— Извини, — Мокси почесала нос.
— За что?
— За мой смех.
— Да нет, ситуация действительно смешная.
— А когда написаны документы, на которые ты ссылался? Не в последнее же время?
— В том-то и дело, что даты свежие. Я привел их в статье.
— Я ничего не понимаю.
— Считай, что нас уже двое.
Мокси посмотрела на заходящее солнце.
— А может, это чья-то злая шутка?
— Очень злая. Кто-то сознательно хотел навредить прессе.
— Кто? Почему?
— Я полагаю, Блейн. Он знал, что делает, подсовывая мне служебные записки от покойного. Может, он чокнутый.
— А потом ты с ним виделся? Пытался связаться?
— Пытался, этим утром. Он ушел с работы. Грипп.
— Нет, — Мокси покачала головой. — Какое-то безумие. Никто на это не пойдет. Особенно ради шутки.
— Это не шутка, — возразил Флетч. — Возможно, ты слышала, что некоторые американские фирмы ведут хорошо продуманную кампанию, цель который — выставить на посмешище газеты и телевидение.
— Где я могла это слышать?
— Кампания эта набирает обороты. Они говорят, что среди журналистов слишком много либералов. Настроенных против бизнеса как такового.
— Это так?
— Возможно. А возвращаясь к моему случаю, отмечу, что два или три года тому назад корпорации «Уэгнолл-Фиппс» как следует досталось от «Ньюс-Трибюн».
— За что?
— Заигрывание с должностными лицами. Они кормили и поили конгрессменов, мэров, более мелких чиновников, получавших жалование от государства, чтобы соответствующие службы покупали лопаты и зубочистки у «Уэгнолл-Фиппс».
— Те статьи писал ты?
— Тогда я даже не работал в «Ньюс-Трибюн». Я был в Чикаго.
— Так ты — козел отпущения.
— Мне некого винить, кроме себя. Статью об «Уэгнолл-Фиппс» я писал спустя рукава. Параллельно я готовил другой материал, о футболе. Вот с ним я работал на полную катушку. А с «Уэгнолл-Фиппс»… Просмотрел вырезки за прошлые годы, пришел к выводу, что главный вопрос — остался ли у корпорации тот самый пансионат в Аспене[2], где развлекали конгрессменов и их семьи, и отправился брать интервью у Блейна. Помнится, я едва не заснул, слушая его. А потом он усадил меня в отдельный кабинет, чтобы я мог спокойно сделать выписки из служебных документов.
— То есть у тебя нет ни служебных записок, ни их копий.
— Нет. Ничего у меня нет. Простая, глупая, никому не интересная статья, которую, как мне казалось, никогда не напечатают. Но кто будет читать про «Уэгнолл-Фиппс»?
— Наверное, сотрудники корпорации, а уж руководство — наверняка.
— Мне поручили эту статью лишь потому, что репортер, обычно пишущий о бизнесе, большой любитель дельтапланов, неудачно приземлился и сломал позвоночник.
— Это ужасно.
— Конечно, ужасно. Бизнес для меня — темный лес. Я даже не просматриваю биржевые страницы. И слыхом не слыхивал об «Уэгнолл-Фиппс».
— Так почему они отыгрались на тебе?
— Не на мне. На газете. Над нами действительно будут смеяться. Цели они достигли.
— То есть воспользовались твоей некомпетентностью в этом вопросе.
— Именно так. Приходит такой зелененький Братец Кролик, открывает рот и ему скармливают заранее приготовленную морковку. Говорят о Томасе Бредли, председателе совета директоров, показывают его служебные записки, а я наговариваю в диктофон или аккуратно вывожу в блокноте: «В служебной записке, датированной 16 апреля, председатель совета директоров, Томас Бредли, распорядился… и так далее, и так далее». Да разве мог я предположить, что вице-президент, он же начальник финансового отдела, будет говорить о покойнике, как о живом человеке?
Мокси покачала головой.
— Бедный Братец Кролик.
— Не бедный. Глупый.
— Значит, тебя уволили.
— Главный редактор постарался подсластить пилюлю. Заговорил о трехмесячном отстранении от работы, но лишь для того, чтобы потом бить себя в грудь, утверждая, что пытался вытащить меня.
— Никаких шансов?
— Я бы сам не нанял себя. А ты?
— Хочешь сока? Есть еще бутылка.
— Ее лучше оставить на утро.
— Так что ты делал утром в отеле «Парк Уорт»?
— Это уже другая история. Потому-то мы и едем в Урэмрад. Вернуть одному парню бумажник. Я нашел его на мостовой.
— Флетч, я замерзла. Если ты посмотришь на запад, то заметишь, что и солнце ушло в другое место.
— Я могу разжечь костер, — предложил Флетч.
Мокси воззрилась на него.
— Ты хочешь сказать, что мы проведем ночь здесь?
— Естественно. Это так романтично.
— На пляже?
— Сколько у тебя денег, Мокси?
— Не знаю. Долларов пятьдесят.
— Я так и думал. Репетиции новой пьесы начнутся у тебя в понедельник. А когда ты получишь первый чек?
— В конце следующей недели.
— Тебе жить на пятьдесят долларов до конца недели, а мне, примерно на столько же, до конца своих дней. Смекаешь?
— А кредитные карточки на что? Вчера вечером ты ей воспользовался. В ресторане. Даже у меня есть кредитная карточка.
— Спальник у меня в машине.
— Ты заставляешь меня провести ночь на берегу?
— Я тебе это уже говорил. Очень романтично.
Поднявшись, Флетч стряхнул с себя песок.
— А я тебе говорила, что романтика умерла.
— Мудрая мысль, — Флетч направился к машине. — Пошел за мешком.
Глава 6
Глава 7
Глава 8
— За что?
— За мой смех.
— Да нет, ситуация действительно смешная.
— А когда написаны документы, на которые ты ссылался? Не в последнее же время?
— В том-то и дело, что даты свежие. Я привел их в статье.
— Я ничего не понимаю.
— Считай, что нас уже двое.
Мокси посмотрела на заходящее солнце.
— А может, это чья-то злая шутка?
— Очень злая. Кто-то сознательно хотел навредить прессе.
— Кто? Почему?
— Я полагаю, Блейн. Он знал, что делает, подсовывая мне служебные записки от покойного. Может, он чокнутый.
— А потом ты с ним виделся? Пытался связаться?
— Пытался, этим утром. Он ушел с работы. Грипп.
— Нет, — Мокси покачала головой. — Какое-то безумие. Никто на это не пойдет. Особенно ради шутки.
— Это не шутка, — возразил Флетч. — Возможно, ты слышала, что некоторые американские фирмы ведут хорошо продуманную кампанию, цель который — выставить на посмешище газеты и телевидение.
— Где я могла это слышать?
— Кампания эта набирает обороты. Они говорят, что среди журналистов слишком много либералов. Настроенных против бизнеса как такового.
— Это так?
— Возможно. А возвращаясь к моему случаю, отмечу, что два или три года тому назад корпорации «Уэгнолл-Фиппс» как следует досталось от «Ньюс-Трибюн».
— За что?
— Заигрывание с должностными лицами. Они кормили и поили конгрессменов, мэров, более мелких чиновников, получавших жалование от государства, чтобы соответствующие службы покупали лопаты и зубочистки у «Уэгнолл-Фиппс».
— Те статьи писал ты?
— Тогда я даже не работал в «Ньюс-Трибюн». Я был в Чикаго.
— Так ты — козел отпущения.
— Мне некого винить, кроме себя. Статью об «Уэгнолл-Фиппс» я писал спустя рукава. Параллельно я готовил другой материал, о футболе. Вот с ним я работал на полную катушку. А с «Уэгнолл-Фиппс»… Просмотрел вырезки за прошлые годы, пришел к выводу, что главный вопрос — остался ли у корпорации тот самый пансионат в Аспене[2], где развлекали конгрессменов и их семьи, и отправился брать интервью у Блейна. Помнится, я едва не заснул, слушая его. А потом он усадил меня в отдельный кабинет, чтобы я мог спокойно сделать выписки из служебных документов.
— То есть у тебя нет ни служебных записок, ни их копий.
— Нет. Ничего у меня нет. Простая, глупая, никому не интересная статья, которую, как мне казалось, никогда не напечатают. Но кто будет читать про «Уэгнолл-Фиппс»?
— Наверное, сотрудники корпорации, а уж руководство — наверняка.
— Мне поручили эту статью лишь потому, что репортер, обычно пишущий о бизнесе, большой любитель дельтапланов, неудачно приземлился и сломал позвоночник.
— Это ужасно.
— Конечно, ужасно. Бизнес для меня — темный лес. Я даже не просматриваю биржевые страницы. И слыхом не слыхивал об «Уэгнолл-Фиппс».
— Так почему они отыгрались на тебе?
— Не на мне. На газете. Над нами действительно будут смеяться. Цели они достигли.
— То есть воспользовались твоей некомпетентностью в этом вопросе.
— Именно так. Приходит такой зелененький Братец Кролик, открывает рот и ему скармливают заранее приготовленную морковку. Говорят о Томасе Бредли, председателе совета директоров, показывают его служебные записки, а я наговариваю в диктофон или аккуратно вывожу в блокноте: «В служебной записке, датированной 16 апреля, председатель совета директоров, Томас Бредли, распорядился… и так далее, и так далее». Да разве мог я предположить, что вице-президент, он же начальник финансового отдела, будет говорить о покойнике, как о живом человеке?
Мокси покачала головой.
— Бедный Братец Кролик.
— Не бедный. Глупый.
— Значит, тебя уволили.
— Главный редактор постарался подсластить пилюлю. Заговорил о трехмесячном отстранении от работы, но лишь для того, чтобы потом бить себя в грудь, утверждая, что пытался вытащить меня.
— Никаких шансов?
— Я бы сам не нанял себя. А ты?
— Хочешь сока? Есть еще бутылка.
— Ее лучше оставить на утро.
— Так что ты делал утром в отеле «Парк Уорт»?
— Это уже другая история. Потому-то мы и едем в Урэмрад. Вернуть одному парню бумажник. Я нашел его на мостовой.
— Флетч, я замерзла. Если ты посмотришь на запад, то заметишь, что и солнце ушло в другое место.
— Я могу разжечь костер, — предложил Флетч.
Мокси воззрилась на него.
— Ты хочешь сказать, что мы проведем ночь здесь?
— Естественно. Это так романтично.
— На пляже?
— Сколько у тебя денег, Мокси?
— Не знаю. Долларов пятьдесят.
— Я так и думал. Репетиции новой пьесы начнутся у тебя в понедельник. А когда ты получишь первый чек?
— В конце следующей недели.
— Тебе жить на пятьдесят долларов до конца недели, а мне, примерно на столько же, до конца своих дней. Смекаешь?
— А кредитные карточки на что? Вчера вечером ты ей воспользовался. В ресторане. Даже у меня есть кредитная карточка.
— Спальник у меня в машине.
— Ты заставляешь меня провести ночь на берегу?
— Я тебе это уже говорил. Очень романтично.
Поднявшись, Флетч стряхнул с себя песок.
— А я тебе говорила, что романтика умерла.
— Мудрая мысль, — Флетч направился к машине. — Пошел за мешком.
Глава 6
— Ищу своего дядю, — пояснил Флетч.
Старику-полицейскому потребовалось немало времени, чтобы подняться с вращающегося стула и подойти к перегородке, разделяющей надвое большую комнату, которую занимал полицейский участок города Урэмрада. В левом ухе полицейского Флетч заметил слуховой аппарат.
— Его зовут Джеймс Крэндолл, — теперь Флетч говорил медленнее, отчетливо произнося каждое слово.
— Живет в этом городе?
— Вроде бы.
— Что значит, «вроде бы»? «Вроде бы» здесь никто не живет. Или живут, или нет. У нас свободная страна.
— Мама дала мне этот адрес, — Флетч протянул полицейскому листок, полученный от Жака Кавалье. — А я не могу найти Курье-драйв.
— 47907 Курье-драйв, Урэмрад, — произнес полицейский.
— Аптекарь не знает, где это.
Полицейский коротко глянул на Флетча.
— Это Боб-то не знает?
— Похоже, что нет.
— Этот Крэндолл… Брат вашей матери?
— Да.
— Вы знаете, что у вас на лице песок?
Флетч смахнул с лица несколько песчинок.
— Почему у вас на лице песок?
Флетч пожал плечами.
— Играл в песочнице.
— Вам следовало бы побриться, прежде чем ехать на встречу с вашим дядей.
— Да, вы, несомненно, правы.
Полисмен вновь посмотрел на листок.
— Боб не знает, где находится Курье-драйв, потому что в Урэмраде нет Курье-драйв.
— Нет?
— Ваша мать часто лгала вам, юноша?
— Никогда в жизни.
— Возможно, вы этого не знаете. У нас нет Курье-драйв. Стрит-роуд — это по-нашему, а драйв[3] — уже чересчур.
— А Курье-стрит у вас нет?
— Разумеется, нет.
— Может, есть какая-нибудь другая, с созвучным названием?
Полицейский близоруко уставился на окно.
— Есть Колдуотер-роуд. Да у нас нет и домов с такими большими номерами, Сорок семь тысяч девятьсот семь. Да во всем Урэмраде тысяча девятьсот домов.
— Вы знаете человека по фамилия Крэндолл?
— То есть, вашего дядю?
— Да.
— Нет. Креншоу знаю, но он не ваш дядя.
Флетч улыбнулся.
— А откуда вам это известно?
— Потому что Креншоу — это я, а моя сестра жива.
— Понятно, — кивнул Флетч. — Сдаюсь. Вы никогда не слышали о Крэндолле, проживающем в Урэмраде?
— Никогда. И второго Урэмрада в Америке нет. Во всяком случае, я такого не знаю. А вы знаете другой город, называющийся Урэмрад?
— Нет.
Полицейский пробежался взглядом по шее и свитеру Флетча.
— Да вы весь в песке, юноша. Хотите принять душ?
— Что?
— Хотите принять душ? Побриться?
— Где?
— Да здесь же. У нас есть душевая. А бритву я вам дам.
— Премного вам благодарен.
— Вы, похоже, проделали немалый путь, разыскивая вашего дядю. — Полицейский открыл калитку в перегородке, давая Флетчу пройти. — А послала вас мамаша сюда неизвестно зачем.
Флетч последовал за полицейским в коридор, ведущий к камерам.
— Почему она вам солгала? Есть ли у вас вообще дядя? Наверное, она сказала, что он богат…
— У тебя мокрые волосы, — Мокси все это время дожидалась Флетча в машине. — И ты побрился.
— И помылся.
— Где?
— В здешней тюрьме. Хочешь принять душ? Познакомлю тебя с милым старичком-полисменом.
— А как там пахнет?
— Пахнет там ужасно. Просто воняет.
— Нет, благодарю. Я лучше приму душ в своей квартире.
Флетч завел мотор и покатил к автостраде.
— Нет в Урэмраде Джеймса Сейнта Э. Крэндолла. И никогда не было.
Мокси потерлась спиной о спинку сидения, почесала локоть.
— У меня все чешется. Мы едем к тебе?
— Нет.
— О, Господи, Флетч, я понимаю, что тебе не хочется возвращаться в город. Уже отсюда слышится гоготание твоих собратьев по перу. Но я хочу нормально поесть и принять нормальный душ.
— Сначала заглянем к Френку Джеффу.
— А кто он такой? Он жив или тоже умер?
— Он — мой редактор. Мой бывший редактор.
— Ты думаешь, что сможешь найти его дом?
— Я знаю, где он живет. Туда и поедем.
— Флетч, кто-то говорил мне, что ты — великий репортер. А на деле выясняется, что ты не можешь найти человека даже в таком маленьком городке, как Урэмрад. Или он называется иначе?
— Кто тебе говорил, что я — великий репортер?
— Ты.
Они выехали на автостраду, и Флетч с силой вдавил в пол педаль газа.
— Выходит, что я ошибся.
Старику-полицейскому потребовалось немало времени, чтобы подняться с вращающегося стула и подойти к перегородке, разделяющей надвое большую комнату, которую занимал полицейский участок города Урэмрада. В левом ухе полицейского Флетч заметил слуховой аппарат.
— Его зовут Джеймс Крэндолл, — теперь Флетч говорил медленнее, отчетливо произнося каждое слово.
— Живет в этом городе?
— Вроде бы.
— Что значит, «вроде бы»? «Вроде бы» здесь никто не живет. Или живут, или нет. У нас свободная страна.
— Мама дала мне этот адрес, — Флетч протянул полицейскому листок, полученный от Жака Кавалье. — А я не могу найти Курье-драйв.
— 47907 Курье-драйв, Урэмрад, — произнес полицейский.
— Аптекарь не знает, где это.
Полицейский коротко глянул на Флетча.
— Это Боб-то не знает?
— Похоже, что нет.
— Этот Крэндолл… Брат вашей матери?
— Да.
— Вы знаете, что у вас на лице песок?
Флетч смахнул с лица несколько песчинок.
— Почему у вас на лице песок?
Флетч пожал плечами.
— Играл в песочнице.
— Вам следовало бы побриться, прежде чем ехать на встречу с вашим дядей.
— Да, вы, несомненно, правы.
Полисмен вновь посмотрел на листок.
— Боб не знает, где находится Курье-драйв, потому что в Урэмраде нет Курье-драйв.
— Нет?
— Ваша мать часто лгала вам, юноша?
— Никогда в жизни.
— Возможно, вы этого не знаете. У нас нет Курье-драйв. Стрит-роуд — это по-нашему, а драйв[3] — уже чересчур.
— А Курье-стрит у вас нет?
— Разумеется, нет.
— Может, есть какая-нибудь другая, с созвучным названием?
Полицейский близоруко уставился на окно.
— Есть Колдуотер-роуд. Да у нас нет и домов с такими большими номерами, Сорок семь тысяч девятьсот семь. Да во всем Урэмраде тысяча девятьсот домов.
— Вы знаете человека по фамилия Крэндолл?
— То есть, вашего дядю?
— Да.
— Нет. Креншоу знаю, но он не ваш дядя.
Флетч улыбнулся.
— А откуда вам это известно?
— Потому что Креншоу — это я, а моя сестра жива.
— Понятно, — кивнул Флетч. — Сдаюсь. Вы никогда не слышали о Крэндолле, проживающем в Урэмраде?
— Никогда. И второго Урэмрада в Америке нет. Во всяком случае, я такого не знаю. А вы знаете другой город, называющийся Урэмрад?
— Нет.
Полицейский пробежался взглядом по шее и свитеру Флетча.
— Да вы весь в песке, юноша. Хотите принять душ?
— Что?
— Хотите принять душ? Побриться?
— Где?
— Да здесь же. У нас есть душевая. А бритву я вам дам.
— Премного вам благодарен.
— Вы, похоже, проделали немалый путь, разыскивая вашего дядю. — Полицейский открыл калитку в перегородке, давая Флетчу пройти. — А послала вас мамаша сюда неизвестно зачем.
Флетч последовал за полицейским в коридор, ведущий к камерам.
— Почему она вам солгала? Есть ли у вас вообще дядя? Наверное, она сказала, что он богат…
— У тебя мокрые волосы, — Мокси все это время дожидалась Флетча в машине. — И ты побрился.
— И помылся.
— Где?
— В здешней тюрьме. Хочешь принять душ? Познакомлю тебя с милым старичком-полисменом.
— А как там пахнет?
— Пахнет там ужасно. Просто воняет.
— Нет, благодарю. Я лучше приму душ в своей квартире.
Флетч завел мотор и покатил к автостраде.
— Нет в Урэмраде Джеймса Сейнта Э. Крэндолла. И никогда не было.
Мокси потерлась спиной о спинку сидения, почесала локоть.
— У меня все чешется. Мы едем к тебе?
— Нет.
— О, Господи, Флетч, я понимаю, что тебе не хочется возвращаться в город. Уже отсюда слышится гоготание твоих собратьев по перу. Но я хочу нормально поесть и принять нормальный душ.
— Сначала заглянем к Френку Джеффу.
— А кто он такой? Он жив или тоже умер?
— Он — мой редактор. Мой бывший редактор.
— Ты думаешь, что сможешь найти его дом?
— Я знаю, где он живет. Туда и поедем.
— Флетч, кто-то говорил мне, что ты — великий репортер. А на деле выясняется, что ты не можешь найти человека даже в таком маленьком городке, как Урэмрад. Или он называется иначе?
— Кто тебе говорил, что я — великий репортер?
— Ты.
Они выехали на автостраду, и Флетч с силой вдавил в пол педаль газа.
— Выходит, что я ошибся.
Глава 7
— Мой Бог! — Мокси застыла перед роскошным особняком, словно сошедшим с иллюстрации книги восемнадцатого века. — Главный редактор «Ньюс-Трибюн» живет в таком доме?
— Как видишь.
Флетч уже звонил в колокольчик. Дверь открыла Клара Сноу. С полупустым бокалом «мартини» в руке.
— Флетч!
— Добрый вечер, Клара. Не ожидал встретить тебя здесь.
Клара не улыбнулась.
— Не уверена, что тебя ждут, Флетч.
— Знаешь, когда Френк устраивает вечеринки для сотрудников…
— Сегодня он ничего не устраивает.
— Ну, Френк, должно быть, дома, ты — в доме, а ты сотрудник…
— Заходи, Флетч.
— Одну минуту. Я не один.
Тут из-за ухоженной рощицы выпорхнула широко улыбающаяся Мокси.
— Добрый вечер, — она пожала руку Кларе. — Рада познакомиться с вами, миссис Джефф.
— Она — не миссис Джефф, — поправил ее Флетч. Впустив их в холл, Клара закрыла дверь.
— А ты, Флетч, не из слабонервных.
— Меня вдохновляет Мокси.
Френка они нашли в гостиной. В толстом лыжном свитере, он подкладывал в камин очередное полено. При этом работал кондиционер.
— Добрый вечер, Френк, — приветствовал босса Флетч.
Френк поглядел на него поверх очков.
— Ты уволен, Флетч. Если раньше в этом были хоть какие-то сомнения, то теперь их не осталось.
— Почему?
— Потому что сегодня — пятница, это мой дом, а уволенные подчиненные не должны заявляться сюда без приглашения в пятницу вечером. Или когда-либо еще. Прежде всего, это указывает на отсутствие хороших манер.
— Даже если я собираю материал для статьи?
— Какой статьи?
— Вот об этом я и хочу поговорить.
Френк уже смотрел на Мокси.
— Какая же вы красивая.
— Благодарю вас, сэр, — Мокси кокетливо улыбнулась.
— Правда, красивая.
Клара Сноу обошла кофейный столик и села на диван.
— Мокси Муни, — представил Флетч свою даму. — Она актриса. С понедельника начинает репетировать в пьесе, которую ставят в театре «Кэлоуквиэл».
— Раз уж ты здесь, можешь что-нибудь выпить, — сменил Френк гнев на милость. — Хозяин дома не должен забывать о гостеприимстве.
— Спасибо, Френк. А где Бетти?
Прежде чем ответить, Френк подошел к бару, наполнил два бокала для Флетча и Мокси, добавил «мартини» в свой.
— Моя жена в Сан-Франциско. Уехала на уик-энд. Повидаться с семьей брата и кое-что купить. Есть еще вопросы, Флетч?
— Конечно, — Флетч искоса глянул на Клару Сноу.
— Клара пришла пообедать и обсудить со мной некоторые редакционные проблемы.
— Обсуждать редакционные проблемы с парламентским репортером? Понятно.
Клара вела кулинарную страницу до тех пор, пока редакцию не засыпали жалобы. От блюд, приготовленных по ее рецептам, людям становилось нехорошо. Появилась даже новая болезнь — «грипп Клары Сноу». Репортеры, приходившие в редакцию с тяжелым похмельем, говорили, что не могут работать, потому что съели что-то из рекомендованного Кларой. И никто не мог понять, как и почему Клару перевели на куда более престижную должность парламентского репортера, освещающего текущие дела законодательного собрания штата.
— Политические проблемы, — уточнял Френк. — Так ты хочешь выпить, Флетчер, или предпочтешь, чтобы я пинком вышиб тебя за дверь?
Флетч сел на другой диван, напротив Клары.
— Конечно, Френк. «Мартини» — моя слабость. Извините, что помешал вашему совещанию с Кларой.
Френк подал Мокси бокал, второй, для Флетча, поставил на кофейный столик.
— Садитесь, садитесь, — улыбнулся он Мокси. — Будьте, как дома. Берите пример с Флетча.
Мокси выбрала место рядом с Флетчем, а Френк опустился в кресло.
— Как называется пьеса, в которой вы будете играть? — спросил Френк Мокси.
— «В любви», романтическая комедия.
— Не знал, что где-то еще ставят романтические комедии, — удивился Френк. — Надо бы посмотреть.
— Вы — инженю?[4] — спросила Клара.
В самой Кларе уже не было ничего наивного: зрелая, тридцатилетняя, знающая себе цену женщина.
— Да, — кивнула Мокси. — Вся комедия построена на идее изнасилования.
— Очень весело, — поджала губки Клара.
— Разумеется, не в прямом смысле, — продолжила Мокси. — Видите ли, героиня — молодая девушка, получившая строгое воспитание, выходит замуж, и каждый раз, когда муж прикасается к ней, думает, что ее будут насиловать. А потому любая попытка приласкать ее, кончается вызовом полиции. Понимаете?
— По-моему, очень забавно, — Френк отпил «мартини».
— Но мужья могут насиловать жен, — заметил Флетч.
— При этом молодые люди очень любят друг друга, — Мокси говорила, разглядывая содержимое своего бокала. — Просто они совсем запутались и не могут разобраться, у кого какие права.
— По адвокату в каждую спальню! — воскликнул Френк. — Вот чего нам не хватает.
— «Уэгнолл-Фиппс», — напомнил Флетч причину своего нежданного прихода.
Френк повернулся к нему.
— Что?
— Только не говорите, что вы закончили на сегодня все дела, Френк. Мы же прервали ваше совещание с Кларой.
— О делах газеты я готов говорить в любое время, — Френк насупился. — Не знаю только, хочется ли мне обсуждать с тобой эту статью про «Уэгнолл-Фиппс». Ошибка, она и в Африке ошибка, Флетч. Ты напортачил. Трудно это признать, но деваться тебе некуда.
— А статья, она и в Африке статья, Френк.
— Не понял тебя.
— Вице-президент и начальник финансового отдела «Уэгнолл-Фиппс» называет руководителя своей компании Томаса Бредли, показывает мне отправленные им служебные записки, датированные недавними числами, а потом кто-то говорит вам, что Томас Бредли давно умер. Мне нужны факты.
— Фактами тебе следовало пользоваться при подготовке статьи, — резонно заметила Клара.
— Ладно, — Френк посмотрел на Клару, потом на Флетча, — Газету я, как обычно, прочитал дома, за завтраком. Твою статью проглядел мельком, правда, подумав, а кому взбрело в голову поручить тебе ее подготовку. С босыми ногами и обрезанными джинсами…
— Босоногий мальчишка с румянцем во всю щеку, — промурлыкала Клара.
— Мне всегда казалось, что бизнес — не твоя сфера, — Френк улыбнулся.
— Том Джеффриз сломал спину, неудачно приземлившись.
— Я знаю. А когда я пришел на работу, позвонила Энид Бредли. Сказала, что она возглавляет «Уэгнолл-Фиппс» после смерти ее мужа. Я вновь раскрыл страницу с твоей статьей, прочитал ее повнимательнее и увидел, что она пестрит ссылками на ее мужа, Томаса Бредли. Недавними ссылками.
— Ссылками на служебные записки, — добавил Флетч.
— У тебя есть копии этих записок? — спросил Френк.
— Нет.
— Я позвонил Джеку Кэрридайну, редактору отдела экономики, который только что вернулся из деловой поездки в Нью-Йорк…
— Я знаю, что Джек — редактор отдела экономики, — вставил Флетч.
— …но он не смог сразу сказать, жив Томас Бредли или мертв. Наверное, «Уэгнолл-Фиппс» не такая уж крупная компания. Он позвонил президенту «Уэгнолл-Фиппс» и получил ту же информацию, что и я. Бредли мертв. Я говорил тебе об этом по телефону?
— Нет. Вы не сказали мне, что вам звонила Энид Бредли, как и о том, что она возглавляет «Уэгнолл-Фиппс». Вы сказали, что смерть Бредли подтвердили сотрудники «Уэгнолл-Фиппс», а не глава фирмы.
Клара, вздохнув, искоса глянула на Френка.
— Мертвый, он все равно мертвый, кто бы этого не подтверждал, — вздохнул тот.
— Я понимаю, что это не мое дело, — вмешалась Мокси, — но мне кажется, что «Уэгнолл-Фиппс» сыграла с Флетчем злую шутку. Пару лет тому назад «Ньюс-Трибюн» крепко прошлась по этой компании…
— Такова репортерская участь, — прервал ее Френк. — Правду не говорит никто. Люди делятся с репортером лишь тем, что им выгодно. Хорошие репортеры это знают, и не попадаются на подобные уловки.
— А Флетч попался, — подытожила Клара. — И на том надо ставить точку.
— Френк, не сможете ли вы сохранить мне жалование, пока я не размотаю этот клубок?
— А что тут разматывать? — переспросил Френк. — Миссис Фиппс… я хотел сказать, миссис Бредли сказала, что не хочет, чтобы ее дети читали в газете статьи, в которых об их отце говорится, как о живом человеке. И винить ее нельзя, не так ли? Она сказала, что душевная рана только-только начала затягиваться.
Флетч покачал головой.
— Что-то здесь не так, Френк.
— Конечно, не так, — Клара Сноу прошла к бару, чтобы наполнить свой бокал. — Ирвин Морис Флетчер готовил статью на скорую руку. А с остальным все в полном порядке.
Френк наклонился вперед.
— Кэрридайн позвонил миссис Уэгнолл… я хочу сказать, миссис Бредли и постарался все уладить. Вечером он даже подъехал к ней домой и час говорил с детьми, убеждая их, что и репортеры иногда ошибаются. В суд нас не потянут. Но статья, в которой мы цитируем покойника, разошлась по всей стране, Флетч. И это вредит престижу газеты. Наш издатель прочитал ее в Санта-Фе и позвонил мне. Теперь придется ждать, пока он вернется.
— И что он сказал? — спросил Флетч. Френк вновь откинулся на спинку кресла.
— Я просил ограничиться отстранением от работы. Честное слово, просил.
— А он отказал?
— А как по-твоему?
— Он отказал, — Флетч поднялся.
— Ты не выпил ни капли. — указал Френк на «мартини».
— А я выпила, — Мокси поставила на кофейный столик пустой бокал.
Френк ей улыбнулся.
— Таким красавицам, как вы, пить совсем ни к чему.
Клара вернулась и вновь села на диван.
— Еще один вопрос, Френк.
— Какой? — Френк посмотрел на Флетча.
— Обед готовила Клара?
— Да. А почему ты спрашиваешь?
— Я позвоню в редакцию и скажу Джейн, что в понедельник вы на работу не выйдете.
— Как видишь.
Флетч уже звонил в колокольчик. Дверь открыла Клара Сноу. С полупустым бокалом «мартини» в руке.
— Флетч!
— Добрый вечер, Клара. Не ожидал встретить тебя здесь.
Клара не улыбнулась.
— Не уверена, что тебя ждут, Флетч.
— Знаешь, когда Френк устраивает вечеринки для сотрудников…
— Сегодня он ничего не устраивает.
— Ну, Френк, должно быть, дома, ты — в доме, а ты сотрудник…
— Заходи, Флетч.
— Одну минуту. Я не один.
Тут из-за ухоженной рощицы выпорхнула широко улыбающаяся Мокси.
— Добрый вечер, — она пожала руку Кларе. — Рада познакомиться с вами, миссис Джефф.
— Она — не миссис Джефф, — поправил ее Флетч. Впустив их в холл, Клара закрыла дверь.
— А ты, Флетч, не из слабонервных.
— Меня вдохновляет Мокси.
Френка они нашли в гостиной. В толстом лыжном свитере, он подкладывал в камин очередное полено. При этом работал кондиционер.
— Добрый вечер, Френк, — приветствовал босса Флетч.
Френк поглядел на него поверх очков.
— Ты уволен, Флетч. Если раньше в этом были хоть какие-то сомнения, то теперь их не осталось.
— Почему?
— Потому что сегодня — пятница, это мой дом, а уволенные подчиненные не должны заявляться сюда без приглашения в пятницу вечером. Или когда-либо еще. Прежде всего, это указывает на отсутствие хороших манер.
— Даже если я собираю материал для статьи?
— Какой статьи?
— Вот об этом я и хочу поговорить.
Френк уже смотрел на Мокси.
— Какая же вы красивая.
— Благодарю вас, сэр, — Мокси кокетливо улыбнулась.
— Правда, красивая.
Клара Сноу обошла кофейный столик и села на диван.
— Мокси Муни, — представил Флетч свою даму. — Она актриса. С понедельника начинает репетировать в пьесе, которую ставят в театре «Кэлоуквиэл».
— Раз уж ты здесь, можешь что-нибудь выпить, — сменил Френк гнев на милость. — Хозяин дома не должен забывать о гостеприимстве.
— Спасибо, Френк. А где Бетти?
Прежде чем ответить, Френк подошел к бару, наполнил два бокала для Флетча и Мокси, добавил «мартини» в свой.
— Моя жена в Сан-Франциско. Уехала на уик-энд. Повидаться с семьей брата и кое-что купить. Есть еще вопросы, Флетч?
— Конечно, — Флетч искоса глянул на Клару Сноу.
— Клара пришла пообедать и обсудить со мной некоторые редакционные проблемы.
— Обсуждать редакционные проблемы с парламентским репортером? Понятно.
Клара вела кулинарную страницу до тех пор, пока редакцию не засыпали жалобы. От блюд, приготовленных по ее рецептам, людям становилось нехорошо. Появилась даже новая болезнь — «грипп Клары Сноу». Репортеры, приходившие в редакцию с тяжелым похмельем, говорили, что не могут работать, потому что съели что-то из рекомендованного Кларой. И никто не мог понять, как и почему Клару перевели на куда более престижную должность парламентского репортера, освещающего текущие дела законодательного собрания штата.
— Политические проблемы, — уточнял Френк. — Так ты хочешь выпить, Флетчер, или предпочтешь, чтобы я пинком вышиб тебя за дверь?
Флетч сел на другой диван, напротив Клары.
— Конечно, Френк. «Мартини» — моя слабость. Извините, что помешал вашему совещанию с Кларой.
Френк подал Мокси бокал, второй, для Флетча, поставил на кофейный столик.
— Садитесь, садитесь, — улыбнулся он Мокси. — Будьте, как дома. Берите пример с Флетча.
Мокси выбрала место рядом с Флетчем, а Френк опустился в кресло.
— Как называется пьеса, в которой вы будете играть? — спросил Френк Мокси.
— «В любви», романтическая комедия.
— Не знал, что где-то еще ставят романтические комедии, — удивился Френк. — Надо бы посмотреть.
— Вы — инженю?[4] — спросила Клара.
В самой Кларе уже не было ничего наивного: зрелая, тридцатилетняя, знающая себе цену женщина.
— Да, — кивнула Мокси. — Вся комедия построена на идее изнасилования.
— Очень весело, — поджала губки Клара.
— Разумеется, не в прямом смысле, — продолжила Мокси. — Видите ли, героиня — молодая девушка, получившая строгое воспитание, выходит замуж, и каждый раз, когда муж прикасается к ней, думает, что ее будут насиловать. А потому любая попытка приласкать ее, кончается вызовом полиции. Понимаете?
— По-моему, очень забавно, — Френк отпил «мартини».
— Но мужья могут насиловать жен, — заметил Флетч.
— При этом молодые люди очень любят друг друга, — Мокси говорила, разглядывая содержимое своего бокала. — Просто они совсем запутались и не могут разобраться, у кого какие права.
— По адвокату в каждую спальню! — воскликнул Френк. — Вот чего нам не хватает.
— «Уэгнолл-Фиппс», — напомнил Флетч причину своего нежданного прихода.
Френк повернулся к нему.
— Что?
— Только не говорите, что вы закончили на сегодня все дела, Френк. Мы же прервали ваше совещание с Кларой.
— О делах газеты я готов говорить в любое время, — Френк насупился. — Не знаю только, хочется ли мне обсуждать с тобой эту статью про «Уэгнолл-Фиппс». Ошибка, она и в Африке ошибка, Флетч. Ты напортачил. Трудно это признать, но деваться тебе некуда.
— А статья, она и в Африке статья, Френк.
— Не понял тебя.
— Вице-президент и начальник финансового отдела «Уэгнолл-Фиппс» называет руководителя своей компании Томаса Бредли, показывает мне отправленные им служебные записки, датированные недавними числами, а потом кто-то говорит вам, что Томас Бредли давно умер. Мне нужны факты.
— Фактами тебе следовало пользоваться при подготовке статьи, — резонно заметила Клара.
— Ладно, — Френк посмотрел на Клару, потом на Флетча, — Газету я, как обычно, прочитал дома, за завтраком. Твою статью проглядел мельком, правда, подумав, а кому взбрело в голову поручить тебе ее подготовку. С босыми ногами и обрезанными джинсами…
— Босоногий мальчишка с румянцем во всю щеку, — промурлыкала Клара.
— Мне всегда казалось, что бизнес — не твоя сфера, — Френк улыбнулся.
— Том Джеффриз сломал спину, неудачно приземлившись.
— Я знаю. А когда я пришел на работу, позвонила Энид Бредли. Сказала, что она возглавляет «Уэгнолл-Фиппс» после смерти ее мужа. Я вновь раскрыл страницу с твоей статьей, прочитал ее повнимательнее и увидел, что она пестрит ссылками на ее мужа, Томаса Бредли. Недавними ссылками.
— Ссылками на служебные записки, — добавил Флетч.
— У тебя есть копии этих записок? — спросил Френк.
— Нет.
— Я позвонил Джеку Кэрридайну, редактору отдела экономики, который только что вернулся из деловой поездки в Нью-Йорк…
— Я знаю, что Джек — редактор отдела экономики, — вставил Флетч.
— …но он не смог сразу сказать, жив Томас Бредли или мертв. Наверное, «Уэгнолл-Фиппс» не такая уж крупная компания. Он позвонил президенту «Уэгнолл-Фиппс» и получил ту же информацию, что и я. Бредли мертв. Я говорил тебе об этом по телефону?
— Нет. Вы не сказали мне, что вам звонила Энид Бредли, как и о том, что она возглавляет «Уэгнолл-Фиппс». Вы сказали, что смерть Бредли подтвердили сотрудники «Уэгнолл-Фиппс», а не глава фирмы.
Клара, вздохнув, искоса глянула на Френка.
— Мертвый, он все равно мертвый, кто бы этого не подтверждал, — вздохнул тот.
— Я понимаю, что это не мое дело, — вмешалась Мокси, — но мне кажется, что «Уэгнолл-Фиппс» сыграла с Флетчем злую шутку. Пару лет тому назад «Ньюс-Трибюн» крепко прошлась по этой компании…
— Такова репортерская участь, — прервал ее Френк. — Правду не говорит никто. Люди делятся с репортером лишь тем, что им выгодно. Хорошие репортеры это знают, и не попадаются на подобные уловки.
— А Флетч попался, — подытожила Клара. — И на том надо ставить точку.
— Френк, не сможете ли вы сохранить мне жалование, пока я не размотаю этот клубок?
— А что тут разматывать? — переспросил Френк. — Миссис Фиппс… я хотел сказать, миссис Бредли сказала, что не хочет, чтобы ее дети читали в газете статьи, в которых об их отце говорится, как о живом человеке. И винить ее нельзя, не так ли? Она сказала, что душевная рана только-только начала затягиваться.
Флетч покачал головой.
— Что-то здесь не так, Френк.
— Конечно, не так, — Клара Сноу прошла к бару, чтобы наполнить свой бокал. — Ирвин Морис Флетчер готовил статью на скорую руку. А с остальным все в полном порядке.
Френк наклонился вперед.
— Кэрридайн позвонил миссис Уэгнолл… я хочу сказать, миссис Бредли и постарался все уладить. Вечером он даже подъехал к ней домой и час говорил с детьми, убеждая их, что и репортеры иногда ошибаются. В суд нас не потянут. Но статья, в которой мы цитируем покойника, разошлась по всей стране, Флетч. И это вредит престижу газеты. Наш издатель прочитал ее в Санта-Фе и позвонил мне. Теперь придется ждать, пока он вернется.
— И что он сказал? — спросил Флетч. Френк вновь откинулся на спинку кресла.
— Я просил ограничиться отстранением от работы. Честное слово, просил.
— А он отказал?
— А как по-твоему?
— Он отказал, — Флетч поднялся.
— Ты не выпил ни капли. — указал Френк на «мартини».
— А я выпила, — Мокси поставила на кофейный столик пустой бокал.
Френк ей улыбнулся.
— Таким красавицам, как вы, пить совсем ни к чему.
Клара вернулась и вновь села на диван.
— Еще один вопрос, Френк.
— Какой? — Френк посмотрел на Флетча.
— Обед готовила Клара?
— Да. А почему ты спрашиваешь?
— Я позвоню в редакцию и скажу Джейн, что в понедельник вы на работу не выйдете.
Глава 8
— А что ты здесь, собственно, делаешь? — заместитель заведующего библиотеки «Ньюс-Трибюн» стоял в дверях, сверля Флетча взглядом.
Дело было в субботу утром, без четверти восемь.
Флетч оторвался от дисплея.
— Работаю.
— Я слышал, мы больше не нуждаемся в твоих услугах.
— Я тоже слышал.
— Тогда тебя следует лишить доступа в редакцию. И уж по меньшей мере отлучить от нашей превосходной картотеки.
Флетч выключил компьютер, собрал исписанные листы.
— Перестань, Джек. Дай мне возможность выплыть.
— Одну минуту, — широкоплечий заместитель заведующего загородил Флетчу путь. — Посмотрим, что ты отсюда выудил.
— Сделал несколько выписок.
— Насчет чего? Я хочу посмотреть.
Флетч протянул Джеку исписанные листы, подождал, пока тот их проглядит.
— Джеймс Сейнт Эдуард Крэндолл. Проживает в Ньютауне. Кто это?
— Не знаю.
Джек коротко глянул на Флетча, вновь вернулся к листкам.
— Чарлз Блейн. Проживает в Бел-Монте. Ты упоминал его в своей замечательной статье, что напечатали в среду. Как ты, наверное, догадываешься, ее выучили чуть ли не наизусть.
— Догадываюсь.
— Томас Бредли. Председатель совета директоров «Уэгнолл-Фиппс». Женат на Энид Риордан. Двое детей. Проживает в Саутуорте. Ты ссылался и на него, не так ли? — Джек улыбнулся. — Ты просто так не сдаешься?
— С какой стати?
Джек вернул Флетчу записи.
— Полагаю, каждый имеет право спасать собственную задницу… даже после того, как ее уже высекли.
— Могу я воспользоваться твоим телефоном, Джек?
— Немедленно выметайся отсюда, и тогда я не потяну тебя в суд за пребывание в неположенном месте.
— Ладно, ладно, — у двери Флетч обернулся. — Джек?
— Ты все еще здесь?
— Хочешь узнать интересную новость?
— Да. Кто выиграет сегодня третий заезд на скачках в Хили. Скажи мне, чтобы я мог утереть нос Осборну. Хотя, ты, скорее всего, скажешь, что выиграет Триггер.
— Некролога нет.
— У Триггера был отличный некролог. После того, как Рой Роджерс отравил его.
— Возможно, — Флетч указал на компьютер. — Но вот некролога Томаса Бредли я не нашел.
— Некрологи мы даем далеко не на всех умерших. Только на самых выдающихся членов нашего общества. Бредли не числился в капитанах американской промышленности.
— Мне кажется, это интересно.
— Напиши хорошую статью о том, как отравили Тома Бредли. Только опубликуй ее у наших конкурентов.
Стоя у своего стола в отделе городских новостей, Флетч позвонил домой. Трубку сняли после седьмого гудка.
Неподалеку четверо репортеров и фотограф пили кофе у стола Эла. Тот сидел, откинувшись на спинку стула, ноги его покоились на столе. Средних лет, он постоянно жаловался на боли в ногах и спине, а потому на задание его посылали лишь когда все остальные были в разгоне. Так что большую часть времени он проводил в редакции, собирая все сплетни.
Все пятеро заулыбались, когда Флетч появился в отделе.
— Доброе утро, Ирвин, — пропел Эл. — Что-то не припомню, чтобы ты появился в редакции в такую рань, да еще и в субботу. Что случилось? Тебя тоже вытолкали из постели?
— Телефон, — раздался в трубке голос Мокси. — То есть, слушаю.
— Доброе утро, солнышко, — Флетч повернулся к репортерам спиной.
— Флетч, почему ты всегда будишь меня по утрам?
— Потому что люди просыпаются в это время. Встают. Делают зарядку.
— Я плохо спала ночью.
— Когда я уходил, ты спала, как младенец.
Мокси зевнула в трубку.
— Я долго лежала без сна, когда ты уже спал. Думала о пьесе. О том, в какую ты попал передрягу. Флетч, твоя карьера загублена, так?
— Еще не все потеряно.
— Эти люди, к которым мы заехали вчера вечером. Твой редактор и эта ужасная женщина…
— Клара Сноу.
— Если б ты приехал без меня, они не пустили бы тебя на порог. Френк спустил бы тебя с крыльца, а Клара сплясала на твоей голове в туфлях на высоких каблуках.
— Если ты задаешь вопрос, то ответ положительный. Да, я прикрылся тобой. Ты возражаешь?
— Разумеется, нет.
— Френк у нас большой ценитель красоты. Слушай, сегодня мне придется поездить по городу. Хочешь составить мне компанию?
— Далеко ехать?
— На окраину.
— Я только что провела в твоей машине два дня. Два дня в машине и ночь на пляже. Шесть сэндвичей с ореховым маслом, три бутылки апельсинового сока и мокрые спагетти с кетчупом у тебя дома.
— Ужин при свечах.
— Вот-вот. Фонарь — «молния» — просто чудо. Очень романтично. Такое ощущение, что находишься на тонущем корабле. Но, по крайней мере, мне удалось принять душ. Когда мы сидели у Френка, у меня чесалось все тело.
— Ты держалась мужественно. Никто этого не заметил.
— Мне не хотелось скрестись в присутствии этой Клары.
— Так ты не хочешь поехать со мной?
— Нет. Я еще несколько минут посплю, а потом примусь за сценарий.
— Я могу задержаться допоздна.
— Если мне станет скучно, я пойду прогуляться.
— Правильно. Пусть соседи полюбуются тобой. До встречи.
— Слушай, а еда в доме есть?
— До встречи.
Повернувшись, Флетч увидел, что четверка репортеров вкупе с фотографом пристально смотрят на него. Чувствовалось, что они внимателено слушали, пока он говорил по телефону.
— Пытаюсь найти меч для харакири, — пояснил Флетч необходимость поездки на окраину. — Вместе с инструкцией по его использованию.
— Эй, Флетч, — промурлыкал Эл.
— Что, Эл?
— Можно попросить тебя об одном одолжении?
— Конечно, Эл. Проси о чем угодно. Хочешь, чтобы я переговорил с Френком насчет твоей прибавки к жалованию? Сейчас он прислушивается к моему мнению.
— Я хотел бы, чтобы ты взял интервью у одного человека, — Эл подмигнул сгрудившимся вокруг репортерам.
Дело было в субботу утром, без четверти восемь.
Флетч оторвался от дисплея.
— Работаю.
— Я слышал, мы больше не нуждаемся в твоих услугах.
— Я тоже слышал.
— Тогда тебя следует лишить доступа в редакцию. И уж по меньшей мере отлучить от нашей превосходной картотеки.
Флетч выключил компьютер, собрал исписанные листы.
— Перестань, Джек. Дай мне возможность выплыть.
— Одну минуту, — широкоплечий заместитель заведующего загородил Флетчу путь. — Посмотрим, что ты отсюда выудил.
— Сделал несколько выписок.
— Насчет чего? Я хочу посмотреть.
Флетч протянул Джеку исписанные листы, подождал, пока тот их проглядит.
— Джеймс Сейнт Эдуард Крэндолл. Проживает в Ньютауне. Кто это?
— Не знаю.
Джек коротко глянул на Флетча, вновь вернулся к листкам.
— Чарлз Блейн. Проживает в Бел-Монте. Ты упоминал его в своей замечательной статье, что напечатали в среду. Как ты, наверное, догадываешься, ее выучили чуть ли не наизусть.
— Догадываюсь.
— Томас Бредли. Председатель совета директоров «Уэгнолл-Фиппс». Женат на Энид Риордан. Двое детей. Проживает в Саутуорте. Ты ссылался и на него, не так ли? — Джек улыбнулся. — Ты просто так не сдаешься?
— С какой стати?
Джек вернул Флетчу записи.
— Полагаю, каждый имеет право спасать собственную задницу… даже после того, как ее уже высекли.
— Могу я воспользоваться твоим телефоном, Джек?
— Немедленно выметайся отсюда, и тогда я не потяну тебя в суд за пребывание в неположенном месте.
— Ладно, ладно, — у двери Флетч обернулся. — Джек?
— Ты все еще здесь?
— Хочешь узнать интересную новость?
— Да. Кто выиграет сегодня третий заезд на скачках в Хили. Скажи мне, чтобы я мог утереть нос Осборну. Хотя, ты, скорее всего, скажешь, что выиграет Триггер.
— Некролога нет.
— У Триггера был отличный некролог. После того, как Рой Роджерс отравил его.
— Возможно, — Флетч указал на компьютер. — Но вот некролога Томаса Бредли я не нашел.
— Некрологи мы даем далеко не на всех умерших. Только на самых выдающихся членов нашего общества. Бредли не числился в капитанах американской промышленности.
— Мне кажется, это интересно.
— Напиши хорошую статью о том, как отравили Тома Бредли. Только опубликуй ее у наших конкурентов.
Стоя у своего стола в отделе городских новостей, Флетч позвонил домой. Трубку сняли после седьмого гудка.
Неподалеку четверо репортеров и фотограф пили кофе у стола Эла. Тот сидел, откинувшись на спинку стула, ноги его покоились на столе. Средних лет, он постоянно жаловался на боли в ногах и спине, а потому на задание его посылали лишь когда все остальные были в разгоне. Так что большую часть времени он проводил в редакции, собирая все сплетни.
Все пятеро заулыбались, когда Флетч появился в отделе.
— Доброе утро, Ирвин, — пропел Эл. — Что-то не припомню, чтобы ты появился в редакции в такую рань, да еще и в субботу. Что случилось? Тебя тоже вытолкали из постели?
— Телефон, — раздался в трубке голос Мокси. — То есть, слушаю.
— Доброе утро, солнышко, — Флетч повернулся к репортерам спиной.
— Флетч, почему ты всегда будишь меня по утрам?
— Потому что люди просыпаются в это время. Встают. Делают зарядку.
— Я плохо спала ночью.
— Когда я уходил, ты спала, как младенец.
Мокси зевнула в трубку.
— Я долго лежала без сна, когда ты уже спал. Думала о пьесе. О том, в какую ты попал передрягу. Флетч, твоя карьера загублена, так?
— Еще не все потеряно.
— Эти люди, к которым мы заехали вчера вечером. Твой редактор и эта ужасная женщина…
— Клара Сноу.
— Если б ты приехал без меня, они не пустили бы тебя на порог. Френк спустил бы тебя с крыльца, а Клара сплясала на твоей голове в туфлях на высоких каблуках.
— Если ты задаешь вопрос, то ответ положительный. Да, я прикрылся тобой. Ты возражаешь?
— Разумеется, нет.
— Френк у нас большой ценитель красоты. Слушай, сегодня мне придется поездить по городу. Хочешь составить мне компанию?
— Далеко ехать?
— На окраину.
— Я только что провела в твоей машине два дня. Два дня в машине и ночь на пляже. Шесть сэндвичей с ореховым маслом, три бутылки апельсинового сока и мокрые спагетти с кетчупом у тебя дома.
— Ужин при свечах.
— Вот-вот. Фонарь — «молния» — просто чудо. Очень романтично. Такое ощущение, что находишься на тонущем корабле. Но, по крайней мере, мне удалось принять душ. Когда мы сидели у Френка, у меня чесалось все тело.
— Ты держалась мужественно. Никто этого не заметил.
— Мне не хотелось скрестись в присутствии этой Клары.
— Так ты не хочешь поехать со мной?
— Нет. Я еще несколько минут посплю, а потом примусь за сценарий.
— Я могу задержаться допоздна.
— Если мне станет скучно, я пойду прогуляться.
— Правильно. Пусть соседи полюбуются тобой. До встречи.
— Слушай, а еда в доме есть?
— До встречи.
Повернувшись, Флетч увидел, что четверка репортеров вкупе с фотографом пристально смотрят на него. Чувствовалось, что они внимателено слушали, пока он говорил по телефону.
— Пытаюсь найти меч для харакири, — пояснил Флетч необходимость поездки на окраину. — Вместе с инструкцией по его использованию.
— Эй, Флетч, — промурлыкал Эл.
— Что, Эл?
— Можно попросить тебя об одном одолжении?
— Конечно, Эл. Проси о чем угодно. Хочешь, чтобы я переговорил с Френком насчет твоей прибавки к жалованию? Сейчас он прислушивается к моему мнению.
— Я хотел бы, чтобы ты взял интервью у одного человека, — Эл подмигнул сгрудившимся вокруг репортерам.