– Разве можно так обращаться с людьми? – с болью в голосе спросил Джейми.
– Конечно, нет. Этих людей похитили и привезли сюда.
В Филадельфии многим рабам уже вернули свободу, и они жили бок о бок с белыми. Некто по имени Бенезед даже собирался открыть школу для черных.
– С ними обращаются так, потому что они другие? – спросил мальчик.
– Нет. Потому что некоторые забывают о том, что все мы равны перед Богом. Для них главное – деньги.
– И со мной они тоже будут так обращаться, потому что я другой?
Ребекка поняла, что Джейми не расслышал ее последних слов и уставился на пальцы больной руки.
Ребекка еще долго утешала Джейми, целовала его изуродованные пальцы и наконец заговорила о том, что ее больше всего волновало:
– Я должна сказать тебе нечто очень важное, Джейми.
. Мальчик затаил дыхание.
– Прежде чем ты встретишься с графом Стенмором. Дело в том...
В этот момент внимание Джейми привлек цокот лошадиных копыт за окном.
– Джейми, я...
– Мама, посмотри! – крикнул мальчик. Ребекка выглянула в окно.
На улице гарцевал, натягивая поводья, удерживаемые конюхом, красивый гнедой жеребец. Не прошло и нескольких минут, как из гостиницы вышел граф Стенмор. За ним следовал Оливер Берч.
Граф взял поводья и заговорил с жеребцом, Узнав голос хозяина, жеребец тут же успокоился, Стенмор вскочил в седло и повернулся к адвокату.
Ребекка поняла, что сегодня встреча отца и сына не состоится.
– Кто это, мама? Как красиво он сидит на коне! – с восхищением произнес Джейми.
Ребекка про себя молилась, чтобы граф посмотрел на окно, у которого они стояли.
Кивнув сэру Оливеру, лорд Стенмор наконец поднял глаза. Но его прощальный взгляд был адресован не Джейми, а ей.
Еще мгновение, и граф умчался.
Глава 8
Глава 9
– Конечно, нет. Этих людей похитили и привезли сюда.
В Филадельфии многим рабам уже вернули свободу, и они жили бок о бок с белыми. Некто по имени Бенезед даже собирался открыть школу для черных.
– С ними обращаются так, потому что они другие? – спросил мальчик.
– Нет. Потому что некоторые забывают о том, что все мы равны перед Богом. Для них главное – деньги.
– И со мной они тоже будут так обращаться, потому что я другой?
Ребекка поняла, что Джейми не расслышал ее последних слов и уставился на пальцы больной руки.
Ребекка еще долго утешала Джейми, целовала его изуродованные пальцы и наконец заговорила о том, что ее больше всего волновало:
– Я должна сказать тебе нечто очень важное, Джейми.
. Мальчик затаил дыхание.
– Прежде чем ты встретишься с графом Стенмором. Дело в том...
В этот момент внимание Джейми привлек цокот лошадиных копыт за окном.
– Джейми, я...
– Мама, посмотри! – крикнул мальчик. Ребекка выглянула в окно.
На улице гарцевал, натягивая поводья, удерживаемые конюхом, красивый гнедой жеребец. Не прошло и нескольких минут, как из гостиницы вышел граф Стенмор. За ним следовал Оливер Берч.
Граф взял поводья и заговорил с жеребцом, Узнав голос хозяина, жеребец тут же успокоился, Стенмор вскочил в седло и повернулся к адвокату.
Ребекка поняла, что сегодня встреча отца и сына не состоится.
– Кто это, мама? Как красиво он сидит на коне! – с восхищением произнес Джейми.
Ребекка про себя молилась, чтобы граф посмотрел на окно, у которого они стояли.
Кивнув сэру Оливеру, лорд Стенмор наконец поднял глаза. Но его прощальный взгляд был адресован не Джейми, а ей.
Еще мгновение, и граф умчался.
Глава 8
В доме герцога Глостера всегда можно было рассчитывать на превосходный ужин, сигары лучшего качества и порт. Дамы давно удалились в гостиную, и герцог подал знак, чтобы ему налили четвертый бокал, когда Стенмор повернулся к Николасу, желая высказать другу свое недовольство.
– Теперь постарайся меня убедить, мой пронырливый пескарь, что привел с собой Луизу исключительно для собственного увеселения.
Николас вынул изо рта сигару и уставился на приятеля так, словно у того выросла вторая голова.
– Мой дорогой друг, я не заслужил подобного оскорбления! Мне нравятся красивые женщины, но только без претензий. А поскольку я еще не встретил свой идеал, то предпочитаю проводить время с богатыми дамами. По-настоящему богатыми, Не то что Луиза с какими-то жалкими десятью тысячами в год, которые ей оставил покойный супруг. Она спустит их без посторонней помощи за какие-нибудь полгода.
– Упомянутая тобой леди прибыла сегодня в качестве моей гостьи, потому что дала мне понять, что ты хочешь ее видеть.
Гнев Стенмора пошел на убыль.
– Я не сказал, что поверил ей. Но, видя, что ты в дурном расположении духа, с тех пор как вернулся из Бристоля, подумал, что ее появление немного тебя развлечет. Я не спрашиваю, что не заладилось у тебя в Бристоле, сам расскажешь, если сочтешь нужным. Но знаю, сколь благотворно действует благосклонно настроенная женщина на мужчину, когда он в дурном настроении.
– Я никогда не устану удивляться нескромности Луизы.
– Но ты сам, друг мой, сделал ее своей любовницей и, если мне не изменяет память, еще месяц назад не замечал этого ее качества.
Перед мысленным взором Стенмора возникли счастливая улыбка Луизы и теплое приветствие, с которым она к нему обратилась, когда он увидел ее, едва прибыв в дом герцога Глостера. Он был абсолютно уверен, что ответил на приветствие вежливо, но достаточно холодно. А чего еще она могла ожидать?
Граф Стенмор знал причину своего дурного настроения. Все дело было в этой женщине, проклятой миссис Форд. Он никак не мог выбросить ее из головы. Стенмор залпом выпил стакан порта и повернулся к Николасу. Глаза его метали молнии.
– Раз ты привел сюда леди Луизу, – проворчал Стенмор, – надеюсь, ты сам доставишь ее домой.
Не успел Николас ответить, как подошел лакей и шепнул, что с графом Стенмором желает поговорить лорд Норт. Обернувшись, граф помахал рукой новому премьер-министру. Тот стоял в окружении небольшой группы людей и делал ему знаки. Только ради лорда Норта Стенмор пришел к герцогу Глостеру. Премьер согласился выслушать соображения графа о работорговле.
Прежде чем пересечь комнату, он обратился к Николасу:
– Я ценю твою заботу, но не забывай, что ты всегда был распутником, а я – человек ответственный. Что стало бы с миром, если бы мы поменялись местами?
– К черту, Стенмор. Я тебя понимаю. Забудь обо всем, что я сказал.
Она говорила тихо, не делая пауз, пока не исчерпала все свое красноречие.
Джейми во все глаза смотрел на нее. Его нижняя губа дрожала. Лицо залилось румянцем. Он пытался постичь смысл ее слов, и в его голубых глазах Ребекка видела страдание. Вскоре Джейми отвернулся и стал смотреть в окно экипажа.
Ребекка едва сдерживала рыдания, но у нее не было выбора. Пришлось рассказать Джейми правду.
Она понимала, что эта поездка на запряженном четверкой лошадей почтовом дилижансе, который мчал их на восток, последняя возможность для нее и Джейми побыть наедине друг с другом. Откладывать этот разговор она больше не могла. В Солгрейве Джейми все равно узнает правду. А он должен был узнать правду от нее, и ни от кого другого.
Карету трясло. Ребекка положила руку на колени Джейми, чтобы он не съезжал с сиденья, а затем переместилась на сиденье перед ним.
– Джейми! – ласково обратилась она к мальчику, взяв его за подбородок. – Джейми, прошу тебя, поговори со мной.
Он вытер рукавом слезы.
– Как долго?
– Скоро приедем.
Он покачал головой.
– Как долго ты со мной пробудешь там?
– Сколько захочешь. Найду работу в деревне возле Солгрейва. Позже, когда тебя отправят в Итон, поеду за тобой и буду жить в этом городке. Или в Виндзоре, на другом берегу Темзы, рядом со школой. Все будет так, как сейчас. Лорд Стенмор, твой отец, заботится лишь о твоем благе.
Возница объявил о прибытии в Сент-Олбанса. В окошко Ребекка увидела кирпичные стены, крыши и шпили. При других обстоятельствах она с радостью поделилась бы с Джейми сведениями, почерпнутыми в юности из книг об этом древнем городке. Но в настоящий момент могла лишь безмолвно молиться.
Несколько мгновений спустя карета уже неслась на север от Сент-Олбанса, свернув с почтового тракта, который вел из Бристоля. Мили через две карета свернула в аллею, обсаженную по обеим сторонам деревьями.
Ребекка сжала Джейми руку.
– Осталось совсем немного.
Карета въехала в большой парк. В прогалинах между деревьями открывался вид на луга, где паслись овцы, возделанные поля и фермы. Карета стала подниматься по пологому склону, и вскоре они увидели на берегу реки деревушку.
– Джейми, посмотри!
Мальчик равнодушно пожал плечами.
Вскоре деревья кончились, и показалась широкая долина. В дальнем ее конце, утопая в зелени, высились холмы, среди них стоял дом из красного кирпича, окруженный фруктовыми садами, парками и полями. Судя по стилю и архитектуре, он был построен во времена королевы Елизаветы. Луг, усеянный белыми и пурпурными цветами, спускался к широкому озеру. Такой красоты Ребекка никогда не видела.
– Ты полюбишь свой новый дом, – прошептала Ребекка.
Джейми снова равнодушно пожал плечами. Когда карета остановилась на посыпанной гравием дорожке, мальчик вжался в подушки сиденья и закрыл глаза, чтобы не видеть стоявших снаружи слуг.
– Джейми! – Ребекка коснулась его подбородка. Мальчик открыл глаза, и они тотчас наполнились слезами. – Я здесь, с тобой, Я люблю, тебя и буду любить вечно.
– Но я не твой сын.
Она приложила его ладошку к своей груди.
– Ты в моем сердце. И навсегда останешься там. Он покачал головой.
– Но...
– Не мучай себя и меня понапрасну.
Слезы хлынули с удвоенной силой, когда мальчик обнял ее.
– Я боюсь. Эти люди... я их не знаю.
Она вынула из рукава носовой платок и вытерла Джейми слезы.
– Пойдем, познакомишься с этими добрыми людьми. Они ждут нас.
Цвет неба перетекал из черного в серый, и Джейми знал, что грозовые тучи больше не станут задерживать приход матери. Он стоял на коленях на широком подоконнике, прижавшись лбом к холодному оконному стеклу, и смотрел, как снаружи начинают образовываться тени. Поначалу нечеткие, они постепенно становились все более и более ясными, превращая двух чудовищных исполинов в рощу платановых деревьев, Странная рогатая голова, отделенная от туловища какого-то огромного зверя, оказалась всего-навсего конюшнями.
Маленький традиционный садик под его окном тоже постепенно приобрел форму, но взгляд Джейми, проскользнув мимо его аккуратных тропинок и клумб, устремился к лугу и серому озеру. Дорога, которая вела из поместья в Сент-Олбанс, проходила по небольшому каменному мостику, перекинутому через ближайший край озера, и исчезала в дальнем конце долины. Уже несколько часов Джейми сидел на подоконнике, спрятавшись за плотными шторами, и наблюдал.
Они прибыли сюда только вчера, но он знал, что не хочет здесь находиться. Предоставленная ему комната была значительно больше тех двух, которые они занимали в Филадельфии.
Он ненавидел эту комнату. Ненавидел свою кровать. Ненавидел всех этих людей, носивших приличную одежду, старавшихся не смотреть на его руку и называвших его «мастер Джеймс». Мать, которую он обожал, вовсе не была ему матерью.
Все, что она рассказала ему о смерти много лет назад его родной матери и об отце, не могло быть правдой. Джейми это чувствовал. Потому что слишком сильно ее любил. Сама мысль, что она его покинет, вызывала нестерпимую боль.
Судорожно сглотнув, Джейми уставился на закрытую дверь. Мать спала в соседней комнате. А что, если она вдруг решила, что он ей больше не нужен, и ночью потихоньку сбежала? В этом доме столько дверей. Что, если дорога, за которой он вел наблюдение, не единственная, которая ведет из поместья?
Накануне вечером он плохо себя вел. Не притронулся к ужину, притворялся глухим. Когда миссис Трент, экономка, показывая ему комнату, погладила его по голове, ему это не понравилось и он дернулся. Его поступок вывел мать из себя. Она ничего не сказала, но он понял это по ее глазам.
Сейчас он пойдет и разбудит ее. И убедится, что она по-прежнему здесь.
Джейми отдернул шторы, быстро оделся и вышел в коридор.
На стенах висели портреты. Мужчины и женщины в пышных одеждах, некоторые мужчины – в доспехах. На двух столиках горели свечи, значит, кто-то из слуг бодрствует. Рядом с портретом мужчины, изображенного с книгой и мечом, висел портрет мужчины, стоявшего перед красивым серым в яблоках гунтером. Его окружали слуги с охотничьими копьями, суетившиеся вокруг огромного оленя, вероятно, только что им убитого. Сам Джейми никогда не принимал участия в охоте, но Томми Батлер рассказывал ему и Джорджу много охотничьих историй.
– Столько шума из-за какого-то сосунка.
– Придержи язык, Бесси. Хозяйский сын. Что мы можем сделать? Столько времени его не было. И вдруг – на тебе.
– Ну, я не знаю. Если у повара поутру пригорит каша, я не знаю...
– Замолчи ты, мегера, разбудишь весь дом.
Помедлив у раскрытой двери, Джейми прислушался, пытаясь понять, о чем беседуют женщины.
– Эта жен... Форд... нянька парня?
Джеймс устремил взгляд на открытую дверь и подошел к порогу.
– ...я слышала, как миссис Трент говорила вчера на кухне, что она была нянькой для парня все эти годы.
– Если она такая же, как мы, почему ее разместили в этом крыле?
– Она не такая, как мы. Она из благородных, это сразу видно по ее манерам.
– Может, и так, но, судя по одежде, этого не скажешь.
Заглянув в комнату, он увидел, как горничная, встряхнув одеяло, свернула его.
– Это ничего не значит, дуреха. Они только что прибыли из колоний, из Пенсильвании.
– Да, но теперь она в Англии. Слышала бы ты, как Хелен сегодня утром возмущалась, что этой миссис Форд отвели комнату в одном коридоре с апартаментами хозяина. И не зря, надо сказать, если хочешь знать мое мнение.
– Ну уж увольте, я трижды подумаю, прежде чем спрашивать такую гусыню, как ты, или Хелен.
– Как хорошо, что он еще не прибыл, иначе народ начал бы почем зря болтать.
– Начал? Ха! Сдается мне, ты и другие бездельники уже чешете языками, – проворчала женщина постарше, направляясь к окну, чтобы притворить створки. – Насколько нам известно, у миссис Форд в колониях есть муж и он ждет ее возвращения. Миссис Трент говорит, что она недолго пробудет здесь. Так что она может еще сто раз уехать, прежде чем его милость вернется из Лондона.
– Уехать? А кто, скажи на милость, возьмет на себя заботу о юном господине? Говорю сразу: только не я...
Какое-то движение у двери привлекло внимание женщин, заставив их замолчать. Бесси выглянула в коридор, но никого не увидела. Лишь услышала, как кто-то бежит к черной лестнице, в сторону кухонного крыла.
– И в заключение, милорды, скажу, что в нашей стране растет число сторонников борьбы против рабства. И наш долг поддержать их. Мы обязаны раз и навсегда покончить с этим позорным явлением.
Когда лорд Стенмор вернулся на свое место, раздались возгласы: «Покончить!», «Покончить!». Но были и такие члены палаты лордов, которые хранили молчание, с неодобрением встретив предложение графа Стенмора.
В этот момент к Стенмору подошел паж.
– Милорд, вас срочно хотят видеть.
Стянув с головы парик, граф быстро вышел из зала заседаний и увидел лакея из дома Стенморов.
– Я только что прибыл из Солгрейва, милорд. – Лакей поклонился и протянул графу письмо. – Это срочно.
Пробежав глазами листок, Стенмор выругался и бросился вон из дворца. Лакей последовал за ним.
Когда двое слуг внесли канделябры со свечами в анфиладу залов первого этажа дома леди Морнингтон, погасли последние золотые отблески вечернего солнца. При приближении слуги попугай, восседавший на медной жердочке, беспокойно зашевелился и подал голос.
В салоне царило оживление. Оставалось еще дюжины две дам. Одни играли в карты, другие прохаживались по салону, прислушиваясь к сплетням.
Луиза Нисдейл стояла у одного из окон, устремив взгляд на Гроунер-сквер. Этим вечером она снова проиграла в пикет пять сотен гиней. Рассчитывать на отсрочку погашения кредита в заведении леди Морнингтон она не может, пока не получит обнадеживающих вестей от графа Стенмора. И если эта новость распространится, ее присутствие станет крайне нежелательным во всех игорных салонах Лондона.
Из разговора женщин, стоявших неподалеку, Луиза узнала, что весь Лондон в курсе личных дел графа.
– Возможно, ты совершенно права, дорогая, – говорила миссис Беверли чуть ли не шепотом. – Моя модистка говорит, что в Кенсингтоне только и разговоров что об этой новости. На прошлой неделе его сиятельству доставили пятьдесят приглашений на обед.
– Где имя Элизабет даже не упоминается, – вставила Лиззи Арчер, – из чего следует, что за лордом Стенмором начнется настоящая охота.
Миссис Беверли многозначительно хмыкнула:
– Представьте себе бедных отцов, которые все эти годы старались удержать своих дочерей подальше от глаз Стенмора! Теперь же, когда появился шанс на брак, они с радостью бросят своих овечек голодному волку.
– К черту брак, я сама готова прикинуться смирной овечкой. Пусть этот волк берет меня и делает со мной все, что ему заблагорассудится.
До Луизы донесся смешок. С безразличным видом она повернулась к дамам, метнув в Лиззи Арчер уничтожающий взгляд.
– Ах, Луиза! – воскликнула миниатюрная Лиззи с деланным удивлением. – Я не подозревала, что ты бросила играть в пикет. Неужели удача тебе изменила?
– Ах, Лиззи! – ответила Луиза ей в тон. – Я не подозревала, что ты бросишь лорда Арчера, не прожив с ним и года. Увы, порой нам не хватает ума довольствоваться тем, что имеем. Возьмем, к примеру, Арчи. Энергичный, талантливый. Позапрошлой ночью я сказала ему, что его техника достойна всяческих похвал.
Луиза похлопала по руке покрасневшую Лиззи и, круто повернувшись, направилась к хозяйке, леди Морнингтон. Судя по кривой усмешке дамы, она слышала перепалку.
– Луиза, дорогая, вы заслуживаете всяческих похвал. Сегодня удача в картах вам изменила, зато вы обладаете поразительной способностью каждый раз срывать банк, защищая то, что принадлежит вам.
Присев рядом с леди Морнингтон, Луиза бросила нетерпеливый взгляд на столик, где шла игра в «фараона».
– То, что якобы принадлежит мне, в последние дни все чаще вызывает сомнения.
– Вероятно, вам следует быть более напористой. – Леди Морнингтон наклонилась к собеседнице. – Воспользоваться своим преимуществом и надавить.
– На Стенмора? Нужно семь раз подумать, прежде чем поступить столь опрометчиво. Поверьте, я тщательно продумала свою стратегию, и расклад карт сулил многое.
– Не связана ли эта стратегия с близким другом графа, светским львом?
Луиза вскинула тонкую бровь.
– Вы хорошо информированы.
– Стараюсь и должна признаться, не одобряю ваш план. Сэр Николас Спенсер может сыграть положительную роль в вашей шараде, но скорее даст себя застрелить, чем навредит другу.
– Мне тоже не безразлично благополучие Стенмора.
– Возможно, Луиза, но не надейтесь, что сэр Николас сделает что-нибудь предосудительное, что может испортить их отношения со Стенмором.
– То, что я задумала, совершенно безобидно для всех заинтересованных сторон, – поспешно объяснила Луиза. – Сэр Николас в такой же степени помешан на азартных играх, как и я, так что вполне естественно, что наши пути пересекаются, когда он в городе. К тому же он постоянно сообщает мне, где в тот или иной момент находится Стенмор и чем занимается.
– И вы узнали что-нибудь полезное от общения с сэром Николасом?
– Еще бы! – Луиза широко улыбнулась. – Стенмор уезжал, чтобы уладить дела, связанные с сыном.
– Это Николас сказал?
– Напрямую он об этом не говорил, но другого вывода из его слов сделать было нельзя.
Леди Морнингтон понимающе улыбнулась.
– Тогда, смею предположить, вы сделаете все, чтобы очаровать парня.
– Можете не сомневаться, я намерена завязать самые теплые отношения с Джеймсом Сэмюэлем Уэйкфилдом, – ответила Луиза. – У меня хватит ума не упустить такую возможность. Можете биться об заклад, лорд Стенмор будет моим.
– Теперь постарайся меня убедить, мой пронырливый пескарь, что привел с собой Луизу исключительно для собственного увеселения.
Николас вынул изо рта сигару и уставился на приятеля так, словно у того выросла вторая голова.
– Мой дорогой друг, я не заслужил подобного оскорбления! Мне нравятся красивые женщины, но только без претензий. А поскольку я еще не встретил свой идеал, то предпочитаю проводить время с богатыми дамами. По-настоящему богатыми, Не то что Луиза с какими-то жалкими десятью тысячами в год, которые ей оставил покойный супруг. Она спустит их без посторонней помощи за какие-нибудь полгода.
– Упомянутая тобой леди прибыла сегодня в качестве моей гостьи, потому что дала мне понять, что ты хочешь ее видеть.
Гнев Стенмора пошел на убыль.
– Я не сказал, что поверил ей. Но, видя, что ты в дурном расположении духа, с тех пор как вернулся из Бристоля, подумал, что ее появление немного тебя развлечет. Я не спрашиваю, что не заладилось у тебя в Бристоле, сам расскажешь, если сочтешь нужным. Но знаю, сколь благотворно действует благосклонно настроенная женщина на мужчину, когда он в дурном настроении.
– Я никогда не устану удивляться нескромности Луизы.
– Но ты сам, друг мой, сделал ее своей любовницей и, если мне не изменяет память, еще месяц назад не замечал этого ее качества.
Перед мысленным взором Стенмора возникли счастливая улыбка Луизы и теплое приветствие, с которым она к нему обратилась, когда он увидел ее, едва прибыв в дом герцога Глостера. Он был абсолютно уверен, что ответил на приветствие вежливо, но достаточно холодно. А чего еще она могла ожидать?
Граф Стенмор знал причину своего дурного настроения. Все дело было в этой женщине, проклятой миссис Форд. Он никак не мог выбросить ее из головы. Стенмор залпом выпил стакан порта и повернулся к Николасу. Глаза его метали молнии.
– Раз ты привел сюда леди Луизу, – проворчал Стенмор, – надеюсь, ты сам доставишь ее домой.
Не успел Николас ответить, как подошел лакей и шепнул, что с графом Стенмором желает поговорить лорд Норт. Обернувшись, граф помахал рукой новому премьер-министру. Тот стоял в окружении небольшой группы людей и делал ему знаки. Только ради лорда Норта Стенмор пришел к герцогу Глостеру. Премьер согласился выслушать соображения графа о работорговле.
Прежде чем пересечь комнату, он обратился к Николасу:
– Я ценю твою заботу, но не забывай, что ты всегда был распутником, а я – человек ответственный. Что стало бы с миром, если бы мы поменялись местами?
– К черту, Стенмор. Я тебя понимаю. Забудь обо всем, что я сказал.
Она говорила тихо, не делая пауз, пока не исчерпала все свое красноречие.
Джейми во все глаза смотрел на нее. Его нижняя губа дрожала. Лицо залилось румянцем. Он пытался постичь смысл ее слов, и в его голубых глазах Ребекка видела страдание. Вскоре Джейми отвернулся и стал смотреть в окно экипажа.
Ребекка едва сдерживала рыдания, но у нее не было выбора. Пришлось рассказать Джейми правду.
Она понимала, что эта поездка на запряженном четверкой лошадей почтовом дилижансе, который мчал их на восток, последняя возможность для нее и Джейми побыть наедине друг с другом. Откладывать этот разговор она больше не могла. В Солгрейве Джейми все равно узнает правду. А он должен был узнать правду от нее, и ни от кого другого.
Карету трясло. Ребекка положила руку на колени Джейми, чтобы он не съезжал с сиденья, а затем переместилась на сиденье перед ним.
– Джейми! – ласково обратилась она к мальчику, взяв его за подбородок. – Джейми, прошу тебя, поговори со мной.
Он вытер рукавом слезы.
– Как долго?
– Скоро приедем.
Он покачал головой.
– Как долго ты со мной пробудешь там?
– Сколько захочешь. Найду работу в деревне возле Солгрейва. Позже, когда тебя отправят в Итон, поеду за тобой и буду жить в этом городке. Или в Виндзоре, на другом берегу Темзы, рядом со школой. Все будет так, как сейчас. Лорд Стенмор, твой отец, заботится лишь о твоем благе.
Возница объявил о прибытии в Сент-Олбанса. В окошко Ребекка увидела кирпичные стены, крыши и шпили. При других обстоятельствах она с радостью поделилась бы с Джейми сведениями, почерпнутыми в юности из книг об этом древнем городке. Но в настоящий момент могла лишь безмолвно молиться.
Несколько мгновений спустя карета уже неслась на север от Сент-Олбанса, свернув с почтового тракта, который вел из Бристоля. Мили через две карета свернула в аллею, обсаженную по обеим сторонам деревьями.
Ребекка сжала Джейми руку.
– Осталось совсем немного.
Карета въехала в большой парк. В прогалинах между деревьями открывался вид на луга, где паслись овцы, возделанные поля и фермы. Карета стала подниматься по пологому склону, и вскоре они увидели на берегу реки деревушку.
– Джейми, посмотри!
Мальчик равнодушно пожал плечами.
Вскоре деревья кончились, и показалась широкая долина. В дальнем ее конце, утопая в зелени, высились холмы, среди них стоял дом из красного кирпича, окруженный фруктовыми садами, парками и полями. Судя по стилю и архитектуре, он был построен во времена королевы Елизаветы. Луг, усеянный белыми и пурпурными цветами, спускался к широкому озеру. Такой красоты Ребекка никогда не видела.
– Ты полюбишь свой новый дом, – прошептала Ребекка.
Джейми снова равнодушно пожал плечами. Когда карета остановилась на посыпанной гравием дорожке, мальчик вжался в подушки сиденья и закрыл глаза, чтобы не видеть стоявших снаружи слуг.
– Джейми! – Ребекка коснулась его подбородка. Мальчик открыл глаза, и они тотчас наполнились слезами. – Я здесь, с тобой, Я люблю, тебя и буду любить вечно.
– Но я не твой сын.
Она приложила его ладошку к своей груди.
– Ты в моем сердце. И навсегда останешься там. Он покачал головой.
– Но...
– Не мучай себя и меня понапрасну.
Слезы хлынули с удвоенной силой, когда мальчик обнял ее.
– Я боюсь. Эти люди... я их не знаю.
Она вынула из рукава носовой платок и вытерла Джейми слезы.
– Пойдем, познакомишься с этими добрыми людьми. Они ждут нас.
Цвет неба перетекал из черного в серый, и Джейми знал, что грозовые тучи больше не станут задерживать приход матери. Он стоял на коленях на широком подоконнике, прижавшись лбом к холодному оконному стеклу, и смотрел, как снаружи начинают образовываться тени. Поначалу нечеткие, они постепенно становились все более и более ясными, превращая двух чудовищных исполинов в рощу платановых деревьев, Странная рогатая голова, отделенная от туловища какого-то огромного зверя, оказалась всего-навсего конюшнями.
Маленький традиционный садик под его окном тоже постепенно приобрел форму, но взгляд Джейми, проскользнув мимо его аккуратных тропинок и клумб, устремился к лугу и серому озеру. Дорога, которая вела из поместья в Сент-Олбанс, проходила по небольшому каменному мостику, перекинутому через ближайший край озера, и исчезала в дальнем конце долины. Уже несколько часов Джейми сидел на подоконнике, спрятавшись за плотными шторами, и наблюдал.
Они прибыли сюда только вчера, но он знал, что не хочет здесь находиться. Предоставленная ему комната была значительно больше тех двух, которые они занимали в Филадельфии.
Он ненавидел эту комнату. Ненавидел свою кровать. Ненавидел всех этих людей, носивших приличную одежду, старавшихся не смотреть на его руку и называвших его «мастер Джеймс». Мать, которую он обожал, вовсе не была ему матерью.
Все, что она рассказала ему о смерти много лет назад его родной матери и об отце, не могло быть правдой. Джейми это чувствовал. Потому что слишком сильно ее любил. Сама мысль, что она его покинет, вызывала нестерпимую боль.
Судорожно сглотнув, Джейми уставился на закрытую дверь. Мать спала в соседней комнате. А что, если она вдруг решила, что он ей больше не нужен, и ночью потихоньку сбежала? В этом доме столько дверей. Что, если дорога, за которой он вел наблюдение, не единственная, которая ведет из поместья?
Накануне вечером он плохо себя вел. Не притронулся к ужину, притворялся глухим. Когда миссис Трент, экономка, показывая ему комнату, погладила его по голове, ему это не понравилось и он дернулся. Его поступок вывел мать из себя. Она ничего не сказала, но он понял это по ее глазам.
Сейчас он пойдет и разбудит ее. И убедится, что она по-прежнему здесь.
Джейми отдернул шторы, быстро оделся и вышел в коридор.
На стенах висели портреты. Мужчины и женщины в пышных одеждах, некоторые мужчины – в доспехах. На двух столиках горели свечи, значит, кто-то из слуг бодрствует. Рядом с портретом мужчины, изображенного с книгой и мечом, висел портрет мужчины, стоявшего перед красивым серым в яблоках гунтером. Его окружали слуги с охотничьими копьями, суетившиеся вокруг огромного оленя, вероятно, только что им убитого. Сам Джейми никогда не принимал участия в охоте, но Томми Батлер рассказывал ему и Джорджу много охотничьих историй.
– Столько шума из-за какого-то сосунка.
– Придержи язык, Бесси. Хозяйский сын. Что мы можем сделать? Столько времени его не было. И вдруг – на тебе.
– Ну, я не знаю. Если у повара поутру пригорит каша, я не знаю...
– Замолчи ты, мегера, разбудишь весь дом.
Помедлив у раскрытой двери, Джейми прислушался, пытаясь понять, о чем беседуют женщины.
– Эта жен... Форд... нянька парня?
Джеймс устремил взгляд на открытую дверь и подошел к порогу.
– ...я слышала, как миссис Трент говорила вчера на кухне, что она была нянькой для парня все эти годы.
– Если она такая же, как мы, почему ее разместили в этом крыле?
– Она не такая, как мы. Она из благородных, это сразу видно по ее манерам.
– Может, и так, но, судя по одежде, этого не скажешь.
Заглянув в комнату, он увидел, как горничная, встряхнув одеяло, свернула его.
– Это ничего не значит, дуреха. Они только что прибыли из колоний, из Пенсильвании.
– Да, но теперь она в Англии. Слышала бы ты, как Хелен сегодня утром возмущалась, что этой миссис Форд отвели комнату в одном коридоре с апартаментами хозяина. И не зря, надо сказать, если хочешь знать мое мнение.
– Ну уж увольте, я трижды подумаю, прежде чем спрашивать такую гусыню, как ты, или Хелен.
– Как хорошо, что он еще не прибыл, иначе народ начал бы почем зря болтать.
– Начал? Ха! Сдается мне, ты и другие бездельники уже чешете языками, – проворчала женщина постарше, направляясь к окну, чтобы притворить створки. – Насколько нам известно, у миссис Форд в колониях есть муж и он ждет ее возвращения. Миссис Трент говорит, что она недолго пробудет здесь. Так что она может еще сто раз уехать, прежде чем его милость вернется из Лондона.
– Уехать? А кто, скажи на милость, возьмет на себя заботу о юном господине? Говорю сразу: только не я...
Какое-то движение у двери привлекло внимание женщин, заставив их замолчать. Бесси выглянула в коридор, но никого не увидела. Лишь услышала, как кто-то бежит к черной лестнице, в сторону кухонного крыла.
– И в заключение, милорды, скажу, что в нашей стране растет число сторонников борьбы против рабства. И наш долг поддержать их. Мы обязаны раз и навсегда покончить с этим позорным явлением.
Когда лорд Стенмор вернулся на свое место, раздались возгласы: «Покончить!», «Покончить!». Но были и такие члены палаты лордов, которые хранили молчание, с неодобрением встретив предложение графа Стенмора.
В этот момент к Стенмору подошел паж.
– Милорд, вас срочно хотят видеть.
Стянув с головы парик, граф быстро вышел из зала заседаний и увидел лакея из дома Стенморов.
– Я только что прибыл из Солгрейва, милорд. – Лакей поклонился и протянул графу письмо. – Это срочно.
Пробежав глазами листок, Стенмор выругался и бросился вон из дворца. Лакей последовал за ним.
Когда двое слуг внесли канделябры со свечами в анфиладу залов первого этажа дома леди Морнингтон, погасли последние золотые отблески вечернего солнца. При приближении слуги попугай, восседавший на медной жердочке, беспокойно зашевелился и подал голос.
В салоне царило оживление. Оставалось еще дюжины две дам. Одни играли в карты, другие прохаживались по салону, прислушиваясь к сплетням.
Луиза Нисдейл стояла у одного из окон, устремив взгляд на Гроунер-сквер. Этим вечером она снова проиграла в пикет пять сотен гиней. Рассчитывать на отсрочку погашения кредита в заведении леди Морнингтон она не может, пока не получит обнадеживающих вестей от графа Стенмора. И если эта новость распространится, ее присутствие станет крайне нежелательным во всех игорных салонах Лондона.
Из разговора женщин, стоявших неподалеку, Луиза узнала, что весь Лондон в курсе личных дел графа.
– Возможно, ты совершенно права, дорогая, – говорила миссис Беверли чуть ли не шепотом. – Моя модистка говорит, что в Кенсингтоне только и разговоров что об этой новости. На прошлой неделе его сиятельству доставили пятьдесят приглашений на обед.
– Где имя Элизабет даже не упоминается, – вставила Лиззи Арчер, – из чего следует, что за лордом Стенмором начнется настоящая охота.
Миссис Беверли многозначительно хмыкнула:
– Представьте себе бедных отцов, которые все эти годы старались удержать своих дочерей подальше от глаз Стенмора! Теперь же, когда появился шанс на брак, они с радостью бросят своих овечек голодному волку.
– К черту брак, я сама готова прикинуться смирной овечкой. Пусть этот волк берет меня и делает со мной все, что ему заблагорассудится.
До Луизы донесся смешок. С безразличным видом она повернулась к дамам, метнув в Лиззи Арчер уничтожающий взгляд.
– Ах, Луиза! – воскликнула миниатюрная Лиззи с деланным удивлением. – Я не подозревала, что ты бросила играть в пикет. Неужели удача тебе изменила?
– Ах, Лиззи! – ответила Луиза ей в тон. – Я не подозревала, что ты бросишь лорда Арчера, не прожив с ним и года. Увы, порой нам не хватает ума довольствоваться тем, что имеем. Возьмем, к примеру, Арчи. Энергичный, талантливый. Позапрошлой ночью я сказала ему, что его техника достойна всяческих похвал.
Луиза похлопала по руке покрасневшую Лиззи и, круто повернувшись, направилась к хозяйке, леди Морнингтон. Судя по кривой усмешке дамы, она слышала перепалку.
– Луиза, дорогая, вы заслуживаете всяческих похвал. Сегодня удача в картах вам изменила, зато вы обладаете поразительной способностью каждый раз срывать банк, защищая то, что принадлежит вам.
Присев рядом с леди Морнингтон, Луиза бросила нетерпеливый взгляд на столик, где шла игра в «фараона».
– То, что якобы принадлежит мне, в последние дни все чаще вызывает сомнения.
– Вероятно, вам следует быть более напористой. – Леди Морнингтон наклонилась к собеседнице. – Воспользоваться своим преимуществом и надавить.
– На Стенмора? Нужно семь раз подумать, прежде чем поступить столь опрометчиво. Поверьте, я тщательно продумала свою стратегию, и расклад карт сулил многое.
– Не связана ли эта стратегия с близким другом графа, светским львом?
Луиза вскинула тонкую бровь.
– Вы хорошо информированы.
– Стараюсь и должна признаться, не одобряю ваш план. Сэр Николас Спенсер может сыграть положительную роль в вашей шараде, но скорее даст себя застрелить, чем навредит другу.
– Мне тоже не безразлично благополучие Стенмора.
– Возможно, Луиза, но не надейтесь, что сэр Николас сделает что-нибудь предосудительное, что может испортить их отношения со Стенмором.
– То, что я задумала, совершенно безобидно для всех заинтересованных сторон, – поспешно объяснила Луиза. – Сэр Николас в такой же степени помешан на азартных играх, как и я, так что вполне естественно, что наши пути пересекаются, когда он в городе. К тому же он постоянно сообщает мне, где в тот или иной момент находится Стенмор и чем занимается.
– И вы узнали что-нибудь полезное от общения с сэром Николасом?
– Еще бы! – Луиза широко улыбнулась. – Стенмор уезжал, чтобы уладить дела, связанные с сыном.
– Это Николас сказал?
– Напрямую он об этом не говорил, но другого вывода из его слов сделать было нельзя.
Леди Морнингтон понимающе улыбнулась.
– Тогда, смею предположить, вы сделаете все, чтобы очаровать парня.
– Можете не сомневаться, я намерена завязать самые теплые отношения с Джеймсом Сэмюэлем Уэйкфилдом, – ответила Луиза. – У меня хватит ума не упустить такую возможность. Можете биться об заклад, лорд Стенмор будет моим.
Глава 9
Чилтерн-Хиллз, окутанные туманом, темнели над Солгрейвом зловещей тенью. От самого Лондона не переставая лил дождь. Коварные объезды требовали от всадника особого внимания и искусства. Стенмор беспощадно гнал лошадь, но теперь цель уже была близка. Проскакав по лугу, граф галопом обогнул озеро, пересек каменный мост и у парадного крыльца особняка натянул поводья.
Он сразу заметил, что имение гудит, как пчелиный рой. Спешившись, Стенмор вошел в вестибюль. За ним по пятам семенил Дэниел, управляющий деревенским поместьем.
– Утром миссис Форд обнаружила, что мастер Джеймс пропал, милорд. Мы обыскали весь дом, подворье, ближайшие окрестности, конюшни, жилые помещения слуг. Все тщетно, милорд. И тогда я послал за вами.
Стенмор снял промокший насквозь сюртук и бросил лакею, после чего направился в библиотеку, располагавшуюся в новом крыле.
– Вы кого-нибудь отправили в Небуорт?
– Да, милорд. Порсон взял шестерых людей из конюшен. Они разбились на группы и обошли округу до самой деревни, останавливаясь в каждом доме. Никто не видел парня.
Войдя в библиотеку, граф посмотрел в окно на озеро и почувствовал стеснение в груди. Два года назад в озере утонул сын одного из слуг. Его тело обнаружили неделю спустя у дамбы старой мельницы.
Словно прочитав мысли хозяина, управляющий быстра произнес:
– В озере мы еще не искали.
– Приведите ко мне миссис Форд, – распорядился граф.
И когда Дэниел ретировался, снова устремил взгляд на озеро. Его глубокие чистые воды поглотили многих из живущих в его окрестностях.
Джеймс утонул, вернувшись, нет, впервые приехав в Солгрейв. Это представлялось невероятным. Судьба не могла поступить с ним столь жестоко.
Он безмолвно выругался. Черт его подери, если он не пытался сдержать обещание, данное старику, лежавшему на смертном одре. Он привез парнишку назад. Это все, что от него требовалось. Собирался выполнить свой долг, чтобы сохранить доброе имя семьи. Только этого не хватало. Жизнь как будто издевалась над ним, и над мальчишкой тоже.
Услышав шаги за спиной, Стенмор обернулся. В дверях стоял бледный как смерть Дэниел. За ним, ломая руки, маячила миссис Трент.
– Миссис Форд отправилась на поиски и еще не вернулась, милорд.
– Что вы хотите этим сказать?
– Я просил ее остаться в доме, милорд, – в отчаянии пробормотал Дэниел, бросив укоризненный взгляд на экономку.
– Она была не в себе, милорд, – сказала миссис Трент. – Ее нельзя было удержать.
– Когда она ушла? Экономка густо покраснела.
– Незадолго до полудня, милорд.
– Уже прошло много часов, – сердито бросил Стенмор и направился к двери. – В каком направлении она двинулась? Откуда ей знать, где мог потеряться мальчик?
– Милорд, она вела себя безумнее, чем Мейр, у которой два года назад потерялся Джонни. Ее нельзя было остановить. Она как будто потеряла собственного сына.
– Бога ради, как, по-вашему, должна была она себя чувствовать?
Стенмор отошел к окну. Он видел Ребекку Форд всего раз. Ее привязанность к мальчику поразила его. Вряд ли он сможет когда-либо это забыть.
Круто повернувшись, граф двинулся на выход, раздавая на ходу приказания.
– Дэниел, отправь в деревню людей на поиски миссис Форд. Миссис Трент, опросите всех, кто посещал ее сегодня утром. Узнайте, может, они называли какие-нибудь места, куда она могла отправиться на поиски.
Стенмор зашагал по длинному коридору, ведущему на кухню. Домашняя прислуга, конюхи и садовники, все те, кто еще оставался в доме, были тотчас разбиты на поисковые группы и отправлены на территорию усадьбы.
Граф тоже направился к дверям, где ему приготовили сухой камзол для верховой езды. На посыпанном гравием дворе его ждал нетерпеливо пританцовывающий гунтер.
Видимо, Зевсу не понравился сухой камзол, и непогода разыгралась не на шутку. Поднялся ветер, то и дело вспыхивали молнии.
Стенмор пришпорил жеребца, посылая его через луг на дорожку, петлявшую вокруг озера. Одна из старших горничных подробно рассказала миссис Форд о пропавшем сыне Мейр. Описала мельницу, где его обнаружили.
Стенмор поехал вдоль озера, не замечая ни дождя, ни ветра, сосредоточившись на поисках мальчика и миссис Форд.
Ребекки.
И тут граф с гневом подумал, что именно она виновата в случившемся. Если бы он не поддался на ее уговоры, мальчик, целый и невредимый, находился бы сейчас в Итоне.
Глупая, упрямая женщина.
К тому времени, когда вдали появилась старая мельница, разыгралась настоящая буря. Выехав из рощи, граф сразу увидел на берегу Ребекку. Видимо, поскользнувшись, она упала и теперь пыталась подняться. Подстегнув лошадь, Стенмор направился к ней.
– Миссис Форд!
Ребекка обернулась. Ветер трепал ее длинные мокрые волосы, и она откинула их с лица. Она промокла до нитки и с головы до ног была забрызгана грязью.
– Вы нашли его? – с надеждой в голосе воскликнула Ребекка и устремилась к Стенмору.
– Нет. Не нашли.
Ее лицо исказила гримаса боли. Ребекка едва держалась на ногах. Граф спешился, чтобы ее поддержать. Но она, не проронив ни слова, повернулась и направилась к дамбе. Граф двинулся за ней, ведя на поводу лошадь.
– Остановитесь!
Будто не слыша, Ребекка продолжала идти.
– Это безумие! – крикнул Стенмор.
Ее ноги заскользили, и в следующее мгновение она очутилась у самой воды. Граф бросился ей на помощь.
Она оттолкнула его руку и стала карабкаться наверх, цепляясь за землю.
– Миссис Форд, Ребекка! Неужели вы не понимаете, что я теряю время, спасая вас, в то время как меня ждут неотложные дела?
Догнав Ребекку, Стенмор схватил ее за руку и повернул к себе.
– Немедленно возвращайтесь в дом!
– Пустите меня! – процедила она сквозь зубы.
– Не могу. Нравится вам или нет, но вы моя гостья, и я отвечаю за ваше благополучие.
– Пропал ваш сын. Вы что, не понимаете?
– Вы обвиняете в этом меня?
– Да, вас! – крикнула она. – Джейми пропал.
– Вы хотите сказать, убежал?
– ...Потому что вы даже не соизволили с ним познакомиться. Он убежал, потому что боялся. Если бы вы прислушались хоть к чему-то из того, что я говорила в Бристоле... если бы вы учли его возраст, его состояние.
– А вы не подумали, мадам, о том, что не приучили мальчика к дисциплине?
– Что за чушь! От меня, во всяком случае, он не убегал. Рос, как все нормальные дети.
– Сорняки тоже растут по обочинам дорог, хотя никто за ними не ухаживает.
– Можете оскорблять меня сколько угодно. Только отпустите. – Она выдернула руку. – Клянусь Богом, я его найду и увезу обратно в Пенсильванию. И я, и Джеймс поняли, что он вам не нужен. И никаких чувств вы к нему не питаете. Напрасно я позволила сорвать ребенка с места.
Ребекка продолжала идти в направлении старой мельницы.
Он сразу заметил, что имение гудит, как пчелиный рой. Спешившись, Стенмор вошел в вестибюль. За ним по пятам семенил Дэниел, управляющий деревенским поместьем.
– Утром миссис Форд обнаружила, что мастер Джеймс пропал, милорд. Мы обыскали весь дом, подворье, ближайшие окрестности, конюшни, жилые помещения слуг. Все тщетно, милорд. И тогда я послал за вами.
Стенмор снял промокший насквозь сюртук и бросил лакею, после чего направился в библиотеку, располагавшуюся в новом крыле.
– Вы кого-нибудь отправили в Небуорт?
– Да, милорд. Порсон взял шестерых людей из конюшен. Они разбились на группы и обошли округу до самой деревни, останавливаясь в каждом доме. Никто не видел парня.
Войдя в библиотеку, граф посмотрел в окно на озеро и почувствовал стеснение в груди. Два года назад в озере утонул сын одного из слуг. Его тело обнаружили неделю спустя у дамбы старой мельницы.
Словно прочитав мысли хозяина, управляющий быстра произнес:
– В озере мы еще не искали.
– Приведите ко мне миссис Форд, – распорядился граф.
И когда Дэниел ретировался, снова устремил взгляд на озеро. Его глубокие чистые воды поглотили многих из живущих в его окрестностях.
Джеймс утонул, вернувшись, нет, впервые приехав в Солгрейв. Это представлялось невероятным. Судьба не могла поступить с ним столь жестоко.
Он безмолвно выругался. Черт его подери, если он не пытался сдержать обещание, данное старику, лежавшему на смертном одре. Он привез парнишку назад. Это все, что от него требовалось. Собирался выполнить свой долг, чтобы сохранить доброе имя семьи. Только этого не хватало. Жизнь как будто издевалась над ним, и над мальчишкой тоже.
Услышав шаги за спиной, Стенмор обернулся. В дверях стоял бледный как смерть Дэниел. За ним, ломая руки, маячила миссис Трент.
– Миссис Форд отправилась на поиски и еще не вернулась, милорд.
– Что вы хотите этим сказать?
– Я просил ее остаться в доме, милорд, – в отчаянии пробормотал Дэниел, бросив укоризненный взгляд на экономку.
– Она была не в себе, милорд, – сказала миссис Трент. – Ее нельзя было удержать.
– Когда она ушла? Экономка густо покраснела.
– Незадолго до полудня, милорд.
– Уже прошло много часов, – сердито бросил Стенмор и направился к двери. – В каком направлении она двинулась? Откуда ей знать, где мог потеряться мальчик?
– Милорд, она вела себя безумнее, чем Мейр, у которой два года назад потерялся Джонни. Ее нельзя было остановить. Она как будто потеряла собственного сына.
– Бога ради, как, по-вашему, должна была она себя чувствовать?
Стенмор отошел к окну. Он видел Ребекку Форд всего раз. Ее привязанность к мальчику поразила его. Вряд ли он сможет когда-либо это забыть.
Круто повернувшись, граф двинулся на выход, раздавая на ходу приказания.
– Дэниел, отправь в деревню людей на поиски миссис Форд. Миссис Трент, опросите всех, кто посещал ее сегодня утром. Узнайте, может, они называли какие-нибудь места, куда она могла отправиться на поиски.
Стенмор зашагал по длинному коридору, ведущему на кухню. Домашняя прислуга, конюхи и садовники, все те, кто еще оставался в доме, были тотчас разбиты на поисковые группы и отправлены на территорию усадьбы.
Граф тоже направился к дверям, где ему приготовили сухой камзол для верховой езды. На посыпанном гравием дворе его ждал нетерпеливо пританцовывающий гунтер.
Видимо, Зевсу не понравился сухой камзол, и непогода разыгралась не на шутку. Поднялся ветер, то и дело вспыхивали молнии.
Стенмор пришпорил жеребца, посылая его через луг на дорожку, петлявшую вокруг озера. Одна из старших горничных подробно рассказала миссис Форд о пропавшем сыне Мейр. Описала мельницу, где его обнаружили.
Стенмор поехал вдоль озера, не замечая ни дождя, ни ветра, сосредоточившись на поисках мальчика и миссис Форд.
Ребекки.
И тут граф с гневом подумал, что именно она виновата в случившемся. Если бы он не поддался на ее уговоры, мальчик, целый и невредимый, находился бы сейчас в Итоне.
Глупая, упрямая женщина.
К тому времени, когда вдали появилась старая мельница, разыгралась настоящая буря. Выехав из рощи, граф сразу увидел на берегу Ребекку. Видимо, поскользнувшись, она упала и теперь пыталась подняться. Подстегнув лошадь, Стенмор направился к ней.
– Миссис Форд!
Ребекка обернулась. Ветер трепал ее длинные мокрые волосы, и она откинула их с лица. Она промокла до нитки и с головы до ног была забрызгана грязью.
– Вы нашли его? – с надеждой в голосе воскликнула Ребекка и устремилась к Стенмору.
– Нет. Не нашли.
Ее лицо исказила гримаса боли. Ребекка едва держалась на ногах. Граф спешился, чтобы ее поддержать. Но она, не проронив ни слова, повернулась и направилась к дамбе. Граф двинулся за ней, ведя на поводу лошадь.
– Остановитесь!
Будто не слыша, Ребекка продолжала идти.
– Это безумие! – крикнул Стенмор.
Ее ноги заскользили, и в следующее мгновение она очутилась у самой воды. Граф бросился ей на помощь.
Она оттолкнула его руку и стала карабкаться наверх, цепляясь за землю.
– Миссис Форд, Ребекка! Неужели вы не понимаете, что я теряю время, спасая вас, в то время как меня ждут неотложные дела?
Догнав Ребекку, Стенмор схватил ее за руку и повернул к себе.
– Немедленно возвращайтесь в дом!
– Пустите меня! – процедила она сквозь зубы.
– Не могу. Нравится вам или нет, но вы моя гостья, и я отвечаю за ваше благополучие.
– Пропал ваш сын. Вы что, не понимаете?
– Вы обвиняете в этом меня?
– Да, вас! – крикнула она. – Джейми пропал.
– Вы хотите сказать, убежал?
– ...Потому что вы даже не соизволили с ним познакомиться. Он убежал, потому что боялся. Если бы вы прислушались хоть к чему-то из того, что я говорила в Бристоле... если бы вы учли его возраст, его состояние.
– А вы не подумали, мадам, о том, что не приучили мальчика к дисциплине?
– Что за чушь! От меня, во всяком случае, он не убегал. Рос, как все нормальные дети.
– Сорняки тоже растут по обочинам дорог, хотя никто за ними не ухаживает.
– Можете оскорблять меня сколько угодно. Только отпустите. – Она выдернула руку. – Клянусь Богом, я его найду и увезу обратно в Пенсильванию. И я, и Джеймс поняли, что он вам не нужен. И никаких чувств вы к нему не питаете. Напрасно я позволила сорвать ребенка с места.
Ребекка продолжала идти в направлении старой мельницы.