Малков Семен. Голубая кровь

   Общество радостно оживилось; все принялись поздравлять Дашу и Петра, потянулись к ним с бокалами и рюмками; неутомимый запевала тут же организовал хор и вдохновил на сибирскую заздравную песню. Вконец смутившаяся Даша выскочила в коридор; Петр нагнал ее, заключил в объятия.
   – Ну как, ты рада? горячо прошептал он ей на ухо в перерыве между поцелуями. – Счастлива?
   – Очень! Милый мой! Единственный! – Она возвращала ему поцелуи. Люблю тебя! На всю жизнь!
 
   В воскресенье с самого утра ярко светило солнце. Профессор Розанов, за обычной утренней зарядкой, шире распахнул окно и выглянул в сад, с наслаждением вдыхая аромат спелых яблок.
   – Старается солнышко под конец лета! – Он обернулся к жене та еще не вставала. – А ты, Веруся, этой ночью что-то тревожно спала – все ворочалась, вздыхала. Плохие сны? – Мне, Степочка, не спалось, все за внука переживала.
   – Ну и зря! Поберегла бы нервы! Петя – парень с характером, добьется своего.
   – Но какой ценой? – с горечью возразила Вера Петровна. Ссора с родителями отравит ему всю радость в самый счастливый период жизни! Этого никоим образом нельзя допустить!
   – А что ты предлагаешь? – Муж подсел к ней, уверенный заботливая его подруга придумала выход из положения.
   – Нам нужно поехать в город и постараться убедить Светочку и Мишу: Даша – достойная девушка, пусть поддержат сына, а не мешают ему.
   – Ты, как всегда, права, дорогая. – Он поцеловал ее. – Нельзя допустить, чтобы женитьбу Пети и Даши омрачил семейный скандал! Попробуем это уладить!
   Встал и, приняв решение, скомандовал:
   – Тогда не будем терять времени! Одевайся, и едем в город! Приготовь быстренько завтрак, а я – машину!
   Вскоре они уже мчались по Каширскому шоссе в сторону Москвы; в пути почти не разговаривали, обдумывая предстоящее нелегкое об ьяснение. Утром воскресного дня из загорода мало кто возвращался – по свободной дороге доехали до Патриарших прудов быстро.
   У Веры Петровны были свои ключи – вошли в квартиру никого не тревожа. Дома оказался только Петя: вернулся поздно ночью и отсыпался у себя в комнате. На кухонном столе записка: Светлана Ивановна сообщала сыну, что у нее утренний спектакль, а отец уехал в офис, и давала указания насчет завтрака.
   Чувствуя себя в какой-то мере хозяйкой в своей старой квартире. Вера Петровна достала из почтового ящика свежие газеты, отправила мужа читать их в гостиную, а сама решила приготовить завтрак для внука и не тревожить пока молодой сон. Наконец дверь его комнаты хлопнула и на кухню заглянул не совсем еще проснувшийся Петр.
   – Вы как это здесь очутились? – изумился он, протирая глаза. – А где мама и отец?
   – На работе, – коротко ответила Вера Петровна. – Иди освежись, и я тебе все объясню. Что есть будешь? Чай готов, а мама тебе оставила котлеты с макаронами. Подогреть?
   – Что ты, что ты?! – замахал руками Петр. Думать о еде не могу! Только чашечку крепкого кофе! С лимоном, если можно. – И удалился в ванную.
   Вера Петровна первым делом позвонила в театр дочери. На месте ее не застала, попросила передать – пусть едет домой; набрала номер зятя.
   – Миша! – сказала строго, не церемонясь, когда услышала в трубке его низкий голос. – Известно тебе, что твой сын, несмотря на ваше несогласие, принял решение жениться? Извини, что отрываю от дел, но мы со Степаном Алексеевичем срочно приехали, чтобы предотвратить скандал.
   – Но что за пожар? Он все равно не сможет расписаться, пока не исполнится восемнадцати. И у нас со Светой есть сомнения насчет Даши, нужно их прояснить.
   – Ну как ты не понимаешь?! Постарел ты или очерствел, Миша? – возмутилась теща. – Поставь себя на место сына! Ты же наплевал ему в душу! В общем, поговорим об этом дома. Попрошу тебя заехать за Светой, сразу как освободится. Мы у вас на Патриарших – И, не дожидаясь ответа, положила трубку. На кухне появился умытый, свежевыбритый Петр.
   – Ну вот и я! – весело доложил он, усаживаясь на привычное место. Так из-за чего вы с дедом вдруг примчались с дачи?
   – Только из-за тебя, – просто ответила Вера Петровна. – Решили все же – не допустим, чтобы твое счастье с Дашей было омрачено скандалом с родителями. Нам всем нужно объясниться. А сейчас будем кофе пить. – И пошла звать мужа.
 
   Когда Светлана Ивановна, а за ней и Михаил Юрьевич, вошли на кухню, сердце у Веры Петровны болезненно сжалось: выражение их лиц не предвещало ничего хорошего.
   – Значит, ты все же решил жениться, не дожидаясь, пока я выясню, насколько верны все эти обвинения? с ходу набросился на сына Михаил Юрьевич, садясь напротив и устремив на него гневный взор. – Как это понимать?
   – А так понимать, – потупив взор, но с вызовом ответил Петр, – что ты сколько угодно можешь проводить свои дознания – это ничего не изменит! Я люблю Дашу, и лучше нее для меня никого нет и не будет на всем свете!
   – Вот уж не думал, что воспитал слабака! – вскипел отец. – Нельзя жить одним чувством! А где же здравомыслие, ответственность? Нужно уметь обуздывать себя во имя высших целей!
   Однако коса нашла на камень – Петр не собирался уступать:
   – Сейчас ты снова заговоришь о чувстве долга перед нашими предками, о пресловутой наследственности… Ничего не хочу слушать! Много ты об этом думал, когда сам был молодым?
   – Представь себе – всегда! – горячо заявил Михаил Юрьевич, бросив красноречивый взгляд на молчавшую в смятении жену. Как бы сильно ни любил – никогда не женился бы на девушке, которую считал бы недостойной!
   Слова зятя всколыхнули столь горькие воспоминания, что Вера Петровна не выдержала и решительно вмешалась:
   – Довольно, Миша! Лучше бы об этом молчал! Сколько мы все претерпели из-за твоей гордыни! Ты чуть всем нам жизнь не разбил!
   – И я, поверив клевете, разве не искалечил себе жизнь, растратив понапрасну лучшие молодые годы? – с горечью напомнил Степан Алексеевич. – Нельзя снова наступать на те же самые грабли!
   От такого натиска старший Юсупов немного растерялся. Однако на помощь ему пришла любящая жена, – с упреком взглянув на родителей, решительно его поддержала.
   – Что это вы навалились на зятя? Медвежью услугу оказываете Пете! Зачем вспоминать то, что не имеет отношения к происходящему?
   – Очень даже имеет!
   – Непосредственное!
   Это произнесли Степан Алексеевич и Вера Петровна почти одновременно.
   – Но послушайте, Мишенька лишь хочет выяснить, где правда, а где ложь. Почему немного не подождать?
   Эта последняя капля переполнила чашу терпения.
   – Все! С меня достаточно! Я с вами не согласен и не позволю мною манипулировать! – вскакивая с места, срывающимся голосом заявил он. – Раз вы не уважаете моего выбора и вообще не считаетесь со мной – оставаться здесь я не могу!
   – Опомнись, Петя! Ты понимаешь, что делаешь?! – сокрушенно всплеснула руками Светлана Ивановна, совсем убитая выходкой сына.
   – Ультиматумы вздумал нам ставить?! – разъярился отец. – Полагаешь, что этим возьмешь нас за горло? Дудки! Я научу тебя отвечать за свои слова!
   – Где же ты думаешь жить, Петенька? – Светлана Ивановна, не в силах сдержать слезы, уже осознала постигшую ее беду – хорошо ведь изучила характеры мужа и сына. – Неужели у Волошиных?
   – Зачем же? Это неудобно! – опережая его ответ, находчиво предложила Вера Петровна. – Пока они с Дашей не обвенчаются, Петя не должен с ней быть под одной крышей. Будет жить у нас.
   – Во всяком случае, до тех пор, пока вы с ним не найдете общий язык, – счел нужным сказать свое слово Степан Алексеевич.
   Никто ему не возразил, угрюмое молчание – слышались только всхлипывания Светланы Ивановны – свидетельствовало: этот вариант устроил всех.

Часть III. УДАРЫ СУДЬБЫ

Глава 18. Новая интрига

   Начало зимы выдалось мягким; только под самый Новый год наконец-то повалил снег – насыпало столько, что не успевали очищать улицы и сразу выросли высокие сугробы. Прохожие увязали в жидком месиве, скользили и падали. Петру едва удавалось удержать Дашу от падения, – счастливая пара направлялась в Петин институт на новогодний бал. Как обычно, планировали после концерта и танцев отправиться на квартиру к Кириллу.
   Когда Петр и Даша, раздевшись в гардеробе, вошли в фойе, где сияла елка и гремела музыка, друзья были уже в сборе. Коренастый Кирилл внушительно выступал в облачении шерифа; Инне удивительно шел наряд цыганки; Гаррик, изображавший мавра, привлекал к себе все взоры – ну прямо не отличить от натурального.
   Высокие, статные Петр и Эдик всегда были очень приметны; манекенщицам Даше и Кире ничего особого не требовалось, чтобы обратить на себя всеобщее внимание; лишь худенькая, подстриженная под мальчика Рита смотрелась не ярко, но как раз изящество и миниатюрность среди рослых товарищей придавали ей особый шарм.
   После бала, веселые и разгоряченные, прикатили на двух такси, гурьбой ввалились в квартиру к Кириллу.
   Вытащив из бара и холодильника все, что там было, и на скорую руку собрали фуршет, а после устроили танцы по интересам. Инну давно влекло к Гаррику, и она сразу прилепилась к нему; Рита явно симпатизировала Эдику; Кира, всеядная блондинка, очевидно из спортивного интереса, кокетничала в объятиях Кирилла.
   Нерушимой оставалась лишь одна пара – Петр и Даша, и объяснялось это просто: в любвеобильной компании все уже знали, что влезть между ними невозможно. Не успев еще обвенчаться, они вели себя как молодожены. Эта идиллия длилась много месяцев, но их горячие чувства и взаимная нежность не ослабевали.
   И только Кирилл продолжал изнывать от золбы и ненависти… Он вовсе не смирился со своим поражением, – в его изобретательном на подлости мозгу зрели все новые планы: разбить эту неразлучную пару, добиться в конце концов своего…
 
   Между тем, несмотря на всю радость встреч с Дашей, Петр не чувствовал себя счастливым в преддверии Нового года. Ссора с родителями продолжалась, жил он по-прежнему у деда с бабушкой в Марьине. А в последние дни возникла новая семейная проблема. Петр появился на свет в канун Нового года, день его рождения всегда отмечался одновременно с праздником. Теперь же наступает особенный день – ему исполняется восемнадцать. Ну как праздновать это в отсутствие родителей?!
   Атмосфера в семье угнетала всех. Степан Алексеевич и Вера Петровна ходили мрачнее тучи – все их усилия достичь примирения натыкались на каменную стену. Ни отец, ни сын не желали уступить друг другу ни на йоту! Приезжая время от времени к родителям, чтобы повидаться с сыном, Светлана Ивановна тщетно пыталась добиться его согласия вернуться домой.
   – Нет, мама! – твердо отвечал Петр. – Этого не будет, пока вы с отцом не измените отношения к Даше и ее родным. Я от нее не откажусь – это решено!
   – Но почему тебе хоть немножко не уступить отцу?! – умоляла мать. – Ты должен и его понять, уважить! Он ведь требует только не торопиться, повременить…
   – А зачем? Чего ждать? – резонно возражал сын. – Чтобы папа доказал мне, что Даша плохая? Это же бесполезно, мама!
   – Не упрямься, Петенька, милый! Пусть пройдет немного времени! – упрашивала его Светлана Ивановна. – Возвращайся домой! Справим твое совершеннолетие, отец убедится, что его опасения напрасны, и, глядишь, все уладится…
   – А как же Даша и ее родные? Без них будем отмечать?! – взорвался Петр. – Ты что же, мама, ничего не поняла? Мы же с Дашей… – голос его прервался от волнения, – ну, в общем, не можем друг без друга! – В волнении вскочил с места. – Нет! В таком случае я не только не вернусь домой, но и день рождения отмечать не буду! – решительно заявил он. – Какая уж тут радость?
   – То, что ты говоришь, – это ужасно! Ты просто убиваешь меня, сын… – Подавленная горем, Светлана Ивановна глотала слезы. – Не знаю, что мне с вами делать, – ведь я вас обоих так люблю!.. Попробую уговорить отца, – с отчаянием добавила она, – но ты сам знаешь: характер у него – кремень! – Поднялась и, не попрощавшись с родителями (они присутствовали при разговоре), так в слезах и отправилась домой. Как только за ней закрылась дверь, Степан Алексеевич, до сих пор хранивший молчание, обменялся понимающим взглядом с Верой Петровной и сделал внуку замечание:
   – Ты недопустимо резко разговаривал с мамой.
   – Но как мне быть, дедушка? – Сразу сникнув и утратив воинственный пыл, Петр опустился на место. – Очень жалею, что не сдержался.
   – Ладно, это поправимо. Главное – ты прав, что не даешь Дашеньку в обиду. Это мне по душе. А насчет того, как отметить твое совершеннолетие, у меня есть идея.
   Сделал паузу, видимо еще раз оценивая задуманное, и уверенно продолжал:
   – Мы не можем справить его здесь без дочери и зятя, это их обидит. Я ведь прав, Веруся? – вопросительно взглянул он на жену.
   Вера Петровна утвердительно кивнула, а Петр не удержался от реплики:
   – Так что же, мне справить день рождения у Волошиных, без родных?
   – Зачем же? Этим ты оскорбишь отца с матерью еще больше. Есть лучший выход.
   – Так говори же, дедушка, не мучай! – вырвалось у Петра.
   – Устраивать празднество в такой обстановке нельзя, а отметить все же надо! Что остается делать? – лукаво спросил профессор и сам же ответил: – Собраться в узком кругу загородом, хотя бы у нас на даче, и славно провести время. Как ты на это смотришь?
   Петр, которому такое и в голову не приходило, растерянно молчал, а Степан Алексеевич с энтузиазмом продолжал:
   – Натопим печь, украсим елку – и в тепле и уюте отпразднуем твое совершеннолетие и встречу Нового года! Разве плохо? – весело посмотрел он на жену и внука. – А на следующий день отдадим должное красотам зимней природы.
   Поднялся и, убежденный, что его предложение принято, заключил:
   – По-моему, это лучшее, что можно придумать! Так что, жених, приглашай Дашеньку и еще парочку друзей, если найдутся желающие. А мы с бабушкой позаботимся об остальном.
   – Это же изумительно! Какие милые Вера Петровна и Степан Алексеевич! – обрадовалась Даша, когда Петр позвонил и сообщил ей об этом предложении. – Так не похоже на все эти надоевшие компании! – Но тут же лицо ее омрачилось. – Да-а… а как на это посмотрят твои родители? Это же не просто Новый год, а твой день рождения, да еще совершеннолетие…
   – Что и говорить, огорчительная ситуация, – тяжело вздохнув, согласился Петр. – Но ничего не поделаешь, раз мы в ссоре.
   – Нехорошо это… Не пора ли помириться? – печалясь, осторожно высказалась Даша – сознавала, что именно она причина его разрыва с родителями, хоть они не говорили на эту тему.
   – Давно пора, и они этого тоже хотят. – Петр постарался поднять ее настроение. Мы с мамой об этом уже говорили.
   – А что же мешает?
   – Отец все еще настаивает, чтобы мы повременили жениться, – дипломатично объяснил Петр. – Но мама обещала его уговорить.
   Да уж, проблема не способствует новогоднему настроению… И он поспешил переменить тему разговора:
   – Ладно, не принимай это близко к сердцу. Все будет по-нашему! Кстати, неплохо кого-нибудь прихватить с собой за компанию.
   – Ты что имеешь в виду? – не поняла она.
   – Думаю, общества моих стариков маловато для встречи Нового года. Как ты считаешь? Может, кто-то из твоих подруг захочет махнуть туда с нами? Из тех, кто любят покататься на лыжах. Дед и бабушка приглашают.
   – Что касается общества, то тебя и твоих замечательных стариков мне более чем достаточно! – весело заявила Даша. – Но могу пригласить Киру с Эдиком – она мне жаловалась, что никуда не идут.
   – А как у них насчет лыж? Там без них не обойтись.
   – Без проблем! Они любители лыжных прогулок – всегда выезжают на машине загород – специально побегать по хорошей лыжне.
   – Так, может, мы на их машине туда и прикатим? – обрадовался Петр. – Вот было бы здорово!
   – Тоже без проблем, – если захотят к нам присоединиться. Сейчас позвоню Кире и все выясню. Думаю, они будут рады! Перезвоню тебе!
 
   В последний день уходящего года снегопад прекратился и из облаков выглянуло солнце. Собрав все необходимое, Петр, с рюкзаком и аккуратно зачехленными лыжами, добрался до метро Домодедовская – здесь назначена встреча с Дашей.
   На этот раз, видимо, по случаю дня рождения она не заставила себя ждать – точно в назначенное время вышла из вагона, с лыжами, сияя радостной улыбкой. Прислонив лыжи к стене, бросилась к любимому, не стесняясь посторонних глаз, обняла и нежно поцеловала.
   – Поздравляю, мой ненаглядный, единственный! Здоровья, удачи и долгой, счастливой жизни, – разумеется, со мной! – горячо пожелала она, задыхаясь от избытка чувств.
   Перевела дыхание и достала из кармана спортивной куртки маленькую коробочку; приоткрыла и показала ему позолоченный круглый медальон на такой же цепочке.
   – Этот медальон носила еще моя бабушка, а мне он достался, когда стукнуло шестнадцать. Внутри моя фотография, – весело объяснила она. – Хочу подарить его тебе в день совершеннолетия, чтобы ты с ним никогда не расставался!
   – Я буду рад! С самого рождения носил медальон отца, пока он не вернулся, – растроганно произнес Петр. – Но как к этому отнесутся твои? – усомнился он. – Ведь дареное не дарят!
   – Предрассудки! – беззаботно отмахнулась Даша. – Мы с тобой, Петенька, все равно единое целое.
   Петр посмотрел на часы и спохватился.
   – Пошли скорей наверх! – Подхватил свои и ее лыжи. – Кира и Эдик, наверно, уже подъехали.
   Действительно, вишневые «Жигули» Киры уже ждали в условленном месте. Эдик сразу вылез из машины и помог Петру приторочить лыжи к багажнику рядом со своими. Когда уселись, обнаружили в салоне помимо хозяйки знакомого рыжего кота, расположившегося на своем месте у заднего стекла.
   Удооно устроившись в теплой машине, веселая компания проделала почти весь путь без приключений. Трасса Каширского шоссе и боковая дорога, идущая от Вельяминова, были хорошо расчищены от снега; только небольшой участок, проложенный непосредственно к садово-дачному поселку, оказался труднопроходимым из-за образовавшейся ледяной колеи.
   Опытная автомобилистка Кира вела машину на пониженных скоростях; несмотря на это, при разъезде со встречным автомобилем их выбросило из накатанной колеи и они застряли в заснеженном кювете. Начинало темнеть, движения не было; все выбились из сил, втроем выталкивая машину обратно на дорогу. Однако все кончилось благополучно и они засветло достигли цели.
   Проехать к самой даче не удалось – узкий проулок был занесен глубоким снегом; машину оставили на расчищенной площадке, метрах в тридцати от дома. Упаковав все необходимое в рюкзаки и сумки (в том числе и рыжего кота), встали на лыжи и устремились к профессорскому коттеджу – из трубы поднимался к небу дымок, предвещавший хорошую погоду.
   Пока Степан Алексеевич, услышав звонок, одевался и шел отпирать калитку, молодые люди залюбовались окружавшей их зимней сказкой. Все вокруг, насколько хватал глаз, покрыто белоснежным покровом, у границы его, где стояла дача, таинственной стеной чернел лес; перед самым крыльцом коттеджа, на утоптанном «пятачке» красовалась нарядная елка…
   Наконец хозяин впустил их в дом; оставив лыжи на застекленной веранде и счистив с ботинок снег, они гурьбой ввалились в гостиную. Ярко пылал камин; Вера Петровна ждала гостей, чтобы помочь устроиться в отведенных для них комнатах…
   …Страдая до боли в сердце от неразделенной любви, Кирилл дни и ночи ломал голову: как оттолкнуть Петра и Дашу друг от друга? До Нового года так ничего и не удалось придумать. Когда узнал, что они будут встречать праздник на даче и его не пригласили, пришел в ярость от зависти и отчаяния. «Ну что ж, голуби! Милуйтесь до поры до времени! – утешал он себя, сгорая от ревности. – Все равно свое возьму и заставлю вас страдать!»
   Чтобы воспрянуть духом и поправить настроение, Кирилл решил встретить Новый год в теплой компании наркоманов и вместе с ними поймать кайф. Взяв на себя львиную долю расходов, уговорил прийти Гаррика с Ритой, ну а для Алика и Инны с Мариной особых приглашений не требовалось. Все знали, что у Кирилла недостатка в выпивке и закусках не будет.
   Ожидания оправдались: вид празднично накрытого стола всех заворожил; Кирилл на этот раз превзошел сам себя. Получив от отца солидную сумму (премия за сданную зачетную сессию), не поскупился на дорогие деликатесы и заморские напитки, да еще заказал все в ресторане, – доставили на дом и накрыли на стол официанты.
   Необычайная щедрость Кирилла объяснялась просто; он думал об одном: пусть Петр с Дашей обзавидуются – узнают ведь, с каким шиком прошла у него встреча Нового года. «Представляю, что у них там на столе, – с презрением думал он, находя в этих мыслях некоторое утешение. – Колбаса, соленые огурцы и капуста русский стандарт! А как встретишь – такой и год будет».
   Проголодавшаяся компания сразу навалилась на выпивку и еду; вскоре веселье било ключом, все здорово захмелели. Инна, видимо, твердо решила довести до победного финала свое давнее покушение на Гаррика; Рита выказывала явный интерес к Алику; Кириллу пришлось довольствоваться Мариной. Страстное томление танцующих росло, они уже созрели, чтобы разбрестись по укромным уголкам; опомнился более трезвый Кирилл.
   – Стоп! Так дело не пойдет! – схватив за локоть, остановил он Инну, потащившую было Гаррика из комнаты. – Сейчас пробьют куранты, выпьем за Новый год, и тогда – пожалуйста! У нас ведь вся ночь впереди.
   Инна и Гаррик нехотя подчинились, и все вновь собрались за столом в нетерпеливом ожидании, когда пробьет двенадцать. Почувствовав некоторый спад в настроении из-за неосуществившихся желаний, Алик находчиво предложил:
   – А давайте-ка быстренько уколемся и встретим Новый год под кайфом! Чтобы весь год летать под небесами! Забыть о гадостях жизни! У нас еще пятнадцать минут…
   Не дожидаясь согласия, сбегал на кухню, приготовил шприцы; вернулся быстро и «посадил на иглу» всех, кроме Кирилла, – тот отказался. Очень тянуло попробовать, но остановил отчетливый внутренний голос: если начнешь колоться – Дашу тебе не видать как своих ушей!
   Героин произвел чудодейственный эффект. На глазах у Кирилла раскисшие было друзья оживились и, будто захмелев, с новой силой зажглись любовной страстью. Еле дождавшись конца новогоднего поздравления, сразу занялись ее утолением; Гаррик с Инной уединились в родительской спальне; Алик увлек Риту в кабинет; Марина, заключив в объятия Кирилла, заняла с ним диван в гостиной. Она была очень активна, но Кирилл уже протрезвел и при мысли, что ему придется довольствоваться вместо Даши этой коровой, у него пропало всякое желание.
   – Погоди, я сейчас… – стыдясь и не узнавая себя, пробормотал он, встал и ушел в ванную.
   Новогодняя ночь и последовавший за ней день остались ярким эпизодом в памяти Петра и Даши. Начать хотя бы с того, что праздничный стол превзошел все ожидания. Вера Петровна всегда славилась как прекрасная хозяйка, а на этот раз особенно постаралась для любимого внука: пусть в день совершеннолетия забудет на время все неприятности и встретит Новый год с радостью.
   На столе красовались не только ее знаменитые салаты и заливные блюда, но и расстегай с рыбой, который готовили очень редко. Ну а профессор не поскупился на деликатесы: икра, семужка, севрюга горячего копчения, красная икра, карбонат. Молодежь добавила к этому свой вклад – классные спиртные налитки.
   Все с искренним чувством поздравили Петра. Степан Алексеевич и Вера Петровна от себя и от родителей вручили ему самую современную электробритву; Даша подарила свой медальон; Кира с Эдиком зачитали приветственный адрес в стихах и преподнесли бутылку французского шампанского (ее тут же пустили по кругу).
   Дружно провожали старый год, вспоминали самое хорошее и забавное, что довелось пережить, не миновали и историю с рыжим котом и рыбалку на майском пикнике. Уже на этом этапе веселье разгорелось вовсю, а когда настал момент крикнуть «ура!» в честь наступившего Нового года, настроение уже было ударное, маленькая компания, накинув на плечи теплое, высыпала наружу и устроила общий хоровод вокруг елки.
   Вдосталь нарезвившись на свежем воздухе, собрались в гостиной; в интимном полумраке, при таинственном свете пылающего камина смотрели развлекательные программы по телевизору. Первыми не выдержали и ушли отдыхать хозяева; за ними поднялись наверх, в свою комнату, Петр с Дашей; Эдик с Кирой остались ночевать в гостиной, постелив себе, как им указала хозяйка, на диване.
   Наутро все отсыпались; за завтраком собрались только около полудня. Настроение у всех было отличное, а тут еще яркое солнце, искрящееся снежное царство… Самочувствие благодаря отменной закуске тоже вполне сносное; только у Эдика, любителя мешать разные напитки, побаливала голова – пришлось ему опохмеляться.
   Молодые решили совершить лыжную вылазку в лес – развести там костер и насладиться чудным зимним деньком на лоне природы. Смазали лыжи, собрали рюкзаки со всем необходимым и выступили в поход. Степану Алексеевичу, прекрасному лыжнику, и все еще молодому душой, так хотелось примкнуть к их компании… Но ведь будет помехой молодежи, – отказался, конечно, от соблазна.