Страница:
– Что вы имеете в виду?
– Подросток.
– Это мог сделать любой, – сказал Бернс. – Например, вы.
Сэведж улыбнулся, показав блестящие белые зубы.
– В этом районе много банд подростков, верно?
– Они у нас под контролем. Этот район не самое спокойное место в городе, Сэведж, но, как нам кажется, мы делаем здесь все возможное. Я понимаю, что могу обидеть вашу газету, Сэведж, но мы стараемся сами заниматься своими делами.
– Кажется, я слышу в вашем голосе иронию, лейтенант? – спросил Сэведж.
– Ирония – оружие интеллигента, Сэведж. Каждому, особенно вашей газете, известно, что полицейские – тупые вьючные животные.
– Моя газета никогда не писала этого, лейтенант.
– Нет? – Бернс пожал плечами. – Ну что ж, вы можете использовать это в завтрашнем выпуске.
– Мы хотим помочь, – сказал Сэведж. – Нам эти убийства полицейских нравятся не больше, чем вам. – Сэведж сделал паузу. – Как вам идея насчет группы подростков?
– Мы так не думаем. Эти группы не так действуют. Какого черта, почему ваши ребята пытаются свалить все, что случается в этом городе, на подростков? У меня сын подросток, и он не убивает полицейских.
– Это звучит обнадеживающе, – сказал Сэведж.
– Образование этих групп – особое явление, его надо понять, – сказал Бернс. – Я не говорю, что мы их ликвидировали, но они у нас под контролем. Мы справились с уличными драками, стрельбой и поножовщиной, так что можно считать, что сейчас эти группы представляют собой просто клубы. Пока они будут существовать в таком виде, я буду доволен.
– У вас на редкость оптимистический взгляд на вещи, – холодно сказал Сэведж. – Моя газета не считает, что беспорядки на улицах прекратились. По мнению моей газеты, убийство обоих полицейских прямо связано с существованием этих клубов.
– Да?
– Да.
– Ну так чего вы от меня хотите? Чтобы я арестовал каждого подростка в этом городе? Тогда ваша чертова газета могла бы продать еще миллион экземпляров.
– Нет. Но мы сами будем заниматься расследованием. И если нам удастся разобраться, 87-й участок будет не очень хорошо выглядеть.
– Да, и Отдел расследования убийств, и полицейское управление тоже останутся в дураках. Все полицейские будут выглядеть любителями по сравнению с суперсыщиками вашей газеты, так ведь?
– Возможно, – согласился Сэведж.
– Я хочу дать вам один совет, Сэведж.
– Да?
– Здешние молодые люди не любят, когда им задают вопросы. Вам придется иметь дело не с тихими ребятами, которые собираются, чтобы выпить пару кружечек пива. Вы будете иметь дело с парнями, чьи понятия совершенно отличаются от ваших или от моих. Смотрите, чтобы вас не убили.
– Буду смотреть, – ответил Сэведж с сияющей улыбкой.
– И еще одно.
– Да?
– Оставьте в покое мой участок. У меня хватает дел без вас и без ваших репортеров, которые могут накликать новую беду.
– Что для вас важнее, лейтенант? – спросил Сэведж. – Чтобы я не появлялся у вас или чтобы меня не убили?
Бернс улыбнулся и начал набивать трубку.
– Это примерно одно и то же, – сказал он.
– Отдел детективов 87-го участка, – сказал он. – Карелла слушает.
– Это Хромой Дэнни.
– Хэлло, Дэнни, что у тебя?
– Я нашел Ордиса.
– Где?
– Услуга или бизнес? – спросил Дэнни.
– Бизнес, – коротко сказал Карелла. – Где нам с тобой встретиться?
– Знаете кафе «У Дженни»?
– Ты шутишь?
– Нет, серьезно.
– Если Ордис – наркоман, то что он делает на «Улице шлюх»?
– Он под кайфом в комнате одной девки. Вам повезло, если он сможет что-нибудь промычать.
– Кто эта девка?
– Мы ведь за этим и встречаемся, Стив. Так?
– Назови меня «Стив» еще раз, и ты недосчитаешься пары зубов, приятель, – сказал Карелла.
– О'кей, детектив Карелла. Если вам нужен этот тип, я буду в кафе через пять минут. Возьмите с собой кого-нибудь из ваших.
– Ордис вооружен?
– Может быть.
– Сейчас иду, – сказал Карелла.
Хозяйки этого рынка секса называли себя «Мамами». Мама Тереза держала самый известный притон на «Улице шлюх». Заведение Мамы Кармен было самым грязным. В притоне Мамы Люз полиция устраивала облавы шестнадцать раз, так как за его стенами проделывались разные махинации. Иногда полицейские заглядывали к Мамам и для собственного удовольствия. Когда полицейские являлись сюда по долгу службы, они делали облавы и заключали сделки с хозяйками. Иногда облавы давали интересные результаты, но обычно их проводили люди из Полиции нравов, которые были не в курсе соглашения между хозяйками и некоторыми сотрудниками 87-го участка. Один несведущий полицейский мог испортить все дело.
Карелла был «несведущий» полицейский. Или честный, в зависимости от точки зрения. Они с Хромым Дэнни сидели в кафе на углу «Улицы шлюх». В кафе «У Дженни» якобы можно было получить настоящий абсент с полынью. «Дженнина» смесь не могла обмануть ни одного опытного потребителя абсента, но зато кафе служило вроде нейтральной полосы между респектабельным рабочим днем и грешным вечером в стенах борделя. Здесь клиент мог повесить шляпу, выпить, почувствовать себя членом некоего братства и после третьей рюмки решить, что делать дальше.
26 июля, когда от жары вздувалась черная краска на нижней половине много раз битого окна кафе, Карелла и Дэнни не задумывались о социальных функциях этого заведения. Их интересовал человек по имени Луис Ордис Чокнутый и то, всадил он шесть пуль в двух полицейских или нет. Буш занимался проверкой грабителя Фланнагана. Карелла приехал на патрульной машине, которую вел новичок – молодой полисмен Клинг. Поставив машину, Клинг вышел из нее и прислонился к крылу, изнемогая от зноя. Из-под его легкой шляпы выбивались светлые пряди. Ему было жарко. Чертовски жарко. Карелле тоже было жарко.
– Где он? – спросил он у Дэнни.
Дэнни потер большим пальцем об указательный.
– Давно уже я не обедал как следует, – сказал он.
Карелла вынул десятидолларовую бумажку и протянул Дэнни.
– Он у Мамы Люз, – сказал Дэнни. – С девицей, которую они зовут Ла Фламенка[19].
– Что он там делает?
– Он пару часов назад пришел от толкача. Три упаковки героина. Забрел к Маме Люз с любовными намерениями, но героин победил. Мама Люз сказала, он уже давно дрыхнет.
– А Ла Фламенка?
– Она с ним. Наверное, уже очистила его кошелек. Такая здоровая, рыжая, с двумя золотыми зубами спереди. Прямо ослепляет тебя своими зубами! А что за бедра у нее! Не сердите ее, а то она вас проглотит.
– У него оружие есть? – спросил Карелла.
– Мама Люз не знает. Она думает, что нет.
– А рыжая разве не знает?
– Я у нее не спрашивал. Я с прислугой дела не имею.
– Откуда же ты знаешь про ее бедра? – спросил Карелла.
– Ваши деньги не покупают мою интимную жизнь, – сказал Дэнни, улыбаясь.
– Ладно, – сказал Карелла. – Спасибо.
Он оставил Дэнни за столом и подошел к стоящему у машины Клингу.
– Жарко, – сказал Клинг.
– Если хочешь пива, зайди, – отозвался Карелла.
– Нет, я хочу домой.
– Все хотят домой, – ответил Карелла. – Дома можно спрятать револьвер в ящик.
– Не понимаю я вас, детективов, – сказал Клинг.
– Поехали, нам надо нанести один визит, – сказал Карелла.
– Куда?
– Вверх по улице, к Маме Люз. Эта машина привыкла туда ездить.
Клинг снял шляпу и провел рукой по своим светлым волосам.
– Уф, – сказал он, надел шляпу и сел за руль. – Кого мы ищем?
– Человека по имени Ордис Чокнутый.
– Никогда о нем не слышал.
– Он тоже никогда о тебе не слышал, – сказал Карелла.
– Да, – сухо ответил Клинг. – Буду рад, если ты нас познакомишь.
– Обязательно, – пообещал Карелла и улыбнулся. Машина тронулась.
Когда они вылезли из машины, Мама Люз стояла в дверях. Игравшие на тротуаре дети ухмылялись в ожидании облавы. Мама Люз сказала с улыбкой:
– Хэлло, детектив Карелла. Жарко, правда?
– Жарко, – согласился Карелла, удивляясь, почему каждый встречный делает замечания насчет погоды. Для любого человека в своем уме было очевидно, что день жаркий, невыносимо жаркий, жарче, чем в Маниле, и если вы полагаете, что в Калькутте еще жарче, то все же сейчас здесь было жарче, чем в Калькутте.
Мама Люз была в шелковом кимоно. Это была высокая, полная женщина с пышными черными волосами, собранными на затылке в пучок. Когда-то Мама Люз была известной проституткой, по слухам лучшей в городе, но теперь она была хозяйкой публичного дома и не снисходила ни до кого, кроме друзей. Она была очень чистоплотна, и от нее всегда пахло сиренью. У нее было очень белое лицо, бледное оттого, что она редко бывала на солнце. У нее были аристократические черты и ангельская улыбка. Не зная, что она заправляет одним из крупнейших борделей на улице, ее можно было принять за мать семейства.
Но это было не так.
– Зашли в гости? – подмигнула она Карелле.
– Если я не могу получить тебя, Мама Люз, мне никто не нужен, – сказал Карелла.
Клинг моргнул и вытер лоб.
– Для тебя, toro[20], – снова подмигнула она, – Мама Люз на все готова. Для тебя Мама Люз снова молоденькая девушка.
– Ты всегда будешь молодая, – сказал Карелла, шлепнул ее и спросил: – Где Ордис?
– С la roja[21], – ответила Мама Люз. – Наверно, она уже обобрала его до копейки. – Она пожала плечами. – Эти новые девушки только о деньгах и думают. Знаешь, в былые времена, – Мама Люз задумчиво наклонила голову набок, – в былые времена, toro, это иногда бывало и ради любви. Что теперь случилось с любовью?
– Она вся скопилась в твоем жирном сердце, – сказал Карелла. – У Ордиса есть пистолет?
– Разве я обыскиваю своих гостей? – сказала Мама Люз. – Не думаю, чтобы у него был пистолет, Стиви. Ты ведь не будешь поднимать шум, правда? Это был такой тихий день.
– Я не буду поднимать шум, – сказал Карелла. – Покажи мне, где он.
Мама Люз кивнула. Когда Клинг проходил мимо нее, она взглянула на него и громко расхохоталась, когда он покраснел. Она провела обоих полицейских по коридору, затем прошла вперед и сказала:
– Сюда. Поднимитесь по лестнице.
Лестница дрожала под ее тяжестью. Она повернула голову, подмигнула Карелле и сказала:
– Я доверяю тебе, Стиви.
– Gracias[22], – сказал Карелла.
– Не заглядывай мне под платье.
– Признаюсь, это большое искушение, – сказал Карелла и услышал, как идущий за ним Клинг поперхнулся. На первой площадке Мама Люз остановилась:
– Дверь в конце коридора. Пожалуйста, Стиви, без крови. С этим можно без крови. Он уже и так полумертвый.
– Ладно, – сказал Карелла. – Иди вниз, Мама Люз.
– Попозже, после работы... – многозначительно намекнула Мама Люз и толкнула Кареллу толстым бедром, почти сбив его с ног. Она прошла мимо Клинга и, смеясь, спустилась по лестнице.
Карелла вздохнул и посмотрел на Клинга.
– Что делать, малыш, – сказал он, – я влюблен.
– Не понимаю детективов, – сказал Клинг.
Они шли по коридору. Увидев, что Карелла уже вынул служебный револьвер, Клинг достал свой.
– Она сказала не стрелять, – напомнил он Карелле.
– Пока что она командует только борделем, а не полицейским управлением, – ответил Карелла.
– Конечно, – сказал Клинг.
Карелла постучал в дверь ручкой револьвера.
– Quien es?[23]– спросил женский голос.
– Полиция, – сказал Карелла. – Откройте.
– Momento[24], – ответил голос.
– Она одевается, – объяснил Клинг Карелле.
Через несколько минут дверь открылась. На пороге стояла высокая рыжеволосая девушка. Она не улыбалась, так что Карелле не посчастливилось увидеть ее золотые зубы.
– Что вы хотите? – спросила она.
– Выметайся, – сказал Карелла. – Мы хотим поговорить с этим парнем.
– Хорошо, – сказала она. Попробовав изобразить взгляд оскорбленной девственницы, она прошла мимо Кареллы и пошла по коридору. Клинг смотрел ей вслед. Когда он снова повернулся к двери, Карелла был уже в комнате.
Здесь была кровать, ночной столик и металлический таз. Шторы были опущены. В комнате стоял тяжелый запах. На кровати лежал мужчина в брюках, без ботинок и без носков, с голой грудью. Его глаза были закрыты, а рот открыт. Возле его носа жужжала муха.
– Открой окно, – сказал Карелла Клингу. – Господи, до чего здесь смердит!
Человек на кровати пошевелился. Он приподнял голову и посмотрел на Кареллу.
– Кто вы такой? – спросил он.
– Твоя фамилия Ордис? – спросил Карелла.
– Да. Вы полицейский?
– Да.
– Что я сделал?
Клинг распахнул окно. С улицы донеслись голоса детей.
– Где ты был в воскресенье вечером?
– В какое время?
– Около полуночи.
– Не помню.
– Лучше будет, если ты вспомнишь, Ордис. Вспоминай быстрее. Ты сейчас накололся?
– Не понимаю, про что вы говорите.
– Ордис, мы знаем, что ты любитель героина и что ты только что достал три упаковки. Ты сейчас в отключке или ты меня понимаешь?
– Понимаю, – пробормотал Ордис.
Он провел рукой по глазам. У него было худое лицо с орлиным носом и толстыми мясистыми губами, заросшее щетиной.
– Тогда говори.
– Вы сказали, в пятницу вечером?
– В воскресенье вечером.
– Воскресенье... Ага. Я играл в покер.
– Где?
– Четвертая стрит. Вы что, мне не верите?
– Свидетели есть?
– Пятеро игроков. Можете проверить каждого.
– Назови их имена.
– Ладно. Луи Де Скала и его брат Джон. Парень по имени Пит Диас. Еще один, они его называли Пепе. Не знаю его фамилии.
– Это четверо, – сказал Карелла.
– Пятый был я.
– Где эти люди живут?
Ордис выдал серию адресов.
– Хорошо, а как насчет понедельника вечером?
– Я был дома.
– Один?
– Со своей квартирной хозяйкой.
– Что?
– У меня была моя квартирная хозяйка. Вы что, плохо слышите?
– Заткнись, Чокнутый. Как ее зовут?
– Ольга Паззио.
– Адрес?
Ордис сказал адрес.
– Что я такого сделал? – спросил он.
– Ничего. У тебя есть пистолет?
– Нет. Слушайте, с тех пор как я вышел, я чистый.
– А как насчет этих трех упаковок?
– Не знаю, откуда вы взяли эту требуху. Вас кто-то надувает, коп.
– Конечно. Одевайся, Чокнутый.
– Зачем это? Я заплатил за эту комнату.
– Ты ее уже использовал. Одевайся.
– Слушайте, за что это? Я чист, с тех пор как вышел. Какого черта, коп?
– Я хочу, чтобы ты побыл в участке, пока я проверяю эти имена. Ты против?
– Они скажут, что я был с ними, не беспокойтесь. А эта липа насчет трех упаковок – не знаю, откуда вы это взяли. Я уже тысячу лет этого не видел.
– Это заметно, – отозвался Карелла. – А эти следы у тебя на руках от чего?
– А? – спросил Ордис.
– Одевайся.
Когда Буш вернулся со своим отчетом насчет Фланнагана, детективы оказались снова на исходной точке.
– У него алиби длиной в Техас, – сказал Буш.
Карелла вздохнул и, перед тем как отправиться к Тедди, пригласил Клинга выпить пива.
Буш проклял жару и пошел домой к жене.
Глава десятая
Глава одиннадцатая
– Подросток.
– Это мог сделать любой, – сказал Бернс. – Например, вы.
Сэведж улыбнулся, показав блестящие белые зубы.
– В этом районе много банд подростков, верно?
– Они у нас под контролем. Этот район не самое спокойное место в городе, Сэведж, но, как нам кажется, мы делаем здесь все возможное. Я понимаю, что могу обидеть вашу газету, Сэведж, но мы стараемся сами заниматься своими делами.
– Кажется, я слышу в вашем голосе иронию, лейтенант? – спросил Сэведж.
– Ирония – оружие интеллигента, Сэведж. Каждому, особенно вашей газете, известно, что полицейские – тупые вьючные животные.
– Моя газета никогда не писала этого, лейтенант.
– Нет? – Бернс пожал плечами. – Ну что ж, вы можете использовать это в завтрашнем выпуске.
– Мы хотим помочь, – сказал Сэведж. – Нам эти убийства полицейских нравятся не больше, чем вам. – Сэведж сделал паузу. – Как вам идея насчет группы подростков?
– Мы так не думаем. Эти группы не так действуют. Какого черта, почему ваши ребята пытаются свалить все, что случается в этом городе, на подростков? У меня сын подросток, и он не убивает полицейских.
– Это звучит обнадеживающе, – сказал Сэведж.
– Образование этих групп – особое явление, его надо понять, – сказал Бернс. – Я не говорю, что мы их ликвидировали, но они у нас под контролем. Мы справились с уличными драками, стрельбой и поножовщиной, так что можно считать, что сейчас эти группы представляют собой просто клубы. Пока они будут существовать в таком виде, я буду доволен.
– У вас на редкость оптимистический взгляд на вещи, – холодно сказал Сэведж. – Моя газета не считает, что беспорядки на улицах прекратились. По мнению моей газеты, убийство обоих полицейских прямо связано с существованием этих клубов.
– Да?
– Да.
– Ну так чего вы от меня хотите? Чтобы я арестовал каждого подростка в этом городе? Тогда ваша чертова газета могла бы продать еще миллион экземпляров.
– Нет. Но мы сами будем заниматься расследованием. И если нам удастся разобраться, 87-й участок будет не очень хорошо выглядеть.
– Да, и Отдел расследования убийств, и полицейское управление тоже останутся в дураках. Все полицейские будут выглядеть любителями по сравнению с суперсыщиками вашей газеты, так ведь?
– Возможно, – согласился Сэведж.
– Я хочу дать вам один совет, Сэведж.
– Да?
– Здешние молодые люди не любят, когда им задают вопросы. Вам придется иметь дело не с тихими ребятами, которые собираются, чтобы выпить пару кружечек пива. Вы будете иметь дело с парнями, чьи понятия совершенно отличаются от ваших или от моих. Смотрите, чтобы вас не убили.
– Буду смотреть, – ответил Сэведж с сияющей улыбкой.
– И еще одно.
– Да?
– Оставьте в покое мой участок. У меня хватает дел без вас и без ваших репортеров, которые могут накликать новую беду.
– Что для вас важнее, лейтенант? – спросил Сэведж. – Чтобы я не появлялся у вас или чтобы меня не убили?
Бернс улыбнулся и начал набивать трубку.
– Это примерно одно и то же, – сказал он.
* * *
Хромой Дэнни позвонил через 50 минут. Дежурный сержант снял трубку, потом переключил вызов на номер Кареллы.– Отдел детективов 87-го участка, – сказал он. – Карелла слушает.
– Это Хромой Дэнни.
– Хэлло, Дэнни, что у тебя?
– Я нашел Ордиса.
– Где?
– Услуга или бизнес? – спросил Дэнни.
– Бизнес, – коротко сказал Карелла. – Где нам с тобой встретиться?
– Знаете кафе «У Дженни»?
– Ты шутишь?
– Нет, серьезно.
– Если Ордис – наркоман, то что он делает на «Улице шлюх»?
– Он под кайфом в комнате одной девки. Вам повезло, если он сможет что-нибудь промычать.
– Кто эта девка?
– Мы ведь за этим и встречаемся, Стив. Так?
– Назови меня «Стив» еще раз, и ты недосчитаешься пары зубов, приятель, – сказал Карелла.
– О'кей, детектив Карелла. Если вам нужен этот тип, я буду в кафе через пять минут. Возьмите с собой кого-нибудь из ваших.
– Ордис вооружен?
– Может быть.
– Сейчас иду, – сказал Карелла.
* * *
Улица «Ла Виа де Путас» тянулась с севера на юг. Наверно, индейцы называли ее по-своему, но вигвамы, стоявшие здесь в сказочные времена цветных бус и бобровых шкур, могли и тогда быть местом торговли. Когда индейцы исчезли, а протоптанные тропы превратились в асфальтированные дороги, тут обосновались представительницы древнейшей профессии. В свое время итальянские иммигранты называли улицу «Пьяцца путана», а ирландские иммигранты – «Притон шлюх». С наплывом пуэрториканцев здесь заговорили на другом языке, но источник дохода остался прежним. Пуэрториканцы окрестили улицу «Ла Виа де Путас». Полицейские звали ее «Улицей шлюх». Независимо от языка, посетители платили деньги и делали выбор.Хозяйки этого рынка секса называли себя «Мамами». Мама Тереза держала самый известный притон на «Улице шлюх». Заведение Мамы Кармен было самым грязным. В притоне Мамы Люз полиция устраивала облавы шестнадцать раз, так как за его стенами проделывались разные махинации. Иногда полицейские заглядывали к Мамам и для собственного удовольствия. Когда полицейские являлись сюда по долгу службы, они делали облавы и заключали сделки с хозяйками. Иногда облавы давали интересные результаты, но обычно их проводили люди из Полиции нравов, которые были не в курсе соглашения между хозяйками и некоторыми сотрудниками 87-го участка. Один несведущий полицейский мог испортить все дело.
Карелла был «несведущий» полицейский. Или честный, в зависимости от точки зрения. Они с Хромым Дэнни сидели в кафе на углу «Улицы шлюх». В кафе «У Дженни» якобы можно было получить настоящий абсент с полынью. «Дженнина» смесь не могла обмануть ни одного опытного потребителя абсента, но зато кафе служило вроде нейтральной полосы между респектабельным рабочим днем и грешным вечером в стенах борделя. Здесь клиент мог повесить шляпу, выпить, почувствовать себя членом некоего братства и после третьей рюмки решить, что делать дальше.
26 июля, когда от жары вздувалась черная краска на нижней половине много раз битого окна кафе, Карелла и Дэнни не задумывались о социальных функциях этого заведения. Их интересовал человек по имени Луис Ордис Чокнутый и то, всадил он шесть пуль в двух полицейских или нет. Буш занимался проверкой грабителя Фланнагана. Карелла приехал на патрульной машине, которую вел новичок – молодой полисмен Клинг. Поставив машину, Клинг вышел из нее и прислонился к крылу, изнемогая от зноя. Из-под его легкой шляпы выбивались светлые пряди. Ему было жарко. Чертовски жарко. Карелле тоже было жарко.
– Где он? – спросил он у Дэнни.
Дэнни потер большим пальцем об указательный.
– Давно уже я не обедал как следует, – сказал он.
Карелла вынул десятидолларовую бумажку и протянул Дэнни.
– Он у Мамы Люз, – сказал Дэнни. – С девицей, которую они зовут Ла Фламенка[19].
– Что он там делает?
– Он пару часов назад пришел от толкача. Три упаковки героина. Забрел к Маме Люз с любовными намерениями, но героин победил. Мама Люз сказала, он уже давно дрыхнет.
– А Ла Фламенка?
– Она с ним. Наверное, уже очистила его кошелек. Такая здоровая, рыжая, с двумя золотыми зубами спереди. Прямо ослепляет тебя своими зубами! А что за бедра у нее! Не сердите ее, а то она вас проглотит.
– У него оружие есть? – спросил Карелла.
– Мама Люз не знает. Она думает, что нет.
– А рыжая разве не знает?
– Я у нее не спрашивал. Я с прислугой дела не имею.
– Откуда же ты знаешь про ее бедра? – спросил Карелла.
– Ваши деньги не покупают мою интимную жизнь, – сказал Дэнни, улыбаясь.
– Ладно, – сказал Карелла. – Спасибо.
Он оставил Дэнни за столом и подошел к стоящему у машины Клингу.
– Жарко, – сказал Клинг.
– Если хочешь пива, зайди, – отозвался Карелла.
– Нет, я хочу домой.
– Все хотят домой, – ответил Карелла. – Дома можно спрятать револьвер в ящик.
– Не понимаю я вас, детективов, – сказал Клинг.
– Поехали, нам надо нанести один визит, – сказал Карелла.
– Куда?
– Вверх по улице, к Маме Люз. Эта машина привыкла туда ездить.
Клинг снял шляпу и провел рукой по своим светлым волосам.
– Уф, – сказал он, надел шляпу и сел за руль. – Кого мы ищем?
– Человека по имени Ордис Чокнутый.
– Никогда о нем не слышал.
– Он тоже никогда о тебе не слышал, – сказал Карелла.
– Да, – сухо ответил Клинг. – Буду рад, если ты нас познакомишь.
– Обязательно, – пообещал Карелла и улыбнулся. Машина тронулась.
Когда они вылезли из машины, Мама Люз стояла в дверях. Игравшие на тротуаре дети ухмылялись в ожидании облавы. Мама Люз сказала с улыбкой:
– Хэлло, детектив Карелла. Жарко, правда?
– Жарко, – согласился Карелла, удивляясь, почему каждый встречный делает замечания насчет погоды. Для любого человека в своем уме было очевидно, что день жаркий, невыносимо жаркий, жарче, чем в Маниле, и если вы полагаете, что в Калькутте еще жарче, то все же сейчас здесь было жарче, чем в Калькутте.
Мама Люз была в шелковом кимоно. Это была высокая, полная женщина с пышными черными волосами, собранными на затылке в пучок. Когда-то Мама Люз была известной проституткой, по слухам лучшей в городе, но теперь она была хозяйкой публичного дома и не снисходила ни до кого, кроме друзей. Она была очень чистоплотна, и от нее всегда пахло сиренью. У нее было очень белое лицо, бледное оттого, что она редко бывала на солнце. У нее были аристократические черты и ангельская улыбка. Не зная, что она заправляет одним из крупнейших борделей на улице, ее можно было принять за мать семейства.
Но это было не так.
– Зашли в гости? – подмигнула она Карелле.
– Если я не могу получить тебя, Мама Люз, мне никто не нужен, – сказал Карелла.
Клинг моргнул и вытер лоб.
– Для тебя, toro[20], – снова подмигнула она, – Мама Люз на все готова. Для тебя Мама Люз снова молоденькая девушка.
– Ты всегда будешь молодая, – сказал Карелла, шлепнул ее и спросил: – Где Ордис?
– С la roja[21], – ответила Мама Люз. – Наверно, она уже обобрала его до копейки. – Она пожала плечами. – Эти новые девушки только о деньгах и думают. Знаешь, в былые времена, – Мама Люз задумчиво наклонила голову набок, – в былые времена, toro, это иногда бывало и ради любви. Что теперь случилось с любовью?
– Она вся скопилась в твоем жирном сердце, – сказал Карелла. – У Ордиса есть пистолет?
– Разве я обыскиваю своих гостей? – сказала Мама Люз. – Не думаю, чтобы у него был пистолет, Стиви. Ты ведь не будешь поднимать шум, правда? Это был такой тихий день.
– Я не буду поднимать шум, – сказал Карелла. – Покажи мне, где он.
Мама Люз кивнула. Когда Клинг проходил мимо нее, она взглянула на него и громко расхохоталась, когда он покраснел. Она провела обоих полицейских по коридору, затем прошла вперед и сказала:
– Сюда. Поднимитесь по лестнице.
Лестница дрожала под ее тяжестью. Она повернула голову, подмигнула Карелле и сказала:
– Я доверяю тебе, Стиви.
– Gracias[22], – сказал Карелла.
– Не заглядывай мне под платье.
– Признаюсь, это большое искушение, – сказал Карелла и услышал, как идущий за ним Клинг поперхнулся. На первой площадке Мама Люз остановилась:
– Дверь в конце коридора. Пожалуйста, Стиви, без крови. С этим можно без крови. Он уже и так полумертвый.
– Ладно, – сказал Карелла. – Иди вниз, Мама Люз.
– Попозже, после работы... – многозначительно намекнула Мама Люз и толкнула Кареллу толстым бедром, почти сбив его с ног. Она прошла мимо Клинга и, смеясь, спустилась по лестнице.
Карелла вздохнул и посмотрел на Клинга.
– Что делать, малыш, – сказал он, – я влюблен.
– Не понимаю детективов, – сказал Клинг.
Они шли по коридору. Увидев, что Карелла уже вынул служебный револьвер, Клинг достал свой.
– Она сказала не стрелять, – напомнил он Карелле.
– Пока что она командует только борделем, а не полицейским управлением, – ответил Карелла.
– Конечно, – сказал Клинг.
Карелла постучал в дверь ручкой револьвера.
– Quien es?[23]– спросил женский голос.
– Полиция, – сказал Карелла. – Откройте.
– Momento[24], – ответил голос.
– Она одевается, – объяснил Клинг Карелле.
Через несколько минут дверь открылась. На пороге стояла высокая рыжеволосая девушка. Она не улыбалась, так что Карелле не посчастливилось увидеть ее золотые зубы.
– Что вы хотите? – спросила она.
– Выметайся, – сказал Карелла. – Мы хотим поговорить с этим парнем.
– Хорошо, – сказала она. Попробовав изобразить взгляд оскорбленной девственницы, она прошла мимо Кареллы и пошла по коридору. Клинг смотрел ей вслед. Когда он снова повернулся к двери, Карелла был уже в комнате.
Здесь была кровать, ночной столик и металлический таз. Шторы были опущены. В комнате стоял тяжелый запах. На кровати лежал мужчина в брюках, без ботинок и без носков, с голой грудью. Его глаза были закрыты, а рот открыт. Возле его носа жужжала муха.
– Открой окно, – сказал Карелла Клингу. – Господи, до чего здесь смердит!
Человек на кровати пошевелился. Он приподнял голову и посмотрел на Кареллу.
– Кто вы такой? – спросил он.
– Твоя фамилия Ордис? – спросил Карелла.
– Да. Вы полицейский?
– Да.
– Что я сделал?
Клинг распахнул окно. С улицы донеслись голоса детей.
– Где ты был в воскресенье вечером?
– В какое время?
– Около полуночи.
– Не помню.
– Лучше будет, если ты вспомнишь, Ордис. Вспоминай быстрее. Ты сейчас накололся?
– Не понимаю, про что вы говорите.
– Ордис, мы знаем, что ты любитель героина и что ты только что достал три упаковки. Ты сейчас в отключке или ты меня понимаешь?
– Понимаю, – пробормотал Ордис.
Он провел рукой по глазам. У него было худое лицо с орлиным носом и толстыми мясистыми губами, заросшее щетиной.
– Тогда говори.
– Вы сказали, в пятницу вечером?
– В воскресенье вечером.
– Воскресенье... Ага. Я играл в покер.
– Где?
– Четвертая стрит. Вы что, мне не верите?
– Свидетели есть?
– Пятеро игроков. Можете проверить каждого.
– Назови их имена.
– Ладно. Луи Де Скала и его брат Джон. Парень по имени Пит Диас. Еще один, они его называли Пепе. Не знаю его фамилии.
– Это четверо, – сказал Карелла.
– Пятый был я.
– Где эти люди живут?
Ордис выдал серию адресов.
– Хорошо, а как насчет понедельника вечером?
– Я был дома.
– Один?
– Со своей квартирной хозяйкой.
– Что?
– У меня была моя квартирная хозяйка. Вы что, плохо слышите?
– Заткнись, Чокнутый. Как ее зовут?
– Ольга Паззио.
– Адрес?
Ордис сказал адрес.
– Что я такого сделал? – спросил он.
– Ничего. У тебя есть пистолет?
– Нет. Слушайте, с тех пор как я вышел, я чистый.
– А как насчет этих трех упаковок?
– Не знаю, откуда вы взяли эту требуху. Вас кто-то надувает, коп.
– Конечно. Одевайся, Чокнутый.
– Зачем это? Я заплатил за эту комнату.
– Ты ее уже использовал. Одевайся.
– Слушайте, за что это? Я чист, с тех пор как вышел. Какого черта, коп?
– Я хочу, чтобы ты побыл в участке, пока я проверяю эти имена. Ты против?
– Они скажут, что я был с ними, не беспокойтесь. А эта липа насчет трех упаковок – не знаю, откуда вы это взяли. Я уже тысячу лет этого не видел.
– Это заметно, – отозвался Карелла. – А эти следы у тебя на руках от чего?
– А? – спросил Ордис.
– Одевайся.
* * *
Карелла проверил людей, которых назвал Ордис. Каждый из них был готов присягнуть, что с десяти тридцати ночи 23 июля до четырех утра 24 июля Ордис играл в покер. Квартирная хозяйка нехотя признала, что провела в комнате Ордиса ночь и утро с 24 на 25 июля. У Ордиса было твердое алиби на время убийства Риардона и Фостера.Когда Буш вернулся со своим отчетом насчет Фланнагана, детективы оказались снова на исходной точке.
– У него алиби длиной в Техас, – сказал Буш.
Карелла вздохнул и, перед тем как отправиться к Тедди, пригласил Клинга выпить пива.
Буш проклял жару и пошел домой к жене.
Глава десятая
Сэведж сидел в конце бара, и со своего места ему хорошо были видны буквы на яркой куртке сидевшего спиной мальчишки. Подросток привлек внимание Сэведжа, как только журналист вошел в бар. Он был с темноволосой девушкой, и оба они пили пиво. Заметив золотисто-фиолетовую куртку парня, Сэведж сел у стойки и заказал джин с тоником. Время от времени он посматривал на парочку. Парень был худой и бледный, с копной черных волос. Сначала Сэведж не разглядел буквы у него на спине, потому что тот сидел, привалившись к спинке дивана.
Девушка допила пиво и ушла, а парень остался. Он слегка повернулся, и тогда Сэведж разобрал надпись на куртке, и это подтолкнуло его мысль в нужном направлении. На куртке было написано: «Гроверы».
Конечно, слово происходило от названия парка на границе 87-го участка, но оно напомнило Сэведжу что-то еще, и он быстро стал соображать. «Гроверы» были зачинщиками множества уличных драк в округе; в парке они устроили почти титаническую битву с применением ножей, бейсбольных бит, разбитых бутылок и пистолетов. По слухам, «гроверы» заключили мир с полицией, но Сэведж все же был уверен, что убийства Риардона и Фостера были делом рук подростков.
И вот он увидел «гровера».
С этим парнем необходимо было поговорить.
Сэведж кончил свой джин с тоником, встал с табурета и подошел к сидевшему в одиночестве мальчишке.
– Привет, – сказал он.
Подросток не повернул головы, только поднял глаза. Он не ответил.
– Можно присесть? – спросил Сэведж.
– Проваливайте, мистер, – сказал парень.
Сэведж опустил руку в карман пиджака. Парень молча следил за ним. Журналист вытащил пачку сигарет, предложил подростку закурить и, натолкнувшись на молчаливый отказ, закурил сам.
– Моя фамилия Сэведж, – начал он.
– А мне какое дело? – ответил парень.
– Я бы хотел с тобой поговорить.
– Да? О чем это?
– О «гроверах».
– Мистер, вы нездешний, верно?
– Да.
– Тогда, отец, иди домой.
– Я сказал тебе. Я хочу поговорить.
– А я не хочу. Я жду девчонку. Уходи, пока ноги есть.
– Я тебя не боюсь, сынок, так что не пугай. Парень посмотрел на Сэведжа холодными оценивающими глазами.
– Как тебя зовут? – спросил Сэведж.
– Догадайся, блондинчик.
– Хочешь пива?
– Ты платишь?
– Конечно, – ответил Сэведж.
– Тогда пусть это будет коктейль с ромом.
Сэведж повернулся к бармену.
– Коктейль с ромом и еще джин с тоником, – заказал он.
– Пьете джин, а? – спросил парень.
– Да. Как тебя зовут, сынок?
– Рафаэль, – ответил парень, по-прежнему внимательно изучая Сэведжа. – Ребята зовут меня Рип[25].
– Рип. Хорошее имя.
– Не хуже любого другого. А вам что, не нравится?
– Нравится, – сказал Сэведж.
– Вы легавый?
– Что?
– Полицейский?
– Нет.
– А кто же вы?
– Я репортер.
– Да ну?
– Да.
– Так чего вы от меня хотите?
– Я только хочу поговорить.
– О чем?
– О вашей банде.
– О какой банде? – сказал Рип. – Я ни в какой банде не состою.
Официант принес напитки. Рип попробовал свой и сказал:
– Этот бармен – жулик. Он туда сок подливает. Получилось похоже на крем-соду.
– А мне повезло, – откликнулся Сэведж.
– Везение вам понадобится, – вставил Рип.
– Так вот, насчет «гроверов»...
– "Гроверы" – клуб.
– А не банда?
– А зачем нам банда? У нас клуб, и все.
– Кто президент клуба? – спросил Сэведж.
– Мое дело – знать, ваше – угадать, – ответил Рип.
– А ты что, стыдишься своего клуба?
– Черт возьми, нет.
– Разве вам не хотелось бы, чтобы о вас поместили статью в газете? Газеты еще ни одному здешнему клубу не уделяли такого внимания.
– Нам внимание не нужно. Нас и так знают. В этом городе каждый про нас слышал. Кого вы хотите купить, мистер?
– Никого. Просто я думал, что вам было бы приятно привлечь внимание серьезной общественности.
– Это что за черт?
– Получить хорошую прессу.
– Вы говорите... – Рип наморщил лоб. – Вы это про что?
– Про статью о вашем клубе.
– Нам статьи не нужны. Кончай, отец.
– Рип, я хочу быть твоим другом.
– У меня полно друзей среди «гроверов».
– Сколько?
– Да не меньше... – Рип осекся. – Вы хитрый черт, точно?
– Можешь ничего не говорить мне, если не хочешь, Рип. Почему ребята так тебя называют?
– У нас у всех прозвища. У меня такое.
– Но почему?
– Хорошо владею ножом.
– Тебе приходилось пускать в ход нож?
– Приходилось ли? Вы что, смеетесь? В этих краях ты труп, если не носишь нож или штуку. Труп, понятно?
– Что такое штука, Рип?
– Пистолет. – Рип широко раскрыл глаза. – Вы не знаете, что такое штука? Ну, мужик, ты не жил.
– А у «гроверов» много штук?
– Хватает.
– Каких? – Всяких. Вам какие нужно? Есть, и все.
– 45-го калибра?
– Почему вы спрашиваете?
– 45-й калибр – хороший пистолет.
– Большой, – сказал Рип.
– Вам приходится стрелять?
– Приходится. Мы что, для смеха таскаем пушки? Дерешься как можешь, а то быстро будешь валяться с биркой на ноге. – Рип отпил еще рома. – Здесь тебе не твоя контора, отец. Здесь надо быть начеку. Так что лучше быть «гровером». Как увидят нашу куртку, так понимают: уважать надо. Они знают: кто заденет меня, будет иметь дело со всеми «гроверами».
– Ты говоришь о полицейских?
– Да нет, кому нужны неприятности с законом? Мы не хотим неприятностей. Пусть только полиция к нам не цепляется.
– В последнее время какие-нибудь полицейские к вам цеплялись?
– Мы с копами договорились. Они нас не беспокоят, мы их не беспокоим. Уже несколько месяцев ни одной драки. Сейчас все спокойно.
– Тебя это устраивает?
– Конечно, почему нет? Кто хочет, чтобы ему раскололи черепушку? «Гроверы» хотят мира. Мы никогда не отступаем, но сами не напрашиваемся на неприятности. Мы только отвечаем, когда нас задевают или когда парень из другого клуба хочет увести нашу девчонку. Такого мы не терпим.
– Так что за последнее время у вас не было никаких столкновений с полицией?
– Только всякие мелочи. Не о чем говорить.
– Какие мелочи?
– Да просто один парень накурился. Так что он вроде как вышел из себя, понятно? Разбил витрину в магазине, просто так, понятно? Ну, и один коп его сцапал. Получил срок условно.
– Кто его сцапал?
– Почему вы спрашиваете?
– Просто интересно.
– Кто-то из «быков», не помню кто.
– Детектив?
– Я сказал – «бык».
– Как к этому относятся остальные «гроверы»?
– К чему?
– Что этот детектив забрал одного из ваших ребят?
– Да нет, парень был из младших, не мог отличить локоть от зада. Во-первых, нечего было ему давать марихуану. Когда не умеешь ее правильно курить... этот парень просто был еще сопляк.
– И у вас нет обиды на полицейского, который его забрал?
– Что?
– Не обижаетесь на полицейского, который забрал парня?
Глаза Рипа вдруг стали настороженными:
– Вы к чему клоните, мистер?
– Да ни к чему.
– Как, вы сказали, ваша фамилия?
– Сэведж.
– Почему вы спросили, как мы ладим с полицией?
– Просто так.
– Так зачем же вы спрашивали?
– Просто из любопытства.
– Так, – сказал Рип ровным голосом. – Ну, мне надо идти. Видно, эта девчонка не придет больше.
– Слушай, погоди немножко, – попросил Сэведж. – Я бы хотел еще поговорить.
– Да?
– Да, конечно.
– Жалко, приятель, но я больше не хочу говорить, – ответил Рип. Он встал с дивана. – Спасибо за ром. Еще встретимся.
– Конечно, – сказал Сэведж.
Он смотрел вслед парню, который, волоча ноги, выходил из бара. Дверь закрылась за ним, и он исчез.
Сэведж посмотрел на свой стакан. Значит, между «гроверами» и полицейским – точнее, детективом – были счеты. Значит, его теория была не такой уж беспочвенной, как этот лейтенант пытался ему внушить. Он задумчиво прихлебывал джин, потом заказал еще один. Минут через десять он вышел из бара, пройдя мимо двух аккуратно одетых мужчин.
Эти двое были Стив Карелла и полисмен в гражданской одежде – полисмен по имени Берт Клинг.
Девушка допила пиво и ушла, а парень остался. Он слегка повернулся, и тогда Сэведж разобрал надпись на куртке, и это подтолкнуло его мысль в нужном направлении. На куртке было написано: «Гроверы».
Конечно, слово происходило от названия парка на границе 87-го участка, но оно напомнило Сэведжу что-то еще, и он быстро стал соображать. «Гроверы» были зачинщиками множества уличных драк в округе; в парке они устроили почти титаническую битву с применением ножей, бейсбольных бит, разбитых бутылок и пистолетов. По слухам, «гроверы» заключили мир с полицией, но Сэведж все же был уверен, что убийства Риардона и Фостера были делом рук подростков.
И вот он увидел «гровера».
С этим парнем необходимо было поговорить.
Сэведж кончил свой джин с тоником, встал с табурета и подошел к сидевшему в одиночестве мальчишке.
– Привет, – сказал он.
Подросток не повернул головы, только поднял глаза. Он не ответил.
– Можно присесть? – спросил Сэведж.
– Проваливайте, мистер, – сказал парень.
Сэведж опустил руку в карман пиджака. Парень молча следил за ним. Журналист вытащил пачку сигарет, предложил подростку закурить и, натолкнувшись на молчаливый отказ, закурил сам.
– Моя фамилия Сэведж, – начал он.
– А мне какое дело? – ответил парень.
– Я бы хотел с тобой поговорить.
– Да? О чем это?
– О «гроверах».
– Мистер, вы нездешний, верно?
– Да.
– Тогда, отец, иди домой.
– Я сказал тебе. Я хочу поговорить.
– А я не хочу. Я жду девчонку. Уходи, пока ноги есть.
– Я тебя не боюсь, сынок, так что не пугай. Парень посмотрел на Сэведжа холодными оценивающими глазами.
– Как тебя зовут? – спросил Сэведж.
– Догадайся, блондинчик.
– Хочешь пива?
– Ты платишь?
– Конечно, – ответил Сэведж.
– Тогда пусть это будет коктейль с ромом.
Сэведж повернулся к бармену.
– Коктейль с ромом и еще джин с тоником, – заказал он.
– Пьете джин, а? – спросил парень.
– Да. Как тебя зовут, сынок?
– Рафаэль, – ответил парень, по-прежнему внимательно изучая Сэведжа. – Ребята зовут меня Рип[25].
– Рип. Хорошее имя.
– Не хуже любого другого. А вам что, не нравится?
– Нравится, – сказал Сэведж.
– Вы легавый?
– Что?
– Полицейский?
– Нет.
– А кто же вы?
– Я репортер.
– Да ну?
– Да.
– Так чего вы от меня хотите?
– Я только хочу поговорить.
– О чем?
– О вашей банде.
– О какой банде? – сказал Рип. – Я ни в какой банде не состою.
Официант принес напитки. Рип попробовал свой и сказал:
– Этот бармен – жулик. Он туда сок подливает. Получилось похоже на крем-соду.
– А мне повезло, – откликнулся Сэведж.
– Везение вам понадобится, – вставил Рип.
– Так вот, насчет «гроверов»...
– "Гроверы" – клуб.
– А не банда?
– А зачем нам банда? У нас клуб, и все.
– Кто президент клуба? – спросил Сэведж.
– Мое дело – знать, ваше – угадать, – ответил Рип.
– А ты что, стыдишься своего клуба?
– Черт возьми, нет.
– Разве вам не хотелось бы, чтобы о вас поместили статью в газете? Газеты еще ни одному здешнему клубу не уделяли такого внимания.
– Нам внимание не нужно. Нас и так знают. В этом городе каждый про нас слышал. Кого вы хотите купить, мистер?
– Никого. Просто я думал, что вам было бы приятно привлечь внимание серьезной общественности.
– Это что за черт?
– Получить хорошую прессу.
– Вы говорите... – Рип наморщил лоб. – Вы это про что?
– Про статью о вашем клубе.
– Нам статьи не нужны. Кончай, отец.
– Рип, я хочу быть твоим другом.
– У меня полно друзей среди «гроверов».
– Сколько?
– Да не меньше... – Рип осекся. – Вы хитрый черт, точно?
– Можешь ничего не говорить мне, если не хочешь, Рип. Почему ребята так тебя называют?
– У нас у всех прозвища. У меня такое.
– Но почему?
– Хорошо владею ножом.
– Тебе приходилось пускать в ход нож?
– Приходилось ли? Вы что, смеетесь? В этих краях ты труп, если не носишь нож или штуку. Труп, понятно?
– Что такое штука, Рип?
– Пистолет. – Рип широко раскрыл глаза. – Вы не знаете, что такое штука? Ну, мужик, ты не жил.
– А у «гроверов» много штук?
– Хватает.
– Каких? – Всяких. Вам какие нужно? Есть, и все.
– 45-го калибра?
– Почему вы спрашиваете?
– 45-й калибр – хороший пистолет.
– Большой, – сказал Рип.
– Вам приходится стрелять?
– Приходится. Мы что, для смеха таскаем пушки? Дерешься как можешь, а то быстро будешь валяться с биркой на ноге. – Рип отпил еще рома. – Здесь тебе не твоя контора, отец. Здесь надо быть начеку. Так что лучше быть «гровером». Как увидят нашу куртку, так понимают: уважать надо. Они знают: кто заденет меня, будет иметь дело со всеми «гроверами».
– Ты говоришь о полицейских?
– Да нет, кому нужны неприятности с законом? Мы не хотим неприятностей. Пусть только полиция к нам не цепляется.
– В последнее время какие-нибудь полицейские к вам цеплялись?
– Мы с копами договорились. Они нас не беспокоят, мы их не беспокоим. Уже несколько месяцев ни одной драки. Сейчас все спокойно.
– Тебя это устраивает?
– Конечно, почему нет? Кто хочет, чтобы ему раскололи черепушку? «Гроверы» хотят мира. Мы никогда не отступаем, но сами не напрашиваемся на неприятности. Мы только отвечаем, когда нас задевают или когда парень из другого клуба хочет увести нашу девчонку. Такого мы не терпим.
– Так что за последнее время у вас не было никаких столкновений с полицией?
– Только всякие мелочи. Не о чем говорить.
– Какие мелочи?
– Да просто один парень накурился. Так что он вроде как вышел из себя, понятно? Разбил витрину в магазине, просто так, понятно? Ну, и один коп его сцапал. Получил срок условно.
– Кто его сцапал?
– Почему вы спрашиваете?
– Просто интересно.
– Кто-то из «быков», не помню кто.
– Детектив?
– Я сказал – «бык».
– Как к этому относятся остальные «гроверы»?
– К чему?
– Что этот детектив забрал одного из ваших ребят?
– Да нет, парень был из младших, не мог отличить локоть от зада. Во-первых, нечего было ему давать марихуану. Когда не умеешь ее правильно курить... этот парень просто был еще сопляк.
– И у вас нет обиды на полицейского, который его забрал?
– Что?
– Не обижаетесь на полицейского, который забрал парня?
Глаза Рипа вдруг стали настороженными:
– Вы к чему клоните, мистер?
– Да ни к чему.
– Как, вы сказали, ваша фамилия?
– Сэведж.
– Почему вы спросили, как мы ладим с полицией?
– Просто так.
– Так зачем же вы спрашивали?
– Просто из любопытства.
– Так, – сказал Рип ровным голосом. – Ну, мне надо идти. Видно, эта девчонка не придет больше.
– Слушай, погоди немножко, – попросил Сэведж. – Я бы хотел еще поговорить.
– Да?
– Да, конечно.
– Жалко, приятель, но я больше не хочу говорить, – ответил Рип. Он встал с дивана. – Спасибо за ром. Еще встретимся.
– Конечно, – сказал Сэведж.
Он смотрел вслед парню, который, волоча ноги, выходил из бара. Дверь закрылась за ним, и он исчез.
Сэведж посмотрел на свой стакан. Значит, между «гроверами» и полицейским – точнее, детективом – были счеты. Значит, его теория была не такой уж беспочвенной, как этот лейтенант пытался ему внушить. Он задумчиво прихлебывал джин, потом заказал еще один. Минут через десять он вышел из бара, пройдя мимо двух аккуратно одетых мужчин.
Эти двое были Стив Карелла и полисмен в гражданской одежде – полисмен по имени Берт Клинг.
Глава одиннадцатая
Буш весь размяк от жары, пока добирался до дому.
Он ненавидел запутанные дела, они заставляли его чувствовать себя беспомощным. Он не шутил, когда говорил Карелле, что не считает полицейских умными. Он действительно так думал, и с каждым трудным делом его убеждение только крепло.
Крепкие ноги и упрямство – вот все, что было нужно.
Пока что в результате беготни по городу они не подобрались к убийце ближе, чем в начале поисков. Что же касается упрямства, то они, конечно, будут бороться до победного конца. А когда он наступит? Сегодня? Завтра? Никогда?
К черту это дело, подумал он, я дома. Человек может позволить себе роскошь позабыть дома про свою чертову работу. Имеет человек право спокойно провести несколько часов с женой?
Он ненавидел запутанные дела, они заставляли его чувствовать себя беспомощным. Он не шутил, когда говорил Карелле, что не считает полицейских умными. Он действительно так думал, и с каждым трудным делом его убеждение только крепло.
Крепкие ноги и упрямство – вот все, что было нужно.
Пока что в результате беготни по городу они не подобрались к убийце ближе, чем в начале поисков. Что же касается упрямства, то они, конечно, будут бороться до победного конца. А когда он наступит? Сегодня? Завтра? Никогда?
К черту это дело, подумал он, я дома. Человек может позволить себе роскошь позабыть дома про свою чертову работу. Имеет человек право спокойно провести несколько часов с женой?