Макинтош Фиона. Месть

   Три дня и три ночи она будет лежать в холодной каменной постели, в часовне, чтобы подданные могли с ней попрощаться. Новость о смерти Найрии распространялась, как пожар, и люди сотнями прибывали в столицу со всего королевства. Они приезжали издалека, их было множество, и королю пришлось выделить деньги из казны, чтобы накормить всех.
   Элисса словно со стороны видела, как молится, смотрит на людей и вместе с ними оплакивает королеву. Она пыталась вести уроки, но никто из учеников не мог сосредоточиться.
   На второй день она отказалась от попыток, отменила занятия и отпустила детей. Лорис заперся у себя, никого не принимал, ни с кем не разговаривал, и Элиссе было нечем заняться.
   Джилу повезло больше: в дни траура он напросился на строевые учения и вместе с Хереком и другими воинами отправился в горы.
   Саксен тоже покинул город. Он оставался с Элиссой дольше, чем собирался, пока молодая женщина не приказала ему отправляться в путь. Все верно: здесь от него толку мало, а потерю Клута ему будет пережить труднее, чем смерть королевы. Вчера клук уехал, и Элисса горько плакала. Может быть, это еще один человек, которого она потеряет навсегда?
   Рядом оставался только Саллементро, но он так занят подготовкой музыки для поминальной службы, что Элисса не могла рассчитывать на его общество. И ей оставалось только одно: сидеть у часовни, в полумраке, грустить и размышлять о том, как будет жить дворец, лишившись своего самого дорогого сокровища.
   Она наблюдала за молодой парой, которая плакала над мертвой королевой, и вспоминала, как горевала сама, потеряв Тора. Тогда ей даже в голову не могло прийти, что она сможет снова влюбиться, захочет прикасаться к телу мужчины и наслаждаться его прикосновениями. Но Лорис сотворил невозможное. И она заплакала, вспоминая, как мечтала всего несколько недель назад: чтобы королева куда-нибудь исчезла, и Лорис принадлежал ей.
   Теперь королевы не стало. Ее желание исполнилось.
   И Элисса ненавидела себя.
   Она смотрела, как люди проходят через часовню. Людской поток не иссякал. Все потрясены, все в горе. Многие из них, кажется, еще вчера видели королеву живой и здоровой. Она ехала по своей стране – как всегда, блистательная, одетая с безупречным вкусом, счастливая и сияющая. Она согревала сердца только своим взглядом и не скрывала, что рада видеть своих подданных. Она любила их, и они отвечали ей любовью. А теперь им остается лишь пролить слезы над ее холодным телом.
   Верный Херек рассказал Элиссе, что произошло в день смерти королевы. Они с Лорисом каждое утро выезжали на прогулку, и королева решила отправиться с ними. Они во весь опор мчались по полям, когда Найрия потеряла сознание, упала с коня и ударилась головой о камень. Когда такое случилось в прошлый раз, во дворце находился ученик лекаря Торкин Гинт. Он спас ей жизнь. Но теперь... может быть, у королевы не выдержало сердце, а может быть, удар оказался слишком сильным. Этого уже никто никогда не узнает. Как бы то ни было, когда Херек и Лорис спешились и подбежали к ней, она была уже мертва.
   Кроме того, Херек рассказал Элиссе, что король целый час звал Найрию и не хотел никуда уезжать. Прайм-офицер не посмел предложить государю вернуться, пока тот не пришел в себя.
   – Он вдруг замолчал и сел в седло, – сказал Херек. – Потом попросил, чтобы государыню положили ему на колени, и позволил коню самому выбирать дорогу. К счастью, я увидел конюха, который пас лошадей. Я приказал ему скакать во дворец что есть духу и передать, чтобы ударили в колокол.
   Вот и все, что стало известно Элиссе. Она не разговаривала с королем с того злосчастного утра. Казалось, она была последней во дворце, кто узнал об этом страшном событии. Теперь на ее плечи легли заботы по подготовке к погребению. Согласно обычаям Таллинора, тело должно быть сожжено в течение трех дней после смерти. Как только наступит четвертая ночь, душа умершего уже не сможет найти дорогу в Свет и будет обречена вечно блуждать во мраке.
   Лорис ни за что не допустит, чтобы с Найрией такое случилось. Ее сожгут на третий день

Глава 9
Тайна раскрыта

   Личная помощница Его величества встретилась со своим государем во время поминальной трапезы, однако не услышала от него ни слова. Все это время король сидел, стиснув зубы, и при первой же возможности удалился.
   Однако спустя некоторое время к Элиссе подошел Эдвид, паж короля, и передал ей просьбу, которой она ожидала меньше всего.
   – Он просит меня прийти? – удивленно переспросила молодая женщина.
   – Да, сударыня. Он хочет вас видеть прямо сейчас, – повторил Эдвид.
   – Хорошо, – Элисса встала. – Сейчас приведу себя в порядок и тут же приду.
   Саллементро, который в этот миг пел собравшимся печальную балладу о любви и смерти, бросил в сторону Элиссы вопросительный взгляд, но она лишь покачала головой и послала менестрелю воздушный поцелуй. Это означало: «поговорим после».
   Осторожно постучав в дверь, ведущую в покои короля, Элисса почувствовала истинное облегчение, когда ей открыл Корин. По мнению Джила, он был глубоким стариком, но Элисса любила его за мудрость, которая светилась в его слезящихся глазах. После того как Меркуд ушел неизвестно куда, Корин был последним из слуг, которые помнили старого короля Морту и знали Лориса ребенком.
   Тепло приветствовав Элиссу, Корин пригласил ее в приемную.
   – Уверен, Его величество будет весьма благодарен вам за то, что вы согласились навестить его в столь поздний час, – произнес он со старомодной вежливостью и наполнил вином ее кубок.
   Чего-чего, а вина Элиссе совершенно не хотелось. Это неожиданное предложение вызвало у нее что-то возле прилива тошноты.
   – Прошу, сударыня, – Корин протянул ей кубок. Старик явно не умел читать мысли.
   – О, Корин... – Элисса все-таки заставила себя улыбнуться. В конце концов, этот человек был так добр! – Я никак не могу прийти в себя после того, что случилось... Как государь?
   Корин тихо вздохнул.
   – Он оправится не сразу. Но вы же его знаете: его ум не знает покоя, а теперь все церемонии завершены, и он знает, что должен продолжать управлять королевством... После того как Их величества так надолго покидали столицу, чтобы проехать по стране, и после этого... хм... – он передернул плечами.
   – Я понимаю, – Элисса пригубила из кубка – только из вежливости. – Нам предстоит работа?
   – Сомневаюсь. Мне кажется, ему просто нужно, чтобы кто-то был рядом.
   Последние слова Корин произнес шепотом, потому что в комнату вошел Лорис.
   Элисса встала. Ее охватило какое-то томительное беспокойство. Лорис только что принял ванну, и капли воды все еще поблескивали в его бороде и волосах. Темно-лиловая рубашка была небрежно расстегнута, и Элисса могла разглядеть его мускулистую грудь, поросшую темными волосами. Молодая женщина поспешно поставила кубок на стол. Кубок такой красивый, дорогой... его надо было скорее поставить, чтобы не уронить.
   Она была уверена, что сумела загнать свои чувства в самый потаенный уголок своей души, но сейчас они нахлынули снова. Да, Лорис прекрасен. Он гораздо старше ее, но при этом совершенно неотразим. Печаль сделала его более уязвимым, более желанным. Элиссе хотелось бежать прочь, но она лишь робко улыбнулась, когда король бросил на нее быстрый взгляд.
   – Благодарю, Корин. Ты свободен, можешь лечь пораньше. Сегодня мне уже ничего не понадобится.
   Низко поклонившись, старик камердинер вышел прочь. Дрейк, огромный охотничий пес, еще один верный спутник короля, проводил его до двери – он провожал всех посетителей. То ли в шутку, то ли по рассеянности, Корин пожелал псу спокойной ночи.
   Мысли молниями проносились в голове у Элиссы. Что ей следует сказать? Как себя держать?
   – Спасибо, что пришла, Элисса, – внезапно произнес король.
   Молодая женщина вздрогнула так сильно, что едва не подскочила на месте.
   – У тебя все в порядке? – он заметил ее испуг, но не понял причины.
   – Я... я... День был такой долгий, Ваше величество. Простите... Думаю, что вам тяжелее, чем кому бы то ни было...
   Ей захотелось вырвать собственный язык. Это же надо – сморозить такую чушь! Однако король как будто ничего не заметил. Он наполнил свой кубок, потом предложил ей кресло. Маленький камин уже успели растопить, и яркое пламя делало приемную удивительно уютной. Ночи становятся все холоднее... Элисса вспомнила про Саксена. На севере скоро наступит зима. Как он там?
   – Я хочу поговорить о Джиле, – сказал Лорис.
   Его величество никогда не был любителем светских бесед, и Элисса это знала. Но Джил... От неожиданности она сделала слишком поспешный глоток, вино попало ей не в то горло, и она закашлялась.
   – Во имя Света, сударыня, – король шагнул к ней и похлопал по спине, – что с вами сегодня? Вы весь вечер как на иголках.
   – Все хорошо, Ваше величество, – выпалила Элисса, улучив момент между приступами кашля. – Простите меня... Я просто отвыкла от вина. С тех пор как вы уехали, я к нему даже не притрагивалась.
   Это была жалкая попытка уйти от разговора. Убедившись, что его гостья дышит ровно, Лорис перестал хлопать ее по спине, но тут же уселся рядом. И это было еще хуже.
   – Помилуй, Элисса, это же «Мораш». Оно совсем как материнское молоко. Попробуй – такое же мягкое, сладкое... Самое легкое вино, какое только бывает. Его делают из мелкого зеленого винограда, который растет на горных склонах Арандона. Я выбрал его специально для тебя.
   Какая трогательная забота... даже забавно.
   – Спасибо, Ваше величество. Мне оно очень нравится... вернее, понравится после того, как я смогу правильно сделать хотя бы глоток.
   – Зови меня «Лорис», Элисса. Сейчас мы не занимаемся государственными делами.
   Опасный знак, заметила про себя Элисса.
   – М-м-м... вы говорите, что хотели бы поговорить со мной о Джиле, Ваше величество?
   Лорис вздохнул. Холодное упрямство собеседницы явно задело его.
   – Да, да... совершенно верно. Я хочу представить мальчика к повышению. Он станет помощником прайм-офицера. Как ты понимаешь, до звания прайм-офицера ему останется только шаг. И к этому шагу его пора готовить.
   Элисса встала.
   – Но это смешно, Ваше величество!
   Король бросил на нее усталый взгляд поверх кубка, и она взяла себя в руки.
   – О... простите за дерзость, государь, но Джилу всего пятнадцать. Неужели вы ожидаете, что ратники будут относиться к нему с должным почтением?
   Лорис открыл было рот, чтобы ответить, но Элисса еще не закончила.
   – Воины «Щита» просто выставят его на посмешище, она расхаживала взад и вперед, меряя шагами комнату. – Они не станут слушаться мальчишку, у которого молоко на губах не обсохло. Они считают своим долгом сделать из него мужчину. И я уже видела, как они мучают его – несомненно, с самыми добрыми намерениями, но это настоящие пытки. Он принимает все как должное и всякий раз возвращается, чтобы снова это пережить, но мне становится не по себе. Кроме него, в гарнизоне мальчиков такого возраста нет... Просто он слишком мал.
   Она с мольбой посмотрела на Лориса.
   – Он больше не мальчик, Элисса, – возразил король – он – мужчина. Да, он молод, но тем не менее... Меня с двенадцати лет готовили к тому, что я буду править королевством. И короновали, когда мне не было и семнадцати.
   – О, да. И я не сомневаюсь: вы были окружены толпой наставников, готовых объяснить вам, как это делается, Ваше величество. А этого ребенка бросили, когда ему исполнилось двенадцать. Его научили, как вести себя при дворе, но он не рожден для этой жизни – в отличие от вас.
   Король медленно пригубил из кубка и спросил почти небрежно:
   – А откуда ты знаешь, для чего он был рожден?
   Этого вопроса Элисса не ожидала.
   – Государь, ваша супруга, да упокоится ее добрая душа в Свете, нашла его привязанным к дворцовым воротам. Джила там оставила собственная мать. Разве знатная дама могла так поступить?
   – Нет, конечно. Но ты даже не догадываешься, кто он такой и как появился на свет.
   – А вы?
   Элиссу охватил гнев. Она никому не позволит причинить мальчику зло. Даже самому королю.
   – В том-то и дело, что я знаю. Я потратил на это немало времени. Мальчика уже кое-чему научили – думаю, ты поняла это, как только с ним познакомилась. Он умел читать, писать, считать. У него острый ум и хорошие манеры. Его родители – не какие-нибудь нищие бродяги. Тебя это никогда не удивляло?
   Действительно, поначалу Элисса не раз ломала голову над этой загадкой. Но потом... Какая разница, каким было детство ее ученика? Она поступила со своими сомнениями, как с ненужной вещью, на которую постоянно натыкаются и в конце концов прячут в чулан, где она покрывается пылью на самой дальней полке. На самом деле, ей просто не хотелось об этом думать. Джил – ее сын. Только ее.
   – Я не задавалась таким вопросом. Ваше величество, – холодно сказала она.
   – В таком случае, позволь тебя заверить: Джил – мальчик из отличной семьи.
   Несомненно, Лорис заметил, что собеседница не желает его слушать, но продолжал.
   – Он никогда не видел отца, но мать сделала все возможное, чтобы мальчик не вырос неучем. Кстати, это вполне добропорядочная женщина, и она привела его к дворцовым воротам только потому, что знала: ей осталось недолго. Она выбивалась из сил, чтобы сын получил все необходимое. Потому что, как я тебе уже говорил, был благородного происхождения.
   Король Таллинора ступил на скользкую тропу и сам это чувствовал. Он поднес бокал к губам и сделал большой глоток.
   – Кто его отец, Ваше величество?
   – Всякое говорят.
   – Откуда вы можете знать, что люди говорят правду?
   – Потому что есть люди, которым я доверяю.
   – Например?
   – Например, Меркуд... – этот допрос начал раздражать Лориса. – Тебе еще не надоело?
   – Нет! – вскипела Элисса. – Потому что я его мать!
   Но Лорис и сам вышел из себя. Во всяком случае, его уже не слишком заботило, что последует за его словами.
   – Ты не его мать, Элисса! Ты просто его воспитательница. А вот я – его...
   Он не закончил.
   Элиссе показалось, что внутри у нее все сжалось. Вино вскружило ей голову... и вот воздушный замок, который она строила последние несколько лет, разлетелся вдребезги, уничтоженный одной-единтвенной фразой. Конечно. Джил не ее сын, она не его мать. Ее сын мертв. Его тело давно стало землей, и на ней выросли лесные травы.
   И тело его отца, Торкина Гинта, лучшего лекаря и величайшего волшебника в Королевстве – тоже. Человека, который принял смерть с таким достоинством – столько достоинства не найдется у всех этих дворцовых приживалов, вместе взятых. Он не заслужил казни. И никто не посмел бы отправить его на смерть, если бы не человек, который сидит перед ней. Который смотрит на нее с таким сочувствием, с таким раскаянием. По приказу этого человека ее мужа предали жестокой, отвратительной смерти.
   Из груди молодой женщины вырвался крик. Ужас снова нахлынул на нее. Все старые желания и искушения снова вырвались на свободу. И она с кулаками набросилась на виновника всех ее бед. Она всем телом чувствовала каждый удар, каждую пощечину – и ненавидела Лориса за то, что он даже не пытается ее остановить. Он даже не шевелился, лишь печально смотрел на нее, принимая наказание.
   Наконец, ярость иссякла, и Элисса без сил опустилась на пол. Ей не хватало воздуха. Рядом она слышала тяжелое дыхание Лориса. Наверно, на ее крик сбежится весь дворец... Но нет, ни топота ног в коридорах, ни стука в дверь... Кажется, лишь пса немного обеспокоило то, что здесь произошло. Он с непривычной живостью подошел к Элиссе и теперь слизывал слезы с ее лица.
   – Место, Дрейк, – раздался голос короля.
   Пес попятился, и Элисса почувствовала, как сильные руки Лориса поднимают ее. Когда ее лицо оказалось напротив лица короля, она разлепила веки. На одной щеке ссадина, из которой сочится кровь, другая скула опухает. Рубашка разорвана и словно нарочно выставляет напоказ это тело, к которому так хочется прикоснуться. Элиссе стало дурно.
   – Тебе пора отстаивать честь «Щита» в кулачных поединках, – заметил Лорис.
   Этого было достаточно, чтобы слезы хлынули градом. Ужасно. И выхода нет и быть не может.
   – Да, напоминай мне время от времени, чтобы я больше не пытался блистать перед тобой остроумием.
   – У вас кровь, Ваше величество, – пролепетала она сквозь слезы, глядя на короля.
   – Пустяки, просто царапина. Я получил по заслугам. Прости, Элисса. Мне на самом деле очень жаль. Я был не вправе говорить тебе об этом – вот так, напрямую. Лучшей матери, чем ты, для Джила не найдешь. Ему очень повезло.
   Они стояли слишком близко друг к другу. Лорис взял ее за руку и положил свою ладонь себе на грудь. Как громко стучит сердце... Чье? Ее собственное – или то, что бьется у нее под рукой? Она не знала, но хотела только одного: чтобы это не кончалось. И еще она хотела прижаться к этой широкой мускулистой груди всем телом и рыдать, оплакивая Джила, Тора, Саксена, Клута, Найрию – всех, кого ей довелось потерять... и свою глупую, бессмысленную любовь к Лорису, королю Таллинора.
   – Ты прощаешь меня? – с нежностью спросил он.
   – Только если вы позволите мне заняться вашей раной.
   Лорис кивнул.
   Элисса неохотно высвободилась из его объятий, смочила платок водой из кувшина и утерла ему лицо. Затем позвала пажа. Слава Свету, мальчик спал и ничего не слышал. И слава Свету, что сегодня стражников отпустили на покой – десятку крепких воинов ничего не стоило выломать дверь.
   – Эдвид, – проговорила Элисса, – принеси из моих покоев корзинку с травами. Джил тебе все покажет. Быстрее, мальчик. А потом можешь снова отдыхать.
   Паж убежал. Оставшись с Лорисом наедине, Элисса вежливо попросила его присесть и протянула кубок, который снова наполнила вином. Она чувствовала, как глаза короля следят за каждым ее движением. Нет, она сделает все, чтобы не встретить этот взгляд. Или хотя бы постарается.
   Слава Свету, Эдвид вернулся скоро. Поблагодарив мальчика, Элисса закрыла за ним дверь и попросила Лориса запрокинуть голову, чтобы осмотреть царапину. Потом все-таки пришлось присесть рядом, чтобы промыть ее смесью травяных настоев, приготовленных несколько дней назад. Настой был крепким и еще не успел выветриться. Лорис невольно поморщился. Щиплет... Однако Элисса знала: если воспользоваться этой настойкой, заражения можно не опасаться. Это был еще один урок Соррель: зараза убивает, поэтому убей ее первой.
   – Простите, что я снова причиняю вам боль, Ваше величество.
   Лорис вздохнул.
   – Ты совсем рядом, а я даже не смею сказать, сколько страданий ты можешь причинить одним словом. Это гораздо больнее.
   Элисса замерла. Они и в самом деле были так близко друг к другу, что между их лицами можно было просунуть разве что две сложенные ладони.
   – Вы не должны так говорить, государь, – прошептала она.
   Лорис выпрямился и спрятал ее ладони в своих.
   – Я должен это сказать, Элисса. Иначе я сойду с ума от боли. Я люблю тебя. Я люблю тебя с того дня, как увидел тебя в тронном зале, бледную, измученную, полную отчаяния. Ты была так прекрасна, исполнена такого достоинства, даже когда казнили Торкина. Да, я не могу исцелить рану в твоем сердце... но я прошу у тебя прощения. Казнь можно было остановить, но я был уже слишком очарован тобой. Я ревновал тебя потому что знал: это его тело, а не мое, прикасалось к твоему. Это было невыносимо – думать о том, что ты принадлежишь другому, оставаясь недоступной для меня. Все эти годы, пока ты находилась рядом, я сходил с ума. Порой мне приходилось призвать всю силу своей воли, чтобы не протянуть руку и не погладить тебя по голове, когда мы работаем...
   – Прошу вас, государь! – воскликнула Элисса. – Пепел королевы еще не остыл.
   – Тише, Элисса. Найрия знала.
   Он взял со стола, который стоял рядом, кусок исписанного пергамента, и молодая женщина тут же узнала, почерком королевы. Лорис развернул лист полностью.
   – Она написала это за несколько дней до смерти. В тот день мы вернулись из путешествия по стране. Она благодарит меня за то, что я был таким внимательным и любящим во время этой поездки, – он грустно усмехнулся. – Ладно, все я читать не буду... Вот: она признается, что знала – все это время, каждую ночь я чувствовал себя глубоко несчастным, потому что желал и не мог утолить своего желания. Она пишет, чего я так страстно желал: чтобы рядом со мной была Элиссандра Квин. Найрия просит не казнить себя за это и не страдать. Какие бы чувства ни возникли между нами после ее смерти, они благословенны. После ее смерти... Похоже, она знала, что скоро умрет.
   Король умолк. Кажется, ему было слишком тяжело перечитывать это послание, хотя Элисса заметила, что пергамент разворачивали не раз и не два. Она протянула правителю Таллинора кубок с вином, и Лорис единым духом осушил его.
   – Я должен закончить то, что начал. Найрия надеется, что я решусь сделать тебя своей королевой, поскольку именно такая пара должна править королевством, когда грядут беды. Не знаю, что она хотела этим сказать, но в то утро, перед тем как отправиться на ту прогулку... в день своей смерти... Найрия говорила мне, что во сне ей явилась женщина. Она сказала ей, что скоро над Таллинором нависнет страшная угроза, и понадобится немало сил, чтобы прокладывать королевству путь во времена испытаний. По словам Найрии, эта женщина говорила, что ты нужна Таллинору как никто другой, и что Джил должен стать прайм-офицером.
   – Во имя Света, Лорис! – воскликнула Элисса. – И ты всему этому веришь?
   Однако внутри у нее все перевернулось, лисе снова вмешивается в их жизнь.
   – Я верю что нам суждено быть вместе. Я верю, что Найрия, которая даже в смерти осталась такой же великодушной и сильной, какой была при жизни, благословила наш брак, за одно это она заслуживает большей любви, чем я мог ей когда-либо дать. Я верю, что Джил должен стать прайм-офицером, и его надо к этому готовить... на то есть множество причин. А армию – к тому, что мирные времена скоро закончатся. Старый Меркуд предупреждал меня, но я слишком мало беспокоился об обороне Королевства. Еще бы, я правил столько лет, и за эти годы Таллинор ни разу ни с кем не воевал. В наши дни люди не знают ничего, кроме мира и процветания. Но Меркуд был необычным человеком, Элисса. Он знал то, что скрыто от других. И этот сон Найрии... Меня предупреждают. Я никогда не пренебрегал предупреждениями, а этим не пренебрегу тем паче. А теперь... Скажи, что ты тоже любишь меня, Элисса. Скажи, что мне это не почудилось.
   Его слова набегали друг на друга. Он смотрел Элиссе в глаза, словно надеялся прочесть ответ раньше, чем он будет произнесен.
   Молодая женщина молчала, пытаясь собраться с мыслями. Нет. Она слишком любит его.
   – Я пыталась запретить себе это, мой король. Я пыталась возненавидеть вас. Но у меня ничего не вышло. Я безумно люблю тебя, Лорис. И желаю тебя всем сердцем. Хотя чувствую, что предаю свою королеву.
   Его глаза затуманились.
   – Будь моей королевой. Будь рядом и правь вместе со мной.
   Элисса перевела дух. Перед ее глазами встало лицо Тора, и она мысленно сказала своему супругу «Прости». А потом произнесла те слова, которые и надеялся услышать Лорис.
   – Я буду вашей королевой, государь. И буду любить вас, пока смерть нас не разлучит.
   Лорис обнял ее и прижал ее к себе. Потом их губы соединились, и поцелуй был долгим и сладким. Время исчезло. Исчезли привычные звуки дворца – во всяком случае, влюбленные их не слышали. Они стали единым целым. Любовь наложила на них свою печать.
   Наконец, объятия разжались, и Элисса опустила голову на грудь королю. Ей казалось, что она плывет над землей – для этого было достаточно просто прикасаться к нему щекой... и хотелось лишь одного: чтобы это упоение никогда не кончалось. Потом она вспомнила про архалит и в ужасе отпрянула.
   – Что такое? – Лорис ласково провел пальцами по ее волосам. Во имя Света, сколько раз он об этом мечтал.
   – Но я все еще Неприкосновенная! У меня не может быть любовника – это запрещено. И тем более мне нельзя выходить замуж, даже за короля. Ты казнил людей и за меньшую провинность, государь.
   – Найрия подумала и об этом, любовь моя. Она не один год убеждала меня изменить положение Неприкосновенных в Таллиноре. И вынужден признать: после того, как я распустил Инквизицию, народ Таллинора стал гораздо счастливее. Все это время я хранил верность старому закону. Его приняли давно, и в те времена он и в самом деле был благом для всех. Но Гот и его помощники сделали этот закон своим орудием и пользовались им, чтобы расправляться с неугодными. То же самое касается и Неприкосновенных. Считалось, что ребенок, рожденный от женщины, способной творить волшебство, вырастет чудовищем, которое уничтожит все вокруг. Это просто поверье, которому много веков. Есть легенда про Чувствующего, который едва не разрушил весь наш мир. Но теперь, думаю, нам пора стать мудрее, старше и идти вперед и не цепляться за вчерашний день с его пережитками.
   Элисса слушала Лориса, и в груди у нее бушевала целая буря. Она была почти счастлива, но при имени Орлака у нее пробежал по коже озноб. Она все-таки дочитала Писания Нанака. Однажды Орлак вернется. Он не выдумка, не легенда. И он на самом деле намерен уничтожить Таллинор. Но сейчас ей не хотелось даже думать об этом.
   – А что ты собираешься делать с Академией и Неприкосновенными?