Страница:
Потом послышался странный звук — будто несколько детишек одновременно взвизгнули, радуясь своей выходке. И воцарилось молчание — молчание смерти.
24
Машина въехала в Иокогаму. Погода стояла хорошая, и на тротуарах гуляло много народа.
— Уж не помню, когда я в последний раз была в Гранд-отеле, — сказала Кумико, сидевшая рядом с Соэдой.
Предложение Соэды поехать в воскресенье в Иокогаму и пообедать в Гранд-отеле было для Кумико неожиданным. Она вначале заколебалась, поскольку была ее очередь дежурить на работе, но всегда скромный Соэда проявил на этот раз необычную настойчивость.
— Считайте это капризом, но именно завтрашний день для меня удобен, и мне очень не хотелось бы эту поездку откладывать, — упорствовал он.
Такако засмеялась и стала тоже уговаривать Кумико:
— Поезжай, раз господин Соэда так настаивает.
— Но я ничего не сообщила на работе.
— Позвони завтра с утра и попроси тебя заменить, ведь ты еще не весь отпуск использовала.
— Да, еще осталось два дня.
— Вот и поезжай, — Такако улыбнулась. — Господин Соэда не так часто делает подобные предложения.
— Тогда пригласим и маму составить нам компанию, — сказала Кумико.
— Поезжайте сами, — сразу же отказалась Такако, — у меня на завтра есть срочное дело.
При других обстоятельствах Соэда стал бы уговаривать Такако, но на этот раз он промолчал. Ему, разумеется, хотелось, чтобы Такако поехала с ними, но по двум причинам это было невозможно. Во-первых, возникала опасность, что тот, ради кого была задумана поездка, увидев Такако, откажется от встречи. Во-вторых, даже если бы встреча состоялась, она явилась бы для Такако жестоким ударом.
Но сейчас, в машине, Соэду не оставляли сомнения: правильно ли он поступил, не настояв на поездке Такако вместе с ними? А Кумико тем временем, ничего не подозревая, с восторгом глядела на сверкающее море, вдоль которого мчалась машина.
— Однажды, лет пять тому назад, вместе с мамой и Сэцуко я побывала в Гранд-отеле, — сказала Кумико. — С тех пор, наверно, там все переменилось.
— Думаю, не особенно. По крайней мере здание то же самое.
— Помню, во время обеда там играла музыка, особенно понравился мне виолончелист — он играл бесподобно. Я до сих пор помню его игру.
— Музыканты в отеле регулярно меняются, и на этот раз, по всей вероятности, на виолончели будет играть другой.
— Все равно. Очень приятно тут снова побывать.
Машина миновала парк Ямасита. Здесь по одну сторону широкой дороги были высажены сосны, а по другую — возвышался Гранд-отель. Освещаемый лучами осеннего солнца, он отбрасывал огромную четкую тень на дорогу.
Соэда остановил машину у входа, к которому вели белые ступени парадной лестницы.
На Кумико было платье цвета блеклых листьев, шею украшало жемчужное ожерелье. Это ожерелье Соэда видел впервые.
Они вошли в отель, и солнечный свет сменился искусственным освещением холла, исходившим от подвешенной к потолку большой люстры.
— Подождите меня здесь, — после некоторых колебаний обратился Соэда к Кумико. — Мне нужно кое-что узнать у портье.
Кумико согласно кивнула и стала разглядывать холл.
Соэда подошел к портье.
— Скажите, остановился ли в вашем отеле француз по фамилии Бернард? — спросил он.
— Как о вас ему доложить? — спросил портье, внимательно разглядывая Соэду.
Соэда сразу не нашелся, что ответить. Назови он свое имя, тот мог бы уклониться от встречи, поскольку фамилия Соэда ему ничего не говорила. Тем более не стоило представляться корреспондентом газеты, так как в этом случае с ним наотрез отказались бы встретиться.
Соэда смущенно молчал.
И тут портье неожиданно спросил:
— Простите, вы не господин Соэда?
Соэда даже обомлел от удивления, потом утвердительно кивнул головой.
— В таком случае для вас есть записка, — сказал портье и протянул Соэде небольшой конверт.
Соэда взглянул на оборотную сторону конверта, чтобы узнать имя отправителя, но там было пусто. Он вскрыл конверт, вынул из него сложенный вдвое листок бумаги и прочитал:
Соэда все понял. Таки не провидец, о его приезде ему сообщил Мурао. Перед глазами Соэды встала их встреча на горячих источниках Фунабара в Идзу. «Таки в Иокогаме, в Гранд-отеле», — сказал тогда при прощании Мурао. Конечно же, Мурао связался с Таки и сообщил ему о предполагаемом приезде Соэды.
— А господин Бернард остановился у вас? — спросил Соэда у портье, пряча записку в карман.
— Да, у нас, но час назад он вместе с супругой отправился на прогулку.
— Куда?
— Этого он не сообщил, а у нас не принято о таких вещах спрашивать…
В своей записке Таки просил прийти его одного. Значит, он хотел что-то сообщить ему без свидетелей. В то же время Таки, выходит, знал, что он будет здесь вместе с Кумико.
Соэда вернулся к ожидавшей его Кумико.
— Извините, здесь остановился один мой знакомый. Он оставил у портье записку с просьбой встретиться с ним. Не смогли бы вы подождать меня здесь, пока я с ним повидаюсь? — сказал Соэда.
Кумико согласилась и сказала:
— Хорошо. Я тем временем осмотрю здешние магазины.
В цокольном этаже отеля располагалось несколько магазинов, где можно было приобрести разнообразные сувениры. И Кумико уже предвкушала удовольствие, как она будет осматривать витрины с выставленными там товарами.
— Я постараюсь вернуться как можно скорее, — сказал Соэда, проводив Кумико до выхода. Он пристально глядел вслед девушке, которая легкими шагами стала спускаться по лестнице.
Соэда поднялся на лифте на четвертый этаж и направился к четыреста шестнадцатому номеру. Подойдя к двери, он почувствовал, как часто забилось у него сердце. Он сделал глубокий вдох и постучал.
Изнутри негромко сказали «войдите», и Соэда отворил дверь.
Прямо перед ним стоял Таки.
— Извините за беспокойство, — сказал Соэда и с удивлением обнаружил, что Таки улыбается. Этого он не ожидал.
— Заходите, — приветливо произнес Таки. — Я ждал вас.
Он провел Соэду к окну и усадил в кресло.
— А где Кумико? — спросил Таки, будто бы осведомлен обо всем заранее. Предположение Соэды подтвердилось: Мурао предупредил Таки.
— Она приехала вместе со мной.
— Где же она теперь?
— Ожидает меня внизу.
Таки кивнул, потом, как бы спохватившись, сказал:
— Господина Бернарда сейчас нет.
Соэда молча несколько секунд глядел прямо в глаза Таки.
— Знаю, — наконец ответил он, — об этом мне сообщил портье. Куда он пошел?
— На прогулку.
— Куда?
Таки собирался уже ответить, но в это время раздался тихий стук в дверь и служанка внесла чай. По-видимому, она заранее была предупреждена о том, что ожидается гость. Мужчины молча наблюдали, как она разливала в чашки прозрачный желтый напиток. Маленькие чаинки, покачиваясь, медленно опускались на дно чашек.
Когда служанка закрыла за собой дверь, Таки поднял глаза на Соэду. В его взгляде сквозило дружелюбие.
— Соэда, — обратился к нему Таки, — тебе уже, должно быть, понятно, кто такой господин Бернард?
— Да.
— Ну что ж, теперь и мне незачем скрывать: Бернард — это он!
Когда Таки произнес «это он», его губы заметно дрогнули.
— Ведь ты немало сил приложил к тому, чтобы узнать правду, — продолжал Таки. — А я в свою очередь всячески старался тебе помешать. Но иначе я поступить не мог. Я и теперь стал бы у тебя на пути, если бы ты был просто газетчиком. Но недавно я узнал, что ты — будущий муж Кумико… И я открою тебе все, но не как репортеру, а как будущему члену семьи Ногами. Надеюсь, ты не сказал Такако о сегодняшней встрече?
— Нет, не сказал.
— А как ты объяснил все Кумико?
— Я просто пригласил ее на прогулку в Иокогаму, но о Бернарде у нас речи не было.
— Хорошо, — одобрил Таки и поднялся с кресла. — Он сейчас в Каннондзаки.
— В Каннондзаки?
— Да, это за Урага. Он поехал туда полчаса назад, и Кумико вполне успеет с ним встретиться, если выедет туда не откладывая.
— Зачем он туда поехал?
— Без определенной цели. Просто прогуляться. Наверно, последний день в Японии ему захотелось провести на природе, полюбоваться японским пейзажем.
— Я не ослышался, вы сказали «последний день»?
— Завтра он покидает Японию на самолете компании «Эр Франс».
— Господин Таки… — дрожащим голосом начал Соэда.
— Нет, Соэда, обо всем поговорим позже. А сейчас поскорее отправляйте Кумико в Каннондзаки. Времени в обрез. Не исключено, что сейчас он ожидает прихода дочери.
Соэда поднялся с кресла.
— С ним вместе его жена, — добавил Таки, пристально глядя на Соэду.
Когда Соэда спустился вниз, Кумико любовалась выставленным в витрине матовым жемчугом.
Услышав шаги, Кумико оторвалась от витрины и взглянула на Соэду. В ее взгляде было столько радости и доверия, что Соэда смутился. По-видимому, ей уже давно наскучило в одиночку бродить по магазину.
— Надеюсь, вы уже освободились? — улыбаясь, спросила она Соэду.
Соэда в смущении опустил глаза.
— К сожалению, нет. Я случайно повстречался в отеле с давнишним знакомым, и нам надо обязательно еще побеседовать.
— Ну что ж, тогда я подожду.
— Не стоит, разговор может затянуться не на один час.
— Так долго?
— Извините, но мне очень хотелось бы, чтобы вы дождались окончания нашей беседы. Правда, здесь ждать скучно, поэтому советую вам съездить в Каннондзаки. Это очень красивое место. Машина доставит вас туда за тридцать-сорок минут. Пока вы там погуляете, я закончу здесь разговор.
На лице Кумико отразилось беспокойство.
— Конечно, лучше бы отправиться вместе, — добавил Соэда, — но боюсь, разговор затянется. Сделаем так: сначала вы сами поедете туда, а я приеду за вами позже.
— Но как же я одна… — смущенно сказала Кумико.
— Не беспокойтесь, сегодня прекрасная погода, там будет много гуляющих, так что вы не почувствуете себя одинокой.
— Лучше я все же останусь и подожду вас здесь. А вы не стесняйтесь — беседуйте, сколько понадобится.
Кумико явно не хотелось ехать одной в незнакомое место.
— Но это невозможно. Разговор может затянуться, и я буду все время нервничать, думая, что заставляю вас ждать.
— Хорошо, — согласилась наконец Кумико. — Вы меня убедили. Как туда ехать?
— На такси. Любой таксист прекрасно знает дорогу в Каннондзаки.
— Какие там достопримечательности?
— Прежде всего маяк. Он расположен на восточной оконечности полуострова Миура, как раз напротив Абурацубо. Оттуда открывается чудесный вид на море… Откровенно говоря, я пригласил вам поехать в Иокогаму, чтобы вместе полюбоваться видом с маяка.
— Благодарю вас, но, пожалуйста, приезжайте поскорее.
— Обязательно, и еще раз извините, что все так получилось. Кстати, там мы сможем пообедать, а ужинать приедем в отель. Не возражаете?
— Хорошо.
Соэда не знал, следует ли сказать Кумико, что в этом отеле остановилась та самая супружеская пара из Франции, с которой она уже встречалась в Киото. Но как тогда объяснить ей, откуда ему стало это известно? И он решил промолчать. Оставалось только одно: уповать, чтобы супруги Бернард не покинули Каннондзаки до приезда Кумико.
Швейцар поднял руку и остановил проезжавшее мимо такси.
— До Каннондзаки, — сказал Соэда шоферу. — Знаете, как туда проехать?
— Не в первый раз, — ответил шофер.
— Туда ведет одна дорога?
— Да, одно-единственное шоссе.
— Госпожа не заблудится в Коннондзаки?
— Где же там заблудиться — море да небольшой пляж перед ним. Все приезжие крутятся на одном пятачке.
— Поезжайте, — сказал Соэда, успокоившись. — Постараюсь заехать за вами как можно скорее.
— Буду ждать, — слегка помахав рукой, ответила Кумико.
Машина тронулась. Соэда видел, как Кумико, обернувшись, глядела в его сторону.
Соэда поспешно вернулся в отель.
— Я смотрел из окна, пока машина с Кумико не скрылась за поворотом, — сказал Таки, впуская Соэду в номер.
— Успеет ли? — с беспокойством сказал Соэда.
— Успеет, — ответил Таки и стал медленно набивать табаком трубку. Его седые волосы блестели в лучах осеннего солнца, проникавших через окно. — Он ожидает встречи с ней и сразу заметит ее, когда она там появится.
Таки, слегка наклонившись, щелкнул зажигалкой. Его спокойствие передалось Соэде.
— Я ничего не сказал Кумико.
— Ну и хорошо, — ответил Таки. — Отец сам решит, что ей нужно сказать.
— Его жена, должно быть, сейчас вместе с ним? — спросил Соэда.
— Пусть тебя это не беспокоит, — ответил Таки. — Она хоть и француженка, но по характеру настоящая японка. Ну что же, в общих чертах тебе все уже объяснил Мурао, — продолжал Таки, раскуривая трубку. Голос его звучал спокойно и удовлетворенно, как после исполненного долга.
— Да, но он сказал не все.
— Ну и прекрасно. Остальное дополнит твое воображение.
— Но ведь я могу ошибиться.
— Вряд ли, — коротко возразил Таки.
— Конечно, я о многом стал догадываться, пока изучал все, что касалось смерти Ногами, — сказал Соэда. — Но не могу понять одного: зачем на безлюдной окраине Сэтагая был убит подполковник Ито? Мне хотелось бы знать, кто и по каким мотивам убил его. Поймите меня правильно: я не занимаюсь розыском преступника с позиций полицейского управления и меня абсолютно не касается, пойман ли убийца, или ему удалось бежать. Я хотел бы знать лишь имя поднявшего руку на Ито… На мой взгляд, есть по меньшей мере три человека, в интересах которых нужно было убрать подполковника. Это Мурао, Ногами, принявший фамилию Бернард, и вы. Однако никого из этих людей я не могу представить себе в роли убийцы. Значит, есть кто-то еще. Кто он? Господин Таки, вы должны это знать!
— Соэда, — Таки вынул изо рта трубку, — убийцы уже нет в живых.
Смысл этих слов не сразу дошел до Соэды.
— Что вы сказали?
— Человек, который убил подполковника Ито, в свою очередь уже убит другими, — отчетливо произнес Таки. — Его труп обнаружен сегодня на рассвете. В газетах пока еще ничего нет, по-видимому, будет в вечерних выпусках, но мне уже сообщили.
— Кто же это?
— Гэнъитиро Кадота. Имя тебе известное, раз ты изучал список сотрудников тогдашнего представительства Японии в нейтральной стране.
— Стажер?! — воскликнул Соэда.
— Да, стажер Кадота.
Соэда отупело глядел перед собой. Значит, тот самый Кадота, о котором пустили слух, будто он умер, а на самом деле, как выяснилось, исчез в неизвестном направлении.
— Он, правда, сменил фамилию на Гэндзабуро Цуцуи, став владельцем гостиницы «Цуцуия» близ станции Синагава.
Соэда совсем растерялся. Перед его глазами всплыло лицо человека с густыми бровями и резко выдающимися скулами, человека, с которым он не так давно беседовал.
— Не вдаваясь в ненужные подробности, — продолжал Таки, — скажу лишь, что Кадота был предан Ногами, это он содействовал его мнимой смерти… В те времена союзные державы имели в Швейцарии свой разведывательный центр. Ногами установил с этим центром контакт, чтобы способствовать прекращению войны прежде, чем Япония будет окончательно разгромлена. Правда, найдутся люди, которые станут утверждать, будто Ногами был завербован этим центром. Но я утверждаю и могу засвидетельствовать, что это не так.
— Понимаю. Значит, вы, выполняя волю Ногами, были тем человеком, который выступил посредником между ним и разведывательным центром, — сказал Соэда, зная, что Таки блестяще владел английским языком и проявил недюжинные способности на посту специального корреспондента во время длительного пребывания за рубежом.
— Мне нет нужды тебе возражать. Будучи в Швейцарии, я не раз играл в гольф с одним высокопоставленным лицом из американской разведки.
— С Алленом Даллесом?
Соэда машинально назвал имя руководителя Центрального разведывательного управления США, который подчинялся непосредственно американскому президенту. Ведь именно этот знаменитый мастер тайных дел и главный руководитель различных разведывательных операций находился во время войны в Швейцарии.
— Может быть. Имя сейчас не играет роли, будь даже им сам Уинстон Черчилль. Важно другое — Ногами готов был для спасения Японии от приближающейся катастрофы заплатить всем: и отказом от японского гражданства, и отказом от жены и дочери, и даже потерей родины. Правда, кое-кто может назвать его действия укусом «ядовитой змеи, притаившейся на груди у льва». Итак, союзные государства согласились вступить с Ногами в контакт, так как у них не было четкого представления о том, как долго Япония сможет еще сопротивляться, а они со своей стороны также хотели бы закончить войну с наименьшими для себя потерями. Действия Ногами невозможно понять, если исходить из прежнего представления о «японском духе», поэтому остается только ждать, когда они будут оценены будущими поколениями.
Таки устало откинулся на спинку кресла.
— Подполковник Ито, наткнувшись на подпись в книге посетителей, всячески пытался выяснить, действительно ли Ногами жив, — продолжал Таки, время от времени потирая пальцами лоб. — Он знал, что его бывший коллега по службе в представительстве — стажер Кадота — стал владельцем гостиницы «Цуцуия» близ станции Синагава. Поэтому Ито по приезде в Токио остановился у него и начал, по-видимому, настойчиво приставать к нему с расспросами о всех обстоятельствах, связанных со смертью Ногами: ведь он не знал, что Кадота сопровождал Ногами в швейцарскую больницу. Это не предположение. Кадота все это обстоятельно написал в письме, которое я вчера от него получил. Судя по всему, Кадота отправил его незадолго до того, как был убит… Подполковник Ито в свою бытность в представительстве был фанатичным поборником так называемого «японского духа». Мало того, он и после поражения до последнего дня уповал на возрождение японской армии. Нет, это не шутка. В Японии и теперь есть еще немало таких людей…
Когда Ито пришел ко мне и к Мурао, мы его дипломатично выпроводили и он от нас ничего не добился. Тогда с удвоенным упорством он стал домогаться истины у Кадоты. Судя по отправленному Кадотой письму, Ито предъявил ему вырванные из книг посетителей нарских храмов страницы с фамилией, которая была написана почерком Ногами. Оба они знали о специфических особенностях этого почерка, который практически невозможно было скопировать.
Целый вечер Ито и Кадота провели в горячем споре. В конце концов Ито припер Кадоту к стенке, и тогда впервые у Кадоты возникло намерение убить Ито. Страшно было подумать, писал он в письме, объясняя свой поступок, что может случиться, если Ито выяснит местонахождение Ногами.
— Значит, на окраину Сэтагая его привел Кадота?
— Да, под тем предлогом, что он покажет Ито дом, где скрывается Ногами. Кадота отправился с ним в этот район поздно вечером. Они несколько раз пересаживались с одного такси на другое. Кадота делал это намеренно, чтобы впоследствии было трудно напасть на их след. Из последнего такси они вышли довольно далеко от места убийства и долго еще шли пешком. К счастью, Ито плохо разбирался в токийских улицах и, будучи в сильном возбуждении, не испытывал ни малейшего сомнения в том, куда они следуют. Ничего не подозревая, он шел рядом с Кадотой до последнего шага.
— Понятно, — тихо произнес Соэда, чувствуя, как его охватывает непонятная слабость. — А кто же убил Кадоту?
— Люди, входящие в некую организацию. Более определенно сказать не могу. Фанатик Ито был тесно связан с этими людьми. Кадота уничтожил Ито из страха перед тем, что может случиться, если эти молодчики узнают правду. На этих людей никакая логика, никакие доводы и объяснения не действуют.
— К вам они тоже приходили?
— Да, — ответил Таки. — После того как подполковник Ито был убит, они стали усиленно вынюхивать, кто мог быть причастен к убийству. Я решил на время исчезнуть из Токио — особенно после того, как от несчастного случая умер художник Сасадзима, к которому ходила позировать Кумико.
— Он в самом деле умер от несчастного случая?
— Ну, скажем, от того, что принял слишком большую дозу снотворного. Но я в ту пору думал иначе, подозревая, что художника убили молодчики из той же организации. На то были веские причины: ведь пока художник рисовал Кумико, ее отец находился у него.
— У Сасадзимы?
— Я выразился, пожалуй, не совсем точно: под видом садовника он имел возможность видеть Кумико из сада, пока Сасадзима ее рисовал. Идея принадлежала Мурао, а я ее осуществил, поскольку хорошо был знаком с художником. Я уговорил Сасадзиму сделать несколько эскизов и на время сеансов отпустить прислугу домой. Таким образом, Ногами мог без помех видеть свою дочь. А эскизы Сасадзима передал Ногами, и тот хотел их увезти с собой. Однако неожиданная смерть художника спутала все планы.
Смерть Сасадзимы застала Ногами врасплох. Предполагая, что полиция начнет расследование, и не желая оказаться в роли допрашиваемого свидетеля, Ногами ушел от художника и захватил с собой эскизы.
— Кто написал письмо Кумико с приглашением приехать в Киото?
— Нынешняя супруга Ногами. Она прекрасно понимала настроение мужа, его отцовские чувства и решила устроить их встречу. Правда, Ногами удалось мельком повидать семью в театре, но там он ее видел издали, украдкой, и это не принесло ему удовлетворения. У художника он подолгу глядел на дочь, но это лишь усилило его желание поговорить с ней.
— Понимаю, — кивнул головой Соэда.
— Жена Ногами — француженка. Она прекрасный человек, хорошо воспитана и очень отзывчива. Она попросила переводчика перевести ее письмо на японский язык, отдала перепечатать его на машинке и отправила Кумико, подписавшись фамилией Ямамото. После этого оставалось только ждать приезда Кумико… Но Кумико приехала в Киото не одна. Неподалеку от нее все время маячил какой-то подозрительный субъект, который, очевидно, к ней был приставлен, и свидание отца с дочерью не состоялось.
— Вот, оказывается, почему никто не пришел в назначенное время, — вздохнул Соэда.
— Но был еще шанс с ней свидеться. Кумико отправилась в храм Кокэдэра. Расстроенный Ногами вернулся в отель, а его жена поехала любоваться Садом мхов и случайно встретилась с Кумико. Там жену Ногами ожидала удача: она несколько раз сфотографировала Кумико.
— Что произошло в отеле?
— В отеле развитие событий приняло совершенно неожиданный для нас оборот. Никто не предполагал, что Кумико остановится в том же отеле… Так получилось, что мы договорились после многих лет разлуки встретиться с Ногами именно в этом отеле. Мурао должен был скрытно прилететь туда из Токио, а я — приехать поездом из Татэсины. Бывает так, что люди встречаются при совершенно неожиданном стечении обстоятельств. Так случилось и с нами. О том, что Кумико остановилась в том же отеле, первой узнала супруга Ногами и сообщила об этом мужу. Тому захотелось хотя бы услышать голос дочери, и он несколько раз звонил ей по телефону.
— Кумико рассказывала мне, что какой-то человек по ошибке трижды набирал ее номер, извинялся и вешал трубку.
— А о чем он мог с ней разговаривать? Не о погоде же. Правда, через переводчика они приглашали Кумико на ужин, но, к счастью или к несчастью, Кумико отказалась. Может быть, это было и к лучшему, потому что в тот самый вечер стреляли в Мурао.
— Кто стрелял в него?
— Те же типы, из той организации. Они, по-видимому, напали на след Ногами.
— Но зачем им понадобилось стрелять в Мурао?
— Они пытались его запугать.
— Зачем? Ведь в соседнем номере находился Ногами. Почему они не пытались застрелить его?
— Просто не знали. Точнее, им не было известно, что Ногами и француз Бернард — одно и то же лицо. Может, они о чем-то и догадывались, ведь было ясно, что Мурао, а вслед за ним и я неспроста остановились в одном и том же отеле. Значит, где-то поблизости мог быть и Ногами. Тогда они решили припугнуть Мурао, рассчитывая, что возникнет переполох и Ногами может появиться, чтобы узнать, в чем дело. Но даже если этого не произойдет, инцидент в отеле все равно получит огласку, которая, возможно, заставит Ногами выйти из своего убежища, — таков был, видимо, их расчет.
— Какие сейчас намерения у Ногами? — спросил после некоторой паузы Соэда.
— По всей вероятности, он вернется во Францию, но прежде, по его словам, хочет съездить в Тунис, побродить по пустыне.
— Но зачем же по пустыне?
— Для него теперь и Париж — пустыня. Куда бы он сейчас ни поехал, везде он как бы в пустыне. Ведь он — человек без родины, человек, потерявший гражданство. Более того, семнадцать лет назад его лишили права на саму жизнь. И для него теперь вся земля — пустыня.
Соэда взглянул на часы. Прошло сорок минут с тех пор, как Кумико уехала в Каннондзаки.
— Уж не помню, когда я в последний раз была в Гранд-отеле, — сказала Кумико, сидевшая рядом с Соэдой.
Предложение Соэды поехать в воскресенье в Иокогаму и пообедать в Гранд-отеле было для Кумико неожиданным. Она вначале заколебалась, поскольку была ее очередь дежурить на работе, но всегда скромный Соэда проявил на этот раз необычную настойчивость.
— Считайте это капризом, но именно завтрашний день для меня удобен, и мне очень не хотелось бы эту поездку откладывать, — упорствовал он.
Такако засмеялась и стала тоже уговаривать Кумико:
— Поезжай, раз господин Соэда так настаивает.
— Но я ничего не сообщила на работе.
— Позвони завтра с утра и попроси тебя заменить, ведь ты еще не весь отпуск использовала.
— Да, еще осталось два дня.
— Вот и поезжай, — Такако улыбнулась. — Господин Соэда не так часто делает подобные предложения.
— Тогда пригласим и маму составить нам компанию, — сказала Кумико.
— Поезжайте сами, — сразу же отказалась Такако, — у меня на завтра есть срочное дело.
При других обстоятельствах Соэда стал бы уговаривать Такако, но на этот раз он промолчал. Ему, разумеется, хотелось, чтобы Такако поехала с ними, но по двум причинам это было невозможно. Во-первых, возникала опасность, что тот, ради кого была задумана поездка, увидев Такако, откажется от встречи. Во-вторых, даже если бы встреча состоялась, она явилась бы для Такако жестоким ударом.
Но сейчас, в машине, Соэду не оставляли сомнения: правильно ли он поступил, не настояв на поездке Такако вместе с ними? А Кумико тем временем, ничего не подозревая, с восторгом глядела на сверкающее море, вдоль которого мчалась машина.
— Однажды, лет пять тому назад, вместе с мамой и Сэцуко я побывала в Гранд-отеле, — сказала Кумико. — С тех пор, наверно, там все переменилось.
— Думаю, не особенно. По крайней мере здание то же самое.
— Помню, во время обеда там играла музыка, особенно понравился мне виолончелист — он играл бесподобно. Я до сих пор помню его игру.
— Музыканты в отеле регулярно меняются, и на этот раз, по всей вероятности, на виолончели будет играть другой.
— Все равно. Очень приятно тут снова побывать.
Машина миновала парк Ямасита. Здесь по одну сторону широкой дороги были высажены сосны, а по другую — возвышался Гранд-отель. Освещаемый лучами осеннего солнца, он отбрасывал огромную четкую тень на дорогу.
Соэда остановил машину у входа, к которому вели белые ступени парадной лестницы.
На Кумико было платье цвета блеклых листьев, шею украшало жемчужное ожерелье. Это ожерелье Соэда видел впервые.
Они вошли в отель, и солнечный свет сменился искусственным освещением холла, исходившим от подвешенной к потолку большой люстры.
— Подождите меня здесь, — после некоторых колебаний обратился Соэда к Кумико. — Мне нужно кое-что узнать у портье.
Кумико согласно кивнула и стала разглядывать холл.
Соэда подошел к портье.
— Скажите, остановился ли в вашем отеле француз по фамилии Бернард? — спросил он.
— Как о вас ему доложить? — спросил портье, внимательно разглядывая Соэду.
Соэда сразу не нашелся, что ответить. Назови он свое имя, тот мог бы уклониться от встречи, поскольку фамилия Соэда ему ничего не говорила. Тем более не стоило представляться корреспондентом газеты, так как в этом случае с ним наотрез отказались бы встретиться.
Соэда смущенно молчал.
И тут портье неожиданно спросил:
— Простите, вы не господин Соэда?
Соэда даже обомлел от удивления, потом утвердительно кивнул головой.
— В таком случае для вас есть записка, — сказал портье и протянул Соэде небольшой конверт.
Соэда взглянул на оборотную сторону конверта, чтобы узнать имя отправителя, но там было пусто. Он вскрыл конверт, вынул из него сложенный вдвое листок бумаги и прочитал:
«Если Вы намерены повидаться с господином Бернардом, прошу прежде переговорить со мной. Я нахожусь в четыреста шестнадцатом номере. Если Вас не затруднит, поднимитесь, пожалуйста, ко мне. Желательно, чтобы Вы были один.Значит, без Таки не обойтись, думал Соэда, глядя на четкие иероглифы записки, написанной авторучкой.
Таки».
Соэда все понял. Таки не провидец, о его приезде ему сообщил Мурао. Перед глазами Соэды встала их встреча на горячих источниках Фунабара в Идзу. «Таки в Иокогаме, в Гранд-отеле», — сказал тогда при прощании Мурао. Конечно же, Мурао связался с Таки и сообщил ему о предполагаемом приезде Соэды.
— А господин Бернард остановился у вас? — спросил Соэда у портье, пряча записку в карман.
— Да, у нас, но час назад он вместе с супругой отправился на прогулку.
— Куда?
— Этого он не сообщил, а у нас не принято о таких вещах спрашивать…
В своей записке Таки просил прийти его одного. Значит, он хотел что-то сообщить ему без свидетелей. В то же время Таки, выходит, знал, что он будет здесь вместе с Кумико.
Соэда вернулся к ожидавшей его Кумико.
— Извините, здесь остановился один мой знакомый. Он оставил у портье записку с просьбой встретиться с ним. Не смогли бы вы подождать меня здесь, пока я с ним повидаюсь? — сказал Соэда.
Кумико согласилась и сказала:
— Хорошо. Я тем временем осмотрю здешние магазины.
В цокольном этаже отеля располагалось несколько магазинов, где можно было приобрести разнообразные сувениры. И Кумико уже предвкушала удовольствие, как она будет осматривать витрины с выставленными там товарами.
— Я постараюсь вернуться как можно скорее, — сказал Соэда, проводив Кумико до выхода. Он пристально глядел вслед девушке, которая легкими шагами стала спускаться по лестнице.
Соэда поднялся на лифте на четвертый этаж и направился к четыреста шестнадцатому номеру. Подойдя к двери, он почувствовал, как часто забилось у него сердце. Он сделал глубокий вдох и постучал.
Изнутри негромко сказали «войдите», и Соэда отворил дверь.
Прямо перед ним стоял Таки.
— Извините за беспокойство, — сказал Соэда и с удивлением обнаружил, что Таки улыбается. Этого он не ожидал.
— Заходите, — приветливо произнес Таки. — Я ждал вас.
Он провел Соэду к окну и усадил в кресло.
— А где Кумико? — спросил Таки, будто бы осведомлен обо всем заранее. Предположение Соэды подтвердилось: Мурао предупредил Таки.
— Она приехала вместе со мной.
— Где же она теперь?
— Ожидает меня внизу.
Таки кивнул, потом, как бы спохватившись, сказал:
— Господина Бернарда сейчас нет.
Соэда молча несколько секунд глядел прямо в глаза Таки.
— Знаю, — наконец ответил он, — об этом мне сообщил портье. Куда он пошел?
— На прогулку.
— Куда?
Таки собирался уже ответить, но в это время раздался тихий стук в дверь и служанка внесла чай. По-видимому, она заранее была предупреждена о том, что ожидается гость. Мужчины молча наблюдали, как она разливала в чашки прозрачный желтый напиток. Маленькие чаинки, покачиваясь, медленно опускались на дно чашек.
Когда служанка закрыла за собой дверь, Таки поднял глаза на Соэду. В его взгляде сквозило дружелюбие.
— Соэда, — обратился к нему Таки, — тебе уже, должно быть, понятно, кто такой господин Бернард?
— Да.
— Ну что ж, теперь и мне незачем скрывать: Бернард — это он!
Когда Таки произнес «это он», его губы заметно дрогнули.
— Ведь ты немало сил приложил к тому, чтобы узнать правду, — продолжал Таки. — А я в свою очередь всячески старался тебе помешать. Но иначе я поступить не мог. Я и теперь стал бы у тебя на пути, если бы ты был просто газетчиком. Но недавно я узнал, что ты — будущий муж Кумико… И я открою тебе все, но не как репортеру, а как будущему члену семьи Ногами. Надеюсь, ты не сказал Такако о сегодняшней встрече?
— Нет, не сказал.
— А как ты объяснил все Кумико?
— Я просто пригласил ее на прогулку в Иокогаму, но о Бернарде у нас речи не было.
— Хорошо, — одобрил Таки и поднялся с кресла. — Он сейчас в Каннондзаки.
— В Каннондзаки?
— Да, это за Урага. Он поехал туда полчаса назад, и Кумико вполне успеет с ним встретиться, если выедет туда не откладывая.
— Зачем он туда поехал?
— Без определенной цели. Просто прогуляться. Наверно, последний день в Японии ему захотелось провести на природе, полюбоваться японским пейзажем.
— Я не ослышался, вы сказали «последний день»?
— Завтра он покидает Японию на самолете компании «Эр Франс».
— Господин Таки… — дрожащим голосом начал Соэда.
— Нет, Соэда, обо всем поговорим позже. А сейчас поскорее отправляйте Кумико в Каннондзаки. Времени в обрез. Не исключено, что сейчас он ожидает прихода дочери.
Соэда поднялся с кресла.
— С ним вместе его жена, — добавил Таки, пристально глядя на Соэду.
Когда Соэда спустился вниз, Кумико любовалась выставленным в витрине матовым жемчугом.
Услышав шаги, Кумико оторвалась от витрины и взглянула на Соэду. В ее взгляде было столько радости и доверия, что Соэда смутился. По-видимому, ей уже давно наскучило в одиночку бродить по магазину.
— Надеюсь, вы уже освободились? — улыбаясь, спросила она Соэду.
Соэда в смущении опустил глаза.
— К сожалению, нет. Я случайно повстречался в отеле с давнишним знакомым, и нам надо обязательно еще побеседовать.
— Ну что ж, тогда я подожду.
— Не стоит, разговор может затянуться не на один час.
— Так долго?
— Извините, но мне очень хотелось бы, чтобы вы дождались окончания нашей беседы. Правда, здесь ждать скучно, поэтому советую вам съездить в Каннондзаки. Это очень красивое место. Машина доставит вас туда за тридцать-сорок минут. Пока вы там погуляете, я закончу здесь разговор.
На лице Кумико отразилось беспокойство.
— Конечно, лучше бы отправиться вместе, — добавил Соэда, — но боюсь, разговор затянется. Сделаем так: сначала вы сами поедете туда, а я приеду за вами позже.
— Но как же я одна… — смущенно сказала Кумико.
— Не беспокойтесь, сегодня прекрасная погода, там будет много гуляющих, так что вы не почувствуете себя одинокой.
— Лучше я все же останусь и подожду вас здесь. А вы не стесняйтесь — беседуйте, сколько понадобится.
Кумико явно не хотелось ехать одной в незнакомое место.
— Но это невозможно. Разговор может затянуться, и я буду все время нервничать, думая, что заставляю вас ждать.
— Хорошо, — согласилась наконец Кумико. — Вы меня убедили. Как туда ехать?
— На такси. Любой таксист прекрасно знает дорогу в Каннондзаки.
— Какие там достопримечательности?
— Прежде всего маяк. Он расположен на восточной оконечности полуострова Миура, как раз напротив Абурацубо. Оттуда открывается чудесный вид на море… Откровенно говоря, я пригласил вам поехать в Иокогаму, чтобы вместе полюбоваться видом с маяка.
— Благодарю вас, но, пожалуйста, приезжайте поскорее.
— Обязательно, и еще раз извините, что все так получилось. Кстати, там мы сможем пообедать, а ужинать приедем в отель. Не возражаете?
— Хорошо.
Соэда не знал, следует ли сказать Кумико, что в этом отеле остановилась та самая супружеская пара из Франции, с которой она уже встречалась в Киото. Но как тогда объяснить ей, откуда ему стало это известно? И он решил промолчать. Оставалось только одно: уповать, чтобы супруги Бернард не покинули Каннондзаки до приезда Кумико.
Швейцар поднял руку и остановил проезжавшее мимо такси.
— До Каннондзаки, — сказал Соэда шоферу. — Знаете, как туда проехать?
— Не в первый раз, — ответил шофер.
— Туда ведет одна дорога?
— Да, одно-единственное шоссе.
— Госпожа не заблудится в Коннондзаки?
— Где же там заблудиться — море да небольшой пляж перед ним. Все приезжие крутятся на одном пятачке.
— Поезжайте, — сказал Соэда, успокоившись. — Постараюсь заехать за вами как можно скорее.
— Буду ждать, — слегка помахав рукой, ответила Кумико.
Машина тронулась. Соэда видел, как Кумико, обернувшись, глядела в его сторону.
Соэда поспешно вернулся в отель.
— Я смотрел из окна, пока машина с Кумико не скрылась за поворотом, — сказал Таки, впуская Соэду в номер.
— Успеет ли? — с беспокойством сказал Соэда.
— Успеет, — ответил Таки и стал медленно набивать табаком трубку. Его седые волосы блестели в лучах осеннего солнца, проникавших через окно. — Он ожидает встречи с ней и сразу заметит ее, когда она там появится.
Таки, слегка наклонившись, щелкнул зажигалкой. Его спокойствие передалось Соэде.
— Я ничего не сказал Кумико.
— Ну и хорошо, — ответил Таки. — Отец сам решит, что ей нужно сказать.
— Его жена, должно быть, сейчас вместе с ним? — спросил Соэда.
— Пусть тебя это не беспокоит, — ответил Таки. — Она хоть и француженка, но по характеру настоящая японка. Ну что же, в общих чертах тебе все уже объяснил Мурао, — продолжал Таки, раскуривая трубку. Голос его звучал спокойно и удовлетворенно, как после исполненного долга.
— Да, но он сказал не все.
— Ну и прекрасно. Остальное дополнит твое воображение.
— Но ведь я могу ошибиться.
— Вряд ли, — коротко возразил Таки.
— Конечно, я о многом стал догадываться, пока изучал все, что касалось смерти Ногами, — сказал Соэда. — Но не могу понять одного: зачем на безлюдной окраине Сэтагая был убит подполковник Ито? Мне хотелось бы знать, кто и по каким мотивам убил его. Поймите меня правильно: я не занимаюсь розыском преступника с позиций полицейского управления и меня абсолютно не касается, пойман ли убийца, или ему удалось бежать. Я хотел бы знать лишь имя поднявшего руку на Ито… На мой взгляд, есть по меньшей мере три человека, в интересах которых нужно было убрать подполковника. Это Мурао, Ногами, принявший фамилию Бернард, и вы. Однако никого из этих людей я не могу представить себе в роли убийцы. Значит, есть кто-то еще. Кто он? Господин Таки, вы должны это знать!
— Соэда, — Таки вынул изо рта трубку, — убийцы уже нет в живых.
Смысл этих слов не сразу дошел до Соэды.
— Что вы сказали?
— Человек, который убил подполковника Ито, в свою очередь уже убит другими, — отчетливо произнес Таки. — Его труп обнаружен сегодня на рассвете. В газетах пока еще ничего нет, по-видимому, будет в вечерних выпусках, но мне уже сообщили.
— Кто же это?
— Гэнъитиро Кадота. Имя тебе известное, раз ты изучал список сотрудников тогдашнего представительства Японии в нейтральной стране.
— Стажер?! — воскликнул Соэда.
— Да, стажер Кадота.
Соэда отупело глядел перед собой. Значит, тот самый Кадота, о котором пустили слух, будто он умер, а на самом деле, как выяснилось, исчез в неизвестном направлении.
— Он, правда, сменил фамилию на Гэндзабуро Цуцуи, став владельцем гостиницы «Цуцуия» близ станции Синагава.
Соэда совсем растерялся. Перед его глазами всплыло лицо человека с густыми бровями и резко выдающимися скулами, человека, с которым он не так давно беседовал.
— Не вдаваясь в ненужные подробности, — продолжал Таки, — скажу лишь, что Кадота был предан Ногами, это он содействовал его мнимой смерти… В те времена союзные державы имели в Швейцарии свой разведывательный центр. Ногами установил с этим центром контакт, чтобы способствовать прекращению войны прежде, чем Япония будет окончательно разгромлена. Правда, найдутся люди, которые станут утверждать, будто Ногами был завербован этим центром. Но я утверждаю и могу засвидетельствовать, что это не так.
— Понимаю. Значит, вы, выполняя волю Ногами, были тем человеком, который выступил посредником между ним и разведывательным центром, — сказал Соэда, зная, что Таки блестяще владел английским языком и проявил недюжинные способности на посту специального корреспондента во время длительного пребывания за рубежом.
— Мне нет нужды тебе возражать. Будучи в Швейцарии, я не раз играл в гольф с одним высокопоставленным лицом из американской разведки.
— С Алленом Даллесом?
Соэда машинально назвал имя руководителя Центрального разведывательного управления США, который подчинялся непосредственно американскому президенту. Ведь именно этот знаменитый мастер тайных дел и главный руководитель различных разведывательных операций находился во время войны в Швейцарии.
— Может быть. Имя сейчас не играет роли, будь даже им сам Уинстон Черчилль. Важно другое — Ногами готов был для спасения Японии от приближающейся катастрофы заплатить всем: и отказом от японского гражданства, и отказом от жены и дочери, и даже потерей родины. Правда, кое-кто может назвать его действия укусом «ядовитой змеи, притаившейся на груди у льва». Итак, союзные государства согласились вступить с Ногами в контакт, так как у них не было четкого представления о том, как долго Япония сможет еще сопротивляться, а они со своей стороны также хотели бы закончить войну с наименьшими для себя потерями. Действия Ногами невозможно понять, если исходить из прежнего представления о «японском духе», поэтому остается только ждать, когда они будут оценены будущими поколениями.
Таки устало откинулся на спинку кресла.
— Подполковник Ито, наткнувшись на подпись в книге посетителей, всячески пытался выяснить, действительно ли Ногами жив, — продолжал Таки, время от времени потирая пальцами лоб. — Он знал, что его бывший коллега по службе в представительстве — стажер Кадота — стал владельцем гостиницы «Цуцуия» близ станции Синагава. Поэтому Ито по приезде в Токио остановился у него и начал, по-видимому, настойчиво приставать к нему с расспросами о всех обстоятельствах, связанных со смертью Ногами: ведь он не знал, что Кадота сопровождал Ногами в швейцарскую больницу. Это не предположение. Кадота все это обстоятельно написал в письме, которое я вчера от него получил. Судя по всему, Кадота отправил его незадолго до того, как был убит… Подполковник Ито в свою бытность в представительстве был фанатичным поборником так называемого «японского духа». Мало того, он и после поражения до последнего дня уповал на возрождение японской армии. Нет, это не шутка. В Японии и теперь есть еще немало таких людей…
Когда Ито пришел ко мне и к Мурао, мы его дипломатично выпроводили и он от нас ничего не добился. Тогда с удвоенным упорством он стал домогаться истины у Кадоты. Судя по отправленному Кадотой письму, Ито предъявил ему вырванные из книг посетителей нарских храмов страницы с фамилией, которая была написана почерком Ногами. Оба они знали о специфических особенностях этого почерка, который практически невозможно было скопировать.
Целый вечер Ито и Кадота провели в горячем споре. В конце концов Ито припер Кадоту к стенке, и тогда впервые у Кадоты возникло намерение убить Ито. Страшно было подумать, писал он в письме, объясняя свой поступок, что может случиться, если Ито выяснит местонахождение Ногами.
— Значит, на окраину Сэтагая его привел Кадота?
— Да, под тем предлогом, что он покажет Ито дом, где скрывается Ногами. Кадота отправился с ним в этот район поздно вечером. Они несколько раз пересаживались с одного такси на другое. Кадота делал это намеренно, чтобы впоследствии было трудно напасть на их след. Из последнего такси они вышли довольно далеко от места убийства и долго еще шли пешком. К счастью, Ито плохо разбирался в токийских улицах и, будучи в сильном возбуждении, не испытывал ни малейшего сомнения в том, куда они следуют. Ничего не подозревая, он шел рядом с Кадотой до последнего шага.
— Понятно, — тихо произнес Соэда, чувствуя, как его охватывает непонятная слабость. — А кто же убил Кадоту?
— Люди, входящие в некую организацию. Более определенно сказать не могу. Фанатик Ито был тесно связан с этими людьми. Кадота уничтожил Ито из страха перед тем, что может случиться, если эти молодчики узнают правду. На этих людей никакая логика, никакие доводы и объяснения не действуют.
— К вам они тоже приходили?
— Да, — ответил Таки. — После того как подполковник Ито был убит, они стали усиленно вынюхивать, кто мог быть причастен к убийству. Я решил на время исчезнуть из Токио — особенно после того, как от несчастного случая умер художник Сасадзима, к которому ходила позировать Кумико.
— Он в самом деле умер от несчастного случая?
— Ну, скажем, от того, что принял слишком большую дозу снотворного. Но я в ту пору думал иначе, подозревая, что художника убили молодчики из той же организации. На то были веские причины: ведь пока художник рисовал Кумико, ее отец находился у него.
— У Сасадзимы?
— Я выразился, пожалуй, не совсем точно: под видом садовника он имел возможность видеть Кумико из сада, пока Сасадзима ее рисовал. Идея принадлежала Мурао, а я ее осуществил, поскольку хорошо был знаком с художником. Я уговорил Сасадзиму сделать несколько эскизов и на время сеансов отпустить прислугу домой. Таким образом, Ногами мог без помех видеть свою дочь. А эскизы Сасадзима передал Ногами, и тот хотел их увезти с собой. Однако неожиданная смерть художника спутала все планы.
Смерть Сасадзимы застала Ногами врасплох. Предполагая, что полиция начнет расследование, и не желая оказаться в роли допрашиваемого свидетеля, Ногами ушел от художника и захватил с собой эскизы.
— Кто написал письмо Кумико с приглашением приехать в Киото?
— Нынешняя супруга Ногами. Она прекрасно понимала настроение мужа, его отцовские чувства и решила устроить их встречу. Правда, Ногами удалось мельком повидать семью в театре, но там он ее видел издали, украдкой, и это не принесло ему удовлетворения. У художника он подолгу глядел на дочь, но это лишь усилило его желание поговорить с ней.
— Понимаю, — кивнул головой Соэда.
— Жена Ногами — француженка. Она прекрасный человек, хорошо воспитана и очень отзывчива. Она попросила переводчика перевести ее письмо на японский язык, отдала перепечатать его на машинке и отправила Кумико, подписавшись фамилией Ямамото. После этого оставалось только ждать приезда Кумико… Но Кумико приехала в Киото не одна. Неподалеку от нее все время маячил какой-то подозрительный субъект, который, очевидно, к ней был приставлен, и свидание отца с дочерью не состоялось.
— Вот, оказывается, почему никто не пришел в назначенное время, — вздохнул Соэда.
— Но был еще шанс с ней свидеться. Кумико отправилась в храм Кокэдэра. Расстроенный Ногами вернулся в отель, а его жена поехала любоваться Садом мхов и случайно встретилась с Кумико. Там жену Ногами ожидала удача: она несколько раз сфотографировала Кумико.
— Что произошло в отеле?
— В отеле развитие событий приняло совершенно неожиданный для нас оборот. Никто не предполагал, что Кумико остановится в том же отеле… Так получилось, что мы договорились после многих лет разлуки встретиться с Ногами именно в этом отеле. Мурао должен был скрытно прилететь туда из Токио, а я — приехать поездом из Татэсины. Бывает так, что люди встречаются при совершенно неожиданном стечении обстоятельств. Так случилось и с нами. О том, что Кумико остановилась в том же отеле, первой узнала супруга Ногами и сообщила об этом мужу. Тому захотелось хотя бы услышать голос дочери, и он несколько раз звонил ей по телефону.
— Кумико рассказывала мне, что какой-то человек по ошибке трижды набирал ее номер, извинялся и вешал трубку.
— А о чем он мог с ней разговаривать? Не о погоде же. Правда, через переводчика они приглашали Кумико на ужин, но, к счастью или к несчастью, Кумико отказалась. Может быть, это было и к лучшему, потому что в тот самый вечер стреляли в Мурао.
— Кто стрелял в него?
— Те же типы, из той организации. Они, по-видимому, напали на след Ногами.
— Но зачем им понадобилось стрелять в Мурао?
— Они пытались его запугать.
— Зачем? Ведь в соседнем номере находился Ногами. Почему они не пытались застрелить его?
— Просто не знали. Точнее, им не было известно, что Ногами и француз Бернард — одно и то же лицо. Может, они о чем-то и догадывались, ведь было ясно, что Мурао, а вслед за ним и я неспроста остановились в одном и том же отеле. Значит, где-то поблизости мог быть и Ногами. Тогда они решили припугнуть Мурао, рассчитывая, что возникнет переполох и Ногами может появиться, чтобы узнать, в чем дело. Но даже если этого не произойдет, инцидент в отеле все равно получит огласку, которая, возможно, заставит Ногами выйти из своего убежища, — таков был, видимо, их расчет.
— Какие сейчас намерения у Ногами? — спросил после некоторой паузы Соэда.
— По всей вероятности, он вернется во Францию, но прежде, по его словам, хочет съездить в Тунис, побродить по пустыне.
— Но зачем же по пустыне?
— Для него теперь и Париж — пустыня. Куда бы он сейчас ни поехал, везде он как бы в пустыне. Ведь он — человек без родины, человек, потерявший гражданство. Более того, семнадцать лет назад его лишили права на саму жизнь. И для него теперь вся земля — пустыня.
Соэда взглянул на часы. Прошло сорок минут с тех пор, как Кумико уехала в Каннондзаки.
25
Миновав туннель, такси въехало в густой смешанный лес. Белая лента шоссе постепенно поднималась вверх по горному склону. В осеннем лесу преобладали желтые краски. Красивая спортивная машина обогнала такси, в котором ехала Кумико, и скрылась за поворотом. Наконец показалось море.