Страница:
— Хорошо, — пробормотал Кейн, и они двинулись дальше.
Метров через пятьдесят, в ложбине оврага, поблескивая под лунным светом, стоял низкий открытый джип.
— Твой? — спросила Кристи.
— Твоего дружка-взломщика, — хмыкнул Кейн в ответ.
— Что?
— Это его джип.
— Он вовсе не мой дружок, — возмутилась Кристи.
— Ш-ш-ш…
— Но…
— Потом, — перебил ее Кейн.
Наконец в четверти мили от джипа, в тени ив, посеребренных луной, Кристи разглядела кузов знакомого фургона.
Кабина была высоко над землей, и Кейн осторожно подсадил Кристи и бесшумно закрыл дверь.
Мотор заводился медленно, словно нехотя. Кейн расслабился, откинувшись в кресле.
— А фары ты забыл включить? — спросила Кристи.
Он улыбнулся:
— Пока нельзя.
Кейн отлично вел машину в полной темноте. Лишь пару раз они на что-то наткнулись.
Кристи поневоле залюбовалась Кейном — сосредоточенным выражением лица, сильными руками, уверенно державшими руль.
Проехав несколько миль по дну оврага, они выехали на дорогу, которая, впрочем, оказалась не намного ровнее, чем дно оврага. Машину то и дело потряхивало на ухабах. Через милю начался еще один овраг.
Кейн так и не включил фары и не сбавил скорость. Лишь один раз, когда дорогу пересекал олень, Кейн резко нажал на тормоза.
Освещение в кабине он тоже не зажигал, поэтому огромный фургон был практически незаметен на ночной дороге.
«И этот „гробокопатель и сукин сын“ считает меня взломщицей?! — думала Кристи. — Тоже мне выискался…»
Наконец Кейн включил фары и прибавил скорость.
— Теперь мы уже в безопасности? — спросила Кристи.
— Да.
— Почему Джонни был один? — продолжала она допрос. — Или ты стоял на стреме?
— Что?
— Не притворяйся, что не понял. Я не думаю, что гости Хаттона оставляют свои машины в овраге.
Кейн усмехнулся.
— Ты не был в доме вместе с Джонни, но ты следил за домом. Ты назвал его взломщиком, стало быть, ты знал, что он делает в доме. Отсюда следует, что ты стоял на стреме.
— А из тебя получится неплохой сыщик. — Стараюсь.
— И много ты времени проводишь с грабителями и убийцами?
Он спросил это так спокойно, что Кристи сначала не поняла вопроса.
— Мужчина, которого ты считаешь грабителем и убийцей, похоже, не очень-то тебя пугает.
«Понятно, значит, тогда, в музее, он заметил, что я подслушиваю его разговор с Вероникой».
— Стало быть, — продолжал Кейн, — одно из двух: либо тебе нравится секс с убийцами, либо тебе не терпится залезть к убийце в штаны, чтобы узнать, чем он отличается от других.
Кейн говорил совершенно спокойно, тем сильнее было оскорбление.
— Останови машину! — потребовала Кристи.
Кейн не обратил внимания на ее слова.
Она потянулась к ручке двери.
Кейн нажал какую-то кнопку, и замок защелкнулся.
— Выпусти меня!
Голос ее выдавал страх, но она не могла ничего с собой поделать. Кристи действительно не на шутку испугалась.
— Машина идет на большой скорости, и если ты выпрыгнешь на ходу, то сломаешь свою нежную шейку. К тому же тебе вовсе нет необходимости рисковать головой. Я уже сказал: я тебя не трону.
— Пошел ты к черту!
— Я там был, крошка.
Кристи была уверена: он ее не тронет. Но от этого ей не было легче.
— Что тебе от меня нужно? — враждебно спросила она.
— Я спас твою задницу. Не кажется ли тебе, что ты теперь предо мной в долгу?
— И за это я должна ложиться с тобой в постель?
— Мне нужна кое-какая информация, — резко перебил Кейн. — А не секс. Господи, почему каждая женщина так уверена, что все мужики только и мечтают, как бы затащить ее в постель?!
— Потому что это действительно так, — буркнула Кристи.
— Не всегда.
— Ерунда.
Кейн неожиданно рассмеялся:
— Расслабься, крошка. Со мной ты можешь чувствовать себя в безопасности.
— Неужели я выгляжу уж совсем дурочкой? — огрызнулась Кристи.
— Если бы я хотел тебя изнасиловать, я бы сделал это сразу, тогда, когда ты лежала подо мной. Честно говоря, ты меня тогда здорово возбуждала.
Эта грубая откровенность вдруг вызвала у Кристи приступ гомерического смеха. Она хохотала как сумасшедшая и остановилась лишь тогда, когда совершенно обессилела.
— Ты к этому не привыкла? — спросил Кейн через некоторое время.
— К чему?
— К адреналину, — спокойно пояснил он. — Когда побегаешь как следует, сначала становишься чертовски раздражительной. А потом, когда отходишь, чувствуешь себя так, словно по тебе проехал огромный грузовик.
Кристи глубоко вздохнула:
— Ну, до этого я еще не дошла.
— Подожди, скоро дойдешь.
Ночь становилась все холоднее. Фургон съехал с плато в огромный каньон. Эти места казались Кристи знакомыми, и через несколько минут она поняла, что подъезжает к Ремингтону, только с другой стороны. Огни большого города, мерцавшие вдали среди кромешной темноты, казались стайкой светлячков.
Проехав несколько миль по направлению к огням, Кейн неожиданно свернул с главного шоссе на узкую дорогу, посыпанную гравием. Впереди чернел еловый лес, сливавшийся в темноте с горными хребтами на горизонте.
Стараясь не выдать испуга, Кристи спросила:
— Почему ты не повез меня в гостиницу?
— Потому что парни Хаттона в первую очередь будут искать тебя там.
— Охрана? Я не думаю, что они меня заметили.
— Ты в этом уверена?
Кристи задумалась. Хаммонд мог видеть ее в тот момент, когда она прыгала с балкона. Рыжие волосы, может быть, и красивы, но иногда могут принести массу хлопот.
— Нет, не уверена, — призналась она. — Куда мы едем?
— Ко мне домой. Никто не догадается искать тебя у меня. А завтра я разведаю обстановку и, если все будет тихо, отвезу в гостиницу.
— А если кто-нибудь увидит нас вместе?
— Они подумают то, что естественно думать в таких случаях, — улыбнулся Кейн. Улыбка его казалась особенно белозубой на фоне черной бороды.
— Любовь с первого взгляда? — усмехнулась Кристи.
— Что-то в этом роде.
— Ну что ж, не знаю, следует ли тебе доверять, но рискну.
Кристи замолчала, глядя на темный лес за окном и на отражение Кейна в стекле. Она чувствовала, как из нее выходит адреналин.
Минут через пять Кейн свернул на боковую дорогу. Свет фар выхватил из темноты небольшую хижину с покатой металлической крышей, стоявшую в окружении величавых елей.
— Если уж ты решила мне доверять, поверь еще раз, — сказал Кейн, выключая мотор.
— Чему я должна верить?
Не отвечая, Кейн вылез из машины, обошел вокруг кабины и открыл дверь со стороны Кристи.
— Я не стоял у Джонни на стреме. Я даже не знаю, что он искал в доме. — Кейн помолчал. — Ты давно знаешь Джонни?
— Я видела его в первый раз.
— Тогда откуда же ты знаешь, что это был именно Джонни?
Кристи вздрогнула, вспомнив огромного индейца, склонившегося над дверью со связкой отмычек.
— Огромного роста, еше выше, чем шериф Деннер, — сказала она. — Правая часть лица парализована. Лицо довольно приятное. В руках связка каких-то железок, вероятно, отмычек.
— Это Джонни, — кивнул Кейн. Задумавшись на секунду, он спросил: — Но если ты с ним не знакома, откуда ты знаешь, как его зовут?
— Один из охранников называл его Джонни.
Кейн присвистнул:
— Охранников? Они взяли его?
— Да.
Тон Кристи насторожил его. Он внимательно посмотрел на нее. При лунном свете в его глазах Кристи почудилось что-то волчье.
— Что же случилось потом? — спросил он.
— Теперь мой черед задавать вопросы.
— Задавай.
— Если ты не был на пару с Джонни, то почему ты шел за ним?
— Посмотреть, куда он идет, — сухо сказал Кейн.
— На чьей же ты стороне?
— На своей собственной. Итак, охранники взяли его. Что было потом?
— Почему это тебя волнует?
— Потому что Джонни и есть тот сукин сын, который четыре месяца назад пытался меня пристрелить.
ГЛАВА 8
Метров через пятьдесят, в ложбине оврага, поблескивая под лунным светом, стоял низкий открытый джип.
— Твой? — спросила Кристи.
— Твоего дружка-взломщика, — хмыкнул Кейн в ответ.
— Что?
— Это его джип.
— Он вовсе не мой дружок, — возмутилась Кристи.
— Ш-ш-ш…
— Но…
— Потом, — перебил ее Кейн.
Наконец в четверти мили от джипа, в тени ив, посеребренных луной, Кристи разглядела кузов знакомого фургона.
Кабина была высоко над землей, и Кейн осторожно подсадил Кристи и бесшумно закрыл дверь.
Мотор заводился медленно, словно нехотя. Кейн расслабился, откинувшись в кресле.
— А фары ты забыл включить? — спросила Кристи.
Он улыбнулся:
— Пока нельзя.
Кейн отлично вел машину в полной темноте. Лишь пару раз они на что-то наткнулись.
Кристи поневоле залюбовалась Кейном — сосредоточенным выражением лица, сильными руками, уверенно державшими руль.
Проехав несколько миль по дну оврага, они выехали на дорогу, которая, впрочем, оказалась не намного ровнее, чем дно оврага. Машину то и дело потряхивало на ухабах. Через милю начался еще один овраг.
Кейн так и не включил фары и не сбавил скорость. Лишь один раз, когда дорогу пересекал олень, Кейн резко нажал на тормоза.
Освещение в кабине он тоже не зажигал, поэтому огромный фургон был практически незаметен на ночной дороге.
«И этот „гробокопатель и сукин сын“ считает меня взломщицей?! — думала Кристи. — Тоже мне выискался…»
Наконец Кейн включил фары и прибавил скорость.
— Теперь мы уже в безопасности? — спросила Кристи.
— Да.
— Почему Джонни был один? — продолжала она допрос. — Или ты стоял на стреме?
— Что?
— Не притворяйся, что не понял. Я не думаю, что гости Хаттона оставляют свои машины в овраге.
Кейн усмехнулся.
— Ты не был в доме вместе с Джонни, но ты следил за домом. Ты назвал его взломщиком, стало быть, ты знал, что он делает в доме. Отсюда следует, что ты стоял на стреме.
— А из тебя получится неплохой сыщик. — Стараюсь.
— И много ты времени проводишь с грабителями и убийцами?
Он спросил это так спокойно, что Кристи сначала не поняла вопроса.
— Мужчина, которого ты считаешь грабителем и убийцей, похоже, не очень-то тебя пугает.
«Понятно, значит, тогда, в музее, он заметил, что я подслушиваю его разговор с Вероникой».
— Стало быть, — продолжал Кейн, — одно из двух: либо тебе нравится секс с убийцами, либо тебе не терпится залезть к убийце в штаны, чтобы узнать, чем он отличается от других.
Кейн говорил совершенно спокойно, тем сильнее было оскорбление.
— Останови машину! — потребовала Кристи.
Кейн не обратил внимания на ее слова.
Она потянулась к ручке двери.
Кейн нажал какую-то кнопку, и замок защелкнулся.
— Выпусти меня!
Голос ее выдавал страх, но она не могла ничего с собой поделать. Кристи действительно не на шутку испугалась.
— Машина идет на большой скорости, и если ты выпрыгнешь на ходу, то сломаешь свою нежную шейку. К тому же тебе вовсе нет необходимости рисковать головой. Я уже сказал: я тебя не трону.
— Пошел ты к черту!
— Я там был, крошка.
Кристи была уверена: он ее не тронет. Но от этого ей не было легче.
— Что тебе от меня нужно? — враждебно спросила она.
— Я спас твою задницу. Не кажется ли тебе, что ты теперь предо мной в долгу?
— И за это я должна ложиться с тобой в постель?
— Мне нужна кое-какая информация, — резко перебил Кейн. — А не секс. Господи, почему каждая женщина так уверена, что все мужики только и мечтают, как бы затащить ее в постель?!
— Потому что это действительно так, — буркнула Кристи.
— Не всегда.
— Ерунда.
Кейн неожиданно рассмеялся:
— Расслабься, крошка. Со мной ты можешь чувствовать себя в безопасности.
— Неужели я выгляжу уж совсем дурочкой? — огрызнулась Кристи.
— Если бы я хотел тебя изнасиловать, я бы сделал это сразу, тогда, когда ты лежала подо мной. Честно говоря, ты меня тогда здорово возбуждала.
Эта грубая откровенность вдруг вызвала у Кристи приступ гомерического смеха. Она хохотала как сумасшедшая и остановилась лишь тогда, когда совершенно обессилела.
— Ты к этому не привыкла? — спросил Кейн через некоторое время.
— К чему?
— К адреналину, — спокойно пояснил он. — Когда побегаешь как следует, сначала становишься чертовски раздражительной. А потом, когда отходишь, чувствуешь себя так, словно по тебе проехал огромный грузовик.
Кристи глубоко вздохнула:
— Ну, до этого я еще не дошла.
— Подожди, скоро дойдешь.
Ночь становилась все холоднее. Фургон съехал с плато в огромный каньон. Эти места казались Кристи знакомыми, и через несколько минут она поняла, что подъезжает к Ремингтону, только с другой стороны. Огни большого города, мерцавшие вдали среди кромешной темноты, казались стайкой светлячков.
Проехав несколько миль по направлению к огням, Кейн неожиданно свернул с главного шоссе на узкую дорогу, посыпанную гравием. Впереди чернел еловый лес, сливавшийся в темноте с горными хребтами на горизонте.
Стараясь не выдать испуга, Кристи спросила:
— Почему ты не повез меня в гостиницу?
— Потому что парни Хаттона в первую очередь будут искать тебя там.
— Охрана? Я не думаю, что они меня заметили.
— Ты в этом уверена?
Кристи задумалась. Хаммонд мог видеть ее в тот момент, когда она прыгала с балкона. Рыжие волосы, может быть, и красивы, но иногда могут принести массу хлопот.
— Нет, не уверена, — призналась она. — Куда мы едем?
— Ко мне домой. Никто не догадается искать тебя у меня. А завтра я разведаю обстановку и, если все будет тихо, отвезу в гостиницу.
— А если кто-нибудь увидит нас вместе?
— Они подумают то, что естественно думать в таких случаях, — улыбнулся Кейн. Улыбка его казалась особенно белозубой на фоне черной бороды.
— Любовь с первого взгляда? — усмехнулась Кристи.
— Что-то в этом роде.
— Ну что ж, не знаю, следует ли тебе доверять, но рискну.
Кристи замолчала, глядя на темный лес за окном и на отражение Кейна в стекле. Она чувствовала, как из нее выходит адреналин.
Минут через пять Кейн свернул на боковую дорогу. Свет фар выхватил из темноты небольшую хижину с покатой металлической крышей, стоявшую в окружении величавых елей.
— Если уж ты решила мне доверять, поверь еще раз, — сказал Кейн, выключая мотор.
— Чему я должна верить?
Не отвечая, Кейн вылез из машины, обошел вокруг кабины и открыл дверь со стороны Кристи.
— Я не стоял у Джонни на стреме. Я даже не знаю, что он искал в доме. — Кейн помолчал. — Ты давно знаешь Джонни?
— Я видела его в первый раз.
— Тогда откуда же ты знаешь, что это был именно Джонни?
Кристи вздрогнула, вспомнив огромного индейца, склонившегося над дверью со связкой отмычек.
— Огромного роста, еше выше, чем шериф Деннер, — сказала она. — Правая часть лица парализована. Лицо довольно приятное. В руках связка каких-то железок, вероятно, отмычек.
— Это Джонни, — кивнул Кейн. Задумавшись на секунду, он спросил: — Но если ты с ним не знакома, откуда ты знаешь, как его зовут?
— Один из охранников называл его Джонни.
Кейн присвистнул:
— Охранников? Они взяли его?
— Да.
Тон Кристи насторожил его. Он внимательно посмотрел на нее. При лунном свете в его глазах Кристи почудилось что-то волчье.
— Что же случилось потом? — спросил он.
— Теперь мой черед задавать вопросы.
— Задавай.
— Если ты не был на пару с Джонни, то почему ты шел за ним?
— Посмотреть, куда он идет, — сухо сказал Кейн.
— На чьей же ты стороне?
— На своей собственной. Итак, охранники взяли его. Что было потом?
— Почему это тебя волнует?
— Потому что Джонни и есть тот сукин сын, который четыре месяца назад пытался меня пристрелить.
ГЛАВА 8
Слова замерли у Кристи на устах.
Кейн мягко погладил ее руки.
— Сейчас тебе предстоит сделать огромный шаг. Готова?
— Нет. Теперь я понимаю, что чувствовала Алиса, когда провалилась в нору Кролика.
Кейн улыбнулся. На этот раз улыбка его была доброй.
— Ну, я тебя напугал. На самом деле шаг не такой уж и огромный. Держись крепче.
Он подхватил ее на руки, и уже через секунду ноги Кристи ощутили твердую землю, но колени ее подогнулись, и она инстинктивно ухватилась за Кейна.
От него приятно пахло дымом и сосной. Кристи стояла к нему так близко, что видела, как пульсирует жилка на шее.
Тишину нарушал лишь звук струящегося ручья, да легкий ночной ветерок колыхал верхушки деревьев, и ветви их стучали в окно хижины, напоминая Кристи детство — детство, которое прошло, но еще не умерло в ней.
Внезапно Кристи почувствовала, что смертельно устала, еще немного — и она упадет.
Кейн вопросительно посмотрел на нее:
— Что с тобой, Рыженькая?
— Извини, меня, кажется, действительно переехал грузовик.
Кейн подхватил ее на руки, словно заботливый отец ребенка.
— Я могу идти сама. — Она удивленно посмотрела на него.
— Лучше я все-таки тебя понесу. Ты вся дрожишь.
— Я не дрожу.
Кейн улыбнулся:
— Тогда как же это, по-твоему, называется? Трясешься?
Кристи понимала: он прав — идти сама она была не в состоянии.
— Я просто замерзла, — оправдываясь сказала она. — А ты, кажется, нет. Где ты привык к адреналину?
— В тюрьме. Я сидел за убийство — ты же уже слышала это от Деннера.
— Господи!
— Что ж ты не убегаешь? Слишком устала? Держись крепче, сейчас я открою дверь. — И они оказались в Хижине.
Кейн усадил Кристи на диван.
— У тебя такой вид, словно сейчас упадешь в обморок. Ты вся побледнела.
— У рыжих просто светлая кожа. Я крепче, чем кажусь на вид.
Он слегка улыбнулся:
— Как же тебя зовут, крепкая?
— Маккенна. Кристи Маккенна.
— Эрон Кейн, — представился он.
— Я знаю.
— Ну да, тогда, в музее.
Кейн нащупал выключатель на стене, и ярко вспыхнула люстра, освещая большую комнату, похожую и на музей, и на мастерскую одновременно.
Первое, что заметила Кристи, был верстак, уставленный глиняной посудой и черепками. На гончарном круге стоял большой горшок с геометрическим орнаментом, а рядом лежали черепки, словно разрозненные части головоломки. Запачканная землей чаша величиной с добрую сковороду словно ожидала, когда ее очистят. Чаша прекрасно сохранилась, если не считать куска, отколовшегося от ручки. На чаше угадывался орнамент, долгие века таившийся под землей и теперь ждущий того, чтобы снова открыться людям.
— У тебя снова такой вид, словно тебе предстоит сделать огромный шаг, — усмехнулся Кейн.
— Только не смей предлагать мне чай.
— Тогда, может быть, бренди?
— Хочу бренди.
Кристи не могла оторвать взгляда от археологических сокровищ — горшков, ваз, чаш. Серых с черным орнаментом, белых с черным или коричневым орнаментом. Настоящие произведения искусства.
Она не скрывала восхищения. Культура анаса-зей открывалась для нее совершенно по-новому. Потрясенная, Кристи переходила от стола к столу, совершенно забыв, Что еще минуту назад не могла стоять на ногах от усталости.
Внутри хижина оказалась гораздо больше, чем на первый взгляд снаружи. Кроме вещей из раскопок, здесь были также творения современных индейцев и вещи, когда-то принадлежавшие первым белым поселенцам. Каменные топоры, стальные томагавки, обработанные от руки; огромный деревянный лук, украшенный орлиными перьями…
На полке стояла небольшая жаровня, почерневшая от огня, который в ней разводили, должно быть, последние сто лет. Рядом примостились не менее древние часы. Тут же лежала скрипка, такая старая, что лак на ней уже начал трескаться. Лак потрескался и на картине, изображавшей пейзаж Запада, каким он был лет двести назад.
Здесь были и образцы минералов, которые Кристи приходилось видеть разве что в музее естествознания. Из каждого угла поблескивали кристаллы кварца — уж они-то старше любой цивилизации на Земле! — одни дымчатые, другие матовые, третьи прозрачные, словно родниковая вода. Такой коллекции позавидовал бы любой музей.
На книжном шкафу виднелось золотое украшение в виде солнца с лучами, обрамленное кристаллами, такими прозрачными, что были почти невидимы.
В стеклянных дверцах старинного шкафа, сделанного из какого-то необычного и, похоже, ценного дерева, Кристи увидела себя и Кейна, стоящего за ее спиной с бокалом бренди в руке.
— Это… — начала Кристи, показывая на украшение в виде солнца.
— Да, чистое золото, — ответил он, прежде чем она успела задать вопрос.
Взгляд Кристи упал на книги. Пробежав глазами по корешкам, Кристи остановилась на одном заглавии — этот роман она проходила в школе.
Она осторожно вынула книгу из шкафа. Так и есть: Кристи держала в руках первое издание «Разбойников прерий», напечатанное в Вайоминге в 1893 году.
— Этот роман — самый правдивый рассказ о войне в штате Джонсон. — Кейн подошел к ней поближе. — Те, кто проиграл войну, скупали и уничтожали экземпляры книги.
Кристи рассеянно кивнула. Она поняла, что держит в руках реликвию.
— Майкл Чимино использовал сюжет этой книги для своего фильма, — продолжал Кейн. — В результате получились «Врата рая».
— Совершенно неудачный фильм, — сухо прокомментировала Кристи.
— Во время войны в штате Джонсон погибали настоящие мужчины. В Голливуде погибают только репутации.
В голосе Кейна было нечто, что сказало Кристи лучше всяких слов: он знает, как умирают настоящие мужчины. Кристи осторожно закрыла книгу и поставила на место.
— Книга, должно быть, очень ценная, — сказала она, чтобы переменить тему.
— Да, она действительно очень ценная.
Кристи вдруг вспомнила коллекционеров, с которыми ехала в Ксанаду несколько часов назад. Всего несколько часов, а кажется, прошла целая вечность… Ей почему-то казалось, что за это время она открыла новую страницу в книге своей жизни.
— Значит, ты коллекционер? — спросила Кристи. Кейн холодно улыбнулся:
— Я похож на богатого человека?
— По одежде — нет. Но одежду можно переменить. Что нельзя переменить — так это тот глаз, который выбирал все это. У тебя очень верный глаз, Кейн. Ты покупаешь вещи или обмениваешь?
— Обмениваю я только в двух случаях — когда не могу позволить себе иметь вещь или когда мне вдруг подвернется что-нибудь лучшее.
А с женщинами он поступает так же? Держит до тех пор, пока может себе это позволить, или до лучшего случая? Если да, то наверняка они с Джо-Джо были тайными любовниками. К тому же Джо-Джо — настоящая музейная ценность.
— Добротно сделанные вещи обычно надолго переживают своих создателей, — сказал Кейн. — Какой-нибудь старый котел в этом отношении — как земля, на которой ты живешь. Глядя на него, чувствуешь свою связь с предками, жившими за много поколений до тебя.
— Да. — Кристи удивилась философскому отношению Кейна к смерти. — Но люди, как правило, не любят об этом думать.
— Люди, как правило, вообще не любят думать. — Он протянул Кристи бокал: — Выпей, согреешься. А я пойду разведу огонь.
— Отличное бренди. — Кристи пригубила бренди.
— А ты что думала? Что я дам тебе нюхательный табак, настоянный на древесном спирту?
Кристи покачала головой, хотя, честно говоря, она не ожидала, что у «гробокопателя» найдется такое отличное бренди.
— Садись. — Кейн указал на кушетку перед камином. — Через минуту я разведу огонь.
Кушетка была маленькой, и, если рядом сядет Кейн, они окажутся слишком близко друг от друга. За эту ночь ей уже пару раз приходилось чувствовать его дыхание. Большей интимности Кристи вовсе не хотелось. Поэтому она не стала садиться на кушетку, а села в кресло рядом с камином. Навер-. ное, это любимое кресло самого Кейна, решила Кристи, — от него исходил тот же мужской запах сосны и дыма.
«Интересно, а как я пахну для него?»
Кристи показалась странной ее собственная мысль. Она не привыкла думать о мужчинах и женщинах в таких терминах — запах, сила, опасность, смерть, жизнь.
Она отпила еще бренди, и приятное тепло разлилось по телу.
— Такое бренди не купишь в винной лавке в Ремингтоне, — заметила Кристи.
— Да, — согласился Кейн.
— Погоди… Кажется, именно такое бренди было сегодня на вечеринке у Хаттона.
— Как сказать, может быть, мое бренди как раз из погребов Хаттона. — Кейн лукаво взглянул на нее.
— Вы с ним друзья?
— Нет.
Кристи задумчиво посмотрела на огонь.
— Тогда, значит, ты дружишь со знаменитой Джо, — попробовала она подойти с другой стороны.
— Такого друга, как эта шлюха, я и врагу не пожелаю! — В его голосе звучало нескрываемое презрение.
Кристи невольно сжалась.
— Похоже, ты ее не очень-то жалуешь.
— Она того заслуживает.
— Почему?
— Какое тебе дело, Рыженькая?
— Я журналистка. Задавать вопросы — моя профессия.
— Господи! Журналистка!
— Ты произносишь это так, словно быть журналистом хуже, чем быть взломщицей.
— Да я бы уж скорее предпочел, чтобы в моем доме появился взломщик, чем журналист. По крайней мере со взломщиком ясно, что ему нужно.
Кейн подошел к бару, который в прошлом веке, наверное, служил холодильным ящиком. Вынул бутылку в форме банджо и плеснул себе бренди. Он картинно облокотился на камин, держа бокал в ладонях, словно желая передать бренди человеческое тепло. Золотистые глаза поблескивающие точь-в-точь как огни в камине, внимательно глядели на Кристи. Глаза волка, высматривающего, что перед ним — опасность или, напротив, что-то съедобное.
— Так что же ты все-таки делала в доме Хат-тоиа? — спросил Кейн после довольно долгой паузы. — За чем охотилась?
— За последними новинками моды.
— То есть?
— Я пишу для журнала «Горизонт».
Кейн молчал.
— Это журнал мод, — объяснила Кристи.
— Я его видел.
— Вот как?
Кристи отпила еще бренди.
— Значит, ты тоже восхищаешься поделками Хаттона, — утвердительно сказал Кейн.
— Я просто анализирую тенденции моды, как критик анализирует произведения искусства.
Кейн иронично отсалютовал ей своим бокалом.
— Понятно. Ты убеждаешь женщин, что они должны покупать барахло Хаттона, даже если оно выглядит так, что и в страшном сне не приснится.
От смеха Кристи чуть не поперхнулась. Откашлявшись, она взглянула на Кейна и прочла в его глазах лукавство.
— Я не расхваливаю барахло Хаттона. Я предоставляю это Мире.
— Кто такая Мира? Еше одна модель?
— Моя начальница. Впрочем, кажется, скоро она меня уволит.
— Действительно уволит?
Кристи пожала плечами. Она заметила: Кейн перехватил инициативу, чтобы избежать ее вопросов. Это был тонкий трюк. Мало кому удавалось проделать его с Кристи.
— Значит, ты решила специально приехать на предварительный показ, чтобы опередить конкурентов? — продолжал допытываться Кейн.
— Последняя коллекция Хаттона тебе бы, пожалуй, понравилась, — уклонилась от ответа Кристи. — В ней использованы мотивы искусства анасазей.
Кейн медленно, явно наслаждаясь, отпил бренди.
— Анасазей? — переспросил он без особого интереса. — Ты уверена?
— Да.
— Откуда ты знаешь?
— Я видела его платья.
— В его доме?
— Во флигеле.
— Подожди, что-то я не понимаю, — сказал Кейн. — Ты специально приехала сюда, чтобы написать о новой коллекции Хаттона, однако, когда начался показ, почему-то ушла.
— Я пропустила официальный показ, но до этого я видела некоторые его работы. Серые, черные, белые тона. Необычные геометрические узоры. Похоже на чашу у тебя на верстаке.
— Поздняя культура Пуэбло, — сказал Кейн. По глазам Кейна Кристи поняла: он не верит ей.
— В общем, очень необычно, — продолжала как ни в чем не бывало Кристи. — Кстати, там часто повторялся один мотив: фигура какого-то странного горбатого человека.
— Кокопелли.
Кейн произнес это слово чуть торжественно, и Кристи поняла: оно обозначает не только узор на одежде. Она вдруг вспомнила, что это слово произносил и Джонни, желая привлечь внимание Отри.
И внимание Хаттона.
Очевидно, «Кокопелли» было чем-то вроде пароля. Знает ли его Джо-Джо?
«Джонни произносил это слово, — лихорадочно размышляла Кристи. — Кейн считает, что Джонни стрелял в него. Джонни как-то связан с Хаттоном. А Хаттон — с Джо-Джо. Может быть, поэтому Джо-Джо боится Кейна? Может быть, она прячется из-за Кейна?»
— Что такое Кокопелли?
— Божество анасазей. Нечто вроде древнегреческого Пана. Маленький горбатый флейтист, все время пребывающий в состоянии крайнего сексуального возбуждения.
— Символ плодородия?
Кейн улыбнулся:
— Скорее символ не находящей выхода сексуальности.
— Странный мотив для женской одежды.
— Ничего странного, если учесть выбор модели. Хаттон знает, что он продает, и знает, как это продать.
В голосе Кейна сквозило такое презрение, что Кристи поежилась, хотя камин жарко пылал, а бренди приятно согревало.
И все же она не боялась Кейна. Во всяком случае, она была убеждена: он действительно ее не тронет. Да, с ним непросто. Но Кристи подсознательно чувствовала, что он не из тех людей, которые любят причинять другим боль.
Почему же Кейн убил человека?
И почему пытались убить самого Кейна?
Кристи почувствовала, что пауза затянулась, и в этой затянувшейся тишине Кейн все так же пристально рассматривал ее своими янтарными глазами.
Кристи заговорила о первой пришедшей ей в голову вещи, только чтобы не говорить о Джо-Джо.
— Ткань и глина — разные материалы, — сказала она, — но, надо признать, Хаттон очень удачно перенес узоры всех этих горшков и ваз на ткань. В его новой коллекции есть что-то мистическое, первобытное, примитивное и вместе с тем изысканное.
Кейн молчал.
— После всех этих пастельных тонов и вычурных фасонов, которые он не менял уже два года, — бодро продолжала Кристи, — новые платья смотрятся очень свежо.
— Ты, кажется, не очень любишь Питера Хат-тона, — заметил Кейн.
— Моя задача — писать о нем, а не любить его.
— Тебе приходилось встречаться с ним лично?
— Разумеется. А что?
Кейн чуть заметно улыбнулся:
— Большинство женщин, как правило, теряют от него голову.
— Я — не большинство женщин.
— Да, ты женщина особенная, — насмешливо сказал Кейн. — Женщина, которую я поймал в кустах, когда вокруг шныряли охранники Хаттона.
Кристи понимала: рано или поздно ей придется или сказать Кейну всю правду, или послать его к черту.
Лучше сказать правду. Она не умела лгать и к тому же все больше убеждалась в том, что Кейну можно доверять — до известного предела, конечно.
«Пределом» была Джо-Джо.
Кристи отпила еще пару глотков, снова ощутив блаженное тепло, разливающееся по жилам.
Да, высота и алкоголь — плохая смесь. Кристи отставила бокал в сторону, но было уже поздно — он был пуст.
Кейн налил ей еще на два пальца.
— Нет, спасибо, — запротестовала Кристи. — С меня хватит.
— Истина в вине, — усмехнулся Кейн. — А я не думаю, что уже успел услышать от тебя всю истину.
«Ничего, — подумала Кристи, — журналисты знают, как не солгать и в то же время сказать не всю правду».
— Я ищу Джо.
Ответ ошеломил Кейна. Кристи улыбнулась — наконец-то хоть раз удалось сбить его с толку.
— Зачем? — тупо спросил он.
— Кое-кто в Нью-Йорке намекнул мне, что у нее с Хаттоном уже не такие близкие отношения, как раньше. — Кристи тщательно обдумывала, что ей можно сказать, а что нужно скрыть. — Она могла бы помочь мне лучше понять характер Хаттона.
— Почему ты искала ее в доме?
— Ее не было во флигеле среди других манекенщиц. Где еще она могла быть?
Кейн молчал.
— Говорят, у нее новый любовник, — бросила камешек Кристи.
Кейн отпил бренди. По его лицу нельзя было понять, что у него на душе.
— Ты не знаешь, кто он?
— Полштата Колорадо.
— Ты это знаешь по личному опыту?
— С Джо-Джо? — иронично спросил Кейн. — Да в ней нет ни на йоту ничего личного!
«Джо-Джо!»
Кристи вздрогнула. До сих пор она не сомневалась, что она — единственный во всем мире человек, который все еще помнит, как звали сестру в детстве. Значит, как ни ненавидит Кейн Джо-Джо сейчас, когда-то они были близки, так близки, что она даже рассказала ему о своем детстве.
«Она, может быть, даже успела рассказать ему обо мне! — испугалась Кристи. — Ну и влипла же я!»
Кристи машинально отпила глоток. От крепкого бренди на глаза навернулись слезы.
— Джо-Джо? — спросила она, откашлявшись. — Ее так называют?
— Она сама так назвалась.
— Почему?
— Не почему. Джо-Джо вовсе не нужна ни малейшая логика в поступках. Она считает, что из-за ее смазливой мордашки ей все дозволено.
— Она тебе рассказывала что-нибудь о себе?
— С чего бы вдруг? Ей просто было интересно, каково будет трахнуться с убийцей.
Кристи поежилась. Конечно, хорошо, что Кейн почти ничего не знает о прошлом Джо-Джо. Но его отношение к ней… А если… если то, что говорил Кейн о ее сестре, правда… то какова же Джо-Джо!
— Ты ее ненавидишь.
Это был не вопрос. Это было обвинение.
Кейн отпил еше глоток и постарался улыбнуться.
— Хорошо, Рыженькая. Итак, ты не обнаружила свою распрекрасную Джо-Джо в доме. Что же ты обнаружила вместо нее? Что тебя так напугало?
Кейн мягко погладил ее руки.
— Сейчас тебе предстоит сделать огромный шаг. Готова?
— Нет. Теперь я понимаю, что чувствовала Алиса, когда провалилась в нору Кролика.
Кейн улыбнулся. На этот раз улыбка его была доброй.
— Ну, я тебя напугал. На самом деле шаг не такой уж и огромный. Держись крепче.
Он подхватил ее на руки, и уже через секунду ноги Кристи ощутили твердую землю, но колени ее подогнулись, и она инстинктивно ухватилась за Кейна.
От него приятно пахло дымом и сосной. Кристи стояла к нему так близко, что видела, как пульсирует жилка на шее.
Тишину нарушал лишь звук струящегося ручья, да легкий ночной ветерок колыхал верхушки деревьев, и ветви их стучали в окно хижины, напоминая Кристи детство — детство, которое прошло, но еще не умерло в ней.
Внезапно Кристи почувствовала, что смертельно устала, еще немного — и она упадет.
Кейн вопросительно посмотрел на нее:
— Что с тобой, Рыженькая?
— Извини, меня, кажется, действительно переехал грузовик.
Кейн подхватил ее на руки, словно заботливый отец ребенка.
— Я могу идти сама. — Она удивленно посмотрела на него.
— Лучше я все-таки тебя понесу. Ты вся дрожишь.
— Я не дрожу.
Кейн улыбнулся:
— Тогда как же это, по-твоему, называется? Трясешься?
Кристи понимала: он прав — идти сама она была не в состоянии.
— Я просто замерзла, — оправдываясь сказала она. — А ты, кажется, нет. Где ты привык к адреналину?
— В тюрьме. Я сидел за убийство — ты же уже слышала это от Деннера.
— Господи!
— Что ж ты не убегаешь? Слишком устала? Держись крепче, сейчас я открою дверь. — И они оказались в Хижине.
Кейн усадил Кристи на диван.
— У тебя такой вид, словно сейчас упадешь в обморок. Ты вся побледнела.
— У рыжих просто светлая кожа. Я крепче, чем кажусь на вид.
Он слегка улыбнулся:
— Как же тебя зовут, крепкая?
— Маккенна. Кристи Маккенна.
— Эрон Кейн, — представился он.
— Я знаю.
— Ну да, тогда, в музее.
Кейн нащупал выключатель на стене, и ярко вспыхнула люстра, освещая большую комнату, похожую и на музей, и на мастерскую одновременно.
Первое, что заметила Кристи, был верстак, уставленный глиняной посудой и черепками. На гончарном круге стоял большой горшок с геометрическим орнаментом, а рядом лежали черепки, словно разрозненные части головоломки. Запачканная землей чаша величиной с добрую сковороду словно ожидала, когда ее очистят. Чаша прекрасно сохранилась, если не считать куска, отколовшегося от ручки. На чаше угадывался орнамент, долгие века таившийся под землей и теперь ждущий того, чтобы снова открыться людям.
— У тебя снова такой вид, словно тебе предстоит сделать огромный шаг, — усмехнулся Кейн.
— Только не смей предлагать мне чай.
— Тогда, может быть, бренди?
— Хочу бренди.
Кристи не могла оторвать взгляда от археологических сокровищ — горшков, ваз, чаш. Серых с черным орнаментом, белых с черным или коричневым орнаментом. Настоящие произведения искусства.
Она не скрывала восхищения. Культура анаса-зей открывалась для нее совершенно по-новому. Потрясенная, Кристи переходила от стола к столу, совершенно забыв, Что еще минуту назад не могла стоять на ногах от усталости.
Внутри хижина оказалась гораздо больше, чем на первый взгляд снаружи. Кроме вещей из раскопок, здесь были также творения современных индейцев и вещи, когда-то принадлежавшие первым белым поселенцам. Каменные топоры, стальные томагавки, обработанные от руки; огромный деревянный лук, украшенный орлиными перьями…
На полке стояла небольшая жаровня, почерневшая от огня, который в ней разводили, должно быть, последние сто лет. Рядом примостились не менее древние часы. Тут же лежала скрипка, такая старая, что лак на ней уже начал трескаться. Лак потрескался и на картине, изображавшей пейзаж Запада, каким он был лет двести назад.
Здесь были и образцы минералов, которые Кристи приходилось видеть разве что в музее естествознания. Из каждого угла поблескивали кристаллы кварца — уж они-то старше любой цивилизации на Земле! — одни дымчатые, другие матовые, третьи прозрачные, словно родниковая вода. Такой коллекции позавидовал бы любой музей.
На книжном шкафу виднелось золотое украшение в виде солнца с лучами, обрамленное кристаллами, такими прозрачными, что были почти невидимы.
В стеклянных дверцах старинного шкафа, сделанного из какого-то необычного и, похоже, ценного дерева, Кристи увидела себя и Кейна, стоящего за ее спиной с бокалом бренди в руке.
— Это… — начала Кристи, показывая на украшение в виде солнца.
— Да, чистое золото, — ответил он, прежде чем она успела задать вопрос.
Взгляд Кристи упал на книги. Пробежав глазами по корешкам, Кристи остановилась на одном заглавии — этот роман она проходила в школе.
Она осторожно вынула книгу из шкафа. Так и есть: Кристи держала в руках первое издание «Разбойников прерий», напечатанное в Вайоминге в 1893 году.
— Этот роман — самый правдивый рассказ о войне в штате Джонсон. — Кейн подошел к ней поближе. — Те, кто проиграл войну, скупали и уничтожали экземпляры книги.
Кристи рассеянно кивнула. Она поняла, что держит в руках реликвию.
— Майкл Чимино использовал сюжет этой книги для своего фильма, — продолжал Кейн. — В результате получились «Врата рая».
— Совершенно неудачный фильм, — сухо прокомментировала Кристи.
— Во время войны в штате Джонсон погибали настоящие мужчины. В Голливуде погибают только репутации.
В голосе Кейна было нечто, что сказало Кристи лучше всяких слов: он знает, как умирают настоящие мужчины. Кристи осторожно закрыла книгу и поставила на место.
— Книга, должно быть, очень ценная, — сказала она, чтобы переменить тему.
— Да, она действительно очень ценная.
Кристи вдруг вспомнила коллекционеров, с которыми ехала в Ксанаду несколько часов назад. Всего несколько часов, а кажется, прошла целая вечность… Ей почему-то казалось, что за это время она открыла новую страницу в книге своей жизни.
— Значит, ты коллекционер? — спросила Кристи. Кейн холодно улыбнулся:
— Я похож на богатого человека?
— По одежде — нет. Но одежду можно переменить. Что нельзя переменить — так это тот глаз, который выбирал все это. У тебя очень верный глаз, Кейн. Ты покупаешь вещи или обмениваешь?
— Обмениваю я только в двух случаях — когда не могу позволить себе иметь вещь или когда мне вдруг подвернется что-нибудь лучшее.
А с женщинами он поступает так же? Держит до тех пор, пока может себе это позволить, или до лучшего случая? Если да, то наверняка они с Джо-Джо были тайными любовниками. К тому же Джо-Джо — настоящая музейная ценность.
— Добротно сделанные вещи обычно надолго переживают своих создателей, — сказал Кейн. — Какой-нибудь старый котел в этом отношении — как земля, на которой ты живешь. Глядя на него, чувствуешь свою связь с предками, жившими за много поколений до тебя.
— Да. — Кристи удивилась философскому отношению Кейна к смерти. — Но люди, как правило, не любят об этом думать.
— Люди, как правило, вообще не любят думать. — Он протянул Кристи бокал: — Выпей, согреешься. А я пойду разведу огонь.
— Отличное бренди. — Кристи пригубила бренди.
— А ты что думала? Что я дам тебе нюхательный табак, настоянный на древесном спирту?
Кристи покачала головой, хотя, честно говоря, она не ожидала, что у «гробокопателя» найдется такое отличное бренди.
— Садись. — Кейн указал на кушетку перед камином. — Через минуту я разведу огонь.
Кушетка была маленькой, и, если рядом сядет Кейн, они окажутся слишком близко друг от друга. За эту ночь ей уже пару раз приходилось чувствовать его дыхание. Большей интимности Кристи вовсе не хотелось. Поэтому она не стала садиться на кушетку, а села в кресло рядом с камином. Навер-. ное, это любимое кресло самого Кейна, решила Кристи, — от него исходил тот же мужской запах сосны и дыма.
«Интересно, а как я пахну для него?»
Кристи показалась странной ее собственная мысль. Она не привыкла думать о мужчинах и женщинах в таких терминах — запах, сила, опасность, смерть, жизнь.
Она отпила еще бренди, и приятное тепло разлилось по телу.
— Такое бренди не купишь в винной лавке в Ремингтоне, — заметила Кристи.
— Да, — согласился Кейн.
— Погоди… Кажется, именно такое бренди было сегодня на вечеринке у Хаттона.
— Как сказать, может быть, мое бренди как раз из погребов Хаттона. — Кейн лукаво взглянул на нее.
— Вы с ним друзья?
— Нет.
Кристи задумчиво посмотрела на огонь.
— Тогда, значит, ты дружишь со знаменитой Джо, — попробовала она подойти с другой стороны.
— Такого друга, как эта шлюха, я и врагу не пожелаю! — В его голосе звучало нескрываемое презрение.
Кристи невольно сжалась.
— Похоже, ты ее не очень-то жалуешь.
— Она того заслуживает.
— Почему?
— Какое тебе дело, Рыженькая?
— Я журналистка. Задавать вопросы — моя профессия.
— Господи! Журналистка!
— Ты произносишь это так, словно быть журналистом хуже, чем быть взломщицей.
— Да я бы уж скорее предпочел, чтобы в моем доме появился взломщик, чем журналист. По крайней мере со взломщиком ясно, что ему нужно.
Кейн подошел к бару, который в прошлом веке, наверное, служил холодильным ящиком. Вынул бутылку в форме банджо и плеснул себе бренди. Он картинно облокотился на камин, держа бокал в ладонях, словно желая передать бренди человеческое тепло. Золотистые глаза поблескивающие точь-в-точь как огни в камине, внимательно глядели на Кристи. Глаза волка, высматривающего, что перед ним — опасность или, напротив, что-то съедобное.
— Так что же ты все-таки делала в доме Хат-тоиа? — спросил Кейн после довольно долгой паузы. — За чем охотилась?
— За последними новинками моды.
— То есть?
— Я пишу для журнала «Горизонт».
Кейн молчал.
— Это журнал мод, — объяснила Кристи.
— Я его видел.
— Вот как?
Кристи отпила еще бренди.
— Значит, ты тоже восхищаешься поделками Хаттона, — утвердительно сказал Кейн.
— Я просто анализирую тенденции моды, как критик анализирует произведения искусства.
Кейн иронично отсалютовал ей своим бокалом.
— Понятно. Ты убеждаешь женщин, что они должны покупать барахло Хаттона, даже если оно выглядит так, что и в страшном сне не приснится.
От смеха Кристи чуть не поперхнулась. Откашлявшись, она взглянула на Кейна и прочла в его глазах лукавство.
— Я не расхваливаю барахло Хаттона. Я предоставляю это Мире.
— Кто такая Мира? Еше одна модель?
— Моя начальница. Впрочем, кажется, скоро она меня уволит.
— Действительно уволит?
Кристи пожала плечами. Она заметила: Кейн перехватил инициативу, чтобы избежать ее вопросов. Это был тонкий трюк. Мало кому удавалось проделать его с Кристи.
— Значит, ты решила специально приехать на предварительный показ, чтобы опередить конкурентов? — продолжал допытываться Кейн.
— Последняя коллекция Хаттона тебе бы, пожалуй, понравилась, — уклонилась от ответа Кристи. — В ней использованы мотивы искусства анасазей.
Кейн медленно, явно наслаждаясь, отпил бренди.
— Анасазей? — переспросил он без особого интереса. — Ты уверена?
— Да.
— Откуда ты знаешь?
— Я видела его платья.
— В его доме?
— Во флигеле.
— Подожди, что-то я не понимаю, — сказал Кейн. — Ты специально приехала сюда, чтобы написать о новой коллекции Хаттона, однако, когда начался показ, почему-то ушла.
— Я пропустила официальный показ, но до этого я видела некоторые его работы. Серые, черные, белые тона. Необычные геометрические узоры. Похоже на чашу у тебя на верстаке.
— Поздняя культура Пуэбло, — сказал Кейн. По глазам Кейна Кристи поняла: он не верит ей.
— В общем, очень необычно, — продолжала как ни в чем не бывало Кристи. — Кстати, там часто повторялся один мотив: фигура какого-то странного горбатого человека.
— Кокопелли.
Кейн произнес это слово чуть торжественно, и Кристи поняла: оно обозначает не только узор на одежде. Она вдруг вспомнила, что это слово произносил и Джонни, желая привлечь внимание Отри.
И внимание Хаттона.
Очевидно, «Кокопелли» было чем-то вроде пароля. Знает ли его Джо-Джо?
«Джонни произносил это слово, — лихорадочно размышляла Кристи. — Кейн считает, что Джонни стрелял в него. Джонни как-то связан с Хаттоном. А Хаттон — с Джо-Джо. Может быть, поэтому Джо-Джо боится Кейна? Может быть, она прячется из-за Кейна?»
— Что такое Кокопелли?
— Божество анасазей. Нечто вроде древнегреческого Пана. Маленький горбатый флейтист, все время пребывающий в состоянии крайнего сексуального возбуждения.
— Символ плодородия?
Кейн улыбнулся:
— Скорее символ не находящей выхода сексуальности.
— Странный мотив для женской одежды.
— Ничего странного, если учесть выбор модели. Хаттон знает, что он продает, и знает, как это продать.
В голосе Кейна сквозило такое презрение, что Кристи поежилась, хотя камин жарко пылал, а бренди приятно согревало.
И все же она не боялась Кейна. Во всяком случае, она была убеждена: он действительно ее не тронет. Да, с ним непросто. Но Кристи подсознательно чувствовала, что он не из тех людей, которые любят причинять другим боль.
Почему же Кейн убил человека?
И почему пытались убить самого Кейна?
Кристи почувствовала, что пауза затянулась, и в этой затянувшейся тишине Кейн все так же пристально рассматривал ее своими янтарными глазами.
Кристи заговорила о первой пришедшей ей в голову вещи, только чтобы не говорить о Джо-Джо.
— Ткань и глина — разные материалы, — сказала она, — но, надо признать, Хаттон очень удачно перенес узоры всех этих горшков и ваз на ткань. В его новой коллекции есть что-то мистическое, первобытное, примитивное и вместе с тем изысканное.
Кейн молчал.
— После всех этих пастельных тонов и вычурных фасонов, которые он не менял уже два года, — бодро продолжала Кристи, — новые платья смотрятся очень свежо.
— Ты, кажется, не очень любишь Питера Хат-тона, — заметил Кейн.
— Моя задача — писать о нем, а не любить его.
— Тебе приходилось встречаться с ним лично?
— Разумеется. А что?
Кейн чуть заметно улыбнулся:
— Большинство женщин, как правило, теряют от него голову.
— Я — не большинство женщин.
— Да, ты женщина особенная, — насмешливо сказал Кейн. — Женщина, которую я поймал в кустах, когда вокруг шныряли охранники Хаттона.
Кристи понимала: рано или поздно ей придется или сказать Кейну всю правду, или послать его к черту.
Лучше сказать правду. Она не умела лгать и к тому же все больше убеждалась в том, что Кейну можно доверять — до известного предела, конечно.
«Пределом» была Джо-Джо.
Кристи отпила еще пару глотков, снова ощутив блаженное тепло, разливающееся по жилам.
Да, высота и алкоголь — плохая смесь. Кристи отставила бокал в сторону, но было уже поздно — он был пуст.
Кейн налил ей еще на два пальца.
— Нет, спасибо, — запротестовала Кристи. — С меня хватит.
— Истина в вине, — усмехнулся Кейн. — А я не думаю, что уже успел услышать от тебя всю истину.
«Ничего, — подумала Кристи, — журналисты знают, как не солгать и в то же время сказать не всю правду».
— Я ищу Джо.
Ответ ошеломил Кейна. Кристи улыбнулась — наконец-то хоть раз удалось сбить его с толку.
— Зачем? — тупо спросил он.
— Кое-кто в Нью-Йорке намекнул мне, что у нее с Хаттоном уже не такие близкие отношения, как раньше. — Кристи тщательно обдумывала, что ей можно сказать, а что нужно скрыть. — Она могла бы помочь мне лучше понять характер Хаттона.
— Почему ты искала ее в доме?
— Ее не было во флигеле среди других манекенщиц. Где еще она могла быть?
Кейн молчал.
— Говорят, у нее новый любовник, — бросила камешек Кристи.
Кейн отпил бренди. По его лицу нельзя было понять, что у него на душе.
— Ты не знаешь, кто он?
— Полштата Колорадо.
— Ты это знаешь по личному опыту?
— С Джо-Джо? — иронично спросил Кейн. — Да в ней нет ни на йоту ничего личного!
«Джо-Джо!»
Кристи вздрогнула. До сих пор она не сомневалась, что она — единственный во всем мире человек, который все еще помнит, как звали сестру в детстве. Значит, как ни ненавидит Кейн Джо-Джо сейчас, когда-то они были близки, так близки, что она даже рассказала ему о своем детстве.
«Она, может быть, даже успела рассказать ему обо мне! — испугалась Кристи. — Ну и влипла же я!»
Кристи машинально отпила глоток. От крепкого бренди на глаза навернулись слезы.
— Джо-Джо? — спросила она, откашлявшись. — Ее так называют?
— Она сама так назвалась.
— Почему?
— Не почему. Джо-Джо вовсе не нужна ни малейшая логика в поступках. Она считает, что из-за ее смазливой мордашки ей все дозволено.
— Она тебе рассказывала что-нибудь о себе?
— С чего бы вдруг? Ей просто было интересно, каково будет трахнуться с убийцей.
Кристи поежилась. Конечно, хорошо, что Кейн почти ничего не знает о прошлом Джо-Джо. Но его отношение к ней… А если… если то, что говорил Кейн о ее сестре, правда… то какова же Джо-Джо!
— Ты ее ненавидишь.
Это был не вопрос. Это было обвинение.
Кейн отпил еше глоток и постарался улыбнуться.
— Хорошо, Рыженькая. Итак, ты не обнаружила свою распрекрасную Джо-Джо в доме. Что же ты обнаружила вместо нее? Что тебя так напугало?