Маклейн Джулиана. Скандальная слава

   – Что случилось, Эвелин? – спросил он и прошел в комнату.
   Она торопливо прикрыла дверь. Разумеется, им необходимо поговорить. Не может же она вот тут, у порога, что-то объяснять ему. К тому же их могут услышать, а это ни ей, ни ему не нужно.
   – Хорошие новости, – сказала она, стараясь скрыть свое разочарование и недовольство. Эвелин подошла к столу и закрыла книгу, которую только что читала. – У меня начались месячные.
   Мартин внимательно посмотрел на нее, выдохнул, его губы на мгновение сложились в правильное «О», а брови взметнулись вверх. Присев на кровать, Мартин продолжал упорно молчать и рассматривать свои руки. Наконец он поднял голову.
   – Да, действительно, хорошие новости.
   Эвелин почувствовала, что к горлу подступил ком.
   – Да, – выдавила она. – Я теперь спокойна. – Эвелин взяла книгу и переложила ее на тумбочку, потом переставила с места на место флакон с духами, покрутила в руках баночку с кремом. – Теперь ты можешь уйти.
   Мартин снова внимательно заглянул в ее глаза.
   – Я бы остался, если ты хочешь…
   – Зачем?
   Он нахмурился:
   – Чтобы поговорить о чем-нибудь, например.
   Эвелин молчала, Мартин встал и подошел к ней.
   – Эвелин, ты знала все с самого начала, и ты говорила, что тебе не будет больно. Помнишь? Мы обсуждали это.
   У нее задрожали руки, нервы были натянуты до предела. Он без труда прочел ее самые сокровенные мысли.
   – Мне не больно, – сказала она.
   Гордость одержала верх.
   – Но ты сердишься на меня.
   Да, она говорила, что не станет переживать. Ей были известны правила игры, и ей не в чем было обвинить Мартина. Он не лгал ей, не вводил в заблуждение, он ничего не обещал. Это Эвелин обещала ему, что не станет переживать из-за их короткого романа.
   Надо сдержать свое обещание.
   – Я не сержусь, – твердо сказала она.
   – Я не верю тебе.
   Эвелин медленно прошла по комнате, подошла к креслу и села в него.
   – Хорошо… В таком случае я скажу тебе… Я немного разочарована.
   Мартин молчал. Неловкая пауза затягивалась. Наконец он снова заговорил:
   – Чем? Тем, что не будет ребенка? Или тем, что сегодня мы не сможем заняться любовью?
   – И тем, и другим.
   Он пожал плечами:
   – Но я не хочу связывать себя узами брака, Эвелин. Ты же знаешь.
   Да, Эвелин знала, и тем не менее ей все равно было грустно.
   – Как ты можешь такое говорить? Я не понимаю… Нам так было хорошо! Ты был таким счастливым. Неужели ты хочешь, чтобы это все вот так закончилось?
   Мартин подошел к Эвелин.
   – Да, я был счастлив, мне было очень хорошо. И я не хочу, чтобы это все так закончилось. Поэтому я здесь. Я хочу быть с тобой, но я не хочу снова жениться, я не хочу заводить ребенка.
   – Ты говоришь, что хочешь быть со мной, хочешь заниматься со мной любовью, но при этом отказываешься взять на себя хоть какую-то ответственность за мое будущее.
   Мартин опустил голову и судорожно сглотнул.
   – Прости, Мартин, но для меня этого недостаточно. Я говорила, что эти отношения мне не причинят боли. Я хотела узнать, что такое страсть. Все так и было до определенного момента. Но теперь многое изменилось. От одной мысли о том, что у нас нет будущего, что наш роман не будет иметь продолжения, мне становится больно. Оказалось, что я не могу заводить легкомысленные романы. Я не могу услаждать плоть и при этом жертвовать душой. И теперь я понимаю, что мне нужно нечто гораздо большее, чем вот такая интрижка. Я должна быть уверена, что ты мой, только мой, а я – только твоя.
   Взгляд Мартина потух.
   – Я не хочу терять тебя, Эвелин.
   – Все в твоих руках.
   Он медленно поднялся с кровати и подошел к темному окну. «Интересно, – спросила себя Эвелин, – о чем он сейчас думает? О жене и ребенке? О своем будущем? Об этой неделе в Каусе?»
   Мартин повернулся и взглянул на Эвелин:
   – Мне, наверное, лучше уйти.
   У нее в груди все оборвалось. Сейчас он уйдет. Но ведь Эвелин очень хотела быть такой же, как и все остальные его женщины, занять свое место в этом длинном списке его побед. Она хотела научиться легко относиться к жизни, а вышло все совсем по-другому.
   Мартин подошел к двери и взялся за ручку, но вдруг остановился и обернулся.
   – Может быть, поговорим об этом завтра? – спросил он. – Я рано утром выйду на «Орфее» в море, но к обеду буду уже в отеле.
   Эвелин выпрямилась, ее подбородок слегка приподнялся.
   – Меня здесь не будет. Меня пригласили покататься на яхте.
   – Кто?
   – Лорд Брекинридж.
   Эвелин с видимым удовольствием произнесла это имя. Да, она проведет этот день с графом. Джордж ухаживает за ней, хочет быть ее мужем. Он хочет дать ей то, чего не может дать Мартин.
   У Мартина вдруг дернулась щека.
   – Ты уверена, что хочешь этого? Надеюсь, ты будешь не одна с ним?
   – Нет. С нами едут лорд и леди Рэдли. Но если бы они не поехали, я бы все равно приняла это предложение.
   Эвелин знала, что делает Мартину больно, и это доставляло ей удовольствие.
   Мартин нахмурился, на его лице появилась обеспокоенность.
   – Не делай этого, Эвелин.
   – Почему?
   – Потому что он подлец. И ты нужна ему только из-за денег.
   Эвелин понимала, что Мартин не хотел оскорбить ее, но эти слова задели ее.
   – Хочешь сказать, что он даже не находит меня интересной?
   – Эвелин, перестань!
   – «Перестань»? Что я должна перестать? Я должна перестать думать о своем будущем? Возможно, Брекинридж не самый лучший на свете спортсмен. Он, как ты говоришь, не в состоянии определить, идет яхта правым галсом или левым, но зато он может дать мне кое-что: он может дать мне защищенность, семью, детей. Ты же не можешь дать мне все это.
   – Ты заслуживаешь большего.
   – И чего же именно я заслуживаю? – горько усмехнулась Эвелин.
   – Ты заслуживаешь мужа, который бы любил тебя.
   У Эвелин перехватило дыхание. Да, именно этого она отчаянно хотела. И она так надеялась, что ее мужем станет Мартин! Никого другого она уже не сможет полюбить. Никогда.
   – Да, именно этого я и хочу, – сказала Эвелин.
   Мартин стоял и смотрел на Эвелин. Его глаза сделались темными и глубокими, а брови сомкнулись у переносицы, выдавая тлеющую в нем тревогу и напряжение.
   Эвелин ждала, что Мартин сейчас распахнет ей свои объятия и она бросится к нему. И он скажет, что любит ее, что сожалеет о том, что все так сложилось, запретит принимать предложение Брекинриджа, потому что она принадлежит только ему, Мартину.
   Но Мартин молчал. Он опустил глаза, потом закрыл их и потер пальцами переносицу.
   – Я не могу стать твоим мужем, Эвелин. К тому же завтра у меня гонка. От меня зависит целая команда. Я всю неделю игнорировал их существование, так сказать, и я…
   – Ничего не нужно объяснять, – твердо проговорила Эвелин, хотя ее сердце ныло от непрекращающейся боли. – Ты объяснил мне в самом начале, что наша связь будет временной и ни для кого не обременительной. Я приняла твои условия. Нам было хорошо. Но теперь пришло время положить этому конец, пришло время расстаться. Давай постараемся не испортить впечатление…
   Его лицо на мгновение оживилось.
   – Ничто не сможет испортить это. Эта неделя была прекрасна!
   Мартин в нерешительности продолжал стоять у двери. Эвелин знала, что он действительно испытывает к ней какие-то чувства, но ее огорчало то, что он не хотел большего. Он не любил ее с такой силой, с какой она любила его.
   – Спокойной ночи, Эвелин, – сказал он и вышел из ее номера.

Глава 18

   – Вот так денек выдался! – радостно воскликнул лорд Брекинридж, стоя на борту «Стремительного» в черной капитанской фуражке и синем кителе, украшенном гербом.
   – И в самом деле! – весело откликнулась леди Рэдли. – Спасибо, что пригласил нас. Ведь сегодняшний день последний перед гонками. Ах, это просто потрясающе, что мы поплывем сегодня на такой знаменитой яхте!
   Эвелин отметила про себя, что леди Рэдли сказала на «знаменитой яхте», а не «на яхте, которая непременно победит в гонках». Интересно, сможет ли Мартин конкурировать с этим техническим совершенством? И что об этом думают другие? Впрочем, какое ей теперь до всего этого дело? Ведь они расстались, и между ними больше ничего нет.
   – Кто-нибудь хочет шампанского? – спросил Брекинридж.
   – Это было бы превосходно, – прощебетала леди Рэдли.
   – Хатфилд, спуститесь в каюту и принесите наше лучшее вино.
   – Слушаюсь, капитан! – радостно крикнул Шелдон.
   Граф с улыбкой посмотрел на лорда Рэдли и сказал:
   – Главная обязанность старшего помощника – вовремя налить вино.
   Эвелин взглянула на Брекинриджа и вдруг поняла одну очень простую вещь. Почему-то раньше ей это не приходило в голову. Джордж в отличие от нее любил вовсе не свежий морской ветер и запах водорослей, а шампанское, власть и славу. Да, именно это. Он не был романтиком. Тщеславие и честолюбие – вот что было в нем главным.
   Эвелин вздохнула. Глядя на грот, она пыталась догадаться, когда будет отдана команда распустить кливер.
   Через несколько минут на палубе снова появился Хатфилд. В его сонных глазах мелькали радостные огоньки, ему явно хотелось выпить. Он наполнил бокалы и подач их гостям и своему капитану. Во всех его движениях ощущалась некоторая суетливость.
   – За завтрашний успех и за нового чемпиона Кауса! – с энтузиазмом воскликнул он и поднял свой бокал.
   – За успех! – эхом отозвался Брекинридж.
 
   Мартин стоял за штурвалом «Орфея» и держал курс на юг. Они уже возвращались на берег. Сегодня им не слишком повезло. Ветра почти не было, поэтому ни о какой скорости речь вообще не могла идти. И самым разумным сейчас было вернуться на берег и дать команде отдохнуть перед гонками.
   Спенс стоял на носу яхты, держась руками за фал. Вдруг он повернулся к Мартину и сказал:
   – К нам приближается «Стремительный».
   Затем старший помощник прикрыл глаза рукой и снова стал внимательно смотреть на приближающуюся к ним яхту.
   Мартин тоже бросил взгляд на «Стремительного». Он знал, что на его борту была Эвелин. Сейчас они проплывут мимо друг друга… Яхта графа шла в открытое море, а «Орфей» возвращался к берегу.
   Спенс с улыбкой подошел к Мартину и встал рядом со штурвалом.
   – Сегодня можно не волноваться, столкновение нам не грозит. У него на борту целая толпа.
   В эту самую минуту мимо них проплыл Брекинридж.
   Мартин смотрел на Эвелин, стоявшую у штурвала рядом с графом. У нее в руках был бокал шампанского. Все остальные пассажиры сгрудились на одном борту яхты и приветственно махали руками «Орфею».
   – Эге-ге-ей, там, на палубе! – громко закричала леди Рэдли.
   – Эге-гей! – прокричал Спенс в ответ.
   Мартин подавленно молчал.
   Она там, с Брекинриджем. Все эти дни Мартин чувствовал себя счастливым. Этой женщине удалось сделать нечто невероятное. Она заставила его забыть о регате, о том, что он должен победить любой ценой. Даже боль, поселившаяся в его сердце после гибели его семьи, стала как будто слабее. И сейчас ему больше всего хотелось, чтобы Эвелин была рядом с ним. Чтобы она не выходила замуж ни за Брекинриджа, ни за кого бы то ни было еще.
   Мартин тяжело вздохнул и посмотрел вслед удаляющемуся «Стремительному». Эвелин стояла на корме, провожая взглядом «Орфея».
   Руки Мартина вдруг отпустили штурвал, который сразу же резко дернулся, и Мартин качнулся назад. К счастью. Спенс успел удержать руль.
   – Не волнуйся, – сказал он, – все уже в порядке.
   Мартин продолжал стоять словно в оцепенении и молчать.
   – Ты такой бледный, – удивился Спенс. – Присядь-ка, а то упадешь. Или, может, нам лучше припустить за ней?
   Мартин бросил настороженный взгляд на своего старшего помощника:
   – За яхтой или за вдовой?
   Спенс многозначительно приподнял брови и ничего не ответил.
   – Черт возьми, – проворчал Мартин, опускаясь на лавку. Ноги не слушались его. – Ты все знаешь?
   – Конечно. Я не дурак.
   Мартин наклонился вперед.
   – И когда ты догадался?
   Спенс повернул штурвал и бросил взгляд на паруса.
   – Лет десять назад. Она была единственной девочкой в Итоне, на которую ты все время сердился и жаловался. И с ней единственной ты вел себя как джентльмен, не желая терять свое лицо.
   – Какое еще лицо?
   – Не ворчи, ты все прекрасно понимаешь.
   Мартин вздохнул и с упреком посмотрел на своего старшего помощника:
   – И тем не менее ты посоветовал мне не трогать ее.
   – Ничего подобного я тебе не говорил, – возразил Спенс. – Я только предупредил тебя, что с ней не стоит играть. Между «не трогать» и «не играть» большая разница.
   – Но почему тогда на этой неделе ты мне ничего не сказал? Ты позволил мне сделать то, что я сделал.
   Спенс слегка сжат руками штурвал.
   – Я не стал тебе ничего говорить по той причине, что потом ты бы начал слишком много думать, правильно ли ты поступаешь или неправильно, стоило ли тебе все это начинать или не стоило. Ты и так чересчур долго запрещал себе быть счастливым, тебя постоянно преследовало чувство вины. Я надеялся, что эти отношения вернут тебя к жизни в каком-то смысле…
   Мартин уперся локтями в колени.
   – Да, я действительно был счастлив.
   – Что ж, я рад за тебя, – сказал Спенс.
   – Я не могу потерять ее.
   – Нет, не можешь. Так что же мы будем делать сейчас? Возвратимся в клуб или догоним леди?
   Мартин молча поднялся с лавки и занял свое место у штурвала.
   – Мы возвращаемся в яхт-клуб.
   Спенс нахмурился:
   – Трус!
   – Ты не дал мне закончить, – проговорил Мартин. – Я доставлю тебя и парней в яхт-клуб, а сам снова выйду в море, догоню «Стремительного» и похищу вдову. Нам свидетели ни к чему.
   Спенс громко засмеялся и хлопнул Мартина по спине:
   – Ай да капитан!
   Затем помощник подошел к кубрику и крикнул:
   – Спустить кливер! И поторопитесь, джентльмены! Если мы будем медлить, капитан выбросит нас за борт!
 
   «Стремительный» и в самом деле удивительно быстрая яхта, подумала Эвелин, когда они проплывали мимо Нидлз, держа курс на север, в открытое море. А Брекинридж действительно серьезный претендент на звание чемпиона.
   – Какой чудесный вид! – воскликнула леди Рэдли, схватившись руками за поля своей шляпы. Они только что миновали стоящий на вершине горы маяк. – Как вам это нравится, Эвелин? Ничего не видела прекраснее!
   Эвелин тоже придерживала рукой шляпу.
   – Да, абсолютно согласна с вами, – сказала она.
   Но на самом деле Эвелин думала, что этот маяк и эти скалы выглядели куда красивее неделю назад, когда она впервые вышла в море с Мартином.
   Эвелин посмотрела на Брекинриджа. Он о чем-то оживленно разговаривал с лордом Рэдли, а стоящий за штурвалом Хатфилд с умиротворенным видом потягивал шампанское.
   Нет, думала Эвелин, она никогда не выйдет замуж за графа. Защищенность и респектабельность – это хорошо, женщины всегда хотят этого, но теперь это для нее не главное. И она не хочет, чтобы на ней женились только из-за денег. Она заслуживает большего: любви, преданности, страсти.
   Мысль, что они с Мартином больше никогда не увидятся, казалась ей невыносимой. Эвелин уже начала корить себя за то, что все сложилось именно так. Возможно, она требовала слишком многого. Они могли бы остаться любовниками и спокойно встречаться еще какое-то время. Может быть, если бы она не торопила Мартина, он смог бы полюбить ее.
   Внезапный порыв ветра сорвал с Эвелин шляпу. Шляпа вспорхнула вверх, перевернулась в воздухе и плавно опустилась на белый гребень волны.
   – Эвелин! Ваша шляпа! – вскрикнула леди Рэдли, показывая рукой на тянущийся за яхтой и расходящийся веером белый пенистый хвост, посередине которого покачивалась и кружилась кремовая шляпа Эвелин.
   Но Эвелин не было до нее никакого дела. Как, впрочем, и до всего остального. Все ее мысли сейчас были заняты одним-единственным мужчиной, который уже, должно быть, вернулся в Каус и теперь занимается там бог знает чем. Может, в эту самую минуту он соблазняет еще одну вдовушку? Или, может, он все-таки скучает по ней, Эвелин?
   Неожиданно Эвелин обнаружила, что вместе со шляпой лишилась и пары шпилек. Она подняла руку, чтобы поправить пучок, и тот вдруг рассыпался. Шелковистые локоны упали на плечи и спину Эвелин. Налетевший ветер разметал волосы, и блестящие пряди взметнулись вверх. Хатфилд и лорд Брекинридж замерли на месте, на их лицах был написан ужас. Но для Эвелин чувства этих людей – их притворный ужас, их осуждение – не имели значения. Что ж, забудем об условностях хотя бы на некоторое время…
 
   Мартин оставил штурвал и стал закреплять лини на гроте. Да, черт возьми, «Стремительный» – невероятно быстрая яхта! Ее трудно будет догнать. Завтра во время гонок ему придется туго, это следовало признать.
   Впрочем, размышлял Мартин, если он проиграет соревнования, это будет наименьшей из бед. Если Брекинридж так хочет быть чемпионом, пусть он им и станет. Ему, Мартину, нужна победа совсем в другом деле. Он просто обязан завоевать Эвелин. Он будет бороться за эту женщину и не отдаст ее никому.
   Мартин пока не знал, как именно он будет вести себя, что он скажет ей и что сделает, чтобы снискать ее расположение. Сейчас ему просто необходимо догнать яхту графа и сказать Эвелин, что он сожалеет о том, что они расстались, что не может жить без нее, и заставит Брекинриджа отказаться от Эвелин. Мартин не знал, простит она его или нет. Он хотел попытаться стать счастливым и сделать счастливой эту женщину.
   Холодные соленые брызги ударили Мартину в лицо. Он закрепил линь и снова вернулся к штурвалу. Ветер стал заметно сильнее. Что ж, это ему только на руку! Он пойдет с большей скоростью, чем предполагалось сначала.
   Мартин посмотрел в бинокль. Прямо перед ним почти у самого горизонта в голубоватой дымке виднелся «Стремительный». Они уже успели уйти вперед на несколько миль. Яхта только что прошла мимо Нидлз и теперь направлялась в открытое море.
   Господь всемогущий, это фантастически быстрая яхта!
   Волны, неистово рыча, набрасывались на «Орфея», брызги жгли холодом лицо, но руки Мартина крепко держали штурвал.

Глава 19

   Наконец Эвелин удалось снова собрать волосы в пучок и закрепить его шпильками. Неожиданно на палубе около нее появилась длинная тень. Она обернулась и увидела лорда Брекинриджа. Он подошел к ней и встал рядом.
   – Мне очень жаль, что ваша шляпа улетела, – тихо и несколько виновато проговорил он. – Надо было поймать ее. Напрасно вы мне не сказали…
   – Благодарю вас за заботу, лорд Брекинридж, – сказала Эвелин. – Но не стоит беспокоиться, я сама виновата. Надо было крепче держать ее. Ничего страшного.
   Граф молчал, и снова повисла вязкая, тяжелая пауза. Эвелин раздраженно переступила с ноги на ногу. Как она ненавидела эти проведенные в мучительном молчании минуты! Раньше такой способ общения ей казался вполне естественным и приемлемым. Но теперь все не так, теперь она понимала, что у них с Брекинриджем нет ничего общего. Они совершенно не понимают друг друга, поэтому им и не о чем разговаривать.
   Брекинридж опустил руку в карман и достал накрахмаленный носовой платок.
   – Вот, возьмите, миссис Уитон. – Он протянул платок ей. – Ваши очки нужно протереть.
   Эвелин посмотрела на своего собеседника. Ее очки действительно все были в разводах от соли. Она взяла платок и начала протирать стекла. В эту минуту яхта качнулась, и Эвелин резко шагнула в сторону, чтобы удержать равновесие. Вдруг ее руку пронзила острая боль – она задела локтем край стола. Лорд Брекинридж бросился к ней на помощь. Правда, не зная, что следует делать в такой ситуации, он просто замер перед Эвелин.
   – С вами все в порядке, миссис Уитон? – испуганно спросил граф.
   – Да, спасибо, – ответила она со вздохом и снова надела очки. – Все нормально. Качка…
   Первое, что Эвелин увидела сквозь чистые стекла, были губы лорда Брекинриджа, тянувшиеся к ней. Неожиданно его твердые тонкие пальцы впились в ее плечи.
   Она в ужасе застыла. В следующее мгновение яхту снова качнуло, и Эвелин бросило на поручни. Брекинридж с силой прижался к ней. С трудом дыша, она попыталась оттолкнуть его от себя. Яхта подпрыгнула на волне, и Брекинридж отшатнулся от Эвелин в противоположную сторону.
   – Милорд! Что вы себе позволяете?! – глотнув воздуха, вскрикнула Эвелин.
   Граф тяжело дышал, было заметно, как у него дрожат колени.
   Эвелин перевела дыхание. Все случилось так быстро, что она не успела даже сказать что-то подходящее, правильное, что сразу бы поставило Брекинриджа на место. Господи, да что это с ним? Эвелин с отвращением вытерла губы.
   – Миссис Уитон, – вдруг торжественно проговорил Брекинридж, – пришло наконец время обсудить то, что витало над нами в воздухе всю эту неделю.
   – И что же над нами витало, позвольте спросить?
   Яхта опять закачалась. Граф схватился руками за стол, чтобы снова не упасть на Эвелин.
   – Мысль о супружеских узах, конечно. У нас есть что предложить друг другу. С вашей стороны – большое состояние, с моей – титул, респектабельность.
   Ее брови удивленно приподнялись.
   – Прошу прощения, милорд, но мне не нужны ни титул, ни респектабельность. Мне нужна только любовь.
   На его лицо набежала тень.
   – Вы романтическая особа, миссис Уитон. Но мой долг проинформировать вас, что вы ошибаетесь. Вам, безусловно, необходимо то, что у меня есть. А именно респектабельность. Вы умная, образованная женщина, и вы понимаете, что я имею в виду.
   Ее глаза сузились, а теки покрылись румянцем.
   – Нет, сэр, я не понимаю.
   Яхта нырнула между волн.
   – Я только хочу спасти вашу репутацию и уберечь вас от одиночества в будущем.
   В глазах Эвелин появился упрек.
   – Почему вы решили, что меня ждет одиночество?
   – Я просто думаю, что это возможно, – проговорил он. – Ведь уже поползли всякие слухи… Ни для кого не секрет, как вы провели эту неделю. Я лишь хочу помочь вам.
   Эвелин качнулась и схватилась руками за поручень.
   – Вы шантажируете меня? – медленно проговорила она. – Думаете так вы заставите меня выйти за вас замуж? Уверяю вас, вам это не поможет. Вам ничто не поможет. Я не выйду за вас замуж.
   – О чем вы говорите! – Он покачал головой. – Я же сказал, что просто пытаюсь спасти вас. И не торопитесь с ответом. Подумайте хорошенько над моим предложением, миссис Уитон. – Он окинул ее внимательным взглядом. – Пообещайте мне, что хотя бы подумаете… А когда мы вернемся, вы дадите мне свой ответ.
   Подумать? Над его предложением? Ха! Только после того, как он снимет со своей головы эту дурацкую капитанскую фуражку и проглотит ее!
   Брекинридж поежился.
   – Какая отвратительная погода! Как нам не повезло! – сказал он со вздохом. – Нам лучше вернуться в Каус. Возможно, завтра, когда я выиграю гонку и стану чемпионом, вы станете более сговорчивой, миссис Уитон. И обрадуете меня хорошими новостями.
   Словно пораженная молнией, Эвелин застыла на месте. Ее глаза широко распахнулись. В это время яхта подскочила на волне и затем резко нырнула вниз. Руки Эвелин с силой впились в поручни.
   – Я не передумаю, лорд Брекинридж. И не нужно волноваться о моем будущем…
   В этот момент послышался громкий треск, похожий на ружейный выстрел. Брекинридж обернулся:
   – Что, черт возьми…
   Грот-мачта неожиданно накренилась и вдруг повисла над их головами. Она болталась из стороны в сторону и извивалась, опутанная линями и парусами, словно змея. Еще мгновение – и мачта упала в воду.
   – Хатфилд, идиот! – закричал Брекинридж и бросился к штурвалу. Оттолкнув от штурвала своего старшего помощника и ударив его пару раз по лицу, Брекинридж занял место на капитанском мостике. – Вы разбили мою яхту!
   Лорд и леди Рэдли в ужасе прижались друг к другу. Эвелин перебежала на другой борт яхты и стала смотреть, как грот-мачта быстро исчезает в толще воды. Обрывки парусов все еще плавали белыми пузырями на поверхности моря. Подняв голову, Эвелин обнаружила, что небо затянули черные свинцовые тучи и сразу стало темно. На щеках она почувствовала холодные капли дождя.
   – Леди Рэдли! – крикнула Эвелин. – Спускайтесь в каюту!
   Брекинридж оставил штурвал и метнулся к борту. На его лице был написан ужас. Его безумный взгляд скользил по плавающим на воде парусам и линям. Хатфилд стоял на коленях на другом конце яхты, из его распухшего носа текла кровь. Эвелин встала на капитанский мостик и взялась за штурвал.
   – Что мне делать? – Она посмотрела на Брекинриджа. – Командуйте!
   – Откуда мне знать, черт побери! – завопил он и повернулся к Эвелин. С его лица крупными каплями стекала вода. – Теперь я не буду участвовать в регате!
   – Не думайте об этом! – прокричала она. – Грот-мачта все еще тащится за нами! – Снова налетел ветер, и с палубы в море слетели обрывки веревок. – Нам нужно перерезать лини, пока яхта не перевернулась.
   Глаза Хатфилда сделались осмысленными. Он наконец понял, какой опасности они сейчас подвергались.
   – Да, нам нужно перерезать их. Окончательно придя в себя, помощник подбежал к Брекинриджу с ножом в руках.
   – Вот! – Он протянул нож капитану, который в ярости оттолкнул от себя руку Хатфилда. Нож с глухим стуком упал на палубу.