Маккинти Эдриан. Миг - и нет меня

   Кое-как взяв себя в руки, я сказал Фредди, что никогда не встречался с такой девушкой и что он, верно, обознался.
   Поспешив расстаться с обоими, я отправился к остановке надземки, раздумывая, не позвонить ли мне миссис Лопате (я все-таки узнал, что ее зовут Ребеккой). Она говорила, что будет ждать моего звонка, но, подумав еще немного, я решил, что не буду больше с ней встречаться. По крайней мере здесь, в Нью-Йорке, у меня должна быть только одна девушка - Бриджит. Она принадлежит мне. Она - моя. То, что Темный имеет на нее какие-то виды, меня смущало мало. Я был уверен, что в конце концов он совершит какую-нибудь глупость, например, напьется или ударит ее. Тогда Бриджит прибежит ко мне, и мы улетим далеко-далеко, за океан. Там мы будем в безопасности и…
   Но тут подошел поезд, я сел в него и поехал в Бронкс.
 
   Меня довольно сильно смущало то обстоятельство, что теперь я был замешан в убийстве. Как ни крути, а мы все же были причастны к тому, что Дермот отправился к праотцам, и я был уверен, что последствия не заставят себя ждать. Легавые возьмут след и будут искать меня, методично обходя один дом за другим и врываясь в квартиры. Неумолимо, безжалостно… Так, во всяком случае, бывало в кино. В реальной жизни, впрочем, на смерть Дермота Финюкина мало кто обратил внимание. Еще один труп погоды явно не делал, во всяком случае - в Нью-Йорке. Мертвецом больше, мертвецом меньше - для огромного города это была просто капля в море. Ну а поскольку набивать Дермота соломой нам было недосуг, то сообщение о перестрелке в баре не попало даже в вечерние новости.
   Несмотря на это, я продолжал беспокоиться. Если вы возьмете газеты начала девяностых, то увидите, сколько там статей и прочих материалов, посвященных масштабам организованной преступности в Нью-Йорке. С всесильной мафией боролись больше трехсот агентов ФБР, поэтому среднестатистический читатель пребывал в уверенности, что все итальянские лавочки в округе оборудованы подслушивающими устройствами и скрытыми камерами и что каждый второй продавец, жонглирующий тестом в ближайшей пиццерии, - долбаный федеральный агент. По телевизору выступали с разоблачениями многочисленные осведомители и стукачи, шли бесконечные репортажи о бесконечных судебных процессах. Генеральный прокурор (впоследствии - мэр) Джулиани подробно рассказывал, как еще он «вставил» преступным кланам. Разумеется, прокурор действовал не один. Вместе с ним не покладая рук работали полиция, ФБР, парни из казначейства, шерифская служба, налоговики и даже Канадская королевская конная полиция, поэтому на первый взгляд может показаться, будто в те времена прокручивать какие-то сомнительные делишки, как делали это мистер Даффи и Темный, было невозможно. Но это не так.
   И даже совсем не так.
   Спору нет, деятельность нью-йоркской мафии начала девяностых производит сильное впечатление, но общая картина отнюдь не ограничивалась историей ее заката, крушения и последовавшего самороспуска. Нет, общая картина преступности включала и совершенные в состоянии наркотического опьянения убийства, которые происходили в Гарлеме, Южном Бронксе и Бед-Стае практически каждую ночь, а также тех, кто поспешил заполнить вакуум, образовавшийся после ухода всесильной мафии со сцены.
   Верно и то, что к северу от 110-й улицы всегда действовали свои, особые правила и законы. Лично мне всегда казалось, что властям нет абсолютно никакого дела до того, что там происходит. За все время, что я прожил в Гарлеме и на Вашингтон-Хайтс, я ни разу не сталкивался ни с федеральными агентами, ни с наркополицейскими, ни с обычными оперативниками.
   Впрочем, если бы федералы вздумали навести в этих районах хотя бы видимость порядка, из этого вряд ли бы что-нибудь вышло. Вот хотя бы Темный… Он был очень осторожен и хитер, я бы сказал - дьявольски хитер, и взять его с поличным было невероятно сложной задачей. Начать с того, что занимался он почти исключительно недавними иммигрантами из Ирландии - несчастными нелегалами, которые бежали от тридцатипроцентной безработицы и гражданской войны у себя на родине и селились в Ривердейле и на Вашингтон-Хайтс, а кое-кто даже и в Бронксе, исчисляясь в этих местах уже десятками тысяч. Эти молодые мужчины и женщины готовы были безропотно сносить многое, лишь бы не привлечь к себе внимания полиции и официальных лиц. Конечно, Нью-Йорк - не Бостон и не Сан-Франциско, но если вы возьмете статистику Службы иммиграции и натурализации, относящуюся к концу восьмидесятых, и умножите количество официально въехавших в страну ирландцев минимум на десять, то вы поймете, о чем я говорю.
   Разумеется, наши соотечественники заселяли не только верхнюю часть города. В Квинсе их особенно привлекал Вудсайд; существовали также такие места, как Адская Кухня и Верхний Ист-Сайд, но эту территорию контролировал кто-то другой. Не Темный - это я знал точно, а вот за мистера Даффи не поручусь. Впрочем, все это я рассказываю только затем, чтобы вы поняли, что, несмотря на все усилия ФБР, мэра Динкинса и полиции, мистер Даффи и Темный чувствовали себя абсолютно спокойно. Тем более и мне не стоило беспокоиться, что копы станут меня разыскивать. Для них я был мелочь, я был ничто, к тому же я находился под надежной защитой. Тот же Темный наверняка не только успешно водил полицию за нос, но и подкармливал кое-кого из легавых, поэтому я мог не трепыхаться. Впрочем, практической стороной безусловно ведал Лучик, пока наш обожаемый Темный с увлечением занимался более приятными делами. Никаких трений с законом у него не было; потенциальные конкуренты успешно уничтожали друг друга; ирландцы продолжали прибывать. У него была девушка, была своя команда, свой ангел-хранитель (хотя для ангела Лучик был, пожалуй, слишком костляв), и если бы не его обрюзгшее, чуть рябоватое лицо, ему можно было бы только позавидовать. Да и мне тоже… Когда вечером того же дня я сидел в баре «Четырех провинций» и, обливаясь потом, глотал отвратительный лагер, я не мог не признать, что никаких оснований для беспокойства у меня нет и что я напрасно так волнуюсь из-за утренних событий и так жалею себя. На самом деле все о'кей, и я зря кисну: дела идут хорошо, и в обозримом будущем положение вряд ли изменится. Темный загребает хорошие деньги, от которых и нам кое-что перепадает, так что вскоре всем нам предстоит кататься как сыр в масле. Не исключено, что через год или два каждый из нас сумеет скопить достаточную сумму, чтобы уйти из бизнеса. Быть может, денег хватит даже на то, чтобы поступить в университет или открыть собственный бар - это уж кому что нравится.
   Этим, вероятно, все бы и кончилось, если бы как раз в это время Темный не начал осуществлять еще один план, о котором знали только трое членов нашей организации, но увы - не я и не Скотчи.
   Но будущее - это будущее, а в настоящем я продолжал переживать по поводу смерти жалкого придурка Дермота, разбавляя свое сожаление абстрактными размышлениями об организованной преступности и расистской сущности стратегического курса, избранного полицией Нью-Йорка.
   - У тебя озабоченный вид, - сказал Энди.
   - Правда?
   - Да.
   - Вот как…
   - О чем ты думаешь?
   - О том, как нам повезло, что мы действуем в северной части города. В каком-нибудь другом районе легавые давно бы сели нам на хвост.
   - Это верно.
   - Ты смотрел фильм «За 110-й улицей»? - спросил я.
   - Нет.
   - Я тоже не смотрел, но я готов поспорить, что в нем не только правдиво рассказывается об организованной преступности, но и отражена расистская сущность стратегического курса, которого придерживается нью-йоркская полиция. Легавым наплевать на то, что здесь происходит, просто наплевать!
   Энди слегка наклонил голову.
   - Что сегодня с тобой? - спросил он. - Или может быть, ты хочешь, чтобы тебя сцапали?
   - Ничего такого я не хочу.
   - Ну и слава богу!
   - Ладно, забудь. И извини, что я такое подумал. Непростительная ошибка с моей стороны. Я забыл, с кем разговариваю.
   У Энди обиженно вытянулось лицо.
   - Я просто пошутил, - быстро сказал я. - Не сердись, ладно? Скажи лучше, паренек, как ты себя чувствуешь?
   Энди начал рассказывать, как он себя чувствует, а я сидел и, как мог, поддерживал беседу, впопад и невпопад кивая головой, чтобы он думал, будто вся эта чушь меня действительно интересует. Так оно и шло: я вздыхал, ковырял в ухе и прихлебывал пиво, пока Энди разливался соловьем, и никто из нас не знал, что меньше чем через десять минут Скотчи спустится по лестнице и разом вышибет все мои заботы о легавых, о Нью-Йорке и о прочих обстоятельствах моей теперешней жизни не только у меня из головы, но и вообще откуда бы то ни было.
   Да, решающий момент близится. Наверное, мне следовало бы присутствовать на сегодняшнем гребаном совещании, чтобы выразить свой протест прямо в лицо Темному, но я не присутствовал, потому что приехал в «Четыре провинции» слишком поздно.
   Собственно говоря, совещание еще продолжалось, но Энди спустился вниз, потому что от табачного дыма его немного тошнило. Он, однако, рассказал мне о том, что я пропустил, и надо признать, новости были достаточно любопытными.
   - Полный облом, - сказал Энди и объяснил, что Темный считает нашу утреннюю разборку серьезной неудачей (а почему, собственно? - подумал я), так как Дермот погиб, а в дело вмешались копы. Еще Темный наорал на Лучика и показал ему, где раки зимуют. Должно быть, наш босс и вправду рассердился, хотя нельзя было исключать, что Энди, по своему обыкновению, преувеличивает.
   Подумав об этом, я посмотрел на Энди. Крупный, светловолосый, с каким-то сонным взглядом, он не был круглым идиотом, но я почему-то был уверен, что в Институт перспективных исследований его пригласят очень не скоро. Впрочем, общаться с ним было по большей части приятно, и я подумал, что он не заслужил того, что с ним случилось. Кого следовало бы избить, так это Скотчи; может быть, и Фергала тоже, но никак не Энди.
   - Ну-ка, поверни голову, - сказал я.
   Он послушно повернулся. Кое-где еще сохранились следы синяков, но в целом он выглядел удовлетворительно.
   - Неплохо выглядишь, недоносок, - сказал я. - Хочешь кружечку? Я угощаю.
   - Хочу.
   Я отправился к бару и купил ему пинту «Гиннесса». Себе я взял бутылку «Ньюкасл браун».
   - Ты видел Бриджит? - спросил я, вернувшись к столику.
   - Да. Она рассказала мне один анекдот.
   - О попугаях? - уточнил я.
   - Ага. Смешной, правда?
   - А где она сейчас? - спросил я.
   - По-моему, она уехала с Темным. Они собирались в оперу или еще куда-то, - ответил Энди.
   - Уже отправились?
   Он кивнул:
   - Бриджит говорила, что хочет сменить имя.
   - Что-что?!
   - Да, на Бриджид. Произносится почти так же, но пишется на ирландский манер. Святая Бриджид считается покровительницей Ирландии, ну как Патрик. Бриджит сказала, что раньше она была богиней земли, матерью Эйр, но ранние христиане…
   - Первый раз об этом слышу, - перебил я.
   - Ах да, ты ведь не в курсе, Мики, - сказал Энди. Тут его разум совершил внезапный скачок, и он заговорил о другом: - Сегодня утром было горячо, доложу я тебе. Господи, я чуть не обделался. Честно тебе говорю: еще немного - и я бы наложил в штаны. Я ведь ничего не знал! Не знал, что у вас там происходит, понимаешь? Я только сидел, гонял движок и ждал, что вот-вот появятся фараоны. А вся эта толпа… Можно было подумать, что тут карнавал, бесплатное представление или что-нибудь в этом роде. И кругом только испанская речь. Я немного знаю этот язык, но они говорили слишком быстро, и я ничего не понял. Господи, Майкл, я серьезно говорю - я в жизни так не боялся! Я сидел, и меня трясло, просто трясло, представляешь? А вот ты не сдрейфил. Ты вообще ничего себе парень, хладнокровный. Этот твой план, когда вы со Скотчи вскочили и начали стрелять - это было здорово!
   - Но у нас же ничего не вышло.
   - Почему не вышло? Ведь ублюдка Финюкина-то вы пришили.
   - Его пришил кто-то из своих, - сказал я.
   - Ну, Лучик-то подал это совершенно иначе. По его выходит, что все сделали вы двое: ты и Скотчи. Это было круто, Майкл. Улет. И как вы только не боялись, что вас застрелят, тебя и его?! А я-то ничего не знал, просто сидел в машине и ждал. Впрочем, некоторые считают, что это самое трудное. Ждать - я имею в виду. Вы-то, по крайней мере, были чем-то заняты, хотя… уже небось к встрече с творцом готовились, а? Скажи, Майкл, а это точно «Гиннесс»? Вкус какой-то необычный. Да, кстати, я слышал, как ты отделал Лопату… Спасибо тебе. Огромное спасибо.
   - Не стоит благодарности, - сказал я. Мне хотелось сменить тему, но ничего подходящего не приходило в голову, и Энди все сыпал и сыпал:
   - А потом, я ведь только что вышел из больницы. Согласись, что для человека, который только что вышел из больницы, это было нешуточное дельце.
   - Нешуточное, - согласился я.
   - Ты действительно так думаешь? - спросил Энди взволнованно.
   - Еще бы, - подтвердил я. - Ну а сейчас-то ты в порядке, паренек?
   - Все о'кей, - сказал Энди и кивнул. - Меня могли выписать еще вчера, но врачи захотели подстраховаться.
   - Ну а какие там были сиделочки? - спросил я и подмигнул. - Симпатичные?
   - Не особенно. Впрочем, была там одна девчонка, с Ямайки, что ли… Я было решил, что дело выгорит, но она просто любезничала.
   - Ну хоть телефончик-то ты у нее взял? - не отставал я.
   - Нет, ни телефона, ни адреса. Слушай, Майкл, хочешь конфетку? - спросил он.
   - Не откажусь. А это, случайно, не подарок?
   - Премия за хорошую работу, - сказал Энди и ухмыльнулся.
   Я позволил ему сходить за очередной пинтой пива и конфетами, за которые я авансом внес свои пять баксов, так что теперь вправе был рассчитывать на самое высокое качество. Иначе я, честное слово, устроил бы скандал.
   Вскоре Энди вернулся. Из-за жары я перешел на лагер. На редкость скверное пойло, но шло оно куда легче «Гиннесса».
   - А чем ты занимался потом? - спросил Энди, ставя передо мной кружку.
   Я выбрал батончик с орехами, пару карамелек и нугу. И сунул их в рот разом.
   - Что-что? - переспросил я.
   - Что ты делал после этой заварушки?
   - Ничего. Спал.
   - Я бы так не смог, - покачал головой Энди. - Неужели ты правда спал?
   - Точно тебе говорю: я поехал домой и завалился спать.
   - Ну ты даешь! Я же говорю - спокойствия тебе не занимать!
   - Спасибо.
   - Нет, серьезно. На меня-то колотун напал. Знаешь, как меня трясло? Ты-то небось действовал на автопилоте, а я сидел и дрожал как заяц. А потом мне еще пришлось вести машину, это тоже было нечто… Кстати, как твоя рука? Скотчи сказал, тебя по глупости под пулю угораздило.
   - Скотчи так сказал?
   - Ну да, когда докладывал мистеру Уайту. Еще до того, как начался облом. Сначала он слушал спокойно, мистер Уайт то есть, ну а потом не выдержал. Слышал бы ты, как он орал на Скотчи…
   - Что Скотчи говорил обо мне конкретно? - перебил я.
   - Да в общем-то ничего особенного. Что-то насчет того, что Брюс, мол, специально полез под пули, чтобы заработать шрам, которым можно будет хвастаться перед девчонками, но я думаю, это он шутил. Точно - шутил.
   - Ну что за сволочь этот Скотчи! - пробормотал я сквозь зубы. - Я был единственным, кто пытался хоть что-то сделать, пока он валялся на полу и думал, как бы не обделаться.
   В этот момент на верху лестницы появился Лучик. Я кивнул ему в знак приветствия, и он сразу подошел ко мне. Лучик улыбался. Остатки его волос были подстрижены, вымыты и уложены особым образом, чтобы замаскировать плешь. Должно быть, подумал я, ему пришлось как следует постараться, чтобы привести себя в порядок после утренней заварушки. Впрочем, разнос, который устроил Лучику Темный, того, похоже, ни в малейшей степени не беспокоил, и я невольно задался вопросом, уж не обвел ли меня Энди вокруг пальца.
   - Привет, Майкл, мне нужно с тобой поговорить, - сказал Лучик.
   - Валяй, говори, - ответил я.
   - Пойдем-ка лучше вон туда, - предложил он и подвел меня к стойке бара. - Это тебе, - сказал Лучик, вручая мне конверт.
   Мне очень хотелось казаться невозмутимым, но я не сумел совладать с любопытством и открыл конверт. Там оказалось десять пятидесятидолларовых банкнот - почти вдвое больше, чем я зарабатывал в неделю (за вычетом налогов Темного).
   - Это за что? - спросил я.
   - За сегодняшнее утро. Если бы ты не попытался заговорить зубы этому ублюдку, нас всех бы арестовали. Или еще хуже - завалили. К счастью, тебе удалось убедить… нет, не его, а парней, которых он нанял, но этого оказалось достаточно. Словом, сегодня ты спас мою задницу, Майкл.
   - Наши задницы.
   - Да, наши.
   - Что ж, спасибо, - сказал я.
   - Здесь вообще-то немного…
   - И тем не менее.
   - Об операции докладывал Скотчи, но я рассказал Темному, что сделал ты, - многозначительно добавил Лучик.
   - Да, я знаю. Энди тоже рассказал мне кое-что, - довольно злобно отозвался я.
   - Но я постарался, чтобы Темный знал, как все было на самом деле, - прошептал Лучик и посмотрел на меня. Отчего-то в эти мгновения он мне показался каким-то странным, словно он все еще был немного не в себе. Что ж, немудрено после всего, что Лучик пережил утром. Зато теперь, подумалось мне, он не скоро отправится на операцию без тщательнейшей подготовки.
   Я вдохнул идущий от его волос запах кондиционера и сказал:
   - Хорошо, что ты замолвил за меня словечко. Спасибо тебе.
   - Знаешь, Майкл, на самом деле мы с тобой очень похожи, и, сдается мне, тебя здесь недооценивают. Но пусть тебя это не беспокоит. Я-то знаю, что ты сделал сегодня для всех нас. В общем, можешь потратить эти деньги на удовольствия, ты это заслужил.
   - Спасибо, - сказал я в третий или четвертый раз. - Пожалуй, так я и поступлю.
   - Не стоит благодарности, Майкл. Право слово - не стоит.
   - О'кей.
   Мне казалось, что Лучик хочет сказать что-то еще, но он только кивнул и начал было подниматься обратно наверх. Я припустил за ним бегом.
   - Еще одно, Лучик… Твою пушку мне пришлось выбросить. Как насчет того, чтобы вернуть мне мой револьвер?
   Он посмотрел на меня и улыбнулся с таким видом, словно я проявил неслыханную предусмотрительность.
   - Правильно, Майкл. Хорошо, что ты об этом подумал, - мне это и в голову не пришло. Разумеется, я верну тебе твою игрушку. А может, достать тебе что-то посерьезнее?
   - Нет, не надо. Мне хватит и моей старой пукалки. Вряд ли мы когда-нибудь попадем в такую же серьезную переделку.
   - Никогда не попадем, - твердо сказал Лучик.
   - Вот и хорошо.
   Он опять стал подниматься по ступенькам, но на полпути остановился и вернулся ко мне.
   - Что бы ни случилось, Майкл, - сказал он, глядя мне в глаза, - я хочу, чтобы ты знал, что я… что я действительно тебе благодарен. И что я очень сожалею… Еще раз спасибо.
   Сказав это, он поднялся на второй этаж и скрылся из виду.
   «Странно!» - подумал я, проводив его взглядом.
   Потом я спрятал конверт с деньгами во внутренний карман куртки и возвратился к Энди.
   - Ну, что тебе сказал Лучик? - спросил он. - Чего он хотел?
   - Да так, ничего особенного. Он, гм-м… отругал меня за опоздание. Не сильно, но не хотелось делать это в твоем присутствии, ставить меня в неловкое положение. Довольно тактично с его стороны, не находишь?
   - Да, с ним это бывает, - согласился Энди.
   - Угу
   - А ты обратил внимание, как он выглядит? По-моему, он даже маникюр сделал, вроде как педик.
   - Должен сказать, Энди, - строго заметил я, - что мне не нравится твоя гомофобия.
   - Моя гомо… мого… Чего это? - переспросил Энди. Он явно слышал это слово в первый раз.
   - Большинство великих военачальников были гомосексуалистами или, в крайнем случае, бисексуалами. Александр Македонский, Цезарь, Октавиан, герцог Мальборо и многие, многие другие… - сказал я, напустив на себя устало-искушенный вид.
   - Что-то я тебя не пойму, - покачал головой Энди. - Уж не хочешь ли ты сказать, что наш Лучик - гей?
   - Нет, не думаю. Кто-то из наших - не помню кто - говорил, что у него есть девушка, но дело не в этом. Ты меня просто не понял, Энди. Я хотел сказать…
   - А может, ты думаешь, что и я тоже гребаный гомик?! - перебил Энди, но прежде чем я успел что-то ответить, на верхних ступеньках лестницы появились Фергал и Скотчи. Ухмыляясь как вестники смерти, оба прямиком направились к стойке, а потом подошли к нам с пивом и виски.
   - Ну, давайте разбирайте ваш «Бушмиллз», - велел Скотчи, садясь за наш столик и протягивая нам стаканы.
   Мы послушно разобрали стаканы, и Скотчи набрал в грудь побольше воздуха, явно готовясь произнести длинный тост.
   - Поднимите стаканы повыше, джентльмены, и слушайте, что я хочу сказать. В благодарность за хорошую работу и годы верной службы - в твоем случае, Брюс, за год без малого, а также в качестве особой компенсации за то, что сегодня нам пришлось заглянуть в глаза смерти и столкнуться с силами закона и правопорядка, нам поручается выгодный заказ. Да что я говорю - это даже не заказ, а гребаная конфетка, да! Выпьем!
   Мы выпили. Скотчи смотрел на нас, расплываясь в улыбке. Потом он снова наполнил наши стаканы и подмигнул. Я не собирался доставлять ему удовольствие и расспрашивать о подробностях, но Энди не выдержал.
   - И что же это за заказ? - выпалил он вне себя от любопытства.
   - Энди, мальчик мой, тебе очень повезло, что ты успел выписаться из больницы, потому что нам с тобой, а также юному Фергалу и даже Брюсу (и, к сожалению, Большому Бобу тоже) предстоит в самое ближайшее время пересечь южную границу и отправиться в благодатный и солнечный край, который иногда называют долбаной Мексиканской республикой.
   - Мексиканской республикой? - тупо переспросил Энди.
   - Именно так, мой юный друг. Мы едем в Мексику! Девчонки, текила, пляжи, музыка, снова девчонки - там есть все, что душе угодно. Солнце, песок, роскошные гостиницы… Пьем за Мексику, ребята! - проревел Скотчи.
   Я поднес стакан к губам, но не смог сделать ни глотка.
   Иногда - очень редко - будущее отбрасывает свою тень на настоящее, и тогда нам удается предвидеть… нет, только почувствовать, что ждет нас впереди. Как я уже сказал, такое случается очень редко, но все-таки случается, и тогда ты ощущаешь, как по коже бегут мурашки, а кончики пальцев ни с того ни с сего начинает покалывать. В принстонском институте, куда Энди вряд ли когда-нибудь пригласят, создали целую теорию, согласно которой все события происходят на квантовом уровне, и отбрасываемый ими световой конус распространяется вдоль временной оси и вперед, и назад. И тогда, если вы достаточно чувствительны или каким-то образом настроены на восприятие, вы ловите сигнал. Так получилось и в этот раз. Не успел Скотчи закончить свою речь, как на меня вдруг словно пахнуло студеным байкальским ветром, и я застыл, пытаясь разобраться в том, что я почувствовал.
   Скотчи толкнул меня локтем:
   - Пей!
   Я посмотрел на него и, проигнорировав послание из будущего, выпил.
   - Кто-то прошел по моей могиле… - пробормотал я.
   - Ну и хрен с ним.
   - А все-таки, что нам нужно делать? - спросил я.
   - Да почти ничего. Работа пустяковая, Брюс, не волнуйся. Забудь о ней. Думай лучше о золотом песочке на берегу Карибского моря, где ты будешь гулять с очаровательными сеньоритами, и об отдельной комнатке на шикарной вилле, куда ты сможешь их водить. Думай о выпивке, о хал явной жрачке, о купании в теплом море и о девицах, которых у тебя будут десятки - только выбирай. Главное, не забудь, что все это устроил для тебя дядя Скотчи…
   - И когда нам надо ехать? - спросил Энди.
   - Мы уезжаем в субботу, - возбужденно сказал Фергал.
   Энди застонал:
   - А если у меня паспорт не в порядке?
   - Тогда ты никуда не поедешь, - отрезал Скотчи.
   Энди мрачно посмотрел на нас.
   - Я не уверен, что мне разрешат выехать из страны, пока я не получу статус иммигранта, - пробормотал он.
   Энди был настолько глуп, что решил получить иммигрантский статус официальным путем. Все остальные доверили это дело Лучику, который добыл и нам вполне легальные визы и разрешения на работу.
   - Вот и хорошо. Нам больше и девок и выпивки достанется, - поддел его Фергал.
   Бедняга Энди чуть не плакал от огорчения. Его можно было понять: сначала его избили, потом заставили ждать в машине, а теперь еще это…
   - Ну ладно, Энди, не расстраивайся. Ты тоже поедешь. Лучик с этим разберется, правда, Скотчи? - сказал я, бросив на Скотчи многозначительный взгляд.
   - Да-да, Энди, успокойся. Мы просто шутили. Конечно ты поедешь. Куда мы без тебя? Разве можем мы обойтись без нашего паренька? - поспешно сказал Скотчи.
   Энди повернулся ко мне.
   - Думаешь, получится? - спросил он.
   - Думаю - да, Энди, - ответил я, и он улыбнулся.
   Мы переглянулись и вдруг начали хохотать. Наконец-то мы уезжали из города, уезжали от надоевшей рутины. Да здравствует Мексика! Мы смеялись и смеялись, так что на глазах у нас даже выступили слезы. Все складывалось крайне удачно. Владевшее нами напряжение понемногу отпускало; мы успокоились, начали пить и болтать о разных пустяках. Нашей радости не омрачило даже появление Большого Боба, которого мы угостили пивом. Все мы и думать забыли о том, что уже очень поздно и Пату, которому не терпелось поскорее отправиться на боковую, пришлось выпроваживать нас буквально силой.
 

5. Мы летим в Мексику

 
   Нью-Йорк. Ослепительная синева Атлантического океана. Извилистая линия побережья. Леса, поля, города, длинные полосы намытой земли, где когда-то текли реки. Болота. Острова. Отмели. Карибское море. Джунгли.