Маккинти Эдриан. Миг - и нет меня

   Самолет идет на посадку.
   Мы разместились в особняке, стоявшем на набережной Канкунской лагуны. Большой, чисто выбеленный, он был окружен кольцом пальм. Под балконом веранды располагался небольшой плавательный бассейн. В бассейне плавали сухие листья, но их было не так уж много. По моим подсчетам, предыдущие обитатели особняка съехали не больше недели назад. Просторные, светлые спальни на втором этаже были украшены акварелями с изображениями красоток в национальных костюмах. Большие деревянные кровати были с перинами.
   Выбрав себе комнату, я сразу улегся на кровать и закрыл глаза. Снаружи доносилось щебетание птиц и звон колокола, а если напрячь воображение, то можно было расслышать и шум прибоя. Проспав час или полтора, я встал и принял душ. Ребята расслаблялись внизу у бассейна, передавая друг другу бутылку рома. Только Скотчи, которому не терпелось попасть в город, был уже одет и поторапливал остальных.
   Пока парни собирались, я читал книгу Бернала Диаса о завоевании Мексики. Это было дешевое пингвиновское издание в мягкой обложке, но для самолета она подходила как нельзя лучше. В ней речь шла о том, как в Новый Свет прибыл Кортес и как испанцы начали подготовку к своему великому завоевательному походу. Если верить Диасу, они подошли к Канкуну и высадились на ближайшем островке под названием Исла-Мухерес. (Тут я вышел на балкон, чтобы проверить, виден ли оттуда океан, и если да, то какие там есть острова, но мне мешали кроны высоких деревьев.) Ну да бог с ними, с островами… Парни были уже готовы, и я быстро переоделся и плеснул в лицо холодной воды.
   После небольшого замешательства мы все же сумели вызвать по телефону такси и отправились в ресторан, который рекомендовал нам Лучик, хотя, откуда он о нем знал, оставалось загадкой.
   Ресторан находился недалеко от нашего особняка. В нем подавали индейские и мексиканские блюда, которые объединяло то, что все они были с лаймом и все - острые. Еда была превосходной; она нам очень понравилась, и только Фергал, который положил на тарелку столько соуса чили, что не мог проглотить ни кусочка, остался недоволен. Обед каждый из нас запил упаковкой пива «Корона», после которого мы заказали еще по порции текилы.
   Следующим пунктом нашей программы был ночной клуб, поэтому мы сели в автобус и поехали в курортную зону. Скотчи заплатил за вход, и мы оказались внутри. Я все еще чувствовал себя слишком усталым, чтобы танцевать или пить, поэтому я сразу забился в тихий, укромный уголок. Музыка, которую здесь крутили, была модной лет десять назад. Диско-шлягеры сменялись композициями в стиле нового романтизма, а одну песню восемьдесят первого года в исполнении Дэвида Боуи диск-жокей пускал каждые десять минут, словно это был золотой хит прошедшей недели. Играй музыка немного потише, я бы, наверное, снова задремал над своим коктейлем, но это оказалось невозможным. Впрочем, мне и так было неплохо. Вытянувшись в своем мягком кресле, я потягивал коктейль и наблюдал за тем, как ребята выламываются. Некоторое время спустя ко мне подошел Скотчи, и я сделал ему выговор по поводу одеколона, которым он, казалось, облился с головы до ног. Это была редкостная дрянь; попади она в дикую природу, и Рэчел Карсон [Карсон Рэчел - основательница современного движения в защиту окружающей среды] залилась бы горючими слезами. Скотчи, разумеется, не знал, кто такая Рэчел Карсон, поэтому он назвал меня «дураком набитым». Мы оба пили «Маргариту», но еще до того, как мы успели надраться до такого состояния, чтобы с раскаянием возрыдать друг у друга на груди, к нам присоединился наш паренек Энди. Он познакомился с какой-то девицей и хотел спросить у нас совета. Его подружка была вертлявой мулаткой, которая едва ли могла похвастать безупречной добродетелью, но мы со Скотчи сошлись во мнении, что это, пожалуй, к лучшему.
   Я посоветовал Энди не говорить ничего конкретного, а отделываться таинственными недомолвками и многозначительными намеками - чем многозначительнее, тем лучше. Скотчи порекомендовал узнать, нет ли у нее ирландских корней. Какую тактику применил Энди, мы так и не узнали, но, по всей видимости, она была успешной, поскольку вскоре он уже тискал красотку в уголке.
   Я тем временем попытался вызнать у Скотчи, чем конкретно нам предстоит заниматься, но он ответил, что это должно оставаться в тайне до завтра. Учитывая, что Скотчи был редкостным треплом, это, наверное, и в самом деле был очень важный секрет, поэтому я не стал слишком на него давить.
   Ближе к полуночи зал начал наполняться посетителями, а музыка стала чуть поживее. Появилось и несколько американских туристов. Большой Боб, уже некоторое время жаловавшийся на то, что у него болит живот, решил пойти домой, но мы были этому только рады. У Скотчи, направившегося было к группе юных девушек, тоже началось что-то вроде судорог: он как-то странно дергался, но поскольку при этом его лицо не выражало неудовольствия или страдания, я догадался, что это он просто танцует. Сам я предусмотрительно пересел поближе к туалетам на случай, если и меня, как Большого Боба, настигнет «месть Монтесумы», однако мои опасения оказались напрасны. Я чувствовал себя отменно. Фергал то и дело приносил мне разноцветные бокалы с торчащими в них бумажными зонтиками, и вскоре у меня открылось «второе дыхание». Окружающее заволоклось приятной золотой дымкой, время понеслось вскачь, и прежде чем я опомнился, я уже оказался в автобусе в обществе блондинки, одетой в коротко обрезанные джинсы и майку с логотипом Канзасского университета. Мы целовались. Девица напоминала Бриджит - она могла быть ее белобрысой, пухленькой младшей сестренкой. В перерывах между поцелуями она принималась болтать о правильном питании. Ей, впрочем, удалось сообщить мне, что балкон ее номера на седьмом этаже отеля выходит на залив, и, поднявшись с ней, я готов был ей поверить, поскольку снаружи все равно было темно, как в угольной яме. Пока я осматривался, она стащила покрывало со своей кровати (одной из трех, стоявших в комнате), вышла на балкон и бросила покрывало прямо на пол. На мой взгляд, это было не слишком разумно, поскольку все вокруг кишело муравьями, однако она объяснила, что только в этом случае нам гарантировано необходимое уединение, потому что скоро должны вернуться ее подруги.
   Стоило мне подумать о двух других девушках, которые могут появиться с минуты на минуту, как перед моим мысленным взором возникли довольно любопытные картины, заставившие меня на некоторое время отвлечься от реальной действительности. Девица тем временем сходила в комнату и принесла мне и себе по банке пива. Мы сели и некоторое время любовались ярко освещенными прогулочными яхтами, которые плавно скользили в ночном мраке. Потом я поцеловал подругу и увлек ее на покрывало, но совершенно неожиданно у меня возникли проблемы. Я не встречался с Бриджит, миссис Лопатой и другими девушками уже четыре дня, поэтому кое-кому может показаться странным, что на второй день заграничных каникул здоровый, молодой мужчина оказался не способен адекватно реагировать на близость упругого молодого тела. Однако выпивка, незнакомая девушка, долгий перелет и вполне естественное беспокойство сыграли свою зловещую роль, и мне пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы в решающий момент не оказаться вне игры. К счастью, мои поистине героические усилия увенчались успехом, и я сумел достаточно надолго (для девушки, но не для себя) сосредоточиться на стоящей передо мной задаче. Как бы там ни было, моя новая знакомая стонала и вскрикивала так громко, что весь полуостров имел возможность убедиться - она получила, что хотела. У меня же все сильнее кружилась голова, и только врожденная ирландская вежливость помешала мне поблевать с чужого балкона вниз. В конце концов свежий морской воздух все же подействовал, в голове у меня настолько прояснилось, что я даже спросил, откуда она. Она ответила, и я сказал, что это очень мило, хотя никогда прежде не слыхал о таком городке. Потом она в свою очередь спросила, откуда я. Я сказал - откуда, и тут выяснилось, что целая куча ее родственников живет в графстве Корк. Мы поболтали о достопримечательностях юго-западных районов Ирландии и немного - о «Волшебнике из страны Оз», поскольку это было единственным, что я мог припомнить в связи с Канзасом. Увы, еще разговор с Дэнни-Алкашом обнаружил мое слабое знакомство с фильмом, а она, к несчастью, смотрела его внимательно и имела о нем твердое мнение. Следующие несколько минут девушка объясняла мне, что, несмотря на свою внешность и прочее, она получила правильное воспитание и - как и ее родители - относится к историям о ведьмах, волшебстве и тому подобной чертовщине крайне неодобрительно. На это я возразил, что, насколько я помню, история эта - просто сказка, но она сказала, что это не имеет никакого значения, что ее родители - хорошие люди и добрые христиане и что ее прадедушка даже был присяжным на знаменитом «Обезьяньем процессе» [«Обезьяний процесс» - судебный процесс, состоявшийся в 1925 году в г. Дейтоне, Теннесси, над школьным учителем Дж. Скопсом, который был обвинен в нарушении закона штата, запрещавшего преподавать дарвиновскую теорию эволюции в муниципальных школах]. Ни я, ни она точно не знали, что это был за процесс, но я решил, что он был направлен против вивисекции, и поспешил похвалить прадедушку за то, что он исполнил свой гражданский долг.
   Мы сидели на балконе еще сколько-то времени и пили пиво. Потом на берегу вспыхнул маяк, и я начал считать вспышки. Пока девица рассказывала что-то о знаменитой футбольной команде Канзасского университета и - опять! - о правильном питании, я прилег на одеяло. Судя по тому, что она говорила, питался я совершенно неправильно, поскольку большинство продуктов, которые я ел, поступали с верхних, а не с нижних этажей пищевой пирамиды, и поэтому вместо пользы приносили один только вред.
   Часа в четыре утра пошел дождь, и мы перебрались в спальню, где я был представлен двум другим девушкам, которые, не переставая хихикать, забросали меня вопросами о том, как меня зовут, из какого я колледжа и воспользовался ли я презервативом. Моя партнерша шепнула им, что большую часть времени я был совершенно не способен на что-либо путное… Впрочем, на этом месте я притворился, будто я сплю.
   Я и сам не заметил, как заснул по-настоящему. Спал я на полу и с рассветом проснулся.
   Одевшись, я потихоньку выскользнул из номера. Я понятия не имел, где нахожусь; хмель еще не выветрился до конца, а мятая одежда делала меня похожим на оборванца. Когда я остановился у какой-то стены, чтобы помочиться, сзади ко мне подъехал полицейский. Думаю, если бы я был местным, он бы забрал меня в участок, но мексиканский коп понял, что перед ним - чертов янки, который к тому же совершенно не рубит по-испански. Если бы он меня арестовал, это могло бы стать самой большой удачей в моей жизни, но он этого не сделал. Вместо этого коп выругался, сплюнул и отъехал, что-то ворча себе под нос.
   Когда я проходил под большим мексиканским флагом, какой-то мерзкий мальчишка бросил в меня камнем, угодив точнехонько в затылок. Я погнался за ним, чтобы надрать ему уши, но только заблудился еще больше. Какая-то пожилая супружеская пара, видя, что я пребываю в расстроенных чувствах, попыталась мне помочь, но я даже не мог объяснить, куда мне нужно попасть. В конце концов супруги настояли на том, чтобы пройти со мной хотя бы часть пути до набережной, где стояли самые большие отели, а потом дали мелочи на автобус. Автобус, однако, так и не появился, хотя я ждал его довольно долго. Тогда я снова решил идти пешком и в результате проплутал по Канкуну еще не менее полутора часов. В конце концов я случайно попал на шоссе, ведущее к аэропорту, откуда с помощью метода обратной топографии мне удалось сравнительно быстро добраться до нашего особняка.
   Входная дверь была распахнута настежь. Скотчи, полностью одетый, разговаривал с кем-то по телефону.
   - Ну, наконец-то! Где тебя, блин, носило?! - заорал он, увидев меня. - Я уж думал, ты под автобус попал!
   - И тебе доброго утра, - ответил я.
   - Небось всю ночь прокувыркался с какой-нибудь смазливой шлюхой, урод. Ладно, ступай на кухню, выпей кофе с булочкой и приведи себя в порядок. Нам скоро выходить, - сказал он, не забыв на этот раз прикрыть ладонью телефонную трубку.
   - На самом деле она была очень милой девушкой, - пробормотал я в ответ.
   На кухне Фергал и Большой Боб жарили яичницу, Энди наверху принимал душ. Когда он спустился, то по его лучезарному виду я догадался, что прошедшей ночью он тоже сумел кое-чего добиться.
   - Знаешь, Майкл, я решил завязать с этой воровской жизнью и заняться образованием. Все эти девчонки учатся в колледжах, представляешь? - сказал мне Энди, когда мы пили кофе.
   - Значит, она была ничего? - спросил я.
   Энди был оскорблен в лучших чувствах. Это была не какая-нибудь шлюха - это была настоящая девушка, с которой он соединился духовно, ощутил глубокое душевное сродство и достиг сверкающих высот взаимопонимания - и все это за сорок пять минут в номере отеля.
   - Ничего?! Она была прекрасна, прекрасна! Божественна! - с горячностью возразил Энди. Восторженность его показалась мне несколько наигранной, и я решил, что он, возможно, еще под впечатлением нашего последнего разговора насчет разного рода сексуальной ориентации. Мне сразу же захотелось еще немного его озадачить, но потом я передумал.
   - Что ж, это просто отлично, - сказал я.
   - Да, Майкл, это действительно было очень здорово.
   - В общем, дело выгорело. Поздравляю. А теперь прими один совет - когда ты с ней, не болтай много, о'кей? Держи рот на замке, так будет лучше.
   - Я почти ничего не говорил, - сказал он, - но мне и не нужно было. Она очень интересный человек, Майкл. Представляешь, она изучает историю! Я и не знал, что история такая большая. Целая куча историй!
   Я посмотрел на Энди, думая, что он наверняка шутит, но его лицо ничего не выражало.
   - Значит, ты хочешь оставить карьеру рыцаря большой дороги и ступить на научную стезю? Вот что я тебе скажу, дружище: быть может, это покажется тебе смешным, но я и сам в последнее время все чаще задумываюсь о чем-то подобном…
   - Эй, там, яичницу будете? - крикнул из кухни Большой Боб.
   - Да, а какую?
   - Болтунью со всякой хреновиной.
   - С какой именно?
   - С луком.
   - Будем.
   Завистливо улыбаясь, к нам подошел Фергал.
   - Я слышал, тебе тоже повезло, Майкл… Скотчи говорил - вчера ты подцепил настоящую красотку. Просто пальчики оближешь, - сказал он жалобно.
   - Скотчи так сказал? Она и правда была красивая? Я-то ничего не помню, - ответил я, и мы трое рассмеялись.
   Тем временем поспела яичница, которая оказалась на удивление вкусной. Энди напыщенно рассуждал о различных дисциплинах и специальных курсах, которые он мог бы изучить, и я уверил его, что с его могучей фигурой и молодой энергией он сможет получить стипендию практически в любом университете в качестве игрока футбольной команды.
   - Кстати, - добавил я, - в Канзасском университете очень хорошая учебная программа.
   Энди хлопнул меня по плечу и продолжал болтать о своей новой философии и о высоких духовных наслаждениях, которые сулит интеллектуальная жизнь. Он никак не мог замолчать, хотя я был не слишком расположен слушать эту ерунду. Меня спас Скотчи, который велел мне принять душ и переодеться.
   Я поднялся наверх. Шея у меня была в крови, и я не сразу понял - отчего это. Только потом я вспомнил о юном мексиканском гавроше с камнем. Чертов ублюдок!
   Я помылся, натянул трусы, джинсы на пуговицах и старую порыжелую футболку. Спустившись вниз, я увидел, что остальные были в шортах, и подумал, что мне, пожалуй, следовало бы переодеться. Так бы я, наверное, и поступил, будь у меня время, но как раз в этот момент к особняку подъехал автомобиль, который Большой Боб взял напрокат. Скотчи дал пригнавшему машину шоферу на чай. Тот просился вернуться в город с нами, но Боб не разрешил.
   Потом мы стали усаживаться. Скотчи и Большой Боб сели впереди; я, Фергал и Энди - сзади. Боб достал карту, и в течение следующих сорока пяти минут они со Скотчи ожесточенно спорили, куда следует сворачивать на очередном перекрестке. Еще я обратил внимание, что у Боба был при себе большой пакет из универмага «Сабар». Это было странно. Боб был не из тех, кто делает покупки в «Сабаре». Я немного подумал, и мне все стало ясно. В «Сабар» ходил Лучик. Это был его пакет. В пакете наверняка лежали деньги. Нам предстояло обменять их на товар. Скорее всего, на наркотики или оружие. Наркотики… Интересно, на какие?
   Но узнать это мне было не суждено.
   Внезапно меня разобрал смех. Я хихикал и никак не мог остановиться.
   Энди ткнул меня локтем в бок.
   - Что смешного? - шепотом спросил он.
   - Мы, кажется, собираемся заняться контрабандой пончиков! - проговорил я сквозь смех, указывая на пакет из универмага. Энди тоже рассмеялся, но, скорее всего, потому, что смеялся я, - вряд ли до него дошел смысл моей шутки.
   - Эй вы там, сзади! Заткнитесь и не идиотничайте! - сердито сказал Скотчи.
   Мы проехали еще немного. Когда до места назначения оставалось уже немного, машина остановилась.
   - Вот, парни, берите, - сказал Скотчи и, обернувшись к нам, вручил каждому по пистолету. Это были массивные, старомодные образцы времен Первой мировой войны.
   - Откуда это старье? - сразу спросил Фергал.
   - Не ваше дело, - раздраженно ответил Большой Боб.
   - Так что за работа, Скотчи? - спросил я, притворяясь, будто Боба здесь вообще нет.
   - Тебе, Брюс, надо будет лишь грозно помалкивать. Мы с Бобом все берем на себя, - ответил Скотчи примирительным тоном.
   - А как мы собираемся доставлять наркотики в Штаты? Контрабанда наркотиков тянет на десятку, - сказал я.
   - На десять лет? - прошипел Фергал.
   - Кто вам сказал, что речь идет о наркотиках? - огрызнулся Скотчи и злобно покосился на Большого Боба.
   - Я ничего не говорил. Ни словечка, - прошептал Большой Боб, но его голос звучал как-то не очень уверенно.
   - Не переживай, Брюс, все продумано. Никаких осложнений, все пройдет без сучка без задоринки, - сказал Скотчи, пристально глядя в зеркальце заднего вида на Энди и Фергала.
   Я заметил, что Большой Боб вспотел, но Скотчи выглядел спокойным, и я подумал, что все еще может как-нибудь обойтись.
   Мы поехали дальше, но через пять минут снова остановились.
   - Приехали, - пробормотал Боб, поднимая голову от своей карты.
   Я огляделся. Мы стояли в бедном районе на северной окраине города, прямо на краю какого-то болота. Дорога здесь больше напоминала проселок, а дома были отделаны только с фасада. В большинстве своем эти хлипкие двухэтажные хибарки имели такой вид, словно их сляпали на скорую руку каких-нибудь месяц-полтора назад. Я не исключал, впрочем, что они будут выглядеть неплохо, когда их покрасят, когда осушат болото и замостят дорогу, когда в Канкуне появится градостроительная комиссия, а Мексика совершит экономический рывок, обретет развитую инфраструктуру и избавится от порочной однопартийной системы.
   - Ты уверен? - спросил Скотчи.
   - Угу. Правда, на карте уже этого нет, но он кое-что подрисовал от руки. Да, это то самое место, - сказал Боб.
   Мы выбрались из машины. Вокруг не было видно ни единой живой души. Дома казались нежилыми. Ни электрических, ни телефонных проводов я, во всяком случае, не заметил.
   - Господи, это же самые настоящие трущобы! - простонал Фергал.
   - Вовсе нет. Это новый район, вот это что. Город растет. Новые кварталы всегда так выглядят, - успокоил его Скотчи.
   - Но здесь никого нет. Наверное, мы все-таки не туда заехали, - высказал свою точку зрения Энди.
   - Я тоже думаю, что мы ошиблись, - согласился с ним Фергал.
   - Дайте-ка мне взглянуть, - сказал Скотчи и выхватил карту из рук Большого Боба.
   - Ничего мы не ошиблись, - возразил Боб. - Я уверен, ведь я же смотрел…
   За чем там смотрел Боб, так и осталось неизвестным, поскольку жестяная дверь ближайшего дома отворилась и чей-то голос окликнул нас:
   - Сеньоры!
   Скотчи бросил торжествующий взгляд на Энди и Фергала и зашагал к дому по утоптанной земляной дорожке. Боб повернулся к нам:
   - О'кей, парни, засуньте пистолеты за пояс. Впрочем, они вам не понадобятся. Только не делайте никаких глупостей, держитесь как можно спокойнее. Эти парни не любят, когда кто-то суетится, ясно?
   Мы кивнули, а Энди сказал, что ему все ясно.
   Мы пошли по дорожке к дому. На глинистой почве рядом с тропой четко отпечатались следы нескольких машин, и я подумал, что это немного странно. Следы есть, но никаких машин, кроме нашей, я не видел. Впрочем, я не стал слишком об этом задумываться, поскольку мы уже входили в дом. Здесь повсюду лежал толстый слой пыли, а в воздухе сильно пахло смолой, герметикой и табачным дымом. В гостиной мы увидели Скотчи и трех мексиканских парней в джинсах и футболках. Разговаривали они по-английски. Скотчи представил Большого Боба, и они обменялись рукопожатиями. Нас никто представлять не собирался, и я оперся плечом о стену. После вчерашнего во рту у меня было сухо, как в Сахаре, а от всей этой пыли мне стало еще хуже.
   Тем временем Большой Боб открыл свой пакет и начал доставать оттуда пачки двадцатидолларовых бумажек. Один из мексиканцев расстегнул «молнию» на спортивной сумке и передал ее Скотчи. Тот заглянул внутрь. В сумке лежал расфасованный в пластиковые пакетики белый порошок. Один пакетик Скотчи передал Бобу для проверки, но прежде чем тот успел что-либо предпринять, боковая дверь распахнулась, и в комнату ворвались двое мужчин в масках и с помповыми ружьями в руках.
   - Не двигаться! - закричали они. - Вы арестованы!
   Мексиканцы тоже выхватили оружие и велели нам лечь на пол.
   Позади меня появился какой-то человек. Я попытался проскользнуть мимо него к выходу, но у меня не было ни малейшего шанса. Уверенным, плавным движением мужчина преградил мне дорогу и сильно ударил по голове прикладом винтовки.
 
   Камера оказалась весьма и весьма приличной - новенькой, с гладкими бетонными стенами. Если встать к оконной решетке вплотную, то сквозь нее можно было видеть весь Канкун и даже серебристую полоску моря за ним. В камере стояла железная койка с завернутым в пластик матрасом и тонкими шерстяными одеялами черного цвета, а также унитаз из нержавеющей стали без сиденья. Он примостился в самом дальнем углу, но смывной бачок работал исправно. В целом в камере было несколько темновато, но чисто. Размеры камеры (я измерил ее шагами) составляли восемь на двенадцать футов, что было совсем не так уж плохо.
   Когда я очнулся, снаружи была ночь, к тому же после удара по голове перед глазами все плыло. Но я все же встал на ноги, подошел к решетке и, вцепившись в прутья, стал смотреть на город. Больше все равно было нечего делать - разве что снова лечь спать. Так я в конце концов и поступил. Улегшись на койку, я накрылся одеялом и, учитывая обстоятельства, выспался вполне прилично.
   Утром железная дверь камеры отворилась и престарелый охранник внес в камеру туалетную бумагу, железную кружку с водой и лепешки-тортильи с бобовым паштетом.
   - Buenos dias [Доброе утро (исп.)], - сказал я.
   - Buenos dias, - ответил охранник и засмеялся.
   У него были очень плохие зубы, но улыбка настолько заразительная, что я невольно заулыбался тоже.
   - Есть скорее, я забрать посуда быстро, - сказал он по-английски, но с таким сильным акцентом, что я понял его с большим трудом.
   Я начал с лепешек, которые были теплыми и упругими, как губка. Вода оказалась ледяной, что было весьма кстати.
   Потом охранник забрал поднос и кружку, оторвал четыре листочка туалетной бумаги и направился к двери. В коридоре маячил второй охранник, вооруженный чем-то вроде травматического пистолета, - он стоял там, очевидно, на тот случай, если мне придет в голову какое-нибудь безрассудство.
   - А где остальные? - с беспокойством спросил я. - Я - американо. Мне нужен адвокат.
   Охранник пожал плечами и, ничего не ответив, захлопнул за собой дверь.
   Я сел на койку.
   - Вот блин… - пробормотал я и закрыл лицо руками. Так я сидел довольно долго и даже, кажется, слегка всплакнул. Мысленно я проклинал Скотчи, называя его потомственным идиотом, что было недалеко от истины. Потом я стал выкрикивать имена Скотчи, Энди, Фергала, Большого Боба. Я кричал довольно громко и стучал по стенам и по прутьям решетки, но ответа так и не дождался. Несколько часов спустя у меня над головой раздался какой-то стук, и я, конечно, сразу решил, что это тюремный телеграф (как в фильме «Полуденная тьма»). Минут десять я напряженно прислушивался, стараясь разгадать смысл зашифрованного сообщения, но скоро мне стало ясно, что это шумит вода в трубах.
   Постепенно у меня сложилось впечатление, что я совершенно один во всем тюремном блоке. Быть может, говорил я себе, остальным каким-то образом удалось скрыться. Или они попытались проложить себе дорогу силой оружия и полегли в перестрелке. Раздумывая об этом, я нервно расхаживал по камере из стороны в сторону, изо всех сил стараясь сохранить самообладание. Я чувствовал, как мною овладевает паника, но не знал, следует ли с нею бороться или нет. Почему-то мне казалось, что небольшая истерика могла пойти мне на пользу.
   В конце концов я не выдержал и принялся стучать кулаками сначала по полу и по стенам, потом по матрасу. Я попытался опрокинуть койку, но она была привинчена к полу. Пару раз я пнул ногой стальной унитаз, но и он оказался достаточно крепким.