Страница:
– Оставлю ее здесь, на корабле, – коротко ответил Данте. – Ей, возможно, это не понравится, но на борту «Морского дракона» она будет в куда большей безопасности, чем на улицах города. Может быть, утром я смогу добиться от нее откровенного признания. Тогда мы и решим, что с ней делать. Пока же она останется нашей гостьей. – Данте посмотрел на тонкие черты лица девушки, невольно восхищаясь ее золотистыми волосами, которые, высохнув, улеглись в сверкающие волны. Затем он откинулся спиной к панели, стараясь не потревожить безмятежно спящую девушку.
– Если понадоблюсь, капитан, я буду в конце коридора, – сказал Кёрби и, встряхнув одеяло, укрыл им легкую фигурку в капитанской рубашке. Затем подошел к столу, скатал в трубку драгоценную карту и убрал ее обратно в бутылку, которую поставил на прежнее место в поставец. Сложив на поднос пустые тарелки и стаканы, он тихо вышел из каюты.
Данте устроился на койке поудобнее. Тело девушки было таким легким, что он почти не ощущал его прикосновения к своей груди и бедрам. Он со вздохом стал вспоминать все, что случилось в этот вечер. Что еще, любопытно, может произойти до того, как наступит рассвет, положив конец этой долгой ночи? Закрыв глаза, он прижал девушку к груди и положил подбородок на ее золотистую головку. И тут ощутил, как что-то живое прыгнуло ему на ноги; приоткрыв один глаз, Данте с любопытством увидел, что Ямайка свернулся клубком рядом с девушкой так, как если бы она была его старой подругой.
Впервые с тех пор, как спала в своей кровати в Камарее, Ри проснулась в тепле. И вдруг она почувствовала, что ей слишком жарко. Она попробовала скинуть с себя ногами тяжелые одеяла. Но ноги были как налитые свинцом, и, когда она попробовала привстать, все поплыло перед ее глазами.
Чья-то сильная рука обвила ее талию, помешав ей упасть на переборку. Слегка повернув голову, она сонным взглядом посмотрела на лежащего рядом мужчину. Его светло-серые глаза внимательно, почти подозрительно наблюдали за ней.
У нее сохранилось лишь смутное воспоминание о первой встрече с недружелюбным капитаном «Морского дракона». Сейчас она была в промежуточном состоянии между бодрствованием и сном, и, странное дело, открыто встречая его взгляд, Ри отнюдь не ощущала той враждебности, которую, казалось, должна была чувствовать.
Его глаза, осененные длинными ресницами, были необычайно красивы – живая ртуть на загорелом лице. Они неярко отражали и свет, и тени, то напоминали Ри светлые ручьи, сбегавшие с камарейских холмов, то обретали приглушенную мягкость оперения серого голубя.
Ри была заворожена его взглядом, очарована прикосновением его губ к своим губам, но, борясь с обволакивающим ее мысли туманом, она все время чувствовала, что что-то не так. Ибо красиво вылепленные губы были жесткими и требовательными, серые глаза сверкали недоброжелательством, а отнюдь не добротой и любовью, как следовало бы ожидать.
– Вы! – выдохнула Ри, когда бронзовое лицо с серебряными глазами превратилось в дьявольски ухмыляющуюся физиономию капитана «Морского дракона». Человек, прижимающий ее к своей обнаженной груди, – безумец, который унизил и высмеял ее как раз в тот момент, когда она отчаянно нуждалась в помощи и сочувствии.
– Да, это я. В конце концов ты в моей койке, – сказал Данте. – И в моей рубашке, – добавил он, не отводя глаз от округлой линии ее груди.
Ри опустила глаза в растущем смущении, некоторые подробности происшедшего ночью выскользнули из ее памяти. Когда она вновь подняла глаза, ее взгляд уперся в широкую мускулистую бронзовую грудь, поросшую темными вьющимися волосами.
Когда же она в замешательстве и смятении отвернулась, ее взгляд упал на пару мокрых, съежившихся бриджей и рубашку, очень похожую на ту, что была на ней. Они беспорядочно валялись на полу, по-видимому, сброшенные впопыхах.
Перехватив взгляд Ри, Данте вопросительно поднял брови.
– Надеюсь, ты не думала, что я буду спать в мокрых бриджах, милочка? – спросил он с разыгранным удивлением. – Я бы подхватил смертельную простуду, а ведь ты этого не хочешь, не правда ли?
– Да нет, я бы очень этому обрадовалась, – заявила Ри с красными от гнева и жара щеками.
– Но это не привело бы ни к чему хорошему, – усмехаясь, сказал Данте и протянул руку к упавшей на грудь длинной пряди ее золотистых волос. – Боюсь, что вся ответственность за мою преждевременную смерть легла бы на тебя. В конце концов, я вымок, потому что купал тебя, а ты плескалась. Не слишком ли жестоко – наказать меня смертью за мою доброту? Люди этого не поймут. – Данте с затаенном усмешкой ожидал ответа, уверенный, что она клюнет на его приманку.
– Ничего себе доброта! – задыхаясь от ярости, проговорила Ри.
– Нет, нет, ты должна быть благодарна мне, – перебил Данте мягким голосом, не обращая внимания на ее недоверчивый взгляд. – Я стараюсь помочь тебе осуществить свой замысел. – Он поцеловал ее чуть приоткрытые губы и добавил: – Ты очень близка к своей цели – вот-вот соблазнишь меня.
И в подтверждение своих слов Данте обвил руками ее теплое тело под рубашкой, у самых бедер, а затем стал поднимать руки вверх, задирая рубашку. Слегка сжав ее маленькие грудки, он схватил ее за ягодицы и начал теснее прижимать к себе.
Ри Клэр Доминик не имела ни малейших оснований сомневаться в искренности его слов, ибо что-то горячее, пружинистое нетерпеливо искало ее мягкое уязвимое место между ногами.
Охваченная стыдом, Ри закрыла переполненные слезами глаза, ибо у нее не было сил бороться против этих могучих рук, неумолимо ее стискивающих. Она удивленно затаила дыхание, ощутив прикосновение губ к своим грудям, а затем еще более ласковое прикосновение языка. Открыв глаза, Ри увидела сверху голову с волнистыми каштановыми волосами. Горячее мужское тело обжигало ее, как раскаленное железо. Она чувствовала густой мужской запах.
Целуя изогнутое горло девушки, Данте Лейтон вдруг ощутил вкус горячих соленых слез и в изумлении поднял глаза, ибо никак не ожидал такого ответа на свои ласки. Он продолжал на нее смотреть, озадаченный не только ее реакцией, но и необычными своими ощущениями. Не веря собственным глазам, Данте с презрением заметил, что у него дрожит рука. С верхней губы он смахнул капельки пота. То, что в порыве страсти он так забылся, внушало ему отвращение к самому себе.
Фиалковые глаза находились так близко от него, что он хорошо видел бледно-желтые круги вокруг расширившихся зрачков. И то, что эти глаза были переполнены страхом и презрением, а отнюдь не огнем страсти, неприятно его поразило, внушило странное недовольство собой. Его обволакивал ее теплый запах. В этот запах вплетался такой знакомый и в то же время незнакомый запах мыла, которым он мыл ее накануне. Его поразила изумительная красота ее волос, и, спрятав лицо среди этих золотистых прядей, он как бы ощутил густой запах моря и сандалового дерева.
Она казалась настоящим воплощением чистоты, и, чтобы избавиться от этого впечатления, Данте пришлось напомнить себе, как она лгала и изворачивалась накануне. Но в ее грехах виновата не она сама, а жизнь, окружающие, сказал он себе, в то же время стараясь устоять против обаяния ее ангельского облика.
Но жгучее томление, которое он испытывал в паху, заставило его забыть о недавних разумных мыслях. Он хотел целовать губы девушки, ощущать ответные поцелуи. Хотел, чтобы ее губы искали его губы, ее руки ласкали его, а бедра двигались в одном ритме с его бедрами. Но ничего подобного не произошло, она брезгливо отодвинулась от него, стараясь, чтобы их тела не соприкасались. На какой-то короткий миг, когда она посмотрела в его глаза, он было подумал... но нет, мелькнувшая в них чувственная томность тут же сменилась выражением ненависти...
Неожиданный, довольно болезненный удар головой в подбородок вернул Данте к реальности. Это была отнюдь не случайность, а рассчитанное нападение, зубы тут же впились в его плечи, и ему пришлось уворачиваться от острых ногтей и от удара коленом, который угрожал тому, что составляло предмет его мужской гордости; однако маленькому, но крепкому кулачку удалось достигнуть своей цели – его носа.
Данте всей своей тяжестью навалился на извивающуюся маленькую мегеру и пригвоздил ее к койке, лишив на время возможности пускать в ход кулачки. Он перевел дух. Во рту ощущался соленый привкус крови от ее удара. Данте посмотрел прямо в ее очень испуганное личико. Оба они тяжело дышали, и Данте чувствовал на груди и животе каждый ее выдох.
Эту-то интимную сцену и застала ворвавшаяся в каюту полная ярости Хелен Джордан. Сказался ее галльский темперамент: она вся кипела, глаза горели гневным огнем. Прежде чем она вошла, у дверей каюты велся ожесточенный спор, но ни Данте, ни Ри ничего не слышали.
– Я же вам говорил, что капитан занят, – напомнил ей Хау-стон Кёрби, решительно выдерживая взгляд, который, казалось, обладал силой погрузить его на шесть футов под землю. Кёрби удалось успешно скрыть собственное удивление, ибо он никак не ожидал увидеть то, что увидел, хотя и знал, что его хозяин – человек непредсказуемый и, быть может, именно поэтому они всегда выходят живыми из многочисленных передряг.
– Будь ты проклят, Данте Лейтон! Чтоб тебе гореть в адском пламени! – в глубоком унижении кричала Хелен Джордан, возмущенно взирая на своего бывшего любовника и девушку в его постели. Она не могла оторвать глаз от женской ноги цвета слоновой кости, переплетенной с загорелой ногой Данте. Охваченная глубоким негодованием, она не испытывала ни малейших сомнений по поводу того, чем они занимаются. Красивое личико девушки раскраснелось от поцелуев, и, даже стоя поодаль, Хелен слышала, как взволнованно дышат эти двое.
Данте Лейтон унизил ее и, без сомнения, сейчас молча потешается над ней, в то время как эта потаскушка так и льнет к нему под одеялом. Никогда не простит она ему этого оскорбления! А ведь как тщательно она все продумала. Если бы ей удалось заполучить его в постель, она вполне могла бы снова забеременеть. И тогда на пальце у нее оказался бы перстень, надетый маркизом Джакоби. И больше никаких абортов.
– Хелен! – пробормотал Данте и сел, завернув бедра одеялом и облокотившись одной рукой на подушки. Другой рукой он продолжал обнимать Ри, насмешливо глядя на свою бывшую любовницу. – Какая неожиданность! Ты ведь никогда не приходила до полудня. Наверное, слишком спокойно провела вчерашний вечер и рано легла спать. Очень жаль. – Он говорил совершенно хладнокровно, словно в создавшейся ситуации не было ничего необычного.
Ри, однако, была так сильно сконфужена и смущена, что ей чуть не стало дурно. Глядя на эту женщину, которая буквально дрожала от ярости, Ри не сомневалась, что ухмыляющийся капитан «Морского дракона» нанес ей какую-то глубокую обиду. «Уж не его ли она жена?» – вдруг заподозрила Ри. Эта поразительно красивая женщина недаром так взбешена, обнаружив, что муж лежит в постели с другой; однако, даже понимая, что у нее есть все основания негодовать, Ри недоумевала, как женщина может говорить таким грязным языком. Никогда в жизни она не слышала ничего подобного.
– ...Ты мог бы быть в моих объятиях, но предпочел спутаться с какой-то шлюхой, промышляющей на пристани, да порази вас чума обоих! – Хелен сплюнула, ибо от ее суженных глаз не ускользнуло, что рука Данте треплет золотой завиток на виске девушки. Бессознательная ласковость, с какой он это делал, повергла ее в еще более мрачное настроение.
Данте посмотрел на нее с жалостью, но только Хаустон Кёрби заметил, как блеснули глаза капитана. Маленький стюард знал его достаточно хорошо, чтобы понять, что надвигается буря. И все-таки то, что сказал капитан, потрясло своей неожиданностью даже Кёрби.
– Дорогая Хелен, ты совершенно неверно судишь о моей суженой, и я считаю, что ты должна перед ней извиниться, – проговорил он мягким, словно шелковым, голосом, не обращая внимания на крайнее изумление, отразившееся на лицах обеих женщин.
– Суженая? – Хелен хрипло рассмеялась. – Уж не рехнулся ли ты, Данте? Может быть, мне следовало поймать тебя на слове и разнести это радостное известие по всему Чарлз-Тауну? Только как же мне представить вас? – с притворным замешательством спросила она. – Разрешите представить вам Данте Лейтона, капитана «Морского дракона», маркиза Джакоби, и его милую жену, бывшую проститутку... Ах, извини, дорогая! – Глаза Хелен с оскорбительной пристальностью осмотрели золотоволосую девушку. – Я плохо расслышала твое имя. У тебя ведь есть имя, верно? Можно без фамилии, ее, вероятно, никто не знает.
– Ее зовут леди Ри Клэр Доминик, – сказал ей Данте. – А ты думала, что я не запомню твоего имени, милочка, – шепнул он на ухо Ри. – Ты не возражаешь, если я воспользуюсь твоей выдумкой?
– Пожалуйста, – ответила Ри. «Чем больше людей будут знать, кто я такая, – подумала она, – тем больше у меня шансов на спасение от этого безумца».
Ревнивым глазам Хелен Джордан казалось, что они обмениваются своими секретами, словами любви, особенно когда Дайте запечатлел легкий поцелуй на лбу девушки.
– Леди? – пренебрежительно фыркнула она. – Самое подходящее ей имя – леди Потаскуха.
– Дорогая Хелен, ты ведешь себя глупо. Это в самом деле леди Ри Клэр Доминик, дочь герцога и герцогини Камарейских и моя невеста. В бытность свою в Лондоне ты наверняка слышала об этой семье? – спросил Данте, с улыбкой замечая, что лицо Хелен начинает выражать сомнение.
Глядя на Данте Лейтона и девушку, Хелен и в самом деле испытывала сильное замешательство. Имя, которое он назвал, было ей знакомо. В Лондоне она жадно выслушивала многочисленные сплетни, и, хотя ее редко приглашали на важные приемы, она интересовалась всеми гранями жизни привилегированных мира сего.
Да, она слышала о леди Ри Клэр Доминик и испытывала жгучую зависть к прекрасной наследнице, которая покорила весь Лондон. Однажды она даже видела ее в театре; но леди Ри Клэр сидела далеко, с другой стороны, и она различала только изысканный покрой ее платья. Хелен хорошо помнила, что у леди Ри Клэр, как и у этой девушки, были золотистые волосы и она слыла красавицей.
В раздражении, не зная, что делать, Хелен закусила нижнюю губу и вдруг почувствовала, что действительно ведет себя глупо. Но ее все еще одолевали сомнения.
– Я слышала, что леди Ри Клэр должна была выйти замуж за графа, – сказала она, полагая, что это неплохой шанс изобличить девушку, если она обманщица.
– Вы говорите об Уэсли Лоутоне, графе Рендейле? – вежливо спросила Ри, пользуясь любой возможностью доказать, что она в самом деле та, за кого себя выдает. – Уэсли и я – старые друзья. Он часто бывал у нас в Камарее. Вы с ним знакомы? Я спрошу у него... – Она вдруг осеклась, с болью в сердце вспомнив, что Уэсли мертв.
Но Хелен не заметила этой странной паузы, изысканный выговор девушки оставлял мало сомнений в том, что она действительно леди Ри Клэр Доминик, богатая наследница и, вполне вероятно, невеста Данте Лейтона.
Как будто прочитав ее мысли, Данте добавил:
– Я никогда не упоминал тебе о Ри, которую знаю с ее детства? Я думал, что потерял ее, когда уехал из Англии. Обещал обязательно за ней вернуться, но, как видишь, – ласково улыбаясь, он теснее прижал Ри к груди и вдруг почувствовал, как жарко полыхает ее тело, – она соскучилась по мне и сама меня отыскала. Должен признаться, что ее появление ошеломило меня. В первый момент она даже показалась мне незнакомкой.
– Я удивлена, что ты вообще ее узнал, – с трудом выдавила Хелен, мысленно желая капитану утонуть вместе со своим судном.
– Я и сам удивлен, но ведь настоящая любовь никогда не умирает, – негромко проговорил Данте, приближая губы к щеке Ри. Он скрестил свой взгляд со взглядом Хелен, и она сразу же поняла, что он хочет ей сказать.
– Надеюсь, я буду первая, кто вас поздравит, – произнесла Хелен. И не в силах удержаться от того, чтобы посеять семя сомнения в уме молодой девушки, добавила: – Желаю вам удачи. Она вам непременно понадобится, дорогая, ибо Данте Лейтон – настоящий ублюдок, и вы еще пожалеете, что он встретился на вашем пути. Вы не знаете, что он женится на вас только ради денег. Он просто не способен любить, дорогая. Он погубит вас, как губит все, к чему прикасается.
И, шелестя юбками, она торопливо вышла из каюты, оставив за собой неловкое молчание.
Увидев, что Хелен покинула «Морской дракон», Хаустон Керби вздохнул с большим облегчением, ибо считал, что у нее дурной глаз.
– Да защитит нас Господь от этой злой женщины, – сказал он.
– Куда она ушла? Я надеялась, что с ее помощью смогу бежать отсюда, спастись от этого безумца, – недовольно пробормотала себе под нос Ри. – Я хочу домой. Я так устала, что даже не могу ни о чем думать. – Она расплакалась, вытерла слезы о подушку и свернулась клубком под одеялом. Но никак не могла унять дрожь во всем своем теле. Подойдя к койке, Кёрби задумчиво потер челюсть.
– Кажется, она нездорова, капитан. Это нехорошо, – сказал он. – Боюсь, что вы простудили ее, когда купали. Может быть, это и смешно, но она чуточку напоминает мне Ямайку – каким он был, когда вы принесли его на корабль в Порт-Рояле. Такой несчастный, голодный, бездомный, маленький котенок. У меня что-то путаются мысли, капитан, – добавил стюард, с любопытством поглядывая на каменное лицо капитана, который баюкал девушку. – Она и правда леди Ри Клэр Доминик?
Данте пожал плечами.
– Не имеет значения. Ее будущее решено. Она поплывет вместе с нами в Вест-Индию.
– Ну что ж, – сказал коротышка-стюард, нисколько не удивившись. – Теперь вы будете в ответе за нее. Пока дуют эти холодные ветры, она вряд ли поправится. Остается надеяться, что теплые вест-иидские ветры поставят ее на ноги. Да и несколько чашек моего отвара ей тоже не помешают.
Данте странно улыбнулся:
– Я думаю так же, Кёрби. Теперь я за нее в ответе.
Ямайка, казалось, правильно понял его слова. Снова вспрыгнул на койку и нашел себе удобное местечко в ногах у Ри Клэр Доминик, последнего члена экипажа «Морского дракона».
Глава 6
– Гм-м... А как тебе нравится такое? – задумчиво спросила Кейт у Тэдди. – «Моей сестрой будет добрый ангел»?.. Нет, – разочарованно вздохнула она, – боюсь, это слишком очевидный намек. Эврика! – вдруг вскричала она. – Вот это подходит как нельзя лучше, замечательная находка. Честно сказать, я иногда сама себе удивляюсь, – хохотнула она, окупая гусиное перо в хрустальную чернильницу, составлявшую часть роскошного серебряного письменного прибора.
Тэдди Уолтхэм с кислой физиономией оглядел миледи. Скрип гусиного пера действовал ему на нервы, но его утешала мысль, что зато она занята и не затевает ничего нового. Тедди был доволен малым.
День за днем просиживала она над пыльными книгами, выискивая подходящие строки для того, чтобы терзать и углублять замешательство своих врагов в Камарее. Вот уже почти два месяца, как она играла в эту садистскую игру, наслаждаясь своей местью, и Тедди хорошо представлял себе, что творилось с герцогом, когда прибывало ее очередное послание.
Как хорошо, что они успели отослать похищенную девушку в колонии, ибо Лондон, как и все приморские города, все деревни, был буквально весь обклеен объявлениями, в которых описывалась похищенная девушка и предлагалось целое состояние за сведения, способствующие ее безопасному возвращению. Он был рад узнать, что не является убийцей, ибо джентльмен, в которого он стрелял, а это был не кто иной, как граф, объявил награду тому, кто задержит неизвестных людей, замешанных в похищении леди Ри Клэр Доминик и покушении нa его собственную особу.
Сначала Тедди был обеспокоен и даже возмущен тем, что его описывали в объявлениях как «мерзкого негодяя среднего роста, с грубыми чертами лица, в затрепанном камзоле из красного бархата». Такое описание сильно задевало его, поскольку, невзирая на свое положение, он был человеком гордым и всегда заботился о своем внешнем виде. А камзол из красного бархата был любимой его одеждой. С большим сожалением бросил он его в реку. И теперь вынужден был носить коричневую куртку, которая не правилась ему. Тедди считал, что она не придаст ему привлекательности.
– Знаешь, Тедди, по-моему, мне пора уже снова подышать свежим деревенским воздухом, – проронила вдруг Кейт, неприятно удивив Тедди Уолтхэма. – Отошли кого-нибудь с этим письмецом, а затем, я думаю, мы начнем готовиться к нашей поездке, – присовокупила она, не замечая его недовольства.
– Нашей поездке? – с сомнением переспросил он. – Меня вполне устраивает сидеть здесь, перед камином, миледи.
– Не сомневаюсь, но твое мнение мне неинтересно. Я думаю, что сумела усыпить бдительность Люсьена. Не может же он жить в Камарее безвыездно. Когда мы были там две недели назад, я очень удивилась, обнаружив, что Камарей превращен в настоящую крепость... Но думаю, пришла пора действовать, и следующее свое послание я хочу вручить лично Люсьену. – По ее звенящему голосу чувствовалось, что она предвкушает удовольствие от осуществления задуманной мести. – Господи, представляю себе лицо Люсьена, когда он увидит меня. Если бы этому дьяволу не везло так отчаянно, мы с Перси избавились бы от него уже много лет назад. Сколько раз мы покушались на его жизнь, а он все-таки уцелел. Просто поразительно, как ему везло.
– А по-моему, ничего удивительного, – пробормотал Тедди, пришедший к запоздалому убеждению, что там, где замешана леди, может стрястись все, что угодно. Он всегда подозревал, что люди, называющие себя «чистокровными аристократами», все чокнутые. При том, что стиль жизни у них изысканный, все равно у них не все дома. На чердаке у них, что называется, живут крысы. Только вот они всегда могут откупиться от Бедлама.
– Тедди!
Тедди Уолтхэм вздрогнул, ибо льстивый голос миледи не предвещал ничего хорошего. Он молчал, вопреки всему надеясь, что миледи забудет о том, что звала его.
– Тедди! – повторила миледи, на этот раз более резко. – Слушай внимательно. Я хотела бы познакомиться кое с кем из твоих друзей. Теперь, когда мы лишились услуг Рокко, нам нужно подобрать несколько здоровенных ребят для осуществления моего замысла. Я уверена, для тебя не составит особого труда найти несколько туповатых ребят, которые с удовольствием возьмутся за нетрудную работенку. Ты знаешь, каких я имею в виду. Мускулы как сталь, в головах – одна труха, – уточнила она, как бы ожидая, что он вытащит этих парней из кармана.
– Хорошо, миледи, – саркастическим тоном ответил Тедди. – Однако в моем положении довольно рискованно шататься по городу.
– И все же ты должен сделать то, что я велю, – безжалостно возразила она. – Жаль, конечно, что этот олух выжил, да еще и опубликовал описание твоей наружности.
– Да, жаль, – мрачно согласился Тедди. – Но еще хуже, что за вашу голову назначена приличная цена. Я знаю теперь, кто мои друзья, и эта толстуха Фаркар не принадлежит к их числу. Я слышал, что она много чего натрепала этим сыщикам с Боу-стрит, даже навела их намой след! – негодующе воскликнул он. – Чтобы получить награду, она, видать, готова подвести меня под виселицу.
– Я же тебе говорила, что эта старая курица заподозрила нас в тайных намерениях, потому-то я и решила переехать в другую гостиницу. К тому же мне нравится, что эта гостиница близко к реке. И запах здешний, и сырость напоминают мне Венецию, – заметила Кейт, более озабоченная своим личным комфортом, нежели тем, что Тедди Уолтхэм может оказаться на виселице. – Вот я и думаю, Тедди, – продолжала она, – что, учитывая нынешнюю твою популярность, тебе было бы безопаснее оставить этот тесный город. И возблагодарить свою счастливую звезду за то, что рядом с тобой такой человек, как я. – Она скользнула нетерпеливым взглядом по его угрюмой фигуре. – Приободрись, Тедди. Нельзя же отсиживаться здесь, да еще с таким кислым видом, когда у тебя есть работа. Впереди самое главное. Двадцать лет я ждала, когда наступит этот момент, и, клянусь Богом, ни за что не отступлюсь. Если бы только Перси был жив и мог разделить со мной предстоящее торжество! – воскликнула она, соединив, как в молитве, свои тонкие бледные руки.
Герцогиня Камарсйская медленно подошла к кровати под балдахином с бледно-голубыми и серебристыми камчатными занавесями. Тишину, стоявшую в комнате, нарушал лишь шелест ее юбки. Она аккуратно поправила одну из отделанных кружевами подушек. Затем с удовлетворением окинула взглядом комнату, где не было видно ни пылинки. Все здесь было точно так же, как в то утро, когда исчезла Ри.
Герцогиня остановилась перед позолоченным, красного дерева столиком, зеркало над которым отражало ее легкую фигурку в темно-голубом шелке, фигурку, которая выглядела бы мрачной, если бы не ярко-белые кружевные оборчатые рукава. Вместо своей обычно богато расшитой белой шелковой юбки она носила теперь простую темно-синюю, подбитую ватой.
– Если понадоблюсь, капитан, я буду в конце коридора, – сказал Кёрби и, встряхнув одеяло, укрыл им легкую фигурку в капитанской рубашке. Затем подошел к столу, скатал в трубку драгоценную карту и убрал ее обратно в бутылку, которую поставил на прежнее место в поставец. Сложив на поднос пустые тарелки и стаканы, он тихо вышел из каюты.
Данте устроился на койке поудобнее. Тело девушки было таким легким, что он почти не ощущал его прикосновения к своей груди и бедрам. Он со вздохом стал вспоминать все, что случилось в этот вечер. Что еще, любопытно, может произойти до того, как наступит рассвет, положив конец этой долгой ночи? Закрыв глаза, он прижал девушку к груди и положил подбородок на ее золотистую головку. И тут ощутил, как что-то живое прыгнуло ему на ноги; приоткрыв один глаз, Данте с любопытством увидел, что Ямайка свернулся клубком рядом с девушкой так, как если бы она была его старой подругой.
Впервые с тех пор, как спала в своей кровати в Камарее, Ри проснулась в тепле. И вдруг она почувствовала, что ей слишком жарко. Она попробовала скинуть с себя ногами тяжелые одеяла. Но ноги были как налитые свинцом, и, когда она попробовала привстать, все поплыло перед ее глазами.
Чья-то сильная рука обвила ее талию, помешав ей упасть на переборку. Слегка повернув голову, она сонным взглядом посмотрела на лежащего рядом мужчину. Его светло-серые глаза внимательно, почти подозрительно наблюдали за ней.
У нее сохранилось лишь смутное воспоминание о первой встрече с недружелюбным капитаном «Морского дракона». Сейчас она была в промежуточном состоянии между бодрствованием и сном, и, странное дело, открыто встречая его взгляд, Ри отнюдь не ощущала той враждебности, которую, казалось, должна была чувствовать.
Его глаза, осененные длинными ресницами, были необычайно красивы – живая ртуть на загорелом лице. Они неярко отражали и свет, и тени, то напоминали Ри светлые ручьи, сбегавшие с камарейских холмов, то обретали приглушенную мягкость оперения серого голубя.
Ри была заворожена его взглядом, очарована прикосновением его губ к своим губам, но, борясь с обволакивающим ее мысли туманом, она все время чувствовала, что что-то не так. Ибо красиво вылепленные губы были жесткими и требовательными, серые глаза сверкали недоброжелательством, а отнюдь не добротой и любовью, как следовало бы ожидать.
– Вы! – выдохнула Ри, когда бронзовое лицо с серебряными глазами превратилось в дьявольски ухмыляющуюся физиономию капитана «Морского дракона». Человек, прижимающий ее к своей обнаженной груди, – безумец, который унизил и высмеял ее как раз в тот момент, когда она отчаянно нуждалась в помощи и сочувствии.
– Да, это я. В конце концов ты в моей койке, – сказал Данте. – И в моей рубашке, – добавил он, не отводя глаз от округлой линии ее груди.
Ри опустила глаза в растущем смущении, некоторые подробности происшедшего ночью выскользнули из ее памяти. Когда она вновь подняла глаза, ее взгляд уперся в широкую мускулистую бронзовую грудь, поросшую темными вьющимися волосами.
Когда же она в замешательстве и смятении отвернулась, ее взгляд упал на пару мокрых, съежившихся бриджей и рубашку, очень похожую на ту, что была на ней. Они беспорядочно валялись на полу, по-видимому, сброшенные впопыхах.
Перехватив взгляд Ри, Данте вопросительно поднял брови.
– Надеюсь, ты не думала, что я буду спать в мокрых бриджах, милочка? – спросил он с разыгранным удивлением. – Я бы подхватил смертельную простуду, а ведь ты этого не хочешь, не правда ли?
– Да нет, я бы очень этому обрадовалась, – заявила Ри с красными от гнева и жара щеками.
– Но это не привело бы ни к чему хорошему, – усмехаясь, сказал Данте и протянул руку к упавшей на грудь длинной пряди ее золотистых волос. – Боюсь, что вся ответственность за мою преждевременную смерть легла бы на тебя. В конце концов, я вымок, потому что купал тебя, а ты плескалась. Не слишком ли жестоко – наказать меня смертью за мою доброту? Люди этого не поймут. – Данте с затаенном усмешкой ожидал ответа, уверенный, что она клюнет на его приманку.
– Ничего себе доброта! – задыхаясь от ярости, проговорила Ри.
– Нет, нет, ты должна быть благодарна мне, – перебил Данте мягким голосом, не обращая внимания на ее недоверчивый взгляд. – Я стараюсь помочь тебе осуществить свой замысел. – Он поцеловал ее чуть приоткрытые губы и добавил: – Ты очень близка к своей цели – вот-вот соблазнишь меня.
И в подтверждение своих слов Данте обвил руками ее теплое тело под рубашкой, у самых бедер, а затем стал поднимать руки вверх, задирая рубашку. Слегка сжав ее маленькие грудки, он схватил ее за ягодицы и начал теснее прижимать к себе.
Ри Клэр Доминик не имела ни малейших оснований сомневаться в искренности его слов, ибо что-то горячее, пружинистое нетерпеливо искало ее мягкое уязвимое место между ногами.
Охваченная стыдом, Ри закрыла переполненные слезами глаза, ибо у нее не было сил бороться против этих могучих рук, неумолимо ее стискивающих. Она удивленно затаила дыхание, ощутив прикосновение губ к своим грудям, а затем еще более ласковое прикосновение языка. Открыв глаза, Ри увидела сверху голову с волнистыми каштановыми волосами. Горячее мужское тело обжигало ее, как раскаленное железо. Она чувствовала густой мужской запах.
Целуя изогнутое горло девушки, Данте Лейтон вдруг ощутил вкус горячих соленых слез и в изумлении поднял глаза, ибо никак не ожидал такого ответа на свои ласки. Он продолжал на нее смотреть, озадаченный не только ее реакцией, но и необычными своими ощущениями. Не веря собственным глазам, Данте с презрением заметил, что у него дрожит рука. С верхней губы он смахнул капельки пота. То, что в порыве страсти он так забылся, внушало ему отвращение к самому себе.
Фиалковые глаза находились так близко от него, что он хорошо видел бледно-желтые круги вокруг расширившихся зрачков. И то, что эти глаза были переполнены страхом и презрением, а отнюдь не огнем страсти, неприятно его поразило, внушило странное недовольство собой. Его обволакивал ее теплый запах. В этот запах вплетался такой знакомый и в то же время незнакомый запах мыла, которым он мыл ее накануне. Его поразила изумительная красота ее волос, и, спрятав лицо среди этих золотистых прядей, он как бы ощутил густой запах моря и сандалового дерева.
Она казалась настоящим воплощением чистоты, и, чтобы избавиться от этого впечатления, Данте пришлось напомнить себе, как она лгала и изворачивалась накануне. Но в ее грехах виновата не она сама, а жизнь, окружающие, сказал он себе, в то же время стараясь устоять против обаяния ее ангельского облика.
Но жгучее томление, которое он испытывал в паху, заставило его забыть о недавних разумных мыслях. Он хотел целовать губы девушки, ощущать ответные поцелуи. Хотел, чтобы ее губы искали его губы, ее руки ласкали его, а бедра двигались в одном ритме с его бедрами. Но ничего подобного не произошло, она брезгливо отодвинулась от него, стараясь, чтобы их тела не соприкасались. На какой-то короткий миг, когда она посмотрела в его глаза, он было подумал... но нет, мелькнувшая в них чувственная томность тут же сменилась выражением ненависти...
Неожиданный, довольно болезненный удар головой в подбородок вернул Данте к реальности. Это была отнюдь не случайность, а рассчитанное нападение, зубы тут же впились в его плечи, и ему пришлось уворачиваться от острых ногтей и от удара коленом, который угрожал тому, что составляло предмет его мужской гордости; однако маленькому, но крепкому кулачку удалось достигнуть своей цели – его носа.
Данте всей своей тяжестью навалился на извивающуюся маленькую мегеру и пригвоздил ее к койке, лишив на время возможности пускать в ход кулачки. Он перевел дух. Во рту ощущался соленый привкус крови от ее удара. Данте посмотрел прямо в ее очень испуганное личико. Оба они тяжело дышали, и Данте чувствовал на груди и животе каждый ее выдох.
Эту-то интимную сцену и застала ворвавшаяся в каюту полная ярости Хелен Джордан. Сказался ее галльский темперамент: она вся кипела, глаза горели гневным огнем. Прежде чем она вошла, у дверей каюты велся ожесточенный спор, но ни Данте, ни Ри ничего не слышали.
– Я же вам говорил, что капитан занят, – напомнил ей Хау-стон Кёрби, решительно выдерживая взгляд, который, казалось, обладал силой погрузить его на шесть футов под землю. Кёрби удалось успешно скрыть собственное удивление, ибо он никак не ожидал увидеть то, что увидел, хотя и знал, что его хозяин – человек непредсказуемый и, быть может, именно поэтому они всегда выходят живыми из многочисленных передряг.
– Будь ты проклят, Данте Лейтон! Чтоб тебе гореть в адском пламени! – в глубоком унижении кричала Хелен Джордан, возмущенно взирая на своего бывшего любовника и девушку в его постели. Она не могла оторвать глаз от женской ноги цвета слоновой кости, переплетенной с загорелой ногой Данте. Охваченная глубоким негодованием, она не испытывала ни малейших сомнений по поводу того, чем они занимаются. Красивое личико девушки раскраснелось от поцелуев, и, даже стоя поодаль, Хелен слышала, как взволнованно дышат эти двое.
Данте Лейтон унизил ее и, без сомнения, сейчас молча потешается над ней, в то время как эта потаскушка так и льнет к нему под одеялом. Никогда не простит она ему этого оскорбления! А ведь как тщательно она все продумала. Если бы ей удалось заполучить его в постель, она вполне могла бы снова забеременеть. И тогда на пальце у нее оказался бы перстень, надетый маркизом Джакоби. И больше никаких абортов.
– Хелен! – пробормотал Данте и сел, завернув бедра одеялом и облокотившись одной рукой на подушки. Другой рукой он продолжал обнимать Ри, насмешливо глядя на свою бывшую любовницу. – Какая неожиданность! Ты ведь никогда не приходила до полудня. Наверное, слишком спокойно провела вчерашний вечер и рано легла спать. Очень жаль. – Он говорил совершенно хладнокровно, словно в создавшейся ситуации не было ничего необычного.
Ри, однако, была так сильно сконфужена и смущена, что ей чуть не стало дурно. Глядя на эту женщину, которая буквально дрожала от ярости, Ри не сомневалась, что ухмыляющийся капитан «Морского дракона» нанес ей какую-то глубокую обиду. «Уж не его ли она жена?» – вдруг заподозрила Ри. Эта поразительно красивая женщина недаром так взбешена, обнаружив, что муж лежит в постели с другой; однако, даже понимая, что у нее есть все основания негодовать, Ри недоумевала, как женщина может говорить таким грязным языком. Никогда в жизни она не слышала ничего подобного.
– ...Ты мог бы быть в моих объятиях, но предпочел спутаться с какой-то шлюхой, промышляющей на пристани, да порази вас чума обоих! – Хелен сплюнула, ибо от ее суженных глаз не ускользнуло, что рука Данте треплет золотой завиток на виске девушки. Бессознательная ласковость, с какой он это делал, повергла ее в еще более мрачное настроение.
Данте посмотрел на нее с жалостью, но только Хаустон Кёрби заметил, как блеснули глаза капитана. Маленький стюард знал его достаточно хорошо, чтобы понять, что надвигается буря. И все-таки то, что сказал капитан, потрясло своей неожиданностью даже Кёрби.
– Дорогая Хелен, ты совершенно неверно судишь о моей суженой, и я считаю, что ты должна перед ней извиниться, – проговорил он мягким, словно шелковым, голосом, не обращая внимания на крайнее изумление, отразившееся на лицах обеих женщин.
– Суженая? – Хелен хрипло рассмеялась. – Уж не рехнулся ли ты, Данте? Может быть, мне следовало поймать тебя на слове и разнести это радостное известие по всему Чарлз-Тауну? Только как же мне представить вас? – с притворным замешательством спросила она. – Разрешите представить вам Данте Лейтона, капитана «Морского дракона», маркиза Джакоби, и его милую жену, бывшую проститутку... Ах, извини, дорогая! – Глаза Хелен с оскорбительной пристальностью осмотрели золотоволосую девушку. – Я плохо расслышала твое имя. У тебя ведь есть имя, верно? Можно без фамилии, ее, вероятно, никто не знает.
– Ее зовут леди Ри Клэр Доминик, – сказал ей Данте. – А ты думала, что я не запомню твоего имени, милочка, – шепнул он на ухо Ри. – Ты не возражаешь, если я воспользуюсь твоей выдумкой?
– Пожалуйста, – ответила Ри. «Чем больше людей будут знать, кто я такая, – подумала она, – тем больше у меня шансов на спасение от этого безумца».
Ревнивым глазам Хелен Джордан казалось, что они обмениваются своими секретами, словами любви, особенно когда Дайте запечатлел легкий поцелуй на лбу девушки.
– Леди? – пренебрежительно фыркнула она. – Самое подходящее ей имя – леди Потаскуха.
– Дорогая Хелен, ты ведешь себя глупо. Это в самом деле леди Ри Клэр Доминик, дочь герцога и герцогини Камарейских и моя невеста. В бытность свою в Лондоне ты наверняка слышала об этой семье? – спросил Данте, с улыбкой замечая, что лицо Хелен начинает выражать сомнение.
Глядя на Данте Лейтона и девушку, Хелен и в самом деле испытывала сильное замешательство. Имя, которое он назвал, было ей знакомо. В Лондоне она жадно выслушивала многочисленные сплетни, и, хотя ее редко приглашали на важные приемы, она интересовалась всеми гранями жизни привилегированных мира сего.
Да, она слышала о леди Ри Клэр Доминик и испытывала жгучую зависть к прекрасной наследнице, которая покорила весь Лондон. Однажды она даже видела ее в театре; но леди Ри Клэр сидела далеко, с другой стороны, и она различала только изысканный покрой ее платья. Хелен хорошо помнила, что у леди Ри Клэр, как и у этой девушки, были золотистые волосы и она слыла красавицей.
В раздражении, не зная, что делать, Хелен закусила нижнюю губу и вдруг почувствовала, что действительно ведет себя глупо. Но ее все еще одолевали сомнения.
– Я слышала, что леди Ри Клэр должна была выйти замуж за графа, – сказала она, полагая, что это неплохой шанс изобличить девушку, если она обманщица.
– Вы говорите об Уэсли Лоутоне, графе Рендейле? – вежливо спросила Ри, пользуясь любой возможностью доказать, что она в самом деле та, за кого себя выдает. – Уэсли и я – старые друзья. Он часто бывал у нас в Камарее. Вы с ним знакомы? Я спрошу у него... – Она вдруг осеклась, с болью в сердце вспомнив, что Уэсли мертв.
Но Хелен не заметила этой странной паузы, изысканный выговор девушки оставлял мало сомнений в том, что она действительно леди Ри Клэр Доминик, богатая наследница и, вполне вероятно, невеста Данте Лейтона.
Как будто прочитав ее мысли, Данте добавил:
– Я никогда не упоминал тебе о Ри, которую знаю с ее детства? Я думал, что потерял ее, когда уехал из Англии. Обещал обязательно за ней вернуться, но, как видишь, – ласково улыбаясь, он теснее прижал Ри к груди и вдруг почувствовал, как жарко полыхает ее тело, – она соскучилась по мне и сама меня отыскала. Должен признаться, что ее появление ошеломило меня. В первый момент она даже показалась мне незнакомкой.
– Я удивлена, что ты вообще ее узнал, – с трудом выдавила Хелен, мысленно желая капитану утонуть вместе со своим судном.
– Я и сам удивлен, но ведь настоящая любовь никогда не умирает, – негромко проговорил Данте, приближая губы к щеке Ри. Он скрестил свой взгляд со взглядом Хелен, и она сразу же поняла, что он хочет ей сказать.
– Надеюсь, я буду первая, кто вас поздравит, – произнесла Хелен. И не в силах удержаться от того, чтобы посеять семя сомнения в уме молодой девушки, добавила: – Желаю вам удачи. Она вам непременно понадобится, дорогая, ибо Данте Лейтон – настоящий ублюдок, и вы еще пожалеете, что он встретился на вашем пути. Вы не знаете, что он женится на вас только ради денег. Он просто не способен любить, дорогая. Он погубит вас, как губит все, к чему прикасается.
И, шелестя юбками, она торопливо вышла из каюты, оставив за собой неловкое молчание.
Увидев, что Хелен покинула «Морской дракон», Хаустон Керби вздохнул с большим облегчением, ибо считал, что у нее дурной глаз.
– Да защитит нас Господь от этой злой женщины, – сказал он.
– Куда она ушла? Я надеялась, что с ее помощью смогу бежать отсюда, спастись от этого безумца, – недовольно пробормотала себе под нос Ри. – Я хочу домой. Я так устала, что даже не могу ни о чем думать. – Она расплакалась, вытерла слезы о подушку и свернулась клубком под одеялом. Но никак не могла унять дрожь во всем своем теле. Подойдя к койке, Кёрби задумчиво потер челюсть.
– Кажется, она нездорова, капитан. Это нехорошо, – сказал он. – Боюсь, что вы простудили ее, когда купали. Может быть, это и смешно, но она чуточку напоминает мне Ямайку – каким он был, когда вы принесли его на корабль в Порт-Рояле. Такой несчастный, голодный, бездомный, маленький котенок. У меня что-то путаются мысли, капитан, – добавил стюард, с любопытством поглядывая на каменное лицо капитана, который баюкал девушку. – Она и правда леди Ри Клэр Доминик?
Данте пожал плечами.
– Не имеет значения. Ее будущее решено. Она поплывет вместе с нами в Вест-Индию.
– Ну что ж, – сказал коротышка-стюард, нисколько не удивившись. – Теперь вы будете в ответе за нее. Пока дуют эти холодные ветры, она вряд ли поправится. Остается надеяться, что теплые вест-иидские ветры поставят ее на ноги. Да и несколько чашек моего отвара ей тоже не помешают.
Данте странно улыбнулся:
– Я думаю так же, Кёрби. Теперь я за нее в ответе.
Ямайка, казалось, правильно понял его слова. Снова вспрыгнул на койку и нашел себе удобное местечко в ногах у Ри Клэр Доминик, последнего члена экипажа «Морского дракона».
Глава 6
Хоть это и безумие, в нем последовательность.
Шекспир «Гамлет». Действие II, сцена 2.[17]
– Гм-м... А как тебе нравится такое? – задумчиво спросила Кейт у Тэдди. – «Моей сестрой будет добрый ангел»?.. Нет, – разочарованно вздохнула она, – боюсь, это слишком очевидный намек. Эврика! – вдруг вскричала она. – Вот это подходит как нельзя лучше, замечательная находка. Честно сказать, я иногда сама себе удивляюсь, – хохотнула она, окупая гусиное перо в хрустальную чернильницу, составлявшую часть роскошного серебряного письменного прибора.
Тэдди Уолтхэм с кислой физиономией оглядел миледи. Скрип гусиного пера действовал ему на нервы, но его утешала мысль, что зато она занята и не затевает ничего нового. Тедди был доволен малым.
День за днем просиживала она над пыльными книгами, выискивая подходящие строки для того, чтобы терзать и углублять замешательство своих врагов в Камарее. Вот уже почти два месяца, как она играла в эту садистскую игру, наслаждаясь своей местью, и Тедди хорошо представлял себе, что творилось с герцогом, когда прибывало ее очередное послание.
Как хорошо, что они успели отослать похищенную девушку в колонии, ибо Лондон, как и все приморские города, все деревни, был буквально весь обклеен объявлениями, в которых описывалась похищенная девушка и предлагалось целое состояние за сведения, способствующие ее безопасному возвращению. Он был рад узнать, что не является убийцей, ибо джентльмен, в которого он стрелял, а это был не кто иной, как граф, объявил награду тому, кто задержит неизвестных людей, замешанных в похищении леди Ри Клэр Доминик и покушении нa его собственную особу.
Сначала Тедди был обеспокоен и даже возмущен тем, что его описывали в объявлениях как «мерзкого негодяя среднего роста, с грубыми чертами лица, в затрепанном камзоле из красного бархата». Такое описание сильно задевало его, поскольку, невзирая на свое положение, он был человеком гордым и всегда заботился о своем внешнем виде. А камзол из красного бархата был любимой его одеждой. С большим сожалением бросил он его в реку. И теперь вынужден был носить коричневую куртку, которая не правилась ему. Тедди считал, что она не придаст ему привлекательности.
– Знаешь, Тедди, по-моему, мне пора уже снова подышать свежим деревенским воздухом, – проронила вдруг Кейт, неприятно удивив Тедди Уолтхэма. – Отошли кого-нибудь с этим письмецом, а затем, я думаю, мы начнем готовиться к нашей поездке, – присовокупила она, не замечая его недовольства.
– Нашей поездке? – с сомнением переспросил он. – Меня вполне устраивает сидеть здесь, перед камином, миледи.
– Не сомневаюсь, но твое мнение мне неинтересно. Я думаю, что сумела усыпить бдительность Люсьена. Не может же он жить в Камарее безвыездно. Когда мы были там две недели назад, я очень удивилась, обнаружив, что Камарей превращен в настоящую крепость... Но думаю, пришла пора действовать, и следующее свое послание я хочу вручить лично Люсьену. – По ее звенящему голосу чувствовалось, что она предвкушает удовольствие от осуществления задуманной мести. – Господи, представляю себе лицо Люсьена, когда он увидит меня. Если бы этому дьяволу не везло так отчаянно, мы с Перси избавились бы от него уже много лет назад. Сколько раз мы покушались на его жизнь, а он все-таки уцелел. Просто поразительно, как ему везло.
– А по-моему, ничего удивительного, – пробормотал Тедди, пришедший к запоздалому убеждению, что там, где замешана леди, может стрястись все, что угодно. Он всегда подозревал, что люди, называющие себя «чистокровными аристократами», все чокнутые. При том, что стиль жизни у них изысканный, все равно у них не все дома. На чердаке у них, что называется, живут крысы. Только вот они всегда могут откупиться от Бедлама.
– Тедди!
Тедди Уолтхэм вздрогнул, ибо льстивый голос миледи не предвещал ничего хорошего. Он молчал, вопреки всему надеясь, что миледи забудет о том, что звала его.
– Тедди! – повторила миледи, на этот раз более резко. – Слушай внимательно. Я хотела бы познакомиться кое с кем из твоих друзей. Теперь, когда мы лишились услуг Рокко, нам нужно подобрать несколько здоровенных ребят для осуществления моего замысла. Я уверена, для тебя не составит особого труда найти несколько туповатых ребят, которые с удовольствием возьмутся за нетрудную работенку. Ты знаешь, каких я имею в виду. Мускулы как сталь, в головах – одна труха, – уточнила она, как бы ожидая, что он вытащит этих парней из кармана.
– Хорошо, миледи, – саркастическим тоном ответил Тедди. – Однако в моем положении довольно рискованно шататься по городу.
– И все же ты должен сделать то, что я велю, – безжалостно возразила она. – Жаль, конечно, что этот олух выжил, да еще и опубликовал описание твоей наружности.
– Да, жаль, – мрачно согласился Тедди. – Но еще хуже, что за вашу голову назначена приличная цена. Я знаю теперь, кто мои друзья, и эта толстуха Фаркар не принадлежит к их числу. Я слышал, что она много чего натрепала этим сыщикам с Боу-стрит, даже навела их намой след! – негодующе воскликнул он. – Чтобы получить награду, она, видать, готова подвести меня под виселицу.
– Я же тебе говорила, что эта старая курица заподозрила нас в тайных намерениях, потому-то я и решила переехать в другую гостиницу. К тому же мне нравится, что эта гостиница близко к реке. И запах здешний, и сырость напоминают мне Венецию, – заметила Кейт, более озабоченная своим личным комфортом, нежели тем, что Тедди Уолтхэм может оказаться на виселице. – Вот я и думаю, Тедди, – продолжала она, – что, учитывая нынешнюю твою популярность, тебе было бы безопаснее оставить этот тесный город. И возблагодарить свою счастливую звезду за то, что рядом с тобой такой человек, как я. – Она скользнула нетерпеливым взглядом по его угрюмой фигуре. – Приободрись, Тедди. Нельзя же отсиживаться здесь, да еще с таким кислым видом, когда у тебя есть работа. Впереди самое главное. Двадцать лет я ждала, когда наступит этот момент, и, клянусь Богом, ни за что не отступлюсь. Если бы только Перси был жив и мог разделить со мной предстоящее торжество! – воскликнула она, соединив, как в молитве, свои тонкие бледные руки.
Герцогиня Камарсйская медленно подошла к кровати под балдахином с бледно-голубыми и серебристыми камчатными занавесями. Тишину, стоявшую в комнате, нарушал лишь шелест ее юбки. Она аккуратно поправила одну из отделанных кружевами подушек. Затем с удовлетворением окинула взглядом комнату, где не было видно ни пылинки. Все здесь было точно так же, как в то утро, когда исчезла Ри.
Герцогиня остановилась перед позолоченным, красного дерева столиком, зеркало над которым отражало ее легкую фигурку в темно-голубом шелке, фигурку, которая выглядела бы мрачной, если бы не ярко-белые кружевные оборчатые рукава. Вместо своей обычно богато расшитой белой шелковой юбки она носила теперь простую темно-синюю, подбитую ватой.