Максвелл Энн. Тайные сестры

   — Осторожно, низкий потолок, — предупредил Кейн.
   Потолок действительно становился все ниже и ниже, и вскоре им пришлось идти согнувшись.
   — Если так дальше пойдет, то вскоре нам придется ползти на четвереньках.
   — Похоже на то, — согласился Кейн.
   В двадцати футах впереди уже показался кусок голубого неба. Там отчетливо слышался лай Моки. Последние десять футов им действительно пришлось ползти на четвереньках.
   Кейн с трудом протиснулся в узкую щель выхода.
   — Отлично придумано, — сказал он. — Ребенок с заостренной палкой может отразить целую армию.
   — В школе нам говорили, что анасази были мирными земледельцами.
   — Все эти твои профессора — бывшие хиппи-шестидесятники, — усмехнулся Кейн, — Никто не будет без причины строить жилища в скале над обрывом. Чтобы старики срывались вниз?
   — Послушать тебя, так эта екала — неприступная крепость.
   Кейн протянул ей руку.
   — Держись. — И он вытащил ее на поверхность.
   В первый момент Кристи не почувствовала земли под ногами и машинально шагнула назад.
   — С тобой все в порядке? — спросил Кейн, поддерживая ее.
   — Я не привыкла ходить по воздуху.
   — По-моему, ты стоишь на камне.
   Кристи наконец отдышалась и взглянула на Кейна. Он выжидающе смотрел на нее.
   — Со мной все в порядке, — ответила она. — Ты меня убедил, у жилища в скале есть свои преимущества, и прежде всего — это выживание.
   Моки прыгал, словно резиновый мячик, ожидая, когда же они продолжат путешествие. Его бесспорным преимуществом были четыре ноги, на которых он крепко стоял.
   Кейн резко махнул на него рукой. Этот жест подействовал на собаку словно удар бичом. Моки перестал прыгать. Еще один взмах руки — и он встал как вкопанный.
   — Впечатлительный, — сказала Кристи.
   — Из него могла бы выйти неплохая охотничья собака.
   — Почему же не вышла?
   — У меня судимость. Мне запрещено иметь оружие, даже охотничье.
   В голосе Кейна не было горечи — всего лишь констатация факта. Сейчас ему было не до горьких мыслей — его глаза тщательно осматривали скалу.
   — Здесь еще ступеньки, — сказал он. — Следуй за мной и повторяй в точности все мои движения. Как в детской игре, только здесь все серьезно. Поняла?
   — Поняла.
   С минуту он пристально смотрел на Кристи — действительно ли она поняла, затем улыбнулся:
   — Я бы тебя снова поцеловал, Рыженькая, но боюсь, что от этого у меня закружится голова, а здесь это опасно.
   — У меня бы тоже закружилась голова.
   Кристи последовала за Кейном, осторожно ступая по почти стершимся от времени ступенькам. Сама бы она не прошла ни шагу от страха, но ею двигала вера в Кейна. Она ставила ноги точно в его следы.
   Так, шаг за шагом, они медленно прошли футов пятьдесят. Тропинка вела их с края обрыва к большой глыбе, в незапамятные времена отвалившейся от скалы.
   — У меня все равно такое впечатление, что я иду по воздуху, — призналась Кристи.
   — Не смотри на небо. Смотри поя ноги. Особенно здесь.
   Он остановился. Ступеньки, начиная с этого места, дальше были расположены по-другому.
   — Перемени ногу, — подсказал он. — У большинства людей, когда они спускаются по лестнице, правая нога — ведущая. Здесь же нужно ступать левой.
   Кристи с подозрением посмотрела на него, но по его лицу поняла, что он не шутит.
   — Левой так левой, — сказала она. — А почему?
   — Старый трюк. Если здесь попробует пройти чужой человек, который не знает об этой хитрости, он непременно свалится в пропасть.
   — Вот тебе и миролюбивый народ, — вздохнула Кристи.
   — Уж во всяком случае, не благородные дикари-вегетарианцы, какими их рисуют все эти академики.
   — Хотела бы я увидеть тебя в академии, — усмехнулась Кристи.
   Кейн лениво улыбнулся:
   — Да, было бы на что посмотреть.
   Кристи сменила ногу. Поначалу это было неудобно, но вскоре она привыкла. Они прошли еще пятьдесят футов, как вдруг Кейн остановился.
   — Черт побери, — прошептал он. — Неудивительно, что никто здесь ничего не находил. Посмотри вон на тот камешек.
   — Камешек?
   Кейн указал рукой.
   Приглядевшись, Кристи увидела, что «камешек» — на самом деле массивная каменная плита размерам с баскетбольную площадку и высотой примерно с Кейна.
   — Да-а, — протянула она, — вот так камешек!
   «Камешек», очевидно, откололся от «носа». С точки зрения геологии событие произошло недавно, поскольку края глыбы были неровными, еще не сглаженными ветром.
   — Посмотри на ступеньки, — шепотом сказал Кейн.
   Едва заметная линия стершихся ступенек вела к краю плиты и там заканчивалась.
   — Конец пути? — разочарованно спросила Кристи.
   — Может быть, а может быть, и нет. Посмотрим.
   Спустившись еще немного, они вдруг заметили, что в земле, у самого края плиты, там, куда вели ступени, чернела яма.
   Кристи вглядывалась в черное пятно, не в силах сдержать своего восхищения.
   — Это она? — спросила Кристи с замиранием сердца.
   — Она самая.
   Не сводя глаз с каменной плиты, Кейн крепко сжал руку Кристи и рассмеялся от восхищения.
   Кристи вдруг тоже рассмеялась, забыв, что она находится на опасной горной тропе. Она, казалось, сейчас полетит, словно птица, над этой древней землей.
   Перед ними из тени вырисовывалась стена, построенная руками человека.
   — Посмотри, какие толстые балки, — указал Кейн.
   — Какие балки?
   — Кедровые, которые поддерживают крышу.
   Из тени появился Моки. Казалось, он сейчас умрет от желания присоединиться к хозяину. Но приказ был «оставаться на месте». Морда пса выразила такое неудовольствие, что Кристи не могла не рассмеяться.
   — Я не хочу, чтобы он проломил крышу кивы или разбил какой-нибудь горшок, гоняясь за крысами.
   — Крысами?
   — Не такими, как в Нью-Йорке. Здешние крысы как раз любят селиться в таких развалинах.
   — Крысы… — задумчиво протянула Кристи. — Значит, Моки наполовину терьер?
   — Моки — все что угодно.
   Когда они подошли к груде камней, на которой их ждал Моки, Кейн остановил Кристи.
   — Подожди, — сказал он. — Руины могут быть опасны. Стены часто бывают шаткими, а крыша прогнившей. Да и сам камень…
   Кейн посмотрел на огромный камень, упавший в доисторические времена и закрывающий вход в пещеру. Осталась лишь небольшая щель. Камень, казалось, был готов снова упасть.
   — Не нравится мне этот камень, — раздумчиво проговорил Кейн.
   — Но тем не менее в пещеру ты полезешь?
   — Да.
   — Тогда я с тобой.
   Кейн понял, что переспорить Кристи не удастся.
   — Хорошо, родная. Но будь осторожна, смотри под ноги.
   Кейн потрогал ногой песчаник у входа в пещеру. Он казался твердым, словно каменная глыба, упав, спрессовала его.
   Но когда Кейн сделал первый шаг, от песчаника откололся довольно большой кусок и, покатившись, упал на дно пещеры.
   Кейн посмотрел на Кристи.
   — Рискнем, — сказала она. — Риск — благородное дело.
   Кейн спустился вниз и протянул руки Кристи.
   Внутри пещеры было прохладно и темно, лишь из щели струился слабый свет.
   — Подожди, пусть глаза привыкнут к темноте, — сказал Кейн.
   Приглядевшись, Кристи увидела, что скрывала каменная плита.
   — Господи! — вырвалось у нее.
   — Аминь, — отозвался Кейн.
   В пещере был выстроен, можно сказать, целый дом, отлично сохранившийся, кроме одной обрушившейся стены. Тот кусок стены и крыши, который был виден снаружи, оказался всего лишь частью сложного строения шириной почти в сто футов, со множеством комнат, располагавшихся где в два, где в три, а где и в четыре этажа — в зависимости от высоты каменной «крыши».
   — Как хорошо все здесь сохранилось! — удивилась Кристи.
   — Сохранилось отлично, — согласился Кейн. — На всем юго-западе, пожалуй, не найдется столь хорошо сохранившейся постройки анасазей.
   — Сколько же ей лет?
   — Точно не уверен, но вход в пещеру похож на те, что типичны для культуры Меса Верде. Середина двенадцатого века. Самый расцвет империи Чако. И почти сразу после расцвета — начало заката.
   Кейн еще раз огляделся вокруг и позвал Моки. Тот не замедлил присоединиться к ним.
   — Почему ты позвал его? — спросила Кристи.
   — Он лучше чувствует почву под ногами, и, если пол будет грозить обвалиться, он первый это поймет.
   — А что, есть такая опасность?
   — Честно говоря, да. Так что я пойду разведаю обстановку, а ты пока оставайся на месте.
   Кристи снова хотела было поспорить, но суровый взгляд Кейна осадил ее.
   В одной из комнат наверху появился Моки. В шерсти его запуталась солома. Кристи неожиданно почувствовала отвратительный запах и поморщилась.
   — Он нашел крысиное гнездо, — сообщил Кейн.
   — Здорово! — без энтузиазма сказала Кристи. Кейн рассмеялся:
   — Надеюсь, ты не боишься испачкаться? Имей в виду, здесь не прибирались уже тысячу лет.
   Он потрогал стену.
   — Твердая. — Он был доволен. — Судя по всему, эта комната была построена раньше остальных.
   — Откуда ты знаешь?
   — В ней полно мусора. Анасази часто строили в своих жилищах новые комнаты, а старые использовали как кладовые. Иногда здесь они даже хоронили мертвых. А иногда мертвых просто выбрасывали на кострища вместе с мусором.
   Кристи поморщилась:
   — От чего это зависело? От социального статуса покойника?
   — Некоторые считают, что да.
   — А ты?
   — Во всяком случае, я ни разу не слышал, чтобы на кострищах находили погребальные предметы. А в комнатах и склепах — сколько угодно.
   — Значит, социальный статус.
   — Я считаю, да. Но я всего лишь гробокопатель и сукин сын.
   Кейн прошел вдоль стены, проверяя ее на прочность во всех местах. Убедившись, что она вполне прочна, он повернулся к Кристи.
   — Если я скажу, чтобы ты оставалась здесь, ты, конечно же, меня не послушаешь, — предположил он.
   — Послушаю, но ненадолго.
   — «Ненадолго» — это как?
   — Пока ты не отвернешься.
   — Так я и думал.
   — Ты же сам сказал, что я — твоя удача. Неужели ты хочешь оставить свою удачу? Кейн неохотно улыбнулся:
   — Хорошо, моя рыжая удача. Но в таком случае двигайся бесшумно, словно привидение. Что-то не доверяю я этой каменной глыбе. Когда я прикоснулся к ней, мне показалось, что она дрожит.
   Кейн медленно пошел вперед, держась за стену. Край опасной глыбы был всего лишь в дюйме от его плеча.
   Кристи осторожно следовала за ним. На ощупь каменная плита была холодной и казалась вполне надежной, но Кристи не очень верила в эту надежность даже и без слов Кейна.
   — Похоже на многоквартирный дом, — хмыкнула она.
   — Примерно.
   Они вошли в другую комнату. Она была пуста, если не считать огромной кучи соломы на полу. Здесь зловоние было еще сильнее.
   — Здесь жили тысячи поколений крыс, и каждое из них внесло свою лепту в эту кучу, — прокомментировал Кейн. — Вонь как в Нью-Йорке.
   — Разве в Нью-Йорке стоит вонь?
   — Особенно летом.
   — Похоже, ты все же иногда бываешь там, — заметила Кристи.
   — Иногда приходится.
   Наклонившись, Кейн через низкий дверной проем вошел в третью комнату. Кристи последовала за ним.
   Когда глаза их привыкли к темноте, перед ними стал вырисовываться интерьер комнаты. Пол был ровным и сравнительно чистым, стены покрыты красной глиной. В некоторых местах глина отвалилась, и была видна деревянная плетеная основа.
   — Ивовые прутья, — ответил Кейн на невысказанный вопрос Кристи.
   — Смотри, — воскликнула она, — здесь какой-то узор!
   Она дотронулась до эллипса, выложенного белыми камешками, вставленными в необычайно толстый слой глины.
   — Этот слой глины вовсе не укрепляет стену, — отметила Кристи. — Он здесь просто для красоты.
   — Как и краска.
   Кристи удивленно подняла глаза кверху. Верхняя часть комнаты когда-то была расписана узорами, напоминающими те, что она видела на горшках и вазах.
   — Приглядись, — сказал Кейн. — Видишь отпечатки рук?
   Кристи подошла ближе к стене. На поверхности глины действительно виднелись отпечатки рук. Она приложила свою руку к одному из них. Ладонь Кристи легко легла в холодный отпечаток, сделанный почти тысячу лет назад.
   Рука, когда-то построившая этот дом, была меньше, чем рука Кристи, с короткими, словно обрубки, пальцами. Кристи пощупала стену другой рукой, словно желая лучше понять жизнь древних обитателей этого дома.
   — Так давно… — сказала она. — И так по-человечески.
   Кейн положил свою руку поверх руки Кристи, словно сравнивая их величину.
   — Да, — сказал он, — так по-человечески.
   От его прикосновения по телу Кристи пробежала теплая волна. Ее рука ощущала холодный отпечаток древности и тепло жизни.
   — И целых тысячу лет здесь не ступала нога человека, — прошептала Кристи.
   Кейн хотел было что-то ответить, как вдруг его взгляд упал на пол.
   — Черт побери!
   Он поднял с пола какой-то предмет и поднес его к слабому свету.
   — Не может быть! — разочарованно сказала Кристи.
   — Как видишь, может.
   То, что нашел Кейн, было окурком вполне современной сигареты.
   С некоторым отвращением Кейн понюхал окурок.
   — Он был брошен здесь полгода или год назад, не раньше, — заключил он.
   Он прочитал надпись на окурке:
   — «Данхилл».
   — Кто такой Данхилл? — спросила Кристи.
   — «Данхилл» — это сорт сигарет.
   Кристи побледнела.
   — В Ремингтоне такие сигареты не продаются, — сказал Кейн. — Здешняя публика предпочитает сигареты попроще и покрепче. «Данхилл» — сигареты для элиты.
   Кристи вспомнила красивую белокурую четырнадцатилетнюю девочку, которая как-то увидела в журнале рекламу сигарет и после этого не давала прохода всем местным мальчишкам, пока одному из них наконец не удалось каким-то образом раздобыть для нее пачку.
   — Ты… — Кристи откашлялась, — ты знаешь кого-нибудь, кто курит этот самый «Данхилл»?
   — Угадай.
   — Джо, — прошептала Кристи.
   Это был не вопрос, но тем не менее Кейн ответил:
   — Да, эта шлюшка, что успела побывать под всеми местными ковбоями.
   Кейн щелчком отбросил окурок и вытер пальцы о джинсы.
   — Ну что ж, посмотрим, насколько ее дружок успел здесь все попортить, — сказал он.
   — Какой дружок? Хаттон?
   — Не думаю. В последнее время Джо-Джо больше клеится к индейцам.

ГЛАВА 15

   Кейн устремился вперед. Он быстро обходил пещеру, заглядывая в каждую комнату, словно больше не боялся что-нибудь здесь повредить. Лишь один раз он вернулся из очередной комнаты с черепками.
   — Они подчистили здесь все, что можно, — с горечью сказал он, показывая их Кристи, — но не догадались, что черепки тоже представляют ценность.
   Кейн соединил черепки, и они сложились в изящный ковш. Даже несмотря на то что не сохранилась ручка, ковш был очень красив.
   Кейн разжал руку, и черепки упали на землю. Кристи попыталась было протестовать, но слова замерли у нее на губах, когда она увидела, что он вытирает руки о джинсы, словно коснулся чего-то нечистого. Этим он явно выражал свое презрение к Джо-Джо.
   Комнаты на втором этаже были еще меньше. Они были совершенно пусты, если не считать глиняной кружки и нескольких объеденных кукурузных початков, хорошо сохранившихся в сухом воздухе.
   Движимый интуицией, выработавшейся за много лет занятий археологией, Кейн прошел в другое крыло помещения, построенное под прямым углом к первому, и остановился на небольшой площадке, находившейся как раз на самой вершине этого угла.
   Кристи шла по нижнему этажу, повторяя путь Кейна, и добралась до такой же площадки, огороженной небольшим барьером.
   — Осторожно! — окликнул ее Кейн. — Там как раз и может быть кива, а то, что тебе кажется полом, — ее крыша.
   Кристи оглядела площадку, вглядываясь в плохо освещенные углы. Ее внимание привлек металлический блеск. Это был вход в киву. Из отверстия торчала алюминиевая стремянка.
   — Здесь лестница, — сказала Кристи.
   — Оставайся на месте.
   Кейн съехал вниз по одной из деревянных колонн, поддерживающих крышу, и подошел к Кристи, внимательно разглядывая деревянный пол, который действительно оказался крышей кивы.
   Он порылся в лежавшей рядом куче мусора и, найдя кедровую головешку, зажег ее. Головешка вспыхнула, отбрасывая на стены дрожащие блики.
   — Так и есть, подчистую, — мрачно произнес он, заглянув в киву.
   Кристи тоже заглянула туда. Неровный свет освещал круглую комнату под низким, грубо обмазанным глиной потолком, который поддерживали четыре деревянные колонны. В неровных стенах кивы были выдолблены ниши.
   — Как в церкви, — сказала Кристи.
   — Ты права, Рыженькая. Это и есть церковь анасазей, иконы в которой разграблены и проданы неверующим.
   Свет выхватил что-то блестящее на дне кивы.
   — Подержи. — Кейн передал головешку Кристи.
   Он показал ей, куда направлять свет, и быстро спустился по лестнице. Через минуту он зажег спичку и поднес ее к фитилю керосиновой лампы.
   — Спускайся, — сказал Кейн. — Увидишь, что такое настоящее гробокопательство.
   Кристи спустилась. Кейн был так зол, что, казалось, вся кива тряслась от его негодования. И было отчего!
   Весь пол разворочен лопатами. Одну из деревянных колонн почему-то пытались подрубить топором. На полу валялись черепки, перемешанные с грязью и глиной, отвалившейся с потолка.
   Кейн подобрал горсть черепков и принялся их тщательно рассматривать.
   — Этот горшок вполне можно восстановить, — обрадовался он. — Они брали только целые вещи.
   Кейн сердито бросил черепки обратно. Вдруг перед его глазами мелькнул рисунок. Он внимательно оглядел деревянный плинтус, идущий по всей окружности кивы.
   Некоторые части плинтуса были самым варварским образом отрублены. На оставшихся виднелись необычные рисунки, изображающие Кокопелли в разных ипостасях.
   — Никогда не видел ничего подобного, — прошептал Кейн.
   — Ты о чем?
   — О плинтусе. Когда-то он огибал всю киву.
   — А что здесь необычного? — спросила Кристи.
   — То, что сохранились рисунки, — это чудо. А они порубили его, словно дрова!
   Кристи нашла на полу несколько кусков плинтуса и сложила их вместе. Появился абстрактный, черный на белом фоне узор, словно письмо из одного тысячелетия в другое.
   Рисунок показался до странности знакомым. Через минуту Кристи поняла почему.
   — Очень похоже на мотивы, использованные в новой коллекции Хаттона, — сказала она.
   — Уж не собираешься ли ты написать в своем журнале, что Хаттон обокрал бесценный археологический памятник, чтобы создать свою дурацкую коллекцию? — мрачно сыронизировал Кейн.
   Тон Кейна немного рассердил Кристи, но она смолчала. Варварству, с которым была разграблена эта древняя святыня, не могло быть оправдания.
   Кейн взял лампу и высоко поднял ее, вы-сматривая, не осталось ли чего-нибудь, что по-щадила рука варваров.
   — Черт возьми, мне все же хотелось бы знать, что изначально представляла собой кива. — произнес он. — Второй такой кивы, может быть, нет во всем мире. А теперь…
   Кристи закрыла глаза, не в силах смотреть на мучения Кейна.
   — Все пропало, — повторял он, — Безвозвратно. Вся королевская конница и вся королевская рать не может Шалтая-Болтая собрать, Кейн наткнулся на кучу мусора, из которой торчала длинная грубая веревка. Он потянул за веревку и вытащил маленький плетеный предмет, похожий на подметку.
   — Остаток сандалии, — сказал он. — Сандалия, сплетенная из коры юкки. Не такая редкость, как из ткани или перьев, но все же то, что она сохранилась, — чудо.
   Он глубоко вздохнул, и пальцы его сжались в кулаки.
   — А эти идиоты выбросили ее как мусор! Только представить, что они держали в руках! Да для любого ученого это царский клад! И все это продано за несколько тысяч долларов для потехи какой-то лживой шлюхи! Если бы Джонни не был так глуп, мне бы даже было его жалко.
   — Джонни Десять Шляп?
   — Да, тот идиот, к которому Джо-Джо клеилась тогда, когда в меня стреляли. Правда, это было шесть месяцев назад. С тех пор она, наверное, уже сто мужиков успела поменять.
   Презрительный голос эхом отзывался в стенах кивы. Кейн был похож на священника, вошедшего в раж во время церковной проповеди. Кристи не могла найти слова, чтобы успокоить его.
   То, что потеряно, невозможно восстановить. И все из-за жадности. Злость Кейна по поводу этого варварства понятна.
   Кристи молча переходила от ниши к нише в надежде найти хоть что-нибудь от древних культов анасазей. В пятой нише она нашла кусочек тщательно отполированного черного камня с отверстием для нитки — очевидно, когда-то он был частью ожерелья.
   Пожалуй, это было единственным, что осталось.
   — Можно здесь что-нибудь восстановить? — тихо спросила она.
   — Нет. Это все равно как если бы они пришли сюда с динамитом.
   — Они могли что-нибудь просмотреть, — не сдавалась Кристи.
   Он отчаянно махнул рукой:
   — Нет, конечно, несколько горшков еще можно восстановить. Но научную ценность эта пещера уже не представляет.
   Кристи печально смотрела на устилавшую пол груду мусора и черепков.
   — Все уровни перемешаны, — говорил Кейн. — Пепел от костра древних веков смешан с более новым. Нельзя даже установить примерную дату, когда все это было построено. Ничего не осталось.
   Кейн снова прошелся с лампой, надеясь на чудо. Мрак расступался, но ничего не обнаруживал.
   Свет лампы бросал на стены причудливые тени. Появляясь словно ниоткуда и так же внезапно исчезая, они будто танцевали какой-то фантастический танец.
   Кристи поежилась от странного чувства, словно они в пещере не одни. Казалось, пещера полна духов — одни добрые, другие кровожадные, как на картине у Хаттона.
   — Эти ниши, — пробормотал Кейн. — Подобные им я видел разве что в Пуэбло-Бонито.
   — Это где?
   — В каньоне Чако.
   Кейн снова оглядел киву и застонал.
   — Нигде на севере еще пока не находили таких построек, — говорил он. — Судя по размеру этой кивы, это был один из культовых центров анаса-зей. Хватит с меня, я уже насмотрелся на это безобразие. — Он подхватил лампу и вылез из кивы. Кристи последовала за ним.
   Лампа снова осветила маленькое поселение, скрывавшееся когда-то под каменной плитой. Защищенное, но, как оказалось, не очень надежно.
   Кейн переходил из комнаты в комнату. Везде в земляном полу зияли ямы, из которых были выкопаны горшки, выкопаны без малейшего представления об их научной ценности. Какая там научная ценность, деньги — вот единственная ценность!
   Кейн и Кристи подошли к полуразрушенной стене, которая, казалось, поддерживала все здание.
   — Ни к чему не прикасайся, — сказал Кейн. — Все здание готово обрушиться в любую минуту.
   Он подошел поближе, и у него вырвался удивленный возглас. Там, где стена была разрушена, ее поддерживали явно современные балки.
   — Не подходи ближе, — приказал он Кристи.
   — Почему?
   — Похоже, какой-то дурак пытался поддержать каменную глыбу чуть ли не зубочистками.
   Кейн повернул фитиль лампы, и она слабо закоптила. Перешагнув через кучу мусора, он осторожно пошел вдоль опасной стены. Кристи осталась на месте.
   Кейн пробирался вдоль стены с осторожностью, которая была красноречивее всяких слов. Сунув руки в карманы, Кристи перекатывала пальцами черный камешек, который взяла с собой. Прикосновение к его гладкой поверхности несколько успокаивало ее.
   Внезапно ее запястья коснулся холодный влажный нос. Моки уже, очевидно, надоело гоняться за крысами, и он начал ласкаться к ней. Кристи погладила пса. Моки отошел от нее я улегся неподалеку — на плоском камне. В темноте он был совсем не виден, лишь время от времени свет лампы, попадая на него, отражался в его зрачках.
   Кейн наконец закончил осмотр и вернулся к Кристи. Он выглядел мрачным.
   — Ну как? — осторожно спросила она.
   — Глыба размером почти в пятнадцать квадратных футов, а держится чуть ли не на воздухе. А за ней есть трещина, достаточно большая, чтобы в нее можно было залезть.
   Кристи вдруг охватила паническая боязнь замкнутого пространства. Она сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. Не зная, куда девать руки, она снова сунула их в карманы, и пальцы ее неожиданно ощутили холодок металла. Это был ключ Джо-Джо.
   Еще одна тайна, подумала Кристи и спросила вслух:
   — Подпорки выдержат?
   Кейн молчал.
   — Глыба весит около двадцати тонн, — наконец ответил он. — Такой вес деревяшки могут и не выдержать.
   — Договаривай.
   Он удивленно посмотрел на нее:
   — Ты о чем?
   — Тебя беспокоит только глыба? — сказала она. — Ты чего-то недоговариваешь.
   Руки Кристи снова сжались в кулаки, и острые края ключа впились ей в ладонь.
   «Впрочем, я тоже не говорю тебе всего, что знаю», — подумала оиа.
   — Эта глыба поддерживает еще одну глыбу, — наконец сказал Кейн. — Зазор между ними такой большой, что анасази строили в нем амбары.
   Он провел руками по волосам, стянул с головы шапку и сунул ее в карман джинсов.
   — Потолок в любую минуту готов обрушиться, — продолжал он. — Вторая глыба больше первой. Когда она обрушится, то грохот будет такой, что на другом конце света будет слышно.
   Кристи подняла глаза к потолку. Песчаник потемнел от огня разводимого когда-то под ним, и был влажным от бесчисленных зимних снегов и летних дождей.
   — На вид вполне прочно… — неуверенно начала она.
   — Когда-то он и был прочным. Но в любом камне есть трещины. В них проникает вода и размывает «клей», связывающий песчинки. Зимой вода замерзает, и трещина становится еще больше.