Страница:
Господи, помилуй нас грешных!
Глава двадцать шестая
Кардинал Бенелли, морщась, прислушался к шумам в коридоре. Стук открывающихся и закрывающихся дверей, негромкие разговоры — ежедневная рутина, сотрудники занимаются привычными делами. Обычный день в сердце Ватикана. Однако для него этот день был особенным — час назад ему сообщили об участи отца Дэвида.
Кардинал был убит горем. Винил себя, что пропустил сообщение этого человека о монете, вовремя не отреагировал. «Из-за меня умер этот святой подвижник», — повторял он про себя.
Бенелли был уверен, что силы зла играют с ним уже совсем открыто. Насмешничают. «Ты думаешь, что раз кардинал, раз надел красную сутану, значит, очень умный? Ничего подобного! Для нас ты глупец. Мы обвели тебя вокруг пальца и обведем столько раз, сколько захотим. А ты своей тупостью приведешь к нам в ловушку остальных».
«Что делать? Пойти сказать святому отцу, что я не могу продолжать работу? А может быть, Иоанн XXV уже это заметил? Провалы один за другим, а ждать помощи неоткуда», — мучительно размышлял кардинал.
С силами зла Бенелли столкнулся много лет назад, когда только стал священником. Отправители сатанинских ритуалов, черные маги — это все слуги падших ангелов. Культ вуду на Гаити и в Африке, сатанинские секты, действующие в Антверпене, Авиньоне и Риме с одиннадцатого века, осквернение церковных алтарей, похищение детей с целью жертвоприношения, кража церковных святынь и многое другое. Обыватели не замечают, но сейчас эта мерзость стала гораздо активнее, чем в прошлые времена. И ее невозможно искоренить.
Сюда следует приплюсовать разнообразных убийц, не имеющих отношения к сатанинским сектам, а действующих, как они сами потом признавались, по наущению внутренних голосов. Это все части огромного целого, всеобщей одержимости демонами.
Предыдущий понтифик, Павел VI, прямо заявил об этом в 1972 году:
«Дьявольщина — это не просто отсутствие чего-то, но живой, эффективно действующий враг, совращенный и совращающий. Враг, страшный своей таинственностью и необыкновенным коварством. Отказ признавать существование дьявольщины следует считать противоречащим учению Библии и церкви, равно как рассмотрение дьявольщины как вещи в себе, которая не ведет свое происхождение от Бога, подобно всем прочим созданиям, или в виде псевдореальности — персонификации неизвестных причин всевозможных несчастий».
А какие невероятные злодейства творятся во время войны? А терроризм?
Все это так, но если пророчество Сильвестра II действительно верно, то церковь сама может пасть, когда в руки одного из самых близких соратников папы попадет сребреник Иуды. Бенелли боялся, что не выдержит испытания.
На своей должности кардинал чувствовал себя очень уютно, надежно защищенный самим ее названием — глава святой палаты. Он самоуверенно полагал, что всевозможные искушения его никак не касаются — в самом деле, грехов плоти он счастливо избежал, не жаждал ни славы, ни богатства. Ну получал удовольствие от еды, выпивал за трапезой пару бокалов вина, но все равно обжорой не был.
Теперь же Бенелли понимал, что все это мелкие добродетели. Они не могут защитить от когтей темных сил, которые попытаются заставить его собственными руками разрушить то, чему он посвятил свою жизнь — святую церковь, потому что монета так или иначе попадет к нему в руки. В душе Бенелли уже в это уверовал и очень страдал.
«Пусть минует меня чаша сия».
Бенелли сознавал, что молитвы теперь не помогут. Из глубин зла извергнется такое, чему нет предела. И все это падет ему на голову.
В дверь постучали. Бенелли поднял усталые глаза на запыхавшегося молодого священника.
— Кардинал, вас хочет видеть святой отец. Его святейшество только закончили исповедь.
Бенелли вышел в коридор. Разве святой Павел[16] не был когда-то Савлом из Тарса Киликийского, стремящимся разрушить веру? Разве святой Петр, заложивший фундамент церкви, не отрекся трижды от Спасителя[17]? Неужели я, кардинал Бенелли, войду в историю как разрушитель основ церкви, которая строилась две тысячи лет?
В небольшой часовне у алтаря на коленях стоял наместник Христа на земле, глава церкви. Когда Бенелли приблизился, старик встал и повернулся к нему. Морщинистое лицо папы Иоанна XXV было совершенно бесстрастным. На нем нельзя было обнаружить ни малейшего намека на тревогу.
Понтифик опустился в стоявшее у алтаря кресло, посмотрел на Бенелли.
— Вы прочли исповедь папы Сильвестра II?
— Да, святой отец. Вынужден также сообщить вам скорбную весть. Скончался отец Дэвид из Сан-Франциско, о котором я докладывал. — Бенелли замолчал. — Святой отец, вы верите словам Сильвестра, что ни один смертный не сможет противостоять последним трем сребреникам Иуды?
— Боюсь, что это правда.
— Тогда кто же в силах противостоять злу?
— Не знаю, — ответил понтифик.
— Может быть, нам использовать сребреник Иуды, который принадлежал Сильвестру? Это единственная монета, не захороненная в усыпальнице святого Петра. В ней все еще может сохраняться сила. А что, если попробовать ее найти? Папа похоронен рядом с Латеранским собором…
— А если исповедь Сильвестра — фальсификация? А если он умирал, запутавшись в сетях зла? Не станет ли эта монета еще одним убийственным соблазном? И кто будет ее обладателем?
Бенелли покраснел.
— Святой отец, у меня и в мыслях не было, что это буду я.
Иоанн внимательно посмотрел на него.
— А у меня в мыслях было только то, что мы об этой монете ничего не знаем. Подозреваю, что ее тайна умерла вместе с Сильвестром.
— Что же тогда делать? — Папа надолго задумался.
— У церкви за ее длинную историю было много врагов. Если сравнивать врагов мирских и духовных, то духовные много опаснее. Сила этой монеты растет быстрее, чем я предполагал. Пока не поздно, зло нужно остановить.
Задняя дверь часовни отворилась. Вошли отец исповедник и Катерина из Бенедетто.
«Значит, папа возлагает эту миссию на нас троих, — подумал Бенелли. — Его исповедник, святая монахиня и я, толстый кардинал, в котором нет и следа героического. И что сможем мы сделать с ангелом тьмы, посланником того, кто ходил с Богом еще до создания мира?»
— Я хочу, чтобы вы рассказали им о пророчестве папы Сильвестра II, — тихо произнес понтифик.
Бенелли, кивнув, начал говорить. И по мере рассказа к нему вдруг пришло осознание того, почему понтифик выбрал именно их троих. Это было сделано не случайно. Сильвестр сказал, что церковь падет от руки того, кто ближе всех к папе. Бенелли предположил, что речь идет о нем. Он действительно был после святого отца самым влиятельным человеком в Ватикане, но, так сказать, по административной линии. Однако самым близким мог оказаться также тот, кто знал сокровенные тайны папы, — отец исповедник. Или та, что была ближе всего к нему духовно, — Катерина из Бенедетто. Выходит, любой из них с равным успехом может последовать по стопам Иуды.
Так-то оно так, но легче от этого Бенелли не стало.
Он рассказал также о сообщении, полученном из монастыря Сан-Франциско, — о семье преуспевающего психиатра Пола Стаффера, его жене Мэри и дочке Рейчел. Они видели монету.
— Можно ли как-нибудь нейтрализовать влияние монеты? — спросил понтифик монахиню.
— Я так не думаю, святой отец, — ответила она, выпрямившись.
— Ею владеет Пол Стаффер? — спросил Бенелли.
— Нет, — сказала Катерина. — Сребреник Иуды ему не принадлежит. Стаффер — всего лишь инструмент для того, чтобы способствовать приходу в мир истинного хозяина, сила которого безмерна.
— Почему именно этот человек?
— Не знаю, — ответила Катерина. — Но поскольку каждый из сребреников Иуды символизирует предательство, то скорее всего этот Пол кого-то предал.
— Что же будет с ним дальше?
— Злой дух уничтожит всех, кого он любил, а потом и его самого, после чего повернется к церкви. Он придет сюда, этот прожорливый зверь, и его сила будет бесконечна.
— Спасибо, Катерина, — сказал понтифик. Монахиня поцеловала кольцо. Затем покинула часовню.
— Мы должны сделать все возможное, чтобы защитить эту женщину и ребенка, — сказал Иоанн XXV. — Также нужно проверить реальность существования сребреника Иуды. — Он посмотрел на отца исповедника. — Я предполагаю эту ношу возложить на вас.
Священник молча подошел к папе за благословением, а затем удалился.
— А вас я прошу найти усыпальницу Сильвестра, — произнес понтифик, обращаясь к Бенелли. — Возможно, это наша единственная надежда. — Он вгляделся в алтарь. — И поторопитесь, пока не пришел ангел тьмы.
Глава двадцать седьмая
Пол ничего не знал ни о визите отца Дэвида в их дом, ни о его смерти. Тем более ему не было известно о встрече папы с ближайшими советниками — это Хелен от него утаила. Однако полностью подчинить его сознание ей не удалось: у Пола по-прежнему была свобода выбора, и его нужно было уговорить, чтобы он ею поступился. Даже Хелен не могла изменить то, что было заложено в нем изначально.
Теперь у Пола не было сомнений, что монета обладает магическими свойствами. Она способна аккумулировать некую чудодейственную энергию, поступающую от какого-то источника извне. Как бы ни был он увлечен происходящим, все равно сидящий внутри его ученый требовал объяснений.
«Зачем я нужен этой женщине?» — спрашивал он себя снова и снова.
Вся эта болтовня о силах добра и зла его не убедила. Пока он считал, что может соскочить с этой космической карусели в любой момент, если потребуется.
После того как Хелен исчезла, чтобы заняться отцом Дэвидом, Пол побыл у Сьюзенн до шести, а потом направился в библиотеку — прояснить кое-что, о чем Хелен вряд ли станет с ним говорить.
— У нас не так уж много книг по оккультизму, сэр. Но я посмотрю. — Молодая библиотекарша с любопытством разглядывала Пола, не понимая, зачем известному профессору кафедры криминальной психиатрии потребовалось влезать в такие дебри. Библиотека университета Сан-Франциско была хорошо укомплектована, но вопросы черной магии и одержимости демонами в учебные планы не входили.
В читальном зале почти все столы были свободны. Кроме Пола, там работали еще два студента и один преподаватель.
Он закрыл глаза и задумался.
Что дало ему посещение астральных уровней? Ну, прежде всего поразительное ощущение восторга и энтузиазма. Иметь возможность постигать тайны Вселенной напрямую, а не методом тыка, которым до сих пор пользуются ученые. Радость от знаний, не доступных никому из смертных, и жажда получить еще — все это плюсы. А минусы? Пол заметил, что посещение астралов полностью притупило у него чувство сострадания и отзывчивость к близким. Ему стала безразлична даже собственная дочь, не говоря уже о других людях. Он превратился в бесстрастного наблюдателя. Видел, как в цирке Нерона львица разорвала на куски девочку, и это его ничуть не тронуло.
И еще Пол чувствовал, что Хелен преследует какую-то, пока непонятную для него цель. Иначе и быть не могло. Ведь за все рано или поздно приходится платить. Она намекала, что является только хранительницей монеты.
Означает ли это, что если он станет полноправным хозяином, то сможет управлять даже ею?
А почему бы и нет? В конце концов, кто она такая? Простая исполнительница воли того, кто меня любит. Ну что ж, посмотрим, насколько сильно любит меня этот загадочный он. Посещение астралов подействовало на Пола как наркотик, который был в сотни раз мощнее любого известного на земле препарата.
Он полностью подчинял себе его сознание, разрушая все прежние представления о земной реальности. Пол этого не сознавал, но его мышление уже контролировал подлинный хозяин монеты, находящийся за границами времени и пространства. Захваченный алчностью, ученик чародея не видел, что учитель его обманывает.
— Вот книги, которые вы заказали, сэр.
С помощью монеты Пол приобрел невозможную для человека способность овладевать знаниями. Он быстро проглатывал одну книгу за другой. Бог Тот и оккультизм Древнего Египта, зороастризм и волхвы, каббала и еврейские тайные учения. Он прочел исследования о философском камне, об иллюминатах (членах тайных религиозно-политических обществ в Европе XVIII века), заклинаниях, медиумах и мистиках, о картах таро и искусстве гадания, снах и ясновидении, с ходу постиг «Тайную доктрину» и работы по алхимии. Но ни в одной из книг Пол не обнаружил упоминания о монете.
Нельзя сказать, что прочитанное его удовлетворило. Слишком часто то, что называлось в книгах силой духовной, в действительности было обычной человеческой, которую люди путали по глупости либо с целью обмана ближних. Медиумы, мистики, нумерологи, астрологи, колдуны и ведьмы — жулики всех мастей.
И все же… все же… за всем этим шарлатанством и самообманом скрывался намек на существование некоего загадочного мира, существующего параллельно нашему. Но что такое эта монета? В чем ее суть?
— Библиотека закрывается в десять, — напомнила девушка.
— У меня есть специальный пропуск, позволяющий оставаться после закрытия.
— Хорошо, профессор Стаффер. — Она смущенно посмотрела на Пола. — Только что в новостях передали: убит Тони Бреннан. Дома. Неизвестный нанес ему шесть ударов ножом. Такой был чудесный актер! Ужасно!
Пол кивнул и продолжил чтение. Ему было наплевать на отношения папаши и сыночка Бреннанов. Время поджимало.
Он задержался в библиотеке до глубокой ночи, проглотив «Открытие колдовства» Скота, «Демонологию» Якова VI Шотландского, «De Demonialitate» Синистрари, «Трактат о магии» Догиса, «Flagellum Maleficarum» Мамора, «Liber de Insidiis Daemonium» Рикаламуса, «Снятие колдовской порчи» Бодена, «By Invocatione Daemonim» Тарреги. Все эти работы в той или иной степени имели отношение к соглашению со смертью, договору с адом, о чем сказано в «Книге пророка Исайи».
Черная магия и колдовство распространились в Европе примерно с тысячного года, когда возникло манихейство, верование, что Бог и дьявол — это части единого целого. Церковь с самого начала пыталась подавить пагубные доктрины, но ее благородные устремления очень скоро выродились в свою противоположность. И лечение стало чуть ли не хуже самой болезни. Подавление ложных учений вылилось в безжалостные гонения на всех, кто осмеливался бросить вызов власти церкви. Ересь стала страшным преступлением, обычно караемым смертью.
Охота на ведьм. Эпидемия этой жуткой болезни свирепствовала в средневековой Европе несколько столетий. Тысячи людей, главным образом старухи и дети, были затравлены толпами религиозных фанатиков и сожжены на кострах.
Суды над колдунами в Германии, где приговорили к смерти свыше двадцати тысяч человек, пытки и сожжение на кострах в Испании, избиение целых деревень во Франции, казни ведьм в Британии, печально знаменитый Салем в Соединенных Штатах. Вот так, в борьбе с воображаемым злом, церковь расправлялась с невиновными.
Или зло не было воображаемым? Почему такие люди, как Фрэнсис Бэкон, святой Фома Аквинский, Эразм, святой Альбертус Магнус и понтифики Григорий XV и Бенедикт XII, не говоря уже о мистиках и отцах церкви, страстно верили в физическую реальность сил зла и их способность войти в мир? Почему они верили в это до такой степени, что были готовы вырвать эти силы с корнем, уничтожить, пользуясь самыми жестокими и нечеловеческими средствами? Ответ дал в 1765 году Уильям Блекстоун, один из крупнейших английских юристов: «Как можно отрицать наличие дьявольщины, если в Ветхом и Новом Заветах прямо говорится, что такое возможно ? Мало того, действительно существует».
Эти высокообразованные люди были уверены, что дьявол существует, и Библия это подтверждает. Но доказать это научными методами было тогда невозможно. Если подумать, то и у Пола тоже не было каких-то солидных аргументов даже после путешествия по астралам. Казалось, человеческий мозг был специально запрограммирован так, чтобы отвергать существование дьявола. Почему?
Вот канонический церковный текст — «Malleus Maleficarum», или «Молот ведьм», написанный в 1484 году священниками Кремером и Шпренгером и одобренный папой Иннокентием VIII: «Вера в существование ведьм — необходимая часть католической веры. Те, кто в этом сомневается, — еретики».
Ссылаясь на Книгу Иова, авторы утверждают, что дьявол сильнее любого человека и что духи зла имеют возможность влиять на умы и тела людей, что указано во многих местах Священного Писания: «Сатана способен принимать человеческий образ, являться к людям во снах и мутить их сознание разными хитрыми способами».
Пол прислушался. В здании университета стояла мертвая тишина. Он придвинул ближе настольную лампу, устроился поудобнее и продолжил чтение: «Дьявол знает все наши мысли; он может заставить нас совершать ужасные поступки, управлять нашей волей».
«Могу ли я, используя силу монеты, достичь каких-то высот, немыслимых для человека? Зачем? Чтобы опровергнуть высказывания отцов церкви? Доказать ошибочность положений Библии? То есть продолжить то, чем я занимался всю жизнь?»
Пол потер глаза. Было три часа ночи. «Все это, конечно, очень интересно, но пора домой, пора возвращаться к реальности. Завтра я скажу Хелен, что мне надоело играть в эти игры. К тому же она все равно меня обманывает. Все, хватит витать во снах, пора просыпаться».
— Я вижу, ты перезанимался, — произнесла Хелен.
Пол вскинул голову. Она стояла в углу, такая, какой он видел ее на седьмом астрале. Необыкновенно, нечеловечески прекрасная.
— Книги ничему тебя не научат. Их написали глупцы. Пошли.
— Куда?
— На восьмой астрал. — Хелен улыбнулась. — Тебе предстоит еще многому научиться.
— Но…
— Что — но? — раздраженно бросила она, показывая на книги на столе. — Что знают эти глупцы об астралах? Брось засорять голову всяким мусором. Ты вообще-то представляешь силу монеты? Вот, смотри!
Наваленные на столе книги неожиданно взлетели и закружились по залу в фантастическом танце, а затем вернулись на место, причем легли в том же порядке, в каком он их положил.
— Ты по-прежнему считаешь, что это фокусы? — Хелен схватила первый попавшийся том и швырнула ему. — Раскрой в любом месте и посмотри.
— Но…
— Никаких «но». Раскрой в любом месте, я тебе говорю! — крикнула она.
Пол вздрогнул — он в первый раз видел Хелен в такой ярости. Раскрыл книгу и… замер — она превратилась в телевизионный экран. Перед ним замелькали фрагменты его любимых фильмов. Изображение было объемным и немыслимо четким.
— Что, опять не веришь? — Хелен усмехнулась. — Что бы еще такое сделать? Ну, Сьюзенн ты уже получил в подарок. Ага, я знаю, ты давно мечтаешь занять место Бена, стать заведующим кафедрой. Сделано. В общем, монета может исполнить любое твое желание.
Хелен подошла к цветку, стоящему в алькове на подставке. Он вспыхнул ярким рычащим пламенем, затем огонь погас, и цветок остался таким, каким был.
— Хелен, я… — начал Пол.
В зале зажглись все лампы, но не жалким желтоватым светом — нет, здесь были все цвета радуги и их сочетания, глубокие, насыщенные. Через пару секунд в переплетении лучей материализовались птицы — зимородки, колибри, попугаи, беркуты, фламинго. Они летали по кругу, купаясь в свете. Затем все исчезло так же внезапно, как появилось.
— Ну как?
Хелен подошла к нему, и его охватило непреодолимое желание слиться с ней телом и душой. В его руке возникла монета, а потом все сомнения исчезли. Пол широко улыбнулся: «Я все равно ее перехитрю, когда придет время».
— Пошли, — сказал он.
Они вышли из читального зала.
Пол, видимо, не успел прочесть изречение блаженного Августина: «Нет ангела более могущественного, чем наш собственный разум, когда мы крепко держимся за Бога».
Флоренс проснулась только после пятого звонка. Она очень устала. Они приехали в Аспен к ночи и тут же легли спать. И вот теперь этот телефон.
Бен взял трубку и ушел в соседнюю комнату. Через полминуты возвратился в спальню.
— Флоренс! Проснись. Это Мэри. У нее что-то случилось.
Флоренс взяла трубку, и почти сразу же по ее щекам потекли слезы. Она долго слушала. Потом попросила передать трубку матери настоятельнице. Задала ей несколько вопросов и наконец произнесла:
— Мы выезжаем.
Закончив разговор, она подробно передала мужу его содержание. Он молча выслушал.
— Неужели такое возможно? — спросила Флоренс.
Бен пожал плечами. Встал, раздвинул шторы, посмотрел на звезды. По какой-то необъяснимой причине он ожидал такого поворота событий.
— Все началось с дела Крамера. Пол знал, что тот убийца, и все равно свидетельствовал в его пользу, — произнес Бен убитым голосом. — Очень уж ему хотелось славы.
— Разве это не предательство? — спросила Флоренс. Бен кивнул.
— Что ж, Бог ему судья.
Глава двадцать восьмая
Синьора Росси подождала, пока небольшая группа американских туристов осмотрит великолепный церковный фасад, окруженный статуями Христа и апостолов.
— В Риме два главных собора, построенных.по повелению императора Константина. Это собор Святого Петра и собор Святого Иоанна на Латерано, который называют Латеранским. Второй менее известен, хотя находится всего в двух километрах от первого, на другом берегу реки Тибр. — Она посмотрела на часы: надо торопиться, впереди еще одна экскурсия. — Вот это здание собора Святого Иоанна, которое сейчас перед вами, построено на рубеже восьмого и девятого веков. Дело в том, что в течение нескольких столетий собор подвергался жесточайшим разграблениям. Он дважды сгорал дотла и не один раз перестраивался. — Синьора Росси встретилась взглядом с проходившим мимо священником, его лицо показалось ей знакомым — он был очень похож на кардинала Бенелли. Но как мог оказаться здесь глава святой палаты, один, в черной сутане простого священника? — Основные достопримечательности собора — часовня с уникальной мозаикой, баптистерий с куполом восьмиугольной формы и боковой придел, который открывают раз в двадцать пять лет на Священный Год[18]
Кардинал Бенелли подумал, что экскурсовод не упомянула еще одну важную достопримечательность собора на Латерано. Важную не для туристов, а для самого кардинала.
Здесь был похоронен папа Сильвестр II.
Примерно в десяти метрах от главного входа рабочие огородили панелями из черного пластика часть тротуара, примыкающего к фасаду. У небольшого входа, образованного в заграждении, стоял священник в черной сутане. При виде кардинала он почтительно поклонился.
Они вошли за заграждение.
Рабочие уже подняли с тротуара несколько каменных плит и теперь стояли, опершись на лопаты, негромко переговариваясь. Увидев кардинала Бенелли, они выпрямились.
— Начинайте копать, — произнес он еле слышно.
Согласно материалам секретного архива, папа Сильвестр II умер двенадцатого мая 1003 года и был похоронен под галереей, рядом с Латеранским собором. Похоронен поспешно, в конце дня, который выдался не по сезону пасмурным. Никакой надписи на могиле не сделали. Только потом, после смены трех понтификов, папа Сергий IV приказал выгравировать на белой мраморной плите эпитафию Сильвестру II. И установили ее не на самой усыпальнице, под землей, а внутри собора, на колонне у первого ряда справа (где она находится и по сей день). Начинается эпитафия следующими словами: «Здесь похоронены останки Сильвестра, который предстанет перед Господом, когда трубный глас возвестит день Страшного суда… Кто бы ты ни был, взирающий на сей монумент, скажи: „О Боже Всемогущий, смилуйся над ним!“».
Почему папа Сергий написал такую эпитафию и почему плиту установили так далеко от усыпальницы? В Средние века это никому не нужно было объяснять. Сильвестр II слыл черным магом, так что никто, даже понтифик, ставший его преемником, не осмелился поместить эпитафию у его могилы. После смерти Сильвестра слухи о его связи с дьяволом не только не прекратились, но обросли новыми подробностями. Его усыпальнице начали приписывать какие-то зловещие свойства. Уже в двенадцатом веке ученый духовникдьякон Иоанн писал: «Даже в самую сухую погоду там скапливается вода, изумляя каждого».
Бартоломью Платина, библиотекарь, который ознакомился с последней исповедью Сильвестра II, в своем «Жизнеописании понтификов» утверждал: «Скорую кончину правящего папы предвещает стук костей, доносящийся из усыпальницы Сильвестра, и появление там воды. Об этом есть намек и в эпитафии».
Глава двадцать шестая
Даже свято верующие в истинного Вседержителя Господа порой не способны избежать приготовленных демонами разнообразных искушений и соблазнов.
Блаженный Августин. О граде Божием
Кардинал Бенелли, морщась, прислушался к шумам в коридоре. Стук открывающихся и закрывающихся дверей, негромкие разговоры — ежедневная рутина, сотрудники занимаются привычными делами. Обычный день в сердце Ватикана. Однако для него этот день был особенным — час назад ему сообщили об участи отца Дэвида.
Кардинал был убит горем. Винил себя, что пропустил сообщение этого человека о монете, вовремя не отреагировал. «Из-за меня умер этот святой подвижник», — повторял он про себя.
Бенелли был уверен, что силы зла играют с ним уже совсем открыто. Насмешничают. «Ты думаешь, что раз кардинал, раз надел красную сутану, значит, очень умный? Ничего подобного! Для нас ты глупец. Мы обвели тебя вокруг пальца и обведем столько раз, сколько захотим. А ты своей тупостью приведешь к нам в ловушку остальных».
«Что делать? Пойти сказать святому отцу, что я не могу продолжать работу? А может быть, Иоанн XXV уже это заметил? Провалы один за другим, а ждать помощи неоткуда», — мучительно размышлял кардинал.
С силами зла Бенелли столкнулся много лет назад, когда только стал священником. Отправители сатанинских ритуалов, черные маги — это все слуги падших ангелов. Культ вуду на Гаити и в Африке, сатанинские секты, действующие в Антверпене, Авиньоне и Риме с одиннадцатого века, осквернение церковных алтарей, похищение детей с целью жертвоприношения, кража церковных святынь и многое другое. Обыватели не замечают, но сейчас эта мерзость стала гораздо активнее, чем в прошлые времена. И ее невозможно искоренить.
Сюда следует приплюсовать разнообразных убийц, не имеющих отношения к сатанинским сектам, а действующих, как они сами потом признавались, по наущению внутренних голосов. Это все части огромного целого, всеобщей одержимости демонами.
Предыдущий понтифик, Павел VI, прямо заявил об этом в 1972 году:
«Дьявольщина — это не просто отсутствие чего-то, но живой, эффективно действующий враг, совращенный и совращающий. Враг, страшный своей таинственностью и необыкновенным коварством. Отказ признавать существование дьявольщины следует считать противоречащим учению Библии и церкви, равно как рассмотрение дьявольщины как вещи в себе, которая не ведет свое происхождение от Бога, подобно всем прочим созданиям, или в виде псевдореальности — персонификации неизвестных причин всевозможных несчастий».
А какие невероятные злодейства творятся во время войны? А терроризм?
Все это так, но если пророчество Сильвестра II действительно верно, то церковь сама может пасть, когда в руки одного из самых близких соратников папы попадет сребреник Иуды. Бенелли боялся, что не выдержит испытания.
На своей должности кардинал чувствовал себя очень уютно, надежно защищенный самим ее названием — глава святой палаты. Он самоуверенно полагал, что всевозможные искушения его никак не касаются — в самом деле, грехов плоти он счастливо избежал, не жаждал ни славы, ни богатства. Ну получал удовольствие от еды, выпивал за трапезой пару бокалов вина, но все равно обжорой не был.
Теперь же Бенелли понимал, что все это мелкие добродетели. Они не могут защитить от когтей темных сил, которые попытаются заставить его собственными руками разрушить то, чему он посвятил свою жизнь — святую церковь, потому что монета так или иначе попадет к нему в руки. В душе Бенелли уже в это уверовал и очень страдал.
«Пусть минует меня чаша сия».
Бенелли сознавал, что молитвы теперь не помогут. Из глубин зла извергнется такое, чему нет предела. И все это падет ему на голову.
В дверь постучали. Бенелли поднял усталые глаза на запыхавшегося молодого священника.
— Кардинал, вас хочет видеть святой отец. Его святейшество только закончили исповедь.
Бенелли вышел в коридор. Разве святой Павел[16] не был когда-то Савлом из Тарса Киликийского, стремящимся разрушить веру? Разве святой Петр, заложивший фундамент церкви, не отрекся трижды от Спасителя[17]? Неужели я, кардинал Бенелли, войду в историю как разрушитель основ церкви, которая строилась две тысячи лет?
В небольшой часовне у алтаря на коленях стоял наместник Христа на земле, глава церкви. Когда Бенелли приблизился, старик встал и повернулся к нему. Морщинистое лицо папы Иоанна XXV было совершенно бесстрастным. На нем нельзя было обнаружить ни малейшего намека на тревогу.
Понтифик опустился в стоявшее у алтаря кресло, посмотрел на Бенелли.
— Вы прочли исповедь папы Сильвестра II?
— Да, святой отец. Вынужден также сообщить вам скорбную весть. Скончался отец Дэвид из Сан-Франциско, о котором я докладывал. — Бенелли замолчал. — Святой отец, вы верите словам Сильвестра, что ни один смертный не сможет противостоять последним трем сребреникам Иуды?
— Боюсь, что это правда.
— Тогда кто же в силах противостоять злу?
— Не знаю, — ответил понтифик.
— Может быть, нам использовать сребреник Иуды, который принадлежал Сильвестру? Это единственная монета, не захороненная в усыпальнице святого Петра. В ней все еще может сохраняться сила. А что, если попробовать ее найти? Папа похоронен рядом с Латеранским собором…
— А если исповедь Сильвестра — фальсификация? А если он умирал, запутавшись в сетях зла? Не станет ли эта монета еще одним убийственным соблазном? И кто будет ее обладателем?
Бенелли покраснел.
— Святой отец, у меня и в мыслях не было, что это буду я.
Иоанн внимательно посмотрел на него.
— А у меня в мыслях было только то, что мы об этой монете ничего не знаем. Подозреваю, что ее тайна умерла вместе с Сильвестром.
— Что же тогда делать? — Папа надолго задумался.
— У церкви за ее длинную историю было много врагов. Если сравнивать врагов мирских и духовных, то духовные много опаснее. Сила этой монеты растет быстрее, чем я предполагал. Пока не поздно, зло нужно остановить.
Задняя дверь часовни отворилась. Вошли отец исповедник и Катерина из Бенедетто.
«Значит, папа возлагает эту миссию на нас троих, — подумал Бенелли. — Его исповедник, святая монахиня и я, толстый кардинал, в котором нет и следа героического. И что сможем мы сделать с ангелом тьмы, посланником того, кто ходил с Богом еще до создания мира?»
— Я хочу, чтобы вы рассказали им о пророчестве папы Сильвестра II, — тихо произнес понтифик.
Бенелли, кивнув, начал говорить. И по мере рассказа к нему вдруг пришло осознание того, почему понтифик выбрал именно их троих. Это было сделано не случайно. Сильвестр сказал, что церковь падет от руки того, кто ближе всех к папе. Бенелли предположил, что речь идет о нем. Он действительно был после святого отца самым влиятельным человеком в Ватикане, но, так сказать, по административной линии. Однако самым близким мог оказаться также тот, кто знал сокровенные тайны папы, — отец исповедник. Или та, что была ближе всего к нему духовно, — Катерина из Бенедетто. Выходит, любой из них с равным успехом может последовать по стопам Иуды.
Так-то оно так, но легче от этого Бенелли не стало.
Он рассказал также о сообщении, полученном из монастыря Сан-Франциско, — о семье преуспевающего психиатра Пола Стаффера, его жене Мэри и дочке Рейчел. Они видели монету.
— Можно ли как-нибудь нейтрализовать влияние монеты? — спросил понтифик монахиню.
— Я так не думаю, святой отец, — ответила она, выпрямившись.
— Ею владеет Пол Стаффер? — спросил Бенелли.
— Нет, — сказала Катерина. — Сребреник Иуды ему не принадлежит. Стаффер — всего лишь инструмент для того, чтобы способствовать приходу в мир истинного хозяина, сила которого безмерна.
— Почему именно этот человек?
— Не знаю, — ответила Катерина. — Но поскольку каждый из сребреников Иуды символизирует предательство, то скорее всего этот Пол кого-то предал.
— Что же будет с ним дальше?
— Злой дух уничтожит всех, кого он любил, а потом и его самого, после чего повернется к церкви. Он придет сюда, этот прожорливый зверь, и его сила будет бесконечна.
— Спасибо, Катерина, — сказал понтифик. Монахиня поцеловала кольцо. Затем покинула часовню.
— Мы должны сделать все возможное, чтобы защитить эту женщину и ребенка, — сказал Иоанн XXV. — Также нужно проверить реальность существования сребреника Иуды. — Он посмотрел на отца исповедника. — Я предполагаю эту ношу возложить на вас.
Священник молча подошел к папе за благословением, а затем удалился.
— А вас я прошу найти усыпальницу Сильвестра, — произнес понтифик, обращаясь к Бенелли. — Возможно, это наша единственная надежда. — Он вгляделся в алтарь. — И поторопитесь, пока не пришел ангел тьмы.
Глава двадцать седьмая
Колдовство — это когда дьявол опутывает своими сетями взрослых, долго и мучительно разрушая их души.
Молот ведьм
Пол ничего не знал ни о визите отца Дэвида в их дом, ни о его смерти. Тем более ему не было известно о встрече папы с ближайшими советниками — это Хелен от него утаила. Однако полностью подчинить его сознание ей не удалось: у Пола по-прежнему была свобода выбора, и его нужно было уговорить, чтобы он ею поступился. Даже Хелен не могла изменить то, что было заложено в нем изначально.
Теперь у Пола не было сомнений, что монета обладает магическими свойствами. Она способна аккумулировать некую чудодейственную энергию, поступающую от какого-то источника извне. Как бы ни был он увлечен происходящим, все равно сидящий внутри его ученый требовал объяснений.
«Зачем я нужен этой женщине?» — спрашивал он себя снова и снова.
Вся эта болтовня о силах добра и зла его не убедила. Пока он считал, что может соскочить с этой космической карусели в любой момент, если потребуется.
После того как Хелен исчезла, чтобы заняться отцом Дэвидом, Пол побыл у Сьюзенн до шести, а потом направился в библиотеку — прояснить кое-что, о чем Хелен вряд ли станет с ним говорить.
— У нас не так уж много книг по оккультизму, сэр. Но я посмотрю. — Молодая библиотекарша с любопытством разглядывала Пола, не понимая, зачем известному профессору кафедры криминальной психиатрии потребовалось влезать в такие дебри. Библиотека университета Сан-Франциско была хорошо укомплектована, но вопросы черной магии и одержимости демонами в учебные планы не входили.
В читальном зале почти все столы были свободны. Кроме Пола, там работали еще два студента и один преподаватель.
Он закрыл глаза и задумался.
Что дало ему посещение астральных уровней? Ну, прежде всего поразительное ощущение восторга и энтузиазма. Иметь возможность постигать тайны Вселенной напрямую, а не методом тыка, которым до сих пор пользуются ученые. Радость от знаний, не доступных никому из смертных, и жажда получить еще — все это плюсы. А минусы? Пол заметил, что посещение астралов полностью притупило у него чувство сострадания и отзывчивость к близким. Ему стала безразлична даже собственная дочь, не говоря уже о других людях. Он превратился в бесстрастного наблюдателя. Видел, как в цирке Нерона львица разорвала на куски девочку, и это его ничуть не тронуло.
И еще Пол чувствовал, что Хелен преследует какую-то, пока непонятную для него цель. Иначе и быть не могло. Ведь за все рано или поздно приходится платить. Она намекала, что является только хранительницей монеты.
Означает ли это, что если он станет полноправным хозяином, то сможет управлять даже ею?
А почему бы и нет? В конце концов, кто она такая? Простая исполнительница воли того, кто меня любит. Ну что ж, посмотрим, насколько сильно любит меня этот загадочный он. Посещение астралов подействовало на Пола как наркотик, который был в сотни раз мощнее любого известного на земле препарата.
Он полностью подчинял себе его сознание, разрушая все прежние представления о земной реальности. Пол этого не сознавал, но его мышление уже контролировал подлинный хозяин монеты, находящийся за границами времени и пространства. Захваченный алчностью, ученик чародея не видел, что учитель его обманывает.
— Вот книги, которые вы заказали, сэр.
С помощью монеты Пол приобрел невозможную для человека способность овладевать знаниями. Он быстро проглатывал одну книгу за другой. Бог Тот и оккультизм Древнего Египта, зороастризм и волхвы, каббала и еврейские тайные учения. Он прочел исследования о философском камне, об иллюминатах (членах тайных религиозно-политических обществ в Европе XVIII века), заклинаниях, медиумах и мистиках, о картах таро и искусстве гадания, снах и ясновидении, с ходу постиг «Тайную доктрину» и работы по алхимии. Но ни в одной из книг Пол не обнаружил упоминания о монете.
Нельзя сказать, что прочитанное его удовлетворило. Слишком часто то, что называлось в книгах силой духовной, в действительности было обычной человеческой, которую люди путали по глупости либо с целью обмана ближних. Медиумы, мистики, нумерологи, астрологи, колдуны и ведьмы — жулики всех мастей.
И все же… все же… за всем этим шарлатанством и самообманом скрывался намек на существование некоего загадочного мира, существующего параллельно нашему. Но что такое эта монета? В чем ее суть?
— Библиотека закрывается в десять, — напомнила девушка.
— У меня есть специальный пропуск, позволяющий оставаться после закрытия.
— Хорошо, профессор Стаффер. — Она смущенно посмотрела на Пола. — Только что в новостях передали: убит Тони Бреннан. Дома. Неизвестный нанес ему шесть ударов ножом. Такой был чудесный актер! Ужасно!
Пол кивнул и продолжил чтение. Ему было наплевать на отношения папаши и сыночка Бреннанов. Время поджимало.
Он задержался в библиотеке до глубокой ночи, проглотив «Открытие колдовства» Скота, «Демонологию» Якова VI Шотландского, «De Demonialitate» Синистрари, «Трактат о магии» Догиса, «Flagellum Maleficarum» Мамора, «Liber de Insidiis Daemonium» Рикаламуса, «Снятие колдовской порчи» Бодена, «By Invocatione Daemonim» Тарреги. Все эти работы в той или иной степени имели отношение к соглашению со смертью, договору с адом, о чем сказано в «Книге пророка Исайи».
Черная магия и колдовство распространились в Европе примерно с тысячного года, когда возникло манихейство, верование, что Бог и дьявол — это части единого целого. Церковь с самого начала пыталась подавить пагубные доктрины, но ее благородные устремления очень скоро выродились в свою противоположность. И лечение стало чуть ли не хуже самой болезни. Подавление ложных учений вылилось в безжалостные гонения на всех, кто осмеливался бросить вызов власти церкви. Ересь стала страшным преступлением, обычно караемым смертью.
Охота на ведьм. Эпидемия этой жуткой болезни свирепствовала в средневековой Европе несколько столетий. Тысячи людей, главным образом старухи и дети, были затравлены толпами религиозных фанатиков и сожжены на кострах.
Суды над колдунами в Германии, где приговорили к смерти свыше двадцати тысяч человек, пытки и сожжение на кострах в Испании, избиение целых деревень во Франции, казни ведьм в Британии, печально знаменитый Салем в Соединенных Штатах. Вот так, в борьбе с воображаемым злом, церковь расправлялась с невиновными.
Или зло не было воображаемым? Почему такие люди, как Фрэнсис Бэкон, святой Фома Аквинский, Эразм, святой Альбертус Магнус и понтифики Григорий XV и Бенедикт XII, не говоря уже о мистиках и отцах церкви, страстно верили в физическую реальность сил зла и их способность войти в мир? Почему они верили в это до такой степени, что были готовы вырвать эти силы с корнем, уничтожить, пользуясь самыми жестокими и нечеловеческими средствами? Ответ дал в 1765 году Уильям Блекстоун, один из крупнейших английских юристов: «Как можно отрицать наличие дьявольщины, если в Ветхом и Новом Заветах прямо говорится, что такое возможно ? Мало того, действительно существует».
Эти высокообразованные люди были уверены, что дьявол существует, и Библия это подтверждает. Но доказать это научными методами было тогда невозможно. Если подумать, то и у Пола тоже не было каких-то солидных аргументов даже после путешествия по астралам. Казалось, человеческий мозг был специально запрограммирован так, чтобы отвергать существование дьявола. Почему?
Вот канонический церковный текст — «Malleus Maleficarum», или «Молот ведьм», написанный в 1484 году священниками Кремером и Шпренгером и одобренный папой Иннокентием VIII: «Вера в существование ведьм — необходимая часть католической веры. Те, кто в этом сомневается, — еретики».
Ссылаясь на Книгу Иова, авторы утверждают, что дьявол сильнее любого человека и что духи зла имеют возможность влиять на умы и тела людей, что указано во многих местах Священного Писания: «Сатана способен принимать человеческий образ, являться к людям во снах и мутить их сознание разными хитрыми способами».
Пол прислушался. В здании университета стояла мертвая тишина. Он придвинул ближе настольную лампу, устроился поудобнее и продолжил чтение: «Дьявол знает все наши мысли; он может заставить нас совершать ужасные поступки, управлять нашей волей».
«Могу ли я, используя силу монеты, достичь каких-то высот, немыслимых для человека? Зачем? Чтобы опровергнуть высказывания отцов церкви? Доказать ошибочность положений Библии? То есть продолжить то, чем я занимался всю жизнь?»
Пол потер глаза. Было три часа ночи. «Все это, конечно, очень интересно, но пора домой, пора возвращаться к реальности. Завтра я скажу Хелен, что мне надоело играть в эти игры. К тому же она все равно меня обманывает. Все, хватит витать во снах, пора просыпаться».
— Я вижу, ты перезанимался, — произнесла Хелен.
Пол вскинул голову. Она стояла в углу, такая, какой он видел ее на седьмом астрале. Необыкновенно, нечеловечески прекрасная.
— Книги ничему тебя не научат. Их написали глупцы. Пошли.
— Куда?
— На восьмой астрал. — Хелен улыбнулась. — Тебе предстоит еще многому научиться.
— Но…
— Что — но? — раздраженно бросила она, показывая на книги на столе. — Что знают эти глупцы об астралах? Брось засорять голову всяким мусором. Ты вообще-то представляешь силу монеты? Вот, смотри!
Наваленные на столе книги неожиданно взлетели и закружились по залу в фантастическом танце, а затем вернулись на место, причем легли в том же порядке, в каком он их положил.
— Ты по-прежнему считаешь, что это фокусы? — Хелен схватила первый попавшийся том и швырнула ему. — Раскрой в любом месте и посмотри.
— Но…
— Никаких «но». Раскрой в любом месте, я тебе говорю! — крикнула она.
Пол вздрогнул — он в первый раз видел Хелен в такой ярости. Раскрыл книгу и… замер — она превратилась в телевизионный экран. Перед ним замелькали фрагменты его любимых фильмов. Изображение было объемным и немыслимо четким.
— Что, опять не веришь? — Хелен усмехнулась. — Что бы еще такое сделать? Ну, Сьюзенн ты уже получил в подарок. Ага, я знаю, ты давно мечтаешь занять место Бена, стать заведующим кафедрой. Сделано. В общем, монета может исполнить любое твое желание.
Хелен подошла к цветку, стоящему в алькове на подставке. Он вспыхнул ярким рычащим пламенем, затем огонь погас, и цветок остался таким, каким был.
— Хелен, я… — начал Пол.
В зале зажглись все лампы, но не жалким желтоватым светом — нет, здесь были все цвета радуги и их сочетания, глубокие, насыщенные. Через пару секунд в переплетении лучей материализовались птицы — зимородки, колибри, попугаи, беркуты, фламинго. Они летали по кругу, купаясь в свете. Затем все исчезло так же внезапно, как появилось.
— Ну как?
Хелен подошла к нему, и его охватило непреодолимое желание слиться с ней телом и душой. В его руке возникла монета, а потом все сомнения исчезли. Пол широко улыбнулся: «Я все равно ее перехитрю, когда придет время».
— Пошли, — сказал он.
Они вышли из читального зала.
Пол, видимо, не успел прочесть изречение блаженного Августина: «Нет ангела более могущественного, чем наш собственный разум, когда мы крепко держимся за Бога».
Флоренс проснулась только после пятого звонка. Она очень устала. Они приехали в Аспен к ночи и тут же легли спать. И вот теперь этот телефон.
Бен взял трубку и ушел в соседнюю комнату. Через полминуты возвратился в спальню.
— Флоренс! Проснись. Это Мэри. У нее что-то случилось.
Флоренс взяла трубку, и почти сразу же по ее щекам потекли слезы. Она долго слушала. Потом попросила передать трубку матери настоятельнице. Задала ей несколько вопросов и наконец произнесла:
— Мы выезжаем.
Закончив разговор, она подробно передала мужу его содержание. Он молча выслушал.
— Неужели такое возможно? — спросила Флоренс.
Бен пожал плечами. Встал, раздвинул шторы, посмотрел на звезды. По какой-то необъяснимой причине он ожидал такого поворота событий.
— Все началось с дела Крамера. Пол знал, что тот убийца, и все равно свидетельствовал в его пользу, — произнес Бен убитым голосом. — Очень уж ему хотелось славы.
— Разве это не предательство? — спросила Флоренс. Бен кивнул.
— Что ж, Бог ему судья.
Глава двадцать восьмая
Незадолго до кончины папы в его гробнице было знамение. Туда вдруг начала сочиться вода, так что вскоре вся почва вокруг превратилась в грязь.
Уильям Годделл. Хроники понтификов
Синьора Росси подождала, пока небольшая группа американских туристов осмотрит великолепный церковный фасад, окруженный статуями Христа и апостолов.
— В Риме два главных собора, построенных.по повелению императора Константина. Это собор Святого Петра и собор Святого Иоанна на Латерано, который называют Латеранским. Второй менее известен, хотя находится всего в двух километрах от первого, на другом берегу реки Тибр. — Она посмотрела на часы: надо торопиться, впереди еще одна экскурсия. — Вот это здание собора Святого Иоанна, которое сейчас перед вами, построено на рубеже восьмого и девятого веков. Дело в том, что в течение нескольких столетий собор подвергался жесточайшим разграблениям. Он дважды сгорал дотла и не один раз перестраивался. — Синьора Росси встретилась взглядом с проходившим мимо священником, его лицо показалось ей знакомым — он был очень похож на кардинала Бенелли. Но как мог оказаться здесь глава святой палаты, один, в черной сутане простого священника? — Основные достопримечательности собора — часовня с уникальной мозаикой, баптистерий с куполом восьмиугольной формы и боковой придел, который открывают раз в двадцать пять лет на Священный Год[18]
Кардинал Бенелли подумал, что экскурсовод не упомянула еще одну важную достопримечательность собора на Латерано. Важную не для туристов, а для самого кардинала.
Здесь был похоронен папа Сильвестр II.
Примерно в десяти метрах от главного входа рабочие огородили панелями из черного пластика часть тротуара, примыкающего к фасаду. У небольшого входа, образованного в заграждении, стоял священник в черной сутане. При виде кардинала он почтительно поклонился.
Они вошли за заграждение.
Рабочие уже подняли с тротуара несколько каменных плит и теперь стояли, опершись на лопаты, негромко переговариваясь. Увидев кардинала Бенелли, они выпрямились.
— Начинайте копать, — произнес он еле слышно.
Согласно материалам секретного архива, папа Сильвестр II умер двенадцатого мая 1003 года и был похоронен под галереей, рядом с Латеранским собором. Похоронен поспешно, в конце дня, который выдался не по сезону пасмурным. Никакой надписи на могиле не сделали. Только потом, после смены трех понтификов, папа Сергий IV приказал выгравировать на белой мраморной плите эпитафию Сильвестру II. И установили ее не на самой усыпальнице, под землей, а внутри собора, на колонне у первого ряда справа (где она находится и по сей день). Начинается эпитафия следующими словами: «Здесь похоронены останки Сильвестра, который предстанет перед Господом, когда трубный глас возвестит день Страшного суда… Кто бы ты ни был, взирающий на сей монумент, скажи: „О Боже Всемогущий, смилуйся над ним!“».
Почему папа Сергий написал такую эпитафию и почему плиту установили так далеко от усыпальницы? В Средние века это никому не нужно было объяснять. Сильвестр II слыл черным магом, так что никто, даже понтифик, ставший его преемником, не осмелился поместить эпитафию у его могилы. После смерти Сильвестра слухи о его связи с дьяволом не только не прекратились, но обросли новыми подробностями. Его усыпальнице начали приписывать какие-то зловещие свойства. Уже в двенадцатом веке ученый духовникдьякон Иоанн писал: «Даже в самую сухую погоду там скапливается вода, изумляя каждого».
Бартоломью Платина, библиотекарь, который ознакомился с последней исповедью Сильвестра II, в своем «Жизнеописании понтификов» утверждал: «Скорую кончину правящего папы предвещает стук костей, доносящийся из усыпальницы Сильвестра, и появление там воды. Об этом есть намек и в эпитафии».