Страница:
– У меня от него зуд, – сказал Буш. – Он думает, что он Наполеон.
– Он хороший человек, – сказал Карелла.
– Во всяком случае, он так думает.
– У тебя ото всего зуд, – сказал Карелла. – У тебя трудный характер.
– Я тебе только одно скажу, – ответил Буш, – я себе заработаю язву на этом проклятом участке. Раньше у меня все было гладко, но с тех пор, как меня сюда назначили, я зарабатываю себе язву. Что ты на это скажешь?
По поводу язвы Буша можно было сказать многое, и ничего из сказанного не имело бы отношения к участку. Но теперь Карелле не хотелось спорить, и он промолчал. Буш угрюмо кивнул.
– Я хочу позвонить жене, – сказал он.
– В два часа ночи? – удивленно спросил Карелла.
– Ну и что? – осведомился Буш. Он вдруг стал враждебным.
– Ничего. Конечно, позвони.
– Я просто хочу проверить, – сказал Буш и тут же добавил: – Отметиться.
– Конечно.
– Это дело у нас не на один день.
– Верно.
– Что, нельзя позвонить ей и предупредить?
– Слушай, ты хочешь ссориться? – спросил, улыбаясь, Карелла.
– Нет.
– Тогда иди, звони жене и отстань.
Буш упрямо кивнул. Они стояли у кондитерской на Кальвер-стрит, кондитерская была открыта, и Буш зашел туда позвонить. Карелла остался снаружи, спиной к прилавку у входа.
В городе было очень тихо. Высотные дома втыкали чумазые пальцы в небесную гладь. Иногда загорался свет в ванной, как зрячий глаз на слепом лице здания. Мимо кондитерской прошли две девушки-ирландки, их высокие каблуки громко стучали по асфальту. Карелла бросил беглый взгляд на их ноги и тонкие летние платья. Одна из девушке бесстыдно подмигнула ему, потом обе захихикали, и он без всякой причины вспомнил что-то о задранных юбках ирландской девушки, потом его мысль определилась, и он понял, что это воспоминание о чем-то прочитанном. Ирландские девушки... «Улисс»?[13]Боже, до чего трудно было одолеть эту книгу со всеми ее ирландскими девушками и так далее. Интересно, что читает Буш? Буш слишком занят, чтобы читать. Слишком занят тем, что беспокоится насчет своей жены. Господи, до чего беспокойный человек!
Он посмотрел через плечо. Буш все еще был в телефонной будке и быстро говорил в трубку. Человек за прилавком наклонился над программой скачек, изо рта у него торчала зубочистка. У края прилавка мальчик пил яичный коктейль. Карелла вдохнул застоявшийся воздух кондитерской. Дверь телефонной будки открылась, и Буш вылез, вытирая лоб. Он кивнул продавцу и вышел на улицу к Карелле.
– Ну и жарища в этой будке, – сказал он.
– Все в порядке? – спросил Карелла.
– Конечно, – сказал Буш. Он подозрительно посмотрел на Кареллу. – А почему что-то должно быть не в порядке?
– Я просто так спросил. С чего начать, как ты думаешь?
– Это будет не так-то легко, – сказал Буш. – Это мог сделать любой недовольный дурак.
– Или любой преступник.
– Лучше бы мы оставили это дело Отделу расследования убийств. У нас дел выше головы.
– Мы даже еще не начали, а ты уже говоришь, что у нас дел выше головы. Что с тобой делается, Хэнк?
– Ничего, – сказал Буш, – просто я думаю, что полицейские не очень-то умны, вот и все.
– Приятное высказывание для полицейского.
– Это правда. Слушай, это звание детектива – куча дерьма, и ты это сам знаешь. Все, что нужно детективу, – пара крепких ног и упрямство. Ноги таскают тебя по всем помойкам, какие тебе нужны, а упрямство не дает наплевать на это дело. Механически идешь по каждому следу, и, если повезет, где-нибудь улыбнется удача. Потом начинай сначала.
– А мозги во всем этом не участвуют?
– Очень мало. Полицейскому не нужно много мозгов.
– Ладно.
– Что – ладно?
– Ладно, я не хочу спорить. Если Риардон погиб, пытаясь задержать кого-нибудь...
– Вот это тоже раздражает меня в полицейских, – вставил Буш.
– Ты прямо ненавидишь полицейских, верно? – спросил Карелла.
– В этом проклятом городе все ненавидят полицейских. Думаешь, кто-нибудь уважает копа? Символ закона и порядка, как же! Каждый, кто заплатил штраф за то, что не там поставил машину, автоматически начинает ненавидеть полицейских. Это именно так.
– Но так не должно быть, – сердито сказал Карелла. Буш пожал плечами.
– Меня раздражает в полицейских то, что они не говорят по-английски.
– Что?!
– "На месте преступления"! – передразнил Буш. – Полицейский язык. Ты когда-нибудь слышал, чтобы полицейский сказал: «Мы поймали его»? Нет. Он говорит: «Мы задержали его на месте преступления».
– Никогда не слышал, чтобы полицейский говорил: «Мы задержали его на месте преступления», – сказал Карелла.
– Я говорю насчет официальных источников, – сказал Буш.
– Это другое дело. Все стараются говорить красиво, если это будет опубликовано.
– Особенно полицейские.
– Почему бы тебе не сдать свой значок? Стал бы таксистом или что-нибудь вроде этого?
– Я об этом подумываю. – Буш неожиданно улыбнулся. Он все время говорил своим обычным тихим голосом, и теперь, когда он улыбался, трудно было представить себе, что он только что сердился.
– Я думаю, надо начать с баров, – сказал Карелла. – Если это действительно месть, это мог быть кто-нибудь по соседству. В барах мы могли бы что-нибудь узнать, кто знает?
– Хоть пива выпью, – сказал Буш. – Хочу пива с начала дежурства.
В плохие новые времена вы могли ходить в «Трилистник» целую неделю и увидеть не более одной-двух разбитых голов.
На окне была вывеска: «Добро пожаловать, леди», но немногие леди принимали приглашение. Завсегдатаями были мужчины, живущие по соседству, уставшие от своих мрачных квартир, стремящиеся к беззаботной дружбе с приятелями, которым дома так же надоело. Их жены по вторникам играли в бинго[15], по средам ходили в кино, а по четвергам – в швейный клуб через улицу («мы делаем и то, и се, и пятое, и десятое»), и так оно и шло. Что дурного в дружеской выпивке в соседнем кабачке? Ничего.
Если только нет полицейских.
Полицейские, а особенно сыщики, очень раздражали. Конечно, можно было сделать жест и сказать: "Как поживаете, офицер Дуган? ", и так далее, и даже, может быть, найти в своем сердце место для новичка, но нельзя отрицать, что такое соседство с полицейским было неестественным и могло принести неприятности. Не то чтобы кто-то имел что-нибудь против копов. Просто копы не должны рыскать по барам и мешать человеку спокойно выпить кружечку. И ни к чему им слоняться у букмекерских контор и мешать человеку играть. И нечего болтаться у публичных домов и портить развлечение. Копы не должны шляться поблизости, вот и все.
А «быки» – это переодетые полицейские, только еще хуже.
Так чего надо этим двум длинным дуракам?
– Пива, Гарри, – сказал Буш.
– Сейчас, – ответил буфетчик Гарри. Он налил пива и подал его сидящим Бушу и Карелле. – Хорошая ночь для пива, верно? – сказал Гарри.
– Ни один буфетчик не обходится без рекламы, когда заказываешь пиво в теплую ночь, – тихо заметил Буш.
Гарри рассмеялся, но только потому, что его клиентом был полицейский. Двое мужчин у карточного стола спорили насчет свободного ирландского государства. По телевизору шел фильм о русской императрице.
– Вы здесь по делу, ребята? – спросил Гарри.
– А что, – сказал Буш, – у вас есть для нас дело?
– Нет, это я так. Я хотел сказать, что «быки»... детективы редко к нам заходят, – сказал Гарри.
– Это потому, что у вас такое чистое заведение, – сказал Буш.
– Самое чистое на Кальвер-авеню.
– Особенно когда убрали вашу телефонную будку, – добавил Буш.
– Ну да, верно, нам слишком часто звонили.
– Вы принимали слишком много ставок, – сказал Буш ровным голосом.
Он взял стакан и начал пить пиво.
– Нет, правда, – сказал Гарри. Ему неприятно было думать, как он с этой проклятой телефонной будкой чуть не попался Комиссии государственной прокуратуры. – Вы кого-нибудь ищете?
– Сегодня у вас затишье, – сказал Карелла.
Гарри улыбнулся, и у него во рту блеснул золотой зуб.
– Здесь всегда тихо, ребята, вы же знаете.
– Это точно, – кивнул Карелла. – Дэнни Гимп не заходил?
– Сегодня ночью я его не видел. А в чем дело? Что происходит?
– Хорошее пиво, – сказал Буш.
– Еще стаканчик?
– Нет, спасибо.
– Послушайте, что-то не в порядке? – спросил Гарри.
– Что с вами, Гарри? Здесь кто-нибудь делает что-то плохое? – спросил Карелла.
– Что? Нет, конечно нет, надеюсь, я не навел вас на такие мысли. Просто вроде как странно, что вы зашли. То есть я хочу сказать, у нас ничего такого не случилось.
– Вот и хорошо, – сказал Карелла. – В последнее время никого не видели с револьвером?
– С револьвером?
– Да.
– С каким револьвером?
– А какой вы видели?
– Никаких не видел. – Гарри вспотел. Он налил себе пива и поспешно выпил.
– Не было никаких юнцов с малокалиберными револьверами или другим оружием? – спокойно спросил Буш.
– Ну, малокалиберные револьверы... – сказал Гарри, вытирая пену с губ. – Я хочу сказать, их все время видишь.
– Ничего покрупнее?
– Чего – покрупнее? Вы про 32-й или 38-й калибр?
– Мы про сорок пятый, – сказал Карелла.
– Последний раз я видел здесь пистолет 45-го калибра, – задумчиво сказал Гарри, – тому назад... – Он покачал головой. – Нет, это вам не поможет. Что произошло? Кого-нибудь убили?
– Сколько времени тому назад? – спросил Буш.
– В пятидесятом году или в пятьдесят первом. Парень пришел из армии. Пришел сюда и размахивал пистолетом. Нарывался на неприятности. Дули его успокоил. Помните Дули? Он сюда всегда приходил, пока не переехал в другой район. Хороший парень. Всегда заходил и...
– Он по-прежнему здесь живет? – спросил Буш.
– Кто?
– Парень, который размахивал пистолетом 45-го калибра.
– Ах, он. – Гарри нахмурил брови. – А почему вы спрашиваете?
– Я задал вопрос, – сказал Буш. – Живет он здесь или не живет?
– Да. Вроде живет. А почему?..
– Где?
– Слушайте, – сказал Гарри, – я не хочу никого подводить.
– Вы никого не подведете, – сказал Буш. – У этого парня по-прежнему есть пистолет?
– Не знаю.
– Что было той ночью, когда Дули его успокоил?
– Ничего. Парень просто нализался. Только что из армии, так что...
– Как?
– Просто он размахивал пистолетом. Я даже думаю, пистолет был не заряжен. Я думаю, ствол был залит свинцом.
– Вы в этом уверены?
– Не совсем.
– Дули отобрал у него пистолет?
– Да нет... – Гарри замолчал и вытер пот со лба. – Нет, я думаю, Дули даже не видел пистолета.
– Но если он его успокоил...
– Ну, – сказал Гарри, – один из ребят увидел, что Дули идет по улице, и они вроде как привели парня в чувство и вывели его отсюда.
– До того, как Дули вошел?
– Ну да. Да.
– И парень забрал с собой пистолет?
– Да, – сказал Гарри. – Послушайте, я не хочу здесь никаких неприятностей, понимаете?
– Понимаю, – сказал Буш. – Где он живет?
Гарри моргнул и опустил глаза.
– Где? – повторил Буш.
– На Кальвер.
– Где на Кальвер?
– В доме на углу Кальвер-авеню и Мэйсон-стрит. Слушайте, ребята...
– Этот парень не говорил, что не любит полицейских? – спросил Карелла.
– Нет, нет, – сказал Гарри. – Он хороший парень. Он тогда просто перепил, вот и все.
– Вы знаете Майка Риардона?
– Конечно, – сказал Гарри.
– Этот парень знает Майка?
– Не знаю точно. Слушайте, парень просто перебрал в ту ночь, вот и все.
– Как его зовут?
– Слушайте, он был просто пьян, и больше ничего. Черт возьми, это было в 1950 году!
– Его имя?
– Фрэнк. Фрэнк Кларк.
– Как ты думаешь, Стив? – спросил Буш у Кареллы.
Карелла пожал плечами.
– Слишком легко. Когда все слишком просто, никогда не получается.
– Давай все-таки проверим, – сказал Буш.
Глава четвертая
Глава пятая
– Он хороший человек, – сказал Карелла.
– Во всяком случае, он так думает.
– У тебя ото всего зуд, – сказал Карелла. – У тебя трудный характер.
– Я тебе только одно скажу, – ответил Буш, – я себе заработаю язву на этом проклятом участке. Раньше у меня все было гладко, но с тех пор, как меня сюда назначили, я зарабатываю себе язву. Что ты на это скажешь?
По поводу язвы Буша можно было сказать многое, и ничего из сказанного не имело бы отношения к участку. Но теперь Карелле не хотелось спорить, и он промолчал. Буш угрюмо кивнул.
– Я хочу позвонить жене, – сказал он.
– В два часа ночи? – удивленно спросил Карелла.
– Ну и что? – осведомился Буш. Он вдруг стал враждебным.
– Ничего. Конечно, позвони.
– Я просто хочу проверить, – сказал Буш и тут же добавил: – Отметиться.
– Конечно.
– Это дело у нас не на один день.
– Верно.
– Что, нельзя позвонить ей и предупредить?
– Слушай, ты хочешь ссориться? – спросил, улыбаясь, Карелла.
– Нет.
– Тогда иди, звони жене и отстань.
Буш упрямо кивнул. Они стояли у кондитерской на Кальвер-стрит, кондитерская была открыта, и Буш зашел туда позвонить. Карелла остался снаружи, спиной к прилавку у входа.
В городе было очень тихо. Высотные дома втыкали чумазые пальцы в небесную гладь. Иногда загорался свет в ванной, как зрячий глаз на слепом лице здания. Мимо кондитерской прошли две девушки-ирландки, их высокие каблуки громко стучали по асфальту. Карелла бросил беглый взгляд на их ноги и тонкие летние платья. Одна из девушке бесстыдно подмигнула ему, потом обе захихикали, и он без всякой причины вспомнил что-то о задранных юбках ирландской девушки, потом его мысль определилась, и он понял, что это воспоминание о чем-то прочитанном. Ирландские девушки... «Улисс»?[13]Боже, до чего трудно было одолеть эту книгу со всеми ее ирландскими девушками и так далее. Интересно, что читает Буш? Буш слишком занят, чтобы читать. Слишком занят тем, что беспокоится насчет своей жены. Господи, до чего беспокойный человек!
Он посмотрел через плечо. Буш все еще был в телефонной будке и быстро говорил в трубку. Человек за прилавком наклонился над программой скачек, изо рта у него торчала зубочистка. У края прилавка мальчик пил яичный коктейль. Карелла вдохнул застоявшийся воздух кондитерской. Дверь телефонной будки открылась, и Буш вылез, вытирая лоб. Он кивнул продавцу и вышел на улицу к Карелле.
– Ну и жарища в этой будке, – сказал он.
– Все в порядке? – спросил Карелла.
– Конечно, – сказал Буш. Он подозрительно посмотрел на Кареллу. – А почему что-то должно быть не в порядке?
– Я просто так спросил. С чего начать, как ты думаешь?
– Это будет не так-то легко, – сказал Буш. – Это мог сделать любой недовольный дурак.
– Или любой преступник.
– Лучше бы мы оставили это дело Отделу расследования убийств. У нас дел выше головы.
– Мы даже еще не начали, а ты уже говоришь, что у нас дел выше головы. Что с тобой делается, Хэнк?
– Ничего, – сказал Буш, – просто я думаю, что полицейские не очень-то умны, вот и все.
– Приятное высказывание для полицейского.
– Это правда. Слушай, это звание детектива – куча дерьма, и ты это сам знаешь. Все, что нужно детективу, – пара крепких ног и упрямство. Ноги таскают тебя по всем помойкам, какие тебе нужны, а упрямство не дает наплевать на это дело. Механически идешь по каждому следу, и, если повезет, где-нибудь улыбнется удача. Потом начинай сначала.
– А мозги во всем этом не участвуют?
– Очень мало. Полицейскому не нужно много мозгов.
– Ладно.
– Что – ладно?
– Ладно, я не хочу спорить. Если Риардон погиб, пытаясь задержать кого-нибудь...
– Вот это тоже раздражает меня в полицейских, – вставил Буш.
– Ты прямо ненавидишь полицейских, верно? – спросил Карелла.
– В этом проклятом городе все ненавидят полицейских. Думаешь, кто-нибудь уважает копа? Символ закона и порядка, как же! Каждый, кто заплатил штраф за то, что не там поставил машину, автоматически начинает ненавидеть полицейских. Это именно так.
– Но так не должно быть, – сердито сказал Карелла. Буш пожал плечами.
– Меня раздражает в полицейских то, что они не говорят по-английски.
– Что?!
– "На месте преступления"! – передразнил Буш. – Полицейский язык. Ты когда-нибудь слышал, чтобы полицейский сказал: «Мы поймали его»? Нет. Он говорит: «Мы задержали его на месте преступления».
– Никогда не слышал, чтобы полицейский говорил: «Мы задержали его на месте преступления», – сказал Карелла.
– Я говорю насчет официальных источников, – сказал Буш.
– Это другое дело. Все стараются говорить красиво, если это будет опубликовано.
– Особенно полицейские.
– Почему бы тебе не сдать свой значок? Стал бы таксистом или что-нибудь вроде этого?
– Я об этом подумываю. – Буш неожиданно улыбнулся. Он все время говорил своим обычным тихим голосом, и теперь, когда он улыбался, трудно было представить себе, что он только что сердился.
– Я думаю, надо начать с баров, – сказал Карелла. – Если это действительно месть, это мог быть кто-нибудь по соседству. В барах мы могли бы что-нибудь узнать, кто знает?
– Хоть пива выпью, – сказал Буш. – Хочу пива с начала дежурства.
* * *
Бар, как тысячи ему подобных, назывался «Трилистник»[14]. Он находился на Кальвер-авеню, между ломбардом и китайской прачечной. Бар работал всю ночь, и это нравилось ирландцам, живущим в районе Кальвер-авеню. Иногда в «Трилистник» случайно заходил какой-нибудь пуэрториканец, но подобные экскурсии не встречали одобрения у завсегдатаев бара, имевших горячие головы и сильные кулаки. Полицейские часто заглядывали сюда: не ради удовольствия, так как пить во время несения службы строго воспрещалось, а чтобы убедиться, что вспыльчивость клиентов и виски не привели к драке. Теперь стычки в этом ярко раскрашенном баре происходили гораздо реже, чем в добрые старые времена, когда район впервые испытал наплыв пуэрториканцев. В то время пуэрториканцы, плохо говоря по-английски и слабо разбираясь в вывесках, по неведению своему часто забредали в «Трилистник». Стойкие защитники «Америки для американцев», будучи не в курсе того факта, что пуэрториканцы – тоже американцы, провели много вечеров, кулаками защищая свою точку зрения. Бар часто орошался кровью. Но это было в добрые старые времена.В плохие новые времена вы могли ходить в «Трилистник» целую неделю и увидеть не более одной-двух разбитых голов.
На окне была вывеска: «Добро пожаловать, леди», но немногие леди принимали приглашение. Завсегдатаями были мужчины, живущие по соседству, уставшие от своих мрачных квартир, стремящиеся к беззаботной дружбе с приятелями, которым дома так же надоело. Их жены по вторникам играли в бинго[15], по средам ходили в кино, а по четвергам – в швейный клуб через улицу («мы делаем и то, и се, и пятое, и десятое»), и так оно и шло. Что дурного в дружеской выпивке в соседнем кабачке? Ничего.
Если только нет полицейских.
Полицейские, а особенно сыщики, очень раздражали. Конечно, можно было сделать жест и сказать: "Как поживаете, офицер Дуган? ", и так далее, и даже, может быть, найти в своем сердце место для новичка, но нельзя отрицать, что такое соседство с полицейским было неестественным и могло принести неприятности. Не то чтобы кто-то имел что-нибудь против копов. Просто копы не должны рыскать по барам и мешать человеку спокойно выпить кружечку. И ни к чему им слоняться у букмекерских контор и мешать человеку играть. И нечего болтаться у публичных домов и портить развлечение. Копы не должны шляться поблизости, вот и все.
А «быки» – это переодетые полицейские, только еще хуже.
Так чего надо этим двум длинным дуракам?
– Пива, Гарри, – сказал Буш.
– Сейчас, – ответил буфетчик Гарри. Он налил пива и подал его сидящим Бушу и Карелле. – Хорошая ночь для пива, верно? – сказал Гарри.
– Ни один буфетчик не обходится без рекламы, когда заказываешь пиво в теплую ночь, – тихо заметил Буш.
Гарри рассмеялся, но только потому, что его клиентом был полицейский. Двое мужчин у карточного стола спорили насчет свободного ирландского государства. По телевизору шел фильм о русской императрице.
– Вы здесь по делу, ребята? – спросил Гарри.
– А что, – сказал Буш, – у вас есть для нас дело?
– Нет, это я так. Я хотел сказать, что «быки»... детективы редко к нам заходят, – сказал Гарри.
– Это потому, что у вас такое чистое заведение, – сказал Буш.
– Самое чистое на Кальвер-авеню.
– Особенно когда убрали вашу телефонную будку, – добавил Буш.
– Ну да, верно, нам слишком часто звонили.
– Вы принимали слишком много ставок, – сказал Буш ровным голосом.
Он взял стакан и начал пить пиво.
– Нет, правда, – сказал Гарри. Ему неприятно было думать, как он с этой проклятой телефонной будкой чуть не попался Комиссии государственной прокуратуры. – Вы кого-нибудь ищете?
– Сегодня у вас затишье, – сказал Карелла.
Гарри улыбнулся, и у него во рту блеснул золотой зуб.
– Здесь всегда тихо, ребята, вы же знаете.
– Это точно, – кивнул Карелла. – Дэнни Гимп не заходил?
– Сегодня ночью я его не видел. А в чем дело? Что происходит?
– Хорошее пиво, – сказал Буш.
– Еще стаканчик?
– Нет, спасибо.
– Послушайте, что-то не в порядке? – спросил Гарри.
– Что с вами, Гарри? Здесь кто-нибудь делает что-то плохое? – спросил Карелла.
– Что? Нет, конечно нет, надеюсь, я не навел вас на такие мысли. Просто вроде как странно, что вы зашли. То есть я хочу сказать, у нас ничего такого не случилось.
– Вот и хорошо, – сказал Карелла. – В последнее время никого не видели с револьвером?
– С револьвером?
– Да.
– С каким револьвером?
– А какой вы видели?
– Никаких не видел. – Гарри вспотел. Он налил себе пива и поспешно выпил.
– Не было никаких юнцов с малокалиберными револьверами или другим оружием? – спокойно спросил Буш.
– Ну, малокалиберные револьверы... – сказал Гарри, вытирая пену с губ. – Я хочу сказать, их все время видишь.
– Ничего покрупнее?
– Чего – покрупнее? Вы про 32-й или 38-й калибр?
– Мы про сорок пятый, – сказал Карелла.
– Последний раз я видел здесь пистолет 45-го калибра, – задумчиво сказал Гарри, – тому назад... – Он покачал головой. – Нет, это вам не поможет. Что произошло? Кого-нибудь убили?
– Сколько времени тому назад? – спросил Буш.
– В пятидесятом году или в пятьдесят первом. Парень пришел из армии. Пришел сюда и размахивал пистолетом. Нарывался на неприятности. Дули его успокоил. Помните Дули? Он сюда всегда приходил, пока не переехал в другой район. Хороший парень. Всегда заходил и...
– Он по-прежнему здесь живет? – спросил Буш.
– Кто?
– Парень, который размахивал пистолетом 45-го калибра.
– Ах, он. – Гарри нахмурил брови. – А почему вы спрашиваете?
– Я задал вопрос, – сказал Буш. – Живет он здесь или не живет?
– Да. Вроде живет. А почему?..
– Где?
– Слушайте, – сказал Гарри, – я не хочу никого подводить.
– Вы никого не подведете, – сказал Буш. – У этого парня по-прежнему есть пистолет?
– Не знаю.
– Что было той ночью, когда Дули его успокоил?
– Ничего. Парень просто нализался. Только что из армии, так что...
– Как?
– Просто он размахивал пистолетом. Я даже думаю, пистолет был не заряжен. Я думаю, ствол был залит свинцом.
– Вы в этом уверены?
– Не совсем.
– Дули отобрал у него пистолет?
– Да нет... – Гарри замолчал и вытер пот со лба. – Нет, я думаю, Дули даже не видел пистолета.
– Но если он его успокоил...
– Ну, – сказал Гарри, – один из ребят увидел, что Дули идет по улице, и они вроде как привели парня в чувство и вывели его отсюда.
– До того, как Дули вошел?
– Ну да. Да.
– И парень забрал с собой пистолет?
– Да, – сказал Гарри. – Послушайте, я не хочу здесь никаких неприятностей, понимаете?
– Понимаю, – сказал Буш. – Где он живет?
Гарри моргнул и опустил глаза.
– Где? – повторил Буш.
– На Кальвер.
– Где на Кальвер?
– В доме на углу Кальвер-авеню и Мэйсон-стрит. Слушайте, ребята...
– Этот парень не говорил, что не любит полицейских? – спросил Карелла.
– Нет, нет, – сказал Гарри. – Он хороший парень. Он тогда просто перепил, вот и все.
– Вы знаете Майка Риардона?
– Конечно, – сказал Гарри.
– Этот парень знает Майка?
– Не знаю точно. Слушайте, парень просто перебрал в ту ночь, вот и все.
– Как его зовут?
– Слушайте, он был просто пьян, и больше ничего. Черт возьми, это было в 1950 году!
– Его имя?
– Фрэнк. Фрэнк Кларк.
– Как ты думаешь, Стив? – спросил Буш у Кареллы.
Карелла пожал плечами.
– Слишком легко. Когда все слишком просто, никогда не получается.
– Давай все-таки проверим, – сказал Буш.
Глава четвертая
Многоквартирные дома имеют свой запах, и это не только запах капусты. Для многих людей запах капусты всегда был и будет хорошим, здоровым запахом, и они возмущаются при привычном сопоставлении капусты с бедностью.
Многоквартирный дом пахнет жизнью.
Это запах всех проявлений жизни: пахнет потом, кухней, уборной, детьми. Все эти запахи смешиваются в один сильнейший запах, который ударяет в нос, как только открывается входная дверь. Он стоит в доме десятилетиями. Он проникает сквозь пол и пропитывает стены. Он липнет к перилам и покрытой линолеумом лестнице. Он прячется по углам и висит возле голых электрических лампочек на площадке. Он всегда здесь, днем и ночью. Это запах быта, и он никогда не ассоциируется с солнечным светом или холодным сверканием звезд.
В три часа ночи 24 июля запах был на месте. Он был сильным, как никогда, потому что дневная жара загнала его в стены. Запах ударил в лицо Карелле, когда они с Бушем вошли в дом. Карелла потянул носом, зажег спичку и поднес ее к почтовым ящикам.
– Здесь, – сказал Буш. – Кларк, квартира 36.
Карелла погасил спичку, и они пошли к лестнице. На ночь баки для мусора внесли в дом и поставили на первом этаже за лестницей. Их «аромат» смешивался с другими запахами, создавая симфонию зловония. На втором этаже громко храпел какой-то мужчина, а может быть, женщина. На каждой двери у самого пола пустая подставка для молочной бутылки уныло дожидалась прихода молочника. На одной из дверей висела табличка с подписью: «Мы веруем в бога». Эта дверь наверняка была заперта изнутри на железный засов.
Карелла и Буш поднялись на третий этаж. Лампочка на площадке не горела. Буш зажег спичку.
– Здесь, в коридоре.
– Будем действовать всерьез?
– У него ведь пистолет, верно?
– Да.
– Какого черта, моей жене не нужна моя страховка, – сказал Буш.
Они подошли к двери и встали по обе стороны, лениво вынули свои служебные револьверы. Карелла вовсе не думал, что ему понадобится оружие, но осторожность никогда не помешает.
Он протянул левую руку и постучал в дверь.
– Наверное, спит, – сказал Буш.
– Что говорит о чистой совести, – ответил Карелла. Он снова постучал. – Полиция. Откройте.
– О господи, – пробормотал голос, – сейчас, минутку.
– Нам это не понадобится, – сказал Буш. Он спрятал свой револьвер, и Карелла последовал его примеру. Они слышали, как в комнате заскрипели пружины кровати и женский голос спросил: «Что такое?» Слышно было, как кто-то подошел к двери и начал возиться с засовом, и тяжелая железная пластина загремела, коснувшись пола. Дверь приоткрылась.
– Что вы хотите? – спросил голос.
– Полиция. Нам надо задать вам несколько вопросов.
– В это время? Господи боже, нельзя с этим подождать, что ли?
– Боюсь, что нельзя.
– Ну, в чем дело? В доме грабитель?
– Нет. Мы бы хотели только задать вам несколько вопросов. Вы – Фрэнк Кларк, верно?
– Да. – Кларк помолчал. – Покажите мне ваш значок.
Карелла полез в карман за кожаным футляром, к которому был приколот его значок. Он поднес его к дверной щели.
– Ничего не вижу, – сказал Кларк. – Подождите минуту.
– Кто там? – спросила женщина.
– Копы, – пробормотал Кларк. Он отошел от двери, и в квартире загорелся свет. Потом он вернулся к двери. Карелла снова показал значок. – Ну ладно, – сказал Кларк. – Чего вы хотите?
– У вас есть пистолет 45-го калибра, Кларк?
– Чего?
– Пистолет 45-го калибра. У вас есть пистолет?
– Господи, вы пришли спрашивать насчет пистолета? Вы из-за этого барабаните в дверь посреди ночи? Вы что, совсем обалдели? Мне утром на работу.
– У вас есть пистолет или нет?
– А кто сказал, что есть?
– Неважно кто. Ну так как?
– Почему вы спрашиваете? Я был здесь всю ночь.
– Кто-нибудь может это подтвердить?
Кларк понизил голос:
– Слушайте, парни, я не один, понимаете? Слушайте, оставьте меня сейчас, хорошо?
– Как насчет пистолета?
– Ну есть.
– 45-го калибра?
– Ну да. Да, сорок пятого.
– Можно нам взглянуть на него?
– Зачем? У меня есть разрешение.
– Мы хотели бы все-таки на него посмотреть.
– Послушайте, что это за бюрократия? Я вам говорю, что у меня есть на него разрешение. Что я сделал? Чего вам от меня надо?
– Мы хотим видеть пистолет, – сказал Буш. – Принесите его.
– У вас есть ордер на обыск? – спросил Кларк.
– К черту ордер, – сказал Буш. – Принеси пистолет.
– Вы не можете войти ко мне без разрешения на обыск. И вы не можете заставить меня принести пистолет. Я не хочу показывать пистолет, так что можете заткнуться.
– Сколько лет девушке? – спросил Буш.
– Что?
– Ты слышал. Проснись, Кларк!
– Ей двадцать один год, так что вы лаете не на то дерево, – сказал Кларк. – Мы собираемся пожениться.
Кто-то крикнул из коридора: «Эй, замолчите, слышите! Какого дьявола! Хотите болтать – спуститесь в подвал!»
– Как насчет того, чтобы впустить нас, Кларк? – мягко спросил Карелла. – Мы разбудили ваших соседей.
– Я не обязан вас впускать. Идите за разрешением на обыск.
– Я знаю, что вы не обязаны, Кларк. Но убит полицейский, убит из пистолета 45-го калибра, и на вашем месте я бы не был таким самоуверенным. Так как насчет того, чтобы открыть дверь и доказать нам, что у вас все в порядке? Что вы об этом думаете, Кларк?
– Полицейский? Господи, полицейский! Почему вы сразу не сказали? Только... подождите минутку, ладно? Одну минутку. – Он отошел от двери, и Карелла услышал, как он говорит с женщиной, а она шепотом отвечает ему.
Кларк снова подошел к двери и снял цепочку.
– Заходите, – сказал он.
Кухонная раковина была завалена посудой. Кухня была маленькая, восемь квадратных метров, к ней прилегала спальня. В дверях спальни стояла блондинка маленького роста, немного коренастая. На ней был мужской халат. Ее глаза опухли от сна, косметики не было. Моргая, она смотрела на Кареллу и Буша, когда они шли в кухню.
Кларк был невысокий мужчина с кустистыми черными бровями и карими глазами. Длинный нос, сломанный посредине, толстые губы, небритые щеки. На нем были только пижамные брюки. Он стоял босой и с голой грудью в ярком свете кухонной лампочки. Из кухонного крана звонко капало на грязную посуду в раковине.
– Давайте посмотрим на пистолет, – сказал Буш.
– У меня на него есть разрешение, – ответил Кларк. – Я закурю, ладно?
– Это ваша квартира.
– Глэдис, – сказал Кларк, – там на туалете пачка. И принеси спички, ладно? – Девушка ушла в темную спальню, и Кларк прошептал: – Вы, парни, пришли в самое неподходящее время, понимаете? – Он попытался улыбнуться, но ни Карелле, ни Бушу не было смешно, и он тут же оставил эту тему. Девушка вернулась с пачкой сигарет. Она взяла в рот сигарету и подала пачку Кларку. Он зажег свою сигарету и протянул спички блондинке.
– Какое у вас разрешение? – спросил Карелла. – На ношение или на хранение дома?
– На ношение, – сказал Кларк.
– Как вы его получили?
– Ну, раньше было разрешение на хранение дома. Я зарегистрировал пистолет, когда демобилизовался. Это подарок, – быстро добавил он, – от моего капитана.
– Дальше!
– Так что я получил разрешение на хранение дома, когда демобилизовался. Таков закон, верно?
– Сочиняешь, – сказал Буш.
– Ну, я так понял. Или так, или должны были залить свинцом ствол. Не помню. В общем, я достал разрешение.
– Ствол залит свинцом?
– Ну нет, черт возьми. Зачем мне разрешение на дохлый пистолет? У меня было это разрешение на хранение, а потом я стал работать у ювелира, понимаете? Вроде я должен был доставлять ценный товар и так далее. Ну я и поменял его на разрешение на ношение.
– Когда это было?
– Пару месяцев назад.
– Для какого ювелира вы работаете?
– Я бросил эту работу, – сказал Кларк.
– Ладно, принесите пистолет. И разрешение заодно.
– Конечно, – сказал Кларк. Он подошел к раковине, подставил сигарету под капающий кран и бросил мокрый окурок на посуду. Он прошел мимо девушки в спальню.
– Ну и время вы выбрали задавать вопросы, – сердито сказала девушка.
– Нам очень жаль, мисс, – сказал Карелла.
– Да уж, представляю.
– Мы не хотели нарушать ваш сладкий сон, – зло сказал Буш.
Девушка подняла бровь.
– Зачем же вы это сделали? – Она выпустила облако дыма, как кинозвезды, которых она видела.
Кларк снова вошел в комнату, держа в руке пистолет 45-го калибра. Рука Буша незаметно скользнула к правому бедру.
– Положите на стол, – сказал Карелла.
Кларк положил пистолет на стол.
– Он заряжен? – спросил Карелла.
– Наверно.
– Вы что, не знаете?
– Я на него даже не глядел с тех пор, как бросил ту работу.
Карелла обернул пальцы носовым платком и взял пистолет. Он вынул магазин.
– Да, заряжен, – сказал он и быстро понюхал дуло.
– Можно не нюхать, – сказал Кларк. – Из него не стреляли с тех пор, как я вернулся из армии.
– Но как-то раз это чуть не случилось, так ведь?
– Чего?
– Той ночью в «Трилистнике».
– Ах, это, – сказал Кларк. – Так вы пришли сюда из-за этого? Черт, я тогда просто перебрал. Я не хотел сделать ничего плохого.
Карелла вставил магазин обратно.
– Где разрешение, Кларк?
– Ах, да. Я там смотрел. Я не могу его найти.
– Вы уверены, что у вас есть разрешение?
– Да, уверен. Я просто не могу его найти.
– Лучше поищите еще. И как следует.
– Я хорошо смотрел. Не могу найти. Слушайте, у меня есть разрешение. Можете проверить. Я не буду вас обманывать. А какого полицейского убили?
– Не хотите еще поискать разрешение?
– Я вам уже говорил, я не могу его найти. У меня есть разрешение.
– У вас было разрешение, приятель, – сказал Карелла. – Вы его только что потеряли.
– Чего? Как? Как вы сказали?
– Когда полицейский спрашивает ваше разрешение, вы его предъявляете или же теряете его.
– Ах ты господи, я его просто куда-то засунул. Вы можете все проверить. То есть... слушайте, парни, что с вами такое? Я ничего не сделал. Я был здесь всю ночь. Можете спросить Глэдис. Верно ведь, Глэдис?
– Он был здесь всю ночь, – сказала Глэдис.
– Мы заберем пистолет, – сказал Карелла. – Напиши ему расписку, Хэнк.
– Из него сто лет не стреляли, – сказал Кларк. – Вы увидите. И проверьте насчет разрешения. У меня есть разрешение. Проверьте.
– Мы вам сообщим, – сказал Карелла. – Вы ведь не собираетесь уезжать из города?
– Чего?
– Вы не собираетесь...
– Черт возьми, нет. Куда мне ехать?
– Обратно в кровать – это не самое плохое место, – сказала блондинка.
Многоквартирный дом пахнет жизнью.
Это запах всех проявлений жизни: пахнет потом, кухней, уборной, детьми. Все эти запахи смешиваются в один сильнейший запах, который ударяет в нос, как только открывается входная дверь. Он стоит в доме десятилетиями. Он проникает сквозь пол и пропитывает стены. Он липнет к перилам и покрытой линолеумом лестнице. Он прячется по углам и висит возле голых электрических лампочек на площадке. Он всегда здесь, днем и ночью. Это запах быта, и он никогда не ассоциируется с солнечным светом или холодным сверканием звезд.
В три часа ночи 24 июля запах был на месте. Он был сильным, как никогда, потому что дневная жара загнала его в стены. Запах ударил в лицо Карелле, когда они с Бушем вошли в дом. Карелла потянул носом, зажег спичку и поднес ее к почтовым ящикам.
– Здесь, – сказал Буш. – Кларк, квартира 36.
Карелла погасил спичку, и они пошли к лестнице. На ночь баки для мусора внесли в дом и поставили на первом этаже за лестницей. Их «аромат» смешивался с другими запахами, создавая симфонию зловония. На втором этаже громко храпел какой-то мужчина, а может быть, женщина. На каждой двери у самого пола пустая подставка для молочной бутылки уныло дожидалась прихода молочника. На одной из дверей висела табличка с подписью: «Мы веруем в бога». Эта дверь наверняка была заперта изнутри на железный засов.
Карелла и Буш поднялись на третий этаж. Лампочка на площадке не горела. Буш зажег спичку.
– Здесь, в коридоре.
– Будем действовать всерьез?
– У него ведь пистолет, верно?
– Да.
– Какого черта, моей жене не нужна моя страховка, – сказал Буш.
Они подошли к двери и встали по обе стороны, лениво вынули свои служебные револьверы. Карелла вовсе не думал, что ему понадобится оружие, но осторожность никогда не помешает.
Он протянул левую руку и постучал в дверь.
– Наверное, спит, – сказал Буш.
– Что говорит о чистой совести, – ответил Карелла. Он снова постучал. – Полиция. Откройте.
– О господи, – пробормотал голос, – сейчас, минутку.
– Нам это не понадобится, – сказал Буш. Он спрятал свой револьвер, и Карелла последовал его примеру. Они слышали, как в комнате заскрипели пружины кровати и женский голос спросил: «Что такое?» Слышно было, как кто-то подошел к двери и начал возиться с засовом, и тяжелая железная пластина загремела, коснувшись пола. Дверь приоткрылась.
– Что вы хотите? – спросил голос.
– Полиция. Нам надо задать вам несколько вопросов.
– В это время? Господи боже, нельзя с этим подождать, что ли?
– Боюсь, что нельзя.
– Ну, в чем дело? В доме грабитель?
– Нет. Мы бы хотели только задать вам несколько вопросов. Вы – Фрэнк Кларк, верно?
– Да. – Кларк помолчал. – Покажите мне ваш значок.
Карелла полез в карман за кожаным футляром, к которому был приколот его значок. Он поднес его к дверной щели.
– Ничего не вижу, – сказал Кларк. – Подождите минуту.
– Кто там? – спросила женщина.
– Копы, – пробормотал Кларк. Он отошел от двери, и в квартире загорелся свет. Потом он вернулся к двери. Карелла снова показал значок. – Ну ладно, – сказал Кларк. – Чего вы хотите?
– У вас есть пистолет 45-го калибра, Кларк?
– Чего?
– Пистолет 45-го калибра. У вас есть пистолет?
– Господи, вы пришли спрашивать насчет пистолета? Вы из-за этого барабаните в дверь посреди ночи? Вы что, совсем обалдели? Мне утром на работу.
– У вас есть пистолет или нет?
– А кто сказал, что есть?
– Неважно кто. Ну так как?
– Почему вы спрашиваете? Я был здесь всю ночь.
– Кто-нибудь может это подтвердить?
Кларк понизил голос:
– Слушайте, парни, я не один, понимаете? Слушайте, оставьте меня сейчас, хорошо?
– Как насчет пистолета?
– Ну есть.
– 45-го калибра?
– Ну да. Да, сорок пятого.
– Можно нам взглянуть на него?
– Зачем? У меня есть разрешение.
– Мы хотели бы все-таки на него посмотреть.
– Послушайте, что это за бюрократия? Я вам говорю, что у меня есть на него разрешение. Что я сделал? Чего вам от меня надо?
– Мы хотим видеть пистолет, – сказал Буш. – Принесите его.
– У вас есть ордер на обыск? – спросил Кларк.
– К черту ордер, – сказал Буш. – Принеси пистолет.
– Вы не можете войти ко мне без разрешения на обыск. И вы не можете заставить меня принести пистолет. Я не хочу показывать пистолет, так что можете заткнуться.
– Сколько лет девушке? – спросил Буш.
– Что?
– Ты слышал. Проснись, Кларк!
– Ей двадцать один год, так что вы лаете не на то дерево, – сказал Кларк. – Мы собираемся пожениться.
Кто-то крикнул из коридора: «Эй, замолчите, слышите! Какого дьявола! Хотите болтать – спуститесь в подвал!»
– Как насчет того, чтобы впустить нас, Кларк? – мягко спросил Карелла. – Мы разбудили ваших соседей.
– Я не обязан вас впускать. Идите за разрешением на обыск.
– Я знаю, что вы не обязаны, Кларк. Но убит полицейский, убит из пистолета 45-го калибра, и на вашем месте я бы не был таким самоуверенным. Так как насчет того, чтобы открыть дверь и доказать нам, что у вас все в порядке? Что вы об этом думаете, Кларк?
– Полицейский? Господи, полицейский! Почему вы сразу не сказали? Только... подождите минутку, ладно? Одну минутку. – Он отошел от двери, и Карелла услышал, как он говорит с женщиной, а она шепотом отвечает ему.
Кларк снова подошел к двери и снял цепочку.
– Заходите, – сказал он.
Кухонная раковина была завалена посудой. Кухня была маленькая, восемь квадратных метров, к ней прилегала спальня. В дверях спальни стояла блондинка маленького роста, немного коренастая. На ней был мужской халат. Ее глаза опухли от сна, косметики не было. Моргая, она смотрела на Кареллу и Буша, когда они шли в кухню.
Кларк был невысокий мужчина с кустистыми черными бровями и карими глазами. Длинный нос, сломанный посредине, толстые губы, небритые щеки. На нем были только пижамные брюки. Он стоял босой и с голой грудью в ярком свете кухонной лампочки. Из кухонного крана звонко капало на грязную посуду в раковине.
– Давайте посмотрим на пистолет, – сказал Буш.
– У меня на него есть разрешение, – ответил Кларк. – Я закурю, ладно?
– Это ваша квартира.
– Глэдис, – сказал Кларк, – там на туалете пачка. И принеси спички, ладно? – Девушка ушла в темную спальню, и Кларк прошептал: – Вы, парни, пришли в самое неподходящее время, понимаете? – Он попытался улыбнуться, но ни Карелле, ни Бушу не было смешно, и он тут же оставил эту тему. Девушка вернулась с пачкой сигарет. Она взяла в рот сигарету и подала пачку Кларку. Он зажег свою сигарету и протянул спички блондинке.
– Какое у вас разрешение? – спросил Карелла. – На ношение или на хранение дома?
– На ношение, – сказал Кларк.
– Как вы его получили?
– Ну, раньше было разрешение на хранение дома. Я зарегистрировал пистолет, когда демобилизовался. Это подарок, – быстро добавил он, – от моего капитана.
– Дальше!
– Так что я получил разрешение на хранение дома, когда демобилизовался. Таков закон, верно?
– Сочиняешь, – сказал Буш.
– Ну, я так понял. Или так, или должны были залить свинцом ствол. Не помню. В общем, я достал разрешение.
– Ствол залит свинцом?
– Ну нет, черт возьми. Зачем мне разрешение на дохлый пистолет? У меня было это разрешение на хранение, а потом я стал работать у ювелира, понимаете? Вроде я должен был доставлять ценный товар и так далее. Ну я и поменял его на разрешение на ношение.
– Когда это было?
– Пару месяцев назад.
– Для какого ювелира вы работаете?
– Я бросил эту работу, – сказал Кларк.
– Ладно, принесите пистолет. И разрешение заодно.
– Конечно, – сказал Кларк. Он подошел к раковине, подставил сигарету под капающий кран и бросил мокрый окурок на посуду. Он прошел мимо девушки в спальню.
– Ну и время вы выбрали задавать вопросы, – сердито сказала девушка.
– Нам очень жаль, мисс, – сказал Карелла.
– Да уж, представляю.
– Мы не хотели нарушать ваш сладкий сон, – зло сказал Буш.
Девушка подняла бровь.
– Зачем же вы это сделали? – Она выпустила облако дыма, как кинозвезды, которых она видела.
Кларк снова вошел в комнату, держа в руке пистолет 45-го калибра. Рука Буша незаметно скользнула к правому бедру.
– Положите на стол, – сказал Карелла.
Кларк положил пистолет на стол.
– Он заряжен? – спросил Карелла.
– Наверно.
– Вы что, не знаете?
– Я на него даже не глядел с тех пор, как бросил ту работу.
Карелла обернул пальцы носовым платком и взял пистолет. Он вынул магазин.
– Да, заряжен, – сказал он и быстро понюхал дуло.
– Можно не нюхать, – сказал Кларк. – Из него не стреляли с тех пор, как я вернулся из армии.
– Но как-то раз это чуть не случилось, так ведь?
– Чего?
– Той ночью в «Трилистнике».
– Ах, это, – сказал Кларк. – Так вы пришли сюда из-за этого? Черт, я тогда просто перебрал. Я не хотел сделать ничего плохого.
Карелла вставил магазин обратно.
– Где разрешение, Кларк?
– Ах, да. Я там смотрел. Я не могу его найти.
– Вы уверены, что у вас есть разрешение?
– Да, уверен. Я просто не могу его найти.
– Лучше поищите еще. И как следует.
– Я хорошо смотрел. Не могу найти. Слушайте, у меня есть разрешение. Можете проверить. Я не буду вас обманывать. А какого полицейского убили?
– Не хотите еще поискать разрешение?
– Я вам уже говорил, я не могу его найти. У меня есть разрешение.
– У вас было разрешение, приятель, – сказал Карелла. – Вы его только что потеряли.
– Чего? Как? Как вы сказали?
– Когда полицейский спрашивает ваше разрешение, вы его предъявляете или же теряете его.
– Ах ты господи, я его просто куда-то засунул. Вы можете все проверить. То есть... слушайте, парни, что с вами такое? Я ничего не сделал. Я был здесь всю ночь. Можете спросить Глэдис. Верно ведь, Глэдис?
– Он был здесь всю ночь, – сказала Глэдис.
– Мы заберем пистолет, – сказал Карелла. – Напиши ему расписку, Хэнк.
– Из него сто лет не стреляли, – сказал Кларк. – Вы увидите. И проверьте насчет разрешения. У меня есть разрешение. Проверьте.
– Мы вам сообщим, – сказал Карелла. – Вы ведь не собираетесь уезжать из города?
– Чего?
– Вы не собираетесь...
– Черт возьми, нет. Куда мне ехать?
– Обратно в кровать – это не самое плохое место, – сказала блондинка.
Глава пятая
Разрешение на пистолет лежало у Стива Кареллы на столе в четыре часа дня 24 июля, когда он докладывал о проделанной работе. Он работал до восьми утра, затем отправился домой и проспал шесть часов, а теперь снова сидел за своим столом, с немного покрасневшими глазами, но вполне профессионально пригодный.
Весь день держалась жара, ее тяжелое желтое облако сжимало город в душных объятиях. Карелла не любил жару. Он никогда не любил лето, даже в детстве, а теперь, когда был взрослым и работал в полиции, он знал, что летом трупы разлагаются быстрее.
Войдя в комнату отдела, он сразу расстегнул воротничок. Подойдя к столу, он закатал рукава и взял разрешение на пистолет.
Он быстро пробежал глазами печатный бланк:
ЛИЦЕНЗИЯ № ДАТА ПОЛИЦЕЙСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ ГОД
НОШЕНИЕ
ХРАНЕНИЕ
ПРОШЕНИЕ О РАЗРЕШЕНИИ ИМЕТЬ ОРУЖИЕ
(ПОДАЕТСЯ В ДВУХ ЭКЗЕМПЛЯРАХ)
НАСТОЯЩИМ ПРОШУ О РАЗРЕШЕНИИ
НОСИТЬ ПРИ СЕБЕ РЕВОЛЬВЕР ИЛИ ПИСТОЛЕТ
ИЛИ
ХРАНИТЬ ДОМА
37-12 КАЛЬВЕР-АВЕНЮ
В ЦЕЛЯХ: ДОСТАВКИ ТОВАРА ДЛЯ ЮВЕЛИРНОЙ ФИРМЫ
КЛАРК ФРЭНСИС Д. 37-12 КАЛЬВЕР-АВЕНЮ
ФАМИЛИЯ ИМЯ ИНИЦИАЛЫ ДОМ УЛИЦА
На бланке было записано еще много чего, очень много, но это не интересовало Кареллу. У Кларка действительно было разрешение на оружие – но это не означало, что он не стрелял из этого оружия в полицейского по имени Майк Риардон. Карелла отодвинул лицензию на край стола, посмотрел на часы и автоматически потянулся к телефону. Быстро набрал домашний номер Буша и подождал, рука, в которой он держал трубку, вспотела. Телефон прозвенел шесть раз, потом женский голос сказал:
Весь день держалась жара, ее тяжелое желтое облако сжимало город в душных объятиях. Карелла не любил жару. Он никогда не любил лето, даже в детстве, а теперь, когда был взрослым и работал в полиции, он знал, что летом трупы разлагаются быстрее.
Войдя в комнату отдела, он сразу расстегнул воротничок. Подойдя к столу, он закатал рукава и взял разрешение на пистолет.
Он быстро пробежал глазами печатный бланк:
ЛИЦЕНЗИЯ № ДАТА ПОЛИЦЕЙСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ ГОД
НОШЕНИЕ
ХРАНЕНИЕ
ПРОШЕНИЕ О РАЗРЕШЕНИИ ИМЕТЬ ОРУЖИЕ
(ПОДАЕТСЯ В ДВУХ ЭКЗЕМПЛЯРАХ)
НАСТОЯЩИМ ПРОШУ О РАЗРЕШЕНИИ
НОСИТЬ ПРИ СЕБЕ РЕВОЛЬВЕР ИЛИ ПИСТОЛЕТ
ИЛИ
ХРАНИТЬ ДОМА
37-12 КАЛЬВЕР-АВЕНЮ
В ЦЕЛЯХ: ДОСТАВКИ ТОВАРА ДЛЯ ЮВЕЛИРНОЙ ФИРМЫ
КЛАРК ФРЭНСИС Д. 37-12 КАЛЬВЕР-АВЕНЮ
ФАМИЛИЯ ИМЯ ИНИЦИАЛЫ ДОМ УЛИЦА
На бланке было записано еще много чего, очень много, но это не интересовало Кареллу. У Кларка действительно было разрешение на оружие – но это не означало, что он не стрелял из этого оружия в полицейского по имени Майк Риардон. Карелла отодвинул лицензию на край стола, посмотрел на часы и автоматически потянулся к телефону. Быстро набрал домашний номер Буша и подождал, рука, в которой он держал трубку, вспотела. Телефон прозвенел шесть раз, потом женский голос сказал: