сидевших в них не обратил внимания на ту машину, где сидел Цуцуи.
   Вспыхнул зеленый свет светофора, машины ринулись вперед, и никому не было дела до владельца гостиницы «Цуцуия».
   Шел одиннадцатый час, когда машина, миновав станцию Кедо и сделав крутой поворот, помчалась по узкой темной улице.
   Вскоре дома кончились, и машина поехала по проселочной дороге, по обе стороны которой чернели поля и рощи. Затем она свернула на еще более узкую дорогу, похожую на обыкновенную тропинку. По крыше машины застучали ветки деревьев — значит, они въехали в рощу. Жилых домов тут же не было, и вскоре машина остановилась. Ночью в такое место вряд ли кто заглянул бы по своей воле. Здесь кричи не кричи — никто не услышит.
   — Извини за доставленные неудобства, — сказал мужчина. Клещи, сжимавшие горло Цуцуи, ослабли. — Ты вел себя молодцом — ни разу за всю дорогу не крикнул.
   — А что толку кричать? — сказал Цуцуи.
   — Ты прав, Кадота, — сказал мужчина.
   Владелец гостиницы замер от неожиданности, услышав свое настоящее имя.
   — Когда вы узнали? — ровным голосом спросил он.
   — Далеко не сразу после того, как здесь был убит Тадасукэ Ито, — в тон Кадоте, спокойно ответил мужчина. — Нам пришлось положить немало сил на розыски убийцы. Мы ведь понимали, что за этим убийством скрывается нечто более серьезное.
   — Значит, с бывшим подполковником Ито вы продолжали быть в контакте и после окончания войны?
   — Ты удивительно догадлив.
   — Как называется ваша организация?
   — Это к делу не относится, в данном случае нет необходимости ее называть. Скажу только, что нашу группу объединяли с бывшим подполковником Ито общие цели.
   — Откуда вы узнали мое настоящее имя? Вам сообщил Ито?
   — Нет, мы не от Ито узнали, что бывший стажер японского представительства в нейтральной стране Гэнъитиро Кадота и нынешний владелец гостиницы «Цуцуия» в Синагаве Гэндзабуро Цуцуи — одно и то же лицо. Правда, Ито однажды сказал нам, что стажер Кадота находится в Токио. Больше он не хотел ничего сообщать, все еще питая, очевидно, к тебе дружеские чувства.
   — Когда же вы все-таки узнали?
   — Когда выяснили, где останавливался Ито по приезде в Токио. Честно говоря, сначала мы ничего не подозревали. Что ж тут необычного, если человек, приехавший из провинции, остановился в гостинице «Цуцуия». Правда, нам поначалу было неясно, почему он поехал в район Сэтагая. Версию о том, что Ито привезли туда насильно, мы сразу же отбросили. Несмотря на солидный возраст, он все же имел третий дан по борьбе дзю-до. Такого человека силой не затащишь.
   — И что же?
   — Мы пришли к выводу, что кто-то обманным путем заманил его в это место. И этот кто-то и был его убийцей. Причем задушить такого сильного человека, как Ито, можно было, если накинуть ему шнурок на горло неожиданно. Но потерять бдительность настолько Ито мог лишь в том случае, если человек, шедший рядом с ним, был хорошо ему знаком.
   — Так, — согласно кивнул головой Кадота. — И вы сразу стали подозревать меня?
   — Нет, для этого потребовалось время. В самом деле, розыск длился очень долго. Дело в том, что оставалась неясной причина, побудившая Ито срочно приехать в Токио. До сих пор он всегда извещал нас заранее о своем приезде в столицу. И только на этот раз ничего не сообщил. Ведь мы узнали о том, что Ито находился в Токио, лишь из газеты, поместившей извещение о его убийстве… А ведь он был наш соратник. Он лишь для виду занялся в провинции галантерейной торговлей, на самом же деле продолжал оставаться активнейшим борцом, посвятившим себя патриотическому служению родине. Но для того, чтобы тщательно скрыть свою деятельность, он поселился в провинции, вел скромный образ жизни и даже не вступил в Лигу братства бывших военных, которая была создана после войны.
   — А дальше? — спросил Кадота.
   — Итак, оставалась неясной причина приезда Ито в Токио, хотя мы, безусловно, были уверены, что между его приездом и убийством существовала тесная связь. Поэтому вначале мы занялись выяснением причин, побудивших его приехать в Токио. Прежде всего мы послали письмо его приемному сыну, но тот ничего вразумительного нам ответить не смог. Нам удалось выяснить, что накануне убийства Ито ездил в Дэнэнтефу и Аояму. Мы проверили списки всех жителей этих районов и натолкнулись на интересный факт: оказалось, что в Дэнъэнтефу проживает Таки — бывший главный редактор известной газеты, а в Аояме — начальник отдела в департаменте стран Европы и Азии министерства иностранных дел Мурао. Это позволило нам сделать первый шаг к разгадке. Ведь Мурао находился на дипломатической работе в том самом представительстве в нейтральной стране, где ты был стажером, а Таки — спецкором газеты. Но ведь в том же представительстве служил и военный атташе Ито. Вот почему поездки к Таки и Мурао, да еще такие поспешные, невольно наводили на мысль о том, что стряслось нечто экстраординарное.
   Пока один из мужчин говорил, другой крепко держал Кадоту за руки.
   — И это действительно было так, ибо Ито встретился, можно сказать, с призраком. В книге посетителей одного из храмов он наткнулся на подпись, сделанную этим призраком… Дальше все было уже просто. Мы догадались, что посещение Таки и Мурао было связано с намерением Ито выяснить кое-что о дипломате, служившем одновременно с ними в представительстве. В сорок четвертом году там умер первый секретарь Кэнъитиро Ногами. Вроде бы в связи с болезнью его поместили в швейцарскую больницу, где он и скончался. По крайней мере так сообщалось в газетах. Вот мы и подумали, что, обнаружив в книге посетителей знакомый почерк, Ито помчался в Токио, чтобы выяснить у Таки и Мурао, действительно ли Ногами умер… Потребовалось немало времени, прежде чем мы пришли к этому выводу. Но и тогда мы еще не знали, что Кадота и владелец гостиницы «Цуцуия» — одно и то же лицо.
   В ночной тишине послышался отчетливый шум проходившей электрички, хотя до нее было не меньше километра.
   — Итак, мы предположили, что Ногами вовсе не умер. Ничем иным нельзя было объяснить поспешный приезд Ито в столицу и его визиты к Таки и Мурао. И все же твердой уверенности у нас не было: ведь о смерти Ногами в свое время было опубликовано официальное сообщение. На всякий случай мы решили проверить семью Ногами и выяснили, что у вдовы, по-видимому, нет и тени сомнения относительно кончины мужа. Отсюда следовало, что, даже если Ногами жив и приехал в Японию, он не сообщил об этом ни жене, ни другим родственникам. Возникает вопрос: почему? Нас это заинтересовало, и мы решили выяснить причину столь странного его поведения. Вначале мы попытались расспросить об этом Хаки, но после нашего первого к нему визита он быстренько уехал из Токио на горячие источники Асама. Мы отыскали его и там. Он встревожился, но ничего нам не сказал и сразу после нашей встречи скрылся на горном курорте в Татэсине. Одновременно он подал в отставку с поста директора-распорядителя Ассоциации по культурным связям с зарубежными странами… Его поспешная отставка показалась нам подозрительной, и, когда мы встретились в Татэсине и спросили его напрямик, где находится Ногами, он ответил, что Ногами умер, но его побледневшее от страха лицо сказало нам больше всяческих слов.
   — Да, он типичный интеллигент и слабый духом человек, — сказал Кадота.
   — Правильно. И когда мы как следует на него нажали, он признался, что, хотя сам в точности ничего не знает, смерть Ногами далеко не достоверна, поскольку ни один японец не был свидетелем его последних минут в швейцарской больнице. Тогда мы спросили у Таки: если Ногами не умер, зачем понадобилось официальное сообщение о его кончине?..
   — Что же ответил Таки?
   — Сказал, что не знает. Тогда мы через наши каналы проверили деятельность Ногами в бытность его первым секретарем японского представительства и выяснили: японский дипломат Ногами работал в пользу врага. И это в тот момент, когда Япония вела ожесточенную войну!
   Словами не передать наше возмущение и негодование. Ногами стремился добиться скорейшей капитуляции Японии и в этих целях вступил в контакт с находившимся в то время в Швейцарии руководителем американской стратегической разведки и с разведывательными органами Англии. Стало ясно, что официальное сообщение о смерти Ногами не что иное, как камуфляж, для того чтобы он мог принять гражданство другой страны. По-видимому, он сбежал из швейцарской больницы в Англию, где совместно с представителями союзных держав стал добиваться скорейшей капитуляции Японии. В то время Швейцария была центром разведывательной деятельности этих держав. Американскую разведку возглавлял чрезвычайно опытный человек, ставший впоследствии руководителем Центрального разведывательного управления и пользовавшийся абсолютным доверием Рузвельта. Английские разведчики имели прямой контакт с Уинстоном Черчиллем. Попав в сети этих матерых разведчиков, Кэнъитиро Ногами в конечном счете стал на путь предательства родины.
   — И что же дальше? — тихо спросил Кадота.
   — Безусловно, такие типы имелись и в японских правительственных кругах. Каким бы выдающимся человеком ни был Ногами, осуществление задуманной операции в одиночку было ему не под силу. Поэтому, вне всякого сомнения, он поддерживал секретную связь с проанглийской и проамериканской группировкой, окопавшейся в правительстве. И эта ядовитая змея, притаившаяся на груди у льва, своими действиями заставила Японию сдаться, хотя японская армия обладала достаточными силами и вооружением, чтобы продолжать длительное сопротивление.
   — Но послушайте!..
   — Подожди. Ты хочешь сказать, что один Ногами не мог добиться такого результата. Трудно, конечно, измерить, насколько его предательская деятельность способствовала столь огромному по значению событию, каким явилась капитуляция Японии. И все же… И все же не может быть прощения человеку, который, будучи японским дипломатом, вступил на путь сговора с вражеской стороной во время войны, отказался от своего гражданства и содействовал поражению в войне нашей Великой империи. Мы ему этого никогда не простим, — сказал мужчина, возвысив голос. — Наверно, Ито тоже верил, что Ногами умер, — продолжал он после некоторой паузы, — но потом понял, что это был камуфляж и Ногами — живой и здоровый — приехал теперь в Японию развлечься. Это возмутило бы не только Ито, но и любого гражданина Японии: допустимо ли, чтобы предатель родины тайно пробрался в Японию и преспокойно разгуливал по нашей земле?! Ито, несомненно, сразу по приезде в Токио направился к Таки и Мурао, сказал им, что Ногами, по-видимому, жив и в настоящий момент находится в Японии, и настойчиво стал их расспрашивать, где его можно найти. Однако оба они притворились, будто ничего не знают. Это, конечно, наше предположение, но, думаю, оно вполне обоснованно. Несмотря на их лживые заверения, Ито им не поверил. В то же время он начал догадываться об истинном лице Ногами. На эту мысль его навело присутствие в столице еще одного важного лица.
   Во время войны Ногами был связан с морской группировкой. Ведь морской флот с самого начала был противником решительной позиции в войне. Поэтому и в представительстве Японии в нейтральной стране все время существовала вражда между представителями армии и военно-морского флота. Ногами, вступив в сговор с морской группировкой и пользуясь ее тайной поддержкой, бежал из швейцарской больницы — скорее всего, как мы уже говорили, в Англию. Причем этому непосредственно содействовал еще один человек. Этим человеком был… ты, Кадота. Именно тебе, стажеру Кадоте, поручили сопровождать Ногами в швейцарскую больницу.
   Когда Ито узнал, что Ногами жив, он впервые почувствовал к тебе недоверие. Должно быть, он со всей настойчивостью стал тебя расспрашивать, и ты в конце концов не выдержал и во всем ему признался. Тогда Ито пришел в сильное возбуждение и потребовал, чтобы ты немедленно привел его к Ногами. Он принял решение убить предателя родины…
   Издалека донесся какой-то шум. Мужчина высунулся из машины и прислушался. Убедившись, что ничего подозрительного нет, он продолжал:
   — Да, Кадота, именно ты помог Ногами бежать. Теперь понятно, почему ты подал в отставку и ушел из министерства иностранных дел. После всего, что случилось, тебе нельзя было там оставаться… Я думаю, что и сейчас Ногами приехал в Японию не без твоей помощи. И ты, и Хаки с Мурао знаете, где он сейчас находится. Ведь так?
   — Считайте, что так, — четко выговаривая слова, произнес Кадота.
   — Далее ты подумал, что разгневанный Ито может, чего доброго, убить Ногами. Мало того, ты испугался, что, если Ито это сделает, вся ваша тогдашняя секретная деятельность всплывет на поверхность. И ты решил прикончить Ито.
   Вдалеке темноту прорезал свет автомобильных фар.
   — Вероятно, ты пообещал Ито проводить его к Ногами. И вот наступил тот самый вечер. Ты предупредил Ито, что вместе выходить из гостиницы не стоит, и вы, чтобы не привлекать к себе внимания, поодиночке покинули гостиницу и встретились в заранее условленном месте. Затем ты привел Ито на окраину Сэтагая. Возможно, сначала вы сели в такси и вышли довольно далеко от намеченного тобой места. Потом отправились туда пешком. Должно быть, ты опасался, что такси может навести на след, и к тому же рассчитывал, что, пока вы пешком дойдете до места, достаточно стемнеет. Ито полностью тебе доверял, спокойно шел рядом и поэтому оказался совершенно беззащитным, когда ты неожиданно набросился на него сзади, накинул на шею шнурок и начал душить. Взгляни, вон там ты его задушил. — Мужчина указал пальцем туда, где вдалеке виднелись редкие огоньки, а вокруг простирались поля и чернело мелколесье, окутанные кромешной тьмой. — Нам пришлось немало потрудиться, пока мы выяснили, что убийцей был именно ты. Сначала мы задались целью узнать, почему Ито оказался на окраине Сэтагая. В то время нам еще не было известно, что настоящее имя владельца гостиницы «Цуцуия» — Кадота, и мы терялись в догадках: что за человек сопровождал Ито в Сэтагая? Со слов Ито мы узнали о твоем пребывании в Токио и решили, что, по-видимому, его сопровождал ты, но разыскать тебя сразу не смогли… Мы специально отправили своего человека к тебе на родину. Ему удалось выяснить, что ты, подав в отставку, некоторое время слонялся без дела, а потом уехал в Токио, после чего вскоре прошел слух о твоей смерти. Не исключено, что к раздуванию этого слуха приложил руку Мурао. В чем-то это походило на операцию с Ногами, когда тому потребовалось освободиться от японского гражданства и бежать, Вначале мы думали, что Ито был в Токио лишь у Таки и Мурао, но вскоре нам показалось это странным. Вызывал подозрение и тот факт, что Ито остановился именно в гостинице «Цуцуия». К сожалению, мы не располагали ни одной фотографией бывшего стажера Кадоты, потому до последних дней не знали, что это он скрывается под личиной хозяина гостиницы «Цуцуия».
   — Это вы стреляли в Мурао? — перебил Кадота.
   — Да, мы.
   — Зачем вам это понадобилось?
   — А тебе разве не ясно? Мы были уверены, что Таки и Мурао кое-что известно. Но мы потеряли след Таки, когда он сбежал с курорта в Татэсине. Он ведь страшно боялся нашего преследования. Мурао в какой-то степени обезопасил себя, уйдя под защиту такой организации, как министерство иностранных дел. Однако мы должны были любым путем заставить Мурао расколоться и решили припугнуть его. Член нашей организации узнал накануне о том, что Мурао под чужой фамилией остановился в Киото в отеле М. Убить его было проще простого, но мы хотели лишь нагнать на него страху.
   — Я так и думал.
   — Вот как? Значит, ты был в курсе событий? Может, ты сообщишь нам сейчас и где находится Ногами?
   — Этого я сделать не могу, — твердо заявил Кадота. — Вам ведь известно, что меня связывали с Ногами особые отношения. Это все верно, что Ногами, якобы заболев, уехал в Швейцарию, где установил контакт с разведывательными органами союзных держав. Однако это он делал лишь для того, чтобы добиться окончания войны и таким образом спасти японский народ от катастрофы… Он понимал: поражение Японии в войне неизбежно и оно неумолимо приближается. Но армейская группа, в которую входил и подполковник Ито, с тупым упорством настаивала на продолжении войны и ввергла в конечном счете японский народ в беду.
   — Значит, как мы и думали, именно ты помог Ногами бежать?
   — Считайте, как хотите. Я просто придерживался его взглядов. Мы установили тайные контакты с нашими зарубежными морскими атташе, а также с высокопоставленными чиновниками в правительстве, которых вы называете «ядовитой змеей, притаившейся на груди у льва». Несомненно, переход в противный лагерь Ногами не мог осуществить в одиночку.
   В этот момент их осветил яркий свет фар незаметно подъехавшей машины.
   Машина остановилась и сразу же потушила фары. Послышался звук открываемой дверцы, затем — шаги приближающегося человека. Кадоту удивило, что окружавшие его люди не проявили при этом никаких признаков беспокойства.
   — Благодарю за труды, — заговорил подошедший. — Разговор закончен?
   — В общих чертах да, — ответил мужчина, беседовавший с Кадотой. Другой, который все время держал Кадоту за руки, вышел из машины, уступая место вновь прибывшему.
   Машина качнулась, сиденье под тяжестью этого человека заскрипело. В темноте Кадота не мог различить его лица, но сразу ощутил боль, когда тот, словно тисками, сжал кисть его руки.
   — Извините, хозяин, за доставленное беспокойство, — сказал вновь пришедший.
   — Так это ты?! — воскликнул Кадота.
   — Вы, хозяин, кажется, в последнее время стали меня подозревать. Придется назвать вам свое настоящее имя, не все же время мне оставаться вашим работником Эйкити. Я Дзекю Такэи — руководитель общего отдела Лиги национального возрождения Японии, а это члены руководства лиги: председатель Синъити Окано и вице-председатель Тоедзо Сугисима. Запомни! Правда, не уверен, что это тебе понадобится.
   — Я готов умереть. Когда-нибудь это должно было случиться.
   — Тебе не откажешь в смелости… Узнали, где находится Ногами? — обратился он к своим друзьям.
   — Пока молчит.
   — Вот как? Ты, Кадота, — преступник, совершивший убийство. Здесь, на этом месте, ты убил нашего соратника Тадасукэ Ито. Но мы не передадим тебя в руки полиции…
   — Сами убьете?
   — Согласно закону, убийцу приговаривают к смертной казни. Поэтому умрешь и ты. И казнь совершим мы сами… Теперь, когда ты знаешь, что тебя ожидает, ты, конечно, не скажешь нам, где находится Ногами?
   — Не могу.
   — Мы не намерены обманывать тебя обещаниями, будто признание облегчит твою участь. Но и пытать мы тебя тоже не будем. Мы, как джентльмены, ждем твоего добровольного ответа.
   Кадота молчал. В тишине было слышно лишь его прерывистое дыхание.
   — Я ничего не скажу, — наконец прохрипел он.
   — Не скажешь?
   — Не скажу, — после продолжительного молчания ответил Кадота.
   — Кадота, еще раз спрашиваю тебя: где находится Кэнъитиро Ногами? Разумеется, он прибыл в Японию под вымышленной фамилией, вполне возможно, он носит даже иностранную фамилию: ведь он не подданный Японии. Итак, под какой иностранной фамилией он приехал в Японию? Где он остановился?
   — Не знаю! — крикнул Кадота.
   — Прекрасно. Ты ведешь себя, как настоящий мужчина, но простить тебя мы не можем, потому что ты убил Ито.
   — У меня не было иного выхода, — в отчаянии произнес Кадота.
   — Значит, ты с самого начала понял, что тебе здесь будет конец? Ты прав, здесь навеки успокоилась душа Ито, здесь кончится и твоя жизнь.
   В темном нутре машины слышалось лишь прерывистое дыхание Кадоты. Оно вырывалось натужно, с диким, почти нечеловеческим хрипом.