— Подонок, — пробурчал водитель. — Лучше б ты был извращенцом.
Они последовали за такси, на котором в конце концов уехала Франсина. В центре города такси остановилось у Беннетт Банк Билдинг.
— Видите? — ухмыльнулся Флетч. — Дама привела меня к своим деньгам.
— Жаль, что я не могу взять с вас больше, — водитель посмотрел на счетчик. — Я тоже плачу налоги, знаете ли. А те, кто работает в департаменте налогов и сборов, дают чаевые?
— Да, конечно. И записываем в соответствующую графу сумму, дату, место, чтобы проверить, будут ли они указаны в налоговой декларации.
Водитель обернулся.
— Не нужны мне ваши паршивые чаевые. Выметайтесь из моей машины!
— Как скажете.
— Держите! — водитель сунул Флетчу сдачу. — Везде эти госслужащие. Мало что на улицах полно полиции, так они теперь норовят залезть на заднее сидение.
— У меня получается, что вы недодали мне десятицентовик. Или у вас совсем не осталось мелочи?
— Вон из кабины!
Флетч погулял несколько минут по улице, прежде чем войти в Беннетт Банк Билдинг. В перечне фирм, арендующих помещения в этом административном здании, значилась компания «Бредли и Ко. Инвестиции».
К Беннетт Банк Билдинг Флетч вернулся в полдень и проследовал за Франсиной Бредли в ресторан «Уэйна». Ее сопровождал мужчина лет двадцати, который нес «дипломат». В поношенном костюме, нечищенных ботинках, без плаща, но «дипломат» был новенький. В ресторане они провели пятьдесят минут. Флетч проводил их до Беннетт Банк Билдинг, еще с час слонялся по вестибюлю. За это время молодой человек не покидал административного здания.
Вновь Флетч появился у Беннетт Банк Билдинг около пяти часов. Десять минут шестого из подъезда вышла Франсина и тут же поймала такси. Еще через четверть часа в дверях мелькнул уже знакомый Флетчу молодой человек. В отличие от Франсины он обошелся без такси и зашагал по улице.
Следом за ним Флетч спустился на станцию подземки и уже на платформе подошел к нему.
— Простите, пожалуйста, не вас ли я видел сегодня в ресторане «Уэйна» с Франсиной?
Молодой человек, поначалу весь подобравшийся, улыбнулся.
— Вы знаете мисс Бредли?
— Конечно. Она консультировала меня насчет инвестиций. Умнейшая женщина.
— Да, — энергично кивнул молодой человек. — Мне чертовски повезло. Такого образования не получишь ни в одном университете.
— Ее брат также доверяет ей свои деньги, не так ли? Именно Том направил меня к ней.
— Да, мы ведем дела «Бредли фэмили компани». Главным образом, «Уэгнолл-Фиппс». Конечно, деньги там небольшие. Не миллиарды. Но она знает, как их приумножить.
— А почему Том не занимается этим сам?
Молодой человек изумленно глянул на Флетча, замялся, прежде чем ответить.
— Разве вы не знаете? Ее брат умер. Год тому назад.
— Я этого не знал! Жалость-то какая. Действительно, давненько я не видел Тома. А вы давно работаете у Франсины?
— Семь месяцев, — загрохотал подъезжающий поезд. — Я столькому у нее научился.
Молодой человек знаком предложил Флетчу войти в вагон первым.
— Не мой поезд, — Флетч покачал головой.
— Тут только один маршрут.
— Подожду следующего, где будет поменьше народа, — Флетч вроде бы и не заметил, что вагон практически пуст.
Поезд тронулся, а молодой человек все смотрел на Флетча в окно. По его растерянному лицу чувствовалось, что причина появления Флетча на платформе осталась для него загадкой.
В восемь вечера Флетч вошел в зал ресторана «У Клер». Франсина Бредли уже сидела за столиком на двоих у дальней стены. На столике горела свеча.
Глава 31
Глава 32
Глава 33
Они последовали за такси, на котором в конце концов уехала Франсина. В центре города такси остановилось у Беннетт Банк Билдинг.
— Видите? — ухмыльнулся Флетч. — Дама привела меня к своим деньгам.
— Жаль, что я не могу взять с вас больше, — водитель посмотрел на счетчик. — Я тоже плачу налоги, знаете ли. А те, кто работает в департаменте налогов и сборов, дают чаевые?
— Да, конечно. И записываем в соответствующую графу сумму, дату, место, чтобы проверить, будут ли они указаны в налоговой декларации.
Водитель обернулся.
— Не нужны мне ваши паршивые чаевые. Выметайтесь из моей машины!
— Как скажете.
— Держите! — водитель сунул Флетчу сдачу. — Везде эти госслужащие. Мало что на улицах полно полиции, так они теперь норовят залезть на заднее сидение.
— У меня получается, что вы недодали мне десятицентовик. Или у вас совсем не осталось мелочи?
— Вон из кабины!
Флетч погулял несколько минут по улице, прежде чем войти в Беннетт Банк Билдинг. В перечне фирм, арендующих помещения в этом административном здании, значилась компания «Бредли и Ко. Инвестиции».
К Беннетт Банк Билдинг Флетч вернулся в полдень и проследовал за Франсиной Бредли в ресторан «Уэйна». Ее сопровождал мужчина лет двадцати, который нес «дипломат». В поношенном костюме, нечищенных ботинках, без плаща, но «дипломат» был новенький. В ресторане они провели пятьдесят минут. Флетч проводил их до Беннетт Банк Билдинг, еще с час слонялся по вестибюлю. За это время молодой человек не покидал административного здания.
Вновь Флетч появился у Беннетт Банк Билдинг около пяти часов. Десять минут шестого из подъезда вышла Франсина и тут же поймала такси. Еще через четверть часа в дверях мелькнул уже знакомый Флетчу молодой человек. В отличие от Франсины он обошелся без такси и зашагал по улице.
Следом за ним Флетч спустился на станцию подземки и уже на платформе подошел к нему.
— Простите, пожалуйста, не вас ли я видел сегодня в ресторане «Уэйна» с Франсиной?
Молодой человек, поначалу весь подобравшийся, улыбнулся.
— Вы знаете мисс Бредли?
— Конечно. Она консультировала меня насчет инвестиций. Умнейшая женщина.
— Да, — энергично кивнул молодой человек. — Мне чертовски повезло. Такого образования не получишь ни в одном университете.
— Ее брат также доверяет ей свои деньги, не так ли? Именно Том направил меня к ней.
— Да, мы ведем дела «Бредли фэмили компани». Главным образом, «Уэгнолл-Фиппс». Конечно, деньги там небольшие. Не миллиарды. Но она знает, как их приумножить.
— А почему Том не занимается этим сам?
Молодой человек изумленно глянул на Флетча, замялся, прежде чем ответить.
— Разве вы не знаете? Ее брат умер. Год тому назад.
— Я этого не знал! Жалость-то какая. Действительно, давненько я не видел Тома. А вы давно работаете у Франсины?
— Семь месяцев, — загрохотал подъезжающий поезд. — Я столькому у нее научился.
Молодой человек знаком предложил Флетчу войти в вагон первым.
— Не мой поезд, — Флетч покачал головой.
— Тут только один маршрут.
— Подожду следующего, где будет поменьше народа, — Флетч вроде бы и не заметил, что вагон практически пуст.
Поезд тронулся, а молодой человек все смотрел на Флетча в окно. По его растерянному лицу чувствовалось, что причина появления Флетча на платформе осталась для него загадкой.
В восемь вечера Флетч вошел в зал ресторана «У Клер». Франсина Бредли уже сидела за столиком на двоих у дальней стены. На столике горела свеча.
Глава 31
— Я думаю, что Том, ваш племянник, попал в беду, — начал Флетч после того, как они заказали коктейли. — Я видел его в прошлое воскресенье.
На лице Франсины отразилась озабоченность. Искренняя озабоченность. У Флетча сложилось впечатление, что Франсина не из тех незамужних тетушек, которые проявляют к семье брата лишь формальный интерес. И в то же время он понимал, что ей известно далеко не все, хотя бы в силу территориальной удаленности.
— Что вы имеете в виду? — в ее голосе слышался страх. — Как я понимаю, Том заканчивает медицинский колледж и дела у него идут неплохо.
— Не совсем. Он использует знания, полученные на лекциях по химии, чтобы отключиться от реальности.
— Наркотики? Том — наркоман?
— Похоже на то. С прошлой осени не ходит на лекции. Его сосед по комнате в общежитии проводил меня к ванне, где Том лежит в забытьи днями и ночами. Сосед не знает, что с ним и делать.
— О, нет! Только не Том!
— Я обещал, что попытаюсь ему помочь… Это еще одна из причин моего приезда сюда. Конечно, он не понимает, где умер его отец, в реальном мире или наркотических фантазиях.
— А что он говорит о смерти отца?
— Он полагает, что ваш брат покончил с собой. Винит за это вашего брата. В общем это естественно, что молодые сердятся на родителей, если те умирают, оставляя их одних. Иногда молодые винят в смерти родителей себя.
— Вы снова вживаетесь в роль психоаналитика, мистер Флетчер.
— Обычно меня зовут Флетч. И я не вживаюсь в роль психоаналитика. Просто я попал в невероятную ситуацию, как, впрочем и вы, и стараюсь осознать, что к чему.
— Я ни в какую ситуацию не попала.
— Как бы не так, — покачал головой Флетч. — Основная масса денег, которую вы инвестируете через вашу маленькую компанию в Беннет Банк Билдинг поступила от вашего брата, — ее глаза мгновенно сузились. — Я проверил, перерегистрирована ли принадлежащая ему собственность. Оказалось, что нет. И, подозреваю, вы с Энид пытаетесь уклониться от уплаты определенных законом налогов. Сама Энид Бредли говорила мне, что вы намереваетесь перебраться в Калифорнию и взять на себя руководство «Уэгнолл-Фиппс». И только очень близорукий человек мог не заметить, что вы визировали служебные записки инициалами своего брата.
Официант принес коктейли.
— Вы, похоже, очень расстроены, Флетч, — Франсина поднесла бокал к губам. — Вас не затруднит называть меня Франсина?
— Отнюдь.
— Даже не знаю, что и сказать, — Франсина уставилась в бокал. — Вы приехали из Калифорнии… столько информации, столько вопросов… И Том…
— Ему нужна помощь. Срочно. Нельзя терять ни минуты…
— Я даже представить себе не могла…
— Вероятно, он умеет задурить матери голову. Надевает костюм, приходит домой, говорит, что с учебой все в порядке, получает деньги, а затем устраивается в ванне с шестью пачками таблеток.
В свете свечи на глазах Франсины блеснули слезы.
— Заверяю вас, меры будут приняты… незамедлительно. В самое ближайшее время. Благодарю, что поставили меня в известность.
— Между прочим, Та-та, ваша племянница, тревожит меня ничуть не меньше. Сосед Тома охарактеризовал ее, как заводную игрушку. Она не живет, а существует, отгородившись от мира в общежитии для девушек. Я понимаю, у них умер отец, год тому назад, но они оба до сих пор не могут придти в себя.
— Когда я перееду туда… — Франсина не закончила фразы. — Возможности Энид небезграничны.
— Когда вы перебираетесь в Калифорнию?
— К сожалению, через несколько месяцев, не раньше. Нужно закончить кое-какие дела.
— Вы возглавите «Уэгнолл-Фиппс»?
— Том этого хотел. Энид этого хочет. Я продала свою фирму, маленькую фирму, несколько лет тому назад.
Флетч отпил из бокала, посмотрел на Франсину.
— Вы можете ответить на вопросы, которые я только что задал вам?
— Насчет того, что я и Энид уклоняемся от уплаты налогов?
— Да, для начала.
— Пока мне сказать нечего. Возможно, Энид не все сделала, как полагается. Скорее всего, так оно и есть. Энид не Чарлз Блейн. У нее нет подготовки, нет опыта. Бизнесом занимался Том, ей известно лишь то, чем он с ней делился. Она могла что-то напутать, но я уверена, что сознательно она никогда бы не пошла на обман налогового ведомства.
— Вы расписывались за Тома Бредли на служебных записках? — продолжил допрос Флетч.
— Я консультирую Энид по телефону. Практически ежедневно. Вижу, вы уделили много времени подготовке к нашему разговору. Знаете, что моя контора в Беннетт Банк Билдинг, вам известно, чем я там занимаюсь. Можете проверить наши счета за телефонные разговоры. Мой и Энид. Цифры произведут на вас впечатление.
— Объяснения случившемуся пока нет.
— Давайте-ка выпьем еще по коктейлю, пообедаем, а потом вернемся ко мне. Там и поговорим. Вам никто не говорил, что вы — очень симпатичный молодой человек?
— Только сотрудник таможенной службы Соединенных Штатов Америки.
Франсина накрыла его руку своей.
— Не волнуйтесь. Я не из тех женщин среднего возраста, что так и норовят залезть в брюки молодым парням. И не собираюсь совращать вас, — она убрала руку, взяла со столика меню. — Здесь отлично готовят утку.
— Давайте вернемся к самому началу.
В квартиру Франсины они вернулись в четверть двенадцатого. В ресторане они выпили по три коктейля, съели обед из четырех блюд, запив их двумя бутылками вина. К кофе Флетч заказал бренди, а Франсина — ликер. В промежутках между блюдами Франсина рассказывала длинные истории с неизменно фривольным, хотя и не без юмора, концом.
В квартире Флетч бросил на диван пиджак, уселся сам. Ослабил узел галстука, откинул голову на спинку.
— Как скажете, — тихо ответила Франсина. Она притушила лампы, включила стереосистему. По комнате поплыли звуки скрипичного концерта.
— Я только поставлю кофе.
Флетч вслушивался в скрипичную музыку. Почему-то она ассоциировалась у него с полногрудой девушкой, в которой впервые проснулась страсть. Он услышал шелест платья Франсины, вернувшейся в гостиную.
— Так о чем вы хотите спросить? — она уже сидела в кресле.
— Кто сказал вам, что ваш брат умер?
— Энид. Она позвонила мне в контору. Ужасно расстроенная. Плакала. Не могла собраться с мыслями. Я перезвонила ей через час. Из дома. Мы проговорили всю ночь.
— И обе решили, что незачем немедленно лететь в Швейцарию?
— Это мы решили на следующее утро. Честно говоря, вечером, после этого трагического известия, мы были не в состоянии что-то решать. А к утру, когда немного пришли в себя, с момента смерти Тома прошло уже два дня. Еще два ушло бы на то, чтобы добраться до Швейцарии. Все-таки она живет в Калифорнии, я — в Нью-Йорке, и мы обе работаем. Так что мы никуда не полетели, а Энид телеграммой разрешила кремацию.
— Ясно. А потом вы, как обычно, продолжали консультировать Энид по телефону. Практически каждый день.
— Да.
— Но в ноябре вы обе полетели в Швейцарию?
— Да.
— Вместе?
— Да. Энид приехала в Нью-Йорк, остановилась у меня, а на следующий день мы улетели вместе.
— И что вы сделали, прибыв туда.
— Взяли напрокат автомобиль. Сняли номер в отеле. Отдохнули. Днем позже Энид забрала прах Тома в похоронном бюро. Затем мы заказали мемориальную службу в местной церкви. С этим у нас возникли некоторые сложности. Теперь-то я понимаю, что следовало обратиться за помощью в посольство, но тогда мы до этого не додумались. Служба была во вторник. Присутствовали Энид, я и священник. Он говорил по-английски. Энид принесла с собой урну, и во время службы она стояла на маленьком столике, на алтаре, куда поставил ее священник.
— А потом, с прахом Тома, вы и Энид возвратились в Нью-Йорк?
На кухне засвистел вскипевший чайник.
— Да, — кивнула Франсина. — Отсюда Энид улетела в Калифорнию.
— А почему вы отправились в Швейцарию без детей?
— Без Тома и Та-та?
— Да.
— В тот момент Энид только начала обретать душевное равновесие. Ей не хотелось вновь бередить рану. Не забывайте, после смерти Тома прошло лишь шесть месяцев, — Франсина поднялась. — Позвольте принести вам кофе.
Когда она вернулась, Флетч сидел наклонившись вперед, уперев локти в колени. В отсутствии Франсины он прошелся по комнате. Ему показалось, что мозаика на столике у окна несколько изменилась, приняла более законченный вид. Прежде, чем вновь сесть на диван, он окинул взглядом крыши и светящиеся окна соседних домов. Франсина поставила перед ним чашечку кофе, а со своей уселась в кресло.
— Франсина, — Флетч помешал кофе ложечкой, — я думаю, что Энид убила вашего брата.
Франсина едва не вывернула кофе на себя.
— О Боже! — воскликнула она. — Что вы такое говорите?
— Я думаю, что ваша милая, неумеха-сноха весьма ловко обставила все так, что вы поверили в смерть брата в далекой Швейцарии.
Франсина шумно глотнула. Раз, другой.
— Знаете, Флетч, это уже чересчур. Нельзя так пугать людей.
— Извините. Но у меня есть доказательства.
— Убийства? — пронзительно вскрикнула Фраисина.
— Убийства, — кивнул Флетч. — Я не хотел представлять вам эти доказательства, прежде чем… не познакомился с вами поближе, пока не убедился…
— Не убедились в том, что это доказательства или в том, что я смогу их воспринять?
— Нет, насчет доказательств уверенность у меня полная.
— Хорошо, Флетчер, — Франсина выпрямилась в кресле, поставила блюдечко на колени. — Что это за доказательства?
— Зола, что заполняет урну, — не прах вашего брата.
— Не прах… — голос ее сорвался. — Не прах моего брата?
— Нет. К вашему брату она не имеет никакого отношения.
— Да как вы можете это утверждать?
— В субботу ночью, вернее, рано утром в воскресенье, я проник в дом Энид в Саутуорте и взял щепотку золы из металлической шкатулки или урны. Предыдущим днем Энид показала ее мне, заявив, что в ней покоится прах вашего брата.
— Вы проникли в дом моего брата?
— Дверь оставили незапертой. Мне сделали анализ золы.
— Вы украли прах моего брата? — вновь она шумно глотнула.
— В том-то и дело, что нет. То был не прах вашего брата. И вообще не прах. Просто зола.
— Что? Разве можно отличить прах одного человека от праха другого? В похоронном бюро могли перепутать урны. Так ли необходимо говорить нам об этом?
— В том-то и дело, Франсина, что в урне была не человеческая зола. Так что ни о какой путанице в похоронном бюро не может быть и речи. А вот ваша сестра утверждает, что прах человеческий. Как надо это понимать?
— Тогда чей же там прах?
— Ковра, — ответил Флетч. — Ковра из натуральной шерсти. Немного древесной золы, песок, продукт переработки нефти, скорее всего, керосин.
Франсина с такой силой шмякнула блюдечко о кофейный столик, что оно треснуло, а чашка перевернулась.
— С меня довольно!
— Франсина, вы только что сказали мне, что прилетели в Швейцарию вдвоем, а урну из похоронного бюро Энид забирала одна. Вы с ней не ходили. Она принесла урну в отель и сказала вам, что в ней прах Тома.
— Я это говорила?
— Так все было на самом деле или нет?
— Вы меня совсем запутали.
— Прах персидского ковра Энид привезла в Швейцарию из Соединенных Штатов.
Даже в полумраке гостиной Флетч заметил, как побледнела Франсина. Скрипичная музыка, все еще струящаяся из динамиков стереосистемы, резала слух.
— Послушайте, Франсина, — Флетч наклонился к ней. — Энид сказала вам, что ваш брат умер. Ее слова — единственное, полученное вами, доказательство его смерти. По ее настоянию вы не улетели в Швейцарию, получив это трагическое известие. Она убедила вас, что смерть Тома, преданная гласности, приведет к банкротству «Уэгнолл-Фиппс». Вы ждали шесть месяцев. Тела вашего брата вы не видели. Из того, что вы рассказали о вашей поездке в Швейцарию, следует, что вы не разговаривали ни с лечащим врачом Тома, ни с хозяином похоронного бюро. Посольство Соединенных Штатов в Швейцарии утверждает, что ни один американский гражданин, с именем Томас и фамилией Бредли не умирал в Швейцарии в последнее время. Прах в урне, что красуется на каминной доске в доме вашего брата, никоим образом с ним не связан.
Флетч ждал. Франсина молчала. Тогда он взял ее за Руку.
— Послушайте, Франсина, этот брак не был счастливым. Я разговаривал с их соседом в Саутуорте. Он не походил на сплетника, но знал достаточно много. Он сказал, что из дома вашего брата по ночам часто доносились крики Энид, хлопание дверей, звон бьющейся посуды. Причем случалось это не время от времени, но постоянно. А когда родители начинали скандалить, дети предпочитали садиться в машины и уезжать из дома.
— Это невозможно.
— Я даже не знаю, был ли ваш брат тяжело болен. Может, вы знаете?
— Был.
— Энид могла придти к выводу, что прекрасно без него обойдется, тем более, что вы никогда не откажите в деловом совете.
— Вы думаете, что Энид убила Тома, — в глазах Франсины стоял ужас. Она отдернула руку.
— Скажите мне, как иначе истолковать приведенные мной факты?
— Нечего их толковать, — Франсина встала, пересекла гостиную, открыла дверь стенного шкафчика и нажала клавишу. Музыку, как отрезало. Затем изменила положение реостата, и лампы торшера ярко вспыхнули.
— Я думаю, что сыта по горло вашими инсинуациями, Ирвин Флетчер.
— Инсинуациями?
Стоя у торшера, в смявшемся платье, со встрепанными волосами, Франсина впервые показалась Флетчу маленькой, легко ранимой.
— Вы оскорбили меня и Энид. Безо всякой на то причины.
— А мне думается, что представленные мной доказательства — куда более веская причина.
— Никакие это не доказательства, Флетчер. Вы лишь стараетесь спасти свою работу. Это же ясно, как божий день. Я не уверена, что вы все выдумали сами, но в том, что вы подтасовываете факты, сомнений у меня нет. Если вы, не понимаете этого сейчас, то поймете, дожив до моих лет. Да, какие-то несуразности есть, но ваше толкование далеко от истины. Служебные записки датировались не тем числом или ошибочно подписывались не теми инициалами, чиновники затеряли запись о смерти…
— Ковровая зола в похоронной урне?
— О Боже! Да, мы полетели в Швейцарию через шесть месяцев после смерти Тома! Мало ли куда мог задеваться его прах в тамошнем похоронном бюро? Они же не думали, что вы отправите прах, который они передали Энид, на анализ.
— Подозреваю, они насыпали бы в урну человеческий прах, благо в крематории его хватает, если уж источник подмены — похоронное бюро. У каждого есть профессиональная гордость. Профессионал никогда не стал бы жечь персидский ковер, чтобы наполнить урну золой.
Франсина повернулась к нему боком.
— Флетчер, с меня довольно. Во всяком случае, на сегодня. Я понимаю, какой-то инцидент, имевший место в компании моего брата, привел к тому, что вы потеряли работу, а Чарлз Блейн наговорил вам всяких глупостей. Я пыталась идти вам навстречу, отвечала на все ваши вопросы, — хотя Франсина стояла спиной к торшеру, Флетч видел, что она плачет. — И я ценю ваше участие в судьбе Тома-младшего и Та-та. Я верю, что в отношении их вы сказали правду. Но когда вы начинаете утверждать, что Энид убила Тома! Подобной галиматьи мне еще слышать не доводилось. Это уж слишком… Это безумие!
Флетч поднялся, подхватил пиджак.
— Вы хоть обдумаете мои слова?
Она посмотрела на него, мокрыми от слез глазами.
— Как по-вашему, могу я теперь думать о чем-то еще?
— И все-таки, обдумайте. Вы недооценивали другую женщину, Франсина. А напрасно.
Она открыла дверь.
— Спокойной ночи, Флетчер, — в покрасневших глазах стояла мольба. — Есть ли смысл просить вас уйти и более нас не беспокоить?
Флетч поцеловал Франсину в щеку.
— Спокойной ночи, Франсина. Благодарю за обед.
На лице Франсины отразилась озабоченность. Искренняя озабоченность. У Флетча сложилось впечатление, что Франсина не из тех незамужних тетушек, которые проявляют к семье брата лишь формальный интерес. И в то же время он понимал, что ей известно далеко не все, хотя бы в силу территориальной удаленности.
— Что вы имеете в виду? — в ее голосе слышался страх. — Как я понимаю, Том заканчивает медицинский колледж и дела у него идут неплохо.
— Не совсем. Он использует знания, полученные на лекциях по химии, чтобы отключиться от реальности.
— Наркотики? Том — наркоман?
— Похоже на то. С прошлой осени не ходит на лекции. Его сосед по комнате в общежитии проводил меня к ванне, где Том лежит в забытьи днями и ночами. Сосед не знает, что с ним и делать.
— О, нет! Только не Том!
— Я обещал, что попытаюсь ему помочь… Это еще одна из причин моего приезда сюда. Конечно, он не понимает, где умер его отец, в реальном мире или наркотических фантазиях.
— А что он говорит о смерти отца?
— Он полагает, что ваш брат покончил с собой. Винит за это вашего брата. В общем это естественно, что молодые сердятся на родителей, если те умирают, оставляя их одних. Иногда молодые винят в смерти родителей себя.
— Вы снова вживаетесь в роль психоаналитика, мистер Флетчер.
— Обычно меня зовут Флетч. И я не вживаюсь в роль психоаналитика. Просто я попал в невероятную ситуацию, как, впрочем и вы, и стараюсь осознать, что к чему.
— Я ни в какую ситуацию не попала.
— Как бы не так, — покачал головой Флетч. — Основная масса денег, которую вы инвестируете через вашу маленькую компанию в Беннет Банк Билдинг поступила от вашего брата, — ее глаза мгновенно сузились. — Я проверил, перерегистрирована ли принадлежащая ему собственность. Оказалось, что нет. И, подозреваю, вы с Энид пытаетесь уклониться от уплаты определенных законом налогов. Сама Энид Бредли говорила мне, что вы намереваетесь перебраться в Калифорнию и взять на себя руководство «Уэгнолл-Фиппс». И только очень близорукий человек мог не заметить, что вы визировали служебные записки инициалами своего брата.
Официант принес коктейли.
— Вы, похоже, очень расстроены, Флетч, — Франсина поднесла бокал к губам. — Вас не затруднит называть меня Франсина?
— Отнюдь.
— Даже не знаю, что и сказать, — Франсина уставилась в бокал. — Вы приехали из Калифорнии… столько информации, столько вопросов… И Том…
— Ему нужна помощь. Срочно. Нельзя терять ни минуты…
— Я даже представить себе не могла…
— Вероятно, он умеет задурить матери голову. Надевает костюм, приходит домой, говорит, что с учебой все в порядке, получает деньги, а затем устраивается в ванне с шестью пачками таблеток.
В свете свечи на глазах Франсины блеснули слезы.
— Заверяю вас, меры будут приняты… незамедлительно. В самое ближайшее время. Благодарю, что поставили меня в известность.
— Между прочим, Та-та, ваша племянница, тревожит меня ничуть не меньше. Сосед Тома охарактеризовал ее, как заводную игрушку. Она не живет, а существует, отгородившись от мира в общежитии для девушек. Я понимаю, у них умер отец, год тому назад, но они оба до сих пор не могут придти в себя.
— Когда я перееду туда… — Франсина не закончила фразы. — Возможности Энид небезграничны.
— Когда вы перебираетесь в Калифорнию?
— К сожалению, через несколько месяцев, не раньше. Нужно закончить кое-какие дела.
— Вы возглавите «Уэгнолл-Фиппс»?
— Том этого хотел. Энид этого хочет. Я продала свою фирму, маленькую фирму, несколько лет тому назад.
Флетч отпил из бокала, посмотрел на Франсину.
— Вы можете ответить на вопросы, которые я только что задал вам?
— Насчет того, что я и Энид уклоняемся от уплаты налогов?
— Да, для начала.
— Пока мне сказать нечего. Возможно, Энид не все сделала, как полагается. Скорее всего, так оно и есть. Энид не Чарлз Блейн. У нее нет подготовки, нет опыта. Бизнесом занимался Том, ей известно лишь то, чем он с ней делился. Она могла что-то напутать, но я уверена, что сознательно она никогда бы не пошла на обман налогового ведомства.
— Вы расписывались за Тома Бредли на служебных записках? — продолжил допрос Флетч.
— Я консультирую Энид по телефону. Практически ежедневно. Вижу, вы уделили много времени подготовке к нашему разговору. Знаете, что моя контора в Беннетт Банк Билдинг, вам известно, чем я там занимаюсь. Можете проверить наши счета за телефонные разговоры. Мой и Энид. Цифры произведут на вас впечатление.
— Объяснения случившемуся пока нет.
— Давайте-ка выпьем еще по коктейлю, пообедаем, а потом вернемся ко мне. Там и поговорим. Вам никто не говорил, что вы — очень симпатичный молодой человек?
— Только сотрудник таможенной службы Соединенных Штатов Америки.
Франсина накрыла его руку своей.
— Не волнуйтесь. Я не из тех женщин среднего возраста, что так и норовят залезть в брюки молодым парням. И не собираюсь совращать вас, — она убрала руку, взяла со столика меню. — Здесь отлично готовят утку.
— Давайте вернемся к самому началу.
В квартиру Франсины они вернулись в четверть двенадцатого. В ресторане они выпили по три коктейля, съели обед из четырех блюд, запив их двумя бутылками вина. К кофе Флетч заказал бренди, а Франсина — ликер. В промежутках между блюдами Франсина рассказывала длинные истории с неизменно фривольным, хотя и не без юмора, концом.
В квартире Флетч бросил на диван пиджак, уселся сам. Ослабил узел галстука, откинул голову на спинку.
— Как скажете, — тихо ответила Франсина. Она притушила лампы, включила стереосистему. По комнате поплыли звуки скрипичного концерта.
— Я только поставлю кофе.
Флетч вслушивался в скрипичную музыку. Почему-то она ассоциировалась у него с полногрудой девушкой, в которой впервые проснулась страсть. Он услышал шелест платья Франсины, вернувшейся в гостиную.
— Так о чем вы хотите спросить? — она уже сидела в кресле.
— Кто сказал вам, что ваш брат умер?
— Энид. Она позвонила мне в контору. Ужасно расстроенная. Плакала. Не могла собраться с мыслями. Я перезвонила ей через час. Из дома. Мы проговорили всю ночь.
— И обе решили, что незачем немедленно лететь в Швейцарию?
— Это мы решили на следующее утро. Честно говоря, вечером, после этого трагического известия, мы были не в состоянии что-то решать. А к утру, когда немного пришли в себя, с момента смерти Тома прошло уже два дня. Еще два ушло бы на то, чтобы добраться до Швейцарии. Все-таки она живет в Калифорнии, я — в Нью-Йорке, и мы обе работаем. Так что мы никуда не полетели, а Энид телеграммой разрешила кремацию.
— Ясно. А потом вы, как обычно, продолжали консультировать Энид по телефону. Практически каждый день.
— Да.
— Но в ноябре вы обе полетели в Швейцарию?
— Да.
— Вместе?
— Да. Энид приехала в Нью-Йорк, остановилась у меня, а на следующий день мы улетели вместе.
— И что вы сделали, прибыв туда.
— Взяли напрокат автомобиль. Сняли номер в отеле. Отдохнули. Днем позже Энид забрала прах Тома в похоронном бюро. Затем мы заказали мемориальную службу в местной церкви. С этим у нас возникли некоторые сложности. Теперь-то я понимаю, что следовало обратиться за помощью в посольство, но тогда мы до этого не додумались. Служба была во вторник. Присутствовали Энид, я и священник. Он говорил по-английски. Энид принесла с собой урну, и во время службы она стояла на маленьком столике, на алтаре, куда поставил ее священник.
— А потом, с прахом Тома, вы и Энид возвратились в Нью-Йорк?
На кухне засвистел вскипевший чайник.
— Да, — кивнула Франсина. — Отсюда Энид улетела в Калифорнию.
— А почему вы отправились в Швейцарию без детей?
— Без Тома и Та-та?
— Да.
— В тот момент Энид только начала обретать душевное равновесие. Ей не хотелось вновь бередить рану. Не забывайте, после смерти Тома прошло лишь шесть месяцев, — Франсина поднялась. — Позвольте принести вам кофе.
Когда она вернулась, Флетч сидел наклонившись вперед, уперев локти в колени. В отсутствии Франсины он прошелся по комнате. Ему показалось, что мозаика на столике у окна несколько изменилась, приняла более законченный вид. Прежде, чем вновь сесть на диван, он окинул взглядом крыши и светящиеся окна соседних домов. Франсина поставила перед ним чашечку кофе, а со своей уселась в кресло.
— Франсина, — Флетч помешал кофе ложечкой, — я думаю, что Энид убила вашего брата.
Франсина едва не вывернула кофе на себя.
— О Боже! — воскликнула она. — Что вы такое говорите?
— Я думаю, что ваша милая, неумеха-сноха весьма ловко обставила все так, что вы поверили в смерть брата в далекой Швейцарии.
Франсина шумно глотнула. Раз, другой.
— Знаете, Флетч, это уже чересчур. Нельзя так пугать людей.
— Извините. Но у меня есть доказательства.
— Убийства? — пронзительно вскрикнула Фраисина.
— Убийства, — кивнул Флетч. — Я не хотел представлять вам эти доказательства, прежде чем… не познакомился с вами поближе, пока не убедился…
— Не убедились в том, что это доказательства или в том, что я смогу их воспринять?
— Нет, насчет доказательств уверенность у меня полная.
— Хорошо, Флетчер, — Франсина выпрямилась в кресле, поставила блюдечко на колени. — Что это за доказательства?
— Зола, что заполняет урну, — не прах вашего брата.
— Не прах… — голос ее сорвался. — Не прах моего брата?
— Нет. К вашему брату она не имеет никакого отношения.
— Да как вы можете это утверждать?
— В субботу ночью, вернее, рано утром в воскресенье, я проник в дом Энид в Саутуорте и взял щепотку золы из металлической шкатулки или урны. Предыдущим днем Энид показала ее мне, заявив, что в ней покоится прах вашего брата.
— Вы проникли в дом моего брата?
— Дверь оставили незапертой. Мне сделали анализ золы.
— Вы украли прах моего брата? — вновь она шумно глотнула.
— В том-то и дело, что нет. То был не прах вашего брата. И вообще не прах. Просто зола.
— Что? Разве можно отличить прах одного человека от праха другого? В похоронном бюро могли перепутать урны. Так ли необходимо говорить нам об этом?
— В том-то и дело, Франсина, что в урне была не человеческая зола. Так что ни о какой путанице в похоронном бюро не может быть и речи. А вот ваша сестра утверждает, что прах человеческий. Как надо это понимать?
— Тогда чей же там прах?
— Ковра, — ответил Флетч. — Ковра из натуральной шерсти. Немного древесной золы, песок, продукт переработки нефти, скорее всего, керосин.
Франсина с такой силой шмякнула блюдечко о кофейный столик, что оно треснуло, а чашка перевернулась.
— С меня довольно!
— Франсина, вы только что сказали мне, что прилетели в Швейцарию вдвоем, а урну из похоронного бюро Энид забирала одна. Вы с ней не ходили. Она принесла урну в отель и сказала вам, что в ней прах Тома.
— Я это говорила?
— Так все было на самом деле или нет?
— Вы меня совсем запутали.
— Прах персидского ковра Энид привезла в Швейцарию из Соединенных Штатов.
Даже в полумраке гостиной Флетч заметил, как побледнела Франсина. Скрипичная музыка, все еще струящаяся из динамиков стереосистемы, резала слух.
— Послушайте, Франсина, — Флетч наклонился к ней. — Энид сказала вам, что ваш брат умер. Ее слова — единственное, полученное вами, доказательство его смерти. По ее настоянию вы не улетели в Швейцарию, получив это трагическое известие. Она убедила вас, что смерть Тома, преданная гласности, приведет к банкротству «Уэгнолл-Фиппс». Вы ждали шесть месяцев. Тела вашего брата вы не видели. Из того, что вы рассказали о вашей поездке в Швейцарию, следует, что вы не разговаривали ни с лечащим врачом Тома, ни с хозяином похоронного бюро. Посольство Соединенных Штатов в Швейцарии утверждает, что ни один американский гражданин, с именем Томас и фамилией Бредли не умирал в Швейцарии в последнее время. Прах в урне, что красуется на каминной доске в доме вашего брата, никоим образом с ним не связан.
Флетч ждал. Франсина молчала. Тогда он взял ее за Руку.
— Послушайте, Франсина, этот брак не был счастливым. Я разговаривал с их соседом в Саутуорте. Он не походил на сплетника, но знал достаточно много. Он сказал, что из дома вашего брата по ночам часто доносились крики Энид, хлопание дверей, звон бьющейся посуды. Причем случалось это не время от времени, но постоянно. А когда родители начинали скандалить, дети предпочитали садиться в машины и уезжать из дома.
— Это невозможно.
— Я даже не знаю, был ли ваш брат тяжело болен. Может, вы знаете?
— Был.
— Энид могла придти к выводу, что прекрасно без него обойдется, тем более, что вы никогда не откажите в деловом совете.
— Вы думаете, что Энид убила Тома, — в глазах Франсины стоял ужас. Она отдернула руку.
— Скажите мне, как иначе истолковать приведенные мной факты?
— Нечего их толковать, — Франсина встала, пересекла гостиную, открыла дверь стенного шкафчика и нажала клавишу. Музыку, как отрезало. Затем изменила положение реостата, и лампы торшера ярко вспыхнули.
— Я думаю, что сыта по горло вашими инсинуациями, Ирвин Флетчер.
— Инсинуациями?
Стоя у торшера, в смявшемся платье, со встрепанными волосами, Франсина впервые показалась Флетчу маленькой, легко ранимой.
— Вы оскорбили меня и Энид. Безо всякой на то причины.
— А мне думается, что представленные мной доказательства — куда более веская причина.
— Никакие это не доказательства, Флетчер. Вы лишь стараетесь спасти свою работу. Это же ясно, как божий день. Я не уверена, что вы все выдумали сами, но в том, что вы подтасовываете факты, сомнений у меня нет. Если вы, не понимаете этого сейчас, то поймете, дожив до моих лет. Да, какие-то несуразности есть, но ваше толкование далеко от истины. Служебные записки датировались не тем числом или ошибочно подписывались не теми инициалами, чиновники затеряли запись о смерти…
— Ковровая зола в похоронной урне?
— О Боже! Да, мы полетели в Швейцарию через шесть месяцев после смерти Тома! Мало ли куда мог задеваться его прах в тамошнем похоронном бюро? Они же не думали, что вы отправите прах, который они передали Энид, на анализ.
— Подозреваю, они насыпали бы в урну человеческий прах, благо в крематории его хватает, если уж источник подмены — похоронное бюро. У каждого есть профессиональная гордость. Профессионал никогда не стал бы жечь персидский ковер, чтобы наполнить урну золой.
Франсина повернулась к нему боком.
— Флетчер, с меня довольно. Во всяком случае, на сегодня. Я понимаю, какой-то инцидент, имевший место в компании моего брата, привел к тому, что вы потеряли работу, а Чарлз Блейн наговорил вам всяких глупостей. Я пыталась идти вам навстречу, отвечала на все ваши вопросы, — хотя Франсина стояла спиной к торшеру, Флетч видел, что она плачет. — И я ценю ваше участие в судьбе Тома-младшего и Та-та. Я верю, что в отношении их вы сказали правду. Но когда вы начинаете утверждать, что Энид убила Тома! Подобной галиматьи мне еще слышать не доводилось. Это уж слишком… Это безумие!
Флетч поднялся, подхватил пиджак.
— Вы хоть обдумаете мои слова?
Она посмотрела на него, мокрыми от слез глазами.
— Как по-вашему, могу я теперь думать о чем-то еще?
— И все-таки, обдумайте. Вы недооценивали другую женщину, Франсина. А напрасно.
Она открыла дверь.
— Спокойной ночи, Флетчер, — в покрасневших глазах стояла мольба. — Есть ли смысл просить вас уйти и более нас не беспокоить?
Флетч поцеловал Франсину в щеку.
— Спокойной ночи, Франсина. Благодарю за обед.
Глава 32
— Доброе утро, Мокси. Я тебя разбудил?
— Конечно, разбудил. Кто это?
— Твой лендлорд. Твой банкир.
— Слушай, Флетч, сегодня же суббота. На репетицию мне только к двум часам.
— По калифорнийскому времени или по нью-йоркскому?
— Ты все еще в Нью-Йорке?
— Да, и через несколько минут улетаю в Техас.
— А зачем тебя понесло в Техас?
— Я ищу покойника, дорогая. И пока безо всякого результата.
— Томас Бредли умер и прячется в Нью-Йорке?
— Похоже, что нет. Несмотря на все мои усилия, его сестра не показала мне своего братца или хотя бы то, что от него осталось.
— А что она сказала?
— Мой рассказ вроде бы очень ее расстроил. Дама она умная, хладнокровная, деятельная. И должна понимать, что рано или поздно я выложу все, что мне известно, властям. Я уверен, что она найдет своего брата… если это возможно.
— Слушай, Флетч, у меня идея. А может, Томас Бредли умер, независимо от твоей статьи в «Ньюс-Трибюн»? Такого ты не предполагаешь?
— Я начинаю верить своим гипотезам.
— О, нет.
— О, да.
— До сей поры, дорогой Флетч, твои гипотезы стоили не больше улыбки борцов перед началом схватки.
— Метод проб и ошибок, проб и ошибок.
— А что ты намерен найти в Техасе?
— Все, если ты спросишь коренного техасца. Там корни семейства Бредли.
— И что из этого, — сказала она, более всего желая перевернуться на другой бок и снова заснуть.
— Если ищешь человека, живого или мертвого, надо начитать с его родного дома.
— Только не в наши дни. Домов теперь нет, есть места, где мы живем. И главное в том, Флетч, что конкретного плана действий у тебя нет.
— Ты права.
— Ты бьешь наугад.
— Абсолютно верно.
— Ты мотаешься из Мексики в Нью-Йорк, оттуда — в Техас и еще бог знает куда только потому, что в восхищении собой не можешь поверить в совершенную глупость, суть которой — публичное цитирование покойника.
— Твой монолог, Мокси, меня не вдохновляет.
— На это я и рассчитывала. И ты не мотался бы по стране, если б не получил наследство от некоего Джеймса Сейнта Э. Крэндолла и, позволь добавить, мое разрешение на его использование.
— И это правда.
— Как же я сглупила.
— Надеюсь, ты в этом раскаиваешься.
— Я не раскаиваюсь. В постели одной холодно. Это совсем другое чувство.
— Тебе следовало бы быть рядом со мной, в теплом номере нью-йоркского отеля. Тут центральное отопление, везде зеркала.
— Я рада, что тебе хорошо отдыхается. Кстати, ты потерял и другую работу.
— У меня ее не было.
— Была. Или ты забыл? Главная роль в пьесе «В любви».
— Я потерял и эту работу? О, горе мне! Горе!
— Сэма выгнали. Eго заменил Рик Кесуэлл. Такой красавец.
— Я очень рад.
— Он прекрасно сложен, с длинными ресницами, знаешь ли.
— Не знаю.
— И очень пластичен.
— И с ляжками у него все в порядке?
— Что? Да, конечно. Он прилетел из Небраски. Настоящий красавец.
— Кажется, ты это уже говорила.
— Правда? Извини. Он — красавец.
— О-хо-хо.
— Правда.
— Я тебя понял. Послушай, Мокси…
— Можно мне еще немного поспать? Я думала, что-звонит твоя бывшая жена, потому и взяла трубку. Так хотелось в очередной раз наврать ей с три короба.
— Не хочешь ли ты поработать для меня лопатой?
— Ради этого Бредли?
— Я понимаю, ты мне не веришь. И хочешь списать все на мои некомпетентность и глупость…
— У меня практически нет времени, Флетч. Премьера через…
— Мне нужно от тебя совсем немного.
— Все, что угодно, дорогой. Приказывай, мой лендлорд и банкир.
— Не могла бы ты подобрать команду, сойдут и артисты из театра, чтобы перекопать огород Энид Бредли? С девяти утра до пяти дня она обычно на работе.
— Что?
— Можешь сказать им, что ты ищешь клад.
— Как это, перекопать?
— Если взять с собой не одну, а несколько лопат, вы легко управитесь за восемь часов.
— Ты хочешь, чтобы мы помогли Энид Бредли вскопать огород?
— Нет, нет. Ты не поняла. Я кое-что ищу.
— Что именно?
— То, что и всегда: Томаса Бредли.
— Флетч, ты шутишь?
— Я думаю, что Энид Бредли закопала мужа на огороде.
— Флетч!
— Да.
— Ты совсем не думаешь.
— В каком смысле?
— Обнаружив Томаса Бредли под грядкой с салатом, ты докажешь, что он умер.
— Да, пожалуй, сомнений в этом не будет.
— А если будет доказано, что Томас Бредли умер, твоя карьера окончательно рухнет.
— Мне приходила в голову подобная мысль.
— Тогда почему же ты выпрыгиваешь из штанов в стремлении найти тело?
— Причин две. Первая, для удовлетворения собственного любопытства.
— Дорого же тебе обходится любопытство. Вторая причина не менее весома?
— Естественно, это же материал для блестящей статьи.
— Флетчер…
— Ты это сделаешь?
— Нет.
— Вам всем надо поразмяться. Особенно этому Рику. Подумай только, вы приведете в саду чудный день, помахаете лопатами.
— Рику физические упражнения ни к чему. Он…
— Я знаю.
— …прекрасен.
— Мокси, ты находишь самые глупейшие предлоги, лишь бы отвертеться от того, о чем тебя просят.
— Ты просто не можешь смириться с тем, что тебя уволили. Пора тебе забыть об этой истории.
— Я чувствую, здесь что-то, есть. Я же репортер. Покопайся в огороде, Мокси. Пожалуйста!
— Прощай, Флетч. Я засыпаю.
— Мокси..? Мокси..? Мокси..?
— Конечно, разбудил. Кто это?
— Твой лендлорд. Твой банкир.
— Слушай, Флетч, сегодня же суббота. На репетицию мне только к двум часам.
— По калифорнийскому времени или по нью-йоркскому?
— Ты все еще в Нью-Йорке?
— Да, и через несколько минут улетаю в Техас.
— А зачем тебя понесло в Техас?
— Я ищу покойника, дорогая. И пока безо всякого результата.
— Томас Бредли умер и прячется в Нью-Йорке?
— Похоже, что нет. Несмотря на все мои усилия, его сестра не показала мне своего братца или хотя бы то, что от него осталось.
— А что она сказала?
— Мой рассказ вроде бы очень ее расстроил. Дама она умная, хладнокровная, деятельная. И должна понимать, что рано или поздно я выложу все, что мне известно, властям. Я уверен, что она найдет своего брата… если это возможно.
— Слушай, Флетч, у меня идея. А может, Томас Бредли умер, независимо от твоей статьи в «Ньюс-Трибюн»? Такого ты не предполагаешь?
— Я начинаю верить своим гипотезам.
— О, нет.
— О, да.
— До сей поры, дорогой Флетч, твои гипотезы стоили не больше улыбки борцов перед началом схватки.
— Метод проб и ошибок, проб и ошибок.
— А что ты намерен найти в Техасе?
— Все, если ты спросишь коренного техасца. Там корни семейства Бредли.
— И что из этого, — сказала она, более всего желая перевернуться на другой бок и снова заснуть.
— Если ищешь человека, живого или мертвого, надо начитать с его родного дома.
— Только не в наши дни. Домов теперь нет, есть места, где мы живем. И главное в том, Флетч, что конкретного плана действий у тебя нет.
— Ты права.
— Ты бьешь наугад.
— Абсолютно верно.
— Ты мотаешься из Мексики в Нью-Йорк, оттуда — в Техас и еще бог знает куда только потому, что в восхищении собой не можешь поверить в совершенную глупость, суть которой — публичное цитирование покойника.
— Твой монолог, Мокси, меня не вдохновляет.
— На это я и рассчитывала. И ты не мотался бы по стране, если б не получил наследство от некоего Джеймса Сейнта Э. Крэндолла и, позволь добавить, мое разрешение на его использование.
— И это правда.
— Как же я сглупила.
— Надеюсь, ты в этом раскаиваешься.
— Я не раскаиваюсь. В постели одной холодно. Это совсем другое чувство.
— Тебе следовало бы быть рядом со мной, в теплом номере нью-йоркского отеля. Тут центральное отопление, везде зеркала.
— Я рада, что тебе хорошо отдыхается. Кстати, ты потерял и другую работу.
— У меня ее не было.
— Была. Или ты забыл? Главная роль в пьесе «В любви».
— Я потерял и эту работу? О, горе мне! Горе!
— Сэма выгнали. Eго заменил Рик Кесуэлл. Такой красавец.
— Я очень рад.
— Он прекрасно сложен, с длинными ресницами, знаешь ли.
— Не знаю.
— И очень пластичен.
— И с ляжками у него все в порядке?
— Что? Да, конечно. Он прилетел из Небраски. Настоящий красавец.
— Кажется, ты это уже говорила.
— Правда? Извини. Он — красавец.
— О-хо-хо.
— Правда.
— Я тебя понял. Послушай, Мокси…
— Можно мне еще немного поспать? Я думала, что-звонит твоя бывшая жена, потому и взяла трубку. Так хотелось в очередной раз наврать ей с три короба.
— Не хочешь ли ты поработать для меня лопатой?
— Ради этого Бредли?
— Я понимаю, ты мне не веришь. И хочешь списать все на мои некомпетентность и глупость…
— У меня практически нет времени, Флетч. Премьера через…
— Мне нужно от тебя совсем немного.
— Все, что угодно, дорогой. Приказывай, мой лендлорд и банкир.
— Не могла бы ты подобрать команду, сойдут и артисты из театра, чтобы перекопать огород Энид Бредли? С девяти утра до пяти дня она обычно на работе.
— Что?
— Можешь сказать им, что ты ищешь клад.
— Как это, перекопать?
— Если взять с собой не одну, а несколько лопат, вы легко управитесь за восемь часов.
— Ты хочешь, чтобы мы помогли Энид Бредли вскопать огород?
— Нет, нет. Ты не поняла. Я кое-что ищу.
— Что именно?
— То, что и всегда: Томаса Бредли.
— Флетч, ты шутишь?
— Я думаю, что Энид Бредли закопала мужа на огороде.
— Флетч!
— Да.
— Ты совсем не думаешь.
— В каком смысле?
— Обнаружив Томаса Бредли под грядкой с салатом, ты докажешь, что он умер.
— Да, пожалуй, сомнений в этом не будет.
— А если будет доказано, что Томас Бредли умер, твоя карьера окончательно рухнет.
— Мне приходила в голову подобная мысль.
— Тогда почему же ты выпрыгиваешь из штанов в стремлении найти тело?
— Причин две. Первая, для удовлетворения собственного любопытства.
— Дорого же тебе обходится любопытство. Вторая причина не менее весома?
— Естественно, это же материал для блестящей статьи.
— Флетчер…
— Ты это сделаешь?
— Нет.
— Вам всем надо поразмяться. Особенно этому Рику. Подумай только, вы приведете в саду чудный день, помахаете лопатами.
— Рику физические упражнения ни к чему. Он…
— Я знаю.
— …прекрасен.
— Мокси, ты находишь самые глупейшие предлоги, лишь бы отвертеться от того, о чем тебя просят.
— Ты просто не можешь смириться с тем, что тебя уволили. Пора тебе забыть об этой истории.
— Я чувствую, здесь что-то, есть. Я же репортер. Покопайся в огороде, Мокси. Пожалуйста!
— Прощай, Флетч. Я засыпаю.
— Мокси..? Мокси..? Мокси..?
Глава 33
Такси остановилось у здания Бюро регистрации рождений и смертей Далласа. Водитель опустил стекло.
— Гранчестер-стрит, дом триста сорок девять, — назвал адрес Флетч.
— А зачем вам туда? — выражение лица водителя ясно говорило о том, что он невысоко ценит умственные способности пассажира. Ибо сам никогда не поехал бы по названному адресу.
— А почему бы мне не поехать туда?
— Кого-нибудь ищите?
— Можно сказать, что да.
— Гранчестер-стрит, дом триста сорок девять, — назвал адрес Флетч.
— А зачем вам туда? — выражение лица водителя ясно говорило о том, что он невысоко ценит умственные способности пассажира. Ибо сам никогда не поехал бы по названному адресу.
— А почему бы мне не поехать туда?
— Кого-нибудь ищите?
— Можно сказать, что да.