— Почему Бэгли решил застрелиться, капитан?
Сомервилл неохотно приоткрыл глаза.
— Тот, кто послал мне вырезку, явно послал такую же и Бэгли. Он понял, что игра окончена, украл пистолет и забравшись, в укромный угол, попытался покончить с собой.
— Как к нему попала вырезка? Разве матросы тоже успели получить почту?
— Нет, но Бэгли был связистом и имел особый допуск.
— Вы уверены, что он видел вырезку?
— Я не видел ее у него в руках. Но ее нашли в ящике комнаты связистов. Все это есть в официальных документах расследования причин пожара. Если вы мне не верите, можете навести справки.
Я и верил и не верил капитану. Я сам служил в армии и плавал на военных кораблях. Я неплохо знал, какой огромной властью обладают там капитаны. Они умели создавать на своих кораблях свой особый мир и влиять на ход расследований тех или иных инцидентов, даже когда их власть оканчивалась.
— Я все-таки не понимаю, — сказал я, — почему вы не вызвали, не допросили Бэгли.
— Что вы имеете в виду? — удивленно спросил меня Сомервилл.
— Когда вы послали за ним, а он не явился...
— Мне было не до этого. У меня на руках была авария с нефтью.
— С нефтью?
— С бензином. — Капитан побагровел, словно в нем еще догорал тот давний пожар. — Я имел в виду аварию с цистерной. Просто я очень устал и оговорился.
— Значит, Бэгли вы не сказали ни слова?
— В тот вечер нет. Я вообще ему ничего не сказал. Я потом увидел его лишь несколько месяцев спустя — в больнице, и это был самый настоящий живой труп. Были разговоры о привлечении его к ответственности, но мне удалось избавить его от этого.
— По делу об убийстве Элисон Рассо?
— Да. Несомненно, он виновен. Но власти — и морские, и гражданские — не считали целесообразным давать ход делу. Я тоже так думал. В то время казалось невероятным, что Бэгли сможет встать с постели и обрести дар речи. То, что он это сделал, просто какое-то чудо.
— Может быть, потому-то его и убили, — предположил я. — Потому, что он обрел дар речи?
Сомервилл тревожно посмотрел на меня:
— Он стал говорить?
— Да. Сегодня вечером я виделся с его доктором. Бэгли стал говорить.
— Он говорил об Элли... о смерти миссис Рассо?
— Эта тема возникала, — признал я.
— Бэгли сознался?
— Кое-что из сказанного им можно счесть признанием. Хотя я сильно сомневаюсь, что это соответствует действительности. Он мог быть свидетелем убийства. Или сделать что-то с ней уже посте того, как она погибла.
Я называл варианты и следил за лицом Сомервилла. Он старел на глазах.
— Что именно он сказал?
— Что совершил ужасный поступок.
Сомервилл резко опустил голову, и подбородок его упал вниз как топор.
— Он убил ее. Его собственная смерть вчера — лишнее тому подтверждение.
— То есть?
— Я думаю, его убил в отместку кто-то из семейства Рассо. Муж Элли или ее сын. Я-то успел изучить этих людей. У них горячая кровь, и если их семейная честь запятнана, они смывают пятно только кровью.
Виновность кого-то из Рассо была одной из гипотез, но я не хотел обсуждать ее с Сомервиллом. Я попытался сменить тему, но неудачно, поскольку мой следующий вопрос невольно снова оказался связан с возможной виновностью капитана.
— Вы знаете, что Нельсон Бэгли видел вас во вторник по телевизору?
— Нет, конечно. Вы хотите сказать, что Бэгли смотрит телевизор?
— Ему показали вас.
— Кто же?
— Гарольд Шерри.
— Зачем?
— Чтобы выведать кое-что о вас и членах вашей семьи. Похоже, именно с этой целью Шерри и забрал Бэгли из больницы.
Лицо капитана опять стало неудержимо сереть. Он горько улыбнулся.
— Вы намекаете, что в смерти Бэгли могу быть виновен я?
— Это ваши слова, не мои...
— Черта с два! Как я мог выкроить для этого время?! Я работаю по двадцать часов в день. И если вы назовете человека, который больше моего был на всеобщем обозрении эту неделю... — Он развел руками и уронил их на колени.
Все это было вполне резонно. Но он по-прежнему казался мне каким-то нереальным, даже хоть и говорил разумные веши. Мы сидели, смотрели друг на друга, и между нами росла и ширилась эта ирреальность, пока она не покрыла город, огромный океан до самой Окинавы, где все еще шла война.
Глава 37
Глава 38
Глава 39
Сомервилл неохотно приоткрыл глаза.
— Тот, кто послал мне вырезку, явно послал такую же и Бэгли. Он понял, что игра окончена, украл пистолет и забравшись, в укромный угол, попытался покончить с собой.
— Как к нему попала вырезка? Разве матросы тоже успели получить почту?
— Нет, но Бэгли был связистом и имел особый допуск.
— Вы уверены, что он видел вырезку?
— Я не видел ее у него в руках. Но ее нашли в ящике комнаты связистов. Все это есть в официальных документах расследования причин пожара. Если вы мне не верите, можете навести справки.
Я и верил и не верил капитану. Я сам служил в армии и плавал на военных кораблях. Я неплохо знал, какой огромной властью обладают там капитаны. Они умели создавать на своих кораблях свой особый мир и влиять на ход расследований тех или иных инцидентов, даже когда их власть оканчивалась.
— Я все-таки не понимаю, — сказал я, — почему вы не вызвали, не допросили Бэгли.
— Что вы имеете в виду? — удивленно спросил меня Сомервилл.
— Когда вы послали за ним, а он не явился...
— Мне было не до этого. У меня на руках была авария с нефтью.
— С нефтью?
— С бензином. — Капитан побагровел, словно в нем еще догорал тот давний пожар. — Я имел в виду аварию с цистерной. Просто я очень устал и оговорился.
— Значит, Бэгли вы не сказали ни слова?
— В тот вечер нет. Я вообще ему ничего не сказал. Я потом увидел его лишь несколько месяцев спустя — в больнице, и это был самый настоящий живой труп. Были разговоры о привлечении его к ответственности, но мне удалось избавить его от этого.
— По делу об убийстве Элисон Рассо?
— Да. Несомненно, он виновен. Но власти — и морские, и гражданские — не считали целесообразным давать ход делу. Я тоже так думал. В то время казалось невероятным, что Бэгли сможет встать с постели и обрести дар речи. То, что он это сделал, просто какое-то чудо.
— Может быть, потому-то его и убили, — предположил я. — Потому, что он обрел дар речи?
Сомервилл тревожно посмотрел на меня:
— Он стал говорить?
— Да. Сегодня вечером я виделся с его доктором. Бэгли стал говорить.
— Он говорил об Элли... о смерти миссис Рассо?
— Эта тема возникала, — признал я.
— Бэгли сознался?
— Кое-что из сказанного им можно счесть признанием. Хотя я сильно сомневаюсь, что это соответствует действительности. Он мог быть свидетелем убийства. Или сделать что-то с ней уже посте того, как она погибла.
Я называл варианты и следил за лицом Сомервилла. Он старел на глазах.
— Что именно он сказал?
— Что совершил ужасный поступок.
Сомервилл резко опустил голову, и подбородок его упал вниз как топор.
— Он убил ее. Его собственная смерть вчера — лишнее тому подтверждение.
— То есть?
— Я думаю, его убил в отместку кто-то из семейства Рассо. Муж Элли или ее сын. Я-то успел изучить этих людей. У них горячая кровь, и если их семейная честь запятнана, они смывают пятно только кровью.
Виновность кого-то из Рассо была одной из гипотез, но я не хотел обсуждать ее с Сомервиллом. Я попытался сменить тему, но неудачно, поскольку мой следующий вопрос невольно снова оказался связан с возможной виновностью капитана.
— Вы знаете, что Нельсон Бэгли видел вас во вторник по телевизору?
— Нет, конечно. Вы хотите сказать, что Бэгли смотрит телевизор?
— Ему показали вас.
— Кто же?
— Гарольд Шерри.
— Зачем?
— Чтобы выведать кое-что о вас и членах вашей семьи. Похоже, именно с этой целью Шерри и забрал Бэгли из больницы.
Лицо капитана опять стало неудержимо сереть. Он горько улыбнулся.
— Вы намекаете, что в смерти Бэгли могу быть виновен я?
— Это ваши слова, не мои...
— Черта с два! Как я мог выкроить для этого время?! Я работаю по двадцать часов в день. И если вы назовете человека, который больше моего был на всеобщем обозрении эту неделю... — Он развел руками и уронил их на колени.
Все это было вполне резонно. Но он по-прежнему казался мне каким-то нереальным, даже хоть и говорил разумные веши. Мы сидели, смотрели друг на друга, и между нами росла и ширилась эта ирреальность, пока она не покрыла город, огромный океан до самой Окинавы, где все еще шла война.
Глава 37
Сомервилл проводил меня до входной двери, извинился за усталость и пожелал спокойной ночи. Его жена так и не вышла.
Я посидел с минуту в машине, глядя на город, представлявший собой черную карту с огоньками, растянувшуюся до горизонта. Было непросто прочитать ее — она все время менялась. Эти светлые черточки, точки, завихрения следовало толковать как абстрактную живопись — следы человеческой памяти. Мысль о том, что где-то в этом лабиринте затерялась Лорел, ударила меня, как током.
В задней части гаража открылась дверь, выплеснув поток света. Появился Смит и, наступая на пятки своей длинной тени, двинулся ко мне. Я вышел ему навстречу.
— Я хотел спросить вас, не нашлась ли миссис Лорел?
— Нет, — сказал я. — Ищем.
— Вы мистер Арчер, так?
Я сказал, что это так.
Чернокожий человек сунул руку в карман брюк и вытащил пластмассовую трубочку-флакончик дюйма три-четыре длиной.
— Ваша?
Я зашел с ней в освещенную мастерскую в задней части гаража. На флакончике этикетка аптеки, где я обычно покупал лекарства. На ярлычке была отчетливо напечатана моя фамилия.
«Лу Арчер. По одной таблетке перед отходом ко сну. Доктор Драммонд. Нембутал 3/4 гр. № 100».
Недоумение быстро прошло: это же тот самый нембутал, что Лорел взяла из моей аптечки! Флакончик был пуст. В моей груди столкнулись страх и надежда. Я обернулся к Смиту.
— Где вы это взяли?
— Валялось в корзинке — в ванной, что при мастерской.
— Пустая?
— Ну да. Я ничего оттуда не брал и не клал. Там было лекарство?
— Снотворное, — ответил я. — То, что Лорел взяла у меня.
— Опасное?
— Вполне. Покажите, где вы это нашли.
Он открыл крашенную в зеленый цвет дверь в ванную. Там были унитаз и умывальник. Над умывальником зеркало, а под умывальником белая пластмассовая мусорная корзинка.
В корзинке больше ничего не было. В комнате никаких следов Лорел. Я посмотрел в зеркало, словно на стекле могло отпечататься и изображение. Вместо этого я увидел у себя за спиной смутно вырисовывающуюся темную физиономию Смита.
— Когда вы нашли флакончик?
— Да только что, сразу как вернулся из Пойнта. Я сначала подумал, что это все ерунда, но потом увидел вашу фамилию. Значит, она побывала здесь, так?
— Похоже. Надеюсь. Кто бывает в этой ванной?
— Я и еще садовник.
— Он живет в доме?
— Нет, приходящий. Он мексиканец. Живет по соседству.
— Когда вы последний раз заходили сюда — до того как нашли флакончик?
Смит задумался, прикусив губу сверкнувшими золотом зубами.
— Рано утром.
— Вы тогда не заглядывали в корзину?
— Нет, но я бы увидел флакончик, если бы он там лежал.
— Значит, по-вашему, его там не было?
— Готов присягнуть, что не было.
— Когда в последний раз вы выбрасывали мусор?
— Вчера вечером.
— Значит, с тех пор Лорел могла здесь побывать.
— Да, хотя я провел тут почти все время между двумя поездками в Пойнт — утром и вечером. — Смит искоса поглядел на меня. — Вы, надеюсь, не думаете, что я сделал что-то такое...
— Не похоже.
— Рад слышать это. — Но в голосе его было недоверие и никаких следов радости.
Я направился к дому. Смит шел за мной по пятам. Он открыл парадную дверь ключом и впустил меня. Внутри было темно и тихо, и я почувствовал себя взломщиком.
В холле появилась Элизабет. Она была совершенно одета, и вид у нее был вовсе не заспанный.
— Арчер? Разве вы уже не уехали?
— Собирался, но Смит нашел кое-что любопытное. — Я показал ей пустой флакончик и объяснил, в чем дело. — Не хочу вселять в вас излишние надежды, но это означает, что Лорел была здесь в течение последних суток, возможно, даже сегодня вечером.
— Но там нет таблеток. Что это значит?
— Не знаю. И это меня смущает.
Глаза Элизабет почернели.
— Думаете, она проглотила таблетки?
— Возможно.
— Она может быть где-то рядом. А вдруг она умирает?
Из багажника машины я достал фонарик. Смит включил все фонари на территории. Втроем мы обшарили под деревьями, под мокрыми кустарниками и в любимых убежищах Лорел.
Труп крысы все еще валялся в крови на полу насосной. Сквозь треснувшее стекло портрета на стене кладовой на меня глядел капитан. Портрет словно напоминал о человеке, скончавшемся давным-давно где-то за океаном.
Смит вошел в кладовую, когда я стоял перед портретом. Он встал рядом и сказал с чувством:
— Это был лучший капитан на моей памяти. Ума не приложу, почему у него не вышло с карьерой.
— Почему на «Ханаане» случился тогда пожар? Вы ведь, кажется, были там вместе с капитаном?
Смит посмотрел на свою искалеченную руку.
— Был, верно. Но не спрашивайте меня, почему начался пожар. Есть люди, которым всю жизнь не везет. Сначала у него лопнула цистерна, а теперь вот авария на вышке. Капитан все делает по инструкциям, но цистернам и нефтяным вышкам плевать на инструкции. Чтобы с ними справиться, нужно везение, а вот с этим у капитана плохо. Лучше бы он делал то, что всегда хотел — преподавал в Аннаполисе[5].
Когда мы возвращались к дому, огорченные и с пустыми руками, навстречу нам вышла Мариан. Ее седоватые волосы были растрепаны, а платье перекручено на коленях, так, словно она одевала его в потемках и в спешке. Она стала озираться с диким видом.
— Что происходит?
— Похоже, Лорел нанесла нам сегодня визит, — сказала Элизабет. — Но не задержалась.
Я рассказал матери Лорел о находке Смита и о том, что это могло значить. Она схватила меня за плечи и потрясла. Она оказалась на удивление сильной, как сражающаяся за жизнь кошка.
— Вы должны ее отыскать.
— Этим я и занимаюсь, миссис Леннокс.
— Где она, по-вашему, сейчас?
— Не знаю. Может, вернулась домой.
— Домой куда?
— Вам лучше знать. Вы ее мать.
Она ринулась в дом. Я поспешил за ней. Она была в кабинете капитана, звонила по телефону.
— Вы должны помочь нам найти ее, мистер Рассо, — говорила она в трубку. Она была на грани истерики. Я взял у нее трубку и спросил Тома:
— Вы не видели ее? Не получали никаких вестей?
— Нет. Думаете, мне надо поехать поискать ее?
— Город большой, Том. Лучше остаться дома. Она может позвонить.
— Ладно, останусь дома.
— Вы больше не видели Глорию?
— Нет, с тех пор как довез ее до Редондо-Бича. Получается, что они обе пропали.
— По крайней мере, есть надежда, что Лорел жива, — сказал я и повесил трубку.
Мариан подошла ко мне вплотную.
— Вы посоветовали ему остаться дома, потому что она может позвонить. Она может позвонить и мне. Я все-таки ей мать.
— Это точно.
— А что, если она приедет к нам, а в доме никого нет? Мне надо вернуться.
— Ты устала, дорогая, — сказала Элизабет. — Тебе нужно поспать.
— Нет, я все равно не засну. Я теперь прекрасно обхожусь без сна. Одолжите мне машину?
— Тебе нельзя сейчас вести машину, — сказала Элизабет.
Я хотел вызваться отвезти ее, но так устал, что сам себе не доверял. Смит сказал, что отвезет ее в Пасифик-Пойнт.
Мариан обещала дать мне знать, если что-то узнает о Лорел.
Спускаясь с холма по дороге домой, я обнаружил, что город выглядит несколько иначе. Больше, светлее, менее абстрактно. Он раскинулся между горами и морем, словно живая субстанция, которая может причинять и испытывать боль.
Я отключил способность думать и чувствовать и доехал до дому на автопилоте.
Я посидел с минуту в машине, глядя на город, представлявший собой черную карту с огоньками, растянувшуюся до горизонта. Было непросто прочитать ее — она все время менялась. Эти светлые черточки, точки, завихрения следовало толковать как абстрактную живопись — следы человеческой памяти. Мысль о том, что где-то в этом лабиринте затерялась Лорел, ударила меня, как током.
В задней части гаража открылась дверь, выплеснув поток света. Появился Смит и, наступая на пятки своей длинной тени, двинулся ко мне. Я вышел ему навстречу.
— Я хотел спросить вас, не нашлась ли миссис Лорел?
— Нет, — сказал я. — Ищем.
— Вы мистер Арчер, так?
Я сказал, что это так.
Чернокожий человек сунул руку в карман брюк и вытащил пластмассовую трубочку-флакончик дюйма три-четыре длиной.
— Ваша?
Я зашел с ней в освещенную мастерскую в задней части гаража. На флакончике этикетка аптеки, где я обычно покупал лекарства. На ярлычке была отчетливо напечатана моя фамилия.
«Лу Арчер. По одной таблетке перед отходом ко сну. Доктор Драммонд. Нембутал 3/4 гр. № 100».
Недоумение быстро прошло: это же тот самый нембутал, что Лорел взяла из моей аптечки! Флакончик был пуст. В моей груди столкнулись страх и надежда. Я обернулся к Смиту.
— Где вы это взяли?
— Валялось в корзинке — в ванной, что при мастерской.
— Пустая?
— Ну да. Я ничего оттуда не брал и не клал. Там было лекарство?
— Снотворное, — ответил я. — То, что Лорел взяла у меня.
— Опасное?
— Вполне. Покажите, где вы это нашли.
Он открыл крашенную в зеленый цвет дверь в ванную. Там были унитаз и умывальник. Над умывальником зеркало, а под умывальником белая пластмассовая мусорная корзинка.
В корзинке больше ничего не было. В комнате никаких следов Лорел. Я посмотрел в зеркало, словно на стекле могло отпечататься и изображение. Вместо этого я увидел у себя за спиной смутно вырисовывающуюся темную физиономию Смита.
— Когда вы нашли флакончик?
— Да только что, сразу как вернулся из Пойнта. Я сначала подумал, что это все ерунда, но потом увидел вашу фамилию. Значит, она побывала здесь, так?
— Похоже. Надеюсь. Кто бывает в этой ванной?
— Я и еще садовник.
— Он живет в доме?
— Нет, приходящий. Он мексиканец. Живет по соседству.
— Когда вы последний раз заходили сюда — до того как нашли флакончик?
Смит задумался, прикусив губу сверкнувшими золотом зубами.
— Рано утром.
— Вы тогда не заглядывали в корзину?
— Нет, но я бы увидел флакончик, если бы он там лежал.
— Значит, по-вашему, его там не было?
— Готов присягнуть, что не было.
— Когда в последний раз вы выбрасывали мусор?
— Вчера вечером.
— Значит, с тех пор Лорел могла здесь побывать.
— Да, хотя я провел тут почти все время между двумя поездками в Пойнт — утром и вечером. — Смит искоса поглядел на меня. — Вы, надеюсь, не думаете, что я сделал что-то такое...
— Не похоже.
— Рад слышать это. — Но в голосе его было недоверие и никаких следов радости.
Я направился к дому. Смит шел за мной по пятам. Он открыл парадную дверь ключом и впустил меня. Внутри было темно и тихо, и я почувствовал себя взломщиком.
В холле появилась Элизабет. Она была совершенно одета, и вид у нее был вовсе не заспанный.
— Арчер? Разве вы уже не уехали?
— Собирался, но Смит нашел кое-что любопытное. — Я показал ей пустой флакончик и объяснил, в чем дело. — Не хочу вселять в вас излишние надежды, но это означает, что Лорел была здесь в течение последних суток, возможно, даже сегодня вечером.
— Но там нет таблеток. Что это значит?
— Не знаю. И это меня смущает.
Глаза Элизабет почернели.
— Думаете, она проглотила таблетки?
— Возможно.
— Она может быть где-то рядом. А вдруг она умирает?
Из багажника машины я достал фонарик. Смит включил все фонари на территории. Втроем мы обшарили под деревьями, под мокрыми кустарниками и в любимых убежищах Лорел.
Труп крысы все еще валялся в крови на полу насосной. Сквозь треснувшее стекло портрета на стене кладовой на меня глядел капитан. Портрет словно напоминал о человеке, скончавшемся давным-давно где-то за океаном.
Смит вошел в кладовую, когда я стоял перед портретом. Он встал рядом и сказал с чувством:
— Это был лучший капитан на моей памяти. Ума не приложу, почему у него не вышло с карьерой.
— Почему на «Ханаане» случился тогда пожар? Вы ведь, кажется, были там вместе с капитаном?
Смит посмотрел на свою искалеченную руку.
— Был, верно. Но не спрашивайте меня, почему начался пожар. Есть люди, которым всю жизнь не везет. Сначала у него лопнула цистерна, а теперь вот авария на вышке. Капитан все делает по инструкциям, но цистернам и нефтяным вышкам плевать на инструкции. Чтобы с ними справиться, нужно везение, а вот с этим у капитана плохо. Лучше бы он делал то, что всегда хотел — преподавал в Аннаполисе[5].
Когда мы возвращались к дому, огорченные и с пустыми руками, навстречу нам вышла Мариан. Ее седоватые волосы были растрепаны, а платье перекручено на коленях, так, словно она одевала его в потемках и в спешке. Она стала озираться с диким видом.
— Что происходит?
— Похоже, Лорел нанесла нам сегодня визит, — сказала Элизабет. — Но не задержалась.
Я рассказал матери Лорел о находке Смита и о том, что это могло значить. Она схватила меня за плечи и потрясла. Она оказалась на удивление сильной, как сражающаяся за жизнь кошка.
— Вы должны ее отыскать.
— Этим я и занимаюсь, миссис Леннокс.
— Где она, по-вашему, сейчас?
— Не знаю. Может, вернулась домой.
— Домой куда?
— Вам лучше знать. Вы ее мать.
Она ринулась в дом. Я поспешил за ней. Она была в кабинете капитана, звонила по телефону.
— Вы должны помочь нам найти ее, мистер Рассо, — говорила она в трубку. Она была на грани истерики. Я взял у нее трубку и спросил Тома:
— Вы не видели ее? Не получали никаких вестей?
— Нет. Думаете, мне надо поехать поискать ее?
— Город большой, Том. Лучше остаться дома. Она может позвонить.
— Ладно, останусь дома.
— Вы больше не видели Глорию?
— Нет, с тех пор как довез ее до Редондо-Бича. Получается, что они обе пропали.
— По крайней мере, есть надежда, что Лорел жива, — сказал я и повесил трубку.
Мариан подошла ко мне вплотную.
— Вы посоветовали ему остаться дома, потому что она может позвонить. Она может позвонить и мне. Я все-таки ей мать.
— Это точно.
— А что, если она приедет к нам, а в доме никого нет? Мне надо вернуться.
— Ты устала, дорогая, — сказала Элизабет. — Тебе нужно поспать.
— Нет, я все равно не засну. Я теперь прекрасно обхожусь без сна. Одолжите мне машину?
— Тебе нельзя сейчас вести машину, — сказала Элизабет.
Я хотел вызваться отвезти ее, но так устал, что сам себе не доверял. Смит сказал, что отвезет ее в Пасифик-Пойнт.
Мариан обещала дать мне знать, если что-то узнает о Лорел.
Спускаясь с холма по дороге домой, я обнаружил, что город выглядит несколько иначе. Больше, светлее, менее абстрактно. Он раскинулся между горами и морем, словно живая субстанция, которая может причинять и испытывать боль.
Я отключил способность думать и чувствовать и доехал до дому на автопилоте.
Глава 38
Моя квартира выглядела так, словно прошли годы, а не тридцать часов с тех пор, как в ней побывала Лорел. Свет казался каким-то тусклым, воздух спертым. Потом я с горечью осознал, что изменилась не квартира, но я сам.
Я сел на диван и прикрыл глаза, пытаясь отделить себя от комнаты и освещения. Чернота. А с ней и мысль, повторявшаяся снова и снова. Лорел исчезла давно, и ее, возможно, нет в живых. Пустой флакончик в гараже Сомервиллов мог быть нарочно подброшен, чтобы сбить нас со следа. Я пытался объяснить себе, как это могло произойти, но усталость взяла свое. Я прилег на подушку и погрузился в забытье.
Телефонный звонок извлек меня из пучин сна. Я встал, прошел по комнате и взял трубку. Это была моя телефонная служба.
— Мистер Арчер? С вами хочет поговорить женщина. Я сказала, что еще очень рано, но она настаивает.
— Какая женщина?
— Она не назвалась.
— Она просила что-то передать?
— Сказала что-то насчет дочери, которая вернулась домой... вы с ней вроде бы хотели поговорить.
— Она сказала, что дочь вернулась?
— Кажется, да. Она говорила невнятно. Как пьяная.
Я поблагодарил телефонистку, побрился, сменил рубашку и вышел на улицу. Серое раннее утро. Машин в Уилшире почти не было. Я выехал на Пико, доехал почти до океана, а затем свернул на север, на шоссе.
Желтый смог, оставленный вчерашним днем, еще висел над берегом и над океаном. Утренний свет, пробивавшийся сквозь него, был безжалостен по отношению к Топанга-Корт. Разрушающаяся гора и холмик осыпи у ее подножья превращали это место в подобие заброшенного шахтерского поселка, город призраков, в центре которого гора шлака.
Вспомнив, что у Гарольда есть оружие и готовность пустить его в ход, я оставил машину футах в двухстах от мотеля на шоссе. Проходя к мотелю, я увидел на обочине машину, полную детей. Это был старый кадиллак с техасским номером и помятыми бамперами. На заднем бампере красовался плакат: «Если любишь Всевышнего, гуди!» Черные детские глаза вопросительно глядели на меня: неужели это и есть земля обетованная?
Зеленый «фалькон» Глории стоял под навесом за мотелем. Его номер был заляпан грязью, судя по всему, специально наложенной, чтобы его невозможно было прочитать. Я обогнул здание, подошел к главному входу.
Внутри горел свет. Сквозь шум машин на шоссе я смог различить бормотание голосов.
Я подергал за ручку двери. Заперто. Затем послышались шаги, и через стекло на меня уставилась миссис Мунган. Если Топанга-Корт выглядел как заброшенный шахтерский поселок, она напоминала призрак шахтера, пытающегося в последний раз взглянуть на белый свет из завала.
Миссис Мунган отперла дверь и отошла в сторону. Звякнул колокольчик. От нес пахло виски, но взгляд у нее был абсолютно трезвый.
— Получили мое послание?
— Да. Спасибо.
— Долго же вас не было! Я с трудом удерживаю Глорию. Она напугана до смерти.
— Ее можно понять. Она замешана в киднеппинге.
— Она это отрицает. Говорит, что даже не видела Лорел.
— Могу я поговорить с ней, миссис Мунган?
— Ну да. Я этого и хотела. Иначе с чего бы мне вам звонить? — Она поглядела на желтое небо. — Я прекрасно понимаю, что мы попали в беду.
Глория ждала меня в комнате за аркой. Когда я вошел, она встала и прижала кулаки к груди, словно боялась, что я на нее наброшусь.
— Доброе утро, Глория.
— Доброе утро, — мрачно проговорила она.
Она утратила и свою жизнерадостность, и миловидность. Она была из тех женщин, что кажутся хорошенькими в хорошем настроении и уродливыми, когда им плохо. Она обернулась к матери, хмуря брови.
— Марта, я хочу поговорить с ним с глазу на глаз.
— Но ты же мне все рассказала! — Мать посмотрела на нее с подозрением. — Или не все?
— Конечно, все, но не в этом дело. Просто мне неловко.
Когда миссис Мунган удалилась, затворив за собой дверь, Глория сказала:
— Мать хочет как лучше, но у нес хватает своих проблем, особенно когда от нас ушел отец. Я, по сути дела, сама стала ей матерью, с тех пор как мне исполнилось двенадцать лет. Ее проблемы казались такими серьезными, что я как-то забывала, что у меня есть и мои собственные...
За этим эмоциональным всплеском последовал спад, и она заговорила очень медленно. Я не вмешивался. У каждого свидетеля своя манера продвигаться к истине.
— Нелегко, когда мать алкоголичка. Марта пила, сколько я ее помню. С тех пор как умерла тетя Элли. Вы про нес знаете?
— Знаю, что ее убили. Вы сами рассказали мне про это вчера утром. Не помните?
— Вчера утром? Это было так давно — все равно что год назад. Но теперь я узнала больше. Ее застрелил один из мужчин в ее жизни. Тот, кого она отвергла.
— Откуда вам это стало известно?
— Гарольд рассказал. Тогда, в мотеле.
— В Редондо-Биче?
— Нет, потом мы переехали в другой. Гарольд боялся, что доктор донесет на него.
— Гарольд все еще там?
— Уже нет.
— Где же он?
Она растерянно посмотрела на меня. Она слишком многое вложила в Гарольда, и хотя их отношения рушились, ей было не так-то просто оборвать эмоциональную связь.
— Скажите, где он, Глория. Гарольд — ключ ко всему этому делу.
— Неправда, — возразила она. — Гарольд никого не похищал. И он ни в кого не стрелял.
— Кто вам это сказал?
— Он, и я ему верю. Он только хотел, чтобы убийце тети Элли воздали по справедливости.
— Вы имеете в виду Нельсона Бэгли?
Глория кивнула.
— Стрелял он. Но в этом были замешаны и другие, они его покрывали.
— Кто?
Гарольд просил меня не говорить. Он сказал, что сам с ними разберется.
— Это капитан Сомервилл? — спросил я.
— Я этого не говорила.
— Но зачем же иначе было привозить сюда Бэгли и показывать ему по телевизору капитана?
Она отвернулась и уставилась на телевизор, словно он должен был ответить за нее. Но экран был темный, потухший.
— Если вы все знаете, — буркнула Глория, — то зачем расспрашиваете меня?
— Хорошо. Я вам скажу, как все могло быть. Сомервилл был возлюбленный вашей тети Элли. Бэгли либо был до него, либо хотел стать ее любовником. Но она отвергла его и завела другого. Бэгли застрелил ее. Сомервилл использовал свое влияние, чтобы замять дело. Возможно, он боялся огласки. Но Гарольд снова стал раскапывать это. Ну что, похоже?
— Вы знаете больше, чем я.
— Но вы провели вчера много времени с Гарольдом. Что он вам рассказал? Он не объяснил, как получил ранение?
— Он сказал, что отец Л орел пытался его убить.
— За что?
— Он сказал, что Ленноксы всегда его ненавидели.
— Он не объяснил причины?
— Нет.
— И не сказал, что сам пытался убить отца Лорел?
— Нет, — но в ее широко раскрытых глазах было заметно сомнение. Она еше раз возвращалась памятью к ночи, проведенной с Гарольдом, и убеждалась, как все сказанное им теперь меняет смысл.
— Как Гарольд объяснил коробку с деньгами?
— Сказал, что реализовал все свои ценные бумаги. От отца у него много акций, облигаций и так далее. Он хотел уехать из страны и взять меня с собой.
Выдумки Гарольда и нежелание Глории трезво отнестись к ним порядком меня раздражали.
— Послушайте, Глория. Вы мне позвонили, и я приехал, полагая, что вы хотите все выложить начистоту. Зачем же запираться?
— Я вам не звонила.
— Тем не менее я здесь. А вы играете в молчанку.
— Что вы хотите от меня услышать?
— Где сейчас Гарольд?
— Не знаю и знать не хочу.
— Где вы его оставили?
— Это он меня оставил.
— Как? Кто-то приехал и забрал его?
— Не скажу.
Но я понял многое по интонациям ее голоса и по тому, как она наклонила голову — словно ее ударила невидимая рука — или собиралась ударить.
— Это была другая женщина?
— Да, — сказала она после паузы. — Гарольд велел мне не подсматривать, но я все же выглянула из окна и видела ее. Она старше меня.
— Какого возраста?
— Примерно как Марта. В большом «мерседесе». Гарольд забрался в багажник и так поехал с деньгами.
— С деньгами?
— Да, он взял их с собой.
— А оружие?
Она мрачно кивнула.
— Что я за человек, — сказала она. — Почему мне всегда попадаются такие вот мужчины? — Она сидела, сгорбившись, словно пыталась родить новую жизнь. — Если кто мне и был нужен — это мой кузен Том. Но он с детства ждал свою Лорел.
Я не сразу осознал смысл ее слов.
— С детства?
— Да.
— Он так давно знает Лорел?
— Очень давно, — подтвердила Глория. — Они вместе играли, когда ему было четыре года, а ей три. Потом, после смерти матери, он потерял с ней связь, а снова увидел лишь пару лет назад. Как-то раз она зашла в аптеку в Вествуде и попросила его отпустить лекарство по рецепту. Он увидел на рецепте ее имя и сразу ее вспомнил, хотя и прошло много лет. Но когда Том понял, что это та самая Лорел Леннокс, она уже вышла из аптеки, и он помчался ей вдогонку. Он догнал ее на стоянке и сказал, кто он такой, и она тоже вспомнила. А еще через два месяца они поженились.
Конец этой истории я уже слышал.
— Кто вам это рассказал, Глория?
— Том. И не один раз, — добавила она с горечью. Но к горечи этой примешивались и иные, более положительные, чувства — среди них и сентиментальность подружки невесты. Встреча Лорел и кузена Глории, возможно, стала самым романтическим событием в анналах семьи Рассо.
Меня, однако, интересовали его менее романтические аспекты.
— Как получилось, что Том и Лорел играли вместе в детстве?
— Не знаю. Я об этом как-то не задумывалась. Может, знает Марта...
Глория приоткрыла дверь и крикнула мать, которая появилась в облаке винных паров. Несмотря на то, что у нее начался запой, глаза глядели пронзительно, как у гадалки.
— Он забирает тебя? — миссис Мунган посмотрела на меня. — Вам обязательно надо се забирать?
— В общем-то нет. Но было бы неплохо, если бы Глория сама пошла в полицию и все рассказала. У вас есть знакомые в службе шерифа?
Мать и дочь переглянулись. Затем мать сказала:
— Стилсон всегда хорошо к тебе относился.
— Пойдете к Стилсону? — спросил я Глорию.
Она сжала кулачки и потрясла ими. Дрожь пробежала по всему ее телу.
— Я не знаю, что ему сказать.
— Правду — то, что рассказали мне. И попросите его связаться с капитаном Доланом в Пасифик-Пойнте. Он работает в тамошней службе шерифа.
В ее глазах показались слезы.
— Я не хочу доносить на Гарольда.
— Придется, Глория. Лучше вам сделать это до того, как я сдам его им.
— Вы собираетесь это сделать?
— Да.
— И вы знаете, где он?
— Догадываюсь.
— Где? — она сделала шаг мне навстречу.
— Не могу вам сказать. — Я обернулся к ее матери. — Глория говорит, что ее кузен Том в детстве играл с Лорел. Вы что-нибудь знаете об этом, миссис Мунган?
— Что-то смутно помню. А что?
— Вы знаете, как это произошло?
— Нет, пожалуй. — Она обернулась к Глории и быстро проговорила: — Если ты собираешься к шерифу, то умойся и переоденься.
Глория с вызовом посмотрела на мать, но послушно вышла из комнаты.
— Не хочу, чтобы она это слышала, — пояснила мне миссис Мунган. — Не помню, говорила я вам в прошлый раз о моей сестре и капитане Бенджамене Сомервилле.
— Нет. Так что он?
— В него-то и влюбилась Элли там, в Бремертоне. Она надеялась одно время, что он поможет ей получить развод и женится на ней. Но он взял и женился на девице вдвое его моложе — ее семья занималась нефтяным бизнесом. Это была Элизабет Леннокс, тетка Лорел.
Она посмотрела на меня с удовлетворением математика, решившего уравнение. Затем по ее лицу пробежала тень, словно результат уравнения испугал ее.
— Я все вспомнила, — сообщила она мне. — Когда Элли ушла от мужа и приехала из Бремертона, у нее было плохо с деньгами. Мы с Мунганом помогали ей, как могли, но расходы у нее были большие — дом как-никак, и она еле сводила концы с концами. Тогда я посоветовала ей обратиться к Сомервиллу — пусть, мол, поможет. В конце концов из-за него и поломался ее брак. А поскольку мы торговали недвижимостью, то знали, что он только что выложил пятьдесят тысяч за новый дом в Бельэре. Тогда, весной сорок пятого, это были огромные деньги.
Элли потом рассказывала, что приехала к нему, но его дома не было. Он был в море. Она говорила с его новой молодой женой, и та дала ей кое-что. Но денег хватило на несколько недель, а потом она снова оказалась на мели.
Мы с Мунганом не могли помочь ей. Тогда наше дело стало разваливаться и в конце концов развалилось. Элли снова навестила Сомервилла. Тогда его жены там уже не было, но зато был ее брат. Его-то мы и видели по телевизору во вторник вместе с капитаном. Брат и его жена наняли ее сидеть с их ребенком. Там Элли и работала — до самой смерти. Вот так познакомились ее Том и их девочка.
Она стояла, покачиваясь, словно вслушиваясь в эхо рассказанной ею истории. Но в глазах оставалось непонимание. Она сейчас была скорее не математиком, но идиотом, помнившим все детали жизни, связанные с ее сестрой, — но не способным увидеть во всем этом какой бы то ни было смысл.
Я сел на диван и прикрыл глаза, пытаясь отделить себя от комнаты и освещения. Чернота. А с ней и мысль, повторявшаяся снова и снова. Лорел исчезла давно, и ее, возможно, нет в живых. Пустой флакончик в гараже Сомервиллов мог быть нарочно подброшен, чтобы сбить нас со следа. Я пытался объяснить себе, как это могло произойти, но усталость взяла свое. Я прилег на подушку и погрузился в забытье.
Телефонный звонок извлек меня из пучин сна. Я встал, прошел по комнате и взял трубку. Это была моя телефонная служба.
— Мистер Арчер? С вами хочет поговорить женщина. Я сказала, что еще очень рано, но она настаивает.
— Какая женщина?
— Она не назвалась.
— Она просила что-то передать?
— Сказала что-то насчет дочери, которая вернулась домой... вы с ней вроде бы хотели поговорить.
— Она сказала, что дочь вернулась?
— Кажется, да. Она говорила невнятно. Как пьяная.
Я поблагодарил телефонистку, побрился, сменил рубашку и вышел на улицу. Серое раннее утро. Машин в Уилшире почти не было. Я выехал на Пико, доехал почти до океана, а затем свернул на север, на шоссе.
Желтый смог, оставленный вчерашним днем, еще висел над берегом и над океаном. Утренний свет, пробивавшийся сквозь него, был безжалостен по отношению к Топанга-Корт. Разрушающаяся гора и холмик осыпи у ее подножья превращали это место в подобие заброшенного шахтерского поселка, город призраков, в центре которого гора шлака.
Вспомнив, что у Гарольда есть оружие и готовность пустить его в ход, я оставил машину футах в двухстах от мотеля на шоссе. Проходя к мотелю, я увидел на обочине машину, полную детей. Это был старый кадиллак с техасским номером и помятыми бамперами. На заднем бампере красовался плакат: «Если любишь Всевышнего, гуди!» Черные детские глаза вопросительно глядели на меня: неужели это и есть земля обетованная?
Зеленый «фалькон» Глории стоял под навесом за мотелем. Его номер был заляпан грязью, судя по всему, специально наложенной, чтобы его невозможно было прочитать. Я обогнул здание, подошел к главному входу.
Внутри горел свет. Сквозь шум машин на шоссе я смог различить бормотание голосов.
Я подергал за ручку двери. Заперто. Затем послышались шаги, и через стекло на меня уставилась миссис Мунган. Если Топанга-Корт выглядел как заброшенный шахтерский поселок, она напоминала призрак шахтера, пытающегося в последний раз взглянуть на белый свет из завала.
Миссис Мунган отперла дверь и отошла в сторону. Звякнул колокольчик. От нес пахло виски, но взгляд у нее был абсолютно трезвый.
— Получили мое послание?
— Да. Спасибо.
— Долго же вас не было! Я с трудом удерживаю Глорию. Она напугана до смерти.
— Ее можно понять. Она замешана в киднеппинге.
— Она это отрицает. Говорит, что даже не видела Лорел.
— Могу я поговорить с ней, миссис Мунган?
— Ну да. Я этого и хотела. Иначе с чего бы мне вам звонить? — Она поглядела на желтое небо. — Я прекрасно понимаю, что мы попали в беду.
Глория ждала меня в комнате за аркой. Когда я вошел, она встала и прижала кулаки к груди, словно боялась, что я на нее наброшусь.
— Доброе утро, Глория.
— Доброе утро, — мрачно проговорила она.
Она утратила и свою жизнерадостность, и миловидность. Она была из тех женщин, что кажутся хорошенькими в хорошем настроении и уродливыми, когда им плохо. Она обернулась к матери, хмуря брови.
— Марта, я хочу поговорить с ним с глазу на глаз.
— Но ты же мне все рассказала! — Мать посмотрела на нее с подозрением. — Или не все?
— Конечно, все, но не в этом дело. Просто мне неловко.
Когда миссис Мунган удалилась, затворив за собой дверь, Глория сказала:
— Мать хочет как лучше, но у нес хватает своих проблем, особенно когда от нас ушел отец. Я, по сути дела, сама стала ей матерью, с тех пор как мне исполнилось двенадцать лет. Ее проблемы казались такими серьезными, что я как-то забывала, что у меня есть и мои собственные...
За этим эмоциональным всплеском последовал спад, и она заговорила очень медленно. Я не вмешивался. У каждого свидетеля своя манера продвигаться к истине.
— Нелегко, когда мать алкоголичка. Марта пила, сколько я ее помню. С тех пор как умерла тетя Элли. Вы про нес знаете?
— Знаю, что ее убили. Вы сами рассказали мне про это вчера утром. Не помните?
— Вчера утром? Это было так давно — все равно что год назад. Но теперь я узнала больше. Ее застрелил один из мужчин в ее жизни. Тот, кого она отвергла.
— Откуда вам это стало известно?
— Гарольд рассказал. Тогда, в мотеле.
— В Редондо-Биче?
— Нет, потом мы переехали в другой. Гарольд боялся, что доктор донесет на него.
— Гарольд все еще там?
— Уже нет.
— Где же он?
Она растерянно посмотрела на меня. Она слишком многое вложила в Гарольда, и хотя их отношения рушились, ей было не так-то просто оборвать эмоциональную связь.
— Скажите, где он, Глория. Гарольд — ключ ко всему этому делу.
— Неправда, — возразила она. — Гарольд никого не похищал. И он ни в кого не стрелял.
— Кто вам это сказал?
— Он, и я ему верю. Он только хотел, чтобы убийце тети Элли воздали по справедливости.
— Вы имеете в виду Нельсона Бэгли?
Глория кивнула.
— Стрелял он. Но в этом были замешаны и другие, они его покрывали.
— Кто?
Гарольд просил меня не говорить. Он сказал, что сам с ними разберется.
— Это капитан Сомервилл? — спросил я.
— Я этого не говорила.
— Но зачем же иначе было привозить сюда Бэгли и показывать ему по телевизору капитана?
Она отвернулась и уставилась на телевизор, словно он должен был ответить за нее. Но экран был темный, потухший.
— Если вы все знаете, — буркнула Глория, — то зачем расспрашиваете меня?
— Хорошо. Я вам скажу, как все могло быть. Сомервилл был возлюбленный вашей тети Элли. Бэгли либо был до него, либо хотел стать ее любовником. Но она отвергла его и завела другого. Бэгли застрелил ее. Сомервилл использовал свое влияние, чтобы замять дело. Возможно, он боялся огласки. Но Гарольд снова стал раскапывать это. Ну что, похоже?
— Вы знаете больше, чем я.
— Но вы провели вчера много времени с Гарольдом. Что он вам рассказал? Он не объяснил, как получил ранение?
— Он сказал, что отец Л орел пытался его убить.
— За что?
— Он сказал, что Ленноксы всегда его ненавидели.
— Он не объяснил причины?
— Нет.
— И не сказал, что сам пытался убить отца Лорел?
— Нет, — но в ее широко раскрытых глазах было заметно сомнение. Она еше раз возвращалась памятью к ночи, проведенной с Гарольдом, и убеждалась, как все сказанное им теперь меняет смысл.
— Как Гарольд объяснил коробку с деньгами?
— Сказал, что реализовал все свои ценные бумаги. От отца у него много акций, облигаций и так далее. Он хотел уехать из страны и взять меня с собой.
Выдумки Гарольда и нежелание Глории трезво отнестись к ним порядком меня раздражали.
— Послушайте, Глория. Вы мне позвонили, и я приехал, полагая, что вы хотите все выложить начистоту. Зачем же запираться?
— Я вам не звонила.
— Тем не менее я здесь. А вы играете в молчанку.
— Что вы хотите от меня услышать?
— Где сейчас Гарольд?
— Не знаю и знать не хочу.
— Где вы его оставили?
— Это он меня оставил.
— Как? Кто-то приехал и забрал его?
— Не скажу.
Но я понял многое по интонациям ее голоса и по тому, как она наклонила голову — словно ее ударила невидимая рука — или собиралась ударить.
— Это была другая женщина?
— Да, — сказала она после паузы. — Гарольд велел мне не подсматривать, но я все же выглянула из окна и видела ее. Она старше меня.
— Какого возраста?
— Примерно как Марта. В большом «мерседесе». Гарольд забрался в багажник и так поехал с деньгами.
— С деньгами?
— Да, он взял их с собой.
— А оружие?
Она мрачно кивнула.
— Что я за человек, — сказала она. — Почему мне всегда попадаются такие вот мужчины? — Она сидела, сгорбившись, словно пыталась родить новую жизнь. — Если кто мне и был нужен — это мой кузен Том. Но он с детства ждал свою Лорел.
Я не сразу осознал смысл ее слов.
— С детства?
— Да.
— Он так давно знает Лорел?
— Очень давно, — подтвердила Глория. — Они вместе играли, когда ему было четыре года, а ей три. Потом, после смерти матери, он потерял с ней связь, а снова увидел лишь пару лет назад. Как-то раз она зашла в аптеку в Вествуде и попросила его отпустить лекарство по рецепту. Он увидел на рецепте ее имя и сразу ее вспомнил, хотя и прошло много лет. Но когда Том понял, что это та самая Лорел Леннокс, она уже вышла из аптеки, и он помчался ей вдогонку. Он догнал ее на стоянке и сказал, кто он такой, и она тоже вспомнила. А еще через два месяца они поженились.
Конец этой истории я уже слышал.
— Кто вам это рассказал, Глория?
— Том. И не один раз, — добавила она с горечью. Но к горечи этой примешивались и иные, более положительные, чувства — среди них и сентиментальность подружки невесты. Встреча Лорел и кузена Глории, возможно, стала самым романтическим событием в анналах семьи Рассо.
Меня, однако, интересовали его менее романтические аспекты.
— Как получилось, что Том и Лорел играли вместе в детстве?
— Не знаю. Я об этом как-то не задумывалась. Может, знает Марта...
Глория приоткрыла дверь и крикнула мать, которая появилась в облаке винных паров. Несмотря на то, что у нее начался запой, глаза глядели пронзительно, как у гадалки.
— Он забирает тебя? — миссис Мунган посмотрела на меня. — Вам обязательно надо се забирать?
— В общем-то нет. Но было бы неплохо, если бы Глория сама пошла в полицию и все рассказала. У вас есть знакомые в службе шерифа?
Мать и дочь переглянулись. Затем мать сказала:
— Стилсон всегда хорошо к тебе относился.
— Пойдете к Стилсону? — спросил я Глорию.
Она сжала кулачки и потрясла ими. Дрожь пробежала по всему ее телу.
— Я не знаю, что ему сказать.
— Правду — то, что рассказали мне. И попросите его связаться с капитаном Доланом в Пасифик-Пойнте. Он работает в тамошней службе шерифа.
В ее глазах показались слезы.
— Я не хочу доносить на Гарольда.
— Придется, Глория. Лучше вам сделать это до того, как я сдам его им.
— Вы собираетесь это сделать?
— Да.
— И вы знаете, где он?
— Догадываюсь.
— Где? — она сделала шаг мне навстречу.
— Не могу вам сказать. — Я обернулся к ее матери. — Глория говорит, что ее кузен Том в детстве играл с Лорел. Вы что-нибудь знаете об этом, миссис Мунган?
— Что-то смутно помню. А что?
— Вы знаете, как это произошло?
— Нет, пожалуй. — Она обернулась к Глории и быстро проговорила: — Если ты собираешься к шерифу, то умойся и переоденься.
Глория с вызовом посмотрела на мать, но послушно вышла из комнаты.
— Не хочу, чтобы она это слышала, — пояснила мне миссис Мунган. — Не помню, говорила я вам в прошлый раз о моей сестре и капитане Бенджамене Сомервилле.
— Нет. Так что он?
— В него-то и влюбилась Элли там, в Бремертоне. Она надеялась одно время, что он поможет ей получить развод и женится на ней. Но он взял и женился на девице вдвое его моложе — ее семья занималась нефтяным бизнесом. Это была Элизабет Леннокс, тетка Лорел.
Она посмотрела на меня с удовлетворением математика, решившего уравнение. Затем по ее лицу пробежала тень, словно результат уравнения испугал ее.
— Я все вспомнила, — сообщила она мне. — Когда Элли ушла от мужа и приехала из Бремертона, у нее было плохо с деньгами. Мы с Мунганом помогали ей, как могли, но расходы у нее были большие — дом как-никак, и она еле сводила концы с концами. Тогда я посоветовала ей обратиться к Сомервиллу — пусть, мол, поможет. В конце концов из-за него и поломался ее брак. А поскольку мы торговали недвижимостью, то знали, что он только что выложил пятьдесят тысяч за новый дом в Бельэре. Тогда, весной сорок пятого, это были огромные деньги.
Элли потом рассказывала, что приехала к нему, но его дома не было. Он был в море. Она говорила с его новой молодой женой, и та дала ей кое-что. Но денег хватило на несколько недель, а потом она снова оказалась на мели.
Мы с Мунганом не могли помочь ей. Тогда наше дело стало разваливаться и в конце концов развалилось. Элли снова навестила Сомервилла. Тогда его жены там уже не было, но зато был ее брат. Его-то мы и видели по телевизору во вторник вместе с капитаном. Брат и его жена наняли ее сидеть с их ребенком. Там Элли и работала — до самой смерти. Вот так познакомились ее Том и их девочка.
Она стояла, покачиваясь, словно вслушиваясь в эхо рассказанной ею истории. Но в глазах оставалось непонимание. Она сейчас была скорее не математиком, но идиотом, помнившим все детали жизни, связанные с ее сестрой, — но не способным увидеть во всем этом какой бы то ни было смысл.
Глава 39
Я выехал на скоростную автомагистраль и поехал в сторону Пасифик-Пойнта, затем свернул на старое шоссе. Когда оно шло вдоль океана, я видел тонкую нефтяную пленку на воде, сверкавшую всеми цветами радуги, и обильно выпачканный черным берег.
На озере Сэндхилл не было ни души. Вокруг зданий охотничьего клуба я не видел ни полицейских машин, ни людей шерифа. Потом я вспомнил кое-что, чего не следовало бы забывать. У въезда в Эль-Ранчо были вооруженные охранник и шлагбаум. Я никак не мог обратиться к матери Гарольда с просьбой, чтобы меня пропустили. Я попросил охранника позвонить в дом Ленноксов. Слуга подозвал к телефону Конни Хэпгуд.
На озере Сэндхилл не было ни души. Вокруг зданий охотничьего клуба я не видел ни полицейских машин, ни людей шерифа. Потом я вспомнил кое-что, чего не следовало бы забывать. У въезда в Эль-Ранчо были вооруженные охранник и шлагбаум. Я никак не мог обратиться к матери Гарольда с просьбой, чтобы меня пропустили. Я попросил охранника позвонить в дом Ленноксов. Слуга подозвал к телефону Конни Хэпгуд.