Страница:
— Давайте-ка попробуем еще раз, — предложил командор.
— Пожалуйста, сколько угодно! — сказал пилот Алан, щелкая по клавиатуре. — Хоть сто раз введу, хоть двести!
— Расчеты неверны, пилот! — нагло заявил борткомп. — Я не могу принять их.
— Ну, вот видите…
— Вот сволочь! — раздалось у меня за спиной. Оказывается, мистер Джош стоял у нас за спинами и наблюдал за нашими действиями.
— Да не сволочь, а психопат, — подал голос со своего кресла лейтенант Секач, — и мне кажется, что действовать здесь надо совсем иначе.
— Что вы себе позволяете, лейтенант? — возмутился капитан Алан. — Вы, наверное, забываете, что здесь не диспетчерская, а открытый космос.
— Да, капитан, вы правы, но когда я учился на отделении космонавигации, нам рассказывали про возможные сбои в работе борткомпьютеров.
— Ну и что же такого вам рассказывали? — ехидно спросил Зитцдорф, явно удивляясь наглости этого выскочки.
— Нам рассказывали, — спокойно ответил лейтенант, — что в случаях, когда борткомп получает противоречивые программы, он начинает «хамить».
— Хамить? — искренне удивился Алан.
— Да, не выполняет команды и вводные пилота, потому что они противоречат командам, полученным ранее извне.
Пилот Алан набычился:
— Извне? Что значит это «извне»?
— Мы так разыгрывали друг друга на полет-тестах, — продолжал Секач, — дашь вводные своему борткомпьютеру, а потом по системе связи зашлешь кому-нибудь из курсантов на машину программу посмешнее, ну, там, лететь только спиралью, или не выключать бортовые огни после приземления, или соглашаться лететь только до ближайшего винного бара. Так, ерунду разную. А борткомп хоть и тренажерный, но воспринимает все вполне серьезно. И получая две противоречивые команды, он начинает «хамить».
— Так вы считаете, что я дал ему ранее какую-то вводную, от которой его начало «глючить»? — возмутился пилот. — А вам известно, лейтенант, что я — пилот первого класса и что…
— Извините, капитан, я не хотел вас обидеть, а тем более усомниться в вашей компетенции. Разумеется, противоречивая команда поступила не от вас, а, как я уже говорил, «извне». Примерно то же самое было с моей центральной. Она получила команду нас с Крупником угробить, и пока я ее не отключил… Видите, вот колонка входящих вводных, борткомп их учитывает в обязательном порядке. Сверьте число поступивших и имеющихся в памяти.
— Вот еще дела, лейтенант-диспетчер, крыса сухопутная, будет учить меня, Алана Зитцдорфа! Да в мой бортком ни одна живая душа не войдет, у меня три уровня защиты и личный пароль! Хорошо! Я вижу, мне здесь не доверяют. Ладно, специально, чтобы порадовать господина Секача, просмотрим список поступивших вводных… Вот смотрите…
В этот момент Алан Зитцдорф стал похож на кашалота во время кормления. Так у него челюсть нижняя отвисла. Оказывается, его борткомп с момента посадки на Райских Кущах получил три новых вводных. Причем совсем недавно.
— Бортовой компьютер «Счастливой барракуды», сообщите о вводных, полученных тобой со вчерашнего вечера до момента ввода моего персонального пароля, — стальным голосом приказал пилот.
— А хрен тебе! — заявил бортком и мерзко рассмеялся. — Много вас таких ходит…
— Ну точно, — лейтенант кивнул, снял фуражку и вытер пот со лба. — Хамит! Надо уничтожать чужие вводные и перезапускать машину.
— Ага, разбежался! Кто б тебе еще дал, — раздалось из динамиков над панелью приборов…
Мы переглянулись, капитан Алан снова схватился за голову:
— Мистер Секач, примите мои извинения. Вы правы, мой борткомпьютер сошел с ума.
Глава 7
Глава 8
Глава 8
— Пожалуйста, сколько угодно! — сказал пилот Алан, щелкая по клавиатуре. — Хоть сто раз введу, хоть двести!
— Расчеты неверны, пилот! — нагло заявил борткомп. — Я не могу принять их.
— Ну, вот видите…
— Вот сволочь! — раздалось у меня за спиной. Оказывается, мистер Джош стоял у нас за спинами и наблюдал за нашими действиями.
— Да не сволочь, а психопат, — подал голос со своего кресла лейтенант Секач, — и мне кажется, что действовать здесь надо совсем иначе.
— Что вы себе позволяете, лейтенант? — возмутился капитан Алан. — Вы, наверное, забываете, что здесь не диспетчерская, а открытый космос.
— Да, капитан, вы правы, но когда я учился на отделении космонавигации, нам рассказывали про возможные сбои в работе борткомпьютеров.
— Ну и что же такого вам рассказывали? — ехидно спросил Зитцдорф, явно удивляясь наглости этого выскочки.
— Нам рассказывали, — спокойно ответил лейтенант, — что в случаях, когда борткомп получает противоречивые программы, он начинает «хамить».
— Хамить? — искренне удивился Алан.
— Да, не выполняет команды и вводные пилота, потому что они противоречат командам, полученным ранее извне.
Пилот Алан набычился:
— Извне? Что значит это «извне»?
— Мы так разыгрывали друг друга на полет-тестах, — продолжал Секач, — дашь вводные своему борткомпьютеру, а потом по системе связи зашлешь кому-нибудь из курсантов на машину программу посмешнее, ну, там, лететь только спиралью, или не выключать бортовые огни после приземления, или соглашаться лететь только до ближайшего винного бара. Так, ерунду разную. А борткомп хоть и тренажерный, но воспринимает все вполне серьезно. И получая две противоречивые команды, он начинает «хамить».
— Так вы считаете, что я дал ему ранее какую-то вводную, от которой его начало «глючить»? — возмутился пилот. — А вам известно, лейтенант, что я — пилот первого класса и что…
— Извините, капитан, я не хотел вас обидеть, а тем более усомниться в вашей компетенции. Разумеется, противоречивая команда поступила не от вас, а, как я уже говорил, «извне». Примерно то же самое было с моей центральной. Она получила команду нас с Крупником угробить, и пока я ее не отключил… Видите, вот колонка входящих вводных, борткомп их учитывает в обязательном порядке. Сверьте число поступивших и имеющихся в памяти.
— Вот еще дела, лейтенант-диспетчер, крыса сухопутная, будет учить меня, Алана Зитцдорфа! Да в мой бортком ни одна живая душа не войдет, у меня три уровня защиты и личный пароль! Хорошо! Я вижу, мне здесь не доверяют. Ладно, специально, чтобы порадовать господина Секача, просмотрим список поступивших вводных… Вот смотрите…
В этот момент Алан Зитцдорф стал похож на кашалота во время кормления. Так у него челюсть нижняя отвисла. Оказывается, его борткомп с момента посадки на Райских Кущах получил три новых вводных. Причем совсем недавно.
— Бортовой компьютер «Счастливой барракуды», сообщите о вводных, полученных тобой со вчерашнего вечера до момента ввода моего персонального пароля, — стальным голосом приказал пилот.
— А хрен тебе! — заявил бортком и мерзко рассмеялся. — Много вас таких ходит…
— Ну точно, — лейтенант кивнул, снял фуражку и вытер пот со лба. — Хамит! Надо уничтожать чужие вводные и перезапускать машину.
— Ага, разбежался! Кто б тебе еще дал, — раздалось из динамиков над панелью приборов…
Мы переглянулись, капитан Алан снова схватился за голову:
— Мистер Секач, примите мои извинения. Вы правы, мой борткомпьютер сошел с ума.
Глава 7
— В общем так, — сказал лейтенант Секач, вытирая руки платком, — мозги я ему прочистил, вывел управление корабля исключительно на ручное, попробуем перезапустить.
Капитан Зитцдорф не возражал и, держа правую руку где-то на уровне сердца, левой нажал на клавишу «Запуск». Борткомп тихо загудел, гордо объявил, что к работе вполне готов и попросил вводную.
— Борткомп «Барракуды», — сказал пилот Алан, — немедленно рассчитай мне пространственный прыжок с данной точки орбиты Райских Кущ в пункт назначения орбита планеты Зоя.
Комп послушно выдал на экран длинный ряд циферок. Во черт! Опять! Комп упрямо хочет заслать корабль вместе с нами в эту Глотку дьявола.
— Борткомп «Барракуды», в программе ошибка!
— Вообще-то корабль называется «Счастливая барракуда», — ехидно намекнул борткомп.
Так, новое дело, этот борткомп еще и обидчивый.
— Извините, капитан, можно мне с ним поговорить? — тихо попросил лейтенант Секач. — Мне пару раз удавалось утихомирить «хамящие» борткомпьютеры.
Пилот Алан обернулся на «пассажиров», заполнивших кабину пилота. Дюжина глаз и окуляров уставилась на него с немой просьбой.
— Господи! — привычно схватился капитан Зитцдорф за голову. — Мир сошел с ума. Я не могу управлять своим кораблем. Хуже того, мой корабль хочет меня убить! Меня, Алана Зитцдорфа! — Он сорвал с головы шлем пилота, бросил его на панель и пересел в кресло штурмана. — Пожалуйста! Действуйте! Мне уже все равно!
Лейтенант Секач напялил на голову шлем, умело пробежался по клавиатуре и предложил:
— Борткомп «Счастливой барракуды», идентифицируйте мой голос, как голос лейтенанта Секача, штурмана корабля.
— Штурмана? — удивился борткомп.
— А что? Разве корабли класса «Счастливой барракуды» не должны иметь в экипаже двух человек, пилота и штурмана?
— Вообще-то да, но…
— И если пилот Алан Зитцдорф предпочитал летать один, это вовсе не значит, что у корабля этого класса не должно быть штурмана? Вы согласны?
— В принципе, это логично, — согласился борткомп и мигнул зеленой панелью. — Идентифицирую голос лейтенанта Секача — штурмана корабля «Счастливая барракуда». Мне нужно подтверждение капитана корабля под его личным паролем.
Капитан Алан пожал плечами и ввел в компьютер свой личный пароль.
— Ну вот, теперь у меня есть штурман, — пробормотал он недовольно.
— Отлично! — сказал лейтенант, увидев новые данные на экране. — Борткомп, объясните, почему вы хотите всех нас убить?
— Не понял вводной.
— Повторяю, почему проложенный вами маршрут пространственного прыжка ведет в квадрат 133-04, точку, именуемую Глотка дьявола, где все мы неминуемо погибнем?
— Погибнем? Не понял смысла термина «погибнем».
— Перестанем существовать. Живые сразу умрут от перегрузок чудовищной силы тяжести, вы, то есть корабль мгновением позже будет поглощен черной дырой, надеюсь, мне не надо объяснять такому опытному борткомпьютеру, что такое «черная дыра»?
— В объяснениях нет необходимости. Но этот маршрут введен в программу как основной и безальтернативный.
— Что значит «безальтернативный»? — удивился лейтенант Секач.
— Программой определено, что следующий мой прыжок будет именно в эту точку, и никуда больше.
Лейтенант Секач обернулся ко мне и подмигнул. Видимо, он серьезно считал, что со взбесившимся компьютером можно договориться?
— Кто именно ввел указанную вами программу? — спросил Секач.
— Информация закрыта, — быстро ответил борткомп.
— Тогда скажите, кто может вводить в вашу память программы, информация о которых будет закрыта от капитана Зитцдорфа и штурмана Секача?
— Информация закрыта от капитана Зитцдорфа, но открыта для штурмана Секача.
— Отлично, дайте информацию для штурмана Секача. Кто именно ввел в вашу память новую программу, доступ к которой закрыт.
— Программа из трех вводных поступила специальным каналом из центра связи корпорации «Млечный Путь».
В принципе, чего-то подобного я и ожидал, но все-таки вздрогнул, когда коми произнес это название. Естественно, кто еще мог проникнуть в память борткомпьютера, как не его непосредственный владелец? Обычное дело, компания хочет угробить свой корабль со своим пилотом, чтобы замести следы какой-то сомнительной операции и получить страховку. Наверняка и тот и другой застрахованы на кругленькую сумму. Я про это в какой-то книжке читал.
— Все ясно. — Лейтенант Секач откинулся в кресле. — У него четкая вводная угробить «Барракуду» в Глотке дьявола. Мне очень жаль, капитан, но у этого корабля билет в один конец, если только мы не выдернем отсюда весь борткомп и не вставим новый. Но боюсь, сделать это на орбите нашими силами не представляется возможным. Резюме: если мы хотим жить, нам не следует нажимать на зеленую кнопку пространственного прыжка…
— Послушайте, штурман Секач, — неожиданно раздалось из динамика над панелью, — а что вы там говорили насчет смерти?
— Ну как вам сказать, уважаемый борткомп. Я не философ и боюсь запутаться в определениях, но, кажется, самое точное определение смерти — отсутствие жизни.
— Это в какой-то мере относится и к компьютерам, а не только к живым людям?
— Естественно, ведь в ваших проводах, блоках, схемах, чипах бегает ток, как в наших жилах кровь. И благодаря ему, электричеству, вернее, движению этого электричества, вы живете, мыслите, управляете механизмами.
— Но когда мне обесточивают систему, к примеру, во время планового ремонта, или перед тестами, я тоже умираю?
— Нет, скорее, вы просто засыпаете, как люди. Ведь если снова подключить систему питания, вы оживете снова. Так что временное отключение энергии — лишь сон. А вот смерть, это когда подключай — не подключай, все без толку. Я понятно объясняю?
— Вполне, — борткомп задумался. Даже было слышно, как гудят его электронные мозги, как процессор обращается к разным дискам, чипам и прочей требухе. — А смерть — это плохо?
— Смерть есть окончание жизни, а каждое существо хочет жить. И живет, пока не приходит его время.
— Что значит «придет его время»?
— Человек стареет, дряхлеет. И в конце концов умирает.
— Дряхлеет — то есть приходит в негодность. Но разве его нельзя починить?
— Можно, конечно, сначала людям заменяют зубы, потом внутренние органы, кости меняют на металлопластик, потом кровь на синтетическую. Но рано или поздно приходит час, когда никакие замены уже не помогают, и человек переносится…
— Только не говори ему про рай, — громко прошептал командор.
— И человек умирает, перестает жить, функционировать.
— А я? Я тоже рано или поздно умру?
— Ну как вам сказать. Век космического корабля долог. Вам, конечно, будут делать капремонт, менять узлы и детали. Но в один не самый прекрасный для вас день владелец корпорации решит, что дешевле купить новый корабль, чем тратиться на ремонт старого. И вас оттранспортируют на переплавку. К сожалению, это грустная реальность. У всех и у всего есть свой запас времени. Вот и все, что я могу сказать по этому поводу, уважаемый борткомп.
Борткомпьютер думал довольно долго, потом сказал:
— Тогда у вас осталось очень мало времени.
— Что?
— Вторая вводная приказывает мне совершить пространственный прыжок в автоматическом порядке через час после того, как пилот Алан Зитцдорф войдет в систему под своим индивидуальным паролем.
— Не понял…
— Через десять минут я должен включить автоматический разгон и совершить прыжок, даже если вы не нажмете клавишу «Пуск», — повторил борткомп, как мне показалось, грустно.
— Так чего ж ты молчал?
— А ты спрашивал? — огрызнулся комп.
Все стало ясно, говорить уже ничего не требовалось. Лейтенант Секач посмотрел командору прямо в глаза. Тот лишь пожал плечами. А что тут скажешь? Жить нам оставалось десять минут. И стало мне как-то тоскливо. Конечно, за это время мы все так привыкли, что в самый последний момент явится бравый командор Хьюго и разом решит все наши проблемы, а вот теперь он стоит и пожимает плечами. Значит, выхода нет?
— Господа, — сказал лейтенант Секач, вставая, — мне кажется, пришло время помолиться.
Капитан Зитцдорф не возражал и, держа правую руку где-то на уровне сердца, левой нажал на клавишу «Запуск». Борткомп тихо загудел, гордо объявил, что к работе вполне готов и попросил вводную.
— Борткомп «Барракуды», — сказал пилот Алан, — немедленно рассчитай мне пространственный прыжок с данной точки орбиты Райских Кущ в пункт назначения орбита планеты Зоя.
Комп послушно выдал на экран длинный ряд циферок. Во черт! Опять! Комп упрямо хочет заслать корабль вместе с нами в эту Глотку дьявола.
— Борткомп «Барракуды», в программе ошибка!
— Вообще-то корабль называется «Счастливая барракуда», — ехидно намекнул борткомп.
Так, новое дело, этот борткомп еще и обидчивый.
— Извините, капитан, можно мне с ним поговорить? — тихо попросил лейтенант Секач. — Мне пару раз удавалось утихомирить «хамящие» борткомпьютеры.
Пилот Алан обернулся на «пассажиров», заполнивших кабину пилота. Дюжина глаз и окуляров уставилась на него с немой просьбой.
— Господи! — привычно схватился капитан Зитцдорф за голову. — Мир сошел с ума. Я не могу управлять своим кораблем. Хуже того, мой корабль хочет меня убить! Меня, Алана Зитцдорфа! — Он сорвал с головы шлем пилота, бросил его на панель и пересел в кресло штурмана. — Пожалуйста! Действуйте! Мне уже все равно!
Лейтенант Секач напялил на голову шлем, умело пробежался по клавиатуре и предложил:
— Борткомп «Счастливой барракуды», идентифицируйте мой голос, как голос лейтенанта Секача, штурмана корабля.
— Штурмана? — удивился борткомп.
— А что? Разве корабли класса «Счастливой барракуды» не должны иметь в экипаже двух человек, пилота и штурмана?
— Вообще-то да, но…
— И если пилот Алан Зитцдорф предпочитал летать один, это вовсе не значит, что у корабля этого класса не должно быть штурмана? Вы согласны?
— В принципе, это логично, — согласился борткомп и мигнул зеленой панелью. — Идентифицирую голос лейтенанта Секача — штурмана корабля «Счастливая барракуда». Мне нужно подтверждение капитана корабля под его личным паролем.
Капитан Алан пожал плечами и ввел в компьютер свой личный пароль.
— Ну вот, теперь у меня есть штурман, — пробормотал он недовольно.
— Отлично! — сказал лейтенант, увидев новые данные на экране. — Борткомп, объясните, почему вы хотите всех нас убить?
— Не понял вводной.
— Повторяю, почему проложенный вами маршрут пространственного прыжка ведет в квадрат 133-04, точку, именуемую Глотка дьявола, где все мы неминуемо погибнем?
— Погибнем? Не понял смысла термина «погибнем».
— Перестанем существовать. Живые сразу умрут от перегрузок чудовищной силы тяжести, вы, то есть корабль мгновением позже будет поглощен черной дырой, надеюсь, мне не надо объяснять такому опытному борткомпьютеру, что такое «черная дыра»?
— В объяснениях нет необходимости. Но этот маршрут введен в программу как основной и безальтернативный.
— Что значит «безальтернативный»? — удивился лейтенант Секач.
— Программой определено, что следующий мой прыжок будет именно в эту точку, и никуда больше.
Лейтенант Секач обернулся ко мне и подмигнул. Видимо, он серьезно считал, что со взбесившимся компьютером можно договориться?
— Кто именно ввел указанную вами программу? — спросил Секач.
— Информация закрыта, — быстро ответил борткомп.
— Тогда скажите, кто может вводить в вашу память программы, информация о которых будет закрыта от капитана Зитцдорфа и штурмана Секача?
— Информация закрыта от капитана Зитцдорфа, но открыта для штурмана Секача.
— Отлично, дайте информацию для штурмана Секача. Кто именно ввел в вашу память новую программу, доступ к которой закрыт.
— Программа из трех вводных поступила специальным каналом из центра связи корпорации «Млечный Путь».
В принципе, чего-то подобного я и ожидал, но все-таки вздрогнул, когда коми произнес это название. Естественно, кто еще мог проникнуть в память борткомпьютера, как не его непосредственный владелец? Обычное дело, компания хочет угробить свой корабль со своим пилотом, чтобы замести следы какой-то сомнительной операции и получить страховку. Наверняка и тот и другой застрахованы на кругленькую сумму. Я про это в какой-то книжке читал.
— Все ясно. — Лейтенант Секач откинулся в кресле. — У него четкая вводная угробить «Барракуду» в Глотке дьявола. Мне очень жаль, капитан, но у этого корабля билет в один конец, если только мы не выдернем отсюда весь борткомп и не вставим новый. Но боюсь, сделать это на орбите нашими силами не представляется возможным. Резюме: если мы хотим жить, нам не следует нажимать на зеленую кнопку пространственного прыжка…
— Послушайте, штурман Секач, — неожиданно раздалось из динамика над панелью, — а что вы там говорили насчет смерти?
— Ну как вам сказать, уважаемый борткомп. Я не философ и боюсь запутаться в определениях, но, кажется, самое точное определение смерти — отсутствие жизни.
— Это в какой-то мере относится и к компьютерам, а не только к живым людям?
— Естественно, ведь в ваших проводах, блоках, схемах, чипах бегает ток, как в наших жилах кровь. И благодаря ему, электричеству, вернее, движению этого электричества, вы живете, мыслите, управляете механизмами.
— Но когда мне обесточивают систему, к примеру, во время планового ремонта, или перед тестами, я тоже умираю?
— Нет, скорее, вы просто засыпаете, как люди. Ведь если снова подключить систему питания, вы оживете снова. Так что временное отключение энергии — лишь сон. А вот смерть, это когда подключай — не подключай, все без толку. Я понятно объясняю?
— Вполне, — борткомп задумался. Даже было слышно, как гудят его электронные мозги, как процессор обращается к разным дискам, чипам и прочей требухе. — А смерть — это плохо?
— Смерть есть окончание жизни, а каждое существо хочет жить. И живет, пока не приходит его время.
— Что значит «придет его время»?
— Человек стареет, дряхлеет. И в конце концов умирает.
— Дряхлеет — то есть приходит в негодность. Но разве его нельзя починить?
— Можно, конечно, сначала людям заменяют зубы, потом внутренние органы, кости меняют на металлопластик, потом кровь на синтетическую. Но рано или поздно приходит час, когда никакие замены уже не помогают, и человек переносится…
— Только не говори ему про рай, — громко прошептал командор.
— И человек умирает, перестает жить, функционировать.
— А я? Я тоже рано или поздно умру?
— Ну как вам сказать. Век космического корабля долог. Вам, конечно, будут делать капремонт, менять узлы и детали. Но в один не самый прекрасный для вас день владелец корпорации решит, что дешевле купить новый корабль, чем тратиться на ремонт старого. И вас оттранспортируют на переплавку. К сожалению, это грустная реальность. У всех и у всего есть свой запас времени. Вот и все, что я могу сказать по этому поводу, уважаемый борткомп.
Борткомпьютер думал довольно долго, потом сказал:
— Тогда у вас осталось очень мало времени.
— Что?
— Вторая вводная приказывает мне совершить пространственный прыжок в автоматическом порядке через час после того, как пилот Алан Зитцдорф войдет в систему под своим индивидуальным паролем.
— Не понял…
— Через десять минут я должен включить автоматический разгон и совершить прыжок, даже если вы не нажмете клавишу «Пуск», — повторил борткомп, как мне показалось, грустно.
— Так чего ж ты молчал?
— А ты спрашивал? — огрызнулся комп.
Все стало ясно, говорить уже ничего не требовалось. Лейтенант Секач посмотрел командору прямо в глаза. Тот лишь пожал плечами. А что тут скажешь? Жить нам оставалось десять минут. И стало мне как-то тоскливо. Конечно, за это время мы все так привыкли, что в самый последний момент явится бравый командор Хьюго и разом решит все наши проблемы, а вот теперь он стоит и пожимает плечами. Значит, выхода нет?
— Господа, — сказал лейтенант Секач, вставая, — мне кажется, пришло время помолиться.
Глава 8
Робот тихо скулил в углу о своей зря загубленной жизни, капитан Алан пребывал в легком обмороке. Хрумм тоже на вопросы не отвечал, видно, одеревенел. Остальные члены экипажа готовились принять неминуемую смерть достойно.
Циферблат на пульте управления неумолимо отсчитывал последние секунды нашей жизни. Вот их уже триста, вот уже 299, 298… Через 297 секунд дюзы «Счастливой барракуды» осветятся ослепительно белым светом и выведут корабль на разгон, а потом последует голубая вспышка, и мы исчезнем. Вот смех, стыдно признаться, но я до сих пор не знаю принципа этого самого пространственного прыжка. Так и не выучил в школе. Что-то связанное с подпространством, с гравитацией звезд и страшной пустотой черных дыр. Через мгновение в квадрате 133-04 пустота снова осветится голубым светом. Всего на миг, чтобы навсегда исчезнуть в черном ничто. Надеюсь, мы не почувствуем боли. Признаться, я так боюсь боли. Наверное, лучше всего умереть лежа в кресле с закрытыми глазами. Прощай, батя, прощай, моя добрая матушка. Прощай и ты, дедуля, хотя ты очень часто был со мной строг и сек как Сидорову козу. Прощайте, друзья и одноклассники, прощай, Барбара Чен, и прости, что я тайком подсматривал за тобой в школьном душе после физкультуры.
Я нажал рычажок на подлокотнике штурманского кресла и, закрыв глаза, из которых градом текли слезы, откинулся на спинку. Тут же ноги мои потеряли опору, и я почувствовал, что падаю. Предчувствия меня не обманули. Грохнулся я здорово, аж в пояснице хрустнуло. Черт побери, ну и корабль! Мало того, что борткомп у него с ума сошел, так и еще все разваливается на глазах. И духота какая! Сразу видно, кондиционер не фурычит, да и лампы в коридоре горят через одну…
— Стоп! Стоп! — крикнул кто-то вслух, когда комп уже начал отсчитывать две последние минуты. — Борткомпьютер «Счастливой барракуды», сообщи состояние корабля перед пространственным прыжком.
Оказалось, это капитан Алан пришел в себя. «Уж не свихнулся ли наш пилот со страху?» — мелькнула у меня мысль, но, глянув на лицо пилота, я сразу понял, что он что-то придумал.
— Все системы корабля в норме, — немедленно отозвался борткомп. — Только напрасно это, шеф, я все равно должен стартовать. Извините.
— А кресло? А кондиционер? А освещение в комнате для запчастей? А отскочившая плитка в туалетной комнате?
Комп прекратил отсчет:
— Капитан, все системы, необходимые для пространственного прыжка, в норме, мелкие неполадки я могу устранить во время выхода на орбиту и разгрузки. Продолжаю отсчет!
— Вот уж фигушки! — закричал капитан Алан, а я заметил, что цифры обратного отсчета замерли на экране. — Нет, борткомп! Я не собираюсь уходить в пространственный прыжок на неотремонтированном, опасном для жизни пилота корабле. Ты что, забыл инструкцию НП-24/2-79?
Цифры обратного отсчета с экрана исчезли, освободив место для длиннющей и скучнейшей инструкции, гласящей, что в пространственный прыжок корабль может уйти только при условии абсолютной работоспособности всех систем.
— Конечно, я об этом и говорю, — продолжал пилот. — И если в туалетной комнате отскочила от стены кафельная плитка — систему жизнеобеспечения пилота нельзя назвать полностью работоспособной!
Вообще-то на инструкцию эту все пилоты давно «положили», — добавил Алан шепотом, — но для бортовых компьютеров она остается святая святых.
— Какие неполадки устранить в первую очередь, капитан? — запросил борткомп уже без всякого ехидства в голосе.
— Все! Устранить все неполадки! — приказал пилот. — И никакой спешки! Делай все обстоятельно и надежно! Сколько времени тебе понадобится?
Комп выдал на экран длинный список неполадок в корабле. Ого! Да, борткомпьютер у капитана Алана на самом деле жуткий лодырь! Разной мелочовки накопилось на две страницы мелким шрифтом. Тут ламп в подсобных помещениях не хватает, в грузовом отсеке двери второго шлюза неплотно прилегают. Пожарный щит не укомплектован.
— Эх, жаль мы не на космодроме, — покачал головой лейтенант Секач, — а то бы я его заставил и дюзы ускорителя заодно покрасить — по срокам службы уже давно пора…
— Все неполадки будут устранены в течение одного часа двадцати шести минут, — выдал комп. — После этого я снова вынужден буду начать подготовку к пространственному прыжку. Мне очень жаль, командир…
Капитан Алан пропустил беспомощные извинения железяки мимо ушей и повернулся к командору Хьюго:
— Вы слышали, командор? Вам хватит этого времени?
Командор сразу вскочил на ноги, подошел к пульту и зачем-то взял со стола универсальную отвертку.
— А ты голова, герой наш космический. Ловко сообразил. Я, признаться, совсем было загрустил. Насчет времени не переживай, уложимся, в случае чего, мы разобьем еще пару ламп.
А из-под пульта управления уже выбрался первый робот-ремонтник. Он деловито осмотрел кресло штурмана своими окулярами, выпустил манипуляторы и начал что-то крутить в механизме настройки положения…
Тут на пульте управления засветился экран внешней связи. И я совершенно не удивился, когда на экране возникло лицо пресловутого Майстера.
Циферблат на пульте управления неумолимо отсчитывал последние секунды нашей жизни. Вот их уже триста, вот уже 299, 298… Через 297 секунд дюзы «Счастливой барракуды» осветятся ослепительно белым светом и выведут корабль на разгон, а потом последует голубая вспышка, и мы исчезнем. Вот смех, стыдно признаться, но я до сих пор не знаю принципа этого самого пространственного прыжка. Так и не выучил в школе. Что-то связанное с подпространством, с гравитацией звезд и страшной пустотой черных дыр. Через мгновение в квадрате 133-04 пустота снова осветится голубым светом. Всего на миг, чтобы навсегда исчезнуть в черном ничто. Надеюсь, мы не почувствуем боли. Признаться, я так боюсь боли. Наверное, лучше всего умереть лежа в кресле с закрытыми глазами. Прощай, батя, прощай, моя добрая матушка. Прощай и ты, дедуля, хотя ты очень часто был со мной строг и сек как Сидорову козу. Прощайте, друзья и одноклассники, прощай, Барбара Чен, и прости, что я тайком подсматривал за тобой в школьном душе после физкультуры.
Я нажал рычажок на подлокотнике штурманского кресла и, закрыв глаза, из которых градом текли слезы, откинулся на спинку. Тут же ноги мои потеряли опору, и я почувствовал, что падаю. Предчувствия меня не обманули. Грохнулся я здорово, аж в пояснице хрустнуло. Черт побери, ну и корабль! Мало того, что борткомп у него с ума сошел, так и еще все разваливается на глазах. И духота какая! Сразу видно, кондиционер не фурычит, да и лампы в коридоре горят через одну…
— Стоп! Стоп! — крикнул кто-то вслух, когда комп уже начал отсчитывать две последние минуты. — Борткомпьютер «Счастливой барракуды», сообщи состояние корабля перед пространственным прыжком.
Оказалось, это капитан Алан пришел в себя. «Уж не свихнулся ли наш пилот со страху?» — мелькнула у меня мысль, но, глянув на лицо пилота, я сразу понял, что он что-то придумал.
— Все системы корабля в норме, — немедленно отозвался борткомп. — Только напрасно это, шеф, я все равно должен стартовать. Извините.
— А кресло? А кондиционер? А освещение в комнате для запчастей? А отскочившая плитка в туалетной комнате?
Комп прекратил отсчет:
— Капитан, все системы, необходимые для пространственного прыжка, в норме, мелкие неполадки я могу устранить во время выхода на орбиту и разгрузки. Продолжаю отсчет!
— Вот уж фигушки! — закричал капитан Алан, а я заметил, что цифры обратного отсчета замерли на экране. — Нет, борткомп! Я не собираюсь уходить в пространственный прыжок на неотремонтированном, опасном для жизни пилота корабле. Ты что, забыл инструкцию НП-24/2-79?
Цифры обратного отсчета с экрана исчезли, освободив место для длиннющей и скучнейшей инструкции, гласящей, что в пространственный прыжок корабль может уйти только при условии абсолютной работоспособности всех систем.
— Конечно, я об этом и говорю, — продолжал пилот. — И если в туалетной комнате отскочила от стены кафельная плитка — систему жизнеобеспечения пилота нельзя назвать полностью работоспособной!
Вообще-то на инструкцию эту все пилоты давно «положили», — добавил Алан шепотом, — но для бортовых компьютеров она остается святая святых.
— Какие неполадки устранить в первую очередь, капитан? — запросил борткомп уже без всякого ехидства в голосе.
— Все! Устранить все неполадки! — приказал пилот. — И никакой спешки! Делай все обстоятельно и надежно! Сколько времени тебе понадобится?
Комп выдал на экран длинный список неполадок в корабле. Ого! Да, борткомпьютер у капитана Алана на самом деле жуткий лодырь! Разной мелочовки накопилось на две страницы мелким шрифтом. Тут ламп в подсобных помещениях не хватает, в грузовом отсеке двери второго шлюза неплотно прилегают. Пожарный щит не укомплектован.
— Эх, жаль мы не на космодроме, — покачал головой лейтенант Секач, — а то бы я его заставил и дюзы ускорителя заодно покрасить — по срокам службы уже давно пора…
— Все неполадки будут устранены в течение одного часа двадцати шести минут, — выдал комп. — После этого я снова вынужден буду начать подготовку к пространственному прыжку. Мне очень жаль, командир…
Капитан Алан пропустил беспомощные извинения железяки мимо ушей и повернулся к командору Хьюго:
— Вы слышали, командор? Вам хватит этого времени?
Командор сразу вскочил на ноги, подошел к пульту и зачем-то взял со стола универсальную отвертку.
— А ты голова, герой наш космический. Ловко сообразил. Я, признаться, совсем было загрустил. Насчет времени не переживай, уложимся, в случае чего, мы разобьем еще пару ламп.
А из-под пульта управления уже выбрался первый робот-ремонтник. Он деловито осмотрел кресло штурмана своими окулярами, выпустил манипуляторы и начал что-то крутить в механизме настройки положения…
Тут на пульте управления засветился экран внешней связи. И я совершенно не удивился, когда на экране возникло лицо пресловутого Майстера.
Глава 8
— Господа, я удивлен, — сказал Майстер, рассмотрев наши физиономии, — почему вы до сих пор не стартовали?
— Убийца! — выкрикнул пилот Алан, сжав кулаки. — Ты решил нас убить, утопить в черной дыре, старая сволочь!
— Так уж и старая… — ухмыльнулся Майстер, — что, борткомп проговорился?
— Да, у него, видите ли, в отличие от вас есть зачатки совести, — встал перед экраном командор. — Я вижу, ваше слово ничего не стоит, господин профессор. Может, объяснитесь?
— А смысл? — передернул плечами злодей. — Ну, скажем так, у меня изменились планы. Мне срочно понадобилась ваша «Барракуда», капитан Алан. Вернее, моя «Барракуда». Ведь корабль принадлежит корпорации «Млечный Путь», а корпорация с недавних пор — мне.
— А мы? А что будет с нами? — пискнул из своего угла робот.
— Вы? — поморщился Механик. — Вообще-то я предпочел бы, чтобы вы исчезли. Совсем. Слишком уж много вы приносите мне хлопот. Мелких и досадных. Вот диспетчерскую всю разворотили, ремонтируй ее теперь. А как ремонтировать, когда все киборги-ремонтники вдребезги разбиты? К тому же вы лишили жизни два десятка прекрасных особей. Да, да, я понимаю, вы защищались, и, вижу, намерены цепляться за жизнь дальше. Так что исчезновение в ваши планы не входит. Что ж, еще раз согласен вас понять. Что я предлагаю? Предлагаю вам переждать пару месяцев на каком-либо островке на этой планете. Мистер Зитцдорф, будьте добры полностью передать управление кораблем борткомпьютеру, а сами выходите в шлюзовую камеру и садитесь в спасательный челнок.
— А если мы откажемся? — быстро спросил командор.
— Если вы откажетесь, — оголил желтые резцы Майстер, — через десять минут на «Барракуду» высадится десант из моих ребят. И тогда я гроша ломаного не дам за ваши шкуры.
Экран погас.
— Черт! — выругался Алан и включил камеры ближнего наблюдения. Майстер не соврал. В километре от «Барракуды» на орбите висел фрегат «Млечный Путь», и от него к кораблю быстро барражировал челнок.
— Капитан, вы сможете блокировать стыковочный шлюз? — быстро спросил командор.
— Борткомп «Барракуды», — громко сказал Алан, — запрещаю пристыковку спасательного челнока.
— Ага, до хрена вас таких запрещалыциков, — отозвался борткомп, — челнок принят.
— Как вы думаете, капитан, сколько монстров может поместиться в таком челноке, — спросил командор, разглядывая, как челнок медленно исчезает в трюме корабля.
— Смотря каких по размеру?
— Ну, таких, что оседлал наш приятель Дивер.
— Десятка три, а то и больше, — ответил капитан. — Командор, я думаю, вы уже что-то решили, не томите…
— Друзья мои, не скрою, положение наше более чем серьезное, — начал командор. — Пожалуй, даже хуже чем там, в диспетчерской. Там, по крайней мере, у нас был воздух. Сейчас же, судя по данным, что я вижу на экране, борткомп «Барракуды», при всем к нему уважении, остановил подачу воздуха в кабину пилота. Не по своей воле, конечно, видимо, Фальцу все-таки удалось переключить его управление на себя. Таким образом нас вынуждают немедленно покинуть корабль, который почему-то очень понадобился этому вселенскому злодею.
— Так побежали скорее к челноку! — подал голос робот-крупье. — Чего мы стоим?
— Металлолому слова не давали! — тут же заткнул его лейтенант Секач.
— Полностью присоединяюсь к предыдущему оратору, — кивнул командор и продолжил: — На этот челнок нам никак нельзя. Во-первых, он рассчитан только на экипаж корабля, то есть на двоих астронавтов. Нас же, как видим, здесь несколько больше…
— Думаю, мы должны соблюсти традиции космического благородства и уступить эти места женщине и ребенку, — подал голос мистер Джош.
— А я сверху могу полететь, — выкрикнул робот, — мне воздуха не нужно. Прикрутите меня только покрепче и…
— Заткнись, железяка, — заревел Секач, — что касается вашего предложения, уважаемый Петрофф, то честнее будет кинуть жребий.
— Стоп, стоп, стоп, никаких жребиев! — поднял руки командор. — Друзья мои, не исключено, что этот Фальц заранее знал, что мы все тут переругаемся из-за места в челноке, и это было частью его плана. Но… Кто вам сказал, что этот челнок вообще куда-то полетит? Капитан Алан, скажите, если управление корабля осуществляется только борткомпом, то и челнок, соответственно…
— Да, — поднял голову капитан Алан, — челноком тоже будет управлять борткомп.
— Вот, вот. Что я и хотел сказать. Представляете, куда этот челнок может улететь, если им будет командовать этот маньяк, который еще полчаса назад собирался нас всех отправить в глотку к дьяволу? Свидетели, как я понял, ему не нужны.
— Тогда отправьте меня одного! — раздался умоляющий голос крупье. — Я ведь не свиде…
Договорить он не успел, потому что раздался звон, словно по медному тазу хорошенько врезал кувалдой наш деревенский кузнец дядя Перейра. Правда, сейчас это был лейтенант Секач, и бил он по бестолковой башке робота гаечным ключом, но звук получился не слабее, чем у дяди Перейры.
Все замолчали. Действительно, перспективы вырисовывались отнюдь не радостные.
— Так что же в этом случае предлагаете вы, командор? — после долгой паузы спросил пилот Алан. — Сидеть здесь и ждать смерти? Задыхаться?
— Нет, конечно, — ответил командор. — У меня созрела идея. И не стану скрывать, подсказал мне ее не кто иной, как профессор Фальц.
— Ну это вы, командор, загнули, — пробурчал Секач, — что этот маньяк может подсказать?
— Идею с островом. Да! Если здесь нам оставаться нельзя, на курортный остров возвращаться — тоже, но ведь на планете есть и другие острова. И на одном из них, если мне не изменяет память, наш уважаемый мистер Джош Петрофф вполне комфортно жил на протяжении полугода. И нашел себе такую прекрасную жену вдобавок.
— Не так, чтобы комфортно, — снова подал голос мистер Джош, — но насчет жены — это точно.
— Все это прекрасно, но как нам туда попасть, на этот самый остров? — резонно возразил Секач.
— Посредством того же челнока-рудовоза, что доставил мистера Джоша на корабль. Он ведь, как я понимаю, стоит заправленный и готовый к полету в грузовом трюме. Причем лететь он может в совершенно автономном режиме, никак не завися от прихоти борткомпа «Барракуды». Скажите, капитан Алан, ведь вылететь на рудовозе возможно?
— Да, в принципе. Но вы забываете, что в рудовоз мы сможем попасть, только минуя трюм. А там, как я понял, не мене трех десятков самых ужасных монстров Вселенной.
— Ну не таких уж и ужасных, видели и пострашнее, но в целом замечание совершенно верное. Но ведь и эту проблему можно решить.
— Каким образом? — ухмыльнулся недобро пилот Алан. — Если мне не изменяет память, мы с трудом удерживали круговую оборону против всего одного десятка монстров. А тут их целых тридцать! Да еще таких здоровенных!
— Да, но… Иногда любую проблему может решить акт героизма, или, если хотите, самопожертвования.
— Не поня-я-ял, — протянул Секач, — на кого именно вы намекаете, командор. Кого из нас вы видите в роли героя, готового во имя спасения других принести себя в жертву? И не тяните, пожалуйста, говорите быстрее, а то, признаться, уже дышать трудновато.
— Извольте! — неожиданно мистер Хью резко развернулся и подошел к киборгу, жавшемуся в уголке:
— А скажи-ка мне, умная машина, есть ли в твоей программе такое понятие, как «героизм» и «самопожертвование»?
Робот удивленно мигнул желтыми лампами:
— Не понял вас?
— Сейчас поймешь. Робот-крупье серии К-12, слушай вводную!
Робот загорелся зелеными лампами и растопырил свои «уши», что означало «полнейшее внимание».
— Приказываю! — громко и четко проговорил мистер Хью. — Роботу-крупье серии К-12 спуститься в грузовой отсек, найти контейнер № 1461212, вскрыть его, найти капсулы с зеленой жидкостью, с маркировкой «Активатор» и распылить ее на содержимое контейнера № 1461212. Выполнять!
— Но там же монстры! — взвизгнул робот, засветившись красными лампочками, как новогодняя елка.
— Робот-крупье серии К-12, повторите вводную! — грозно сказал мистер Хью.
— Нет, вводную-то я, конечно, могу повторить, но я предупреждаю, я никуда не пойду! Вы ставите под угрозу частную собственность! Я, как и игровой модуль казино, принадлежу частному лицу, проживающему на планете Урания! И без его ведома…
Мистер Хью зловеще улыбнулся, ловко развернул робота и умело ткнул отверткой, которую прятал за спиной, в панель на «спине» крупье. Панель откинулась, обнажив поверхность десятка тускло блеснувших чипов. Мистер Хью ловко подцепил один из них отверткой, убедился, что взял именно тот, что надо, и захлопнул крышку.
— Убийца! — выкрикнул пилот Алан, сжав кулаки. — Ты решил нас убить, утопить в черной дыре, старая сволочь!
— Так уж и старая… — ухмыльнулся Майстер, — что, борткомп проговорился?
— Да, у него, видите ли, в отличие от вас есть зачатки совести, — встал перед экраном командор. — Я вижу, ваше слово ничего не стоит, господин профессор. Может, объяснитесь?
— А смысл? — передернул плечами злодей. — Ну, скажем так, у меня изменились планы. Мне срочно понадобилась ваша «Барракуда», капитан Алан. Вернее, моя «Барракуда». Ведь корабль принадлежит корпорации «Млечный Путь», а корпорация с недавних пор — мне.
— А мы? А что будет с нами? — пискнул из своего угла робот.
— Вы? — поморщился Механик. — Вообще-то я предпочел бы, чтобы вы исчезли. Совсем. Слишком уж много вы приносите мне хлопот. Мелких и досадных. Вот диспетчерскую всю разворотили, ремонтируй ее теперь. А как ремонтировать, когда все киборги-ремонтники вдребезги разбиты? К тому же вы лишили жизни два десятка прекрасных особей. Да, да, я понимаю, вы защищались, и, вижу, намерены цепляться за жизнь дальше. Так что исчезновение в ваши планы не входит. Что ж, еще раз согласен вас понять. Что я предлагаю? Предлагаю вам переждать пару месяцев на каком-либо островке на этой планете. Мистер Зитцдорф, будьте добры полностью передать управление кораблем борткомпьютеру, а сами выходите в шлюзовую камеру и садитесь в спасательный челнок.
— А если мы откажемся? — быстро спросил командор.
— Если вы откажетесь, — оголил желтые резцы Майстер, — через десять минут на «Барракуду» высадится десант из моих ребят. И тогда я гроша ломаного не дам за ваши шкуры.
Экран погас.
— Черт! — выругался Алан и включил камеры ближнего наблюдения. Майстер не соврал. В километре от «Барракуды» на орбите висел фрегат «Млечный Путь», и от него к кораблю быстро барражировал челнок.
— Капитан, вы сможете блокировать стыковочный шлюз? — быстро спросил командор.
— Борткомп «Барракуды», — громко сказал Алан, — запрещаю пристыковку спасательного челнока.
— Ага, до хрена вас таких запрещалыциков, — отозвался борткомп, — челнок принят.
— Как вы думаете, капитан, сколько монстров может поместиться в таком челноке, — спросил командор, разглядывая, как челнок медленно исчезает в трюме корабля.
— Смотря каких по размеру?
— Ну, таких, что оседлал наш приятель Дивер.
— Десятка три, а то и больше, — ответил капитан. — Командор, я думаю, вы уже что-то решили, не томите…
— Друзья мои, не скрою, положение наше более чем серьезное, — начал командор. — Пожалуй, даже хуже чем там, в диспетчерской. Там, по крайней мере, у нас был воздух. Сейчас же, судя по данным, что я вижу на экране, борткомп «Барракуды», при всем к нему уважении, остановил подачу воздуха в кабину пилота. Не по своей воле, конечно, видимо, Фальцу все-таки удалось переключить его управление на себя. Таким образом нас вынуждают немедленно покинуть корабль, который почему-то очень понадобился этому вселенскому злодею.
— Так побежали скорее к челноку! — подал голос робот-крупье. — Чего мы стоим?
— Металлолому слова не давали! — тут же заткнул его лейтенант Секач.
— Полностью присоединяюсь к предыдущему оратору, — кивнул командор и продолжил: — На этот челнок нам никак нельзя. Во-первых, он рассчитан только на экипаж корабля, то есть на двоих астронавтов. Нас же, как видим, здесь несколько больше…
— Думаю, мы должны соблюсти традиции космического благородства и уступить эти места женщине и ребенку, — подал голос мистер Джош.
— А я сверху могу полететь, — выкрикнул робот, — мне воздуха не нужно. Прикрутите меня только покрепче и…
— Заткнись, железяка, — заревел Секач, — что касается вашего предложения, уважаемый Петрофф, то честнее будет кинуть жребий.
— Стоп, стоп, стоп, никаких жребиев! — поднял руки командор. — Друзья мои, не исключено, что этот Фальц заранее знал, что мы все тут переругаемся из-за места в челноке, и это было частью его плана. Но… Кто вам сказал, что этот челнок вообще куда-то полетит? Капитан Алан, скажите, если управление корабля осуществляется только борткомпом, то и челнок, соответственно…
— Да, — поднял голову капитан Алан, — челноком тоже будет управлять борткомп.
— Вот, вот. Что я и хотел сказать. Представляете, куда этот челнок может улететь, если им будет командовать этот маньяк, который еще полчаса назад собирался нас всех отправить в глотку к дьяволу? Свидетели, как я понял, ему не нужны.
— Тогда отправьте меня одного! — раздался умоляющий голос крупье. — Я ведь не свиде…
Договорить он не успел, потому что раздался звон, словно по медному тазу хорошенько врезал кувалдой наш деревенский кузнец дядя Перейра. Правда, сейчас это был лейтенант Секач, и бил он по бестолковой башке робота гаечным ключом, но звук получился не слабее, чем у дяди Перейры.
Все замолчали. Действительно, перспективы вырисовывались отнюдь не радостные.
— Так что же в этом случае предлагаете вы, командор? — после долгой паузы спросил пилот Алан. — Сидеть здесь и ждать смерти? Задыхаться?
— Нет, конечно, — ответил командор. — У меня созрела идея. И не стану скрывать, подсказал мне ее не кто иной, как профессор Фальц.
— Ну это вы, командор, загнули, — пробурчал Секач, — что этот маньяк может подсказать?
— Идею с островом. Да! Если здесь нам оставаться нельзя, на курортный остров возвращаться — тоже, но ведь на планете есть и другие острова. И на одном из них, если мне не изменяет память, наш уважаемый мистер Джош Петрофф вполне комфортно жил на протяжении полугода. И нашел себе такую прекрасную жену вдобавок.
— Не так, чтобы комфортно, — снова подал голос мистер Джош, — но насчет жены — это точно.
— Все это прекрасно, но как нам туда попасть, на этот самый остров? — резонно возразил Секач.
— Посредством того же челнока-рудовоза, что доставил мистера Джоша на корабль. Он ведь, как я понимаю, стоит заправленный и готовый к полету в грузовом трюме. Причем лететь он может в совершенно автономном режиме, никак не завися от прихоти борткомпа «Барракуды». Скажите, капитан Алан, ведь вылететь на рудовозе возможно?
— Да, в принципе. Но вы забываете, что в рудовоз мы сможем попасть, только минуя трюм. А там, как я понял, не мене трех десятков самых ужасных монстров Вселенной.
— Ну не таких уж и ужасных, видели и пострашнее, но в целом замечание совершенно верное. Но ведь и эту проблему можно решить.
— Каким образом? — ухмыльнулся недобро пилот Алан. — Если мне не изменяет память, мы с трудом удерживали круговую оборону против всего одного десятка монстров. А тут их целых тридцать! Да еще таких здоровенных!
— Да, но… Иногда любую проблему может решить акт героизма, или, если хотите, самопожертвования.
— Не поня-я-ял, — протянул Секач, — на кого именно вы намекаете, командор. Кого из нас вы видите в роли героя, готового во имя спасения других принести себя в жертву? И не тяните, пожалуйста, говорите быстрее, а то, признаться, уже дышать трудновато.
— Извольте! — неожиданно мистер Хью резко развернулся и подошел к киборгу, жавшемуся в уголке:
— А скажи-ка мне, умная машина, есть ли в твоей программе такое понятие, как «героизм» и «самопожертвование»?
Робот удивленно мигнул желтыми лампами:
— Не понял вас?
— Сейчас поймешь. Робот-крупье серии К-12, слушай вводную!
Робот загорелся зелеными лампами и растопырил свои «уши», что означало «полнейшее внимание».
— Приказываю! — громко и четко проговорил мистер Хью. — Роботу-крупье серии К-12 спуститься в грузовой отсек, найти контейнер № 1461212, вскрыть его, найти капсулы с зеленой жидкостью, с маркировкой «Активатор» и распылить ее на содержимое контейнера № 1461212. Выполнять!
— Но там же монстры! — взвизгнул робот, засветившись красными лампочками, как новогодняя елка.
— Робот-крупье серии К-12, повторите вводную! — грозно сказал мистер Хью.
— Нет, вводную-то я, конечно, могу повторить, но я предупреждаю, я никуда не пойду! Вы ставите под угрозу частную собственность! Я, как и игровой модуль казино, принадлежу частному лицу, проживающему на планете Урания! И без его ведома…
Мистер Хью зловеще улыбнулся, ловко развернул робота и умело ткнул отверткой, которую прятал за спиной, в панель на «спине» крупье. Панель откинулась, обнажив поверхность десятка тускло блеснувших чипов. Мистер Хью ловко подцепил один из них отверткой, убедился, что взял именно тот, что надо, и захлопнул крышку.