Он вновь рискнул протиснуться, но толпа не желала его пропускать.
Разозлившись, профессор гаркнул:
– Да пропустите же меня, черт бы вас побрал!
Один из зевак обернулся, презрительно посмотрел на профессора, но внезапно презрение сменилось удивлением.
– Эй, смотрите, – воскликнул он. – Еще один покупатель! Пеший, и морда не бандитская. Пропустите: наш человек!
– Что? Где? – толпа зашевелилась, расступаясь и освобождая небольшое пространство – дорожку, ведущую прямо ко входу.
«Вот, давно бы так. Но чего они на меня так уставились? – гадал занервничавший профессор, проходя по тропинке. – Неужели все-таки розыгрыш? Слов нет».
Стоявший в дверях охранник приветливо улыбнулся.
– Вход – тридцать рублей, – сказал он. – И смотрите на товары, сколько пожелаете.
Водитель на миг оторвался от решения кроссворда и увидел, что человек сунул руку в нагрудный карман и достал на свет кошелек. Водитель отложил газету: действия незнакомца интриговали.
«Что он собирается делать с деньгами у закрытого магазина? Неужели решил на такси прокатиться? – подумал он. – Решай, мужик, я дорого не возьму. Мне бы газеты окупить для начала».
Но незнакомец вместо того, чтобы направиться к такси, достал из кошелька три десятки, вытянул руку в сторону магазина и разжал пальцы. Десятки выпали и, подхваченные ветром, полетели над тротуаром.
У водителя отвисла челюсть.
«Тут не знаешь, как заработать, а люди деньги на ветер пускают! – разозлился он. – Сволочи!»
Незнакомец опустил руку и снова застыл, немигающим взглядом смотря на витрину магазина.
«Фэн-шуй какой-нибудь? – озадаченно гадал водитель. Вспомнилась фраза: хочешь фэн иль хочешь шуй – лишь бы денежки отдал… – Да что это с ним?»
К решению кроссворда водитель так и не вернулся: наблюдать за незнакомцем оказалось намного интереснее.
Профессор молча протянул охраннику деньги. Тот открыл вход, и профессор вошел в магазин. Толпа сомкнулась и заглядывала в магазин до тех пор, пока двери не закрылись.
– А вам слабо заплатить тридцать рублей за вход? – съехидничал охранник. Секундой позже на него обрушился поток ругани.
– Кровопийцы несчастные, последние деньги у народа отнять хотите! – возопил какой-то мужичок.
– Тридцать рублей – это не деньги, – отпарировал охранник. – Вы на самогонку больше тратите. На такую гадость денег не жалко?
– Ты больной, что ли? – возмутился мужичок. – Это же самогон! Выпил гадость – сердцу радость!
– Да-да-да… – проговорил охранник. – Таким как вы, на заполнение желудка никаких денег не жалко, а вот заполнять мозги хорошими эмоциями – удавитесь за десятку.
– Желудок важнее.
– Голова тоже.
– Нет. Она болит часто.
– Меньше заполняйте желудок гадостью – ничего болеть не будет.
– Да иди ты.
Первое, что бросилось профессору в глаза – это невиданное обилие шапок всех мастей на стенах и скатертей на прилавках. Консультант приветливо улыбался, но стоял в стороне от покупателей – знал, что когда появятся вопросы, те сами подойдут и спросят о нужной вещи. Профессор, которого назойливое внимание продавцов и их попытки решить за покупателей, что им больше подойдет, постоянно выводило из себя, остался приятно удивлен. Не теряя времени, он подошел к демонстрационному столику, на котором еще один консультант демонстрировал возможности скатерти-самобранки.
По команде «Скатерть, развернись!», та без посторонней помощи расстилалась по прилавку и покрывалась появлявшимися из воздуха тарелками с разнообразной едой и стаканами с огромным количеством напитков. Желающие могли за отдельную плату попробовать и убедиться, что еда настоящая. Профессор не удержался и тоже заплатил, чтобы съесть кусочек жареной курицы.
Водитель выскочил из машины, когда увидел, что незнакомец снова полез в карман за кошельком.
– Ну, нет, – пробормотал он. – Я найду этим деньгам лучшее применение.
Встав сбоку на незначительном отдалении от профессора, водитель дождался, пока тот достанет сторублевку и выпустит ее. Ветер подхватил ее, водитель встал во вратарскую стойку и поймал сторублевку обеими руками.
Незнакомец к поступку водителя остался безучастен. А тот торопливо закрыл машину на ключ и встал напротив профессора в ожидании новых пожертвований «богу воздуха». Происходящее начинало ему нравиться.
«А не противоречит ли появление продуктов из воздуха законам физики? – размышлял профессор, пробуя кусочек жареной курицы, по виду напоминающей ту, что жарят в соседнем супермаркете. Даже сквозная дырочка от вертела имелась в положенном месте. – Вещи не имеют права появляться из ниоткуда. Хм… Скатерть-воровка?»
– Много у вас скатертей купили? – поинтересовался он.
– Почти все, – ответил консультант. – Осталось три штуки.
Толпа заволновалась, и профессор, не желая упускать волшебную скатерть из рук, торопливо сказал:
– Я покупаю!
Водитель застыл от счастья, увидев, что незнакомец достает из кошелька пачку сторублевок. Пачка не особо толстая, тысячи на три – не больше, но водитель был доволен и этому – когда еще удастся заработать столько денег за пять минут, ничего не делая?
Профессор вытянул руку и выпустил деньги. Те рассыпались на землю, и водитель торопливо присел на корточки, подхватывая и собирая кучку, пока ветер не раздул ее по тротуару.
Раздался грохот: проезжавшая мимо машина задела краем капота фонарный столб – ее водитель увидел сумасшедшую картину выбрасывания и ловли денег, и на миг позабыл о том, что едет с приличной скоростью.
Держа в руках новую скатерть, запакованную в полиэтиленовый пакет с кучей слов на тридцати языках, довольный профессор отправился в отдел шапок-невидимок. Некоторое время он ходил между рядами и выбирал подходящую модель: внешне шапки ничем не отличались от обычных.
– А ваши шапки на самом деле невидимки? – напрямую спросил он.
– Стопроцентно! – уверенно ответил консультант.
– А на их основных свойствах это не отразилось?
– Да что вы? Конечно, нет! – живо отреагировал тот, снимая с манекена добротную шапку-ушанку из меха неизвестного животного. – Наши шапки намного лучше: они теплые зимой и прохладные летом, к тому же надежно защищены от похищения ворами и прочей дармоедствующей публикой. А в этой модели есть мини-телефон и радиоприемник, а если вы наденете ее прямо сейчас, то почувствуете райское наслаждение – и это не шутка.
Консультант протянул шапку профессору. Тот опешил: никогда не слышал, чтобы продаваемый товар настолько нахваливали в личной беседе. Обычно подобное происходит на значительном отдалении – через телефон или при помощи рекламы, когда банальному предмету приписывают фантастические возможности: чтобы в будущем разъяренный обманом покупатель не нашел продавца и не набил ему морду.
– Наденьте – сами увидите, – предложил консультант.
«И надену! – решил профессор, надевая шапку и смотря в глаза консультанту. У того на лице оставалась все та же приветливая улыбка, и профессор почувствовал, что в этот раз решительно ничего не понимает. За один день столько новостей и событий – даже не верится в их реальность. – На слово я давно никому не верю… Хм-хм… а на самом деле прохладно. Никогда не слышал о летних шапках-ушанках, в которых дует легкий ветерок».
Он незаметно для консультанта ущипнул себя за руку и вздрогнул: больно.
«Значит, все это происходят на самом деле. Даже не верится!»
В голове и на голове появилась такая легкость, что профессор не сразу сообразил: его по-прежнему видят.
– А вы вроде бы говорили о шапке-невидимке, – напомнил он, – почему я себя вижу? Почему вы меня видите?
Вместо ответа консультант поднес зеркало, и профессор обомлел: на голове не было никакой шапки. Он бросил на консультанта непонимающий взгляд, и тот позволил себе улыбнуться.
– Помните, я сказал вам о защите от воров?
– Да. И что?
– Чтобы вор не мог украсть шапку, она становится невидимой для всех, даже для владельца, пока он ее не снимет. А вам к чему становиться невидимкой? Если вас не будет видно, то народ в толпе сметет и не заметит, а нам бы очень не хотелось терять покупателей.
– Ага… – проговорил профессор.
– Ага! – ответил консультант.
– Беру! – сказал профессор и полез в карман за бумажником.
Счастливый водитель потер руки.
Профессор вышел из магазина. Теперь, когда он держал в руках фантастические вещи, идти домой пешком не хотелось: мало ли, что в дороге случится? Мрази, которая грабит даже стариков, хватает, хоть с пистолетом ходи. И шапка-невидимка здесь очень пригодилась бы, но, к сожалению, ее невидимость не из той категории, о которой вспоминалось в первую очередь.
Такси оказалось в двух шагах от выхода. Обрадовавшийся профессор скорым шагом направился к машине.
Дверца оказалась закрыта.
– Одну минуту, – послышался голос водителя. – Сейчас открою. Вам куда?
Профессор назвал адрес.
Сев на переднее сиденье, он захлопнул дверь и поправил чуть съехавшую на бок шапку.
Водитель задумался: пассажир и так избавился от немалой суммы денег, и брать у него за проезд после денежного дождя как-то не с руки.
– Вам повезло, – объявил он. – Вы – мой сотый пассажир на этой неделе! Проезд – бесплатно!
– Отлично, – обрадовался профессор. – А то я сегодня хорошо потратился – купил в магазине шапку-невидимку и скатерть-самобранку, – он показал водителю пустые руки, которым словно держал что-то невидимое. У того сердце ухнуло в пятки: так и есть, нарвался на сумасшедшего. – Представляете, всю жизнь работал в институте, занимался физикой, а мне тут в обычном магазине подсовывают вещи, которые не должны существовать в реальности.
«Они и не существуют… – подумал водитель, улыбаясь профессору и кивая головой. – Заработался мужик совсем. До чего страну довели, сволочи, ученые с умом трогаются от безысходности!»
– Приеду домой, – говорил профессор, – буду проверять, как они работают. Я должен понять, в чем состоит принцип их работы.
– А шапка-невидимка как? – осторожно спросил водитель.
– Роскошно! – ответил профессор. – На голове у меня сейчас – а вы и не видите, правда?
Водитель кивнул: на голове на самом деле не было никакой шапки. Ее просто не могло быть, потому что волосы профессора развивались от ветерка, попадающего в салон через приоткрытое окошко.
– Чего только не придумают, – заметил он. – Наконец-то сказка становится былью.
В голове вертелась мысль: отвезти пассажира по указанному адресу или завернуть в сумасшедший дом? Тем более, что до того не так далеко.
«Нет, ну его на фиг… – решил водитель. – Он же не буйный, а что болтает – так это не опасно».
Такси остановилось напротив подъезда, профессор попрощался, сунул под подмышку невидимую скатерть – между рукой и туловищем не осталось никакого зазора, – поправил шапку и вбежал по ступенькам в подъезд.
Такси постояло на месте еще минут десять, потом медленно тронулось с места и уехало.
Дома профессор освободил письменный стол от скопившихся бумаг и положил на него пакет со скатертью. Разрезал пленку ножницами, достал скатерть и скомандовал:
– Скатерть, развернись!
Скатерть чуть шевельнулась, вызвав его восхищенный возглас, и развернулась на весь стол. Но продукты не появились.
– Что такое? – удивился профессор. – Первый блин комом? Скатерть, свернись!
Скатерть свернулась.
– Скатерть, развернись!
Развернулась.
Еды нет.
Свернулась. Развернулась. Свернулась. Развернулась. Свернулась. Развернулась… и заговорила! Да так, что у профессора покраснели кончики ушей.
– Ах, вы…! – забранилась скатерть, не выбирая выражений. В ее центре появился прямоугольник бумаги с надписью крупным шрифтом: «Паспорт. Правила пользования скатертью-самобранкой».
Недоумевающий профессор схватил инструкцию, вчитался и потерял дар речи. В графе «Предупреждение» было написано: «Прежде чем отсюда взять, надо сюда положить».
Паспорт выпал из его рук и тут же исчез в недрах скатерти.
Профессор минуту постоял перед скатертью в полном молчании.
«А все-таки, – подумал он торжествующе, – законы физики еще никому не удалось нарушить. Ничто не появляется из ниоткуда – так не бывает, даже если ты волшебная вещь».
Он вздохнул, поправил шапку-невидимку и отправился на кухню ужинать.
Ночью ему снились кошмары: он бежал по ночному городу, спасаясь от темной сущности. От преследователя за милю несло неприятным холодом и ужасом, и профессор никак не мог понять, кто его преследует. Темная сущность мало походила на человека, разве что иногда принимала человеческие очертания, но в основном профессора преследовало нечто, напоминающее бесформенную амебу.
Утомляющее преследование продолжалось до середины ночи, когда уставший профессор почувствовал, что преследователь тоже выдохся. Темное облако выбрасывало длинный щупальца-арканы, пытаясь схватить профессора, но неизменно промахивалось, а профессору уже не приходилось отбегать или отбиваться подхваченной во время бегства арматуриной.
К утру облако-преследователь и вовсе растаяло в дымке кошмаров, так и не сумев схватить профессора. Но еще долго в его голове звучали страшные крики и вой чудища, осознавшего, что добыча от него ускользнула.
А утром невыспавшийся профессор – мышцы болели так, словно он на самом деле целую ночь бегал по городу – обнаружил, что пропали последние черные волосы среди полчищ седины. Он стал полностью седым.
– Слава Богу, что не лысым… – пробормотал он, отправляясь на кухню и доставая из шкафчика банку кофе.
На работу в этот день он решил не ходить.
Глава 3. Интерактивное видео
Поздний вечер.
Два охранника – Антон и Максим – шагали по институтскому коридору к лаборатории, где стоял привезенный профессором телевизор. Антон, которому исполнилось тридцать три, был на десять лет старше напарника, поэтому он держал в руке ключ от лаборатории, а напарник нес видеоплейер и три видеокассеты.
Решив, что он тоже не «тварь дрожащая, и право имеет», Антон с напарником постановили: охрану пустующего института совместить с просмотром фильмов. В конце концов, приобщаться к культуре никогда не поздно и всегда полезно. После этого Максим забрал из кабинета заместителя директора видеоплейер, а Антон отправился за ключом от лаборатории.
– Заходи, – сказал он. Напарник вошел, и Антон закрыл за собой дверь.
Поискав столик для плейера, Максим не нашел ничего лучшего, как поставить технику на выключенный телевизор. Потолкал плейер пальцем, убеждаясь, что тот устойчив и не слетит ненароком, и глазами поискал розетку.
Розетка находилась под боком, но из-за отсутствия тройника в нее можно было включить либо телевизор, либо плейер.
Выбор пал на телевизор.
Антон отыскал еще одну розетку – у противоположной стены. Чтобы подключить плейер, требовался удлинитель, чуть позже обнаружившийся в шкафу – двадцатиметровый, с проводом, намотанным на большую катушку синего цвета.
Протянув кабель и хихикнув: представилось, что это бикфордов шнур, Антон сунул вилку в розетку, и на плейере включилось зеленое табло с мигающими нолями. Максим подсоединил низкочастотный шнур видеоплейера к передней панели телевизора, и чернота экрана сменились приятной синевой.
– Держи, – он протянул напарнику запыленную кассету в футляре. Антон вынул ее и обнаружил, что и на кассете нет никаких надписей.
– Что здесь? – спросил он.
– Не знаю, – признался Максим, – нашел кассеты в подсобке. Видишь, пыли сколько.
Напарник провел указательным пальцем по корпусу кассеты. Черная полоса на сером фоне убедительно доказывала, что в последний раз кассету смотрели в древние времена еще при генсеке Горохе.
– А чего постарше не мог откопать? – поинтересовался Антон. – Например, патефонный аудиодиск, или пленку от шестнадцатимиллиметрового кинопроектора?
– Не было ничего, – не моргнув глазом, ответил Максим. – А патефонный аудиодиск, к твоему сведению, это пластинка.
– Да хоть цилиндр, – Антон вытер кассету рукавом висевшего на стуле халата. Подумал, вытер рукав о видеокассету и посмотрел на первое и второе. В среднем пыли осталось столько же, но на кассете ее стало значительно меньше.
– Смотрим? – напарник перетащил два кресла от стола профессора поближе к телевизору.
– Смотрим.
Антон ностальгически вспомнил, что в советские времена у входа в полуподпольный видеосалон стоял здоровенный мужик-билетер. Ни о каких билетах и речи не шло, народ попросту расплачивался желтыми рублями и торопился выбрать удобные места, пока их не заняли другие зрители. И налоговой полиции тогда не существовало – ее функции выполняла другая организация, державшая зарождавшийся класс предпринимателей в железном кулаке. Милиция постоянно ходила по квартирам счастливых обладателей видеомагнитофонов и проверяла их видеокассеты на наличие запрещенных записей. Да что милиция – существование видеомагнитофонов уже разделяло людей на два лагеря: владельцев техники и противников западных фильмов, поскольку каждый владелец видеомагнитофона считался потенциальным агентом ЦРУ. Веселые времена были… И только через несколько лет, когда рынок заполнили видеомагнитофоны из коммунистического Китая, а западные фильмы приелись еще больше, чем советские, к видеотехнике и ее владельцам стали относиться спокойнее.
Антон сунул кассету в магнитофон, сел в кресло и заметил с недовольством:
– А пульт-то мы с собой не взяли.
– Зачем он тебе? – не понял Максим. – Так включай и смотри.
– Чтобы не шарахаться туда-сюда в поисках «паузы», если захочу выйти на минутку.
– Сейчас схожу, – проворчал Максим, – заодно прихвачу пару кассет из коллекции зама.
– Я сам, – сказал Антон. – А ты проверь, что за фильмы здесь записаны. Не дай Бог, там наша чернуха начала девяностых – выброшу их в форточку вместе с видиком.
Несколько минут он искал пульт в кабинете замдиректора и обнаружил его завалившимся за книги на полке: заместитель директора предпочитал включать фильмы по старинке, руками, или вовсе держал плейер в качестве потенциального раритета – с появлением DVD видеомагнитофоны активно сдавали позиции. У зама в кабинете даже телевизора не было – плейер подключался к ноутбуку, воспользоваться которым не удавалось никому, кроме самого зама: во-первых, админ изо дня в день неустанно вдалбливал про «пароль, пароль и еще раз пароль», а во-вторых, заместитель директора практически не выпускал ноутбук из рук.
Обход института по сокращенной программе занял не больше пятнадцати минут. Не стоило и надеяться на то, что воры решат проникнуть в здание: что могли, украли еще в начале девяностых. Оставшееся за редким исключением представляло исключительно научную ценность и в качестве металлолома не окупало потраченное на воровство время.
У самой лаборатории Антон почувствовал слабый запах гнили и недовольно поморщился.
– Максим! – он толкнул приоткрытую дверь, – Слышь, Максим, что за вонь ты здесь развел?
В ответ раздался хлюпающий звук.
– Максим, я не понял! – Антон вошел в лабораторию, – Что ты ска…
Существо, напоминавшее покрытый кожей скелет, оторвалось от прокусанной головы человека, безжизненно сидевшего в компьютерном кресле, и уставилось на Антона во все глаза.
У охранника отвисла челюсть.
– Вы откуда взялись? – растерянно спросил он: погибший не был похож на Максима даже отдаленно, а ходячих скелетов в реальности и вовсе не существовало. Кроме этого.
Кровь текла изо рта живого мертвеца, и когда он радостно воскликнул короткую фразу на английском, потекла еще сильнее. Антона передернуло. Гнусавый голос переводчика, раздавшийся, казалось бы, отовсюду, изрек:
– Мозги! – и существо, вытянув руки в его сторону, шустро бросилось в атаку.
Антон закричал и, не придумав ничего лучшего, ударил напавшего в челюсть. Челюсть хрустнула, кулак пробил дыру. Антон почувствовал, что по руке потекло что-то отвратительное и липкое, и с брезгливым выражением лица выдернул руку. Скелет рухнул, как подкошенный, но неприятности на этом не закончились.
Из потекшего через телевизор и расползающегося по полу тумана высунулась костлявая рука: на свет выбирался еще один мертвец.
«#@#$@$#@!!! – подумал Антон. – Это что еще за шутки?!»
Второй мертвец оказался страшнее первого. Выбравшись из телевизора, он прошагал мимо убитого мужика, сразу нацелившись на пока еще живого охранника.
– Максим! – на всякий случай позвал Антон: не ровен час, напарника убили – утром у милиции появится немалое количество вопросов, а у него – аналогичное количество проблем. Не надо быть гением, чтобы понять – за речи о нападении мертвецов его запрут в доме с мягкими стенками, а наличие в институте разложившихся трупов спишут на кладбищенский вандализм: это проще, чем принять на веру объяснения о полезшей из телевизора кладбищенской нечисти. – Максим, ты где?
Мертвец почти добежал, и Антон выскочил в коридор. Захлопнув дверь, он прижался к ней спиной и начал лихорадочно ощупывать карманы в поисках ключа от лаборатории.
«Вроде ничего не пил, – пронеслось в голове, – и галлюцинациями не страдаю. В честь чего живые трупы мерещатся?»
Мертвец врезался в дверь.
«Оп… – запаниковал Антон, – похоже, не мерещатся!»
Поразившийся силе трупа охранник уперся изо всех сил, не давая тому выбраться в коридор, а в голове пронеслась отчетливая картинка о том, что он лично положил ключ от лаборатории на стол у телевизора, и теперь о закрытии лаборатории и речи быть не может.
«Дожил… – подумал он. – Страшнее, чем в морге… Чем ученые здесь занимаются, Франкенштейны несчастные?»
Антон проклял все на свете, но когда нащупал ключи от лаборатории в кармане брюк, почувствовал, что удача все еще на его стороне и облегченно выдохнул: представившаяся картинка о позабытых ключах оказалась плодом буйной фантазии.
Повернувшись к двери лицом, он попытался вставить ключ в замочную скважину. Рука дрожала, и ключ упорно не попадал в замочную скважину, а бьющийся о дверь мертвец добавлял тряски.
Сзади к Антону медленно протянулась рука, но повисела секунду над его плечом и убралась: Максим, который вышел в туалет, по возвращении увидел загадочную картину борьбы напарника непонятно с кем и решил, что дотрагиваться до разгоряченного борьбой здоровяка Антона не стоит – оглянуться не успеешь, как окажешься в мире инвалидов первой степени. По этой же причине надо дать о себе знать, чтобы не получить по зубам, когда Антон обернется и увидит, что за спиной кто-то стоит. И чтобы его ярость не выплеснулась на непричастного коллегу, надо дать о себе знать настолько тихо, чтобы Антон поначалу воспринял чужой шепот за собственные мысли. Только так.
– Что случилось? – прошептал Максим на пределе слышимости и приготовился отскочить на безопасное расстояние. Антон услышал, повернул голову и несказанно обрадовался, увидев напарника живым. Но радость не помешала ему возмутиться:
– Чего прохлаждаешься? Помогай, давай!
Максим навалился на дверь всем телом. Пробирающий до дрожи рев из лаборатории заставил его вздрогнуть: подобные звуки ему приходилось слышать только в кинотеатрах во время просмотра фильмов ужасов.
– Ты кого там поймал? – ахнул он. Антон стремительно – раз, другой и третий – ударил плечом по дергавшейся двери и ловко провернул ключ. Теперь, когда бьющийся мертвец вступил в неравную борьбу со старым советским замком – крепким и созданным на века, – можно было немного передохнуть.
Антон устало прислонился к стене и сполз на пол.
В дверь протестующее колотили и бились.
Глухой замогильный голос произнес неразборчивую фразу на английском, откуда-то сверху прозвучал такой же невнятный перевод на русский язык, и наступила тишина.
Максим расслышал часть фразы и оттого еще более озадачился происходящим.
– Грабители-иностранцы? – переспросил он. – Телевизор решили украсть?
– Сам ты, иностранцы! – пробурчал Антон. – Трупы там ходячие. Хотя, ты прав: это могут быть иностранные трупы.
Максим вытаращил глаза.
– Не смешно. Какие еще трупы? – он пристально вгляделся в глаза напарника. Вроде не окосевший. Стало быть, не пил. – А ну, признавайся, какую траву скурил? Мог бы и мне оставить!
Антон встал и протянул напарнику ключи от лаборатории..
– Открой и проверь – обманываю я тебя или нет? – сказал он. – А я для чистоты эксперимента уйду отсюда куда подальше и запрусь под семью замками. И пока не дам знак, открывать лабораторию не смей, понял?!
Максим выхватил ключи.
– И проверю! – сердито воскликнул он. – Сам видишь – как только ты отошел, так и в дверь никто не колотит.
Через замочную скважину на пол потек серый туман, и спор прекратился: Максим и Антон одновременно замолчали и отскочили от двери. Туман выползал сквозь щели в дверном проеме и лениво расстилался по коридору. Из скважины высунулись костяшки указательного пальца. Палец согнулся-разогнулся, втянулся в скважину и зашебуршал в замке.
– Скажешь, это тоже я? – спросил Антон. Максим ответить не успел: из растекавшегося по полу плотного тумана медленно высунулся грязный череп.
У Максима отвисла челюсть.
Антон не стал дожидаться, пока мертвец выберется из тумана полностью – нечего гадать над тем, как он сумел уместиться в тумане высотой около шести сантиметров – и с размаху пнул по черепу. Хрустнули шейные позвонки, оторвавшийся череп полетел по коридору. Задев за левый верхний угол, измазал его грязью и, закружившись от столкновения, рассыпался по полу обломками костей.