Страница:
За огказом священников беспокойства сокрушаю щихся матерей доходя! до крайних пределов, и голько благодаря богомольным настроениям они находя i ус покосние в хождениях по монастырям и в увещаниях благочесгивых ciapncB, признаваемых за свя1ых Oi С1арнев тоскующие матери и принося! домой уверенность в 1ом, чго и душа заспанного младенца 110йле1 туда же, куда все души прочих умерших деюи, i е прямо в рай, к самому Господу Богу
Соблазняют женщин. Из некоторых житий святых - особенно по афонскому Паюрику - и из народных сказок довольно извес1ны сладострастные паклонносги всей бесовской породы Эш наклонности проявляючся как в личных noclyiiKax 01дельных бесов, так и в характере людских искушений, потому что бесы всею охо1нее искушакл людей именно в этом направлении В исюрии борьбы хрис7ианс1ва с язычеством и Визан1ии ecib немало указаний на ту же блудную наклоннос1Ь дьяволов и на связь их с гречанками того времени Стоит и в наши дни, у пас па Руси, поскучать молодой бабе по ушедшему на заработки мужу, в осо бенности же вдове по умершему, как бесы и юювы
уже на утеху и на услуги. Пользуясь способностью перекидываться (принимать на себя всякие личины) и ловкостью в соблазнах и волокитствах, бесы добиваются полных успехов. Начинают, например, замечать соседи, что баба - вдова - иногда то сделается как бы на положении беременной, а то и опять ничего не заметно, нет никаких перемен. В то же время она со всякой работой справляется отлично. Летом выходит в поле одна, а делает за троих. Все это, вместе взятое, приводит к предположению, что баба находится в преступной связи с дьяволом. Убеждаются в том, когда начинает баба худеть и до того исхудает, что останутся только кожа да кости. Прозорливые соседки видяг даже, как влетает в избу нечистый в виде огненного змея, и с клятвою уверяют, что на глазах у всех бес влетел в трубу и рассыпался огненными искрами над
крышей.
Поверья об огненных змеях настолько распространены, а способы избавляться от их посещении до того разнообразны, что перечисление главных и описание существенных может послужить предметом особого исследования. Рассказы о таких приключениях поражают своей многочисленностью, но в то же время и докучным однообразием. Входит бес во временную сделку с несчастной, попавшейся обману и соблазну, и всего чаще с женщиной, допустившей себя до полного распутства. Оба стараются, по условию и под страхом тяжелого наказания, держать эту связь в величайшей тайне, но греховное дело с нечистым утаиться не может. Находится достойный человек, которому доверяется тайна, и отыскивается средство благополучно прекратить это сношение. Помогает в таких случаях накинутый на беса (обычно являющегося в виде дородного мужчины) лошадиный недоуз
док. Отваживают от посещений еще тем, что нащупывают у соблазнителя спинной хребет, какового обычно у этих оборотней нс бывает. Иных баб сверх того спасают отчитываньем (от блудного беса - по требнику Петра Могилы); другим помогает чертополох (cisium и carduus) - колючая сорная трава, равно ненавистная всей нечистой силе. Приглашают также в дом священника служить молебен; пишут во всех углах мелом и дегтем кресты, курят из ручной жаровни ладаном и проч.'.
Рассказывают, что иногда и сами черти налетают на беду и остаются в дураках: убегают от сварливых бедовых баб опрометью, добровольно и навсегда. Болтают также, что от подобной связи рождаются черные, глупые и злые де"и, которые могут жить очень недолго, так что их даже никто нс видит.
Дьявольское наваждение. В сознании простых людей еще окончательно не решено, в чем заключается причина болезней, постигающих человеческий рол: в божественном ли попущении, или в дьявольском наваждении. По сличении сведений, полученных более чем из 50 местностей очносигельно происхождения различных недугов, - оказывается, что значительный перевес на стороне последнего мнения. При этом известно, что некоторые болезни, как, например, лихорадки, в народном представлении рисуются в форме живых существ, имеющих определенный старческий
* Как всем изис^тю-хогя бы по словам повсюду распрострлпсиной поговорки, -черти ьссго больше боя гся лаллну ("лалпи ал 4Cpit41, иорьма - на ворон"), а нслслствии того и ввслопы в обычаи сумочки-ладанки, носимые uMfc-ie с крепами на шее 13 1акие сумочки зашиваюг, вмесге с какой-либо сшпынеи, кусочки JIOII пахучей смолки. Гл.излет, впрочем, 'зачасгую и так (по гкклоIMIUC же), что у иных... лдлап пд вороту, а чер[ на шее.
вид и каждая свое особое имя, как дщери Иродовы. Общее количество лихорадок доходи i до двенадцати (а по некоторым сведениям, даже до семидесяти), причем все они представляются в виде косматых распоясанных старух. Против лихорадок издавна вращается в народе целый молитвенный список, присутствие которого в доме считается, подобно гакому же апокрифическому сказанию о Сне Богородицы, за действительное и сильное целебное средство. Как заболевшие, так равно и желающие предохранить себя от будущих напастей должны носить тот и другой список на шейном кресте, зашитыми в тряпочку.
Лишь в некоторых местностях удалось различить причины болезни, распределив их по двум основным разрядам. Выходит так, что все болезни (особенно эпидемические, вроде холеры и тифа) посылает сам Бог, в наказание или для вразумления, и лишь немногие зависят от насыла злым человеком или от порчи колдунами и ведьмами. Зато все душевные болезни, и даже проказу, всегда и бесспорно насылает черт. На него и показывают сами больные, выкликая имя того человека, который принес, по указанию и наущению дьявола, порчу и корчу и нашептал всякие тяжелые страдания.
В некоторых местностях существует полная уверенность в том, что на всякую болезнь полагается особый дух и что каждый из этих духов имеет свой вид: например, для лихорадки - вид бабочки, для оспы лягушки, для кори - ежа и т.п. Сверх прочих существует еще особенный бес, насылающий неожиданные и беспричинные острые боли, пробегающие схватками в спине, руках и ногах. Такой бес называется "притком" (отсюда и обычное выражение "попритчилось"). Для пьяниц черти приготовляют в водке особого червя
(белого, величиной с волосок): про]ло1ившие его делаются горькими пьяницами, и т.п.
Все болезни, которыми чаще всею сградают женщины, как, например, кликушество, и вообще порчи всякого рода (истерии) нриписываючся, бесспорно, бесам. Причем сами женщины твердо и непоколебимо убеждены, 410 это бесы вселились внугрь испорченных, что они пошли через неперскрещенныи рот во время зевоты или в питье и еде. Подобные болезни ученые доктора лечить не умеют; тут помогают только оиыгные знахари да ie батюшки, у коюрых водятся особые, древние молитвенники, какие имеются не у всякого из духовных.
Хо1я и придумана давно деревенская пословица: "Богу молись, а черта не IHCBH", - но сущесгвует п такая ис1ина, которая выше всякой греховной болтовни и ле1комысленных правил: "Без Божьей воли п волос на голове человека не пропадет". Если черт лиходей для человека только по Божию попущению, то, во всяком случае, бесовскому влиянию положен известный предел и само пребывание нечистой силы на земле ограничено определенными сроками Так, еще повсюду сохранилось убеждение, 410 при благовесте в церквях, после третья о улара, вся бесовская сила проваливается в преисподнюю. Б то же время сознательно твердо держи 1СЯ вера, что ко всякому человеку при его рождении приставляются черт и ашел. Оба они нс ос1авляю1 человека ни на одну мину1у, причем ател сюиг но правую сторону, а дьявол по левую*
* Свсдующис люди держатся, ьслсдсшие подобною осро^п ния, юн) правила, что никогда iw плюют на правую сторону и ложа [ся спать на левом боку, чтобы держать лицо обращенным к своему ангелу п не видеть во cue дьявола
Между ангелом-хранителем и дьяволом-соблазнителем стоит постоянная вражда. Каждый из них зорко следит друг за другом, уступая первенство сопернику лишь в зависимости от поведения человека: радуется, умиляясь, ангел, при виде добрых дел; осклабляется, хохочет и хлопает в ладони довольный дьявол при виде послушания его злым наветам. Ангел записывает нее добрые дела, дьявол учитывает злые, а когда человек умрет, ангел спорит с дьяволом о грешной душе его. Кто из двух победит - известно единому Богу.
Впрочем, до тою времени на всякий час готово для утешения моличвеннос слово:
"Ангел мой, хранитель мой! Сохрани мою душу, укрепи мое сердце на всяк лень, на вся^ час, на всякую мипу1у. Поутру встаю, росой умываюсь, пеленой утираюсь Спасена Прсчистова образа. Враг-сатана, отшатнись 01 меня на его верст, на тысячу, па мне есть крест Господен! На том кресте написаны Лука и Марк, и Никита-мученик: за Христа мучаются, за нас Богу молятся. Пречистые замки ключами заперты, замками запечатаны, ныне и присно, и во веки веков, аминь".
II
домовой-доможил
Выделился из осиротелой семьи старший брат и задумал себе избу строить. Выбрал он под стройку обжитое место. Лес рубил "избяной помочью"; сто бре~ ^н - сто помочан, чтобы вырубить и вывезти каждому по бревну. Десятком топоров успели повалить лес поздней осенью, когда дерево не в соку, и вывезли бревна по первопутку: и работа была легче, и лошади меньше наломались. Плотники взялись "сруби гь и поставил. избу", а если сладится хозяин с деньгами в эют же раз, то и "нарядить" ее, т.е. сделать все внутреннее убранство, досгупное топору и скобелю. Плотники подобрались ребяча надежные, из ближнего соседства, 1ле испокон веку занимаются этим ремеслом и успели прославичься на дальние окольности. Помолились на восход солнца, выпили "заручную" и начали тяпачь с ранней зари до самой поздней.
Когда положили два нижних бревна - два первых венца так, что где лежало бр^нно комлем, там навалили друюе вершиной, приходил хозяин, приносил водку: пили "закладочные". Под передним, свя1ым углом, но желанию хозяев, закапывали монету на боraiCTUO, и плотники сами от себя - кусочек ладана
для святости. Пусть-де не думают про них, с бабьих бредней, худого и не болтают, что они знаются с нечистой силой и могут устроить так, что дом для жилья сделается неудобным.
Переход в новую избу или "влазины", новоселье в особенности жуткая пора и опасное дело. На новом месте словно бы надо перероди гься, чтобы начать новую тяжелую жизнь в потемках и ощупью. Жгучая боль лежит на сердце, которое не чует (а знать хочет), чего ждать впереди: хотелось бы хорошего, когда вокруг больше худое. Прежде всего напрашивается неотразимое желание погадать на счастье. Для этого вперед себя в новую избу пускают петуха и кошку. Если суждено случится беде, то пусть она над ними и стрясется. За ними уже можно смело входить с иконой и хлебом-солью, всего лучше в полнолуние и обязательно ночью*.
Искушенные житейским опытом, хозяйки-бабы, поставив икону в красный угол, отрезают один сукрой от каравая хлеба и кладут его под печку. Это - тому незримому хозяину, который вообще зовется "домовым-доможилом". В таких же местах, где домовому совершенно верят и лишь иногда, грешным делом, позволяют себе сомневаться, соблюдается очень древний обычай, о котором в других местах давно уже и забыли. Кое-где (например, по Новгородской губернии, около Боровичей) хозяйка дома до рассвета (чтобы никто не видал) старается три раза обежать новую избу нагишом, с приговором: "Поставлю я около двора железный тын, чтобы через этот тын ни лютый зверь не пере
* Ночью же в новый дом и скотину перегоияюг. Счастливыми днями для новоселья считаются двунадесятые праздники, и между ними в особенности Введение во храм Богоматери.
скочил, ни гад не переполз, ни лихой человек HOI ой не переступил, и дедушка-лесной через него не заглядывал". А чтобы был этот "замок" крепок, баба в воротах перекидывается кубарем также до 'грех раз и тоже с заученным приговорным пожеланием, главный смысл которого выражает одну заветную мысль, чтобы "род и плод в новом доме увеличивались".
О происхождении домовых рассказывают следующую легенду. Когда Господь при сотворении мира сбросил на землю всю непокорную и злую небесную силу, которая возгордилась и подняла мятеж против своего Создателя, на людские жилья тоже попадали нечистые духи. При этом неизвестно, отобрались ли сюда те, которые были подобрее прочих, или уж так случилось, что, приселившись поближе к людям, они обжились и пообмякли, но только эти духи не сделались злыми врагами, как водяные, лешие и прочие черти, а как бы переродились: превратились в доброхотов и при этом даже оказались с привычками людей веселого и шутливого нрава. Большая часть крестьян так к ним привыкла, так примирилась с ними, что не согласна признавать домовых за чертей и считает их за особую отдельную добрую породу.
Никто не позволяет себе выругаться их именем. Всегда и все отзываются о них с явным добродушием и даже с нежностью. Это вполне определенно выражается во всех рассказах и согласно подтверждается всеми сведениями, полученными от сотрудников в ответ на программные вопросы по "Демонологии" из разных концов Великороссии.
Каждая жилая деревенская изба непременно имеет одного такого невидимого жильца, который и является сторожем не только самого строения, но главным оЬразом всех живущих: и людей, и скотины, и птицы.
Живет-слывет он обычно не под своим прирожденным именем "домового", которое не всякий решится произносить вслух (отчасти из уважения к нему, отчасти из скрытой боязни оскорбить его таким прозвищем) А величают его, за очевидные и доказанные услуги, именем "хозяина" и за древность лет его жизни на Руси - "дедушкой"*.
Поскольку все это разнообразие имен и прозвищ свидетельствует о живучести домашнею духа и близости его к людским интересам, постольку он сам и неуловим, и неуязвим Редкий может похвастаться тем, что воочию видал домового Кто скажет так, ют либо обманулся с перепугу и добродушно вводит других в заблуждение, либо намеренно лжет, чтобы похвастаться Видечь ломового нельзя это не в силах человека (в чем совершенно С01ласно большинство людей сведущих, искусившихся долгим опытом жизни) И если кто
* Рассказывая о домовом, чаще всего называют ею просто "Он" или "Сам", но еще чаще "Доброжилом" и "Доброхотом", а в Болог опекой губернии даже "Кормильцем" По всему лесному северу России за свое охотливое совместное жшельство с православным русским людом ломовой зове гся "Суседком" и "Батануш ком" (батаном -не то в смысле бати-отца, не то братана, те перодн01 о брата) В семьях Олонецко; о края величаю г ею даже но чегным именем "другая половина" Во всяком случае, он "доможил" и за обычаи жилья в тепле и холе - "жировик", за некоторые житейские привычки - "лизун" За то, что он все-i аки существо незримое, бесспорная и подлинная "нежичь" (ни дух, ни человек), домовой, в обход нас-юящсго и прямого звания ею, прорывайся еще и счигается "постеном" (а также "по-стеи" - ол степи или 1ени), как призрачное су щест во, привидение Soayi его еще иншла "корноухим" за то, что будто бы у него в отличие oi и-лстоящих людей не хватает одного уха В видах особою исключения называ юг его еще "некошным" (некошной) в тех юлъко случаях ко1да oil не ладит с хозяевами избы, Х01Я это прозвище 6о\ее при \ично (и чаще применительно) ко всяким другим черчич, например к водяным и летим, а к домовому духу не прилаживаегся и, < обет венно, не подходит
говорит, что видал его в виде вороха сена, в образе какою-либо из домашних животных, тот явно увлека ется и строит свои дотадки только на том предположении, что домовой, как всякий невидимый дух с нечеловеческими своисгвами, наделен способнос1ью превращался, принимая на себя разновидные личины и даже будто бы всего охогнее - образ самого хозяина дома Тем, кго пожелал бы его видеть, предлагают не ле1 кис задачи надо надеть на себя, непременно в Пас. хальную ночь, лошадиный хомут, покрыгься бороной зубьями на себя и сиде1Ь между лошадьми, которых он особенно Л1оби1, целую ночь Говорят даже, что если домовой увидиг человека, коюрый за ним 1аким образом подсмагривает, ю усграивает так, что лошади начинакп би1ь задом по бороне и могут до смерти здбигь любознагельного Верно и вполне доказано голько одно, что можно слышать юлос домового (и в эюм согласны все поголовно), слышать его тихий плач и глухие сдержанные стоны, ею мя1кии и ласковый, а иногда и отрывисю-крагкий и глухой голос в виде мимоходных 01ветов, когда умелые и догадливые хозяева успевают окликнуть и сумеют спросить ею при под ходящих случаях. Впрочем, все, кго поумнее и поопасливее, не пытаются ни видеть эгих духов, ни говори Ui с ними, потому что, если эго и удается, добра нс будc^ можно даже опасно захворать Впрочем, домовой по доброму своему расположению (к ]лаве семьи - преимущественно и к прочим членам - в исключение), имеет завегную привычку наваливаться во сне на грудь и давить Кто, проснувшись, поспешит спросить ею "К худу или добру?" - он огветит человеческим голосом, словно ветер лисгьями прошелестит Только таким избранным и особенно излюбленным удалось узнать, что он мохнатый, оброс мягкой шерстью, что ею
покрыты даже ладони рук его, совершенно таких же, как у человека, что у него, наконец, имеются, сверх положения, рога и хвост. Часто также он гладит сонных своею мягкой лапой, и тогда не требуется никаких вопросов - довольно ясно, что это к добру. Зла людям он не делает, а, напротив, старается даже предостеречь от грядущих несчасгий и временной опасности.
Если он временами стучит по ночам в подъизбицс, или ВОЗИ1СЯ за печью, или громыхает в поставцах посудой, то это делает он просто от скуки и по свойству своего веселого нрава, забавляется. Давно и всем известно, чго домовой - вообще большой проказник, своеобразный шутник и где обживется, там беззаботно и беспричинно резвится. Он и сонных щекочет, и косматой грудью на молодых наваливается также от безделья, ради шутки. Подурит и пропадет с такой быстротой, что нет никакой возможности заметить, каков он видом (что, однако, удалось узнать про лешего, водяного и прочих духов - подлинных чертей). Б Смоленской губернии (Дорогобужском уезде) видали домового в образе седого старика, одетого в белую длинную рубаху и с непокрытой головой. Во Владимирской губернии он одет в свитку желтого сукна и всегда носит большую лохматую шапку; волосы на голове и на бороде у него длинные, свалявшиеся. Из-под Пензы пишут, что это старичок маленький, "словно обрубок или кряж", но с большой седой бородой и неповоротливый: всякий может увидеть его темной ночью до вторых петухов. В тех же местах, под Пензой, он иногда принимает вид черной кошки или мешка с хлебом.
Поселяясь на постоянное житье в жилой и теплой избе, домовой так в ней приживается на правах хозяина, что вполне заслуживает присвоенное ему в некоторых местностях название доможила. Если он заме
чает покушение на излюбленное им жилище со стороны соседнего домового, если, например, он уличит его в краже у лошадей овса или сена, то всегда всгупает в драку и ведет ее с таким ожесточением, какое свойственно только могучей нежити, а не слабой людской силе. Но одни лишь чуткие люди могут слышать этог шум в хлевах и конюшнях и отличать возню ломовых от лошадиного топота и шараханья шальных овен. Каждый домовой привыкает к своей избе в такой сильной степени, что его трудно, почти невозможно выселить или выжить. Недостаточно для того всем известных молитв и обычных приемов. Надо владеть особыми притягагельными добрыми свойствами души, чтобы он внял мольбам и не признал бы ласкательные приче1Ы за лицемерный подвох, а предлагаемые подарки, указанные обычаем и советом знахаря, - за шутливую выходку. Если при переходе из старой рассыпавшейся избы во вновь отстроенную не сумеют переманить старого домового, то он не задумается остаться жить на старом пепелище среди трухи развалин в холодной избе, несмотря на ведомую любовь его к теплому жилью. Он будет жить в тоске и на холоде и в полном одиночестве, даже без соседства мышей и тараканов, которые вместе с другими жильцами успевают перебраться незваными. Оставшийся из упрямства, по личным соображениям, или оставленный по забывчивости недогадливых хозяев, доможил предпочитает страдать, томясь и скучая, как делал это, между прочим, тот домовой, которого забыли пригласить с собой переселенцы в Сибирь. Он долго плакал и стонал в пустой избе и не мог утешиться. Такой же случай был и в Орловской губернии. Здесь, после пожара целой деревни, ломовые так затосковали, что целые ночи были слышны их плач и стоны. Чтобы как-нибудь утешить их, крес-^
тьяне вынужлены были сколотить на скорую руку временные шалашики, разбросать подле них ломти посоленного хлеба и затем пригласить домовых на временное жительство:
- Хозяин-дворовой, иди покель на спокой, не отбивайся от двора своего.
В Чембарском уезде Пензенской губернии домовых зазывают в мешок и в нем переносят на новое пепелище, а в Любимском уезде (Ярославская губерния) заманивают горшком каши, которую ставят на загнетке.
При выборе в избе определенного места для жилья домовой не разборчив: живет и за печкой, и под шестком, поселяется под порогом входных дверей, и в подъизбице, и на подволоке, хотя замечают в нем наибольшую охоту проводить время в голубцах (дощатых помещениях около печи со спуском в подполье) и в чуланах. Жена домового "доманя" (в некоторых месгах, например, во Владимирской губернии, домовых наделяют семействами) любит жить в подполе, причем крестьяне при переходе в новую избу зовут на новоселье и ее, приюваривая: "Дом-домовой, пойдем со мной, веди и домовиху-госпожу - как умею награжу".
Когда "соседко" поселяется на вольном воздухе, например, на дворе, то и зовется уже "дворовым", хотя едва ли представляет собою отдельного духа: это тот же "хозяин", взявший в свои руки наблюдение за всем семейным добром. Его также не смешивают с живущими в банях баенными и банными (если он бывает женского пола, то называют "волоса^кои"), с поселившимися на гумнах овинными и т.п. (см. о них дальше). Это все больше недоброхоты, злые духи: па беду людей завелись они, и было бы большим счастьем, когда бы они все исчезли с лица земли I lo как обойтись без домового? Кто предупредит о грядущей
напасти, кто скажет, какой масти надо покупать лошадей, какой шерсти выбирать коров, чтобы водились они подолгу? Если говорят, что скотина "не ко двору", то это значит, что ее невзлюбил своеобразный капризник "дворовый хозяин". Кто умеет слушагь и чутко СЛЫШИ1, тому домовой сам своим голосом скажет, какую надо покупать скотину. Разъезжая на нелюбимой лошадке, домовой может преврагить ее из сытого круглыша в такую клячу, что шкура будет висеть, как на палке. В Меленках (Владимирская iyберпия) один домохозяин спрятался в яслях и усидел, как домовой соскочил с сушила, подошел к лоигдли и давай плевать ей в морду, а левой лапой у ней корм выгребать. Хозяин испугался, а домовой ворчи г про себя, но так, что очень слышно: - Купил бы кобылку пегоньку, задок беленькой! Послушались его и купили. И опять из-под яслей хозяин видел, как с сушила соскочил домовой в лохматой шапке, в желтой свитке, обошел кругом лошади, осмотрел ее, да и заговорил:
- Вот это лошадь! Эту стоит кормить, а то купил какую-то клячу.
И домовой стал ее гладить, заплел на гриве ксну и начал под самую морду подгребать ей овес.
В одной деревне Череповецкою уезда (Новгородская губерния) домовой, навалившись ночью на мужика и надавливая ему грудь и живот, прямо спросил (и таково сердито!):
- Где Серко? Приведи его назад домой. Надо было на другое же утро ехать в ту деревню, куда продал хозяин лошадь, и разменивагься. А там тому рады: и у них, когда вводили лошадь на двор, она фыркала и артачилась, а на другое утро нашли ее всю в мыле. Один хозяин в упор спросил домового,
какой шерсти покупать лошадь, и домовой ему повелительно ответил: "Хоть старую, да чалую" и т.п.
Бывают лошади "двужильные" (переход от шеи к холке раздвоенный), в работу не годные: они служат только на домового. Кто об этом дознается, тот спешит продать такую лошадь за бесценок, потому что если она околеет на дворе, то сколько лошадей ни покупай потом - все они передохнут (счетом до двенадцати), и нельзя будет больше держать эту скотину. Вот только в этом единственном случае всякий ломовой; как он ни добр нравом, бывает неуступчив, и чтобы предотвратить его гнев, пробуют ноколелую лошадь вытаскивать не в ворота, а в отверстие, нарочно проломанное в стене хлева, хотя и это не всегда помогает.
Зная про подобные напасти и не забывая проказ и капризов домового, люди выработали но всей великой Руси общие для всех обычаи при покупке и продаже лошадей и скота, а также и при уходе за ними.
Когда купят корову или лошадь, то повод от узды или конец веревочки передают из полы в полу и говорят пожелания "легкой руки". Покупатель снимает с головы шапку и проводит ею от головы и шеи, вдоль спины и брюха "новокупки". А когда "новокупку" ведут домой, то из-под ног по дороге поднимают щепочку или палочку и ею погоняют. Когда же приведут корову во двор, погонялку эту забрасывают:
- Как щепочке не бывать на старом месте, как палочке о том же не тужить и не тосковать, так бы и купленная животина не вспоминала старых хозяев и не сохла по ним.
Затем "новокупку" прикармливают кусочком хлеба, а к домовому прямо обращаются и открыто, при свидетелях, кланяются в хлевах во все четыре угла и
просят: поить, кормил), ласкать и холить и эту новую, как бывалых прежних.
С домашнего ско-ia добрый домовой переносит свои заботы и на людей. Охотнее всего он старается предупреждать о несчастьях, чтобы умелые хозяева успевали приготовишься к встрече и отвратить от себя напасть заблаговременно. Люди догадливые в таких случаях без слов разумеют те знаки, какие он подаст, когда ему вздумается. Так, например, если слышится плач домового, иногда в самой избе, то быть в доме покойнику. Если у трубы на крыше заиграет в заслонку - будет суд из-за какого-нибудь дела и обиды; обмочит домовой ночью - заболеет тот человек; подергает за волосы остерегайся, жена: не ввязывайся в спор с мужем, не грызись с ним, отмалчивайся, а то верно прибьет и очень больно. Загремит домовой в поставке посудой осторожнее обращайся с огнем и зорко поглядывай, не зарони искры, не вспыхнула бы непотушенная головешка, не сделался бы большой пожар и т.д. Плачет и охает домовой - к горю, а к радостям скачет, песни играет, смеется; иногда, подыгрывая на гребешке, предупреждает о свадьбе в семье, и т.п.
Соблазняют женщин. Из некоторых житий святых - особенно по афонскому Паюрику - и из народных сказок довольно извес1ны сладострастные паклонносги всей бесовской породы Эш наклонности проявляючся как в личных noclyiiKax 01дельных бесов, так и в характере людских искушений, потому что бесы всею охо1нее искушакл людей именно в этом направлении В исюрии борьбы хрис7ианс1ва с язычеством и Визан1ии ecib немало указаний на ту же блудную наклоннос1Ь дьяволов и на связь их с гречанками того времени Стоит и в наши дни, у пас па Руси, поскучать молодой бабе по ушедшему на заработки мужу, в осо бенности же вдове по умершему, как бесы и юювы
уже на утеху и на услуги. Пользуясь способностью перекидываться (принимать на себя всякие личины) и ловкостью в соблазнах и волокитствах, бесы добиваются полных успехов. Начинают, например, замечать соседи, что баба - вдова - иногда то сделается как бы на положении беременной, а то и опять ничего не заметно, нет никаких перемен. В то же время она со всякой работой справляется отлично. Летом выходит в поле одна, а делает за троих. Все это, вместе взятое, приводит к предположению, что баба находится в преступной связи с дьяволом. Убеждаются в том, когда начинает баба худеть и до того исхудает, что останутся только кожа да кости. Прозорливые соседки видяг даже, как влетает в избу нечистый в виде огненного змея, и с клятвою уверяют, что на глазах у всех бес влетел в трубу и рассыпался огненными искрами над
крышей.
Поверья об огненных змеях настолько распространены, а способы избавляться от их посещении до того разнообразны, что перечисление главных и описание существенных может послужить предметом особого исследования. Рассказы о таких приключениях поражают своей многочисленностью, но в то же время и докучным однообразием. Входит бес во временную сделку с несчастной, попавшейся обману и соблазну, и всего чаще с женщиной, допустившей себя до полного распутства. Оба стараются, по условию и под страхом тяжелого наказания, держать эту связь в величайшей тайне, но греховное дело с нечистым утаиться не может. Находится достойный человек, которому доверяется тайна, и отыскивается средство благополучно прекратить это сношение. Помогает в таких случаях накинутый на беса (обычно являющегося в виде дородного мужчины) лошадиный недоуз
док. Отваживают от посещений еще тем, что нащупывают у соблазнителя спинной хребет, какового обычно у этих оборотней нс бывает. Иных баб сверх того спасают отчитываньем (от блудного беса - по требнику Петра Могилы); другим помогает чертополох (cisium и carduus) - колючая сорная трава, равно ненавистная всей нечистой силе. Приглашают также в дом священника служить молебен; пишут во всех углах мелом и дегтем кресты, курят из ручной жаровни ладаном и проч.'.
Рассказывают, что иногда и сами черти налетают на беду и остаются в дураках: убегают от сварливых бедовых баб опрометью, добровольно и навсегда. Болтают также, что от подобной связи рождаются черные, глупые и злые де"и, которые могут жить очень недолго, так что их даже никто нс видит.
Дьявольское наваждение. В сознании простых людей еще окончательно не решено, в чем заключается причина болезней, постигающих человеческий рол: в божественном ли попущении, или в дьявольском наваждении. По сличении сведений, полученных более чем из 50 местностей очносигельно происхождения различных недугов, - оказывается, что значительный перевес на стороне последнего мнения. При этом известно, что некоторые болезни, как, например, лихорадки, в народном представлении рисуются в форме живых существ, имеющих определенный старческий
* Как всем изис^тю-хогя бы по словам повсюду распрострлпсиной поговорки, -черти ьссго больше боя гся лаллну ("лалпи ал 4Cpit41, иорьма - на ворон"), а нслслствии того и ввслопы в обычаи сумочки-ладанки, носимые uMfc-ie с крепами на шее 13 1акие сумочки зашиваюг, вмесге с какой-либо сшпынеи, кусочки JIOII пахучей смолки. Гл.излет, впрочем, 'зачасгую и так (по гкклоIMIUC же), что у иных... лдлап пд вороту, а чер[ на шее.
вид и каждая свое особое имя, как дщери Иродовы. Общее количество лихорадок доходи i до двенадцати (а по некоторым сведениям, даже до семидесяти), причем все они представляются в виде косматых распоясанных старух. Против лихорадок издавна вращается в народе целый молитвенный список, присутствие которого в доме считается, подобно гакому же апокрифическому сказанию о Сне Богородицы, за действительное и сильное целебное средство. Как заболевшие, так равно и желающие предохранить себя от будущих напастей должны носить тот и другой список на шейном кресте, зашитыми в тряпочку.
Лишь в некоторых местностях удалось различить причины болезни, распределив их по двум основным разрядам. Выходит так, что все болезни (особенно эпидемические, вроде холеры и тифа) посылает сам Бог, в наказание или для вразумления, и лишь немногие зависят от насыла злым человеком или от порчи колдунами и ведьмами. Зато все душевные болезни, и даже проказу, всегда и бесспорно насылает черт. На него и показывают сами больные, выкликая имя того человека, который принес, по указанию и наущению дьявола, порчу и корчу и нашептал всякие тяжелые страдания.
В некоторых местностях существует полная уверенность в том, что на всякую болезнь полагается особый дух и что каждый из этих духов имеет свой вид: например, для лихорадки - вид бабочки, для оспы лягушки, для кори - ежа и т.п. Сверх прочих существует еще особенный бес, насылающий неожиданные и беспричинные острые боли, пробегающие схватками в спине, руках и ногах. Такой бес называется "притком" (отсюда и обычное выражение "попритчилось"). Для пьяниц черти приготовляют в водке особого червя
(белого, величиной с волосок): про]ло1ившие его делаются горькими пьяницами, и т.п.
Все болезни, которыми чаще всею сградают женщины, как, например, кликушество, и вообще порчи всякого рода (истерии) нриписываючся, бесспорно, бесам. Причем сами женщины твердо и непоколебимо убеждены, 410 это бесы вселились внугрь испорченных, что они пошли через неперскрещенныи рот во время зевоты или в питье и еде. Подобные болезни ученые доктора лечить не умеют; тут помогают только оиыгные знахари да ie батюшки, у коюрых водятся особые, древние молитвенники, какие имеются не у всякого из духовных.
Хо1я и придумана давно деревенская пословица: "Богу молись, а черта не IHCBH", - но сущесгвует п такая ис1ина, которая выше всякой греховной болтовни и ле1комысленных правил: "Без Божьей воли п волос на голове человека не пропадет". Если черт лиходей для человека только по Божию попущению, то, во всяком случае, бесовскому влиянию положен известный предел и само пребывание нечистой силы на земле ограничено определенными сроками Так, еще повсюду сохранилось убеждение, 410 при благовесте в церквях, после третья о улара, вся бесовская сила проваливается в преисподнюю. Б то же время сознательно твердо держи 1СЯ вера, что ко всякому человеку при его рождении приставляются черт и ашел. Оба они нс ос1авляю1 человека ни на одну мину1у, причем ател сюиг но правую сторону, а дьявол по левую*
* Свсдующис люди держатся, ьслсдсшие подобною осро^п ния, юн) правила, что никогда iw плюют на правую сторону и ложа [ся спать на левом боку, чтобы держать лицо обращенным к своему ангелу п не видеть во cue дьявола
Между ангелом-хранителем и дьяволом-соблазнителем стоит постоянная вражда. Каждый из них зорко следит друг за другом, уступая первенство сопернику лишь в зависимости от поведения человека: радуется, умиляясь, ангел, при виде добрых дел; осклабляется, хохочет и хлопает в ладони довольный дьявол при виде послушания его злым наветам. Ангел записывает нее добрые дела, дьявол учитывает злые, а когда человек умрет, ангел спорит с дьяволом о грешной душе его. Кто из двух победит - известно единому Богу.
Впрочем, до тою времени на всякий час готово для утешения моличвеннос слово:
"Ангел мой, хранитель мой! Сохрани мою душу, укрепи мое сердце на всяк лень, на вся^ час, на всякую мипу1у. Поутру встаю, росой умываюсь, пеленой утираюсь Спасена Прсчистова образа. Враг-сатана, отшатнись 01 меня на его верст, на тысячу, па мне есть крест Господен! На том кресте написаны Лука и Марк, и Никита-мученик: за Христа мучаются, за нас Богу молятся. Пречистые замки ключами заперты, замками запечатаны, ныне и присно, и во веки веков, аминь".
II
домовой-доможил
Выделился из осиротелой семьи старший брат и задумал себе избу строить. Выбрал он под стройку обжитое место. Лес рубил "избяной помочью"; сто бре~ ^н - сто помочан, чтобы вырубить и вывезти каждому по бревну. Десятком топоров успели повалить лес поздней осенью, когда дерево не в соку, и вывезли бревна по первопутку: и работа была легче, и лошади меньше наломались. Плотники взялись "сруби гь и поставил. избу", а если сладится хозяин с деньгами в эют же раз, то и "нарядить" ее, т.е. сделать все внутреннее убранство, досгупное топору и скобелю. Плотники подобрались ребяча надежные, из ближнего соседства, 1ле испокон веку занимаются этим ремеслом и успели прославичься на дальние окольности. Помолились на восход солнца, выпили "заручную" и начали тяпачь с ранней зари до самой поздней.
Когда положили два нижних бревна - два первых венца так, что где лежало бр^нно комлем, там навалили друюе вершиной, приходил хозяин, приносил водку: пили "закладочные". Под передним, свя1ым углом, но желанию хозяев, закапывали монету на боraiCTUO, и плотники сами от себя - кусочек ладана
для святости. Пусть-де не думают про них, с бабьих бредней, худого и не болтают, что они знаются с нечистой силой и могут устроить так, что дом для жилья сделается неудобным.
Переход в новую избу или "влазины", новоселье в особенности жуткая пора и опасное дело. На новом месте словно бы надо перероди гься, чтобы начать новую тяжелую жизнь в потемках и ощупью. Жгучая боль лежит на сердце, которое не чует (а знать хочет), чего ждать впереди: хотелось бы хорошего, когда вокруг больше худое. Прежде всего напрашивается неотразимое желание погадать на счастье. Для этого вперед себя в новую избу пускают петуха и кошку. Если суждено случится беде, то пусть она над ними и стрясется. За ними уже можно смело входить с иконой и хлебом-солью, всего лучше в полнолуние и обязательно ночью*.
Искушенные житейским опытом, хозяйки-бабы, поставив икону в красный угол, отрезают один сукрой от каравая хлеба и кладут его под печку. Это - тому незримому хозяину, который вообще зовется "домовым-доможилом". В таких же местах, где домовому совершенно верят и лишь иногда, грешным делом, позволяют себе сомневаться, соблюдается очень древний обычай, о котором в других местах давно уже и забыли. Кое-где (например, по Новгородской губернии, около Боровичей) хозяйка дома до рассвета (чтобы никто не видал) старается три раза обежать новую избу нагишом, с приговором: "Поставлю я около двора железный тын, чтобы через этот тын ни лютый зверь не пере
* Ночью же в новый дом и скотину перегоияюг. Счастливыми днями для новоселья считаются двунадесятые праздники, и между ними в особенности Введение во храм Богоматери.
скочил, ни гад не переполз, ни лихой человек HOI ой не переступил, и дедушка-лесной через него не заглядывал". А чтобы был этот "замок" крепок, баба в воротах перекидывается кубарем также до 'грех раз и тоже с заученным приговорным пожеланием, главный смысл которого выражает одну заветную мысль, чтобы "род и плод в новом доме увеличивались".
О происхождении домовых рассказывают следующую легенду. Когда Господь при сотворении мира сбросил на землю всю непокорную и злую небесную силу, которая возгордилась и подняла мятеж против своего Создателя, на людские жилья тоже попадали нечистые духи. При этом неизвестно, отобрались ли сюда те, которые были подобрее прочих, или уж так случилось, что, приселившись поближе к людям, они обжились и пообмякли, но только эти духи не сделались злыми врагами, как водяные, лешие и прочие черти, а как бы переродились: превратились в доброхотов и при этом даже оказались с привычками людей веселого и шутливого нрава. Большая часть крестьян так к ним привыкла, так примирилась с ними, что не согласна признавать домовых за чертей и считает их за особую отдельную добрую породу.
Никто не позволяет себе выругаться их именем. Всегда и все отзываются о них с явным добродушием и даже с нежностью. Это вполне определенно выражается во всех рассказах и согласно подтверждается всеми сведениями, полученными от сотрудников в ответ на программные вопросы по "Демонологии" из разных концов Великороссии.
Каждая жилая деревенская изба непременно имеет одного такого невидимого жильца, который и является сторожем не только самого строения, но главным оЬразом всех живущих: и людей, и скотины, и птицы.
Живет-слывет он обычно не под своим прирожденным именем "домового", которое не всякий решится произносить вслух (отчасти из уважения к нему, отчасти из скрытой боязни оскорбить его таким прозвищем) А величают его, за очевидные и доказанные услуги, именем "хозяина" и за древность лет его жизни на Руси - "дедушкой"*.
Поскольку все это разнообразие имен и прозвищ свидетельствует о живучести домашнею духа и близости его к людским интересам, постольку он сам и неуловим, и неуязвим Редкий может похвастаться тем, что воочию видал домового Кто скажет так, ют либо обманулся с перепугу и добродушно вводит других в заблуждение, либо намеренно лжет, чтобы похвастаться Видечь ломового нельзя это не в силах человека (в чем совершенно С01ласно большинство людей сведущих, искусившихся долгим опытом жизни) И если кто
* Рассказывая о домовом, чаще всего называют ею просто "Он" или "Сам", но еще чаще "Доброжилом" и "Доброхотом", а в Болог опекой губернии даже "Кормильцем" По всему лесному северу России за свое охотливое совместное жшельство с православным русским людом ломовой зове гся "Суседком" и "Батануш ком" (батаном -не то в смысле бати-отца, не то братана, те перодн01 о брата) В семьях Олонецко; о края величаю г ею даже но чегным именем "другая половина" Во всяком случае, он "доможил" и за обычаи жилья в тепле и холе - "жировик", за некоторые житейские привычки - "лизун" За то, что он все-i аки существо незримое, бесспорная и подлинная "нежичь" (ни дух, ни человек), домовой, в обход нас-юящсго и прямого звания ею, прорывайся еще и счигается "постеном" (а также "по-стеи" - ол степи или 1ени), как призрачное су щест во, привидение Soayi его еще иншла "корноухим" за то, что будто бы у него в отличие oi и-лстоящих людей не хватает одного уха В видах особою исключения называ юг его еще "некошным" (некошной) в тех юлъко случаях ко1да oil не ладит с хозяевами избы, Х01Я это прозвище 6о\ее при \ично (и чаще применительно) ко всяким другим черчич, например к водяным и летим, а к домовому духу не прилаживаегся и, < обет венно, не подходит
говорит, что видал его в виде вороха сена, в образе какою-либо из домашних животных, тот явно увлека ется и строит свои дотадки только на том предположении, что домовой, как всякий невидимый дух с нечеловеческими своисгвами, наделен способнос1ью превращался, принимая на себя разновидные личины и даже будто бы всего охогнее - образ самого хозяина дома Тем, кго пожелал бы его видеть, предлагают не ле1 кис задачи надо надеть на себя, непременно в Пас. хальную ночь, лошадиный хомут, покрыгься бороной зубьями на себя и сиде1Ь между лошадьми, которых он особенно Л1оби1, целую ночь Говорят даже, что если домовой увидиг человека, коюрый за ним 1аким образом подсмагривает, ю усграивает так, что лошади начинакп би1ь задом по бороне и могут до смерти здбигь любознагельного Верно и вполне доказано голько одно, что можно слышать юлос домового (и в эюм согласны все поголовно), слышать его тихий плач и глухие сдержанные стоны, ею мя1кии и ласковый, а иногда и отрывисю-крагкий и глухой голос в виде мимоходных 01ветов, когда умелые и догадливые хозяева успевают окликнуть и сумеют спросить ею при под ходящих случаях. Впрочем, все, кго поумнее и поопасливее, не пытаются ни видеть эгих духов, ни говори Ui с ними, потому что, если эго и удается, добра нс будc^ можно даже опасно захворать Впрочем, домовой по доброму своему расположению (к ]лаве семьи - преимущественно и к прочим членам - в исключение), имеет завегную привычку наваливаться во сне на грудь и давить Кто, проснувшись, поспешит спросить ею "К худу или добру?" - он огветит человеческим голосом, словно ветер лисгьями прошелестит Только таким избранным и особенно излюбленным удалось узнать, что он мохнатый, оброс мягкой шерстью, что ею
покрыты даже ладони рук его, совершенно таких же, как у человека, что у него, наконец, имеются, сверх положения, рога и хвост. Часто также он гладит сонных своею мягкой лапой, и тогда не требуется никаких вопросов - довольно ясно, что это к добру. Зла людям он не делает, а, напротив, старается даже предостеречь от грядущих несчасгий и временной опасности.
Если он временами стучит по ночам в подъизбицс, или ВОЗИ1СЯ за печью, или громыхает в поставцах посудой, то это делает он просто от скуки и по свойству своего веселого нрава, забавляется. Давно и всем известно, чго домовой - вообще большой проказник, своеобразный шутник и где обживется, там беззаботно и беспричинно резвится. Он и сонных щекочет, и косматой грудью на молодых наваливается также от безделья, ради шутки. Подурит и пропадет с такой быстротой, что нет никакой возможности заметить, каков он видом (что, однако, удалось узнать про лешего, водяного и прочих духов - подлинных чертей). Б Смоленской губернии (Дорогобужском уезде) видали домового в образе седого старика, одетого в белую длинную рубаху и с непокрытой головой. Во Владимирской губернии он одет в свитку желтого сукна и всегда носит большую лохматую шапку; волосы на голове и на бороде у него длинные, свалявшиеся. Из-под Пензы пишут, что это старичок маленький, "словно обрубок или кряж", но с большой седой бородой и неповоротливый: всякий может увидеть его темной ночью до вторых петухов. В тех же местах, под Пензой, он иногда принимает вид черной кошки или мешка с хлебом.
Поселяясь на постоянное житье в жилой и теплой избе, домовой так в ней приживается на правах хозяина, что вполне заслуживает присвоенное ему в некоторых местностях название доможила. Если он заме
чает покушение на излюбленное им жилище со стороны соседнего домового, если, например, он уличит его в краже у лошадей овса или сена, то всегда всгупает в драку и ведет ее с таким ожесточением, какое свойственно только могучей нежити, а не слабой людской силе. Но одни лишь чуткие люди могут слышать этог шум в хлевах и конюшнях и отличать возню ломовых от лошадиного топота и шараханья шальных овен. Каждый домовой привыкает к своей избе в такой сильной степени, что его трудно, почти невозможно выселить или выжить. Недостаточно для того всем известных молитв и обычных приемов. Надо владеть особыми притягагельными добрыми свойствами души, чтобы он внял мольбам и не признал бы ласкательные приче1Ы за лицемерный подвох, а предлагаемые подарки, указанные обычаем и советом знахаря, - за шутливую выходку. Если при переходе из старой рассыпавшейся избы во вновь отстроенную не сумеют переманить старого домового, то он не задумается остаться жить на старом пепелище среди трухи развалин в холодной избе, несмотря на ведомую любовь его к теплому жилью. Он будет жить в тоске и на холоде и в полном одиночестве, даже без соседства мышей и тараканов, которые вместе с другими жильцами успевают перебраться незваными. Оставшийся из упрямства, по личным соображениям, или оставленный по забывчивости недогадливых хозяев, доможил предпочитает страдать, томясь и скучая, как делал это, между прочим, тот домовой, которого забыли пригласить с собой переселенцы в Сибирь. Он долго плакал и стонал в пустой избе и не мог утешиться. Такой же случай был и в Орловской губернии. Здесь, после пожара целой деревни, ломовые так затосковали, что целые ночи были слышны их плач и стоны. Чтобы как-нибудь утешить их, крес-^
тьяне вынужлены были сколотить на скорую руку временные шалашики, разбросать подле них ломти посоленного хлеба и затем пригласить домовых на временное жительство:
- Хозяин-дворовой, иди покель на спокой, не отбивайся от двора своего.
В Чембарском уезде Пензенской губернии домовых зазывают в мешок и в нем переносят на новое пепелище, а в Любимском уезде (Ярославская губерния) заманивают горшком каши, которую ставят на загнетке.
При выборе в избе определенного места для жилья домовой не разборчив: живет и за печкой, и под шестком, поселяется под порогом входных дверей, и в подъизбице, и на подволоке, хотя замечают в нем наибольшую охоту проводить время в голубцах (дощатых помещениях около печи со спуском в подполье) и в чуланах. Жена домового "доманя" (в некоторых месгах, например, во Владимирской губернии, домовых наделяют семействами) любит жить в подполе, причем крестьяне при переходе в новую избу зовут на новоселье и ее, приюваривая: "Дом-домовой, пойдем со мной, веди и домовиху-госпожу - как умею награжу".
Когда "соседко" поселяется на вольном воздухе, например, на дворе, то и зовется уже "дворовым", хотя едва ли представляет собою отдельного духа: это тот же "хозяин", взявший в свои руки наблюдение за всем семейным добром. Его также не смешивают с живущими в банях баенными и банными (если он бывает женского пола, то называют "волоса^кои"), с поселившимися на гумнах овинными и т.п. (см. о них дальше). Это все больше недоброхоты, злые духи: па беду людей завелись они, и было бы большим счастьем, когда бы они все исчезли с лица земли I lo как обойтись без домового? Кто предупредит о грядущей
напасти, кто скажет, какой масти надо покупать лошадей, какой шерсти выбирать коров, чтобы водились они подолгу? Если говорят, что скотина "не ко двору", то это значит, что ее невзлюбил своеобразный капризник "дворовый хозяин". Кто умеет слушагь и чутко СЛЫШИ1, тому домовой сам своим голосом скажет, какую надо покупать скотину. Разъезжая на нелюбимой лошадке, домовой может преврагить ее из сытого круглыша в такую клячу, что шкура будет висеть, как на палке. В Меленках (Владимирская iyберпия) один домохозяин спрятался в яслях и усидел, как домовой соскочил с сушила, подошел к лоигдли и давай плевать ей в морду, а левой лапой у ней корм выгребать. Хозяин испугался, а домовой ворчи г про себя, но так, что очень слышно: - Купил бы кобылку пегоньку, задок беленькой! Послушались его и купили. И опять из-под яслей хозяин видел, как с сушила соскочил домовой в лохматой шапке, в желтой свитке, обошел кругом лошади, осмотрел ее, да и заговорил:
- Вот это лошадь! Эту стоит кормить, а то купил какую-то клячу.
И домовой стал ее гладить, заплел на гриве ксну и начал под самую морду подгребать ей овес.
В одной деревне Череповецкою уезда (Новгородская губерния) домовой, навалившись ночью на мужика и надавливая ему грудь и живот, прямо спросил (и таково сердито!):
- Где Серко? Приведи его назад домой. Надо было на другое же утро ехать в ту деревню, куда продал хозяин лошадь, и разменивагься. А там тому рады: и у них, когда вводили лошадь на двор, она фыркала и артачилась, а на другое утро нашли ее всю в мыле. Один хозяин в упор спросил домового,
какой шерсти покупать лошадь, и домовой ему повелительно ответил: "Хоть старую, да чалую" и т.п.
Бывают лошади "двужильные" (переход от шеи к холке раздвоенный), в работу не годные: они служат только на домового. Кто об этом дознается, тот спешит продать такую лошадь за бесценок, потому что если она околеет на дворе, то сколько лошадей ни покупай потом - все они передохнут (счетом до двенадцати), и нельзя будет больше держать эту скотину. Вот только в этом единственном случае всякий ломовой; как он ни добр нравом, бывает неуступчив, и чтобы предотвратить его гнев, пробуют ноколелую лошадь вытаскивать не в ворота, а в отверстие, нарочно проломанное в стене хлева, хотя и это не всегда помогает.
Зная про подобные напасти и не забывая проказ и капризов домового, люди выработали но всей великой Руси общие для всех обычаи при покупке и продаже лошадей и скота, а также и при уходе за ними.
Когда купят корову или лошадь, то повод от узды или конец веревочки передают из полы в полу и говорят пожелания "легкой руки". Покупатель снимает с головы шапку и проводит ею от головы и шеи, вдоль спины и брюха "новокупки". А когда "новокупку" ведут домой, то из-под ног по дороге поднимают щепочку или палочку и ею погоняют. Когда же приведут корову во двор, погонялку эту забрасывают:
- Как щепочке не бывать на старом месте, как палочке о том же не тужить и не тосковать, так бы и купленная животина не вспоминала старых хозяев и не сохла по ним.
Затем "новокупку" прикармливают кусочком хлеба, а к домовому прямо обращаются и открыто, при свидетелях, кланяются в хлевах во все четыре угла и
просят: поить, кормил), ласкать и холить и эту новую, как бывалых прежних.
С домашнего ско-ia добрый домовой переносит свои заботы и на людей. Охотнее всего он старается предупреждать о несчастьях, чтобы умелые хозяева успевали приготовишься к встрече и отвратить от себя напасть заблаговременно. Люди догадливые в таких случаях без слов разумеют те знаки, какие он подаст, когда ему вздумается. Так, например, если слышится плач домового, иногда в самой избе, то быть в доме покойнику. Если у трубы на крыше заиграет в заслонку - будет суд из-за какого-нибудь дела и обиды; обмочит домовой ночью - заболеет тот человек; подергает за волосы остерегайся, жена: не ввязывайся в спор с мужем, не грызись с ним, отмалчивайся, а то верно прибьет и очень больно. Загремит домовой в поставке посудой осторожнее обращайся с огнем и зорко поглядывай, не зарони искры, не вспыхнула бы непотушенная головешка, не сделался бы большой пожар и т.д. Плачет и охает домовой - к горю, а к радостям скачет, песни играет, смеется; иногда, подыгрывая на гребешке, предупреждает о свадьбе в семье, и т.п.