Макбейн Лори. Парус любви

   К его удивлению, Кейт захлопала в ладоши.
   – В колониях? – подхватила она, и ее резкий несдержанный смех наполнил весь экипаж. – Но это просто замечательно! Дочь великого герцога Камарейского будет продана как служанка. Ха! – Ее плечи затряслись от веселья. – На этот раз вы превзошли самого себя, мистер Уолтхэм. Жаль, что вы не были знакомы с Перси. Ему бы очень понравилась ваша выдумка.
   Тедди Уолтхэм нахмурился. Если этот Перси был того же пошиба, что и миледи, очень хорошо, что их пути не сошлись.
   – Я должен встретиться с другом около реки, – сказал он.
   – Отлично, мистер Уолтхэм, – ответила Кейт, постучав в крышу экипажа. – Скажите кучеру, куда ему ехать.
   – Н-да... – Тедди Уолтхэм сделал вид, будто вспомнил что-то, вылетевшее у него из памяти. – Я полагаю, вы сами вручите девушку моему другу. – Он многозначительно кивнул на Рокко. – Вы ведь умеете его уговаривать, не правда ли?
   – Да, конечно, мистер Уолтхэм, – спокойно ответила Кейт. – Обещаю вам, что никаких трудностей не будет.
   – Хорошо, – проговорил он таким же мнимо невозмутимым голосом. Но ему очень не понравился тон миледи.
   Они оставили экипаж посреди переулка, где он не привлекал бы внимания прохожих, и пошли дальше пешком по булыжной мостовой. Затем повернули в узкую, заваленную мусором улочку.
   Тедди Уолтхэм хорошо представлял себе, как бесится миледи, осторожно пробираясь среди вышвырнутых из окон отбросов.
   – Ничего не скажешь, хорошее местечко, – пробормотала она, почувствовав, что ее атласная туфля вязнет в какой-то гадости.
   – Вы предупредили, чтобы я соблюдал величайшую осторожность, – с большим удовольствием напомнил Тедди Уолтхэм. Он дул на свои сложенные в чашу ладони, пытаясь согреть их, но ветер относил в сторону струйку его дыхания. С реки тянуло изморосью и туманом, против которых одежда была плохой защитой. Услышав приближающиеся шаги, он быстро пошел вперед, оставив за спиной миледи и Рокко с его ношей. Но когда он подошел к концу улочки, какой-то прохожий уже быстро прошел мимо. Вздохнув, Тедди повернул назад. И тут услышал тихий разговор, в котором можно было легко различить нетерпеливый голос миледи. Он слегка улыбнулся. Похоже, миледи не удается уговорить Рокко расстаться со своей ношей. С коротким смешком Тедди нагнулся, чтобы подтянуть мокрый чулок, и вдруг выпрямился, услышав громкий пистолетный выстрел. Несколько секунд отголоски выстрела звучали в его ушах все громче и громче. В удивленном безмолвии он вдруг увидел, как большой лакей повалился, словно подрубленное дерево. С трудом переводя дух, Тедди Уолтхэм поспешил к неподвижной женской фигуре в вуали.
   – Проклятая убийца, – прошипел он, нервно оглядывая улицу. Но ни одно окно не отворилось, ни одна голова не высунулась наружу, и он вдруг понял, что громкое пение и смех, доносившиеся из ближайшей таверны по ту сторону переулка, успешно заглушили грохот выстрела. А может быть, просто никто вокруг ничего не хотел знать.
   Тедди с ужасом уставился на мертвого Рокко, затем перевел взгляд на безмолвную женщину, проделавшую своей пулей широкую дыру в его спине.
   – На кой черт вы это сделали? – спросил он.
   – Он отказывался отдать мне девушку. Повернулся и пошел прочь, – еще не придя в себя от изумления, сказала она. – Я должна была его остановить. Какой другой выход нашли бы вы на моем месте? К тому же, – равнодушно добавила Кейт, – он уже сделал все, что от него требовалось, и на него нельзя было больше полагаться. Он предал меня – женщину, которая дала ему кров и еду, одела в красивые одежды вместо лохмотьев. И как же он отплатил мне за мою доброту? – с негодованием продолжала Кейт. – Он предал меня ради этой мисс с ангельским личиком, хотя она ни черта не сделала для него, только стала причиной его смерти. Пожертвовал собой, так, что ли, мистер Уолтхэм? – насмешливо произнесла Кейт, смотря на мертвого лакея, который все еще держал девушку в своих руках.
   Тедди Уолтхэм сглотнул, почувствовав горечь желчи во рту. Какая же она жестокая сука, подумал он, не сводя глаз с пистолета, все еще дымившегося у нее в руке... Зная миледи, можно было предположить, что за корсажем у нее еще кое-что припрятано, и если она могла без малейшего колебания убить человека, который верой и правдой служил ей невесть сколько лет, то что она сделает с ним, Тедди, когда он выполнит порученное ему дело и станет не нужен?
   – Тедди Уолтхэм, Тедди Уолтхэм? Это ты? – окликнул его голос из мрака. – Если ты, то лучше отвечай, – предостерег голос. Только один Тедди Уолтхэм знал наверняка, друг это или враг.
   – А, это ты, старый морской волк, – отозвхчея Тедди, со вздохом облегчения узнав голос друга.
   Он переступил через тело мертвого лакея и поспешил навстречу человеку, который только что вошел в улочку.
   – Что делать с мертвым телом? – прошипела вдогонку ему миледи, но он оставил ее вопрос без внимания. Сама заварила эту кашу, пусть и расхлебывает, злорадно подумал он и, оглянувшись, увидел, что Кейт пытается вытащить девушку из рук мертвеца.
   – Дэниел! – дружески приветствовал Тедди своего старого знакомого. – Давненько, однако, ты уже плаваешь. У тебя, должно быть, особая морская жилка, а вот меня, – он рассмеялся, обхватив друга за плечи, – меня тошнит, даже когда я переплываю на лодке через Темзу.
   – У нас неплохая жизнь, Тедди, – ответил его друг. – Все лучше, чем гнить в долговой тюрьме. Тебе-то это хорошо известно. Ты в свое время повалялся в камерах.
   – Что и говорить, нет ничего хуже, чем валяться в камерах, – серьезным тоном ответил Тедди Уолтхэм, мысленно давая клятву, что, покуда жив, никогда больше не угодит за решетку.
   – Что верно, то верно, Тедди, – согласился Дэниел, выворачиваясь из-под руки Тедди и внимательно оглядываясь. – Ну и здоровенный малый! Что с ним такое? Хорошо хоть валяется. Не хотел бы я столкнуться с ним на этой темной улице, да и вообще где бы то ни было. Не нравится мне, что он тут валяется. Не по нутру, – добавил Дэниел, подозрительно оглядывая лежащего.
   – Надрался вдрызг, – объяснил Тедди Уолтхэм достаточно громким шепотом, чтобы его могла слышать и Кейт. – Он нам не помешает.
   – Гм-м. Ты меня успокоил, – сказал Дэниел, придвигаясь ближе. – И кто эта женщина? Не та, что отправляется в колонии?
   – Жаль, что не все наши молитвы сбываются, – шепнул себе под нос Тедди, думая, как было бы хорошо, если бы их с миледи разделял океан. – Нет, это та, что лежит на земле. Я напоил ее кое-чем таким, что она не доставит тебе ни малейшего беспокойства, – объяснил Тедди, опускаясь на колени возле неподвижной фигурки.
   – Надо посмотреть, что я покупаю. Не выкладывать же денежки за какое-нибудь страшилище с мордой свиньи или старую морщинистую ведьму, – предупредил Дэниел, внимательно наблюдая за фигуркой в накидке с капюшоном.
   – Можешь быть спокоен. Тедди Уолтхэм никогда не подводит друзей, – успокоил его Тедди, вытаскивая свою трутницу и высекая огонь ударом стали о кремень. Затем Тедди достал из кармана огрызок свечи, зажег его и осветил лицо спящей невинным сном леди Ри Клэр Доминик, дочери герцога и герцогини Камарейских.
   Дэниел Льюис едва не задохнулся от изумления. Затянувшееся молчание свидетельствовало о том впечатлении, какое произвела на него девушка.
   – Да она настоящая куколка. Где ты отыскал такую? – недоверчиво спросил он у Тедди Уолтхэма.
   На этот вопрос Тедди ничего не ответил. Просто повторил:
   – Я же тебе сказал, Тедди Уолтхэм никогда не подводит друзей. Ну так что, берешь ее с собой в колонии или мы ищем другого покупателя?
   Дэниел Льюис встал и, засунув руки глубоко в карманы пальто, стал раскачиваться взад и вперед на каблуках, как бы раздумывая, какова истинная ценность покупаемого им товара.
   – Решайте. Не торчать же здесь всю ночь, – вмешалась Кейт, терпение которой было истощено этой бессмысленной торговлей. Они с Тедди были уверены, что этот дурень все равно возьмет девушку.
   Тедди Уолтхэм бросил на нее неодобрительный взгляд. Дэниел Льюис держался холодно. Глядя на громадного человека, валявшегося на земле, он испытывал понятное беспокойство. Он не сопел, не храпел, ничто не показывало, что он жив. Если он пьян, то, должно быть, вылакал черт знает сколько джина или рома, может быть, и того и другого.
   – Сейчас мы договоримся, Тедди. Сколько ты просишь? – резко спросил он, почувствовав внезапный страх перед обступившими его в этой темной улочке тенями. Он хотел было назвать меньшую цену, чем запросил Тедди, но прикусил язык: он знал, что сможет здорово заработать в колониях на такой хорошенькой девушке, как эта. На кой же черт торговаться? Так на предварительной цене они и сговорились.
   Когда Кейт и Тедди возвращались в гостиницу «Королевский гонец», экипаж казался странно пустым. Сделка была заключена в небывало короткое время, потому что, едва увидев товар, покупатель согласился на названную сумму. Всю дорогу царило гнетущее молчание; Кейт и Тедди сидели в противоположных углах, и каждый из них вел себя так, будто другого не существует.
   Внезапно тишину нарушил голос Кейт.
   – Я думаю, мы неплохо уладили сегодня дело, Тедди, – удовлетворенно произнесла она. Тедди Уолтхэму даже показалось, что он может видеть выражение ее лица за вуалью.
   Однако он не стал раздумывать об этом, ибо обращение «Тедди» обеспокоило его.
   – Да, все получилось неплохо, – нехотя проронил он. Кейт весело рассмеялась.
   – Должна признаться, что мое мнение о вас, мистер Тедди Уолтхэм, переменилось в лучшую сторону, – сказала она, изрядно смутив Тедди. – Я думаю, что мы можем превосходно действовать сообща.
   Тедди Уолтхэм почувствовал, как что-то неприятно сдавило ему горло.
   – Насколько я понимаю, миледи, я выполнил порученную мне работу. И как будто бы до конца.
   – Ну что вы, Тедди, – рассмеялась Кейт, – мы еще только начали развлекаться по-настоящему.
   Тедди Уолтхэм кивнул, плохо понимая, к чему клонит миледи.
   – Вам будет нелегко обойтись без этого вашего лакея. Наверное, было очень удобно всегда иметь его под рукой. Но ведь вы отомстили семье герцога и можете теперь позабыть о своих старых счетах, – с надеждой в голосе сказал Тедди Уолтхэм.
   – Вы глубоко заблуждаетесь, Тедди, – тихо произнесла Кейт, уже обдумывая свой следующий ход против герцога Камарейского. – Но я более чем удовлетворена. Не чувствую ни страха, ни сомнений, ибо вместо потерянного мной Рокко у меня есть теперь вы, Тедди.
   При этих словах Тедди Уолтхэм забился глубоко в угол. Он не испытывал ни малейшего желания связать свою судьбу с этой безумной женщиной. Она, несомненно, плохо кончит. И вполне это заслужила. Но он, Тедди, не хочет быть с ней рядом, когда это случится.
   – Ах, Тедди, – сказала Кейт со вздохом глубокого удовлетворения. – Мне так хочется закатить пир сегодня вечером. Не заказать ли нам знаменитый голубиный пирог Нелл Фаркар? И я позабочусь, чтобы у вас было достаточно рома, чтобы запить это лакомство. Сегодня у нас, безусловно, есть повод для празднования, – засмеялась Кейт. – А вот в Камарее вряд ли празднуют это событие. Как вы думаете, Тедди, они уже, вероятно, получили мой памятный подарок? – спросила она и, не ожидая ответа, принялась мурлыкать «Зеленые рукава». Даже не глядя на ее лицо, Тедди Уолтхэм знал, что она улыбается.
   – Мне претит сама мысль о еде, все кажется таким невкусным, – сказала герцогиня, услышав, что дворецкий приглашает всех на обед. – Но надо вести себя так, будто ничего не случилось, хотя каждый раз, когда поднимаю глаза, я ловлю на себе множество взглядов, с надеждой или страхом следящих за каждым моим движением. Временами я чувствую себя такой беспомощной, что готова зарыдать, но не могу позволить себе этого, не могу разрушить веру моих детей в то, что все чудесным образом уладится. Пока еще, может быть, и рано, но в скором времени мне придется выполнить этот неприятный долг, – взволнованно сказала она. – Я не признаю поражения, Мэри. Не склонюсь перед врагом, лицо которого мне неизвестно.
   Мэри печально улыбнулась. Ее глаза сильно потемнели; на ней, как и на сестре, сказывалось напряжение двух последних дней.
   – Поэтому-то я всегда восхищалась тобой, Рина. Ты никогда не сдаешься. Продолжаешь бороться, даже если силы и неравны. Я помню, как много лет назад молилась о том, чтобы Господь ниспослал мне хоть чуточку твоего ума и силы духа. Я всегда думала и думаю, что их никто и ничто не может укротить.
   Герцогиня слегка коснулась руки сестры.
   – Милая Мэри, – прошептала она голосом, полным любви. – Ты всегда находишь самые необходимые для меня слова. Мне совестно, что я чувствую себя такой малодушной, – призналась герцогиня. Не многим она решилась бы сделать такое признание.
   – Только глупцы не подвержены страху, Рина.
   – В таком случае я не глупа, – горько усмехнулась герцогиня, глотнув хереса. – Но меня убивает ничегонеделание. Если бы только я могла быть сейчас с Люсьеном, – нетерпеливо добавила она.
   – Может, им все же удастся что-нибудь разузнать, – сказала Мэри, выражая свое затаенное желание.
   – Боюсь, что нет, – решительно сказала герцогиня. – Из этого скорее всего ничего не выйдет.
   – Ты не веришь рассказу Кэролайн?
   – Не верю ни одному слову этой лгуньи, – откровенно сказала герцогиня, сердито блеснув своими фиалковыми глазами. – Надо же такое придумать: цыгане!
   Она презрительно сплюнула, выразив тем самым презрение отнюдь не к оболганным цыганам, а к той особе, которая угостила их нелепой выдумкой в духе кентерберийских рассказов.
   – Вот уже две недели, как в Камарее цыгане не появлялись. Сомневаюсь, чтобы они были в долине. Да и не станут цыгане похищать английскую девушку. Они не любят иметь дело с людьми не своего племени. К тому же Люсьен, как и его дед, всегда разрешал цыганам ставить свои шатры на нашей земле. Он говорит, что это приносит удачу. У нас никогда не было с ними никаких неприятностей; если и были неприятности, то только с местными жителями, которые частенько устраивают бучу в цыганских таборах... Цыгане знают Ри, и они никогда не предали бы Люсьена и меня, похитив нашу дочь. Вот почему я не верю этой сказке мисс Кэролайн Уинтерс, – резко произнесла герцогиня.
   Мэри вздохнула.
   – Тогда почему Кэролайн лжет? Это просто подло. И ужасно жестоко, – проговорила она, и стежки на канве, которую она расшивала, стали неровными – явное свидетельство ее тревоги. – Боже мой, – смущенно прошептала она. – Ну и задала бы мне тетя Маргарет!
   – Ты, Мэри, видишь в людях только хорошее. В отличие от меня тебе подозрительность несвойственна. Ты недоумеваешь, почему Кэролайн солгала? Я подозреваю, – задумчиво продолжала герцогиня, – что Кэролайн очень нравится быть в центре всеобщего внимания. А последние несколько дней она окружена постоянной заботой и участием. С тех пор как она проснулась, бедный Джереми не отходит от нее ни днем, ни ночью, исполняет малейшие ее прихоти. Беззастенчивость, с которой она использует его искреннюю любовь и привязанность, вызывает у меня отвращение. Так что же произошло? Она услышала об исчезновении Ри Клэр и графа Рендейла, которые, очевидно, находятся в большой опасности. А кроме нее, никто не может пролить свет на это исчезновение. Вот она и сочинила байку о цыганах. Чтобы оставаться в центре внимания. А я в еще большем смятении, так как не знаю, что случилось с моей дочерью. Честно сказать, я готова удушить ее! – заключила герцогиня, и даже ее любимая Мэри не могла понять, серьезно ли это ее намерение.
   – Когда же вернутся Люсьен и Теренс? – спросила Мэри, размышляя, где может находиться цыганский табор.
   – Я не знаю, насколько далеко они уехали, – сказала герцогиня, – но думаю, что им следовало бы вести поиски в окрестностях Камарея. Вот уже два дня они ищут – и безуспешно. Видимо, побывали везде, где только можно, но все же... – Герцогиня запнулась, одолеваемая сомнениями. – У меня такое чувство, что они ни в коем случае не бросят поиски. Вот почему я так возмущена этой проклятой выдумкой Кэролайн. Из-за нее потеряно столько драгоценного времени.
   – Когда состоятся похороны мистера Табера? – спросила Мэри, ловко меняя тему разговора.
   – Завтра. Они ждут, когда возвратится его сын из Бата. Мы с Люсьеном будем присутствовать на похоронах. Этот милый старый джентльмен никак не заслужил такой смерти. Он в жизни мухи не обидел.
   Дверь гостиной открылась, вошел сэр Джереми, на руке у него с усталым видом повисла Кэролайн. Сэр Джереми приветствовал герцогиню и леди Мэри, в то время как Кэролайн смело им улыбнулась. Она была слишком занята собой, чтобы заметить взгляды, которыми обменялись сестры. Отец бережно усадил ее на диван, где она разыграла целую сцену, усаживаясь поудобнее и прикрывая колени меховым ковриком.
   – Ты хорошо устроилась, дорогая? – заботливо спросил сэр Джереми, поправляя меховой коврик. – Я буду тут, рядом. У меня что-то побаливает нога, – сказал он почти извиняющимся тоном и прохромал через комнату к большому, с удобной подставкой для ног креслу в стиле времен королевы Анны. Сняв тяжесть своего тела с больной левой ноги, он вздохнул с большим облегчением.
   – Ты не уснешь, папа? – напомнила ему Кэролайн, наблюдая, как он откидывает голову на мягкий подголовник. Она уже знала по опыту, что через несколько минут он скорее всего задремлет.
   – Что за ерунда, дорогая, – пробормотал он, оживляясь при виде двух лакеев во главе с дворецким, которые принесли поднос с чаем и графин бренди. – Ах, Мейсон, ты просто золотой человек, – одобрительно заметил он, оглядывая хрустальный графин.
   – Я взял на себя смелость, ваша светлость, – почтительно объяснил Мейсон, – принести кое-какое угощение для сэра Джереми и мисс Кэролайн, а также кофе для вашей светлости и чай для леди Мэри. Я подумал – не сочтите это самоуправством с моей стороны, – что ваша светлость, возможно, пожелает отложить обед до возвращения его светлости.
   – Очень хорошая мысль, Мейсон, – одобрила его предложение герцогиня. – И начинайте, пожалуйста, с сэра Джереми. Он, кажется, испытывает сильную жажду.
   – Я всегда говорил, что Люсьену дьявольски повезло, что он женился на тебе, Сабрина, – искренне заметил сэр Джереми. Он с большим одобрением наблюдал, как лакей наливает в его суженный кверху бокал большую порцию бренди.
   Кэролайн набрала себе небольшой запас из пирожных, пирожков и других сладостей, предложенных ей лакеем в ливрее, и, забыв на миг обо всех своих проблемах, принялась уплетать их с аппетитом, ничуть не пострадавшим от ее столкновения со смертью.
   Герцогиня жестом велела дворецкому не тревожить Сару, которая заснула в другом кресле с подголовником, возле камина. Трепещущие ресницы свидетельствовали о том, что она лишь дремлет. Видимо, ощутив на себе взгляд герцогини, Сара вдруг проснулась и сконфуженно огляделась вокруг.
   – Простите меня, пожалуйста. – Она покраснела, осознав, что спала в присутствии хозяйки и гостей. – Я постоянно чувствую усталость и целый день дремлю, – сказала она, все еще не оправившись от смущения. И вдруг заметила сэра Джереми, который тихо похрапывал в другом кресле, наедине со своими снами.
   – Вот видите, – заметила герцогиня с ласковой улыбкой, предназначенной и Саре, и спящему сэру Джереми, – у вас нет ни малейшего повода для смущения.
   Сара безуспешно старалась устроиться поудобнее. Подняв голову, она поймала на себе недружелюбный взгляд Кэролайн, перестала шевелиться и, как бы защищаясь, сложила руки на своем округлом животе.
   Кэролайн громко фыркнула, всем своим видом показывая, что Саре в ее положении следовало бы вести себя скромнее. Затем она полностью переключила свое внимание на блюдо со сладостями.
   – Кэролайн, расскажи-ка мне еще раз, – холодно-бесстрастным тоном начала герцогиня, – о тех цыганах, которые якобы на тебя напали.
   Кэролайн – в этот миг она пила чай – едва не поперхнулась. Слизывая кусочек крема с уголка рта, она посмотрела на величественную, невзирая на свой небольшой рост, герцогиню и почувствовала себя очень неловко под проницательным взглядом фиалковых глаз.
   – О, ваша светлость, мне так не хочется вспоминать обо всем этом, – запротестовала она, тщетно пытаясь унять нервную дрожь в руках. – Мне уже становится дурно.
   – И все же я прошу тебя, Кэролайн, припомни, как все было на самом деле, – вежливо попросила герцогиня. Для Кэролайн, с ее нечистой совестью, эти слова прозвучали, однако, как требование исповедаться, тем более что под внешней вежливостью скрывалась стальная решимость.
   Кэролайн кашлянула и обратила умоляющие глаза к отцу, но сэр Джереми продолжал мирно посапывать.
   – Ну... это было... просто ужасно, – начала Кэролайн, уткнувшись взглядом в свой кружевной воротник и машинально его теребя. – У них был... такой зловещий... вид, и они говорили... на каком-то странном языке. Одеты они были... – Кэролайн растерянно улыбнулась под недоверчивым взглядом герцогини, – во что-то невообразимое...
   – Вполне допускаю, что описать их довольно трудно, – пробормотала герцогиня. – Пожалуйста, продолжай.
   Кэролайн закусила губу.
   – С ними... был танцующий медведь. Такой ужасный зверь. Я боялась, что они натравят его на меня. Во всяком случае, он вполне мог напасть на бедного Уэсли. Он так храбро защищал меня и Ри Клэр. А медведь так ужасно ревел. Его, наверное, не кормили много дней. Вы знаете, как плохо они обращаются с животными. Да, – продолжала Кэролайн, завираясь все больше и больше, – должно быть, он был очень голоден. Просто жаждал крови. О, это было ужасно, просто ужасно, ваша светлость! – вскричала она, и по ее щекам покатились слезы, ибо своими же нелепыми выдумками она нагнала на себя страху. – О бедный, бедный Уэсли, – шумно всхлипывая, запричитала Кэролайн, – как бы я хотела увидеть снова его дорогое лицо. Я бы... – В этот момент началась какая-то сутолока у дверей салона; подняв глаза, Кэролайн увидела, что они открылись. В следующий миг она испустила такой душераздирающий вопль, что сэр Джереми, как подброшенный пружиной, вскочил с кресла. При этом бренди пролилось на его бриджи. Не веря своим глазам, сэр Джереми смотрел на дочь, которая вот-вот готова была лишиться чувств.
   – Что тут, черт побери, творится? – вскричал он, поворачиваясь, чтобы увидеть того, чье появление произвело такой поразительный эффект на его дочь. – Боже мой! Это. просто невероятно! – завопил он, с ужасом уставившись на неизвестно откуда взявшегося графа Рендейла, который, покачиваясь, стоял в дверях отделанной в серебряный и золотой тона гостиной. Вокруг графа суетливо хлопотала целая группа лакеев.
   Не многие могли бы узнать в этот миг чопорного молодого джентльмена, всегда гордившегося безупречностью внешнего облика и поведения. У него был вид человека, побывавшего в аду; можно было только гадать, каким образом он остался жив. И камзол, и панталоны Уэсли Лоутона были изодраны в клочья и замараны грязью и кровью. На одной ноге не было сапога, только висел изодранный чулок, сапог на другой ноге сильно обтерся, потребовалась бы недельная чистка, чтобы привести его в сколь-нибудь божеский вид. Красивое лицо графа было все в ссадинах, царапинах, в запекшейся крови. От парика не осталось и следа, а собственные каштановые локоны беспорядочно спадали на лицо и шею. .
   – Уэсли, – негромко обронила герцогиня, подходя к графу, который, видимо, плохо соображал, что происходит. – Уэсли, это я, Сабрина, герцогиня Камарейская.
   Остекленевшие глаза Уэсли Лоутона медленно повернулись к приближающейся фигуре, которую он мог различить лишь с трудом. Корме этой фигуры, он видел еще несколько других и явственно слышал шарканье ног. «Ну вот, – подумал он с мрачной улыбкой, – сейчас я разделаюсь с этими негодяями».
   – Проклятые наглецы! – вскричал он, мысленно возвращаясь в тот ужасный день, когда оказался перед дулом пистолета. И прежде чем кто-либо мог предугадать, что сделает граф, он вытащил из кармана пистолет и начал размахивать им как безумный.
   – Не шевелись, Сабрина, – предостерег сэр Джереми, держа на коленях обмякшее тело дочери. Он стоял так, чтобы прикрывать собой кресло, где сидела Сара.
   – Рина, не двигайся! – воскликнула Мэри, в то время как герцогиня продолжала потихоньку приближаться к полубезумному графу, который с трудом держался на ногах. – Он не в себе. Он не узнаёт тебя, Рина! – закричала Мэри, когда Уэсли направил дуло пистолета на ее сестру.
   – Уэсли, Уэсли, это я, Ри Клэр. Пожалуйста, не целься в меня из пистолета, – умоляюще произнесла герцогиня.
   Ее ласковый голос успокоил графа. С его щек схлынул лихорадочный румянец. Слушая ее, он вспомнил тот летний день, когда они с Ри Клэр гуляли в саду. Как хороша она была тогда!
   – Держите его! – вскричала герцогиня, видя, что граф вот-вот упадет на пол. Кто-то из лакеев подхватил его, прежде чем он успел получить еще один ушиб. – О Боже мой! – сказала герцогиня, впервые заметив большое кровяное пятно на рубашке графа. Она опустилась рядом с ним на колени и ошупала его горящие щеки. – Пошлите за доктором и скажите Роули. чтобы она немедленно осмотрела графа, я боюсь, что он умирает, – повелительно сказала герцогиня.