Макинтош Фиона. Месть

   Гидеон шагнул вперед. Что делать? Чего ждет от него отец? Почему не открывает всей правды? Но эта ослепительно прекрасная женщина, которая стояла перед ним – его мать – так страдает... Неужели он не может просто прикоснуться к ней? Юноша взял ее маленькую, узкую руку, низко склонился и коснулся ее губами.
   Королеву разрывали противоречивые чувства. Отец, вылитый отец. В этот миг она даже не смела поднять на Тора глаз. Переведя дух, она освободилась руку, но все еще чувствовала прикосновение его губ к своей коже.
   И тут она увидела девочку.
   Безупречное овальное личико в обрамлении блестящих волос цвета меда, хрупкая, чуть угловатая фигурка... Да ослепит ее Свет! Может быть, это сон?
   Прежде, чем маленькая красавица успела произнести положенные слова – а она, несомненно, знала, как выразить королеве почтение, – или хотя бы пошевелиться, Тор подошел к Элиссе. Это было почти невыносимо. Любовь к человеку, который предал ее, вела схватку с ненавистью, разум был не в силах постичь происходящее. Все, что могла Элисса, – это смотреть в огромные серо-зеленые глаза Лаурин, дочери Тора. Глаза, которые взирали на нее почти со страхом.
   И в этот миг Тор коснулся ее руки. Это прикосновение было красноречивее любых слов, и Элиссе показалось, что на нее дохнуло жаром.
   – Элисса, – теперь Тор говорил очень тихо, – Лаурин никого тебе не напоминает?
   Слова застряли у нее в горле.
   – Смею ли я заметить... – королева сделала над собой усилие, – что Лаурин напоминает... меня?
   И она наконец-то посмотрела в невероятно голубые глаза.
   А потом произошло то, чего произойти не могло. Тор обнял ее и прижал к груди. Как она это допустила? Как она позволила такую бесцеремонность человеку, который достоин лишь презрения и ненависти? Но когда этот человек поцеловал ее прямо в макушку, Элисса почувствовала, как слабеют колени... и поняла, что счастлива.
   – Она может быть похожа только на тебя, любовь моя. Это твоя дочь... наша дочь. А Гидеон – наш сын.
   Вот и все. Сказано.
   Казалось, в комнате замерз воздух. Королева приоткрыла рот, потом снова сжала губы, словно не желала выпускать слова, и растерянно смотрела то на дочь, то на сына. Но они тоже не знали, что делать и что сказать. Может быть, отец...
   Тихий стук в дверь вывел Элиссу из оцепенения. Тор заметил, как она проводит одной рукой по бедру, словно оправляя платье, а другой прикрывает рот. Потом закрыла глаза, и ее лицо стало почти неестественно спокойным. То же самое он видел в день своей казни. Да, она пережила его смерть – значит, переживет и воскресение. Она такая смелая и сильная.
   Не глядя ни на кого, Элисса молча подошла к двери и впустила служанку.
   – Живее, Нелли, – проговорила она. – Поставь поднос на тот столик. Я все сделаю сама.
   Девушка повиновалась и поспешно покинула покои, забыв напоследок поклониться. Впрочем, Элисса как будто не заметила этой оплошности. Она снова повернулась к своим гостям и сплела пальцы – их движения могли выдать ее волнение.
   – Как это возможно, Тор? – очень спокойно спросила она. – Если я родила этих детей в Сердце Лесов, они должны быть гораздо младше.
   – Ты позволишь нам присесть? – осторожно напомнил Тор. – Путь был неблизким.
   – Конечно, – Элисса покачала головой. – Простите. Лаурин, может быть, ты поможешь? Сделай одолжение, разлей вино.
   Девочка вздохнула с облегчением. Наконец-то можно хоть чем-то занять руки! Еще немного – и она бы просто взорвалась и все испортила, вопреки призывам Гидеона, которые то и дело звучали у нее в голове. Лаурин кивнула, улыбнулась – правда, улыбка получилась немного натянутой, – и направилась к столику. Королева присела у окна, держа спину неестественно прямо.
   – А теперь рассказывай, – сурово произнесла она, посмотрев на Тора.
   Пока Лаурин наполняла и разносила кубки, Тор начал свой рассказ. Элиссе показалось, что ее сердце сейчас разорвется, и боль, которую она таила в нем все эти годы, разольется по жилам, словно яд. Слезы хлынули неудержимым потоком. Во имя Света! Она даже не подозревала, что произошло сразу после рождения ее детей!
   Гидеон больше не мог на это смотреть. Он вскочил, превозмогая робость, сел рядом с королевой Таллинора и сжал ее в объятьях. Это была его мать. И она оплакивала сына, которого считала мертвым, и дочь, о которой узнала лишь сейчас.
   Тору было не легче. Запинаясь, он рассказывал обо всех ужасах, которые пришлось пережить. О том, как искал ее – лишь для того, чтобы увидеть в лапах Гота. Он уже начал рассказ о своей казни, когда осекся и понял, что не может говорить. К счастью, Лаурин поспешила успокоить отца.
   Под конец Тор посвятил Элиссу в секрет перемещения душ.
   – Я только сегодня ночью догадалась, что в теле Меркуда был ты Верно? – прошептала Элисса. Она то и дело шмыгала носом и уже знала, что глаза покраснели от слез. Да, хорошо, что ее никто не видит!
   – Я... просто не знал, что тебе сказать. Вокруг было столько народу...
   Элисса кивнула. Это была не самая большая из ее потерь.
   – Продолжай, Тор.
   И Тор рассказал. Он рассказал, как Сердце Лесов вернуло его к жизни, как они с Клутом летали в Карадун, чтобы выследить Гота, как Клут был пойман, как ему самому пришлось отправиться на Кипрес. О том, как ему удалось отыскать Клута, как он вернулся в Сердце Лесов и там встретился со своими детьми. Их детьми.
   Пока он говорил, Элисса молча сидела в объятьях сына. А когда заговорила...
   – А где все это время были вы?
   Она не ожидала, что сможет говорить так спокойно. Лаурин поняла, что вопрос обращен к ней, и пожала плечами.
   – Соррель перенесла нас в другой мир, где время идет быстрее. Мне очень жаль, но ни один из нас не помнит, что там было. Соррель предупреждала, что мы все забудем... Так и случилось.
   Элисса грустно покачала головой.
   – Соррель... Значит, она перенесла вас...
   – Сердце Лесов помогло ей, – поспешно объяснил Тор. – Детей надо было спрятать в безопасном месте, Элисса. Вспомни, что тогда творилось.
   – Я ничего не помню. Помню только, как мы с тобой были счастливы с Сердце Лесов. А потом – твою казнь. Между ними – туман... – она повернулась к Гидеону. – Я видела мертвого ребенка. Такого крошечного...
   – На самом деле ты ничего не видела, Элисса. Тебе внушили, что ты его видишь – чтобы ты поверила в гибель своего сына... Так было нужно, чтобы защитить тебя. Так сказала Лисе.
   – Ненавижу эту Лисе, – честно призналась она. Интересно, что сказала бы Элисса, если бы узнала, кем ей приходится Лисе? Тор стиснул зубы. И при этом Хранительница продолжает играть ими, как куклами.
   – Где сейчас Соррель? – внезапно спросила Элисса.
   Ее гости смущенно переглянулись.
   – Думаю, она мертва, – проговорил Тор. – Перед моей казнью Меркуд говорил, что его время пришло. Наверно, ее время тоже.
   Элиссу снова охватила печаль. Еще одна смерть. Еще один дорогой человек ушел из жизни.
   – Много у тебя еще новостей, Тор?
   – Много, но с остальными можно подождать. Теперь ты знаешь, ради чего я приехал... так что мне пора.
   Пора? Это еще почему?
   – Нет, – возразила она. – Я тебе не позволю. Вы останетесь здесь, и мы еще немного поговорим...
   Элисса снова покачала головой. Она смотрела на своих детей, которые уже встали, собираясь последовать за отцом, и не верила своим глазам.
   – Я так рада, что вы...
   Она не договорила. Последнее слово потонуло в рыданиях.
   Тор, Лаурин и Гидеон обняли ее, чтобы разделить с ней печаль. Всем им довелось потерять семью.
   Убедившись, что пожелания матери выполнены, Джил наскоро проверил посты. Он был слишком взвинчен, чтобы сразу возвращаться в покои королевы. В конце концов, Саксену и Саллементро можно было доверять: они не позволят никому приблизиться к Элиссе с недобрыми намерениями.
   Теперь можно было заняться бумажной работой: из окрестностей столицы постоянно приходили вести. Молодой офицер был от души рад узнать, что король вернется в столицу завтра, как и собирался. Теперь нужно было лишь направить несколько воинов из отряда «Щит» в сторону городка, расположенного на расстоянии дневного перехода от Тала, чтобы встретить короля. Джил едва успел подготовить приказ, когда снаружи послышался шум.
   – Посмотри, что там такое, Брэйш, – бросил он. Воин покинул караулку, но вскоре вернулся.
   – Какая-то старушка, сударь.
   – Хорошо... Накорми ее похлебкой. И распорядись, чтобы кто-нибудь проводил ее во флигель и устроил на ночлег.
   – Она требует, чтобы ее впустили, сударь. Она хочет видеть королеву.
   Джил чуть не упал со стула.
   – Королеву?!
   – Так точно, сударь.
   – Ты знаешь, что сейчас ночь? Скажи этой сумасшедшей: пусть идет своей дорогой. А утром приходит и попросит как положено, чтобы королева ее приняла. И не отвлекай меня по пустякам.
   – Но она чуть жива, сударь. Боюсь, она и десяти шагов пройти не сможет. Она... э-э-э... Она представилась бывшей наставницей Ее величества.
   – Клянусь свиными яйцами! – выругался Джил. Он был взбешен не на шутку. – Никому ничего нельзя поручить... Где она?
   – У главных ворот, сударь.
   – Воистину, – пробормотал помощник прайм-офицера, шагая в сторону дворцовых ворот. – Если хочешь, чтобы что-то было сделано должным образом, делай это сам.
   У главных ворот и вправду стояла старушка – маленькая, полноватая и на вид очень слабая. Джил не мог отделаться от смутного чувства, что где-то ее уже видел, однако раздраженно отогнал эту мысль.
   – Послушайте, сударыня. Время позднее, уже за полночь. Ее величество спит... – Конечно, это была ложь, но ложь неизбежная. – Мы не станем будить королеву только для того, чтобы вы с ней поговорили. Вы понимаете?
   Старушка просунула длинный костлявый палец сквозь железную решетку, словно хотела проткнуть офицера.
   – Это ты чего-то не понимаешь, юноша, – просипела она. – Скажи королеве, что пришла Соррель. Меня она примет в любое время дня и ночи.
   – Я не стану ей ничего передавать. Ступайте и приходите завтра с утра.
   Джил рассвирепел. Он был сыт по горло сегодняшней ночью. Некоторые люди считают, что их высокое положение и знатность позволяют плевать на порядки, установленные ради их же безопасности.
   Соррель словно не слышала его.
   – А Саксен Фокс здесь?
   – Саксен?!
   Вот так неожиданность!
   – Послушайте, кто вы такая? – выдавил молодой офицер, запоздало сообразив, что незнакомка уже представилась. Он обернулся. Его воины стояли позади и старательно делали вид, что любуются небом, стенами дворца, смотрят на сторожевые башни... куда угодно, но только не на своего командира.
   Старушка великодушно промолчала.
   Джил недолго размышлял над своим положением. Похоже, он не справляется. Он не в состоянии... или не в настроении... На самом деле он был и не в настроении, и не в состоянии с тех пор, как село солнце.
   – Позови клука, – устало бросил юноша, обращаясь к одному из стражников. – Сейчас он возле покоев Ее величества... – и добавил, снова повернувшись к старушке: – Если Саксен поручится за вас, можете войти.
   Дети сидели в дальнем углу приемной Элиссы, лакомились сыром, орехами, фруктами, насыпанными прямо на поднос, и тихо беседовали. Самое страшное было позади, и теперь они ожили и повеселели.
   Лаурин была потрясена. Ей и в голову не могло прийти, что ее мать такая юная, такая красивая! Она должна быть гораздо старше. Правда, Элисса еще ни разу к ней не прикоснулась. Однако внутреннее чувство подсказывало Лаурин, что причиной тому – страх. Элисса боится поддаться чувствам. Все должны видеть, что она сохраняет присутствие духа, что все по-прежнему в ее руках. Прежде всего, она – королева. У них еще будет достаточно времени, чтобы узнать друг друга поближе. Лаурин ждала этого с нетерпением, но сейчас просто радовалась, глядя, как беседуют ее родители.
   Ее родители сидели у окна. Шторы были задернуты, скрывая их от чужих глаз.
   Тор держал кубок в ладонях, не смея с ним расстаться. Он боялся, что его рука, освободившись, тут же постарается найти ладонь Элиссы. Слишком опасно. Как это ни больно, но между ними – преграда, отныне и навсегда. Преграда, имя которой Лорис.
   – Полагаю, я должен поздравить тебя, Лисса... – пробормотал Тор. – С удачным замужеством.
   И подумал, что сказал самую большую глупость в своей жизни.
   Элиссу тоже разрывали противоречивые желания. Тор был рядом, но она даже не смела его коснуться. И он назвал ее «Лисса»... Она прикусила щеку, чтобы снова не разрыдаться.
   – Не надо, Тор. Я не могу объяснить...
   – Ты ничего не должна объяснять. Правда. Ты видела, как я умер. Я вообще удивляюсь, что ты так долго оставалась одна. Потерять ребенка, потерять меня, потерять всех нас в Сердце Лесов... Надеюсь, ты с ним счастлива.
   Он не лукавил – по крайней мере, очень на это надеялся. Куда труднее было просто смотреть на Элиссу.
   – Счастлива... – эхом откликнулась она и позволила себе маленькую роскошь – посмотреть в эти глаза, которые она так давно любила.
   Пожалуй, лучше поговорить о чем-нибудь другом, подумал Тор. О чем угодно, только не о том, что стоит между ними, мешая обнять ее, и прижать к себе.
   – У нас чудесные дети, Элисса. Сильные и смелые. Оба Чувствующие, их дар очень силен – особенно у Гидеона. Мы подарили миру двух удивительных людей, даже если...
   Он не мог договорить, но Элисса поспешила на выручку.
   – Они и в самом деле просто чудо, – она попыталась улыбнуться. – Жаль, что они увидели меня такой. Надеюсь, нам удастся познакомиться поближе. Может, задержитесь здесь хотя бы ненадолго?
   – Им стоит остаться, но я не думаю, что король примет меня с распростертыми объятиями.
   Снова король. Ни слова о короле. Элисса поняла, что даже не задумывалась о том, что почувствует Лорис, когда обо всем узнает. Почему-то ей казалось, что это случится очень и очень нескоро. Чувства захлестывали ее, она была как во сне.
   – Расскажи мне про Джила, – попросил Тор.
   – Я усыновила его несколько лет назад. Однажды утром стражники нашли перед дворцовыми воротами мальчика, привязанного к решетке... Несчастный бездомный ребенок. Найрии стало его жаль...
   Элисса заметила, как Тор улыбнулся. Он тоже помнил, что Найрия жалела таких детей.
   – Она поручила мне заботиться о мальчике. Только представь: совсем малыш, сирота... Ему была нужна мать. А я так и не оправилась от потерь, и мне самой нужна была помощь. И он стал первым моим спасителем. Он, Саксен, Саллементро, Найрия... а потом и Лорис.
   – Он тебя очень любит.
   – Да, Тор. Его величество очень сильно меня любит.
   – Нет, я про Джила.
   – О... – она так смутилась, что не могла найти слов. – Э... да, конечно. Мы с Джилом живем душа в душу. Просто он последнее время сам не свой – из-за того, что на прошлый Восьмерик я лишилась чувств. Я вдруг почувствовала, что мир пришел в движение...
   Тор не выдержал и взял ее за руку.
   – Я тоже это почувствовал. И не только я. Дети, Саксен, обитатели Сердца Лесов...
   – Это Орлак? Он вырвался на свободу?
   – Да. Он призывал меня.
   Пальцы Элиссы крепко сжали его ладонь.
   – Ты видел его? – в тревоге спросила она.
   – Мы даже побеседовали. Он намерен уничтожить нас. Всех.
   – Во имя Света! – выдохнула Элисса. – А Триединство?
   – Я призвал детей в Таллинор. Мне казалось, что это поможет раскрыть тайну, над разгадкой которой мы бьемся. Но я не продвинулся ни на шаг, Элисса. Я боюсь за них. И за тебя.
   – Что ты собираешься делать?
   – Первым делом – вот что, – и он коснулся ее лба.
   Зеленый камень соскользнул ему в руку. Элисса изумленно вскрикнула... и впервые за много лет увидела мир... настоящим. Тор коснулся ее разума, и она снова услышала у себя в голове его голос:
   «А еще вот что».
   И он накрыл ее губы своими.
   Она не сопротивлялась, и Тор поцеловал ее. Очень нежно.
   «Я должен был это сделать. Я должен был сказать тебе, что никогда не переставал любить тебя. Я люблю тебя, и поэтому отпускаю. Я знаю, как тебе нелегко, и пришел сюда не для того, чтобы запутать все еще больше. Мне просто надо было предупредить тебя и сказать, что тебе ничего не грозит, пока я обдумываю следующий шаг».
   Элисса собиралась ответить, когда в дверь постучали, и Саксен, появившись на пороге, объявил, что неожиданности на эту ночь еще не закончились.
   – Как еще? – пробормотала Элисса, выходя из-за занавески. – Боюсь, мое сердце этого не выдержит... Проходите!
   Саллементро распахнул дверь, и Саксен появился снова, на этот раз – с огромной кучей лохмотьев на руках.
   Потом куча зашевелилась. Тор, Элисса, дети – все словно превратились в статуи. А потом...
   – Соррель! – закричала Лаурин.
   И в гостиной началось светопреставление.

Глава 35
Откровение

   Саксен опустил старушку на огромную софу. Соррель лежала с закрытыми глазами и тяжело дышала.
   Она умирает, догадался Тор. Каждый выдох уносил у нее частицу жизни. Но может быть... Он протолкался к софе. Саксен и Саллементро, чувствуя себя беспомощными и бесполезными, покинули приемную и вернулись на свой пост.
   Тор положил ладонь ей на лоб, и Цвета внутри ярко вспыхнули. Он не ошибся. Время, отведенное Соррели в этом мире, истекло. Он посмотрел на Элиссу и грустно покачал головой. Еще миг – и он отошел бы в сторону, но старушка схватила его за руку. Чудесная улыбка внезапно осветила ее морщинистое лицо, и эта улыбка предназначалась только ему. Губы старушки шевельнулись, но если бы не тонкий слух, Тор ни за что бы не услышал, что она шепчет.
   – Триединство ускользает от тебя?
   Он кивнул.
   – Оно близко, мой мальчик. Ищи в Великом Лесу. Сердце Лесов защищает своих.
   Соррель закрыла глаза. Казалось, она уже отправилась на встречу с богами. Вопреки всем усилиям, Лаурин расплакалась, и Гидеон снова обнял ее, пытаясь утешить... хотя горевал не меньше.
   – Она еще жива, – тихо сказал Тор. И не ошибся: тяжелые веки Соррели снова поднялись.
   – Где Элисса?
   – Я здесь, Соррель, – королева подошла к софе, склонилась над старушкой и взяла ее за другую руку. Слезы текли у нее по щекам – оказывается, она не все выплакала за эту ночь. Осталось еще немного слез, чтобы пролить их над женщиной, к которой она была так привязана.
   – Ах, моя девочка. Какой ты стала красавицей. Дай взглянуть на тебя, – Соррель издала хриплый смешок. – Королева Таллинора... Кто бы мог подумать?
   – Не трать силы, Соррель, – прошептала Элисса. – Может быть, позвать лекаря?
   – Нет, моя хорошая. Лучший лекарь Таллинора здесь, и он уже понял, что моя жизнь подходит к концу. Мне просто надо было увидеть тебя в последний раз. Я вернула тебе то, что принадлежит тебе по праву. Этих детей отняли у тебя, чтобы спасти. Спасти тебя, спасти их. Мне очень не хотелось тебя покидать, моя девочка, но я должна была защитить вас, потому что вашим жизням нет цены. Ты прощаешь меня?
   Элисса не могла говорить. Тор прижал ее к себе – только это и дало ей сил, чтобы кивнуть сквозь слезы.
   – Замолчи, Соррель, – пролепетала она. – Побереги себя.
   Соррель закашлялась и судорожно вздохнула. Лаурин отвела глаза. Она не могла смотреть на ее страдания. Это ее вина: она бросила старушку, посчитав ее мертвой.
   Однако старая травница не сдавалась.
   – Но я должна говорить, моя королева. Времени мало. Я добралась сюда, потому что должна сделать еще кое-что, прежде чем моя душа покинет тело. Самое важное из всего, что мне уготовано.
   Соррель закрыла глаза, собираясь с силами. Когда она снова подняла веки, ее взор уже мутнел, словно старая женщина уже отправилась в свое последнее странствие.
   – Говори, Соррель, – подбодрил Тор и кивнул Гидеону. Лаурин надо было вывести из комнаты: девочка слишком тяжело переживала то, что происходило в этой комнате. Мальчик послушно обнял сестру и повел к двери. Детям и вправду стоило подышать свежим воздухом.
   – Можно выйти на улицу? – послышался из-за двери голос Гидеона.
   – Мы с вами, – откликнулся Саксен. Он был рад, что для него наконец-то нашлось дело. Саллементро с готовностью согласился, и они вчетвером отправились в другую часть башни, на балкон, где можно было спокойно поговорить.
   Едва дверь захлопнулась, Соррель схватила Тора и Элиссу за руки, заставив склониться.
   – Слушайте меня внимательно, – прохрипела она. – Есть третий ребенок... Сын. Он родился после того, как я отослала себя прочь, Тор. Он был очень слабеньким, едва дышал. Дармуд Корил ответил на мою мольбу. Он взял ребенка и обещал о нем позаботиться.
   Она снова задышала с трудом, силы покидали ее. Тор и Элисса были так потрясены, что потеряли дар речи... и не сразу заметили, как слабеют руки Соррели.
   Первым в себя пришел Тор.
   – Где он, Соррель? Где наш сын?
   – Я не знаю, – теперь она шептала чуть слышно. – Ищи в Сердце Лесов. Его зовут Рубин.
   Она улыбнулась, в последний раз вздохнула, и с этим вздохом ее душа тихо покинула тело.
   – Соррель! – закричала Элисса. – Мой сын... мой сын!
   Она почувствовала, как Зелень окутывает ее, приветствует, зовет в свое убежище, тянет в глубину, где ей уже ничто не будет угрожать – ни печаль, ни боль.
   Но Тор устремился следом. Его голос в ее голове звучал мягко и нежно – он знал, что принуждение лишь заставит ее уйти глубже.
   «Не уходи, Элисса. Не убегай, прошу тебя».
   «Наш ребенок, Тор... Его бросили. Оставили умирать в лесу. Значит, я видела именно его!»
   Она все глубже уходила в Зелень.
   «Он не погиб. Он жив. Сердце Лесов позаботилось о нем. Бог лесов не дал ему умереть. Рубин жив. И мы должны его найти. Непременно, любимая! Разве ты не понимаешь? Без Рубина нет Триединства».
   Элисса попыталась оттолкнуть его. Пусть оставит ее в покое. Пусть перестанет разговаривать с ней. Пусть даже не пытается. А Тор все не сдавался, призывал ее к борьбе... Зачем? Сегодня она приняла слишком много ударов, и этот стал последним. Зелень манила своей безмятежностью, в которой так хорошо укрыться.
   «Триединство, Элисса. Подумай! Это наши дети... Трое наших детей. Это и есть Триединство! Рубин – третий. Не я и не ты! Мы должны найти его, пока еще поздно».
   «Триединство?»
   Элисса замерла в нерешительности. Она чувствовала, как Тор тянет ее из Зелени.
   «Да. Гидеон, Лаурин, Рубин... Ты нужна своим детям, Элисса».
   Она все еще не могла решиться.
   «Ты нужна мне, Элисса».
   Неизвестно почему, но именно это ей и нужно было услышать. Покинув Зелень, она последовала за Тором – обратно в комнату, где они сидели, где Соррель держала их за руки. Только Соррели больше не было. Она превратилась в пыль.
   Тор посмотрел на Элиссу, его голубые глаза горели от волнения.
   «Мы нашли Триединство», – прошептал он, и Элисса улыбнулась.
   «И себя тоже», – ответила она... и сама испугалась своих слов.
   Высоко в кронах деревьев раздался победный клич сокола.
   И Сердце Лесов, услышав его сквозь ночь, возликовало.