Макбейн Лори. Когда сияние нисходит

   Во дворе под могучим дубом стоял коротконогий приземистый джентльмен. Рядом держал поводья породистого чалого жеребца улыбающийся молодой негр. В седле сидела маленькая девочка, лет девяти-десяти.
   — Стюарт Треверс, хозяин Треверс-Хилла, и Сладкий Джон. Оба убиты. Говорили, что Сладкий Джон был лучшим тренером чистокровных лошадей во всей Виргинии. Стюарт Треверс не соглашался продать его ни за какие деньги.
   — Рабовладельцы, — презрительно бросил кто-то, сплюнув на пол.
   — Те двое, которых мы видели сегодня, свободны. Но почему-то не спешат покинуть хозяев. Негр так нос задирает, будто он там главный. Не пускал меня в дом даже через черный ход. Будь его воля, ноги бы моей даже в конюшне не было!
   Лейтенант мог не спрашивать имя сидевшей на чалом девочки в небесно-голубом платье, из-под которого пенилось кружево панталончиков. Круглый подбородок гордо поднят. Синие глаза широко раскрыты, маленькая ручка держится за гриву чалого. Другая придерживает ленты широкополой соломенной шляпки.
   Нейл всмотрелся в лицо ребенка, вспоминая тепло женщины, которую держал в объятиях меньше часа назад. Женщины, в которую превратилась девочка. Внезапное отчаяние охватило его. Она так же далека, как в то памятное лето. Как на этой картине.
   Он потерял Ли, когда та предпочла ему другого, а теперь, когда мог взять ее, сделать своей, заставить забыть Мэтью Уиклиффа, пришлось уйти, потому что на нем лежала ответственность за жизни людей.
   «Вечно ускользающая», — яростно думал Нейл, отворачиваясь от картины и отдавая приказы тоном, от которого закаленным в боях солдатам становилось не по себе.
   — Не могу дотянуться, — пожаловалась Ли, вставая на цыпочки и пытаясь смахнуть паутину.
   — Дай-ка мне, — предложил мужской голос, и чья-то рука, взяв у нее метелку, одним движением смахнула противную паутину. Ли изумленно охнула и едва не упала с табурета.
   Сильные пальцы сжали талию, подхватили девушку и поставили на пол.
   — Адам! — облегченно выдохнула она.
   — А кого ты ждала? — со смехом парировал тот.
   По правде говоря, Ли затаила дыхание, вообразив, что это вернулся Нейл, поскольку краем глаза успела заметить золотистые волосы и совершенно забыла при этом об Адаме. Все еще потрясенная последней встречей с капитаном, Ли при одной мысли о нем заливалась краской, не в силах забыть его жгучий поцелуй, бесстыдные ласки и свою собственную постыдную реакцию.
   Стараясь отделаться от назойливых мыслей, она улыбнулась, обняла Адама и целомудренно поцеловала в щеку. Тот приложился братским поцелуем к ее лбу.
   — Ты слишком много работаешь, — заметил он, хмурясь, отмечая ее разрумянившееся лицо и странное выражение, на миг промелькнувшее в глазах, словно она решительно изгоняла из головы какую-то неприятную картину.
   Ли рассмеялась и с удивительной силой обняла его.
   — Я так счастлива, что ты приехал! — воскликнула она, поспешно скрыв ужас, охвативший ее при виде зятя. Выглядел он совершенно больным. Куда хуже, чем в свой предыдущий приезд.
   — Как Люсинда? — взволнованно спросил он.
   — С каждым днем становится все прекраснее и умнее, — заверила Ли, машинально приглаживая непокорный золотистый локон, упавший на его взмокший лоб. Адам резко дернулся, как от удара, но тут же выдавил извиняющуюся улыбку и с болью уставился на девушку. Иногда в повороте головы, в каком-то жесте, движении или блеске глаз он вдруг видел Блайт. Свою ненаглядную Блайт.
   — Она всегда так делала, — тихо признался он. — Я грозился отрезать этот локон. А она в ответ обещала немедленно уйти от меня.
   Он поспешно отвернулся и ткнул пальцем в большую плетеную корзину, стоявшую на скамье в холле.
   — Хорошо, что я принес еду! Ты стала худой как щепка. Я добрался бы вчера вечером, но разразилась такая буря с ливнем, что пришлось заночевать у Дрейтонов. Счастлив видеть, что Мидоубрук все еще цел. Преподобный Калпеппер тоже живет у них. Его церковь сгорела. Интересно, имеет ли пожар какое-то отношение к его занудным проповедям? Должен сказать, он настроен не слишком дружелюбно. Я всегда считал, что следует забывать и прощать, — хмыкнул Адам, но, тут же вновь став серьезным, добавил: — Бедняга Джаспер кажется ходячим скелетом. Они потеряли двух внуков в Шарпсбурге. Одного в бою при Данкард-Черч, другого — при Блади-Лейн.
   — А ты слышал о Джоне Рое Кэнби? Он вступил в кавалерию, и его согласились взять только потому, что в Кэнби еще были кони. Правда, в седле он так и не научился держаться, и в первом же сражении его лошадь понесла.
   — Звучит интригующе, — вставил Адам с ухмылкой.
   — Его только произвели в офицеры, и он как раз вел своих людей в бой во время схватки под Чанселлорсвиллем, и жеребец с перепугу помчался в противоположном направлении. Солдаты последовали за командиром, вообразив, что тот хочет обойти врага, и, как ни странно это сработало, потому что противник отступил. Теперь он полковник, но его, от греха подальше, приписали к штабу. Его начальник утверждает, что стул — это единственное, что может оседлать Джон без ущерба для себя и остальных, иначе Конфедерации несдобровать.
   — Дядя Адам! Дядя Адам! — закричала Ноуэлл, выбегая из кабинета и бросаясь в объятия Адама. — Что это с тобой? Живот заболел?
   — Здравствуй, милая, — пробормотал он, встретившись с веселым взглядом Ли и изнемогая под градом поцелуев. — Я не болен, просто согнулся от смеха. Твоя тетя рассказала ужасно забавный анекдот. Ну и ну! До чего же ты выросла! Совсем как молодая лоза, которой не терпится украсить собой рождественскую ель!
   — Послушай, дядя! Je m'appelle Noelle Rose Brendon, et puis je vous presenter mademouselle Travers!^[17] — сказала она, протягивая руку и вскидывая подбородок с высокомерным видом истинной гранд-дамы.
   — Очарован, — по-французски пробормотал Адам, смеясь глазами и целуя ее руку с поистине джентльменской учтивостью.
   — Тетя Ли учит меня французскому, — пояснила девочка. — Я уже много слов знаю.
   — А у меня для тебя подарок, — объявил Адам, сунув руку в карман шинели. — Прости, что не достал ничего лучше.
   Он извлек красную бархатную ленту и протянул девочке.
   — Перевяжи ею волосы. Тебе пойдет, вот увидишь.
   — О, дядя Адам! Это мне? Правда? — едва слышно выдохнула девочка.
   — Для тебя, моя рождественская роза, — подтвердил он, опуская ленту в подставленные ладони.
   — О, спасибо! — взвизгнула Ноуэлл, чьи глаза горели ярче алой ленты.
   — Ты ее балуешь, — добродушно попеняла Ли, пока Ноуэлл снова целовала щедрого дядюшку.
   — Я рано научился угождать дамам. Это самый верный способ получить поцелуй. И признайся, завидуешь, потому что тебе не досталось синей ленты, — пошутил он. — Зато в корзине у меня много всего вкусного, а может, отыщется и синяя лента. Чувствовал себя последним подлецом или маркитантом, пробираясь через линию фронта со своей добычей. Рисковал страшно, но готов был защищать свои сокровища ценой собственной жизни и не отдал бы никому, даже самому генералу Ли, поскольку продал свою гордость и последний золотой зуб, чтобы все это заполучить.
   — Что такое маркитант, дядя Адам? — спросила Ноуэлл, с подозрением оглядывая корзину. — Какое-то животное?
   — Что-то в этом роде. Напоминает крысу. Самые подлые и грязные создания, и работа у них такая же. Настоящие стервятники и следуют за армией, как стая гиен. Снабжают каждого солдата необходимыми товарами: сапогами, перчатками, табаком, даже едой и палатками, но требуют в десятки раз больше, чем все это стоит, прекрасно зная, что беднягам приходится платить или обходиться без самого нужного. Следовало бы пристрелить этих тварей. Но на их стороне правительство, поэтому негодяи обманывают даже генералов.
   — Можно, я загляну внутрь, дядя Адам? — не выдержала Ноуэлл.
   — «Можно мне заглянуть», — поправила Ли.
   — Значит, и тебе тоже? — хмыкнул Адам, подмигнув ей и поднимая крышку.
   — Я привез вам апельсины и лимоны, пикули и орехи, сахар и муку, душистое английское мыло и шоколадки, а самое главное, шерстяные чулки. Пусть они не слишком модные, зато уберегут вас от холода! — провозгласил он, театрально воздевая руки.
   — О, я должна побежать к маме, показать ленту! — вскрикнула Ноуэлл, метнувшись обратно в кабинет.
   — Как Алтея? — спросил Адам, закрывая крышку своей корзинки с сокровищами. Ли улыбнулась, взяла его под руку и повела в кабинет.
   — Гораздо лучше. Все еще слаба, и на то, чтобы окончательно оправиться, уйдет время, но последние два дня она кажется совершенно другим человеком. Больше похожа на ту, какой была до войны.
   — Это лучшие новости, какие я слышал за последний месяц… кстати, совсем забыл!
   Адам поспешил обратно и вынул из корзины несколько газет и пару книг.
   — Обещал Гаю, — поморщившись, буркнул он.
   — Мы слышали о штурме Ричмонда, — сообщила Ли.
   — Вот как? Вижу, дурные вести не сидят на месте. А что еще слышали? — с любопытством допрашивал он. Ли поколебалась, понимая, что должна сказать о Нейле. Но это означало признаться в помощи врагу. Пусть они родственники, все же Адам вряд ли поймет ее мотивы. Кстати, очень сомнительно, что Адам знает настоящее имя капитана Даггера, и, кроме того, Адам обладает необыкновенным талантом выуживать информацию, а Ли не хотелось бы рассказывать о подробностях прощания с Нейлом.
   — Вчера здесь был патруль южан. Искали… — нерешительно начала она.
   — Килпатрика и Далгрена. Янки, которые пытались атаковать Ричмонд, — закончил за нее Адам. — Но Далгрена им не видать. На него устроили засаду и убили у здания суда. На теле нашли бумаги. Он намеревался уничтожить Джеффа Дэвиса^[18] и его правительство, а потом поджечь Ричмонд.
   Ли побледнела. Сколько ни в чем не повинных людей погибло бы в панике, охватившей погибающий в огне Ричмонд? Женщины, дети, старики… И каким бы жестоким ударом по Конфедерации оказалось хладнокровное убийство президента!
   — Я боялся, что произойдет что-то в этом роде. На этот раз попытка не удалась, но вот как в следующий? Вряд ли Конфедерация долго продержится. Ли, послушай меня, — умоляюще прошептал Адам, сжимая ее руку. — Мы уже говорили на эту тему. Треверс-Хилл находится как раз в центре военных действий, на дороге смерти и разрушения, по которой вот-вот пройдут северяне. Вспомни, как много ты уже потеряла и что произошло с Ройял-Бей! Пепел и прах — вот что осталось и от дорогих нам людей, и от моего дома. Месяц назад наша армия забрала все припасы из Треверс-Хилла, оставив вас голодать.
   А если другая армия, армия противника направится сюда маршем по долине Шенандоа? То, что они не смогут захватить, просто сожгут: амбары, мельницы, поля, потому что не позволят нам снова взять долину. Шенандоа означает еду для наших солдат. Означает выживание. Это то, что еще поддерживает жизнь Конфедерации. Но больше всего меня пугает другое: после окончания войны янки станут нашими хозяевами. Что за жизнь нас ждет? Ты понимаешь, Ли?
   — Я не оставлю Треверс-Хилл, — твердо заявила Ли. — И потом куда нам идти? Здесь наш дом, и я не собираюсь становиться бродяжкой, бесприютной и нищей. Тут по крайней мере у нас есть крыша над головой, и мы, как наша армия, можем что-то получить от земли. Когда придет лето, в лесу созреет ежевика, в ручьях появится форель, и…
   — Черт возьми, Ли! В жизни не встречал такой упрямой, своевольной…
   — Это ты о моей младшей сестричке, Адам? — донесся из кабинета веселый голос.
   — Гай! — воскликнул Адам, протягивая руку, но тут же вспомнил о слепоте друга и подождал, пока тот не поднимет свою. — Может, хотя бы ты заставишь ее внять разумным доводам? — И, внезапно решившись, добавил: — Думаю, пора тебе узнать, каково нынче ваше истинное положение.
   — Адам! — остерегла его Ли.
   — Подозреваю, что мне и без того все известно. В последнее время у меня очень обострился слух, так что я не мог не подслушать ваш горячий спор.
   — А заодно все, что я сказала Адаму, — кивнула Ли, положив руку на плечо Гая, словно обретя союзника в борьбе против Адама. Тот покачал головой, уверенный, что Гай поддержит сестру. А все проклятая гордость Треверсов!
   — Да, и, к сожалению, должен согласиться с тобой.
   — Почему к сожалению? — удивилась Ли, не в первый раз подумав, что Гай изменился. И дело не в черной повязке, пересекавшей лицо и, как он сам шутил, придававшей ему вид дерзкого пирата. Просто раньше он никогда не был таким серьезным и вдумчивым.
   — Да, Ли, потому что я признаю правоту Адама.
   — Гай! — ахнула Ли, глядя на мужчин с видом обвинителя, словно они находились в заговоре против нее.
   — Здесь больше жить нельзя. Посмотри на себя, кожа да кости! Я могу одним движением переломить тебе кисть. Алтея больна. Тебе нужно заботиться о трех малышах. Стивен и Джоли с ног сбиваются, чтобы помочь тебе. Я уже не говорю о беспомощном слепце и двух гончих, твоей единственной защите в случае нужды. И все-таки что будет после войны?
   — Я смогу уберечь вас сейчас и потом. И делала это уже не раз.
   — Ли Треверс в одиночку сражается с объединенными силами Гранта и Ли, — съязвил Гай, не видя слез в глазах сестры. Зато видел Адам и пожалел, что поссорился с ней. Но он был полон решимости вынудить ее признать правду.
   — Послушай, у меня есть пропуск в Ричмонд на всех вас. Там вы сядете на борт моего судна «Блайт спирит» и отплывете в Нассау, на Багамы, а оттуда в Англию. Там вы будете в безопасности.
   — Багамы? Англия? — переспросила Ли. — И как мы там будем жить? У меня целый сундук стодолларовых банкнот, беда только в том, что на них стоит штамп «Конфедерация Штатов Америки», так что на них даже в Виргинии не купишь ничего, кроме грез. Вся твоя идея, Адам, и есть чистые грезы.
   Кровь бросилась в лицо Адаму, и хотя он ожидал возражений, все же не собирался терпеть насмешки.
   — Не грезы, Ли. Я много раз прорывал блокаду. Это мой бизнес. И я вполне могу доставить тебя куда угодно. В Нассау продашь судно и у тебя окажется достаточно денег. «Блайт спирит» — прекрасная шхуна для каботажного плавания.
   — И не подумаю ничего продавать! — заявила Ли, отворачиваясь.
   — Я пока не буду настаивать, но и не отступлюсь, не надейся! Можешь притворяться, что не слушаешь, но в конце концов согласишься, ибо слишком любишь родных, чтобы рисковать их жизнями ради собственной гордости.
   — Адам, это нечестный удар, — упрекнул Гай.
   — Прости, Ли, — вздохнул Адам. — Я не хотел. Но по-прежнему считаю, что прав. А если не сумею втолковать тебе это, заберу Люсинду с собой.
   Ли замерла и медленно повернулась. Глаза ее сверкали.
   — Вот как? — чересчур спокойно выговорила она. — И кто же будет заботиться о ней?
   — Найму няню.
   — И няня будет любить ее, как я? Это ты тоже купишь?
   — Ли, — остерег Гай, понимая, что сестра ступила на опасную почву.
   — Нет, но ведь решение принимать тебе, — возразил Адам, вне себя от досады и гнева.
   — Я поклялась Блайт, что никогда не оставлю ее дочь. Хочешь, чтобы я нарушила клятву?
   — А я обещал Блайт, что не позволю ничему дурному случиться с моей дочерью. С ее дочерью. Или забыла, что я — отец Люсинды и имею право принимать решения, касающиеся ее безопасности? Кроме того, как единственный брат Натана, я просто обязан принять на себя ответственность за его жену и детей. Именно я их законный опекун.
   Это было хуже пощечины.
   — Прости, Ли, но тебе следует подумать и об этом.
   — А я уже слова не имею? — донесся мягкий голос Алтеи с дивана, где она и Ноуэлл, сидевшие рядом с дремлющим Стьюардом, в испуганном молчании прислушивались к спору.
   — Конечно, имеешь, но я знаю, чего бы хотел для вас Натан, и собираюсь исполнить данное ему обещание, — заявил Адам.
   — Пока что я улаживала все проблемы. И думаю, так будет продолжаться и дальше, если некоторые люди перестанут вмешиваться в мои дела, — парировала Ли.
   — Вмешиваться? Господи Боже, у меня есть все пра…
   — У меня тоже!
   — Вряд ли сегодня мы до чего-то договоримся, тем более что правы оба, и оба столько сделали для нас. Не стоит сердиться друг на друга. Помните, как сказано в Библии: «Дом, разделившийся в себе самом, не устоит». Адаму нужно отдохнуть, а потом у каждого будет возможность привести свои доводы, и только тогда мы придем к единому решению, — спокойно заметила Алтея. Ли и Адам пристыженно уставились друг на друга.
   — Хорошо сказано! — хмыкнул Гай. Молодец Алтея! Эти двое воображали, что смогут ею распоряжаться, а она доказала, что умнее каждого из спорщиков! — По крайней мере ты цитировала Евангелие от Марка, а не святого Линкольна. Ли, помоги мне добраться до кресла. Я на ногах не держусь.
   — Извините меня. Я не должен был так говорить. И всегда буду благодарен Ли за заботу о Люсинде. Я знаю, ты любишь ее, как собственную дочь, и мне никогда ничем не оплатить своего долга за те жертвы, которые ты приносишь ей каждый день.
   — Ты нам ничего не должен, Адам. Я люблю Люсинду, потому что любила Блайт и люблю тебя, — возразила Ли. Опрометчивые слова были прощены, но не забыты, потому что положение оставалось неопределенным, и оба это знали.
   Адам подошел к колыбельке и наклонился над спящим ребенком.
   — Интересно, какого цвета у нее глаза? Волосы уже такие же темные и густые, как у Блайт. Хоть бы и глаза оказались зеленовато-карими. Она стала настоящей красавицей! — с отцовской гордостью воскликнул он. — Но было бы лучше, унаследуй она глаза матери, а не мои, серые.
   — Возможно, они еще станут зеленовато-карими, — утешила Ли.
   — Почти у всех новорожденных голубые или серые глаза, — поддержала Алтея.
   — И у меня, мама? — спросила Ноуэлл.
   — Нет, у тебя с самого начала были такие же огромные карие глаза, как сейчас.
   — Мне отвели мою обычную комнату? — осведомился Адам.
   — Да. Мы ждали тебя и поэтому застелили постель.
   — Ты, случайно, не привез новостей, Адам? — поинтересовался Гай.
   — Все в газетах.
   — Неужели таковые еще существуют? Я думал, все сложили лапки и тихо позакрывались. И какого цвета бумага на этот раз?
   — Прелестного розового оттенка, — хихикнула Ли.
   — Розового?! Помоги нам Бог!
   — Правда, шрифт черный, а может, темно-фиолетовый, трудно разобрать. Зато все очень мило. Издатель извиняется перед читателями, оправдываясь недостатком бумаги и туши.. Этот выпуск последний. Издатель заявляет, что на карту поставлена его честь, поскольку следующий выпуск должен был выйти на сиреневой бумаге, — сообщила Ли.
   — Какой ужас! У тебя есть время почитать мне? По крайней мере я избавлен от жестокой необходимости смотреть на розовую газету, — проворчал Гай.
   — Я почитаю, — предложила Алтея, прежде чем Ли успела ответить. — Думаю, Ли предпочтет распаковать ту волшебную корзинку, которую принес Адам.
   — Вот и хорошо. Подозреваю, что Ли читает только то, что не слишком меня расстраивает.
   — Гай! — запротестовала Ли, но далеко не так яростно, как следовало бы, потому что брат сказал правду.
   — Мистер Адам! Как хорошо снова видеть вас, сэр! — воскликнул Стивен с порога. — Вижу, вы не забыли нас! А Джоли печет лепешки на ужин.
   — Устроим пир, Стивен, потому что я даже умудрился всеми правдами и неправдами достать небольшой окорок. Конечно, ему далеко до ветчины из Треверс-Хилла, но все же… Думаю, присутствующие не будут возражать.
   — А уж как Джоли обрадуется! У нее всегда хорошее настроение, когда есть что готовить. Мечется, как гончие мистера Гая, еще со вчерашнего дня, когда пришли капитан и его солдаты, и уверяет, что, как и четыре года назад, это добром не кончится, — хмуро заметил Стивен, но, вспомнив, что поклялся никому не говорить о капитане, поспешно поджал губы, чем привлек к себе еще больше внимания.
   — Капитан и его люди? — переспросил Адам, заметив виноватый взгляд Стивена, брошенный на Ли.
   — Да, южане, о которых я говорила вам. Они искали янки, которые атаковали Ричмонд, — поспешно объяснила она, избегая встречаться глазами с Адамом.
   — А мне послышалось, что он майор. Быстро же его понизили в чине, — засмеялся Гай.
   — Пойдем, поможешь нам распаковать корзинку, — позвал Ноуэлл Адам, и девочка вприпрыжку побежала за ним и Стивеном.
   — Давайте посмотрим, — пробормотала Алтея, развертывая газету и удивленно взирая на продолжавшую стоять рядом сестру. Но та ничего не замечала, нервно глядя на дверь и гадая, что способен выпытать у Стивена Адам.
   — Сначала заголовки, Алтея, — попросил Гай.
   — Ладно, о чем хочешь услышать? О дезертирах? Их число растет, и правительство предлагает амнистию и прощение тем, кто немедленно вернется на поле боя, иначе всех ждет трибунал. Цены на продукты? Господи! Четыре доллара за горстку репы! Куда катится этот мир? Избили баптистского проповедника, продавшего баррель муки за четыреста долларов. Интересно, среди нападавших были его прихожане? Свыше сотни военнопленных сбежали из ричмондской тюрьмы, прорыв тоннель. Двое утонули. Кого-то поймали в домах сторонников Союза и на заброшенных фермах. Но почти половине удалось добраться до своих. Послушай-ка! Всего два дня назад был ограблен поезд, везущий золотые слитки. Охрану убили. Их командиром был майор Монтгомери Стэнфилд. Всех хладнокровно пристрелили, предварительно обезоружив. Остался в живых один человек. Потом уничтожили паровоз и убили машиниста и помощника. Какой ужас!
   — Стэнфилд? — переспросил Гай. — Я знал майора Стэнфилда. Раза два встречал в штабе. Истинный джентльмен. Какой позор!
   — Видимо, поэтому и обыскивают всю округу, — сказал Адам, входя в комнату с охапкой подарков. — А когда Далгрен попытался уничтожить Ричмонд, за ним послали целую армию. Никогда еще не видел столь бурной деятельности.
   — Говорят, что на поезд напали «кровавые всадники» под предводительством этого убийцы, капитана Даггера. Я что-то слышала о нем в Ричмонде, — вставила Алтея. — Блайт о нем упоминала… о, тут пишут, что майора Мосби произвели в подполковники, о Джебе Стюарте и даже об этом кошмарном Куонтрилле.
   Рука Ли дрогнула, и кусок мыла, протянутый Адамом, полетел на пол. Ли нагнулась, чтобы его поднять, не замечая задумчивого взгляда Адама.
   — Ах, не все ли равно, Даггер, Куонтрилл и им подобные. Все они бандиты, — отмахнулся Гай.
   — Люди Даггера называют себя «кровавыми всадниками». Надеюсь, их поймают и повесят, — кровожадно заявила Алтея.
   — А мне кажется, эти истории преувеличены либо просто ложны. И капитан Даггер на самом деле не может быть так жесток, — заявила Ли и тут же осеклась под пристальным взглядом Адама.
   — Как хочется поскорее увидеть солнышко, — заметил Адам небрежно, и по тому, как он поспешно сменил тему, Ли поняла: ему известно настоящее имя капитана Даггера. Он не забыл прозвище, данное кузену индейцами.
   — Лето… — мечтательно протянула Алтея, словно вдыхая доносившиеся из сада ароматы.
   — Интересно, не бродит ли поблизости капитан Даггер? — неожиданно брякнул Гай.
   — Надеюсь, что нет, — испугалась Алтея.
   — Про него просто легенды ходят. Говорят, он только вчера взорвал железнодорожный мост, — сообщил Адам, пристально глядя на Ли. — И кроме того, он поистине неуязвим. Ничто его не берет. Пролетает невредимым сквозь град пуль. Никто не может понять, как ему удалось избежать вчера засады и умчаться на большом гнедом жеребце как ни в чем не бывало.
   — Я же слышал вчера взрыв! — досадливо воскликнул Гай, хлопнув себя по бедру. — Ли, ты уверена, что искали Далгрена, а не капитана Даггера?
   Ли откашлялась, стараясь выиграть время.
   — Не помню. Разве это так важно? Янки есть янки.
   — Женщины! — с чисто мужским презрением фыркнул Гай. — Впрочем, это роли не играет. Я просто так интересуюсь.
   — Насчет Далгрена можно не волноваться. Его поймали, — утешил Адам.
   — Остается Даггер.
   — Именно, — кивнул Адам. — Наши утверждают, что завели его в ловушку.
   — Может, предложить мои услуги? Послать гончих, чтобы выследить его? — пошутил Гай. — Как жаль, что у меня нет прежней стаи. Если этот Даггер попытался бы уйти от погони или пересечь реку, мы могли бы отыскать то место, где он вышел на берег, и тогда уж не потеряли бы. Выследили бы до самого укрытия. Небось прячется, как лиса, в дупле или пещере.
   Адам замер, словно пораженный громом, но тут же рассмеялся.
   — Пойдем, Стивен. Я помогу донести корзину на кухню.
   — Не стоит, мистер Адам. Она теперь не такая тяжелая, — запротестовал Стивен, с тревогой оглядываясь на Ли: уж очень много вопросов задавал гость.
   — Тогда пойду заведу лошадь в конюшню, — решил Адам, удивленный выражением страха, появившимся на лице Стивена.
   — Мисс Ли не держит лошадей в конюшне. Теперь всю животину перевели в прачечную. В конюшне некому убирать.
   — Надеюсь, моего кузена Нейла Брейдона там больше нет? — неожиданно спросил Адам, застав слугу врасплох.
   — О нет, кэп уехал вчера, когда стемнело…
   — Значит, я прав! Он был тут, верно?
   — О, мистер Адам, не спрашивайте, я ничего не скажу. Не знаю, кто обозлится сильнее: мисс Ли или моя женушка.
   — Не волнуйся, Стивен, я и так все понял.
   — Что именно?
   Адам обернулся к стоявшей в дверях Ли.
   — Что ты укрывала врага, — медленно выговорил он. — Но я сделал бы то же самое. Он мой кузен.