Страница:
Только сейчас появилась возможность искупаться. Ли наполнила ванну горячей водой и налила туда немного масла жасмина, цветы которого росли и в лесу, и у ограды, отмечавшей границы земель Треверсов. Опустившись в воду, она позволила себе расслабиться, выпила чашку травяного чая, приготовленного Джоли, и долго нежилась под руками мулатки, которая массировала ей шею и плечи. Джоли даже вымыла ей голову ромашковым настоем, смешанным с жидким мылом. Потом вернулась в дом, предварительно усадив Ли на табурет и пробормотав что-то насчет полной луны и грома. Ли мельком заметила, что взгляд у мулатки совершенно дикий.
Девушка вздрогнула от холода и, поспешно закутавшись в одеяло, подкинула дров в огонь. В дальнем углу очага в большом горшке, из которого несся нестерпимо вкусный запах, медленно доходил ужин. Глаза Ли сами собой закрывались, а мысли постоянно возвращались к Нейлу Брейдону. Заржала Дамасена, но Ли слишком устала, чтобы пошевелиться.
Внезапно глаза ее широко раскрылись, а сон куда-то пропал. Потому что в дверях возникла высокая фигура того, кто постоянно тревожил ее грезы. Как долго он стоит здесь? — гадала она, глядя на мягкие мокасины, позволявшие ему двигаться совершенно бесшумно.
Ли поспешно вскочила, едва не растянувшись на полу: так сильно закружилась голова. Путаясь в складках одеяла, она повернулась к Нейлу.
— Я пришел сказать, что мы уходим, и вернуть эти вещи. Ты так спешила, что оставила их в конюшне. Вероятно, было бы очень сложно объяснить, как они оказались там, — заметил он, протягивая ей бинты и ножницы с пузырьками. — А вот это я рекомендовал бы сжечь.
Ли рассеянно взглянула на обрывок залитой кровью синей материи. Нейл шагнул к ней и уронил лоскут в очаг, где пламя стало жадно его пожирать.
— Как обычно, наше прощание — совсем не то, чего бы я хотел, — прошептал он с пугавшей Ли нежностью. — Спасибо тебе. Не за себя, а за людей, чьи жизни ты скорее всего спасла сегодня.
— Я только сделала все, что была должна, — пробормотала Ли, смущенно озирая свои босые ноги.
— Это куда больше того, на что решились бы остальные, — возразил Нейл, протягивая руку, чтобы коснуться шелковистой волны волос, и случайно задев ее пылающую щеку.
Ли дернулась, как от ожога, и Нейл тут же опустил руку. Лицо снова приобрело прежнюю жесткость.
— Я не успел спросить тебя, да и не хотелось говорить в присутствии моих людей, но что случилось с Ройял-Бей?
— Ты видел?
— Да.
— Там произошло сражение. Прости, не помню, когда именно, — ответила Ли, сосредоточенно сведя брови и слегка покачиваясь. — Не знаю даже, чей снаряд попал в дом: мятежников или янки. Впрочем, какая разница? Все пропало. В ту ночь погибла твоя тетя Юфимия. Она одна оставалась в доме, а снаряд ударил прямо в крышу. Юфимия отказалась перебраться к нам. Она была гордой женщиной. А дядя умер до войны, когда Ройял-Бей был еще цел.
— Это я знаю. А Натан? — продолжал Нейл, хотя, судя по выражению лица Ли, не слишком жаждал услышать ответ.
— Его послали сражаться в Теннесси. Осенью пришло уведомление, что он пропал без вести. С тех пор ничего. Прошло ведь достаточно времени? — спросила она, и Нейл не смог скрыть мелькнувшее в глазах отчаяние. — Но Алтея верит, что он жив. Нельзя лишать ее надежды, иначе, боюсь, она просто сдастся и умрет.
— Она болела?
— Тиф. Алтея ждала Натана в Ричмонде, когда разразилась эпидемия. Блайт жила с ней.
— Твоя сестра. Маленькая темноволосая, всегда смеющаяся девчонка, — припомнил Нейл. — Она ведь вышла замуж за Адама как раз перед войной?
Ли кивнула. Ей неожиданно понравилось описание Блайт. Нейл сумел схватить самую суть характера сестры.
— Что случилось? — хмуро выпалил он, когда с ресниц Ли сорвалась слеза.
— Она умерла. Оказалась слишком слаба, чтобы побороть тиф.
— Адам?
— Мы видели его несколько месяцев назад. Он был тяжело ранен и получил отпуск по выздоровлению. Не говорил нам, что произошло на самом деле, но, боюсь, он едва не умер. С тех пор как умерла Блайт, он так и не оправился от горя. На прошлой неделе мы получили от него письмо. Обещает приехать со дня на день, — объяснила Ли, надеясь, что так оно и будет.
— А Джулия?
— Джулия там, где и хотела быть. В Европе. Правда, не обошлось без скандала. Она сбежала с женатым человеком. Адам не простил себе, что сам познакомил ее с этим англичанином. Говорит, что этот негодяй ни в коем случае не женился бы на ней, даже если бы мог, а ее репутация навеки погублена. Теперь у нее нет ни малейшей надежды выйти замуж за джентльмена. Впрочем, вряд ли она посмеет показаться в Виргинии, — вздохнула Ли, вспоминая мечты подруги стать герцогиней.
— Это единственная новость, которая меня не потрясла, — без всякого сочувствия бросил Нейл.
Глаза Ли гневно сверкнули.
— Ты не имеешь права судить Джулию! И не знаешь, какие обстоятельства вынудили ее пойти на такое!
— Еще как знаю! Просто у нее не хватило храбрости остаться. Испорченная избалованная эгоистка, думающая только о себе! Как же, ситуация для нее сложилась просто невыносимая! Ни балов, на которых она могла царить, ни пикников, где за ней ухаживали, ни флирта с поклонниками, которые того и гляди либо окажутся калеками, либо лягут в землю. А если бы даже и случилось поехать на бал, то в чем?! Все платья давно вышли из моды, а новых некому и не на что шить.
— Не смей говорить о ней такие ужасные вещи! Она твоя кузина! Я не виню ее за то, что уехала. Ее дом сожгли, родители умерли. Что ей было делать?
— Но ты же осталась, Ли. Ты здесь, в Треверс-Хилле, полуголодная, испуганная, во власти как мятежников, так и янки. Твоя земля превратилась в поле битвы, дом — в полевой госпиталь. Ты сказала, что отца убили южане? — безжалостно допрашивал Нейл, полный решимости узнать все.
— Грабители.
— А мать? Мертва?
— Да, но у нее сгорела душа гораздо раньше, чем тело перестало существовать. Она просто не могла смириться с тем, что случилось с ее семьей, с нашим образом жизни. С ее любимыми розами.
— А братья?
Ли молчала, все еще погруженная в свои мысли.
— Остался только Гай, — ответила она наконец, — а он… он там, где ты желал его видеть. Я все еще помню твои слова, Нейл Брейдон, то проклятие, которое ты произнес в ночи. Тогда ты сказал Гаю, что скорее вы оба очутитесь в аду, прежде чем он снова увидит тебя. Надеюсь, ты будешь доволен, узнав, что больше он никогда не увидит твоего злорадного лица. Гай ослеп. А Палмера Уильяма и Стюарта Джеймса больше нет. Твой брат был рядом с Палмером Уильямом, когда тот погиб. Он вынес его тело с поля боя и позаботился, чтобы его похоронили как полагается. Ты знаешь о Джастине?
Нейл кивнул. Он получил письмо, извещавшее о гибели брата.
— Я хотела спросить тебя кое о чем, — продолжала Ли. В ее глазах крошечными бриллиантиками сверкали непролитые слезы, и Нейлу казалось, что сейчас он утонет в их синеве. — Вернее, о той ночи.
— О той ночи?
— Да. Гай ведь не промахнулся, верно?
— Нет, — улыбнулся Нейл, — что даже странно, если вспомнить о том, как он был пьян. Ничего не скажешь, меткий стрелок, хотя и не настолько, чтобы отправить меня на тот свет. И что же?
— Мой жеребенок? — допытывалась она, и Нейл понял, чего стоило этой девушке смирить свою гордость.
— Когда я покидал Риовадо, Капитан уже обещал стать великолепным скакуном.
— Капитан? — изумленно повторила Ли. — Ты оставил кличку?
— Никакая другая так ему не подходила.
— Быстр как ветер?
— Быстрее.
К своему полному удивлению, Нейл услышал тихий смех.
— Никогда не думала, что буду благодарна тебе за то, что отнял его у меня. Но я все же благодарна.
— Вот как? — задумчиво прищурился Нейл. — А я считал, что ты до сих пор слышать обо мне не можешь.
— Это правда, — лукаво усмехнулась она. — Каждую ночь я проклинаю тебя в своих молитвах.
Нейл шагнул ближе. Ли попыталась отступить, но на плечо легла тяжелая рука, удерживая ее на месте. Ли, вскинув подбородок, вызывающе уставилась на него.
— Так за что меня благодарить? В ту ночь я ранил тебя, — напомнил он, желая понять, способен ли он и сейчас причинить ей боль. Достаточно ли она неравнодушна к нему, чтобы дать такую власть над собой?
— Ты видел его мать, когда проходил через прачечную?
Внезапное озарение снизошло на Нейла. Да, он заметил жалкий зверинец, проходя коридором в кухню. Больная кляча, мохнатый пони и усердно жующая корова.
— Твоя кобылка? — неверяще ахнул он.
— Да. Благородный офицер кавалерии конфедератов украл ее… прости, реквизировал. Месяц спустя она вернулась в куда худшем виде, чем сейчас. Но ей повезло больше, чем наезднику, от которого остались одни сапоги, застрявшие в стременах. Как ты заметил, в конюшне больше нет ни одной лошади. Если бы ты не забрал…
— Хочешь сказать, получил? По-моему, условия были достаточно ясны. Никто не заставлял тебя принимать решение. Очевидно, ты высоко ценила жалкую жизнь своего брата, — гневно перебил Нейл, несмотря на то что отнюдь не гордился своим поступком в ту ночь.
— Прости, ошиблась, — вкрадчиво пропела она. — Пыталась избавить тебя от мук совести, напоминая об угрозе пристрелить моего брата, если я не отдам Капитана!
Она попробовала вырвать руку и отступить, но он привлек ее к себе еще ближе.
— Припоминаю, что выстрел был за мной, и поскольку твой брат уже ранил меня, я, по-моему, был чрезмерно снисходителен к нему. Его следовало проучить.
— Да, и он прекрасно усвоил урок. Может, Гай и простил тебя, но вот я не простила.
— Простил меня? Твой брат? Вспыльчивый, горячий Гай Треверс?
— Он изменился. И утверждает, что ты имел полное право так поступить. Винит только себя за потерю жеребенка.
— Поразительно, — пробормотал искренне изумленный Нейл. — Но ты, говоришь, не простила?
На губах Ли заиграла манящая полуулыбка.
— Простила, — неожиданно заявила она. — Не укради ты Капитана, он, возможно, встретил бы мучительную смерть на поле боя. Лучше уж пусть принадлежит тебе подобным, чем погибнет ни за что. Поэтому моя благодарность безмерна. Ты хотел горько обидеть меня той ночью, забрав самое дорогое, но вместо этого сделал огромное одолжение. А теперь отпусти меня, собирай своих людей и оставь нас в покое.
В глазах Нейла полыхнула такая ярость, что Ли даже зажмурилась. И неожиданно очутилась на свободе. Девушка торжествующе отступила, не сообразив, что одеяло осталось у него и она стоит перед ним нагая.
Нейл уронил одеяло на пол и глубоко вдохнул знакомый аромат лаванды и роз, смешанный с благоуханием жасмина, поднимавшимся от ее теплого душистого тела. Длинные, казавшиеся бронзовыми в свете огня волосы выплясывали чувственный танец вокруг бедер. Одна золотисто-каштановая прядь закрывала часть ее личика, очерчивая тонкую линию щеки и челюсти и привлекая его взгляд к ее глазам, ставшим в гневе цвета индиго и никогда не казавшимися более таинственными, чем теперь, полускрытые густой бахромой темных ресниц с золотистыми кончиками.
На какое-то мгновение Ли словно приросла к полу, сгорая со стыда под его пристальным ласкающим взором. Негодование и ярость боролись в ней со смущением. Все же она нагнулась за одеялом, но пальцы Нейла сомкнулись на ее запястьях. Он поднял ее одним рывком. Одна рука хищным кольцом обвилась вокруг ее талии, другая легла на изгиб груди.
Такая нежная и податливая… Такая хрупкая и прекрасная…
Он перегнул ее через руку и долго смотрел в лицо, прежде чем опустить голову. И легко нашел ее губы, хотя Ли старалась увернуться. Поцелуй длился целую вечность. Язык Нейла скользил по ее губам, проник за преграду зубов, и Ли приняла его. На миг оторвавшись, он перегнул ее еще ниже, держа так, чтобы как можно теснее прижать ее бедра к своей отвердевшей, налитой желанием плоти. Розовые соски Ли набухли, как готовые распуститься бутоны. Он взял ртом сосок и стал лизать, ощущая, как бьется ее сердце за тонкими ребрышками грудной клетки.
Она казалась такой беззащитной в его объятиях, что он не выдержал и снова припал к ее губам, одновременно лаская бедра и ягодицы, путаясь пальцами в завитках между ногами. И почувствовал, как она словно окаменела и стала вырываться, словно девственница, не привыкшая к грубому вторжению мужчины в свое тело. Но Нейл продолжал сжимать ее, не желая оставлять добычу. Мужскую плоть распирало от неутоленного желания. Нейл жаждал погрузиться в ее лоно, слышать тихие крики наслаждения, когда поведет ее к вершинам страсти, заставит забыть прикосновения любого мужчины, кроме своих. Ему не пригрезилась дрожь ее губ, возвращавших ласки! Непонятно, что за игру обольщения ведет Ли, но она отвечает ему и ответит снова, поклялся он про себя, стискивая ее еще сильнее.
— Капитан, капитан! Вы здесь, сэр?
Нейл, словно сквозь дымку, услышал голос одного из своих людей, окликающий его с дальнего конца узкого коридора, и тряхнул головой, пытаясь прийти в себя. Потом отпустил Ли, нагнулся, поднял одеяло и обернул вокруг ее трепещущего тела. В последний раз взглянул в прелестное лицо с красными от его поцелуев губами и затуманенными страстью глазами и понял, что их время еще впереди. Он найдет способ вернуться. Сделать ее своей. И не собирается снова потерять ее.
Но сейчас ему пришлось уйти от нее. Второй раз в жизни бросить одну.
Глава 16
— Как это ты решился пойти за капитаном! Откуда только наглости набрался, когда он приказал всем сидеть смирно.
— Его не было слишком долго, — защищался смельчак. — Побоялся, что крошка мятежница воткнула в него ножницы и похоронила в саду. Кто их знает, этих женщин, особенно таких хорошеньких! Только сейчас — чистый ангел, а через минуту царапается, как дикая кошка. Думаю, кэп не устоял перед ее синими глазами, потому что следил за ней так, словно вот-вот схватит! Никогда раньше не видел, чтобы кэп так хотел женщину! Думал, разложит ее прямо на месте, в конюшне. Похоже, между ними есть какое-то незаконченное дельце: недаром капитан твердит, что они старые друзья. Неплохо бы и мне заиметь такого друга! Интересно, что у них раньше было? Значит, у капитана здесь родня? Недаром он знает эти места, хотя выговор у него не виргинский. Вот я и подумал: лучше уж найти его поскорее, потому что, клянусь, слышал лай гончих.
— Говорю тебе, это в доме.
— Ну уж нет, ближе к лесу. Они наверняка пустили собак по нашему следу. Лично я посчитал, что кэпу следует знать, а вдруг он сидит в доме и ничего не слышит! Я видел, как он входил, но не заметил, чтобы вышел.
— Будь они прокляты! Привели гончих, чтобы вынюхивать «кровавых всадников»! — выругался кто-то.
— Хорошо, что кэп не попытался повести нас к реке. Там наверняка патрульные катера. Кажись, на этот раз мы разворошили осиное гнездо, — встревоженно заметил Бактейл, гадая, не лучше ли было идти вверх по ручью, который они проезжали, чтобы сбить преследователей со следа.
— Куда, черт возьми, ведет нас капитан?
— Моя лошадь недолго выдержит меня и Магуайра. Не дай Бог охромеет. Мы никогда не выберемся с территории проклятых мятежников. Кругом одни серые.
— Да и луна сейчас покажет свою круглую противную физиономию. Где они, эти облака, когда нам так нужно укрытие? Я чувствую себя таким голым, словно сижу без штанов в комнате, полной людей.
— Никто не удивится, поскольку ничего особенного не увидит, — хихикнул кто-то.
— Не волнуйтесь. Кэп знает, что делает. И нечего тут бояться.
— Надеюсь, на этот раз мы не окажемся между молотом и наковальней, потому что я не умею плавать.
— Плевать, даже если придется плыть, потому что если не кэп от дьявола спасет нас, то кто-то там, в небе приглядывает за нашим малышом лейтенантом. С тех пор, как он в нашем отряде, удача нас не покидает!
— Что-то это мало похоже на удачу.
— А по мне, как на это посмотришь. Не думаешь, что мы все должны были уже оказаться на том свете?
И не успел говоривший докончить фразу, как слова его словно немедленно начали сбываться, поскольку капитан вместе с лейтенантом, которого вез на седле, исчезли под землей, во внезапно разверзшейся мгле. За ним последовал второй, вероятно, провалился в ад. Но напуганный солдат тем не менее подстегнул коня, понимая, что за спиной уже наверняка маячит смерть.
Но этой ночью ад был еще не готов принять «кровавых всадников». Пещера, в которой они оказались, очень походила на описанную в сказке об Али-Бабе и сорока разбойниках.
Как раз в эту минуту на небо действительно выплыла луна, и оказалось, что они проехали под естественным каменным мостом, заросшим виргинским плющом, который образовал нечто вроде зеленого занавеса по обе стороны этого моста. Стоило отряду пройти, и длинные побеги сомкнулись за спинами людей, приняв прежний, непотревоженный вид. Всадники спешились и ввели коней в широкий извилистый вход неглубокой пещеры. Каменный навес был достаточно велик, чтобы укрыть животных от надвигающейся бури: на горизонте уже звучали отдаленные раскаты грома.
Капитан прошел мимо прислонившегося к большому валуну лейтенанта и исчез в длинном тоннеле, откуда неожиданно брызнул яркий свет.
— Господи Боже! Поглядите только! — завопил один из солдат, Джимми, поднимая голову к хрустальной люстре, свисавшей с каменного потолка. — Да в ней, должно быть, дюжина свечей!
— Шестнадцать, Джимми, — спокойно поправил капитан, удивив своих людей такой скоростью подсчета.
— Теперь я знаю, что умер и попал на небеса, — вздохнул Магуайр, глядя на люстру со слезами на глазах. Никогда не думал, что мне это удастся.
Нейл Брейдон был удивлен не менее солдат, увидев хрустальную люстру, висевшую когда-то в столовой Ройял-Бей, люстру, которой так гордилась бабушка. Оглядев пещеру, где он, Натан и Адам мальчишками прятались от старших, грозившихся надрать им уши за очередную проделку, он увидел не детские сокровища, добытые во время скитаний по округе, а фамильные ценности в ящиках, где содержались фарфор, хрусталь, статуэтки, предметы искусства и редкие книги, любовно собираемые годами. У стен стояли скатки ковров, мебель и картины.
— Думаю, можно положить лейтенанта на этот диванчик, — решил Бактейл, снимая чехол с шелковых подушек в сине-белую полоску.
— Натяните сначала чехол обратно, пожалуйста, — умолял лейтенант, зная, как рассердилась бы его мать, положи он грязные сапоги на прелестное изделие семнадцатого века.
Магуайра устроили на другом диване поверх простыни, и он блаженно закрыл глаза, вдыхая запах роз и лаванды.
— Интересно, кто спрятал здесь все это?!
Один из солдат наткнулся на маленький комод из красного дерева и попытался открыть ящик, но оказалось, что он заперт. Солдат вынул перочинный нож, поддел пружинку и, обнаружив внутри столовое серебро, вытащил несколько тяжелых ложек и украдкой сунул в сумку.
Остальные солдаты бесцельно разбрелись по пещере. Бактейл от нечего делать стал вытаскивать и рассматривать картины.
— Эй, это не тот сожженный дом, который мы видели ниже по течению реки? Узнаю эти шесть труб. Красивое было здание, ничего не скажешь! А колонны какие!
Вынув еще одну картину, чуть поменьше размером, он долго смотрел на нее, прежде чем поперхнуться и закашляться, да так сильно, что один из стоявших рядом принялся хлопать его по спине.
Немного отдышавшись, Бактейл в полном недоумении уставился на капитана.
— Кэп? — пробормотал он, переводя взгляд с изображенного на портрете молодого золотоволосого джентльмена в костюме для верховой езды на золотоволосого капитана с хищным лицом в мундире янки, стоявшего не более чем в пяти шагах от него.
Постепенно в пещере воцарилось молчание. Все уставились на картину, которую поднес к свету Бактейл.
Наконец кто-то тихо присвистнул. Человек, изображенный на портрете, был точной копией капитана. Только вот был одет и причесан по моде двадцатипятилетней давности. Настоящий щеголь! И держал поводья гнедого, как две капли воды похожего на жеребца капитана.
— Просто дрожь по коже, — промямлил Джонсон, едва осмеливаясь взглянуть на капитана, почти уверенный, что видит призрак.
— А я все думал, почему нам так везет! Значит, нами командовал мертвец? Может, кэпа вообще нельзя убить? — пропищал стоявший рядом, ущипнув за бок соседа, дабы убедиться, что тот настоящий, и с облегчением слыша вопль боли.
— Мой отец, джентльмены, — пояснил Брейдон, подходя ближе. — И в пещере сложены вещи из Ройял-Бей, моего родового дома. Семья моего отца жила там еще с революции. Но отец выбрал другой путь и отправился на территории. Должно быть, мой кузен спрятал это, чтобы вернуться за вещами после войны. И я принимаю на себя полную ответственность за их сохранность. Надеюсь, не стоит напоминать, как я отношусь к грабежам?
Он медленно обвел взглядом каждого.
Никто не заметил человека, спрятавшегося за спинами товарищей. Дрожащей рукой он выдвинул ящик и вернул серебро на законное место. Тихий звон отдавался громом в ушах виновного. Вор инстинктивно прикрыл рукой пах, почти ожидая, что сверкающий нож вонзится в самую драгоценную часть тела.
Лейтенант Чатам, так старавшийся рассмотреть портрет, что едва не упал с дивана, неожиданно выпалил:
— Никто и никогда не предаст вас, капитан! От имени всех даю слово, слово «кровавого всадника», что ни один человек словом не обмолвится об этой пещере и ее содержимом. Мы все клялись на крови, когда вступили в ваш отряд. Проклятие, сэр, вы наш капитан и неизвестно сколько раз спасали нам жизнь. Не оставляли раненых гнить в тюрьме мятежников. Повторяю, никто не предаст вас, а если вдруг это случится, негодяй ответит перед всеми нами.
— Лейтенант прав, кэп, — подтвердил Бактейл, оглядываясь на остальных. Кое-кто закивал в ответ, а стоявший сзади — особенно энергично.
— Клянусь, никто рта не раскроет, — объявил Магуайр, подумав про себя, что на это есть две причины. Лейтенант сказал верно, капитан не раз выручал их из беды. И нужно быть последним идиотом, чтобы навлечь на себя месть капитана. Он найдет вора на краю земли, и тогда тому несдобровать.
Нейл, немного помолчав, кивнул.
— Мы проведем ночь здесь. Расседлать лошадей. И никаких костров. Джимми, ты стоишь вахту первым. А потом я сменю тебя.
— Ничего, кэп. Тот суп все еще согревает мне брюхо. Уж не знаю, что там было, вроде бы и не слишком густой, только живот до сих пор полный.
Нейл снова огляделся и неожиданно заметил, что поодаль сложены другие ящики, с именем Треверсов на крышках.
— Похоже, они были не только соседями, но и друзьями, — заметил Бактейл.
— Мои кузены женились на сестрах Треверс, — пояснил Нейл, поняв, что это Натан и Адам посоветовали Стюарту Треверсу спрятать здесь обстановку Треверс-Хилла.
— Значит, один из них женился на той хорошенькой мисс, что помогла нам?
— Нет, — резко ответил капитан, — она вышла за другого человека.
Больше вопросов на эту тему не задавали.
Бактейл, решив водворить портрет на место, наткнулся на другую стопку картин, сложенную у стены. Любопытный по природе, он не устоял от искушения взглянуть.
— Кстати, о маленькой леди! — воскликнул он, поднося картину ближе к люстре. — Интересно, что с ними со всеми сталось?
На этот раз лейтенант все-таки упал с дивана, стремясь поближе рассмотреть портрет прекрасной дамы. Несколько рук помогли ему снова лечь, но он настоял, чтобы его поднесли поближе. Его просьбу исполнили, правда, без особой охоты. Сняв круглые очки, Чатам наскоро протер стекла, нацепил их на нос и тихо ахнул, с первого взгляда оценив красоту и естественность сцены.
Семья Треверсов наслаждалась теплым летним днем. На веранде дома стояла прелестная грациозная женщина с корзиной роз. Лейтенант вздохнул: он побывал в саду, где были срезаны эти цветы. Рядом возвышалась худая мулатка. Эту он видел не далее как сегодня. Она расставляла на столе аппетитные закуски. Чуть позади держал поднос с бокалами тот негр в зеленой ливрее, который принес им суп. Только теперь его волосы побелели. На первой ступеньке стоял серьезного вида молодой человек, протягивая розу девушке с такими же золотистыми волосами и тонкими чертами, как у женщины с корзиной. Лейтенант узнал и ее. Это та больная, что лежала на диване в Треверс-Хилле два дня назад. Он обернулся, поймал взгляд капитана и нерешительно показал пальцем на девушку.
— Алтея, — пояснил тот. — А это ее старший брат, Стюарт Джеймс. Погиб на войне. Женщина с розами — миссис Треверс. Она тоже умерла. А Джоли и Стивена вы видели.
Лейтенант печально кивнул и передвинул палец к другой группе: темноволосая девочка сидит на коленях у мальчика с гривой густых светлых волос. Малышка озорно улыбается, пытаясь схватить щенка, которого держит мальчик.
— Блайт и Палмер Уильямс. Обоих уже нет.
Рука лейтенанта повисла над изображением красивого юноши с каштановыми волосами, с беззаботным видом идущего по двору в окружении стаи гончих.
— Гай Треверс, — продолжал Нейл, и лейтенант озабоченно нахмурился, распознав резкие нотки в голосе капитана, обычно не сулившие провинившемуся ничего хорошего. — Он еще жив.
Девушка вздрогнула от холода и, поспешно закутавшись в одеяло, подкинула дров в огонь. В дальнем углу очага в большом горшке, из которого несся нестерпимо вкусный запах, медленно доходил ужин. Глаза Ли сами собой закрывались, а мысли постоянно возвращались к Нейлу Брейдону. Заржала Дамасена, но Ли слишком устала, чтобы пошевелиться.
Внезапно глаза ее широко раскрылись, а сон куда-то пропал. Потому что в дверях возникла высокая фигура того, кто постоянно тревожил ее грезы. Как долго он стоит здесь? — гадала она, глядя на мягкие мокасины, позволявшие ему двигаться совершенно бесшумно.
Ли поспешно вскочила, едва не растянувшись на полу: так сильно закружилась голова. Путаясь в складках одеяла, она повернулась к Нейлу.
— Я пришел сказать, что мы уходим, и вернуть эти вещи. Ты так спешила, что оставила их в конюшне. Вероятно, было бы очень сложно объяснить, как они оказались там, — заметил он, протягивая ей бинты и ножницы с пузырьками. — А вот это я рекомендовал бы сжечь.
Ли рассеянно взглянула на обрывок залитой кровью синей материи. Нейл шагнул к ней и уронил лоскут в очаг, где пламя стало жадно его пожирать.
— Как обычно, наше прощание — совсем не то, чего бы я хотел, — прошептал он с пугавшей Ли нежностью. — Спасибо тебе. Не за себя, а за людей, чьи жизни ты скорее всего спасла сегодня.
— Я только сделала все, что была должна, — пробормотала Ли, смущенно озирая свои босые ноги.
— Это куда больше того, на что решились бы остальные, — возразил Нейл, протягивая руку, чтобы коснуться шелковистой волны волос, и случайно задев ее пылающую щеку.
Ли дернулась, как от ожога, и Нейл тут же опустил руку. Лицо снова приобрело прежнюю жесткость.
— Я не успел спросить тебя, да и не хотелось говорить в присутствии моих людей, но что случилось с Ройял-Бей?
— Ты видел?
— Да.
— Там произошло сражение. Прости, не помню, когда именно, — ответила Ли, сосредоточенно сведя брови и слегка покачиваясь. — Не знаю даже, чей снаряд попал в дом: мятежников или янки. Впрочем, какая разница? Все пропало. В ту ночь погибла твоя тетя Юфимия. Она одна оставалась в доме, а снаряд ударил прямо в крышу. Юфимия отказалась перебраться к нам. Она была гордой женщиной. А дядя умер до войны, когда Ройял-Бей был еще цел.
— Это я знаю. А Натан? — продолжал Нейл, хотя, судя по выражению лица Ли, не слишком жаждал услышать ответ.
— Его послали сражаться в Теннесси. Осенью пришло уведомление, что он пропал без вести. С тех пор ничего. Прошло ведь достаточно времени? — спросила она, и Нейл не смог скрыть мелькнувшее в глазах отчаяние. — Но Алтея верит, что он жив. Нельзя лишать ее надежды, иначе, боюсь, она просто сдастся и умрет.
— Она болела?
— Тиф. Алтея ждала Натана в Ричмонде, когда разразилась эпидемия. Блайт жила с ней.
— Твоя сестра. Маленькая темноволосая, всегда смеющаяся девчонка, — припомнил Нейл. — Она ведь вышла замуж за Адама как раз перед войной?
Ли кивнула. Ей неожиданно понравилось описание Блайт. Нейл сумел схватить самую суть характера сестры.
— Что случилось? — хмуро выпалил он, когда с ресниц Ли сорвалась слеза.
— Она умерла. Оказалась слишком слаба, чтобы побороть тиф.
— Адам?
— Мы видели его несколько месяцев назад. Он был тяжело ранен и получил отпуск по выздоровлению. Не говорил нам, что произошло на самом деле, но, боюсь, он едва не умер. С тех пор как умерла Блайт, он так и не оправился от горя. На прошлой неделе мы получили от него письмо. Обещает приехать со дня на день, — объяснила Ли, надеясь, что так оно и будет.
— А Джулия?
— Джулия там, где и хотела быть. В Европе. Правда, не обошлось без скандала. Она сбежала с женатым человеком. Адам не простил себе, что сам познакомил ее с этим англичанином. Говорит, что этот негодяй ни в коем случае не женился бы на ней, даже если бы мог, а ее репутация навеки погублена. Теперь у нее нет ни малейшей надежды выйти замуж за джентльмена. Впрочем, вряд ли она посмеет показаться в Виргинии, — вздохнула Ли, вспоминая мечты подруги стать герцогиней.
— Это единственная новость, которая меня не потрясла, — без всякого сочувствия бросил Нейл.
Глаза Ли гневно сверкнули.
— Ты не имеешь права судить Джулию! И не знаешь, какие обстоятельства вынудили ее пойти на такое!
— Еще как знаю! Просто у нее не хватило храбрости остаться. Испорченная избалованная эгоистка, думающая только о себе! Как же, ситуация для нее сложилась просто невыносимая! Ни балов, на которых она могла царить, ни пикников, где за ней ухаживали, ни флирта с поклонниками, которые того и гляди либо окажутся калеками, либо лягут в землю. А если бы даже и случилось поехать на бал, то в чем?! Все платья давно вышли из моды, а новых некому и не на что шить.
— Не смей говорить о ней такие ужасные вещи! Она твоя кузина! Я не виню ее за то, что уехала. Ее дом сожгли, родители умерли. Что ей было делать?
— Но ты же осталась, Ли. Ты здесь, в Треверс-Хилле, полуголодная, испуганная, во власти как мятежников, так и янки. Твоя земля превратилась в поле битвы, дом — в полевой госпиталь. Ты сказала, что отца убили южане? — безжалостно допрашивал Нейл, полный решимости узнать все.
— Грабители.
— А мать? Мертва?
— Да, но у нее сгорела душа гораздо раньше, чем тело перестало существовать. Она просто не могла смириться с тем, что случилось с ее семьей, с нашим образом жизни. С ее любимыми розами.
— А братья?
Ли молчала, все еще погруженная в свои мысли.
— Остался только Гай, — ответила она наконец, — а он… он там, где ты желал его видеть. Я все еще помню твои слова, Нейл Брейдон, то проклятие, которое ты произнес в ночи. Тогда ты сказал Гаю, что скорее вы оба очутитесь в аду, прежде чем он снова увидит тебя. Надеюсь, ты будешь доволен, узнав, что больше он никогда не увидит твоего злорадного лица. Гай ослеп. А Палмера Уильяма и Стюарта Джеймса больше нет. Твой брат был рядом с Палмером Уильямом, когда тот погиб. Он вынес его тело с поля боя и позаботился, чтобы его похоронили как полагается. Ты знаешь о Джастине?
Нейл кивнул. Он получил письмо, извещавшее о гибели брата.
— Я хотела спросить тебя кое о чем, — продолжала Ли. В ее глазах крошечными бриллиантиками сверкали непролитые слезы, и Нейлу казалось, что сейчас он утонет в их синеве. — Вернее, о той ночи.
— О той ночи?
— Да. Гай ведь не промахнулся, верно?
— Нет, — улыбнулся Нейл, — что даже странно, если вспомнить о том, как он был пьян. Ничего не скажешь, меткий стрелок, хотя и не настолько, чтобы отправить меня на тот свет. И что же?
— Мой жеребенок? — допытывалась она, и Нейл понял, чего стоило этой девушке смирить свою гордость.
— Когда я покидал Риовадо, Капитан уже обещал стать великолепным скакуном.
— Капитан? — изумленно повторила Ли. — Ты оставил кличку?
— Никакая другая так ему не подходила.
— Быстр как ветер?
— Быстрее.
К своему полному удивлению, Нейл услышал тихий смех.
— Никогда не думала, что буду благодарна тебе за то, что отнял его у меня. Но я все же благодарна.
— Вот как? — задумчиво прищурился Нейл. — А я считал, что ты до сих пор слышать обо мне не можешь.
— Это правда, — лукаво усмехнулась она. — Каждую ночь я проклинаю тебя в своих молитвах.
Нейл шагнул ближе. Ли попыталась отступить, но на плечо легла тяжелая рука, удерживая ее на месте. Ли, вскинув подбородок, вызывающе уставилась на него.
— Так за что меня благодарить? В ту ночь я ранил тебя, — напомнил он, желая понять, способен ли он и сейчас причинить ей боль. Достаточно ли она неравнодушна к нему, чтобы дать такую власть над собой?
— Ты видел его мать, когда проходил через прачечную?
Внезапное озарение снизошло на Нейла. Да, он заметил жалкий зверинец, проходя коридором в кухню. Больная кляча, мохнатый пони и усердно жующая корова.
— Твоя кобылка? — неверяще ахнул он.
— Да. Благородный офицер кавалерии конфедератов украл ее… прости, реквизировал. Месяц спустя она вернулась в куда худшем виде, чем сейчас. Но ей повезло больше, чем наезднику, от которого остались одни сапоги, застрявшие в стременах. Как ты заметил, в конюшне больше нет ни одной лошади. Если бы ты не забрал…
— Хочешь сказать, получил? По-моему, условия были достаточно ясны. Никто не заставлял тебя принимать решение. Очевидно, ты высоко ценила жалкую жизнь своего брата, — гневно перебил Нейл, несмотря на то что отнюдь не гордился своим поступком в ту ночь.
— Прости, ошиблась, — вкрадчиво пропела она. — Пыталась избавить тебя от мук совести, напоминая об угрозе пристрелить моего брата, если я не отдам Капитана!
Она попробовала вырвать руку и отступить, но он привлек ее к себе еще ближе.
— Припоминаю, что выстрел был за мной, и поскольку твой брат уже ранил меня, я, по-моему, был чрезмерно снисходителен к нему. Его следовало проучить.
— Да, и он прекрасно усвоил урок. Может, Гай и простил тебя, но вот я не простила.
— Простил меня? Твой брат? Вспыльчивый, горячий Гай Треверс?
— Он изменился. И утверждает, что ты имел полное право так поступить. Винит только себя за потерю жеребенка.
— Поразительно, — пробормотал искренне изумленный Нейл. — Но ты, говоришь, не простила?
На губах Ли заиграла манящая полуулыбка.
— Простила, — неожиданно заявила она. — Не укради ты Капитана, он, возможно, встретил бы мучительную смерть на поле боя. Лучше уж пусть принадлежит тебе подобным, чем погибнет ни за что. Поэтому моя благодарность безмерна. Ты хотел горько обидеть меня той ночью, забрав самое дорогое, но вместо этого сделал огромное одолжение. А теперь отпусти меня, собирай своих людей и оставь нас в покое.
В глазах Нейла полыхнула такая ярость, что Ли даже зажмурилась. И неожиданно очутилась на свободе. Девушка торжествующе отступила, не сообразив, что одеяло осталось у него и она стоит перед ним нагая.
Нейл уронил одеяло на пол и глубоко вдохнул знакомый аромат лаванды и роз, смешанный с благоуханием жасмина, поднимавшимся от ее теплого душистого тела. Длинные, казавшиеся бронзовыми в свете огня волосы выплясывали чувственный танец вокруг бедер. Одна золотисто-каштановая прядь закрывала часть ее личика, очерчивая тонкую линию щеки и челюсти и привлекая его взгляд к ее глазам, ставшим в гневе цвета индиго и никогда не казавшимися более таинственными, чем теперь, полускрытые густой бахромой темных ресниц с золотистыми кончиками.
На какое-то мгновение Ли словно приросла к полу, сгорая со стыда под его пристальным ласкающим взором. Негодование и ярость боролись в ней со смущением. Все же она нагнулась за одеялом, но пальцы Нейла сомкнулись на ее запястьях. Он поднял ее одним рывком. Одна рука хищным кольцом обвилась вокруг ее талии, другая легла на изгиб груди.
Такая нежная и податливая… Такая хрупкая и прекрасная…
Он перегнул ее через руку и долго смотрел в лицо, прежде чем опустить голову. И легко нашел ее губы, хотя Ли старалась увернуться. Поцелуй длился целую вечность. Язык Нейла скользил по ее губам, проник за преграду зубов, и Ли приняла его. На миг оторвавшись, он перегнул ее еще ниже, держа так, чтобы как можно теснее прижать ее бедра к своей отвердевшей, налитой желанием плоти. Розовые соски Ли набухли, как готовые распуститься бутоны. Он взял ртом сосок и стал лизать, ощущая, как бьется ее сердце за тонкими ребрышками грудной клетки.
Она казалась такой беззащитной в его объятиях, что он не выдержал и снова припал к ее губам, одновременно лаская бедра и ягодицы, путаясь пальцами в завитках между ногами. И почувствовал, как она словно окаменела и стала вырываться, словно девственница, не привыкшая к грубому вторжению мужчины в свое тело. Но Нейл продолжал сжимать ее, не желая оставлять добычу. Мужскую плоть распирало от неутоленного желания. Нейл жаждал погрузиться в ее лоно, слышать тихие крики наслаждения, когда поведет ее к вершинам страсти, заставит забыть прикосновения любого мужчины, кроме своих. Ему не пригрезилась дрожь ее губ, возвращавших ласки! Непонятно, что за игру обольщения ведет Ли, но она отвечает ему и ответит снова, поклялся он про себя, стискивая ее еще сильнее.
— Капитан, капитан! Вы здесь, сэр?
Нейл, словно сквозь дымку, услышал голос одного из своих людей, окликающий его с дальнего конца узкого коридора, и тряхнул головой, пытаясь прийти в себя. Потом отпустил Ли, нагнулся, поднял одеяло и обернул вокруг ее трепещущего тела. В последний раз взглянул в прелестное лицо с красными от его поцелуев губами и затуманенными страстью глазами и понял, что их время еще впереди. Он найдет способ вернуться. Сделать ее своей. И не собирается снова потерять ее.
Но сейчас ему пришлось уйти от нее. Второй раз в жизни бросить одну.
Глава 16
Как часто во мраке, в тиши ночной,
Пока ум не сковали мне сны,
Память верная нежной своею волной
Мне доносит свет прошлой весны.
Все улыбки, все слезы моих юных лет,
И признанья, и лица тех,
Кого больше на свете на этом нет,
Чей смолкнул навеки смех.
Томас Мур
— Как это ты решился пойти за капитаном! Откуда только наглости набрался, когда он приказал всем сидеть смирно.
— Его не было слишком долго, — защищался смельчак. — Побоялся, что крошка мятежница воткнула в него ножницы и похоронила в саду. Кто их знает, этих женщин, особенно таких хорошеньких! Только сейчас — чистый ангел, а через минуту царапается, как дикая кошка. Думаю, кэп не устоял перед ее синими глазами, потому что следил за ней так, словно вот-вот схватит! Никогда раньше не видел, чтобы кэп так хотел женщину! Думал, разложит ее прямо на месте, в конюшне. Похоже, между ними есть какое-то незаконченное дельце: недаром капитан твердит, что они старые друзья. Неплохо бы и мне заиметь такого друга! Интересно, что у них раньше было? Значит, у капитана здесь родня? Недаром он знает эти места, хотя выговор у него не виргинский. Вот я и подумал: лучше уж найти его поскорее, потому что, клянусь, слышал лай гончих.
— Говорю тебе, это в доме.
— Ну уж нет, ближе к лесу. Они наверняка пустили собак по нашему следу. Лично я посчитал, что кэпу следует знать, а вдруг он сидит в доме и ничего не слышит! Я видел, как он входил, но не заметил, чтобы вышел.
— Будь они прокляты! Привели гончих, чтобы вынюхивать «кровавых всадников»! — выругался кто-то.
— Хорошо, что кэп не попытался повести нас к реке. Там наверняка патрульные катера. Кажись, на этот раз мы разворошили осиное гнездо, — встревоженно заметил Бактейл, гадая, не лучше ли было идти вверх по ручью, который они проезжали, чтобы сбить преследователей со следа.
— Куда, черт возьми, ведет нас капитан?
— Моя лошадь недолго выдержит меня и Магуайра. Не дай Бог охромеет. Мы никогда не выберемся с территории проклятых мятежников. Кругом одни серые.
— Да и луна сейчас покажет свою круглую противную физиономию. Где они, эти облака, когда нам так нужно укрытие? Я чувствую себя таким голым, словно сижу без штанов в комнате, полной людей.
— Никто не удивится, поскольку ничего особенного не увидит, — хихикнул кто-то.
— Не волнуйтесь. Кэп знает, что делает. И нечего тут бояться.
— Надеюсь, на этот раз мы не окажемся между молотом и наковальней, потому что я не умею плавать.
— Плевать, даже если придется плыть, потому что если не кэп от дьявола спасет нас, то кто-то там, в небе приглядывает за нашим малышом лейтенантом. С тех пор, как он в нашем отряде, удача нас не покидает!
— Что-то это мало похоже на удачу.
— А по мне, как на это посмотришь. Не думаешь, что мы все должны были уже оказаться на том свете?
И не успел говоривший докончить фразу, как слова его словно немедленно начали сбываться, поскольку капитан вместе с лейтенантом, которого вез на седле, исчезли под землей, во внезапно разверзшейся мгле. За ним последовал второй, вероятно, провалился в ад. Но напуганный солдат тем не менее подстегнул коня, понимая, что за спиной уже наверняка маячит смерть.
Но этой ночью ад был еще не готов принять «кровавых всадников». Пещера, в которой они оказались, очень походила на описанную в сказке об Али-Бабе и сорока разбойниках.
Как раз в эту минуту на небо действительно выплыла луна, и оказалось, что они проехали под естественным каменным мостом, заросшим виргинским плющом, который образовал нечто вроде зеленого занавеса по обе стороны этого моста. Стоило отряду пройти, и длинные побеги сомкнулись за спинами людей, приняв прежний, непотревоженный вид. Всадники спешились и ввели коней в широкий извилистый вход неглубокой пещеры. Каменный навес был достаточно велик, чтобы укрыть животных от надвигающейся бури: на горизонте уже звучали отдаленные раскаты грома.
Капитан прошел мимо прислонившегося к большому валуну лейтенанта и исчез в длинном тоннеле, откуда неожиданно брызнул яркий свет.
— Господи Боже! Поглядите только! — завопил один из солдат, Джимми, поднимая голову к хрустальной люстре, свисавшей с каменного потолка. — Да в ней, должно быть, дюжина свечей!
— Шестнадцать, Джимми, — спокойно поправил капитан, удивив своих людей такой скоростью подсчета.
— Теперь я знаю, что умер и попал на небеса, — вздохнул Магуайр, глядя на люстру со слезами на глазах. Никогда не думал, что мне это удастся.
Нейл Брейдон был удивлен не менее солдат, увидев хрустальную люстру, висевшую когда-то в столовой Ройял-Бей, люстру, которой так гордилась бабушка. Оглядев пещеру, где он, Натан и Адам мальчишками прятались от старших, грозившихся надрать им уши за очередную проделку, он увидел не детские сокровища, добытые во время скитаний по округе, а фамильные ценности в ящиках, где содержались фарфор, хрусталь, статуэтки, предметы искусства и редкие книги, любовно собираемые годами. У стен стояли скатки ковров, мебель и картины.
— Думаю, можно положить лейтенанта на этот диванчик, — решил Бактейл, снимая чехол с шелковых подушек в сине-белую полоску.
— Натяните сначала чехол обратно, пожалуйста, — умолял лейтенант, зная, как рассердилась бы его мать, положи он грязные сапоги на прелестное изделие семнадцатого века.
Магуайра устроили на другом диване поверх простыни, и он блаженно закрыл глаза, вдыхая запах роз и лаванды.
— Интересно, кто спрятал здесь все это?!
Один из солдат наткнулся на маленький комод из красного дерева и попытался открыть ящик, но оказалось, что он заперт. Солдат вынул перочинный нож, поддел пружинку и, обнаружив внутри столовое серебро, вытащил несколько тяжелых ложек и украдкой сунул в сумку.
Остальные солдаты бесцельно разбрелись по пещере. Бактейл от нечего делать стал вытаскивать и рассматривать картины.
— Эй, это не тот сожженный дом, который мы видели ниже по течению реки? Узнаю эти шесть труб. Красивое было здание, ничего не скажешь! А колонны какие!
Вынув еще одну картину, чуть поменьше размером, он долго смотрел на нее, прежде чем поперхнуться и закашляться, да так сильно, что один из стоявших рядом принялся хлопать его по спине.
Немного отдышавшись, Бактейл в полном недоумении уставился на капитана.
— Кэп? — пробормотал он, переводя взгляд с изображенного на портрете молодого золотоволосого джентльмена в костюме для верховой езды на золотоволосого капитана с хищным лицом в мундире янки, стоявшего не более чем в пяти шагах от него.
Постепенно в пещере воцарилось молчание. Все уставились на картину, которую поднес к свету Бактейл.
Наконец кто-то тихо присвистнул. Человек, изображенный на портрете, был точной копией капитана. Только вот был одет и причесан по моде двадцатипятилетней давности. Настоящий щеголь! И держал поводья гнедого, как две капли воды похожего на жеребца капитана.
— Просто дрожь по коже, — промямлил Джонсон, едва осмеливаясь взглянуть на капитана, почти уверенный, что видит призрак.
— А я все думал, почему нам так везет! Значит, нами командовал мертвец? Может, кэпа вообще нельзя убить? — пропищал стоявший рядом, ущипнув за бок соседа, дабы убедиться, что тот настоящий, и с облегчением слыша вопль боли.
— Мой отец, джентльмены, — пояснил Брейдон, подходя ближе. — И в пещере сложены вещи из Ройял-Бей, моего родового дома. Семья моего отца жила там еще с революции. Но отец выбрал другой путь и отправился на территории. Должно быть, мой кузен спрятал это, чтобы вернуться за вещами после войны. И я принимаю на себя полную ответственность за их сохранность. Надеюсь, не стоит напоминать, как я отношусь к грабежам?
Он медленно обвел взглядом каждого.
Никто не заметил человека, спрятавшегося за спинами товарищей. Дрожащей рукой он выдвинул ящик и вернул серебро на законное место. Тихий звон отдавался громом в ушах виновного. Вор инстинктивно прикрыл рукой пах, почти ожидая, что сверкающий нож вонзится в самую драгоценную часть тела.
Лейтенант Чатам, так старавшийся рассмотреть портрет, что едва не упал с дивана, неожиданно выпалил:
— Никто и никогда не предаст вас, капитан! От имени всех даю слово, слово «кровавого всадника», что ни один человек словом не обмолвится об этой пещере и ее содержимом. Мы все клялись на крови, когда вступили в ваш отряд. Проклятие, сэр, вы наш капитан и неизвестно сколько раз спасали нам жизнь. Не оставляли раненых гнить в тюрьме мятежников. Повторяю, никто не предаст вас, а если вдруг это случится, негодяй ответит перед всеми нами.
— Лейтенант прав, кэп, — подтвердил Бактейл, оглядываясь на остальных. Кое-кто закивал в ответ, а стоявший сзади — особенно энергично.
— Клянусь, никто рта не раскроет, — объявил Магуайр, подумав про себя, что на это есть две причины. Лейтенант сказал верно, капитан не раз выручал их из беды. И нужно быть последним идиотом, чтобы навлечь на себя месть капитана. Он найдет вора на краю земли, и тогда тому несдобровать.
Нейл, немного помолчав, кивнул.
— Мы проведем ночь здесь. Расседлать лошадей. И никаких костров. Джимми, ты стоишь вахту первым. А потом я сменю тебя.
— Ничего, кэп. Тот суп все еще согревает мне брюхо. Уж не знаю, что там было, вроде бы и не слишком густой, только живот до сих пор полный.
Нейл снова огляделся и неожиданно заметил, что поодаль сложены другие ящики, с именем Треверсов на крышках.
— Похоже, они были не только соседями, но и друзьями, — заметил Бактейл.
— Мои кузены женились на сестрах Треверс, — пояснил Нейл, поняв, что это Натан и Адам посоветовали Стюарту Треверсу спрятать здесь обстановку Треверс-Хилла.
— Значит, один из них женился на той хорошенькой мисс, что помогла нам?
— Нет, — резко ответил капитан, — она вышла за другого человека.
Больше вопросов на эту тему не задавали.
Бактейл, решив водворить портрет на место, наткнулся на другую стопку картин, сложенную у стены. Любопытный по природе, он не устоял от искушения взглянуть.
— Кстати, о маленькой леди! — воскликнул он, поднося картину ближе к люстре. — Интересно, что с ними со всеми сталось?
На этот раз лейтенант все-таки упал с дивана, стремясь поближе рассмотреть портрет прекрасной дамы. Несколько рук помогли ему снова лечь, но он настоял, чтобы его поднесли поближе. Его просьбу исполнили, правда, без особой охоты. Сняв круглые очки, Чатам наскоро протер стекла, нацепил их на нос и тихо ахнул, с первого взгляда оценив красоту и естественность сцены.
Семья Треверсов наслаждалась теплым летним днем. На веранде дома стояла прелестная грациозная женщина с корзиной роз. Лейтенант вздохнул: он побывал в саду, где были срезаны эти цветы. Рядом возвышалась худая мулатка. Эту он видел не далее как сегодня. Она расставляла на столе аппетитные закуски. Чуть позади держал поднос с бокалами тот негр в зеленой ливрее, который принес им суп. Только теперь его волосы побелели. На первой ступеньке стоял серьезного вида молодой человек, протягивая розу девушке с такими же золотистыми волосами и тонкими чертами, как у женщины с корзиной. Лейтенант узнал и ее. Это та больная, что лежала на диване в Треверс-Хилле два дня назад. Он обернулся, поймал взгляд капитана и нерешительно показал пальцем на девушку.
— Алтея, — пояснил тот. — А это ее старший брат, Стюарт Джеймс. Погиб на войне. Женщина с розами — миссис Треверс. Она тоже умерла. А Джоли и Стивена вы видели.
Лейтенант печально кивнул и передвинул палец к другой группе: темноволосая девочка сидит на коленях у мальчика с гривой густых светлых волос. Малышка озорно улыбается, пытаясь схватить щенка, которого держит мальчик.
— Блайт и Палмер Уильямс. Обоих уже нет.
Рука лейтенанта повисла над изображением красивого юноши с каштановыми волосами, с беззаботным видом идущего по двору в окружении стаи гончих.
— Гай Треверс, — продолжал Нейл, и лейтенант озабоченно нахмурился, распознав резкие нотки в голосе капитана, обычно не сулившие провинившемуся ничего хорошего. — Он еще жив.