Страница:
И тут… Я даже вздрогнул! И наверняка не я один. Потому как откуда-то из-под потолка на арену спустился второй боец… Огромный, черный, мохнатый паук. Нет, даже не паук — паучище! Весь цирк замер.
— Наш сюрприз! — взвизгнул клоун. — Впервые на арене Мохноног — супербоец с планеты Герра! Поприветствуем!
Ну вот я и увидел это чудище, которым меня часто пугала бабуля в детстве. Ну, там, не ем кашку или не слушаюсь, она мне сразу: «Вот придет лохматый геррский паук, замотает тебя в паутину и заберет, чтобы отволочь в свою страшную нору и съесть…» Видно, прадед мой про это дело не раз дочери своей, то есть моей бабке, рассказывал. Наверное, именно поэтому я пауков с детства недолюбливал. Но одно дело обычный паук, совсем другое — та тварь, что на арене появилась. Величиной она была, конечно, поменьше, чем Минотавр, хотя, если поставить ее на задние лапы, наверное, и повыше будет.
Ну, думаю, сейчас начнется. И точно! Паук не стал тратить время на всякие там поклончики, паук сразу напал, то есть начал плевать в Минотавра своей паутиной. Да так ловко! В полминуты задние лапы Минотавра оказались опутаны тонкой блестящей паутиной. И, судя по всему, довольно прочной, потому что, когда Минотавр бросился было на своего противника, он и пары шагов не сделал — грохнулся в опилки. Публика разом взревела, а паук тут как тут. Прыгает на тушу Минотавра сверху и вонзает в него свои страшные изогнутые клыки. Ну не знаю, что за шкура у этого Минотавра, только не пробили ее клыки, даром что такие страшные. Отскочили, как ножик кухонный от банки тушенки из спецпайка для космокопов. Мне показалось, что к такому развитию событий паук был явно не готов, ему бы ноги свои многочисленные уносить и к новой атаке готовиться, а он все старается Минотавру спину прокусить. Минотавр, видимо, опомнился, поднатужился и с ревом начал от пут освобождаться. Мне сверху отлично было видно, как мышцы его бугрились, когда он паутину рвал. И совладал-таки: лопалась она с громким таким звуком, как проволока натянутая.
А паук сообразил наконец, что не прокусить ему шкуру противника со спины, и попытался было в шею Минотавру вцепиться, да только поздно уже. Минотавр лапами передними — короткими паутину со своей морды стянул и челюстью клацнул. Щелк — и в зубах у него лапа мохнатая. Слышали бы вы, как трибуны заревели! А паук хоть лапы и лишился, но проворности не потерял. Да и сдаваться он, как я понял, совершенно не собирался. Спрыгнул он со спины Минотавра и в три прыжка на потолке оказался. Отдышался, чуть приспустился на паутинке своей и давай опять в Минотавра плеваться. Но Минотавр, хоть в массе своей здоров очень, не такой уж дурак оказался, смекнул, что с паутиной этой надо быть начеку, а потому от плевков очень ловко увертывался, так что плевки паучьи все больше в решетку попадали. Короче, через минуту вся решетка была словно проволокой стальной опутана.
Дело шло к ничьей. Паук, по всему было видно, больше судьбу испытывать не собирался и атаковал противника исключительно сверху. А Минотавр и рад бы был зубки свои на пауке проверить, да только как до него добраться-то? Крыльев-то у него нет. Но Минотавр, видимо, никуда лететь не собирался. Он как-то присел, уставился на паука глазищами своими, и в этот момент…
Даже не знаю, как вам объяснить, что дальше произошло. Ну, такое впечатление, что меня по затылку чем-то тяжелым ударили. Не твердым, а именно тяжелым. Ну вроде как мешком с зерном, как тогда, когда мы с ребятами на зернотоке шалили. В глазах потемнело, и точки светящиеся роиться начали. Пришел в себя, озираюсь по сторонам: не мне одному плохо — гусеница в соседней ложе, очень похожая на мою бывшую соседку, вся побурела и пятнами красными пошла, да и другие соседи выглядели не лучше. Видно, всем нам досталось. Только от кого?
И тут соображаю, что без Минотавра тут не обошлось. Потому как он радостно заревел и бросился на паука. Да! Паук недвижимо лежал на арене. Не знаю, сам ли по паутинке спустился или свалился в свободном падении, только туша его лохматая стала легкой добычей для огромного ящера. Я даже зажмурился, чтобы не видеть, как огромные челюсти рвут мохнатое тельце, хотя никаких особых симпатий, как вы понимаете, к арахнидам никогда не испытывал.
Минотавр еще не успел добить противника, а с трибун уже начали возмущаться:
— Нечестно! — орал какой-то дядька в черном фраке с почетной ложи. — Это же психоудар! Это нечестно!
Ему вторила какая-то тетка в белом платье и еще кто-то. А вот остальные их не поддержали. То ли от удара еще не отошли, то ли сами ставили на Минотавра.
— Господа! — наконец снова взялся за микрофон Клоун, непонятно как появившийся на арене. — Все абсолютно честно! В правилах боев явно сказано: «Боец может биться всем, что ему дала природа!» Так что все в пределах правил, давайте лучше поприветствуем нашего чемпиона, подтвердившего свой высочайший титул в честном бою.
Трибуны заревели, видимо, такое решение устроило многих. За исключением, пожалуй, того самого дядьки во фраке. Он вскочил во весь рост, обернулся почему-то к нам лицом и что-то кричал, потрясая кулаками. Видимо, без толку. Тот самый седой дядька — тренер — только улыбнулся зловеще. Или мне это показалось?
А Минотавр закончил рвать тело своего врага и снова раскланялся. Как только он удалился со сцены, важно покачивая хвостом, клоун объявил перерыв. На арену бойко выскочили с полдюжины клоунов с кусачками. Этим нехитрым инструментом они, беспрерывно кривляясь и хохмя, довольно бойко стали проволоку с прутьев клетки скусывать и на платформы ее забрасывать.
— Ну что, Шарик, — сказал я своему другу, почесывая у него за ушком, — видимо, представление закончено, мы с тобой разбогатели и пора бы нам…
Зря я так поторопился, по всему зря. Потому что…
— Господа! Господа! — снова заорал клоун с платформы. — Еще один сюрприз! Господа! Представляю, как многие из вас хотели видеть в деле лучшего средневеса Вселенной Зэда Кусаку. Что ж! Ваши мечты сбылись! Дерзкий претендент Шарик с планеты Грым бросает вызов абсолютному чемпиону галактики Зэду Кусаке!!!
Честно говоря, я сначала не понял, чего этот уродский клоун имел в виду. Какого черта мой Шарик будет кому-то чего-то бросать? Он-то от прошлого боя отойти не успел. И что, вот на эту крохотулю будет нападать та самая громила, что загрызла своего соседа в перелете? Конечно, это не Минотавр, но все равно, разница в весе ощутимая! Нет, это просто невозможно! Да как они смеют?!! Нет, пора отсюда делать ноги!
Я вскочил и бросился из ложи, чуть ли не силком уволакивая за собой Шарика. И со всей дури врезался прямо в клоуна.
— Ты че, придурок? — прошипел дядька, поглаживая ушибленную грудь.
— Это вы че?!! — заорал я, поднимаясь на ноги и почесывая зад. — Какого хрена?!! Зачем вы моего Шарика с этим Кусакой?!! Вы же говорили, что…
— Я тебе говорил? — спросил клоун. Я, наконец, рассмотрел дядьку. Действительно, клоун был другой. Этот и повыше, и штаны на нем малиновые, и камзол зеленый. А вот носатые ботинки желтые.
— Ну, не вы, а тот, первый, — поправился я. — Вы, то есть он, обещал, что мой Шарик будет биться только в легком весе. А теперь…
— А что теперь? Разве не ты сказал, что здесь с твоей псиной хрен кто справится? Ну, признайся, говорил? Говорил! А это подписывал? — прищурился клоун, показывая мне листок бумаги с моею закорючкой внизу.
— Допустим.
— Нет, ты скажи, подписывал?
— Ну, подписывал.
— А раз подписывал, — зловеще ухмыльнулся клоун, — то вот здесь, мелким шрифтом написано, что устроители шоу имеют право при необходимости выставлять заявившегося бойца в иные весовые категории. Понимаешь? В иные. Ты заявился? Заявился. Вот мы и выставляем. Понял?
— Но ведь… — попытался протестовать я.
— Никаких «но»! — резко оборвал меня клоун. — сиди здесь и не дергайся. Ты уже выиграл сотню за первый бой, так что сиди и радуйся. А чтобы ты не скучал — ребята составят тебе компанию.
«Ребятами» оказались те самые гиппопо в портупеях. Они молча втиснули свои туши в ложу и сели на лавку справа и слева от меня. Как она только выдерживала такой вес — понятия не имею. А клоун осторожно взялся за поводок и вытянул Шарика из-под лавки. Я хотел было за своего друга заступиться, только куда там. Эти гиппопо так меня с боков задницами своими прижали, что не продохнуть. А клоун Шарика на руки взял, по панцирю погладил и водрузил на немедленно подлетевшую платформу. Тут же подал кому-то знак. Платформа взлетела, мягко спланировала к специальной дверце в клетке и, пролетев через нее, плавно опустилась на арену. Клоун мерзко хихикнул и двинулся к выходу.
— Знаете, мистер, — успел я сказать на прощанье, — вы, наверное, очень пожалеете, что сделали это.
Клоун обернулся, снова противно ухмыльнулся и заверил: «Не пожалею».
Вот тут я абсолютно успокоился. Видит Бог, я не хотел этого. Дело в том, что у грымских собак, особо у самцов, есть такое очень характерное, но не очень приятное свойство… В общем, сами увидите…
Когда Кусака вышел на арену, трибуны разом взвыли. Клоун не стал долго болтать и вскочил на свою платформу. И вовремя. Потому как даже с моей ложи было видно, как нехорошо Кусака на него глянул. Зверюга сделала круг по арене и, как только прозвучал гонг… раскланялась во все стороны. Мол, плевать мне на эти секунды, с такой шмакодявкой я справлюсь медленно и не торопясь. Что касается Шарика, то тот, едва эту громилу увидел, снова в клубок свернулся и затих. Кусака закончил кланяться, подошел к Шарику, присел на задние лапы и резко нагнул морду. Барабанщик в оркестре забил дробь. «Клац!» — раздался резкий звук, многократно усиленный динамиками. Толпа взревела, и я увидел своего друга в огромной пасти монстра. «А вдруг как проглотит, — пронеслось у меня в голове, — вот сейчас сглотнет, и растворится мой Шарик в этом необъятном брюхе». Но монстр не торопился, он демонстративно развернулся к главной трибуне, словно стараясь подольше покрасоваться. Дробь в мгновенье стихла.
«Клац!» — огромная пасть захлопнулась. Сердечко мое екнуло и провалилось куда-то в область левой пятки. А вдруг как панцирь Шарика не выдержит этих страшных челюстей? А вдруг монстр просто раскусит моего друга, как пустой орех.
Но, видно, не я один в этом цирке испугался. Видно, Шарик перепугался куда больше. Потому и поступил он как нормальная грымская собака. Надо было видеть морду Кусаки в этот момент. Сначала на морде ящера явно нарисовалось удивление, сменившееся не менее явным изумлением. И тут же зловещую морду перекосила гримаса боли. Огромная зубастая пасть открылась… и всем стало очевидно, что пары зубов в ровном частоколе явно недостает. Здоровенный обломок клыка беззвучно упал в опилки. Выдержал панцирь Шарика, выдержал! Но это были еще цветочки! Что-то явно зашипело…
Кусака утробно заорал и мотнул мордой. Шарик пулей вылетел из зубастой пасти и колобком прокатился по опилкам к решетке. Трибуны замерли, словно ожидая развязки. И она наступила незамедлительно. Сначала, громко скуля, в сторону выхода с арены Метнулся Кусака, потом едва не свалился со своей платформы клоун в шляпе. И уж чуть позже, зажимая носы, начали разбегаться зрители с первых рядов. Нет, согласитесь, ведь я же предупреждал, что Шарика лучше не злить! Есть у него такие железы около хвоста, очень даже пахучие. Не зря же его батя Вонючкой в сердцах обзывает.
Что тут началось! Кусака, жалко скуля, бьется в решетчатые ворота, пытаясь побыстрее свалить с арены из-за кулис кто-то ревет как оглашенный, не иначе как чемпион — Минотавр. Народ с самых дорогих первых рядов, зажимая носы, ломится к выходу, тут и там кто-то падает, упавших топчут. Гиппопошки с дубинками кидаются в толпу, собираясь наводить порядок, и только усугубляют общую сумятицу. Бардак!
А я — совершенно спокоен. Даже обнаглел немного. Спрашиваю ехидно так своих охранников, мол, че сидите? Не видите, че творится? Идите порядок наводить, охранники хреновы. И тут слышу голос:
— Эй, придурок! Что это такое?!! Оказывается, клоун к самой нашей ложе на своей платформе подлетел, а я как-то не заметил.
— А что? — невинно пожал я плечами.
— Что — что?!! Почему он так воняет?!! — взвизгнул клоун.
— Кто? — прикинулся я дураком. А что, он сам меня придурком обозвал — буду соответствовать.
— Твой чертов зверь! Как его…
— А… Шарик? Шарик — собака. Так у нас все собаки так на агрессию реагируют.
— Какая это, к черту, собака?!!
— Обычная, грымская. Я же предупреждал.
— О-о-о-о! Проклятье! Он долго еще вонять будет?
— Ну, не знаю, с денек, наверное, еще попахнет.
— С денек?!! Ты с ума сошел! У нас представление срывается.
— А я предупреждал. Я же говорил, что вы пожалеете. А вы: «Не пожалею»!
Дядька смотрел на меня злющими глазами: наверное, в этот момент он очень хотел меня убить.
— Давай забирай свою зверюгу! — наконец скомандовал он.
— Я-то заберу, но… Так что, мой боец выиграл? — сказал я как можно невиннее. — Я могу получить выигрыш?
— Какой еще выигрыш?!! Ты знаешь, сколько мы сейчас денег потеряем?
— Не знаю, мистер, только сдается мне, что это ваши проблемы. Я своего Шарика совершенно не хотел с этим Кусакой на арену выпускать. Разные, сами видите, весовые категории.
— Хорошо, я дам тебе десять кредов…
— Ага, ищи дурака, — сказал я, указывая на табло. — Вы мне должны сотню! Пять минут боя давно прошло. Гоните денежки, сами же обещали сотню, если мой боец продержится…
А в Колизее тем временем начинался самый настоящий бардак: видимо, вонь от моего Шарика добралась и до средних рядов. Около выходных порталов началась давка.
— Ладно, я дам тебе сотню, — резко сказал дядька и глянул вниз на продолжавшийся бедлам. — Даже две сотни. Ты сможешь увести с арены своего зверя немедленно?
— Да пажал-л-л-ста, — милостиво согласился я, — только денежки вперед. С вами, как я понял, глаз да глаз нужен…
— Проведите его на арену, пусть заберет свою Вонючку, — скомандовал клоун гиппопотамам, грязно выругался и протянул мне два золотистых стокредовых билета.
Глава 5
Глава 6
На произволе судьбы
Глава 1
— Наш сюрприз! — взвизгнул клоун. — Впервые на арене Мохноног — супербоец с планеты Герра! Поприветствуем!
Ну вот я и увидел это чудище, которым меня часто пугала бабуля в детстве. Ну, там, не ем кашку или не слушаюсь, она мне сразу: «Вот придет лохматый геррский паук, замотает тебя в паутину и заберет, чтобы отволочь в свою страшную нору и съесть…» Видно, прадед мой про это дело не раз дочери своей, то есть моей бабке, рассказывал. Наверное, именно поэтому я пауков с детства недолюбливал. Но одно дело обычный паук, совсем другое — та тварь, что на арене появилась. Величиной она была, конечно, поменьше, чем Минотавр, хотя, если поставить ее на задние лапы, наверное, и повыше будет.
Ну, думаю, сейчас начнется. И точно! Паук не стал тратить время на всякие там поклончики, паук сразу напал, то есть начал плевать в Минотавра своей паутиной. Да так ловко! В полминуты задние лапы Минотавра оказались опутаны тонкой блестящей паутиной. И, судя по всему, довольно прочной, потому что, когда Минотавр бросился было на своего противника, он и пары шагов не сделал — грохнулся в опилки. Публика разом взревела, а паук тут как тут. Прыгает на тушу Минотавра сверху и вонзает в него свои страшные изогнутые клыки. Ну не знаю, что за шкура у этого Минотавра, только не пробили ее клыки, даром что такие страшные. Отскочили, как ножик кухонный от банки тушенки из спецпайка для космокопов. Мне показалось, что к такому развитию событий паук был явно не готов, ему бы ноги свои многочисленные уносить и к новой атаке готовиться, а он все старается Минотавру спину прокусить. Минотавр, видимо, опомнился, поднатужился и с ревом начал от пут освобождаться. Мне сверху отлично было видно, как мышцы его бугрились, когда он паутину рвал. И совладал-таки: лопалась она с громким таким звуком, как проволока натянутая.
А паук сообразил наконец, что не прокусить ему шкуру противника со спины, и попытался было в шею Минотавру вцепиться, да только поздно уже. Минотавр лапами передними — короткими паутину со своей морды стянул и челюстью клацнул. Щелк — и в зубах у него лапа мохнатая. Слышали бы вы, как трибуны заревели! А паук хоть лапы и лишился, но проворности не потерял. Да и сдаваться он, как я понял, совершенно не собирался. Спрыгнул он со спины Минотавра и в три прыжка на потолке оказался. Отдышался, чуть приспустился на паутинке своей и давай опять в Минотавра плеваться. Но Минотавр, хоть в массе своей здоров очень, не такой уж дурак оказался, смекнул, что с паутиной этой надо быть начеку, а потому от плевков очень ловко увертывался, так что плевки паучьи все больше в решетку попадали. Короче, через минуту вся решетка была словно проволокой стальной опутана.
Дело шло к ничьей. Паук, по всему было видно, больше судьбу испытывать не собирался и атаковал противника исключительно сверху. А Минотавр и рад бы был зубки свои на пауке проверить, да только как до него добраться-то? Крыльев-то у него нет. Но Минотавр, видимо, никуда лететь не собирался. Он как-то присел, уставился на паука глазищами своими, и в этот момент…
Даже не знаю, как вам объяснить, что дальше произошло. Ну, такое впечатление, что меня по затылку чем-то тяжелым ударили. Не твердым, а именно тяжелым. Ну вроде как мешком с зерном, как тогда, когда мы с ребятами на зернотоке шалили. В глазах потемнело, и точки светящиеся роиться начали. Пришел в себя, озираюсь по сторонам: не мне одному плохо — гусеница в соседней ложе, очень похожая на мою бывшую соседку, вся побурела и пятнами красными пошла, да и другие соседи выглядели не лучше. Видно, всем нам досталось. Только от кого?
И тут соображаю, что без Минотавра тут не обошлось. Потому как он радостно заревел и бросился на паука. Да! Паук недвижимо лежал на арене. Не знаю, сам ли по паутинке спустился или свалился в свободном падении, только туша его лохматая стала легкой добычей для огромного ящера. Я даже зажмурился, чтобы не видеть, как огромные челюсти рвут мохнатое тельце, хотя никаких особых симпатий, как вы понимаете, к арахнидам никогда не испытывал.
Минотавр еще не успел добить противника, а с трибун уже начали возмущаться:
— Нечестно! — орал какой-то дядька в черном фраке с почетной ложи. — Это же психоудар! Это нечестно!
Ему вторила какая-то тетка в белом платье и еще кто-то. А вот остальные их не поддержали. То ли от удара еще не отошли, то ли сами ставили на Минотавра.
— Господа! — наконец снова взялся за микрофон Клоун, непонятно как появившийся на арене. — Все абсолютно честно! В правилах боев явно сказано: «Боец может биться всем, что ему дала природа!» Так что все в пределах правил, давайте лучше поприветствуем нашего чемпиона, подтвердившего свой высочайший титул в честном бою.
Трибуны заревели, видимо, такое решение устроило многих. За исключением, пожалуй, того самого дядьки во фраке. Он вскочил во весь рост, обернулся почему-то к нам лицом и что-то кричал, потрясая кулаками. Видимо, без толку. Тот самый седой дядька — тренер — только улыбнулся зловеще. Или мне это показалось?
А Минотавр закончил рвать тело своего врага и снова раскланялся. Как только он удалился со сцены, важно покачивая хвостом, клоун объявил перерыв. На арену бойко выскочили с полдюжины клоунов с кусачками. Этим нехитрым инструментом они, беспрерывно кривляясь и хохмя, довольно бойко стали проволоку с прутьев клетки скусывать и на платформы ее забрасывать.
— Ну что, Шарик, — сказал я своему другу, почесывая у него за ушком, — видимо, представление закончено, мы с тобой разбогатели и пора бы нам…
Зря я так поторопился, по всему зря. Потому что…
— Господа! Господа! — снова заорал клоун с платформы. — Еще один сюрприз! Господа! Представляю, как многие из вас хотели видеть в деле лучшего средневеса Вселенной Зэда Кусаку. Что ж! Ваши мечты сбылись! Дерзкий претендент Шарик с планеты Грым бросает вызов абсолютному чемпиону галактики Зэду Кусаке!!!
Честно говоря, я сначала не понял, чего этот уродский клоун имел в виду. Какого черта мой Шарик будет кому-то чего-то бросать? Он-то от прошлого боя отойти не успел. И что, вот на эту крохотулю будет нападать та самая громила, что загрызла своего соседа в перелете? Конечно, это не Минотавр, но все равно, разница в весе ощутимая! Нет, это просто невозможно! Да как они смеют?!! Нет, пора отсюда делать ноги!
Я вскочил и бросился из ложи, чуть ли не силком уволакивая за собой Шарика. И со всей дури врезался прямо в клоуна.
— Ты че, придурок? — прошипел дядька, поглаживая ушибленную грудь.
— Это вы че?!! — заорал я, поднимаясь на ноги и почесывая зад. — Какого хрена?!! Зачем вы моего Шарика с этим Кусакой?!! Вы же говорили, что…
— Я тебе говорил? — спросил клоун. Я, наконец, рассмотрел дядьку. Действительно, клоун был другой. Этот и повыше, и штаны на нем малиновые, и камзол зеленый. А вот носатые ботинки желтые.
— Ну, не вы, а тот, первый, — поправился я. — Вы, то есть он, обещал, что мой Шарик будет биться только в легком весе. А теперь…
— А что теперь? Разве не ты сказал, что здесь с твоей псиной хрен кто справится? Ну, признайся, говорил? Говорил! А это подписывал? — прищурился клоун, показывая мне листок бумаги с моею закорючкой внизу.
— Допустим.
— Нет, ты скажи, подписывал?
— Ну, подписывал.
— А раз подписывал, — зловеще ухмыльнулся клоун, — то вот здесь, мелким шрифтом написано, что устроители шоу имеют право при необходимости выставлять заявившегося бойца в иные весовые категории. Понимаешь? В иные. Ты заявился? Заявился. Вот мы и выставляем. Понял?
— Но ведь… — попытался протестовать я.
— Никаких «но»! — резко оборвал меня клоун. — сиди здесь и не дергайся. Ты уже выиграл сотню за первый бой, так что сиди и радуйся. А чтобы ты не скучал — ребята составят тебе компанию.
«Ребятами» оказались те самые гиппопо в портупеях. Они молча втиснули свои туши в ложу и сели на лавку справа и слева от меня. Как она только выдерживала такой вес — понятия не имею. А клоун осторожно взялся за поводок и вытянул Шарика из-под лавки. Я хотел было за своего друга заступиться, только куда там. Эти гиппопо так меня с боков задницами своими прижали, что не продохнуть. А клоун Шарика на руки взял, по панцирю погладил и водрузил на немедленно подлетевшую платформу. Тут же подал кому-то знак. Платформа взлетела, мягко спланировала к специальной дверце в клетке и, пролетев через нее, плавно опустилась на арену. Клоун мерзко хихикнул и двинулся к выходу.
— Знаете, мистер, — успел я сказать на прощанье, — вы, наверное, очень пожалеете, что сделали это.
Клоун обернулся, снова противно ухмыльнулся и заверил: «Не пожалею».
Вот тут я абсолютно успокоился. Видит Бог, я не хотел этого. Дело в том, что у грымских собак, особо у самцов, есть такое очень характерное, но не очень приятное свойство… В общем, сами увидите…
Когда Кусака вышел на арену, трибуны разом взвыли. Клоун не стал долго болтать и вскочил на свою платформу. И вовремя. Потому как даже с моей ложи было видно, как нехорошо Кусака на него глянул. Зверюга сделала круг по арене и, как только прозвучал гонг… раскланялась во все стороны. Мол, плевать мне на эти секунды, с такой шмакодявкой я справлюсь медленно и не торопясь. Что касается Шарика, то тот, едва эту громилу увидел, снова в клубок свернулся и затих. Кусака закончил кланяться, подошел к Шарику, присел на задние лапы и резко нагнул морду. Барабанщик в оркестре забил дробь. «Клац!» — раздался резкий звук, многократно усиленный динамиками. Толпа взревела, и я увидел своего друга в огромной пасти монстра. «А вдруг как проглотит, — пронеслось у меня в голове, — вот сейчас сглотнет, и растворится мой Шарик в этом необъятном брюхе». Но монстр не торопился, он демонстративно развернулся к главной трибуне, словно стараясь подольше покрасоваться. Дробь в мгновенье стихла.
«Клац!» — огромная пасть захлопнулась. Сердечко мое екнуло и провалилось куда-то в область левой пятки. А вдруг как панцирь Шарика не выдержит этих страшных челюстей? А вдруг монстр просто раскусит моего друга, как пустой орех.
Но, видно, не я один в этом цирке испугался. Видно, Шарик перепугался куда больше. Потому и поступил он как нормальная грымская собака. Надо было видеть морду Кусаки в этот момент. Сначала на морде ящера явно нарисовалось удивление, сменившееся не менее явным изумлением. И тут же зловещую морду перекосила гримаса боли. Огромная зубастая пасть открылась… и всем стало очевидно, что пары зубов в ровном частоколе явно недостает. Здоровенный обломок клыка беззвучно упал в опилки. Выдержал панцирь Шарика, выдержал! Но это были еще цветочки! Что-то явно зашипело…
Кусака утробно заорал и мотнул мордой. Шарик пулей вылетел из зубастой пасти и колобком прокатился по опилкам к решетке. Трибуны замерли, словно ожидая развязки. И она наступила незамедлительно. Сначала, громко скуля, в сторону выхода с арены Метнулся Кусака, потом едва не свалился со своей платформы клоун в шляпе. И уж чуть позже, зажимая носы, начали разбегаться зрители с первых рядов. Нет, согласитесь, ведь я же предупреждал, что Шарика лучше не злить! Есть у него такие железы около хвоста, очень даже пахучие. Не зря же его батя Вонючкой в сердцах обзывает.
Что тут началось! Кусака, жалко скуля, бьется в решетчатые ворота, пытаясь побыстрее свалить с арены из-за кулис кто-то ревет как оглашенный, не иначе как чемпион — Минотавр. Народ с самых дорогих первых рядов, зажимая носы, ломится к выходу, тут и там кто-то падает, упавших топчут. Гиппопошки с дубинками кидаются в толпу, собираясь наводить порядок, и только усугубляют общую сумятицу. Бардак!
А я — совершенно спокоен. Даже обнаглел немного. Спрашиваю ехидно так своих охранников, мол, че сидите? Не видите, че творится? Идите порядок наводить, охранники хреновы. И тут слышу голос:
— Эй, придурок! Что это такое?!! Оказывается, клоун к самой нашей ложе на своей платформе подлетел, а я как-то не заметил.
— А что? — невинно пожал я плечами.
— Что — что?!! Почему он так воняет?!! — взвизгнул клоун.
— Кто? — прикинулся я дураком. А что, он сам меня придурком обозвал — буду соответствовать.
— Твой чертов зверь! Как его…
— А… Шарик? Шарик — собака. Так у нас все собаки так на агрессию реагируют.
— Какая это, к черту, собака?!!
— Обычная, грымская. Я же предупреждал.
— О-о-о-о! Проклятье! Он долго еще вонять будет?
— Ну, не знаю, с денек, наверное, еще попахнет.
— С денек?!! Ты с ума сошел! У нас представление срывается.
— А я предупреждал. Я же говорил, что вы пожалеете. А вы: «Не пожалею»!
Дядька смотрел на меня злющими глазами: наверное, в этот момент он очень хотел меня убить.
— Давай забирай свою зверюгу! — наконец скомандовал он.
— Я-то заберу, но… Так что, мой боец выиграл? — сказал я как можно невиннее. — Я могу получить выигрыш?
— Какой еще выигрыш?!! Ты знаешь, сколько мы сейчас денег потеряем?
— Не знаю, мистер, только сдается мне, что это ваши проблемы. Я своего Шарика совершенно не хотел с этим Кусакой на арену выпускать. Разные, сами видите, весовые категории.
— Хорошо, я дам тебе десять кредов…
— Ага, ищи дурака, — сказал я, указывая на табло. — Вы мне должны сотню! Пять минут боя давно прошло. Гоните денежки, сами же обещали сотню, если мой боец продержится…
А в Колизее тем временем начинался самый настоящий бардак: видимо, вонь от моего Шарика добралась и до средних рядов. Около выходных порталов началась давка.
— Ладно, я дам тебе сотню, — резко сказал дядька и глянул вниз на продолжавшийся бедлам. — Даже две сотни. Ты сможешь увести с арены своего зверя немедленно?
— Да пажал-л-л-ста, — милостиво согласился я, — только денежки вперед. С вами, как я понял, глаз да глаз нужен…
— Проведите его на арену, пусть заберет свою Вонючку, — скомандовал клоун гиппопотамам, грязно выругался и протянул мне два золотистых стокредовых билета.
Глава 5
Вообще-то, мне и на Грыме не раз говорили, что мой Шарик редкостно вонюч. И это правильно, тут не поспоришь. Ежели Шарика разозлить или испугать сильно, вонищи от него — караул! Как сейчас помню: когда Сид Баррет на перемене ради смеха привязал моему Шарику пустую жестянку к хвосту, Шарик так навонял, что уроки на целый день отменили. И ночью пришлось весь коридор с хлоркой вымывать. Мне, между прочим, пришлось, потому как собака моя и это я ее в школу приволок, все запреты нарушив. Конечно, процедура эта не из приятных, но и не смертельная. Есть ведь хорошие для этого случая вещи — респиратор, защитные очки, перчатки. У нас в подсобке все это непременно хранится как раз для подобного случая. Ну и в цирке должно найтись. И нашлось! Защитившись этими нехитрыми приспособлениями, с почетным эскортом из двух гиппопо я спустился вниз, сквозь маленькую решетчатую дверку вышел на арену и стал успокаивать Шарика. Он был все еще в свернутом положении и разворачиваться, по всей видимости, совершенно не собирался. Конечно, свернешься тут, когда разные твари зубастые тебя разгрызть пытаются, как орех какой-нибудь. Вон царапины-то какие! Поглаживаю это я его по панцирю, слова ласковые говорю, мол, не волнуйся, Шарик, все хорошо, никто тебя, маленький, больше не тронет. Смотрю, зашевелился, сначала одно ушко из-под панциря показалось, потом второе. И вот развернулся он полностью и в лицо меня лизнуть норовит, только маска респиратора мешает. Ну еще бы! Такого натерпелся! Только лизать меня не надо, ладно? Как-нибудь потом, когда запах пройдет. А главный клоун мне орет со стороны кулис, нос платком закрывая:
— Давай, парень, выводи его скорее куда подальше.
Надел я на Шарика ошейник и с сознанием выполненного долга двинулся на выход. Причем оставшиеся в цирке зрители мне овацию устроили. Да, таких слов в свой адрес я еще никогда не слышал: один дядька, если я правильно расслышал, грозился спустить с нас с Шариком шкуры и голышом выпустить на болота с комарами. Ой, ой, ой, испугал!
Так вот, зашел за кулисы, а там никого почти, ну разве что чемпионы-гладиаторы, в клетках своих запертые. Ну и морды, скажу я вам! Смотрят на меня, по углам забившись, злобно так. Дай воли — в миг сожрут. Только когда Шарик завоняет, желающих собрать его как-то не находится.
— Куда идти-то? — спрашиваю я клоуна. — Да иди ты куда подальше со своей вонючкой! И побыстрее, а то я за зрителей не ручаюсь, придурок! — крикнул клоун и указал мне на железную дверь с надписью «Служебный выход».
Ну и пожалуйста! На мой взгляд, две сотни в кармане куртки компенсировали любые оскорбления. Будете в следующий раз знать, как с грымчанами увязываться!
Я вышел на улицу, и дверь за моей спиной с грохотом захлопнулась.
— Ну что, Шарик, — потрепал я пса по уху, — можно сказать, что ты у меня теперь герой. Победил самого чемпиона!
Шарик мой радостно взвизгнул и попытался лизнуть меня в нос.
— Молодой человек, можно вас на минуточку? — раздалось сзади.
Я удивленно обернулся. Клянусь, еще секунду назад здесь никого не было, а вот теперь передо мной стоял тот самый седой дяденька в черном плаще — хозяин всех этих гладиаторов. Интересно, и откуда он тут взялся? Дядька, скрестив руки на груди, с усмешкой смотрел на Шарика:
— Очень интересный экземпляр, юноша. И что же это за животное?
— Я уже несколько раз говорил, мистер…э-э-э-э, — ответил я, стягивая с лица респиратор. На улице от Шарика тоже пованивало, но гораздо меньше — терпимо в общем.
— Зови меня Майстер. Просто Майстер, — представился седой.
— Да, мистер Майстер. Я уже говорил, что это обычная собака!
— Собака? — Дядька удивленно вскинул брови. — Но собаки, насколько мне известно, совсем другие.
— Вы еще скажите, что собаки — лохматые, вислоухие, без панциря и на четырех лапах, — язвительно сказал я.
— Ну, не всегда вислоухие, но в общем — да, именно такие.
— Так вот, мистер Майстер; Это — моя собака, и его зовут Шарик. Я уж и вашему клоуну говорил, что у нас на Грыме все собаки такие и что пугать их крайне опасно, потому что если их напугать, то…
— Понятно, понятно, — остановил меня седой, прикрывая нос кружевным платочком. — Скажите, юноша, а за сколько вы хотели бы продать своего э-э-э-э… Шарика?
— Продать? — удивился я. — Но я не торгую собаками.
— Это понятно. Но если я вам предложу… Допустим, тысячу кредитов.
Во рту у меня стало сухо. Я и с тремя сотнями кредов чувствовал себя Крезом. А тут целая тысяча! Фантастические деньги! Да с такими деньгами я на Грыме…
— Но зачем вам Шарик? — все-таки спросил я.
— Как зачем? Из него получится отличный боец! Немного хорошей школы, тренировки и…
И тут я встретился глазами с Шариком. Тот от стресса постепенно отошел, в глаза мне смотрел преданно, даже поскуливал…
— Нет, мистер, извините. Шарик — не просто моя собака, он мой друг. А друзей не продают ни за какие деньги. Ни за тысячу, ни за десять тысяч…
— Даже так? — удивился дядька. — Даже за десять тысяч? А я как раз собирался вам именно столько предложить. Что ж, весьма похвальное отношение к друзьям нашим меньшим и очень, к сожалению, нетипичное для нынешних меркантильных времен. Ну, тогда прощайте, мой юный друг, надеюсь еще когда-нибудь с вами свидеться.
— Давай, парень, выводи его скорее куда подальше.
Надел я на Шарика ошейник и с сознанием выполненного долга двинулся на выход. Причем оставшиеся в цирке зрители мне овацию устроили. Да, таких слов в свой адрес я еще никогда не слышал: один дядька, если я правильно расслышал, грозился спустить с нас с Шариком шкуры и голышом выпустить на болота с комарами. Ой, ой, ой, испугал!
Так вот, зашел за кулисы, а там никого почти, ну разве что чемпионы-гладиаторы, в клетках своих запертые. Ну и морды, скажу я вам! Смотрят на меня, по углам забившись, злобно так. Дай воли — в миг сожрут. Только когда Шарик завоняет, желающих собрать его как-то не находится.
— Куда идти-то? — спрашиваю я клоуна. — Да иди ты куда подальше со своей вонючкой! И побыстрее, а то я за зрителей не ручаюсь, придурок! — крикнул клоун и указал мне на железную дверь с надписью «Служебный выход».
Ну и пожалуйста! На мой взгляд, две сотни в кармане куртки компенсировали любые оскорбления. Будете в следующий раз знать, как с грымчанами увязываться!
Я вышел на улицу, и дверь за моей спиной с грохотом захлопнулась.
— Ну что, Шарик, — потрепал я пса по уху, — можно сказать, что ты у меня теперь герой. Победил самого чемпиона!
Шарик мой радостно взвизгнул и попытался лизнуть меня в нос.
— Молодой человек, можно вас на минуточку? — раздалось сзади.
Я удивленно обернулся. Клянусь, еще секунду назад здесь никого не было, а вот теперь передо мной стоял тот самый седой дяденька в черном плаще — хозяин всех этих гладиаторов. Интересно, и откуда он тут взялся? Дядька, скрестив руки на груди, с усмешкой смотрел на Шарика:
— Очень интересный экземпляр, юноша. И что же это за животное?
— Я уже несколько раз говорил, мистер…э-э-э-э, — ответил я, стягивая с лица респиратор. На улице от Шарика тоже пованивало, но гораздо меньше — терпимо в общем.
— Зови меня Майстер. Просто Майстер, — представился седой.
— Да, мистер Майстер. Я уже говорил, что это обычная собака!
— Собака? — Дядька удивленно вскинул брови. — Но собаки, насколько мне известно, совсем другие.
— Вы еще скажите, что собаки — лохматые, вислоухие, без панциря и на четырех лапах, — язвительно сказал я.
— Ну, не всегда вислоухие, но в общем — да, именно такие.
— Так вот, мистер Майстер; Это — моя собака, и его зовут Шарик. Я уж и вашему клоуну говорил, что у нас на Грыме все собаки такие и что пугать их крайне опасно, потому что если их напугать, то…
— Понятно, понятно, — остановил меня седой, прикрывая нос кружевным платочком. — Скажите, юноша, а за сколько вы хотели бы продать своего э-э-э-э… Шарика?
— Продать? — удивился я. — Но я не торгую собаками.
— Это понятно. Но если я вам предложу… Допустим, тысячу кредитов.
Во рту у меня стало сухо. Я и с тремя сотнями кредов чувствовал себя Крезом. А тут целая тысяча! Фантастические деньги! Да с такими деньгами я на Грыме…
— Но зачем вам Шарик? — все-таки спросил я.
— Как зачем? Из него получится отличный боец! Немного хорошей школы, тренировки и…
И тут я встретился глазами с Шариком. Тот от стресса постепенно отошел, в глаза мне смотрел преданно, даже поскуливал…
— Нет, мистер, извините. Шарик — не просто моя собака, он мой друг. А друзей не продают ни за какие деньги. Ни за тысячу, ни за десять тысяч…
— Даже так? — удивился дядька. — Даже за десять тысяч? А я как раз собирался вам именно столько предложить. Что ж, весьма похвальное отношение к друзьям нашим меньшим и очень, к сожалению, нетипичное для нынешних меркантильных времен. Ну, тогда прощайте, мой юный друг, надеюсь еще когда-нибудь с вами свидеться.
Глава 6
Не могу сказать, что к челноку я вернулся в хорошем расположении духа. Скорее, наоборот. Огромная сумма в десять тысяч кредитов не выходила у меня из головы. Надо же! Десять тысяч за обычную собаку. И я не продал! Нет, конечно, Шарик мне друг, но десять тысяч! Десять тысяч! Это ж какая куча денег! Я попытался представить себе ее и не смог. Ну, что-то вроде стога сена у деды на хуторе.
Разумеется, от мыслей таких я разозлился, и отчего-то именно на Шарика. И даже пару раз довольно грубо дернул его за поводок, чтобы не отставал. Словно он был виноват в том, что я не получил целых десять тысяч кредитов. А может, вернуться, пока не поздно? А может, вот прямо сейчас найти этого Майстера и сказать, что я согласен? И правда, ну что будет делать Шарик у нас на Грыме? Кур по двору гонять? Скучать по мне, пока я в школе? Единственная радость — с другими собаками погоняться да охота. А что той охоты? Сезон — два месяца в году из-за экологов-перестраховщиков. Может, все-таки вернуться?
Но я не вернулся, а так и дошел до челнока с Шариком на поводке. Увиденное меня не порадовало: около челнока пыхтела странная машина, чем-то похожая на гигантский пылесос с длинным таким толстым «хоботом». Но даже не в пылесосе дело — трап из кабины челнока был опущен, около него крутился какой-то бритый дядька в комбинезоне.
— Эй, мистер, что вы забыли около нашего челнока? — спросил я сурово.
— Да вот смотрю, прицениваюсь, — ответил дядька, с прищуром глянув на меня.
— А нечего здесь прицениваться! Тоже мне, нашли место прицениваться. Вот идите на базар, там прицениваться будете.
— Так этот челнок не продается? — удивился дядька.
— Нет, конечно, с какой стати?!! — возмутился я.
— Ну не знаю, может, ошибка какая случилась. Вечно они на бирже с объявлениями путаются, — пожал плечами дядька. — А челночок-то старенький. Рухлядь. И воняет что-то.
— Ну и идите себе, ищите новый, — разозлился я, — с запахом фиалки.
Дядька ушел, а я стал думать, что делать с Шариком. Пах он, действительно, еще ощутимо. Лететь с ним таким в одной кабине не особо-то приятно. Привязав Шарика к шасси, я поднялся по трапу и порылся в бардачке. Что ж, очень кстати нашелся большой биомешок для хранения фруктов. Есть там такая специальная мембрана на фильтре — запах не пропускает. Только ведь Шарик, он на месте лежать не будет, он ведь у меня шебутной — даром, что ли, десять тысяч стоит? Он ведь когтищами-то своими мешок этот вмиг в клочки порвет. Ежели только не заснет. А чтобы он заснул и спокойно продрых до самого дома, в аптечке есть очень хорошие таблеточки с валерианкой. Вкусненькие такие, сладенькие. Шарик однажды на хуторе до дедовой аптечки добрался, так дрых потом три дня, да еще неделю как вареный ходил… Шарик, Шарик, на-на-на. Вот и славненько, спокойной ночи. Вернее, спокойного полета.
Уложив сопящего друга в мешок, я затащил его в кабину и осторожно устроил под креслом. Очень осторожно, не каждый день укладываешь спать зверюгу, за которую дают аж десять тысяч кредитов.
Управившись со зверюгой, я решил разобраться с «пылесосом». С ним оказалось все просто: он высасывал из бункера зерно, проданное нашим киборгом на бирже. Я глянул на экранчик, вмонтированный в блок управления «пылесоса», и сообразил, что и зерно наш киборг продал очень выгодно.
А теперь… Может, хватит в этот раз на мою долю приключений? Не пора ли нам до хаты? Где этот чертов киборг? Мне что, придется опять переться на эту биржу?
Разумеется, от мыслей таких я разозлился, и отчего-то именно на Шарика. И даже пару раз довольно грубо дернул его за поводок, чтобы не отставал. Словно он был виноват в том, что я не получил целых десять тысяч кредитов. А может, вернуться, пока не поздно? А может, вот прямо сейчас найти этого Майстера и сказать, что я согласен? И правда, ну что будет делать Шарик у нас на Грыме? Кур по двору гонять? Скучать по мне, пока я в школе? Единственная радость — с другими собаками погоняться да охота. А что той охоты? Сезон — два месяца в году из-за экологов-перестраховщиков. Может, все-таки вернуться?
Но я не вернулся, а так и дошел до челнока с Шариком на поводке. Увиденное меня не порадовало: около челнока пыхтела странная машина, чем-то похожая на гигантский пылесос с длинным таким толстым «хоботом». Но даже не в пылесосе дело — трап из кабины челнока был опущен, около него крутился какой-то бритый дядька в комбинезоне.
— Эй, мистер, что вы забыли около нашего челнока? — спросил я сурово.
— Да вот смотрю, прицениваюсь, — ответил дядька, с прищуром глянув на меня.
— А нечего здесь прицениваться! Тоже мне, нашли место прицениваться. Вот идите на базар, там прицениваться будете.
— Так этот челнок не продается? — удивился дядька.
— Нет, конечно, с какой стати?!! — возмутился я.
— Ну не знаю, может, ошибка какая случилась. Вечно они на бирже с объявлениями путаются, — пожал плечами дядька. — А челночок-то старенький. Рухлядь. И воняет что-то.
— Ну и идите себе, ищите новый, — разозлился я, — с запахом фиалки.
Дядька ушел, а я стал думать, что делать с Шариком. Пах он, действительно, еще ощутимо. Лететь с ним таким в одной кабине не особо-то приятно. Привязав Шарика к шасси, я поднялся по трапу и порылся в бардачке. Что ж, очень кстати нашелся большой биомешок для хранения фруктов. Есть там такая специальная мембрана на фильтре — запах не пропускает. Только ведь Шарик, он на месте лежать не будет, он ведь у меня шебутной — даром, что ли, десять тысяч стоит? Он ведь когтищами-то своими мешок этот вмиг в клочки порвет. Ежели только не заснет. А чтобы он заснул и спокойно продрых до самого дома, в аптечке есть очень хорошие таблеточки с валерианкой. Вкусненькие такие, сладенькие. Шарик однажды на хуторе до дедовой аптечки добрался, так дрых потом три дня, да еще неделю как вареный ходил… Шарик, Шарик, на-на-на. Вот и славненько, спокойной ночи. Вернее, спокойного полета.
Уложив сопящего друга в мешок, я затащил его в кабину и осторожно устроил под креслом. Очень осторожно, не каждый день укладываешь спать зверюгу, за которую дают аж десять тысяч кредитов.
Управившись со зверюгой, я решил разобраться с «пылесосом». С ним оказалось все просто: он высасывал из бункера зерно, проданное нашим киборгом на бирже. Я глянул на экранчик, вмонтированный в блок управления «пылесоса», и сообразил, что и зерно наш киборг продал очень выгодно.
А теперь… Может, хватит в этот раз на мою долю приключений? Не пора ли нам до хаты? Где этот чертов киборг? Мне что, придется опять переться на эту биржу?
На произволе судьбы
Глава 1
Знали бы вы, каких усилий мне стоило спокойно пройтись мимо вагончика с вывеской «Казино». Он ведь, коварный, как раз на площади по дороге к бирже. Ну как тут не сыграть, когда такие деньжищи в кармане?! Зайти, поставить все на «красное», допустим. И будь что будет. Либо вернусь домой богачом с шестью сотнями в кармане, либо тем, кем прилетел. Подростком с далекой аграрной планеты, с шишом в кармане. Но я удержался. Я собрал всю свою волю и не стал заходить в казино. А двинулся к бирже. Но биржа не работала. Вот еще пару часов назад все ее двери были настежь Распахнуты и внутри ее кипела бурная торговая жизнь, а теперь двери ее были плотно закрыты и лишь на ручке сиротливо белела табличка с надписью: «Работа биржи закончена. Всем спасибо»! Пожалуйста, конечно, ну а робот-то мой, то есть наш с батей и дедом робот, где?
— Посмотри на таможне, — посоветовал мне добродушный гиппопо, к которому я обратился с вопросом по поводу исчезновения киборга. — Скорее всего, он там. Вся продукция, купленная на бирже «Урания», обязательно сопровождается таможенными документами.
— Но мы ничего не покупали, мистер, — возразил я, — только продавали. Весь наш урожай.
— Тогда не знаю, приятель, — пожал могучими плечами гиппопо. Слушай, парень, а не тебя ли я видел в цирке сегодня?
— Да, сэр.
— Ну, твой зверь — молодца! Правда, воняет жутко. Если привезешь его на следующую ярмарку, обязательно поставлю на него десятку-другую. А таможня вот там, по зеленому сектору.
Я поблагодарил служителя порядка за совет и двинулся к таможне. И правда, как я мог забыть? Батя ведь точно хотел купить на бирже каких-то семян и удобрений. Вот киборг, наверное, и купил. А знаете, тот гиппопо был прав: наш киборг действительно был на таможне, оформлял покупку. Правда, я его там уже не застал, зато нашел справочную, где мне всего за полпреда рассказали, что киборг «Альфа-47-01» официально оформил покупки и выдвинулся к месту отлета. Тут-то мне впервые стало не по себе. А вдруг как бестолковый киборг забыл про своего непосредственного хозяина и решил смыться в одну харю? Ну, я ему задам!
Я снова шел в направлении нашего челнока и соображал, что здесь что-то не так. Совсем не так, как вначале ярмарки. На улице явно что-то происходило. Посетители ярмарки уже не бродили меж товарных рядов вразвалочку, а передвигались быстрым шагом, некоторые даже бегали. Тут и там взлетали челноки и корабли разных систем, предупреждая сиренами об опасности.
— Посмотри на таможне, — посоветовал мне добродушный гиппопо, к которому я обратился с вопросом по поводу исчезновения киборга. — Скорее всего, он там. Вся продукция, купленная на бирже «Урания», обязательно сопровождается таможенными документами.
— Но мы ничего не покупали, мистер, — возразил я, — только продавали. Весь наш урожай.
— Тогда не знаю, приятель, — пожал могучими плечами гиппопо. Слушай, парень, а не тебя ли я видел в цирке сегодня?
— Да, сэр.
— Ну, твой зверь — молодца! Правда, воняет жутко. Если привезешь его на следующую ярмарку, обязательно поставлю на него десятку-другую. А таможня вот там, по зеленому сектору.
Я поблагодарил служителя порядка за совет и двинулся к таможне. И правда, как я мог забыть? Батя ведь точно хотел купить на бирже каких-то семян и удобрений. Вот киборг, наверное, и купил. А знаете, тот гиппопо был прав: наш киборг действительно был на таможне, оформлял покупку. Правда, я его там уже не застал, зато нашел справочную, где мне всего за полпреда рассказали, что киборг «Альфа-47-01» официально оформил покупки и выдвинулся к месту отлета. Тут-то мне впервые стало не по себе. А вдруг как бестолковый киборг забыл про своего непосредственного хозяина и решил смыться в одну харю? Ну, я ему задам!
Я снова шел в направлении нашего челнока и соображал, что здесь что-то не так. Совсем не так, как вначале ярмарки. На улице явно что-то происходило. Посетители ярмарки уже не бродили меж товарных рядов вразвалочку, а передвигались быстрым шагом, некоторые даже бегали. Тут и там взлетали челноки и корабли разных систем, предупреждая сиренами об опасности.