Страница:
Джулия тяжело вздохнула, сочувствуя несчастью подруги, которую по привычке называла детским прозвищем Люси.
Блайт Люсинда молчала, понимая, что нет ни малейшего смысла разубеждать Джулию. Если сказать, что она счастлива в ричмондской школе и сомневается в пользе правильного французского произношения, та все равно не поверит. Девушка ничуть не расстроилась, когда родители сообщили ей грустную новость о том, что не смогут позволить себе, по крайней мере в этом году, послать ее в тот же пансион, который оканчивали ее сестры. Мать была вне себя от горя и то и дело подносила обшитый кружевами платочек к покрасневшим глазам. Наблюдая ее бесплодные усилия осушить слезы тонким батистовым лоскутком, Блайт стыдилась собственной бесчувственности. Известие о том, что теперь ей не придется покидать Виргинию, наполняло ликованием сердце, но когда мать была вынуждена удалиться в спальню раньше обычного, а Джоли поспешно закрыла ставни и принесла мятный бальзам для терзаемой мигренью хозяйки, совесть снова стала мучить Блайт: что ни говори, а мать желает добра ей и остальным детям.
Улыбка, казавшаяся лукавой, но смягченная двумя крошечными ямочками на щеках, чуть скривила губы переглянувшейся с сестрой Блайт. Только они обе знали, как была счастлива Ли вернуться домой из Чарлстона.
— Лично я могу часами смотреть на чудесный вид Чарлстона, который повесила твоя мама в холле Треверс-Хилла. Просто слезы на глаза наворачиваются, когда подумаю о том, чего мы лишились! Интересно, вспомнит ли обо мне хотя бы один из поклонников? Эта злобная кошка Либби Сен-Мартен всегда пыталась отбить хотя бы одного! — жаловалась Джулия, надув полные губки и угрюмо наблюдая за голубой стрекозой, зависшей над ее украшенной цветами шляпкой. — А мама едва не слегла от жары. Бедняжка, у нее все локоны развились, и прическа не держится! Но папа пообещал, что все мы в августе отправимся в Ньюпорт. Представляешь, Ли, он намеревается повезти нас с мамой в Англию! Невероятно! Просто слов нет! Сначала мы, разумеется, поплывем в Чарлстон, где я повидаюсь со всеми дорогими подругами. Надеюсь, ты сумеешь уговорить своего папу отпустить тебя с нами? До чего же приятно вместе побывать в Лондоне! Подумай, сколько секретов мы друг другу поведаем! Возможно, мы даже переплывем Ла-Манш и побываем в Париже! Париж весной, Ли! Ах, до чего же романтично! Все наши мечты сбудутся. Как бы я хотела заказать свой портрет красивому распутному англичанину, которого отец-герцог или что-то в этом роде лишил наследства и сослал на континент. Он сойдет с ума от моей несравненной красоты и не сможет от меня отказаться. Представляешь, я вернусь в Виргинию герцогиней! Эта Либби Сен-Мартен позеленеет от зависти! Я даже согласилась бы выйти за толстого старого герцога, такого же уродливого, как Хармон Коли, мой троюродный брат со стороны мамы. Ты ведь помнишь его, правда, Ли? Глаза навыкате и заикается… Так вот, я сделала бы это, только чтобы посмотреть, как Либби задыхается от злости и становится такой некрасивой, что не сможет поймать даже такую снулую рыбу, как Хармон… Впрочем, Хармон не похож на рыбу. А вот видела бы ты мою кузину Эулалию, сестру Хармона! Ее мама уже отчаялась найти ей мужа. А если и найдет, не удивлюсь, если он окажется торговцем. Вот уж скандал разразится! Клянусь, Коли никогда больше не пригласят в Ройял-Бей.
— Кстати, Либби почему-то уверена, что выйдет за Мэтью Уиклиффа, — продолжала Джулия, бросив любопытный взгляд на Ли. Но та смотрела в сторону, так что Джулии не удалось рассмотреть ее лицо. — Не то чтобы я им интересовалась, хотя он один из самых богатых джентльменов в Каролине, а моим мужем станет только красивый титулованный англичанин. О, Ли, я обязательно обручусь к Рождеству. Не знаю, что сделаю, если этого не случится. Бабушка в пятнадцать уже была замужем, а к шестнадцати носила первого ребенка. Мне семнадцать, и никто, никто не делает мне предложения! По крайней мере такого, которое я захотела бы принять. Я просто умру, если Либби Сен-Мартен обручится раньше! Мама вышла замуж едва ли не старой девой. Не желаю, не желаю ждать так долго!
О, Ли! Я рассказывала тебе о платье, которое надену на бал? Просто дух захватывает! К несчастью, вместе с ним прибыл из Чарлстона Адам. Приехав домой, я заявила маме, что мы должны оставить эту модистку-француженку, иначе не переступлю порога своей комнаты. И она знала, что я сдержу слово! Пусть мне пришлось вернуться в Виргинию, я по-прежнему буду одета по последней моде! Кружевные блонды, Ли! Ярды и ярды кружев! И до неприличия глубокое декольте! Кремовый атлас, и верхняя юбка подхвачена букетиками из пунцовых атласных роз с длинными лентами! И я надену те жемчуга, что получила на прошлое Рождество, и уложу волосы… Не поверишь, что сказал Адам, увидев меня вчера вечером! Я примеряла новое платье, чтобы мама смогла переделать его, если потребуется, но Симона такая прекрасная портниха, что даже лишнего шва не понадобилось, хотя я пришла в отчаяние, когда мама решила добавить к вырезу еще на дюйм кружев. А Адам с этакой ухмылочкой говорил совершенно возмутительные вещи! Если хочешь знать, я попросила старушку Беллу проверить мою постель перед сном, потому что до слез боялась его выходок! Он наверняка прячется где-то здесь, чтобы исподтишка напасть на нас. Во всяком случае, грозился.
Блайт едва скрыла зевок, когда Джулия принялась трещать с новой энергией. За последние несколько дней Блайт пришла к выводу, что Джулия нравилась ей куда больше до того, как вместе с Ли отправилась в пансион, особенно если собирается надеть огромнейший кринолин на стальных обручах. Адам наверняка шутил по этому поводу, и его вполне можно понять. Бедного Стивена чуть удар не хватил, когда Джулия застряла в дверях, а ее кринолин угрожающе раскачивался, обнажая панталоны. Кроме того, делить узкое сиденье с Джулией, не расстававшейся со своими модными туалетами, — удовольствие не из приятных. А вот Ли ничуть не изменилась и по-прежнему, к великому облегчению Стивена, предпочитала скромный кринолин, в котором уезжала из дома. Хотя в первые недели Блайт раздражалась, когда сестра по-французски просила положить ей картофеля, зато мать была в восторге. Ли даже отказалась играть в крокет, заявив, что хочет дочитать книгу. Блайт посмотрела на заглавие. «Эссе»… и что-то там еще, невыносимо скучное. Мало того, сестра даже устроила скандал из-за детского покроя одного из платьев, и отец долго зловеще молчал, увидев новый вырез прежде простенького голубого платья.
Но на прошлой неделе, когда Ли, схватив на ходу сладкую булочку, помчалась вместо завтрака кататься с Гаем, в субботу проторчала в конюшне едва не до рассвета, помогая родиться жеребенку, выходившему задом, а сегодня утром предложила отправиться собирать ежевику, Блайт поняла, что жизнь в Чарлстоне не оказала тлетворного влияния на сестру.
— Вот это мило, — пробормотала Джулия, когда тележка подкатила к ручью, затененному гемлоками и сикоморами. — Вот тут мы и расположимся.
Они остановились в тени большого сикомора. Справа оказалось идеальное место для пикника: крутой бережок, поросший сочными травами и полевыми цветами. Нависающие ветви гемлока создавали природный зеленый полог над их головами.
— Умираю от жажды! — драматично вздохнула Джулия, слезая с тележки.
Она понятия не имела, как комично выглядит в своих широких негнущихся юбках, с зонтиком в одной руке и корзинкой в другой. Стараясь сохранить подобающее даме достоинство, бедняжка слепо шарила ногой по неровной почве в поисках подходящей опоры. Задача оказалась нелегкой, и скоро раскрасневшаяся Джулия тяжело дышала, не замечая, что затейливая шляпка сбилась набок, а на щеку свесилась тонкая прядь белокурых волос.
— Надеюсь, Джоли не забыла положить чего-нибудь освежающего, — пролепетала она, равнодушно оглядывая прохладные воды ручейка.
— Лимонад, — жизнерадостно сообщила Блайт, грациозно спрыгивая вниз. Длинные каштановые волосы, связанные сзади атласным бантом, раскинулись по плечам. Круглая соломенная шляпка, сидевшая над залихватским узлом, казалось, отражала веселое состояние духа. Игнорируя высокомерное фырканье Джулии, считавшей, что леди должна страдать, дабы выглядеть модной и красивой, она протиснулась мимо. В крахмальных нижних юбках собирать ежевику куда удобнее! Но Джулия отказалась оставить кринолин в Треверс-Хилле и не пожелала позаимствовать старое муслиновое платье Ли, очевидно, считая, что встретит в глуши одного из красавчиков капитанов. Блайт едва сдержала смех, представив корабль, застрявший в кустах жимолости, поспешно поставила на землю корзинку и расстелила покрывало, взятое в бельевой. К складкам еще льнул аромат роз: в белье обычно укладывали саше, сшитые руками матери.
— Сначала поедим или соберем ягоды? — спросила Ли, распрягая пони, и с дружеским хлопком по крупу пустила его пастись вместе с кобылой и жеребенком.
— Поедим! — ответила Джулия с неподобающей леди поспешностью. — Нужно же поддержать силы! Кстати, это моя лучшая пара лайковых туфелек.
Подойдя ближе, она попыталась поудобнее устроиться на покрывале. Ее поза наверняка заслужила бы высокую оценку и искреннюю похвалу у мадам Сен-Жюст, преподававшей в пансионе этикет и хорошие манеры, но когда голова и плечи подруги исчезли под окутавшей ее шелестящей грудой ткани, Ли и Блайт дружно захохотали, сначала тихо, потом так громко, что услышала даже Джулия в своем шелковом коконе.
— О-ля-ля, — раздался слабый голос из недр кринолина, — клянусь, без такой моды я смогла бы обойтись.
На лице девушки, вынырнувшей наконец на волю, играла смущенная улыбка.
— Ладно, помогите мне выбраться из этой клетки, — попросила она, протягивая руки.
Блайт изумленно уставилась на Джулию, довольная, что подруга еще сохранила остатки чувства юмора.
— Отныне, Ли, всегда стану следовать твоему совету, — поклялась Джулия, когда ее подняли на ноги. — А теперь расстегните меня, дорогие. Если бы не фаршированные пряностями яйца, до которых мне не терпится добраться, я терпела бы пытку… Впрочем, поскольку мы не в Чарлстоне и здесь нет моих преданных поклонников, можно ненадолго забыть о модах.
— Добро пожаловать домой, Джулейн! — воскликнула Ли, расстегивая кринолин и довольно улыбаясь, когда омерзительная штука откатилась, а юбки Джулии приобрели почти нормальные размеры, позволявшие всем присутствующим усесться на покрывале.
— Сто лет не слышала этого прозвища! Только Адам называл меня так, и то если хотел подразнить! — провозгласила Джулия, уже без особого труда садясь на покрывало. — Ой, я так голодна, что могла бы даже съесть куриное карри с рисом, что подают у твоей мамы!
— А я думала, тебе нравятся карри и рис, — бросила Ли, становясь на колени, чтобы достать фарфоровые тарелки, серебряные приборы, бокалы и салфетки.
— О, дорогая, я не хотела ничего такого сказать, честное слово, не хотела! Но в Чарлстоне мы все время ели карри и рис! Когда Джоли впервые подала их в Виргинии, это блюдо казалось таким необычным и изысканным. В Ройял-Бей до сих пор только и готовят что каролинские бобы и противный надоевший окорок! Но когда мы жили в Чарлстоне, пришлось с утра до вечера есть рис, буквально с каждым блюдом. И даже за завтраком… О, Ли, пожалуйста, мне две лепешки с паштетом! — Джулия жадно смотрела на деликатесы, которые выкладывала Ли на ее тарелку. — Зато теперь, вернувшись в Виргинию, я снова начну скучать по карри и рису.
— Я опустила кувшин с лимонадом в ручей, и через несколько минут он охладится, — сообщила Блайт, облизываясь при виде вкусных блюд и совершенно забывая о завтрашней примерке бального платья, на размер которого, несомненно, повлияет сегодняшний обед.
— Ты такая милочка, Люси, — снисходительно заметила Джулия, — и, конечно, наденешь новый туалет на свой день рождения. Смутно припоминаю, что на мне в такой день было что-то розовое.
— У меня будет светло-зеленый шелк с оборками. Перед отъездом из Ричмонда платье примерили, и Алтея привезла его с собой.
Вспомнив о шикарном платье, Блайт быстренько решила отказаться от мясного рулета.
— О, как чудесно. Зеленый — твой цвет. Правда, мне повезло больше, поскольку Симона утверждает, что к такой белой коже и светлым волосам, как у меня, идет любой оттенок.
— Полагаю, твой кузен Джастин Брейдон приедет вместе с Палмером Уильямом? — осведомилась Блайт, терзая вилкой недоеденное яйцо.
— Скорее всего. Мама и папа ожидают Джастина и его брата. Я почти его не помню, но уверена, он мне совсем не понравится. Могу заранее заверить, что не слишком жажду терпеть в доме его и Адама. Хорошо, — неожиданно выпалила Джулия, словно ее вдруг осенила гениальная мысль, — если бы Джастин догадался привезти с собой на уик-энд своих друзей-кадетов. Разумеется, и Мэтью Уиклифф скоро заявится. Его ведь пригласили?
— Кажется, да. Его интересуют субботний аукцион и воскресные скачки. Многие ставят на Морского Скакуна, а он из конюшен Уиклиффов, — сообщила Ли.
— Лошади! Право, Ли, неужели ты ни о чем другом не можешь думать? — возмутилась Джулия, но, кое-что вспомнив, продолжала уже мягче: — Разумеется, должно быть, он действительно любит лошадей, если разводит такую чудесную породу.
— И к тому же прекрасный наездник, — согласилась Ли. — Никогда не видела, чтобы он пускал в ход хлыст или вылетел из седла!
В ее устах это прозвучало высшей похвалой.
Джулия от досады даже губу прикусила.
— Да, разумеется, это верный признак хорошего воспитания!
— Он и разговор вести умеет, — добавила Ли, отхлебнув лимонада, который Блайт вынула из ручья и разлила в бокалы.
— Верно, — поспешила согласиться Джулия, которая находила Мэтью Уиклиффа довольно скучным собеседником. — Значит, он тебе нравится?
— Хм-м… полагаю, да, — пробормотала Ли, отведя глаза. Только Блайт увидела улыбку сестры.
— О, Ли, пожалуйста, — умоляла Джулия, пытаясь увидеть лицо подруги, но Ли уже смотрела на нее невинным взглядом. — Ты ведь знаешь, я слова никому не скажу. Ты моя лучшая подруга, и это чистая правда.
Джулия действительно не притворялась. Она и Ли дружили с тех пор, как сделали первые робкие шаги по полу детской комнаты.
— Ну, — начала Ли, решив, что довольно подразнила подругу, и зная, что той действительно можно довериться, ибо хотя Джулия временами бывала до ужаса глупенькой, надоедливой и даже эгоистичной, все же оставалась надежным другом и вместе они выстояли во многих битвах с врагом, — он довольно красив.
— Совершенно верно, — кивнула белокурой головкой Джулия, слизывая с уголка губ кусочек крабового мяса. — И…
— И настоящий джентльмен.
— И это правда. Никто про него слова дурного не сказал, — поддакнула Джулия, у которой были свои планы. Если Ли выйдет за Мэтью и переберется в Чарлстон, она, как лучшая подруга новобрачной, будет приглашена в гости и станет сопровождать супругов на лучшие балы сезона. — И…
— И очень спокойный и, похоже, мягкий человек, — продолжала Ли, припомнив, сколько терпения он проявил, когда дряхлый, чудаковатый старичок брюзга одолевал Мэтью воспоминаниями о его отце, и с какой добротой утешал испуганного мальчика, которого сбросила лошадь.
— Ты уже говорила, что он истинный джентльмен, — промычала Джулия, набив рот паштетом. — И…
— И что еще? — удивилась Ли, которой казалось, что она достаточно точно описала Мэтью.
Джулия поспешно проглотила непрожеванный паштет, едва при этом не подавившись.
— Да ведь он богат, а это главное! Конечно, хорошо, что он к тому же и красив и именно поэтому и нравится тебе! Нам повезло, что мы можем быть разборчивыми. Совершенно не обязательно принимать предложение какого-нибудь старикана!
— Нам?!
— Конечно, глупенькая, не могу же я позволить тебе самой выбрать себе мужа, тем более что с тех пор, как твоя сестра вышла за моего брата, мы теперь родственники! У тебя чересчур доброе сердце. И как твоя лучшая подруга, — надеюсь, ты всегда будешь помнить это, особенно когда я приеду погостить к вам в Чарлстон, — я должна заботиться о твоих интересах! — объявила Джулия, которая, впрочем, не слишком беспокоилась: у миссис Треверс был зоркий глаз, особенно когда речь шла о браке и о соблюдении приличий. Она никогда не позволила бы Ли совершить мезальянс. А Мэтью Уиклифф — прекрасная партия.
Джулия блаженно вздохнула и принялась мечтать о балах и приемах в Чарлстоне.
— Честно говоря, я подумываю остаться старой девой, — бросила Ли, заметив, что у Джулии уж слишком самодовольный вид. — Буду как прекрасная Ребекка, которая никогда не узнала любви своего рыцаря Айвенго.
Ну вот. Кажется, ей удалось озадачить подругу. Лицо Джулии ошеломленно вытянулось.
— Иссохну от неразделенной любви, оставив эту землю, чтобы уйти в мир иной.
— В таком случае я стану леди Ровеной, поскольку мы обе блондинки, и заодно хозяйкой поместья, — объявила Джулия, втайне желая немедленно увидеть рыцаря в сверкающих доспехах, который вырвется из чащи, бросит ее на коня и умчит в неведомые дали.
— Не поместья, а замка. У Айвенго был замок.
— Хм-м… пожалуй, мне это больше нравится.
— Даже если он именуется Удольфо или Отранто? — с дрожью в голосе спросила Ли, припоминая замки из старых готических романов.
— Да, и там я встретила бы таинственного прекрасного принца, который держал бы меня в башне пленницей, пока я не влюбилась бы в него.
— Или не кончила, как бедная Кларисса из романа Ричардсона, которая умерла в заточении от жестокого насилия.
— О, Ли, как ты можешь говорить такие неприличные вещи! — возмутилась Джулия.
— Можно подумать, что ты, выросшая на такой же конеферме, что и я, не подозреваешь ни о чем подобном? — бросила Ли, раздраженная неуместной жеманностью подруги. Нужно быть слепой, чтобы не видеть, как жеребец покрывает кобылу!
— О, ненавижу несчастливые концы! — пожаловалась Джулия. — Обрела же маленькая Джен Эйр своего Рочестера, хотя ужасно неприятно, что он пострадал при пожаре и никогда не считался красавцем. Не пойму, что она в нем нашла! Довольно неприятный тип, ворчун, а она, если хотите знать, настоящая серая мышь! Вряд ли у меня хватило бы терпения сносить его выходки!
— Но если бы ты любила его, то оставалась бы рядом, что бы с ним ни случилось, — возразила Ли.
— Ничего подобного, хотя бы потому, что у меня хватило бы предусмотрительности с самого начала держаться от него подальше. Ты меня поражаешь, Ли! Леди всегда должна предвидеть, когда от джентльмена не дождешься ничего, кроме неприятностей! Такого можно разглядеть за милю. Никогда не выходи за мужчину развязного и самодовольного: это верный признак. Как по-твоему, чему нас учили в пансионе? Как найти приличного мужа и сделать удачную партию! Не хочешь же ты быть второй Кэтрин Эрншо[5]? Да, она сделала верный выбор, выйдя за приличного и порядочного Эдгара Линтона, и сохла по этому мерзкому смуглому цыгану Хитклифу. И что хорошего из этого вышло? Когда речь идет о браке, следует быть расчетливой и хладнокровной. Любовь, дорогая моя, не имеет с этим ничего общего.
— А вот я думаю о благородных жертвах, приносимых героинями во имя любви, — возразила Ли. — Маргарита Готье[6] оставила Армана, потому что любила его, только чтобы стерпеть его гнев и презрение и умереть, зная, что совершила бескорыстный поступок ради любимого.
— Фи, кому это нужно?! Умереть и оставить любовника? Какое в этом удовольствие? Нам вообще не следовало читать эту скандальную историю, да только мадам она нравилась. Это французская книга, — пояснила Джулия Блайт, беря кусок торта.
— А его любовь? Он тоже мог умереть от разбитого сердца, ― выступила та на защиту героя «Дамы с камелиями».
— Ах, дорогая Люси, не верь! Герои романтических повестей никогда не приносят себя в жертву, только героини. Если она не умирает от несчастной любви, значит, погибает при родах, потому что вступила в незаконную связь и теперь расхлебывает последствия. А он на последней странице уезжает на поиски приключений, в уверенности, что найдет новую любовь. И вообще я устала, — добавила Джулия, широко зевнув. — Неплохо бы подремать у ручья.
— О нет, у нас полно работы, так что разлеживаться рано, — одернула Ли сонную подругу.
— О, Ли, не могу же я собирать ежевику в этом! — заныла Джулия, приподнимая тонкую муслиновую юбку, в надежде, что ее освободят от ненавистного занятия. — Во что превратится платье? Представляю, как будет недовольна мама, если я запачкаю и порву подол. Его сшила Симона, моя чарлстонская модистка, и обошлось оно в целое состояние. Кстати, а мои туфельки? Что будет с туфельками?
— Да я ведь предлагала надеть мое старое платье, — напомнила Ли.
— Не пойму, как это ты ухитряешься есть не меньше меня и при этом не набирать ни фунта! — завистливо вздохнула Джулия. — Так и быть, признаюсь только тебе, но если скажешь кому-то, буду все отрицать: я побоялась, что платье в поясе не сойдется. И если бы оказалось, что у тебя талия тоньше моей, я бы неделю не спала!
При этом лицо у нее стало таким несчастным, что Ли пожалела подругу.
— Разве не знаешь, что многие считают меня слишком тощей и неприлично высокой, а ты в глазах общества — признанная красавица, всегда окруженная поклонниками. Да и талия у тебя едва ли не самая тонкая во всей округе.
— Пожалуй, это верно, — с довольным видом кивнула Джулия, по праву гордившаяся своей фигурой и белоснежной кожей. — Но твоя талия, разумеется, тоньше, а для того, кто ни в малейшей степени не может считаться пухлой, ты прекрасно округлилась во всех необходимых местах.
Джулия ничуть не лгала, мало того, искренне считала, что подруга пошла в миссис Треверс, которая все еще без труда могла застегнуть свое подвенечное платье.
— Ты, конечно, повыше меня, но ничего страшного тут нет, — великодушно добавила она, мысленно прикидывая длину юбок Ли. — Правда, надень я твое платье, наверняка спотыкалась бы на каждом шагу.
— Берите ведра, — перебила Блайт, швырнув одно ведро сестре, и, преодолев искушение, с преувеличенной осторожностью поставила второе перед Джулией.
— Спасибо, Люси, ты всегда так услужлива, — с ехидцей поблагодарила та, скривившись, словно раскусила незрелую ягоду. — О, Ли, что это ты делаешь?! — Она изумленно уставилась на подругу, которая проворно сбросила туфли и теперь стягивала чулки.
— Я тоже не хочу испортить обувь, — пояснила Ли и, подняв подол юбки, завязла вокруг талии. — Вот и все!
Она повернулась, чтобы показать результат своих усилий, и, подхватив ведро, нахлобучила шляпку.
— Вот теперь никаких пятен или раскисших туфелек. И бьюсь об заклад, что наберу ведерко самых больших, черных и сочных ягод прежде вас обеих, — смело бросила она вызов, посматривая туда, где Блайт, уже последовавшая ее примеру, снимала чулки и туфли. — А ты, Джулия?
Но Джулия не нуждалась в понуканиях. Только вот ее громоздкие юбки не сразу удалось связать огромным неуклюжим узлом. Но Блайт и Ли не оставили подругу в беде. И скоро все вместе уже обирали густые, отягощенные ягодами кусты.
Глава 3
— Надеюсь, ты не набрала вороньих ягод вместо ежевики? — пробормотала Блайт, с подозрением изучая полное ведро, гордо протянутое Джулией.
— Можно подумать, я не знаю, как выглядит ежевика, дорогая, — самодовольно хмыкнула Джулия, состроив гримасу Блайт, но все же опустила глаза и перебрала несколько ягодок, на случай если противная девчонка права. — Даже если и так, больше я не сделаю ни единого шага к этим кустам, — поклялась она, рухнув на покрывало и стаскивая шляпку, после чего перевернулась на живот и скрестила голые ноги, словно готовилась остаться в такой позе не меньше часа.
Лениво обмахиваясь, она настороженно наблюдала за сестрами Треверс, деловито грузившими ведра с ягодами в тележку.
— Да у твоей матушки, Ли, случится удар при виде доченьки! Волосы висят как солома, и я надеюсь, что у тебя не выступили веснушки. Ой, а руки-то! Они такие черные, что тебя можно спутать с негритянкой, а юбки бесстыдно обнажают ноги! — хихикнула она, совершенно упустив из виду, что сама выглядит ничуть не лучше. — Что сказала бы мадам, узрев одну из своих лучших учениц? «Вы неисправимая, ужасная, упрямая девчонка, позорящая звание леди!»
— Но не могу же я рвать ягоды в перчатках, и даже мадам поняла бы это! — хмуро возразила Ли, оглядывая фиолетово-синие ногти и пятнистые ладони. — О Боже… какой кошмар!
Блайт Люсинда молчала, понимая, что нет ни малейшего смысла разубеждать Джулию. Если сказать, что она счастлива в ричмондской школе и сомневается в пользе правильного французского произношения, та все равно не поверит. Девушка ничуть не расстроилась, когда родители сообщили ей грустную новость о том, что не смогут позволить себе, по крайней мере в этом году, послать ее в тот же пансион, который оканчивали ее сестры. Мать была вне себя от горя и то и дело подносила обшитый кружевами платочек к покрасневшим глазам. Наблюдая ее бесплодные усилия осушить слезы тонким батистовым лоскутком, Блайт стыдилась собственной бесчувственности. Известие о том, что теперь ей не придется покидать Виргинию, наполняло ликованием сердце, но когда мать была вынуждена удалиться в спальню раньше обычного, а Джоли поспешно закрыла ставни и принесла мятный бальзам для терзаемой мигренью хозяйки, совесть снова стала мучить Блайт: что ни говори, а мать желает добра ей и остальным детям.
Улыбка, казавшаяся лукавой, но смягченная двумя крошечными ямочками на щеках, чуть скривила губы переглянувшейся с сестрой Блайт. Только они обе знали, как была счастлива Ли вернуться домой из Чарлстона.
— Лично я могу часами смотреть на чудесный вид Чарлстона, который повесила твоя мама в холле Треверс-Хилла. Просто слезы на глаза наворачиваются, когда подумаю о том, чего мы лишились! Интересно, вспомнит ли обо мне хотя бы один из поклонников? Эта злобная кошка Либби Сен-Мартен всегда пыталась отбить хотя бы одного! — жаловалась Джулия, надув полные губки и угрюмо наблюдая за голубой стрекозой, зависшей над ее украшенной цветами шляпкой. — А мама едва не слегла от жары. Бедняжка, у нее все локоны развились, и прическа не держится! Но папа пообещал, что все мы в августе отправимся в Ньюпорт. Представляешь, Ли, он намеревается повезти нас с мамой в Англию! Невероятно! Просто слов нет! Сначала мы, разумеется, поплывем в Чарлстон, где я повидаюсь со всеми дорогими подругами. Надеюсь, ты сумеешь уговорить своего папу отпустить тебя с нами? До чего же приятно вместе побывать в Лондоне! Подумай, сколько секретов мы друг другу поведаем! Возможно, мы даже переплывем Ла-Манш и побываем в Париже! Париж весной, Ли! Ах, до чего же романтично! Все наши мечты сбудутся. Как бы я хотела заказать свой портрет красивому распутному англичанину, которого отец-герцог или что-то в этом роде лишил наследства и сослал на континент. Он сойдет с ума от моей несравненной красоты и не сможет от меня отказаться. Представляешь, я вернусь в Виргинию герцогиней! Эта Либби Сен-Мартен позеленеет от зависти! Я даже согласилась бы выйти за толстого старого герцога, такого же уродливого, как Хармон Коли, мой троюродный брат со стороны мамы. Ты ведь помнишь его, правда, Ли? Глаза навыкате и заикается… Так вот, я сделала бы это, только чтобы посмотреть, как Либби задыхается от злости и становится такой некрасивой, что не сможет поймать даже такую снулую рыбу, как Хармон… Впрочем, Хармон не похож на рыбу. А вот видела бы ты мою кузину Эулалию, сестру Хармона! Ее мама уже отчаялась найти ей мужа. А если и найдет, не удивлюсь, если он окажется торговцем. Вот уж скандал разразится! Клянусь, Коли никогда больше не пригласят в Ройял-Бей.
— Кстати, Либби почему-то уверена, что выйдет за Мэтью Уиклиффа, — продолжала Джулия, бросив любопытный взгляд на Ли. Но та смотрела в сторону, так что Джулии не удалось рассмотреть ее лицо. — Не то чтобы я им интересовалась, хотя он один из самых богатых джентльменов в Каролине, а моим мужем станет только красивый титулованный англичанин. О, Ли, я обязательно обручусь к Рождеству. Не знаю, что сделаю, если этого не случится. Бабушка в пятнадцать уже была замужем, а к шестнадцати носила первого ребенка. Мне семнадцать, и никто, никто не делает мне предложения! По крайней мере такого, которое я захотела бы принять. Я просто умру, если Либби Сен-Мартен обручится раньше! Мама вышла замуж едва ли не старой девой. Не желаю, не желаю ждать так долго!
О, Ли! Я рассказывала тебе о платье, которое надену на бал? Просто дух захватывает! К несчастью, вместе с ним прибыл из Чарлстона Адам. Приехав домой, я заявила маме, что мы должны оставить эту модистку-француженку, иначе не переступлю порога своей комнаты. И она знала, что я сдержу слово! Пусть мне пришлось вернуться в Виргинию, я по-прежнему буду одета по последней моде! Кружевные блонды, Ли! Ярды и ярды кружев! И до неприличия глубокое декольте! Кремовый атлас, и верхняя юбка подхвачена букетиками из пунцовых атласных роз с длинными лентами! И я надену те жемчуга, что получила на прошлое Рождество, и уложу волосы… Не поверишь, что сказал Адам, увидев меня вчера вечером! Я примеряла новое платье, чтобы мама смогла переделать его, если потребуется, но Симона такая прекрасная портниха, что даже лишнего шва не понадобилось, хотя я пришла в отчаяние, когда мама решила добавить к вырезу еще на дюйм кружев. А Адам с этакой ухмылочкой говорил совершенно возмутительные вещи! Если хочешь знать, я попросила старушку Беллу проверить мою постель перед сном, потому что до слез боялась его выходок! Он наверняка прячется где-то здесь, чтобы исподтишка напасть на нас. Во всяком случае, грозился.
Блайт едва скрыла зевок, когда Джулия принялась трещать с новой энергией. За последние несколько дней Блайт пришла к выводу, что Джулия нравилась ей куда больше до того, как вместе с Ли отправилась в пансион, особенно если собирается надеть огромнейший кринолин на стальных обручах. Адам наверняка шутил по этому поводу, и его вполне можно понять. Бедного Стивена чуть удар не хватил, когда Джулия застряла в дверях, а ее кринолин угрожающе раскачивался, обнажая панталоны. Кроме того, делить узкое сиденье с Джулией, не расстававшейся со своими модными туалетами, — удовольствие не из приятных. А вот Ли ничуть не изменилась и по-прежнему, к великому облегчению Стивена, предпочитала скромный кринолин, в котором уезжала из дома. Хотя в первые недели Блайт раздражалась, когда сестра по-французски просила положить ей картофеля, зато мать была в восторге. Ли даже отказалась играть в крокет, заявив, что хочет дочитать книгу. Блайт посмотрела на заглавие. «Эссе»… и что-то там еще, невыносимо скучное. Мало того, сестра даже устроила скандал из-за детского покроя одного из платьев, и отец долго зловеще молчал, увидев новый вырез прежде простенького голубого платья.
Но на прошлой неделе, когда Ли, схватив на ходу сладкую булочку, помчалась вместо завтрака кататься с Гаем, в субботу проторчала в конюшне едва не до рассвета, помогая родиться жеребенку, выходившему задом, а сегодня утром предложила отправиться собирать ежевику, Блайт поняла, что жизнь в Чарлстоне не оказала тлетворного влияния на сестру.
— Вот это мило, — пробормотала Джулия, когда тележка подкатила к ручью, затененному гемлоками и сикоморами. — Вот тут мы и расположимся.
Они остановились в тени большого сикомора. Справа оказалось идеальное место для пикника: крутой бережок, поросший сочными травами и полевыми цветами. Нависающие ветви гемлока создавали природный зеленый полог над их головами.
— Умираю от жажды! — драматично вздохнула Джулия, слезая с тележки.
Она понятия не имела, как комично выглядит в своих широких негнущихся юбках, с зонтиком в одной руке и корзинкой в другой. Стараясь сохранить подобающее даме достоинство, бедняжка слепо шарила ногой по неровной почве в поисках подходящей опоры. Задача оказалась нелегкой, и скоро раскрасневшаяся Джулия тяжело дышала, не замечая, что затейливая шляпка сбилась набок, а на щеку свесилась тонкая прядь белокурых волос.
— Надеюсь, Джоли не забыла положить чего-нибудь освежающего, — пролепетала она, равнодушно оглядывая прохладные воды ручейка.
— Лимонад, — жизнерадостно сообщила Блайт, грациозно спрыгивая вниз. Длинные каштановые волосы, связанные сзади атласным бантом, раскинулись по плечам. Круглая соломенная шляпка, сидевшая над залихватским узлом, казалось, отражала веселое состояние духа. Игнорируя высокомерное фырканье Джулии, считавшей, что леди должна страдать, дабы выглядеть модной и красивой, она протиснулась мимо. В крахмальных нижних юбках собирать ежевику куда удобнее! Но Джулия отказалась оставить кринолин в Треверс-Хилле и не пожелала позаимствовать старое муслиновое платье Ли, очевидно, считая, что встретит в глуши одного из красавчиков капитанов. Блайт едва сдержала смех, представив корабль, застрявший в кустах жимолости, поспешно поставила на землю корзинку и расстелила покрывало, взятое в бельевой. К складкам еще льнул аромат роз: в белье обычно укладывали саше, сшитые руками матери.
— Сначала поедим или соберем ягоды? — спросила Ли, распрягая пони, и с дружеским хлопком по крупу пустила его пастись вместе с кобылой и жеребенком.
— Поедим! — ответила Джулия с неподобающей леди поспешностью. — Нужно же поддержать силы! Кстати, это моя лучшая пара лайковых туфелек.
Подойдя ближе, она попыталась поудобнее устроиться на покрывале. Ее поза наверняка заслужила бы высокую оценку и искреннюю похвалу у мадам Сен-Жюст, преподававшей в пансионе этикет и хорошие манеры, но когда голова и плечи подруги исчезли под окутавшей ее шелестящей грудой ткани, Ли и Блайт дружно захохотали, сначала тихо, потом так громко, что услышала даже Джулия в своем шелковом коконе.
— О-ля-ля, — раздался слабый голос из недр кринолина, — клянусь, без такой моды я смогла бы обойтись.
На лице девушки, вынырнувшей наконец на волю, играла смущенная улыбка.
— Ладно, помогите мне выбраться из этой клетки, — попросила она, протягивая руки.
Блайт изумленно уставилась на Джулию, довольная, что подруга еще сохранила остатки чувства юмора.
— Отныне, Ли, всегда стану следовать твоему совету, — поклялась Джулия, когда ее подняли на ноги. — А теперь расстегните меня, дорогие. Если бы не фаршированные пряностями яйца, до которых мне не терпится добраться, я терпела бы пытку… Впрочем, поскольку мы не в Чарлстоне и здесь нет моих преданных поклонников, можно ненадолго забыть о модах.
— Добро пожаловать домой, Джулейн! — воскликнула Ли, расстегивая кринолин и довольно улыбаясь, когда омерзительная штука откатилась, а юбки Джулии приобрели почти нормальные размеры, позволявшие всем присутствующим усесться на покрывале.
— Сто лет не слышала этого прозвища! Только Адам называл меня так, и то если хотел подразнить! — провозгласила Джулия, уже без особого труда садясь на покрывало. — Ой, я так голодна, что могла бы даже съесть куриное карри с рисом, что подают у твоей мамы!
— А я думала, тебе нравятся карри и рис, — бросила Ли, становясь на колени, чтобы достать фарфоровые тарелки, серебряные приборы, бокалы и салфетки.
— О, дорогая, я не хотела ничего такого сказать, честное слово, не хотела! Но в Чарлстоне мы все время ели карри и рис! Когда Джоли впервые подала их в Виргинии, это блюдо казалось таким необычным и изысканным. В Ройял-Бей до сих пор только и готовят что каролинские бобы и противный надоевший окорок! Но когда мы жили в Чарлстоне, пришлось с утра до вечера есть рис, буквально с каждым блюдом. И даже за завтраком… О, Ли, пожалуйста, мне две лепешки с паштетом! — Джулия жадно смотрела на деликатесы, которые выкладывала Ли на ее тарелку. — Зато теперь, вернувшись в Виргинию, я снова начну скучать по карри и рису.
— Я опустила кувшин с лимонадом в ручей, и через несколько минут он охладится, — сообщила Блайт, облизываясь при виде вкусных блюд и совершенно забывая о завтрашней примерке бального платья, на размер которого, несомненно, повлияет сегодняшний обед.
— Ты такая милочка, Люси, — снисходительно заметила Джулия, — и, конечно, наденешь новый туалет на свой день рождения. Смутно припоминаю, что на мне в такой день было что-то розовое.
— У меня будет светло-зеленый шелк с оборками. Перед отъездом из Ричмонда платье примерили, и Алтея привезла его с собой.
Вспомнив о шикарном платье, Блайт быстренько решила отказаться от мясного рулета.
— О, как чудесно. Зеленый — твой цвет. Правда, мне повезло больше, поскольку Симона утверждает, что к такой белой коже и светлым волосам, как у меня, идет любой оттенок.
— Полагаю, твой кузен Джастин Брейдон приедет вместе с Палмером Уильямом? — осведомилась Блайт, терзая вилкой недоеденное яйцо.
— Скорее всего. Мама и папа ожидают Джастина и его брата. Я почти его не помню, но уверена, он мне совсем не понравится. Могу заранее заверить, что не слишком жажду терпеть в доме его и Адама. Хорошо, — неожиданно выпалила Джулия, словно ее вдруг осенила гениальная мысль, — если бы Джастин догадался привезти с собой на уик-энд своих друзей-кадетов. Разумеется, и Мэтью Уиклифф скоро заявится. Его ведь пригласили?
— Кажется, да. Его интересуют субботний аукцион и воскресные скачки. Многие ставят на Морского Скакуна, а он из конюшен Уиклиффов, — сообщила Ли.
— Лошади! Право, Ли, неужели ты ни о чем другом не можешь думать? — возмутилась Джулия, но, кое-что вспомнив, продолжала уже мягче: — Разумеется, должно быть, он действительно любит лошадей, если разводит такую чудесную породу.
— И к тому же прекрасный наездник, — согласилась Ли. — Никогда не видела, чтобы он пускал в ход хлыст или вылетел из седла!
В ее устах это прозвучало высшей похвалой.
Джулия от досады даже губу прикусила.
— Да, разумеется, это верный признак хорошего воспитания!
— Он и разговор вести умеет, — добавила Ли, отхлебнув лимонада, который Блайт вынула из ручья и разлила в бокалы.
— Верно, — поспешила согласиться Джулия, которая находила Мэтью Уиклиффа довольно скучным собеседником. — Значит, он тебе нравится?
— Хм-м… полагаю, да, — пробормотала Ли, отведя глаза. Только Блайт увидела улыбку сестры.
— О, Ли, пожалуйста, — умоляла Джулия, пытаясь увидеть лицо подруги, но Ли уже смотрела на нее невинным взглядом. — Ты ведь знаешь, я слова никому не скажу. Ты моя лучшая подруга, и это чистая правда.
Джулия действительно не притворялась. Она и Ли дружили с тех пор, как сделали первые робкие шаги по полу детской комнаты.
— Ну, — начала Ли, решив, что довольно подразнила подругу, и зная, что той действительно можно довериться, ибо хотя Джулия временами бывала до ужаса глупенькой, надоедливой и даже эгоистичной, все же оставалась надежным другом и вместе они выстояли во многих битвах с врагом, — он довольно красив.
— Совершенно верно, — кивнула белокурой головкой Джулия, слизывая с уголка губ кусочек крабового мяса. — И…
— И настоящий джентльмен.
— И это правда. Никто про него слова дурного не сказал, — поддакнула Джулия, у которой были свои планы. Если Ли выйдет за Мэтью и переберется в Чарлстон, она, как лучшая подруга новобрачной, будет приглашена в гости и станет сопровождать супругов на лучшие балы сезона. — И…
— И очень спокойный и, похоже, мягкий человек, — продолжала Ли, припомнив, сколько терпения он проявил, когда дряхлый, чудаковатый старичок брюзга одолевал Мэтью воспоминаниями о его отце, и с какой добротой утешал испуганного мальчика, которого сбросила лошадь.
— Ты уже говорила, что он истинный джентльмен, — промычала Джулия, набив рот паштетом. — И…
— И что еще? — удивилась Ли, которой казалось, что она достаточно точно описала Мэтью.
Джулия поспешно проглотила непрожеванный паштет, едва при этом не подавившись.
— Да ведь он богат, а это главное! Конечно, хорошо, что он к тому же и красив и именно поэтому и нравится тебе! Нам повезло, что мы можем быть разборчивыми. Совершенно не обязательно принимать предложение какого-нибудь старикана!
— Нам?!
— Конечно, глупенькая, не могу же я позволить тебе самой выбрать себе мужа, тем более что с тех пор, как твоя сестра вышла за моего брата, мы теперь родственники! У тебя чересчур доброе сердце. И как твоя лучшая подруга, — надеюсь, ты всегда будешь помнить это, особенно когда я приеду погостить к вам в Чарлстон, — я должна заботиться о твоих интересах! — объявила Джулия, которая, впрочем, не слишком беспокоилась: у миссис Треверс был зоркий глаз, особенно когда речь шла о браке и о соблюдении приличий. Она никогда не позволила бы Ли совершить мезальянс. А Мэтью Уиклифф — прекрасная партия.
Джулия блаженно вздохнула и принялась мечтать о балах и приемах в Чарлстоне.
— Честно говоря, я подумываю остаться старой девой, — бросила Ли, заметив, что у Джулии уж слишком самодовольный вид. — Буду как прекрасная Ребекка, которая никогда не узнала любви своего рыцаря Айвенго.
Ну вот. Кажется, ей удалось озадачить подругу. Лицо Джулии ошеломленно вытянулось.
— Иссохну от неразделенной любви, оставив эту землю, чтобы уйти в мир иной.
— В таком случае я стану леди Ровеной, поскольку мы обе блондинки, и заодно хозяйкой поместья, — объявила Джулия, втайне желая немедленно увидеть рыцаря в сверкающих доспехах, который вырвется из чащи, бросит ее на коня и умчит в неведомые дали.
— Не поместья, а замка. У Айвенго был замок.
— Хм-м… пожалуй, мне это больше нравится.
— Даже если он именуется Удольфо или Отранто? — с дрожью в голосе спросила Ли, припоминая замки из старых готических романов.
— Да, и там я встретила бы таинственного прекрасного принца, который держал бы меня в башне пленницей, пока я не влюбилась бы в него.
— Или не кончила, как бедная Кларисса из романа Ричардсона, которая умерла в заточении от жестокого насилия.
— О, Ли, как ты можешь говорить такие неприличные вещи! — возмутилась Джулия.
— Можно подумать, что ты, выросшая на такой же конеферме, что и я, не подозреваешь ни о чем подобном? — бросила Ли, раздраженная неуместной жеманностью подруги. Нужно быть слепой, чтобы не видеть, как жеребец покрывает кобылу!
— О, ненавижу несчастливые концы! — пожаловалась Джулия. — Обрела же маленькая Джен Эйр своего Рочестера, хотя ужасно неприятно, что он пострадал при пожаре и никогда не считался красавцем. Не пойму, что она в нем нашла! Довольно неприятный тип, ворчун, а она, если хотите знать, настоящая серая мышь! Вряд ли у меня хватило бы терпения сносить его выходки!
— Но если бы ты любила его, то оставалась бы рядом, что бы с ним ни случилось, — возразила Ли.
— Ничего подобного, хотя бы потому, что у меня хватило бы предусмотрительности с самого начала держаться от него подальше. Ты меня поражаешь, Ли! Леди всегда должна предвидеть, когда от джентльмена не дождешься ничего, кроме неприятностей! Такого можно разглядеть за милю. Никогда не выходи за мужчину развязного и самодовольного: это верный признак. Как по-твоему, чему нас учили в пансионе? Как найти приличного мужа и сделать удачную партию! Не хочешь же ты быть второй Кэтрин Эрншо[5]? Да, она сделала верный выбор, выйдя за приличного и порядочного Эдгара Линтона, и сохла по этому мерзкому смуглому цыгану Хитклифу. И что хорошего из этого вышло? Когда речь идет о браке, следует быть расчетливой и хладнокровной. Любовь, дорогая моя, не имеет с этим ничего общего.
— А вот я думаю о благородных жертвах, приносимых героинями во имя любви, — возразила Ли. — Маргарита Готье[6] оставила Армана, потому что любила его, только чтобы стерпеть его гнев и презрение и умереть, зная, что совершила бескорыстный поступок ради любимого.
— Фи, кому это нужно?! Умереть и оставить любовника? Какое в этом удовольствие? Нам вообще не следовало читать эту скандальную историю, да только мадам она нравилась. Это французская книга, — пояснила Джулия Блайт, беря кусок торта.
— А его любовь? Он тоже мог умереть от разбитого сердца, ― выступила та на защиту героя «Дамы с камелиями».
— Ах, дорогая Люси, не верь! Герои романтических повестей никогда не приносят себя в жертву, только героини. Если она не умирает от несчастной любви, значит, погибает при родах, потому что вступила в незаконную связь и теперь расхлебывает последствия. А он на последней странице уезжает на поиски приключений, в уверенности, что найдет новую любовь. И вообще я устала, — добавила Джулия, широко зевнув. — Неплохо бы подремать у ручья.
— О нет, у нас полно работы, так что разлеживаться рано, — одернула Ли сонную подругу.
— О, Ли, не могу же я собирать ежевику в этом! — заныла Джулия, приподнимая тонкую муслиновую юбку, в надежде, что ее освободят от ненавистного занятия. — Во что превратится платье? Представляю, как будет недовольна мама, если я запачкаю и порву подол. Его сшила Симона, моя чарлстонская модистка, и обошлось оно в целое состояние. Кстати, а мои туфельки? Что будет с туфельками?
— Да я ведь предлагала надеть мое старое платье, — напомнила Ли.
— Не пойму, как это ты ухитряешься есть не меньше меня и при этом не набирать ни фунта! — завистливо вздохнула Джулия. — Так и быть, признаюсь только тебе, но если скажешь кому-то, буду все отрицать: я побоялась, что платье в поясе не сойдется. И если бы оказалось, что у тебя талия тоньше моей, я бы неделю не спала!
При этом лицо у нее стало таким несчастным, что Ли пожалела подругу.
— Разве не знаешь, что многие считают меня слишком тощей и неприлично высокой, а ты в глазах общества — признанная красавица, всегда окруженная поклонниками. Да и талия у тебя едва ли не самая тонкая во всей округе.
— Пожалуй, это верно, — с довольным видом кивнула Джулия, по праву гордившаяся своей фигурой и белоснежной кожей. — Но твоя талия, разумеется, тоньше, а для того, кто ни в малейшей степени не может считаться пухлой, ты прекрасно округлилась во всех необходимых местах.
Джулия ничуть не лгала, мало того, искренне считала, что подруга пошла в миссис Треверс, которая все еще без труда могла застегнуть свое подвенечное платье.
— Ты, конечно, повыше меня, но ничего страшного тут нет, — великодушно добавила она, мысленно прикидывая длину юбок Ли. — Правда, надень я твое платье, наверняка спотыкалась бы на каждом шагу.
— Берите ведра, — перебила Блайт, швырнув одно ведро сестре, и, преодолев искушение, с преувеличенной осторожностью поставила второе перед Джулией.
— Спасибо, Люси, ты всегда так услужлива, — с ехидцей поблагодарила та, скривившись, словно раскусила незрелую ягоду. — О, Ли, что это ты делаешь?! — Она изумленно уставилась на подругу, которая проворно сбросила туфли и теперь стягивала чулки.
— Я тоже не хочу испортить обувь, — пояснила Ли и, подняв подол юбки, завязла вокруг талии. — Вот и все!
Она повернулась, чтобы показать результат своих усилий, и, подхватив ведро, нахлобучила шляпку.
— Вот теперь никаких пятен или раскисших туфелек. И бьюсь об заклад, что наберу ведерко самых больших, черных и сочных ягод прежде вас обеих, — смело бросила она вызов, посматривая туда, где Блайт, уже последовавшая ее примеру, снимала чулки и туфли. — А ты, Джулия?
Но Джулия не нуждалась в понуканиях. Только вот ее громоздкие юбки не сразу удалось связать огромным неуклюжим узлом. Но Блайт и Ли не оставили подругу в беде. И скоро все вместе уже обирали густые, отягощенные ягодами кусты.
Глава 3
Я мирно бродил по полям и лугам,
Вкушая все прелести лета,
Как вдруг принц любви повстречался мне там,
Скользящий по лучикам света.
Уильям Блейк
— Надеюсь, ты не набрала вороньих ягод вместо ежевики? — пробормотала Блайт, с подозрением изучая полное ведро, гордо протянутое Джулией.
— Можно подумать, я не знаю, как выглядит ежевика, дорогая, — самодовольно хмыкнула Джулия, состроив гримасу Блайт, но все же опустила глаза и перебрала несколько ягодок, на случай если противная девчонка права. — Даже если и так, больше я не сделаю ни единого шага к этим кустам, — поклялась она, рухнув на покрывало и стаскивая шляпку, после чего перевернулась на живот и скрестила голые ноги, словно готовилась остаться в такой позе не меньше часа.
Лениво обмахиваясь, она настороженно наблюдала за сестрами Треверс, деловито грузившими ведра с ягодами в тележку.
— Да у твоей матушки, Ли, случится удар при виде доченьки! Волосы висят как солома, и я надеюсь, что у тебя не выступили веснушки. Ой, а руки-то! Они такие черные, что тебя можно спутать с негритянкой, а юбки бесстыдно обнажают ноги! — хихикнула она, совершенно упустив из виду, что сама выглядит ничуть не лучше. — Что сказала бы мадам, узрев одну из своих лучших учениц? «Вы неисправимая, ужасная, упрямая девчонка, позорящая звание леди!»
— Но не могу же я рвать ягоды в перчатках, и даже мадам поняла бы это! — хмуро возразила Ли, оглядывая фиолетово-синие ногти и пятнистые ладони. — О Боже… какой кошмар!