Мадерик Робин. Искушение

   Так проходили дни и недели. Наступил май. По всему городу распустились цветы. Вера приносила свежие букеты на чердак и расставляла в маленьких вазочках. Флетчер любил сидеть в кресле у окна и наблюдать за миссис Эшли. Закончив возиться с цветами, она подходила к нему.
   — Вера, взгляни на себя. Посмотри, как ты увлеклась домашними делами, а ведь ты в еще большей степени солдат, чем я, моя дорогая.
   И миссис Эшли весело смеялась в ответ.
   — Скажи, моя милая, если бы мы были с тобой обвенчаны, ты по-прежнему удостаивала бы меня таким вниманием? — спросил Флетчер, указывая на стоящие повсюду букеты.
   — Ну, если бы меня это не очень затрудняло, — отшутилась Вера.
   Флетчеру показалось, что Верино лицо округлилось, щеки разрумянились под его взглядом, а глаза весело сверкали.
   — Так значит, ты выйдешь за меня замуж? — спросил Флетчер.
   — По-моему, ты должен получить специальное разрешение, поскольку время военное.
   — Ну, конечно, ты права. Но ты не ответила мне. Согласна ли ты стать моей женой, быть со мной вместе и в военное и в мирное время?
   Вера смотрела во двор, где ветер шевелил траву, а бегущие по небу облака отражались в маленьком прудике.
   — Я не знаю, — ответила она наконец.
   — Ну что ж, так и должно быть, — с грустью произнес Флетчер.
   Вера вернулась к своим цветам.
   Прошло еще некоторое время, и Флетчер начал вставать и прогуливаться по комнате, делая легкие упражнения. Он учился ходить без палки. Вера прекрасно готовила, и лейтенант быстро поправлялся, хотя мускулы на руках и груди по-прежнему были очень слабы. Все время они проводили вместе, но грусть не покидала их. Неизбежность того, что Флетчеру снова придется надеть мундир и вернуться к своим обязанностям, постоянно давила на влюбленных.
   Флетчер носил дома рубашку и бриджи. Волосы затягивал сзади лентой, которую ему подарила Вера. К нему вернулась энергия и сила, он стал часто рассказывать Вере о своих делах. Его стремление прочно встать на ноги и окончательно выздороветь было неудержимо. Он должен был обрести достаточно сил, чтобы не растеряться в полном неожиданностей бушующем море будущего.
   Он долго думал об этом и однажды наконец решился задать Вере вопрос, который давно не давал ему покоя.
   — Скажи, ты вернешься со мной в Англию? Вера подняла голову, и солнечный луч осветил ее лицо.
   — Здесь мой дом. Я не знаю Англии.
   — А мой дом — Англия. И хотя я много путешествовал, ни одна из стран, где я был, не стала для меня родным домом. Это касается и американских колоний.
   Выслушав его, Вера углубилась в шитье.
   — Я понимаю тебя, Флетчер, — продолжала миссис Эшли, — но, скажи мне, пожалуйста, чем я буду заниматься? Ведь там у меня не будет никого, кроме тебя. Даже если я встречу тех, кто отнесется ко мне с симпатией, разве они смогут разделить мои чувства к молодой Америке, мою гордость за только что завоеванную свободу? Я знаю, жена должна повсюду следовать за мужем, она должна жертвовать своими удобствами ради него…
   — Вера, разве я просил тебя о каких-нибудь жертвах? Я просто очень скучаю по дому, вот и все. Я хотел бы представить тебя моему отцу. Ведь мы с ним не виделись многие годы.
   — Прости меня.
   — Не надо извиняться. Пройдет время, и все устроится. Знаешь, я уверен, что ты понравишься моей маме.
   — Не сомневаюсь, — сказала Вера, вглядываясь своими зелеными глазами в его серо-голубые. — Но, пожалуй, она решит, что я слишком эксцентрична.
   — Но моя мама точно такая же, поверь мне, дорогая.
   — Ты говоришь очень убедительно, однако я боюсь, что твои родители совсем не будут в восторге от того, что ты привезешь жену из колонии, да еще вдову контрабандиста. Это очень необычно.
   — Не забудь, что она еще и бунтовщица, а он — солдат нашего доброго короля Джорджа.
   — Совершенно верно.
   — А вот и нет, — сказал Флетчер, — нет. Ничего общего. Просто мужчина и женщина, которые встретились в тяжелые времена, полюбили друг друга. Представь себе, дорогая моя, как мы пересекаем океан и приезжаем наконец на мой любимый остров, в дом моих предков. Моя мама сначала поцелует тебя по два раза в каждую щеку, потом решит, что этого недостаточно, и поцелует в третий раз. Она будет восхищаться твоей красотой и твоими чудными золотыми волосами.
   Вера очень живо представила себе всю эту картину, и она взволновала ее. Отложив шитье, миссис Эшли стала ходить по комнате.
   — Мой отец, — начала Вера свой рассказ, — конечно, встретит нас гораздо спокойнее. Он выйдет на большое каменное крыльцо и начнет осматривать тебя пристальным взглядом. Затем он взглянет на меня и кивнет, как будто речь идет о том, что я купила хорошую лошадь. Конечно, я буду очень смущена его строгим и величественным видом, но только до тех пор, пока он не улыбнется и не возьмет меня за руки.
   Вера остановилась посередине комнаты. Она обернулась и посмотрела на Флетчера с беспокойством. Конечно, он чувствовал себя здесь очень одиноким. И это не только вопрос пространства, отделяющего его от Англии. Это вопрос образа жизни.
   — А что потом, скажи, дорогой, что мы будем делать потом?
   Флетчер улыбнулся и прижал ее ладонь к своей.
   — Потом тебя обязательно представят моему старшему брату, который будет ухаживать за тобой и целовать твои руки. В душе он считает себя французом, но если ты когда-нибудь скажешь ему об этом, он очень рассердится. Ты познакомишься с его женой и детьми, я даже не представляю себе, сколько их сейчас у него — думаю, не меньше трех. Они, конечно, будут называть тебя тетушкой Верой, а за спиной показывать тебе язык.
   — В самом деле? — И Вера представила себе, как она сурово смотрит через плечо.
   — И, конечно, в ближайший вечер в твою честь будет дан бал. Все соседи съедутся на него, сгорая от любопытства. Им, конечно, захочется посмотреть на эту маленькую женщину из колонии, которая пленила второго сына Джонотана Уильяма Айронса. Мои младшие братья будут на балу наперебой приглашать тебя потанцевать, но, конечно, при этом будут спрашивать моего разрешения. Хотя, будут ли?
   — А это не считается грубым?
   — Да нет… На тебе будет белое шелковое платье с открытыми плечами.
   И Флетчер расстегнул блузку своей будущей жены, чтобы наглядно показать, какая часть ее тела должна быть обнажена на балу.
   — На тебе будет пара самых лучших чулок, которые когда-либо носила настоящая леди. Они будут совершенно воздушными, я даже не почувствую их, прикасаясь к твоей ножке, — сказал он, проводя пальцами по юбке, повторяя линию бедер.
   Вера вздохнула от восхищения воображаемой картинкой.
   — Вы позволите мне потанцевать с Вами, миссис Эшли? — спросил Флетчер, поднося Верину руку к своим губам.
   — Я очень редко танцевала. Иногда мы ездили на танцы в Лексингтон. А в Бостоне мне негде было танцевать.
   — Ничего страшного, моя дорогая. Тебе нужно только повторять мои движения, — сказал Флетчер и подхватил Веру за талию.
   Прижав к себе, он повел ее в танце по скрипящему полу, показывая то одно, то другое па. Флетчер начал напевать какую-то незнакомую мелодию, и Вера вскоре тоже подхватила ее.
   Они кружились все быстрее и быстрее, пока пыль не поднялась вокруг них столбом.
   — Остановись, пожалуйста, — попросила Вера, весело смеясь.
   Они остановились, и Вера прижалась к груди лейтенанта. Она слышала, как громко колотится его сердце.
   — Да, моя милая, мы будем танцевать всю ночь.
   — Но только не так быстро!
   — Ничего, ты привыкнешь, и тебе даже понравится. Потом для нас приготовят спальню, старинную комнату, расположенную вдали от всех остальных.
   — Да, — сказала Вера, чуть отодвинувшись и заглядывая в его серо-голубые глаза, обрамленные черными ресницами.
   — Там, моя дорогая, я подарю тебе, уже миссис Айронс, всю мою любовь и еще кое-что, что сделает тебя по-настоящему счастливой.
   — И что же это?
   — Ребенок, Вера, ребенок!
   — Нет, — сказала она, — нет, я не смогу… Но вдруг страх заставил Веру оборвать начатую фразу.
   — Я хочу подарить тебе его, Вера! И я надеюсь, что смогу это сделать. Мое сердце разрывается при мысли, что я буду не способен дать тебе то, чего ты больше всего можешь захотеть.
   Вера подняла руку, чтобы заставить Флетчера замолчать, но он поймал ее и прижал к себе.
   — В этой комнате, где происходят чудеса, — прошептала Вера, — мы будем с тобой вместе. Ведь она создана специально для нас с тобой.
   — Конечно, моя милая.
   — И ты долго будешь обнимать меня и пообещаешь любить вечно?
   — Я обещаю любить тебя вечно. Обещаю любить тебя всю свою жизнь.
   Вера на мгновение представила себе все то, о чем они только что говорили. Она приподнялась на цыпочках, легко коснулась губами его губ, развязала ленту на затылке, и черные волосы Флетчера рассыпались по плечам. Вера отошла в сторону и стояла, прикрыв глаза и греясь в лучах солнца, бивших в окно.
   Миссис Эшли представила себе, как она, протанцевав всю ночь со своим мужем Флетчером Айронсом, приходит в спальню. Приближается утро. Вера снимает свое роскошное белое платье с величайшей осторожностью: ведь у нее никогда не было такого. Флетчер идет к ней через комнату. В его глазах горит желание, и он так красив, что Вера готова дать ему все, что он пожелает…
   Вера почувствовала, как Флетчер обнимает ее, и это был не сон. Лейтенант взял ее на руки и вынес из освещенного солнцем круга. Вера открыла глаза, теперь ей не нужно было мечтать. Он был рядом.
   — И луна заглянет в окно, и пропоет петух, и мы будем вдыхать запах скошенной травы, роз и жимолости, ползущей между камней… — нашептывал Айронс, пряча лицо в волосах Веры.

Глава 22

   Июнь, 1775 г.
   Элизабет безмолвно замерла на чердачной лестнице. Она подобрала юбки, чтобы шуршание не выдало ее. Теперь от нее не укроется ни один звук, доносящийся из комнаты лейтенанта.
   Элизабет знала, что сегодня его навестил приятель, «этот другой лейтенант», как она его называла. Они говорили о чем-то важном и секретном, и Элизабет решила выяснить о чем.
   — Ты должен немедленно вернуться в полк. В ближайшие дни предстоит масса дел, и нам необходима твоя ясная голова. И потом, твои люди не очень-то слушаются меня, — сказал Аптон.
   — Да неужели? — раздался в ответ другой голос.
   — Меня послали за тобой, хотя пока и неофициально.
   — И кто же тебя послал? Мои люди? — спросил лейтенант Айронс.
   — Нет, сам лорд Перси, — ответил взволнованный Аптон. — Если бы он захотел вызвать тебя по приказу, то послал бы кого-нибудь другого. Он знает, что ты выздоравливаешь, и очень рад за тебя. Он прекрасно знает тебе цену.
   — В самом деле?
   — Черт побери, Флетчер! Не надо вести себя так, как будто тебя все это не касается. Мне кажется, что ты уже совсем не тот офицер, которого я знал.
   Элизабет прижалась к стене, услышав звуки шагов наверху.
   — Ну хорошо, ты не хочешь уезжать отсюда. Тогда тебе надо официально заявить, что ты занял этот дом для постоя.
   — Нет, — ответил Флетчер, — я этого не сделаю. Я не должен настаивать на этом. Мы с Верой стоим по разные стороны баррикад. То, что, по ее мнению, нуждается в немедленном разрушении, я считаю необходимым реконструировать. Наши жизни расходятся, Брайан, нас соединяет только любовь. А война делает различия в наших позициях непреодолимыми.
   — Любовь, — произнес Брайан, — что за трагедия!
   Бетси стояла на темной лестнице, в смущении опустив глаза. Щеки ее горели от стыда. Это был совсем не тот разговор, который она рассчитывала услышать. Интимные признания лейтенанта поразили ее. Она даже отпустила подол юбки, и этот звук мог бы выдать ее присутствие, если бы кто-нибудь из мужчин, сидящих наверху, обратил на него внимание. Но, к счастью, они были слишком заняты своим разговором.
   — Флетчер, я все понимаю, но у Вас есть долг перед Вашим королем, и Вы еще не забыли, что такое честь мундира. Восемнадцатого начнутся боевые действия в Чарльстоне. Вы должны быть к ним готовы. Но что это?
   Молодые люди услышали шум на лестнице. Это скрипнула ступенька под Элизабет. Девушка сразу постаралась принять самую невинную позу, и тут в дверях показался лейтенант. Он смотрел на Бетси, сердито нахмурив брови.
   — Добрый вечер, Элизабет. Девушка кивнула. Она покраснела от смущения и не в силах была поднять голову.
   — Меня миссис Эшли послала за Вами позвать к ужину, — с трудом выдавила Элизабет.
   — В самом деле? А может быть, она поручила тебе подслушивать? — прорычал Флетчер.
   — Нет, ничего такого! — заявила девушка. — Я не слыхала ни единого словечка. Да и что мне за дело, о чем вы там говорите?
   — Ну так вот, юная Элизабет! Я знаю, что ты очень близко к сердцу принимаешь интересы своей благодетельницы. Но я, пожалуй, потребую от тебя обещания, что ты никому не скажешь ни единого слова из того, что «ты тут не слыхала».
   За спиной Флетчера посмеивался Брайан.
   — Ужинать пора, — снова сказала Элизабет безразличным тоном.
   — По-моему, малышка намекает, что мне пора убираться восвояси, — сказал Брайан.
   Элизабет нахмурилась и повторила приглашение:
   — Миссис Эшли зовет вас обоих.
   — Неужели? Флетчер, я думаю, мне тоже нужно остановиться здесь на постой. Мне тут нравится все больше и больше, — сказал Брайан и с улыбкой посмотрел на Элизабет.
   Девушка поспешила вниз. Вера ждала Бетси внизу, и ей очень не понравилось выражение ее лица, когда она вбежала на кухню.
   — Они спускаются? — спросила Вера. Элизабет кивнула, добавляя воды в котелок, стоящий на огне.
   — Что случилось? — спросила она, нахмурив брови.
   Элизабет помешивала воду в котелке и могла смотреть на Веру через плечо.
   — Что случилось? — прошептала миссис Эшли. Элизабет отложила половник и прислушалась.
   Вера начала выкладывать аппетитные дымящиеся клецки в супницу.
   — Ну так что же? — повторила миссис Эшли, поражаясь упорному молчанию Бетси.
   — Эти… ну, эти англичане… — горячо зашептала Элизабет, — собираются напасть на Чарльстон не позже, чем через неделю.
   Вера замерла с половником в руке.
   — Откуда ты узнала? Они говорили об этом наверху? Ты подслушивала, Элизабет?
   Девушка кивнула головой, но раскаяния она явно не испытывала и продолжала с упорством рассматривать оборку на подоле своего платья.
   Вера посмотрела на открытую дверь и прислушалась к шагам на лестнице.
   — Когда точно?
   — Восемнадцатого. Это, верно, воскресенье?
   — Да, — ответила Вера с гневом, — и как они только смеют! Мы, конечно, должны передать эту новость, но, скорее всего, она уже им известна.
   Послышался смех Флетчера, спускающегося с лестницы, и она замолчала.
   Вера вспомнила ночь, проведенную в Северной гавани в ожидании Флетчера, вспомнила стоны раненых и свое чувство вины за страдания, причиненные солдатам, сражавшимся по обе стороны баррикад.
   Но ведь теперь совсем другой случай. Если восставших не предупредить, они не смогут обороняться и легко будут уничтожены английскими войсками. Конечно, Вера могла убедить себя в том, что информация, только что ею полученная, уже известна в Чарльстоне. Но это было бы проявлением трусости. Вера посмотрела на Бетси широко раскрытыми глазами.
   — Есть человек, который передаст, — прошептала она, — на Тремонт-стрит, я должна пойти туда сегодня ночью и…
   Ее прервал радостный голос Брайана.
   — Какой прекрасный запах! — воскликнул он.
   Элизабет не смотрела на Веру, которая взяла обернутую в полотенце супницу и подняла ее, чтобы отнести на стол. Ее взгляд скрестился со взглядом Флетчера.
   «Он знает, — подумала Вера, — он догадался обо всем, что произошло на кухне. Но теперь уже ничего нельзя изменить».
   Вера спокойно повернулась и подняла крышку глубокого блюда.
   — Элизабет… — начала она, но Бетси прервала ее.
   — Я понимаю, — сказала девушка, — я сделаю это.
 
   Элизабет спешила по ночным улицам Бостона. Воздух был влажным, и у девушки намокли юбки, жилет и блузка. Во рту пересохло от быстрой ходьбы. Девушка остановилась около нужной двери и постучала. Она постучала негромко, но в ночной тишине этот звук показался грохотом. Из-за двери спросили:
   — Кто идет?
   Голос был далекий и приглушенный, и Элизабет не смогла разобрать, кто ей ответил — мужчина или женщина.
   — Это Элизабет Уаттс, — ответила девушка, стараясь говорить прямо в дверь. — Меня послала миссис Эшли с запиской для мистера Хаусмана.
   Дверь сразу открылась внутрь.
   — Быстро заходи, детка.
   Элизабет шагнула в проем и оказалась перед худенькой женщиной, одетой в черное платье и чепец. Женщина взяла Элизабет за руку и втащила ее внутрь. Дверь захлопнулась.
   — Его нет дома, детка, — сказала женщина.
   — Нет?
   Женщина кивнула, и большой чепец закачался.
   — Но ты можешь его подождать, моя дорогая, он скоро придет.
   — Я бы очень хотела, — ответила Элизабет. Она чувствовала себя скованно в незнакомой обстановке полутемного помещения. Внезапно занавеска качнулась.
   — Ой, что это, бабушка? — спросила Элизабет. Из боковой двери вышел английский офицер. Было видно, что в комнате сидели его товарищи, играли в карты. На столе стояли стаканы. Сильно пахло спиртным.
   — Это моя племянница, — сказала женщина, не моргнув глазом.
   — Да, что Вы? Странное время Ваши родственники выбирают для визитов.
   — Так ведь это мой дом, — ответила старушка, — и если меня это устраивает, то кому какое дело?
   — Бабулька права, — сказал кто-то из сидящих в комнате. — Иди играть, твоя очередь. Ты ставишь? Пожалуй, у меня есть шанс выиграть.
   Но офицер не собирался отступать.
   — Подойди-ка сюда, — приказал он Элизабет, — посмотри на меня.
   Элизабет собиралась заупрямиться, но старушка подтолкнула ее в спину.
   Девушка стояла молчаливая и злая. Офицер внимательно рассматривал ее.
   — Что-то она мало похожа на того, другого…
   — Еще чего! — возразила старушка. — Мы, что от одной матери все что ли родились? Она — внучка моей сестры. Вот и все. И нечего спрашивать!
   — Да отстань ты от них! — раздался голос из комнаты. — Ты посмотри на волосы. Что у парня, что у девчонки — одинаковые. Доволен теперь? Оставь эту тетку с ее племянницей и возвращайся к столу. Я не могу ждать тебя всю ночь. Ставки очень высоки.
   Офицер беззвучно выругался и удалился.
   — Наверх! — скомандовала старушка и подтолкнула Элизабет к лестнице.
   Девушка осторожно поднималась, держась за перила. Старушка шла следом за ней.
   — А Вы тори или виг, — спросила Элизабет через плечо.
   — Ох, ну, конечно же, виг. Эти «красные мундиры» поселились у меня месяц тому назад, и уж скоро мне от них не избавиться. Конечно, мы все время ругаемся, но большого вреда от них нет. Это старика они все время стараются поддеть, да он не дается, — старушка снова засмеялась.
   — Куда это Вы меня ведете?
   — Пойдешь отдохнешь немного, пока моего мужа ждешь. Говоришь, миссис Эшли тебя послала?
   — Ну да, с запиской.
   — Ну, так это значит что-то сногсшибательное, это уж будьте уверены. Вот, заходи сюда. Господи, ну-ка скорее назад!
   Но было слишком поздно. Элизабет уже вошла и увидела мужчину, сидящего к ней спиной и пытающегося закрыть лежащий на коленях ранец. Рядом с ним на полу лежала стопка исписанных чернилами листочков бумаги.
   Мужчина вскочил со стула, стремительным движением одной руки поднял и смял листки бумаги, в то время как другой рукой выхватил ружье.
   — П-простите меня, я не хотела… — забормотала испуганная Элизабет.
   Услышав знакомый голос, мужчина поднял голову с золотистой копной волос и посмотрел на девушку темно-карими глазами.
   — Джек!
   — Бетси? — парень тихонько рассмеялся. Это точно ты, моя Бетси?
   Он выпрямился и принялся ходить по комнате. Ружье и бумаги незаметно исчезли. Элизабет уже забыла, каким высоким был ее Джек.
   — Что привело тебя сюда, детка? Сам Бог, видимо, привел тебя ко мне. Иначе как бы ты могла попасть сюда в тот же час, что и я.
   Он говорил очень быстро, и акцент его усилился. Элизабет показалось, что он сильно изменился с момента их последней встречи, пожалуй, он уже не казался таким молодым, как при расставании, и сильно похудел.
   — О, Джек! — воскликнула Элизабет и бросилась в его объятия.
   Он приложил палец к ее губам.
   — Тише милая, тише…
   — Ах, ну разве это не замечательно? — обрадовалась старушка. — Вы, оказывается, знакомы. Мне бы, конечно, надо остаться и присмотреть за вами. Но уж ладно. Оставайтесь вдвоем. У вас и так времени маловато. Ну, я пошла. А вы уж ведите себя благоразумно, чтобы мне потом не было стыдно.
   И она удалилась, прикрыв за собой дверь.
   — Джек, Джек, — простонала Элизабет, заливаясь слезами.
   — Я скучал без тебя, Бетси.
   — О, Джек, как я волновалась. Я боялась, что ты убит. Я сама чуть не умерла, когда услышала, что было в Лексингтоне. А что ты здесь делаешь, Джек? — спросила девушка, поднимая заплаканное личико.
   — Да разве это важно, Бетси? Вот я перед тобой живой и здоровый.
   С этими словами Джек звонко поцеловал девушку прямо в губы. Элизабет вскрикнула и оттолкнула парня. Но он со смехом схватил ее в свои объятия, целуя без передышки и каждый раз по-новому, до тех пор пока девушка совсем не ослабела.
   — Джек, милый, не надо, — пробормотала Бетси, но на этот раз ее протест был еще менее убедителен.
   — А почему же нет? — широко ухмыльнулся Джек.
   — Ну, я не знаю. Да ведь это не положено… Джек задумался на минуту, перед тем как ответить на столь серьезное возражение.
   — Да кто же это тебе сказал такую глупость? Почему не положено выражать свои чувства прикосновением губ?
   — Ну ты знаешь, к чему это… ну до чего это может довести… — застенчиво прошептала Элизабет.
   — К чему же это может привести, интересно было бы знать? — сказал он, увлекая ее за собой. Он уселся на стул и взял Бетси к себе на колени. — Интересно, интересно, к чему это может привести. Что же ты имеешь в виду, моя милая?
   Бетси старалась освободиться из крепких объятий парня, но не очень решительно.
   — Ну я не знаю… — сказала Элизабет. Взгляд Джека сильно испугал девушку. В нем было столько неудержимой страсти, он сулил что-то совсем новое, загадочное, он заставлял ее дрожать…
   Джек погладил сжавшуюся в комочек Бетси, взял за подбородок и повернул ее личико к себе.
   — Я испугал тебя? Бетси кивнула.
   — Не бойся, моя маленькая. Мне ничего от тебя не надо. Положи свою головку мне на грудь и успокойся. Мне так не хватало тебя все это время.
   Они сидели неподвижно и молча, прижавшись друг к другу. Элизабет поудобнее устроилась. Их волосы перемешались, и, казалось, будто золото рассыпалось по спелой соломе. Джек осторожно гладил девушку по плечам, по спине, провел рукой по тонкой талии. Его движения сначала случайные и бесцельные становились более настойчивыми и страстными. Элизабет чувствовала, что должна остановить его, но не могла заставить себя произнести ни слова. Прелесть новых ощущений захватила девушку, и она сидела, прижавшись к широкой груди парня и слушая, как стучит его сердце.
   — Элизабет, милая. Ты так молода и невинна и мало знаешь меня… Но я люблю тебя и никогда не обижу. Ты не должна меня бояться. Позволь погладить тебя. Я хочу запомнить тебя всю.
   Бетси доверчиво повернулась к нему, обхватила его шею руками и приникла к его губам.
 
   — Так что ты принесла сегодня, ты мне еще не сказала?
   Элизабет стояла перед зеркалом и укладывала растрепавшиеся локоны. Джек стоял у нее за спиной.
   Ах, лучше бы он не задавал этого вопроса. Девушке показалось, что ее опустили с небес на землю.
   — Меня послала миссис Эшли, — сказала Элизабет, нахмурившись. — Я узнала кое-что этой ночью. Англичане собираются в это воскресенье атаковать Чарльстон.
   Это известие, казалось, не произвело на Джека никакого впечатления.
   — Откуда ты узнала об этом?
   — Ну, я слышала, как два офицера говорили. Это не болтовня. Они говорили серьезно.
   — Я тоже слышал об этом.
   — Правда? Надо было мне еще их послушать, может быть, узнала бы побольше.
   — Кого это ты собиралась послушать? — спросил Джек таким тоном, что Бетси сразу прикусила язычок.
   Как же он мог говорить с ней так сурово после того, как обнимал ее только что? Элизабет поняла, что не сможет сказать правду и подвести миссис Эшли.
   — Я их видела сегодня на улице, офицеров этих. Они не знали, что я стою рядом. Они все это в самом деле говорили, Джек. Я ничего не придумала. — Элизабет закончила свое объяснение и облегченно вздохнула, по крайней мере последние слова Бетси были чистой правдой.
   Джек подумал и кивнул головой.
   — Мне нужно было только подтверждение, Элизабет, и ты мне его принесла. Теперь я уверен в том, что нападение состоится. Сегодня ночью мне придется уйти.
   Элизабет посмотрела на туго набитую сумку Джека, которая валялась на полу. Когда девушка вошла в комнату, Джек собирал вещи. Значит, уже тогда он собирался уходить? Уходить, так и не повидав ее?
   — Джек, ты давно в Бостоне?
   — Да, дорогая, четыре дня, а сюда я пришел сегодня.
   — Ты бы так и ушел из города, не повидавшись со мной?
   — Да, милая. Это было неразумно. Я ведь пришел сюда ненадолго, только чтобы собрать информацию. Теперь я ее получил.
   Элизабет хотелось только одного — разрыдаться. Но она решила, что ни за что не будет больше плакать перед Джеком. Плечи девушки дрожали, взгляд стал мрачным, губы подергивались.