— Вы это знаете на память, да?
   — Мне это запомнилось. На прошлой неделе ко мне поступила просьба от другого сыщика дать ее адрес.
   — Полицейского сыщика?
   — Частного. Он представился юристом, который занимается вопросами ее денег по наследству. Но это объяснение было довольно неуклюжим, я не дурак. — Он опять посмотрел на ручные часы. — А теперь я должен извиниться, мне надо идти переодеваться для занятий. Если желаете, можете подождать здесь возвращения мисс Спили.
   Я не успел задать ему еще вопрос — он тут же вышел через внутреннюю дверь и прикрыл се за собой. Я сел за его письменный стол и нашел телефон гостиницы «Виндзор» в телефонном справочнике. Дежурный служащий сказал мне, что мисс Эстер Кэмпбелл больше не живет в гостинице. Она выехала две недели назад, не оставив никаких координат.
   Пока я усваивал эту информацию, пришла мисс Спили. Я запомнил се с того времени, когда Энтони разводился со своей третьей женой, в чем я ему помогал. Она немного постарела, немного похудела. Сшитый по заказу костюм в полоску подчеркивал костлявость ее фигуры. Но белые гофрированные манжетки на ее рукавах и воротнике говорили, что она не потеряла надежду.
   — Господи, мистер Арчер! — Ее поразили ассоциации, вызванные моим присутствием. — Какие-нибудь неприятности, связанные с очередной женой?
   — Да, есть такие неприятности, но не с женой вашего хозяина. Он сказал, что вы можете снабдить меня некоторой информацией.
   — Вам случайно не понадобился номер моего телефона? — Она приветливо улыбнулась мягкой улыбкой, появившейся на накрашенных губах.
   — Это мне тоже пригодится.
   — Вы льстите мне. Выкладывайте. В порядке разнообразия я могу послушать немного лестного в свой адрес. В нашей профессии встречается не так много подходящих мужчин.
   Мы подурачились еще немного, потом я спросил ее, помнит ли она присутствие Эстер на вечере. Да, она это помнит.
   — А ее кавалер?
   Она утвердительно кивнула:
   — Мечтательного склада. С изюминкой. Хочу добавить: если вам нравится тип латиноамериканца. Латиносы лично мне не по вкусу, но я с ними могу ладить. Пока он не показал, кто он такой на самом деле.
   — Вы с ним разговаривали?
   — Недолго. Он был какой-то застенчивый с другими людьми, поэтому я решила опекать его. Он рассказал мне о своей профессии и о другом. Он артист. Студия Гелио-Граффа заключила с ним долгосрочный контракт.
   — Как его зовут?
   — Лэнс Леонард. Забавное имя, правда? Он сказал, что сам выбрал его.
   — Он не назвал вам свое настоящее имя?
   — Нет.
   — И у него есть договор с Гелио-Граффом?
   — Так он сказал. Конечно, его внешний вид вполне подходит. И артистический темперамент.
   — Вы имеете в виду, что он ухаживал за вами?
   — Ну что вы! Я не позволяю этого. Да и он привязан к Эстер, я вплела это. Потом они сидели в баре, пили из одного бокала, совсем рядышком друг с другом. — Ее голос звучал задумчиво. Затем она добавила для самоутешения: — Но потом он показал свое подлинное лицо.
   — Каким образом?
   — Это было ужасно, — произнесла она не без удовольствия. — Эстер зашла сюда, чтобы позвонить. Я дала ей ключ. Должно быть, она звонила другому мужчине, потому что Лэнс вошел вслед за ней и устроил сцену. Эти латиносы так эмоциональны.
   — Вы присутствовали при этом?
   — Я слышала, как он кричал на нее. У меня были дела в моем собственном кабинете, и я невольно подслушала, что происходило. Он обзывал ее всякими словами: с-у-к-а и другими, которые я не хочу повторять. — Она попыталась покраснеть, но это ей не удалось.
   — Угрожал ли он ей чем-нибудь?
   — Еще бы. Он сказал, что она не проживет и недели, если не будет выполнять правила задуманной операции. Что она влипла в это дело глубже, чем кто-либо другой, что ей не удастся лишить его этого огромного шанса. — Мисс Спили была довольно порядочной женщиной, но не могла удержаться от злорадной улыбки на краешках своих губ.
   — Говорил ли он, в чем заключается операция?
   — Я об этом ничего не слышала.
   — Не грозил ли убить ее?
   — Он не говорил, что сам ей что-то сделает. Он сказал... — Она посмотрела на потолок и постучала пальчиком по своему подбородку. — Он сказал, что если она не будет себя правильно вести, то ею займется этот его друг. Кто-то, кого зовут Карл.
   — Карл Штерн?
   — Может быть. Он не назвал фамилию. Он просто повторял, что Карл вправит ей мозги.
   — Что было после этого?
   — Ничего. Они вышли из кабинета и вместе уехали. Она выглядела очень подавленной, это точно.

Глава 8

   Во дворе стояла телефонная будка, и я погрузился в изучение местных телефонных справочников. Лэнса Леонарда я в них не нашел. Не значились там ни Лэнс Торрес, ни Эстер Кэмпбелл, ни Карл Штерн. Я позвонил Питеру Колтону, который недавно ушел в отставку с поста старшего следователя городской прокуратуры.
   Он сказал мне, что Карл Штерн тоже недавно ушел на пенсию. То есть он переехал в Вегас и начал заниматься законной деятельностью, если вообще можно говорить о законности в Лас-Вегасе. Штерн вложил свои деньги в большую новую гостиницу-казино, строительство которой еще не закончено. Лично Колтон надеется, что его золотишко накроется.
   — Откуда у него взялось золото, Питер?
   — Из разных источников. Он входил в синдикат. Когда Сигель порвал с синдикатом и в результате погиб. Штерн стал одним из его главных наследников. Он нажил деньги на средствах коммуникаций. Когда комиссия по преступности накрыла эту операцию, он какое-то время финансировал мафию по распространению наркотиков.
   — Поэтому, несомненно, вы упрятали его за решетку?
   — Лью, ты знаешь ситуацию так же хорошо, как и я. — Колтон говорил сердито и в то же время извиняющимся тоном. — Наша часть работы связана с преследованием уже выявленных преступников. Мы работаем с тем материалом, который соберут для нас полицейские. Карл Штерн нанимал полицейских в качестве своих телохранителей. Политические деятели, которые нанимают и увольняют полицейских, ездили с ним на рыболовные прогулки в Акапулько.
   — А как он ухитрился получить себе лицензию для открытия игорного заведения в Неваде?
   — Он не получил лицензию в Неваде, ибо снискал себе такую репутацию, что не мог получить там лицензию. Ему надо было создать какую-то крышу.
   — Не знаете ли, кто осуществляет ему прикрытие?
   — Саймон Графф, — ответил Колтон. — Вы, наверное, слышали о нем. Они собираются назвать свое заведение «Касбах Саймона Граффа».
   С минуту я молчал.
   — Мне казалось, что деньги вносит Гелио-Графф.
   — Может быть, Графф предоставил ему шанс дополнительно заработать деньги. Я бы сказал, что об этом думаю, но боюсь, что у меня подскочит кровяное давление. — Но он все-таки поведал мне об этом голосом, который прерывался от волнения: — Им не знакомы такие чувства, как порядочность или общественная ответственность — эти проклятые, отвратительные голливудские знаменитости едут в Вегас и прикрывают собой воров, потворствуют бандитам и создают крышу для убийц.
   — Штерн — тоже убийца?
   — Многократный, — отозвался Колтон. — Вы хотите подробную справку о нем?
   — Не теперь. Спасибо, Питер. Успокойся.
   Я знал человека в компании Гелио-Графф, писателя Сэмми Свифта. Коммутатор на студии соединил меня с его секретаршей, и она пригласила Сэмми к телефону.
   — Лью? Как идут твои шерлокхолмовские делишки?
   — Сплошные забавы и развлечения. Кстати, что такое кегли? Вы — писатель и должны знать об этом.
   — Для этого существует отдел исследований. Разделение труда. Послушайте, приятель, не могли бы вы покороче сказать, что у вас там? Поболтаем в любое другое время. Сейчас я занят рукописью, и ребята, занимающиеся размножением сценария, сидят у меня над душой. — Он говорил это торопливо в соответствии с заданным самому себе темпом.
   — О чем замысел?
   — Улетаю в Италию на съемки до следующей недели. Студия Граффа делает свой вариант истории о Карфагене.
   — Историю о Карфагене?
   — "Саламбр", исторический роман Флобера. Откуда вы приехали?
   — С урока по географии. Карфаген находится в Африке.
   — Находился раньше, теперь там его нет. Люди воспроизводят его в Италии.
   — Я слышал, что он также кое-что строит и в Вегасе.
   — Вы имеете в виду «Касбах»? Да, верно.
   — Не кажется ли вам странным, что крупный независимый промышленник вкладывает деньги в заведение с игровыми автоматами?
   — Все, что создает человек, необычно. И пожалуйста, следите за своими выражениями, Лью.
   — Вас подслушивают?
   — Не говорите глупостей, — сказал он неуверенным тоном. — Так в чем дело? Если ты разорился, я мог бы стать твоим брокером, посоветовавшись со своим.
   — Этих проблем у меня нет. Я хотел бы связаться с вашим новым артистом Лэнсом Леонардом.
   — Да? Я видел его здесь. Зачем он вам?
   Я сымпровизировал ответ:
   — Мой знакомый газетчик из восточных штатов хотел бы взять у него интервью.
   — Об истории с Карфагеном?
   — Как, Леонард участвует в ней?
   — У него небольшая роль, его первая. Вы не читаете газет?
   — Не читаю, если могу обойтись без этого. Я — неграмотный.
   — Статьи тоже никуда не годятся. И Леонард — тоже неграмотный, но не говорите об этом своему приятелю. Этот парень вполне подойдет на роль дикаря из Северной Африки. У него мышцы лучше, чем у Брандо. Когда-то он выступал в соревнованиях по боксу.
   — Как он попал на киностудию?
   — Хозяин обнаружил его лично сам.
   — И где он находит питание для своих мышц?
   — Думаю, что в каньоне Колдвотер. Моя секретарша может дать вам его адрес. Впрочем, не говорите, что вы получили его от меня. Парень боится прессы. Но реклама ему не помешает. — Сэмми перевел дыхание. Он любил поговорить. Он любил все, что отвлекало его от работы. — Надеюсь, что это — не самое неотложное из ваших дел, Лью.
   — Вы и сами об этом неплохо знаете. Самое горячее дело я проиграл год назад. С тех пор поубавил обороты.
   — Мы все немного сдали, дружище. Пока.
   Я получил его адрес в каньоне Колдвотер и вышел на улицу. Солнце отражалось от крыши автомобиля. Джордж Уолл спал на переднем сиденье, откинув голову назад. Его лицо раскраснелось и вспотело. Глаза были закрыты. Внутри машины стало жарко, как в печке.
   Я разбудил его, когда завел мотор. Он выпрямился, протер глаза.
   — Куда мы едем?
   — Не мы, а я один. Я вас подвезу до гостиницы. Как она называется?
   — Но я не хочу оставлять вас. — Он взял мою правую руку. — Вы узнали, где она находится, или нет? Вы не хотите, чтобы я ее увидел? — Он потянул мою руку, машина вильнула. — Вы не хотите, да?
   Я оттолкнул его подальше от себя.
   — Ради Бога, Джордж, успокойтесь. Примите успокаивающую таблетку, когда вернетесь в гостиницу. Так где ваша гостиница?
   — Я не хочу возвращаться в гостиницу. Вы не можете заставить меня это сделать.
   — Хорошо, хорошо. Если вы пообещаете не выходить из машины. Я нащупал нить, наше дело, может быть, выгорит, а может, и нет. Но дело точно закончится неудачей, если вы будете вмешиваться.
   — Я не буду вмешиваться. Обещаю. — Через некоторое время он сказал: — Вы не понимаете мое состояние. Я только что увидел во сне Эстер, когда задремал. Хотел поговорить с ней. Она мне не отвечала, а потом я увидел ее мертвой. Я притронулся к ней. Она была холодной как снег...
   — Расскажите об этом своей бабушке, — сказал я с неудовольствием. Его жалость к самому себе начинала действовать мне на нервы.
   Он замолчал с уязвленным чувством, это молчание длилось всю дорогу до каньона. Лэнс Леонард жил возле самой вершины склона, в недавно выстроенном доме из красного дерева, который кронштейнами поддерживался возле крутого обрыва. Я запарковался выше дома и осмотрелся. У Леонарда не было близких соседей, хотя дальше, вдоль холма, были разбросаны другие дома. Холмы круто уходили вниз складками, подобно тяжелым драпировкам, к раскинувшемуся до горизонта морю.
   Я заставил Джорджа оставаться на месте, просто строго посмотрев на него, и пошел вниз по асфальтовой дороге к дому. Лимонные и авокадовые фруктовые деревья перед домом были недавно обобраны. У стволов стояли желтые мешки. В гараже находился запыленный серый «ягуар» с двумя дверцами и небольшой гоночный мотоцикл. Я нажал на кнопку рядом с входной дверью и услышал в доме мелодичный звон, нарушивший окружающую тишину.
   Дверь открыл молодой человек. Он причесывал волосы золотистой расческой. Волосы у него были черные, курчавые на макушке и прямые по бокам. Высота дверной ступеньки сделала его одного роста со мной. У него было смуглое красивое лицо, если не обращать внимания на неприятный рот и глаза грязноватого оттенка. Он был босиком, коричневое тело просвечивало сквозь голубую нейлоновую пижаму. Это был прыгун, сфотографированный с той фотографии, висевшей у Бассета.
   — Мистер Торрес?
   — Леонард, — поправил он меня. Причесав локоны низко надо лбом, он положил расческу в карман пижамы и продолжал улыбаться, сознавая свое обаяние. — Я взял новую фамилию для своей новой профессии. В чем дело, начальник?
   — Я бы хотел увидеть миссис Уолл.
   — Никогда не слышал о такой. Вы обращаетесь не по адресу.
   — Ее девичья фамилия — Кэмпбелл. Эстер Кэмпбелл.
   Он весь напрягся.
   — Эстер? Она не замужем! И не выходила замуж.
   — Она вышла замуж. Разве Эстер не сказала вам об этом?
   Через плечо он посмотрел внутрь дома, а потом опять на меня. У него были плавные движения ящерицы. Он взялся за круглую рукоятку и начал закрывать дверь.
   — Никогда о ней не слышал. Простите.
   — Чьей расческой вы пользуетесь? Или просто обожаете блестящие вещички?
   В нерешительности он сделал паузу, которой мне было достаточно, чтобы просунуть ногу между дверью и боковым брусом. Я смог заглянуть в дом, увидеть всю гостиную до раздвигающейся стеклянной двери и даже наружную террасу, свисавшую над каньоном. На террасе в шезлонге загорала девушка, мне была видна ее длинная коричневая спина с потрясающе тонкой талией и незагорелые белые ягодицы. Волосы напоминали всклокоченные серебряные перья.
   Леонард вытолкнул меня на дорожку из плит и захлопнул за собой дверь.
   — Проваливайте отсюда, приятель. Сегодня не будет бесплатных представлений. И запомните: я не знаю никакой Эстер.
   — Но минуту назад вы ее знали.
   — Может быть, я где-то однажды слышал это имя. Мне приходится слышать много разных имен. В частности, как вас зовут?
   — Моя фамилия — Арчер.
   — Чем вы занимаетесь?
   — Я — детектив.
   Он мерзко скривил рот, глаза приобрели отсутствующий вид. В свое время он вышел из такого района, где ненавидят и боятся полицейских. В нем все еще сохранялась эта ненависть. Как хроническая болезнь.
   — Что вам от меня нужно, коп?
   — Мне нужны не вы. Мне нужна Эстер.
   — Она влипла?
   — Вполне может быть, если сожительствует с вами.
   — Ну нет. Она отбрила меня, честно. — Он демонстративно погладил свою нейлоновую пижаму. — Я давно не видел эту крошку.
   — Не заглядывали ли вы на свою террасу?
   Его руки замерли, мышцы напряглись. Он подался грудью вперед, его рот задвигался, как красный двустворчатый моллюск.
   — Вы продолжаете называть меня лгуном, а мне надо поддерживать свое общественное реноме, поэтому я пока отношусь ко всему этому по-джентльменски. Но советую вам убраться с моей территории, а не то я огрею вас, кто бы вы там ни были.
   — Это даст прекрасный материал для газет. Вся эта история очень подходит для статейки.
   — Какая история? О чем вы говорите?
   — Вы расскажете мне об этом сами.
   Он с беспокойством посмотрел краем глаза на дорогу, где была запаркована моя машина. Лицо Джорджа высовывалось из окна, как зловещая розоватая луна.
   — Кто этот ваш кореш?
   — Ее муж.
   Глаза Леонарда подернулись задумчивостью.
   — Что это, розыгрыш? Покажите-ка свой свисток.
   — Никакого свистка. Я — частный детектив.
   — Глянь-ка на него, — сказал он воображаемому приятелю слева от себя.
   В то же самое время его правое плечо опустилось. Кулаком по полусогнутой руке он саданул мне под грудную клетку. Выпад был сделан так классно, что я не успел отреагировать. Я сел на плиты дорожки и понял, что не смогу сразу встать на ноги. Моя голова была ясной и спокойной, как аквариум, но хорошие идеи и благородные намерения, которые зарождались в ней, не имели необходимой связи с ногами.
   Леонард, сжав кулаки, приготовился к драке со мной, ожидая, когда я поднимусь. Его волосы закрыли глаза, взгляд стал блестящий и острый — лезвие бритвы. Его босые ноги немного пританцовывали на каменной плите. Я попытался схватить их, но поймал лишь воздух. Леонард улыбался, глядя на меня и пританцовывая.
   — Давай, давай. Поднимайся. Я могу провести пару приемчиков.
   — Ты свое получишь, сосунок-драчун, — сказал я, с трудом переводя дыхание.
   — Но не от вас, старикашка.
   За его спиной открылась дверь, и голова, покрытая перьями, выглянула наружу. Девица была в темных очках с пестрой, блестящей оправой — такой же, как расчёска. Под мышками она зажала купальное полотенце, которое покрывало выпуклости и впадины ее тела.
   — Что случилось, милый?
   — Ничего не случилось. Иди в дом.
   — Кто этот тип? Ты ударил его?
   — А ты как думаешь?
   — Думаю, ты сошел с ума, рискуя таким образом.
   — Я рискую? Кто раскрыл свою варежку по телефону? Ты привела сюда этого ублюдка!
   — Ладно, я хотела выйти из игры. Поэтому я передумала.
   — Замолчи! — Он сделал угрожающее движение плечами. — Я сказал, иди в дом.
   На въездной дороге раздались бегущие шаги. Джордж Уолл закричал:
   — Эстер! Я здесь!
   Выражение той части се лица, которая не была спрятана за очками, не изменилось.
   Леонард приставил ладонь к ее прикрытой полотенцем груди, втолкнул девушку внутрь дома и закрыл за ней дверь. Он повернулся, когда Джордж бросился на него, встретил его жестким прямым ударом левой руки в лицо. Джордж остановился как вкопанный. Леонард ждал, его лицо было спокойно и внимательно, как у человека, слушающего музыку.
   Я подтянул ноги и кое-как встал, наблюдая за их дракой. Джорджу хотелось схватиться. Он имел преимущество в росте, весе и дистанции. Я не вмешивался.
   Картина была такая, будто человек попал в машину. Леонард пошел на сближение, положил свой подбородок на грудь здоровяка и стал дубасить по его животу. Его локти сновали как рычаги в смазанных цилиндрах, не отрываясь от тела. Когда он отступил назад, Джордж согнулся вдвое. Он упал на колени, потом опять поднялся, страшно побледнев.
   В тот самый момент, когда руки Джорджа оторвались от каменной плиты, Леонард влепил удар с правой по его лицу. Джордж попятился назад, на покрытую нежной травой лужайку. Глаза его обратились к небу с каким-то разочарованным видом, будто оттуда что-то на него упало. Затем он потряс головой и опять двинулся на Леонарда. Он споткнулся о садовый шланг и чуть не упал.
   Я встал между ними лицом к Леонарду.
   — Он свое получил. Прекрати это, ясно?
   Джордж оттолкнул меня плечом. Я схватил его за руки.
   — Пусти меня к этому коротышке, — прохрипел он окровавленными губами.
   — Вы не хотите оказаться побитым, приятель?
   — Беспокойтесь за него.
   Джордж был сильнее меня. Он вырвался и оттолкнул меня. Сделал еще один отчаянный взмах, порвав на спине пиджак и не добившись ничего другого. Леонард пригнул голову на два или три дюйма и проводил взглядом, кулак противника. Джордж потерял равновесие. Леонард ударил его правой между глаз и, когда тот падал, нанес ему еще один удар — слева. Голова Джорджа глухо стукнулась о каменную плиту. Он лежал без движения.
   Леонард потер суставы правого кулака в своей левой руке, как будто его кулак был художественным произведением искусства из бронзы.
   — Нельзя применять такие приемы против любителей, — вздохнул я.
   Он ответил благоразумно:
   — Я и не применяю без необходимости. Только иногда меня чертовски заводят эти здоровые дылды, которые думают, что могут понукать мной. Надо мной достаточно поиздевались. Хватит, я больше этого не допущу. — Сохраняя равновесие на одной ноге, носком другой он дотронулся до откинутой руки Джорджа. — Может быть, вам стоит отвезти его к доктору.
   — Может быть, я отвезу.
   — Я врезал ему довольно сильно.
   Он показал мне суставы своей правой руки. Они раздулись и начали синеть. В остальном эта стычка оказалась для него полезной — все-таки тренаж. Он повеселел и расслабился, несколько заважничал при движениях, как жеребец. Голова, покрытая перьями, наблюдала из окна. Теперь на девице было полотняное платье. Она увидела, что я смотрю на нее, и отошла в глубину дома с глаз долой.
   Леонард включил воду в шланге и облил холодной водой голову Джорджа. Тот открыл глаза и попытался сесть. Леонард выключил воду.
   — Все обойдется. Они не сразу приходят в себя после таких ударов. Во всяком случае, я ударил его в порядке самообороны, и вы тому свидетель. Однако если тут пахнет жареным, то вы можете обговорить это с Лероем Фростом в Гелио.
   — Лерой Фрост устраивает ваши делишки, да?
   Он улыбнулся с некоторым беспокойством.
   — Вы знаете Лероя?
   — Немного.
   — Может быть, мы не станем беспокоить его этими пустяками, а? У Лероя масса хлопот. Сколько вы зарабатываете в день?
   — Пятьдесят, когда есть работа.
   — Отлично. Что, если я дам вам полсотни и позабочусь об этом туловище? — Он включил все свое природное обаяние. — Кстати, я должен извиниться. Я, видно, на некоторое время потерял голову. Мне не надо было бы применять против вас удар, предназначенный для сосунков. Когда-нибудь вы можете мне отплатить.
   — Может быть, я так и сделаю.
   — Ну конечно, и я вам это позволю сделать. Как ваш живот, начальник?
   — Мой живот? Как сломанная теннисная ракетка.
   — Но вы не обижаетесь, да?
   — Не обижаюсь.
   — Прекрасно, великолепно.
   Он подал мне руку, я оперся на пятки и саданул ему по челюсти. Это, конечно, не лучшее, что я мог бы сделать. Я держался на все еще нетвердых ногах и был не первой молодости. Если бы я не попал по нервному сплетению, он начал бы прыгать вокруг меня и разнес бы меня в клочья одной левой. Но удар оказался точным.
   Я оставил его лежащим на земле. Парадная дверь была не заперта, и я вошел внутрь дома. Девушки не оказалось ни в гостиной, ни на террасе. Ее мохнатое полотенце валялось скомканным на полу спальни. Соломенная шляпа от солнца лежала на полу рядом с полотенцем. На кожаной ленточке внутри шляпы стоял знаменитый штемпель: "Ручная работа в Мексике для магазина «Таос».
   За стеной кашлянул и взревел мотор. Я отыскал боковую дверь, которая открывалась из кладовки в гараж. Она сидела за рулем «ягуара», глядя на меня и широко открыв рот. Но защелкнула кнопкой дверцу раньше, чем я схватился за ручку. «Ягуар» рванул с ходу, завизжали шины на повороте, оставив на земле черный след. Через минуту он уже плыл вверх, к автостраде. Я не стал преследовать девицу, ибо не мог оставить Джорджа и Леонарда.
   Оба они сидели перед домом и через дорожку из каменных плит обменивались ненавидящими взглядами. У Джорджа изо рта текла кровь. Кожа под одним глазом быстро меняла свою окраску. На Леонарде не осталось следов, но когда он поднялся на ноги, я заметил, что в нем произошли изменения.
   У него был пристыженный вид, несколько скрытный, как будто я отбросил его в прошлое. Пальцами он поглаживал рот и нос.
   — Не беспокойтесь, — сказал я. — Вы по-прежнему великолепны.
   — Юморист. Вы думаете, это смешно? Я бы убил вас, если бы не вот это. — Он показал свою распухшую правую руку.
   — Вы нанесли мне удар для сосунков, вы это помните? А теперь мы квиты. Куда она поехала?
   — Пошли вы к дьяволу.
   — Какой у нее адрес?
   — Идите к черту.
   — Лучше, если вы мне дадите ее адрес. Я записал номер ее машины и могу установить, где она живет.
   — Давайте, действуйте. — Он посмотрел на меня с превосходством, что, возможно, означало: «ягуар»-то был его.
   — Что она передумала? Из какого дела она хотела выйти, почему?
   — Я не ясновидец. Ничего не знаю о ней. Видите ли, я обслуживаю многих женщин. Они сами просят этого. Иногда делаю им трах-трах. Но это не значит, что я несу за нее ответственность.
   Я подался к нему. Он попятился назад, его лицо приобрело нездоровый, желтоватый оттенок.
   — Не прикасайтесь ко мне. И забирайте отсюда своего напарника. Я вас предупреждаю. У меня в доме заряженное ружье.
   Он отошел к двери дома и оттуда наблюдал за нами. Джордж приподнялся на корточки. Я закинул одну его руку к себе на шею и, поднатужившись, поставил его на ноги. Он шел, как человек, который старается удержать равновесие на пружинном матрасе.
   Когда я в последний раз взглянул на дом, то увидел Леонарда снова причесывающим свои волосы.

Глава 9

   Я ехал по длинному спуску Беверли-Хиллз, ехал медленно, потому что боялся угодить в аварию. Бывают дни, когда вы можете кончиком пальца коснуться болевой точки и все вокруг вас становится на свои привычные места. А бывают другие дни.
   Джордж беспокоил меня. Он сидел согнувшись, придерживая голову ладонями, и время от времени стонал. Он обладал особым инстинктом, даже лучшим, чем у меня, совать нос куда не следует и получать синяки и шишки. Ему была нужна нянька. И, кажется, эта роль выпала на мою долю.
   Я отвез его к своему врачу, терапевту по фамилии Вольфсон, чей кабинет находился на бульваре Санта-Моника. Вольфсон положил Джорджа на обитый по бокам металлический стол в небольшой комнате, прошелся по его лицу и черепу своими толстыми искусными пальцами, посветил маленьким фонариком ему в глаза и проделал другие обычные манипуляции.