– В невесомости? – удивился Григорий. – Там же нет разницы, как передвигаться.
– Я тоже так считал, – согласно кивнул собеседник. – Но с врачами не поспоришь – у них дипломы, а у меня одни внутренние подозрения. Я против врачей при всем желании не выиграю: не мой профиль, знаете ли.
– А кто вы? – полюбопытствовал Григорий. – Судя по сияющему виду, вы добились определенного успеха в жизни.
– Вы наблюдательны, – кивнул собеседник, уверенно садясь на воздух. Откуда-то из кустов вылетело широкое кресло, и собеседник приземлился точно в его центр. Григорий восхищенно хмыкнул: сам он на такие опыты не решился бы, поскольку знал, что иногда автоматика дает сбои, а после ночного дождя земля была сыровата. – Я – Виктор Леонидович, представляю фирму «Земная Антология». Мы специализируемся на издании книг исключительно для Внеземелья. Фирме стало известно о вашем решении заключить договор с Издательским Домом «Звучание слова», и меня отправили к вам для консультации. Я должен вас предупредить: «Звучание Слова» занимается подозрительными делами, и на вашем месте я не стал бы заключать с ними договор.
Григорий нахмурился.
– Это мое личное дело, вы не находите? – сухо ответил он. Собеседник начал вызывать в нем резкую антипатию. – Я, между прочим, посылал в «Земную Антологию» повесть, но вы ее отвергли. А теперь, когда меня приглашают ваши конкуренты, пытаетесь им помешать?
Собеседник не обиделся. Напротив, он философски улыбнулся в ответ и раскрыл дипломат.
– Я признаю, что фирма ошиблась, отказав вам в сотрудничестве, но хочу кое-что продемонстрировать, – он указал на черную коробочку с двумя проводками. – Этот прибор – мыслезахват. «Звучание слова» использует именно такие для работы с начинающими авторами. Запомните, мой друг: ни в коем случае не поддавайтесь на попытки редактора приложить к вашему лбу эту штуку.
– Это еще почему?
– А потому, что…
– Так, так, так… – прервал его другой человек, державший в руках аналогичного вида дипломат. – Виктор Леонидович собственной персоной!
Собеседник недовольно поморщился.
– Он самый, Юрий Всеволодович. Вот, просвещаю молодого человека насчет ваших делишек и пытаюсь спасти его от неминуемых неприятностей.
– Не запугивайте моего автора гнусной ложью, – взвился Юрий Всеволодович. – Я не потерплю, чтобы конкуренты вставали на пути чужого счастья! Не сумели разглядеть в нем истинного гения – время ушло, антигравицапа укатилась! После драки кулаками не машут.
Юрий Всеволодович тоже уверенно сел на воздух, и новое кресло стремительно вылетело из-за кустов, чтобы не дать редактору упасть в грязь… э-э-э… и так понятно, чем.
– После драки размахивают судебными исками, – вставил Григорий. Он мысленно пожелал себе удачи и сам сел на воздух. Кресло вылетело. И даже остановилось точно под Григорием, но тот самостоятельно притормозил на половине пути: не выдержали нервы. Кресло задвигалось влево – вправо, пытаясь угадать: сядет на него человек или все-таки передумает?
В итоге, кресло отскочило в сторону, когда Григорий все же решился сесть, но увлеченные спором редакторы этого даже не заметили.
Редкие утренние прохожие с нескрываемым интересом разглядывали отчаянно жестикулирующих редакторов и смущенного человека, стряхивающего с брюк налипший тополиный пух.
– Вы лишаете человека последнего удовольствия в этой жизни, – на повышенных тонах возмущался Виктор Леонидович, указывая на Григория. – Вы гонитесь за наживой и не желаете понять, что самым важным для писателя является его внутренняя сущность, а не то, что Вы ему хотите предложить!
– Много вы понимаете, – парировал Юрий Всеволодович. – Если вы настолько придерживаетесь озвученных норм морали, то почему носите с собой пресловутый мыслезахват, о котором распускаете необоснованные гнусные сплетни?
– Я предупреждаю авторов об опасности!
– А я считаю, что вы, влекомые эгоистичными желаниями, отбиваете у нас молодежь: мол, сами проморгали, так пусть и другим не достанется, – Юрий Всеволодович угрожающе приподнялся с кресла, словно намеревался вцепиться в глотку конкуренту – умело использовал популярный психологический ход, направленный на подавление противника, но тот оказался не лыком шит и тоже привстал.
Взаимные обвинения и последовавший за этим обмен ударами продолжались до тех пор, пока спорщики не увидели, что Григорий удобно уселся в кресле, поставил рядом передвижную мини-кухню и неторопливо пил утренний чай, наслаждаясь действием редакторов, словно они являлись героями рейтингового скандал-реалити-шоу. Увидев, что на него обратили внимание, Григорий поперхнулся печеньем и, не дожидаясь, пока редакторы обрушат на него собственную злость, моментально вскочил.
– Господа, господа, – он вытянул руки в сторону медленно, но неумолимо звереющих редакторов. – Я польщен тем, что мою повесть высоко оценили, и что за право заключения договора на ее издание разгорелась нешуточная борьба двух далеко не последних представителей знаменитых издательств. Успокойтесь, я вас умоляю! Из-за чего, собственно говоря, разгорелся сыр-бор? Что такое мыслезахват, и по какому принципу он работает?
Редакторы переглянулись и одновременно заголосили возмущенными голосами, указывая друг на друга пальцами и обвиняя конкурента в неправильном отношении к творческим людям и к их редкому дарованию.
– Господа, я вас умоляю – по одному, – укоризненно протянул Григорий. – Я крайне плохо разбираюсь в высказанных аргументах, особенно когда их произносят одновременно обе стороны, тем самым заглушая речь соперников.
– Я пришел заключить договор, так что и говорить первым должен я, – сказал Юрий Всеволодович.
– Вот негодник, – перебил его Виктор Леонидович. – Да вы горазды расписать обстановку в самых ярких красках, лишь бы птичка добровольно залетела в клетку!
– А вы что предлагаете?
– Первым делом необходимо показывать не самые лучшие моменты, а предупреждать о негативе. Об опасностях, таящихся в, казалось бы, простых вещах и действиях. Ознакомить с законами техники безопасности, применяемыми абсолютно во всех областях производства чего бы то ни было. Нарушающий и утаивающих их достоин немедленной кары небесной!
Юрий Всеволодович вытаращился на него, как баран на новые ворота.
– Эк, тебя занесло, братец любезный, – задумчиво выговорил он, – приписывать небесную кару к обычному договору о сотрудничестве.
Григорий понял, что оба редактора друг другу не уступят. Требовалось как-то их разнять и успокоить, и Григорий ловко перехватил инициативу:
– Предлагаю воспользоваться двусторонним определителем случайного выбора, – предложил он, доставая из кармана пласти-карту. – Выбирайте, у кого какая сторона?
Юрий Всеволодович насупился:
– Мы тут серьезным делом занимаемся, а вы предлагаете решить проблему примитивным выбором случайных сторон?
– Шансы – пятьдесят на пятьдесят, – возразил Виктор Леонидович. – Кто победит, тот и получает право на заключение договора с уважаемым автором.
– Фигу тебе, а не договор с уважаемым автором, – буркнул Юрий Всеволодович. – Я уже выслал ему приглашение, а ты явился, как грязный космический пират и нагло отбираешь у меня мои хлеб и воду!
– Зато я оставляю тебе многочисленные деликатесы, которыми ты балуешь крепкий организм по вечерам. Подумаешь, запьешь их не родниковой водой, а дорогим «Эль-Дорадо».
– Стоп-стоп-стоп, – зачастил Григорий, опасливо косясь по сторонам: прохожих становилось все больше и больше, и некоторые из них, вместо того, чтобы идти дальше по собственным делам, внимательно наблюдали за происходящим, приобщаясь к возвышенным редакторским речам, а редакторы снова входили в раж, осыпая друг друга фантастическими по красоте и фантазии фразами.
Еще час-другой подобного шоу, и о литературном будущем придется забыть окончательно и бесповоротно: редакторы вызовут подмогу, и тогда издательствам станет не до автора, они начнут подавать многочисленные иски и апелляции, если не пойдут стенка на стенку в жестоком и беспощадном побоище.
«Только бы не уничтожили друг друга, а то мир вообще без новых книг останется» – подумал Григорий. – Давайте вернемся к главному вопросу, – предложил он. – Мне прислали телеграмму, и я заключу договор с издательством «Звучание Слова». И я это сделаю, потому что действия конкурентов не кажутся мне убедительными. Все авторы живы и, насколько мне известно, здоровы. Я не вижу причин, которые запретили бы мне сотрудничать с уважаемым издательством.
Юрий Всеволодович расцвел. Виктор Леонидович помрачнел.
– Молодой вы еще, Григорий, к предупреждениям не прислушиваетесь! Поступайте, как знаете, но учтите: я вас предупреждал!
Он резко захлопнул дипломат, встал и с гордым видом удалился. Юрий Всеволодович довольно потер руки.
– Ну, что ж, молодой человек, теперь мы поговорим о деле без этих безответственных личностей, устраивающих всякого рода пакости конкурирующим фирмам, – он открыл дипломат и выхватил из пазов мыслезахват. – Первоначально я хочу познакомить вас с этой милой штукой, ибо она служит страховкой для издательства и автора. Мыслезахват копирует ваши мысли и поможет в случае, если вы по разного рода причинам не сумеете вовремя завершить начатый текст. Иначе говоря, мы пользуемся мыслезахватами при наступлении форс-мажорных обстоятельств: никто не желает, чтобы ваш литературный талант пропал бесследно. И с помощью этого чудо-аппарата вы добьетесь невиданных доселе высот в творчестве.
– Хм… – пробормотал Григорий, – А почему этот тип, ваш конкурент, утверждал, что прибор опасен?
– А это вы у него спросите, – предложил Юрий Всеволодович.
– Я спрашивал, он не ответил.
– Вот видите: он банально сбивал вас с толку, потому что прозевал новый талант и не желал победы конкурентам. Давайте, сейчас я быстренько сниму слепок с вашего мозга, и мы подпишем договор.
– Хорошо, – кивнул Григорий. Он удобнее уселся на кресле, и редактор нажал на кнопку запуска программы.
Мыслезахват приятно защелкал, а через три минуты выдал соловьиную трель и отключился.
– Что ж, – сказал редактор, отлепляя проводки со лба Григория и укладывая мыслезахват в дипломат, – приятно было побеседовать. Если что, звоните. А вот и долгожданный договор!
К нему подлетел престижный «Енисей», окрашенный темно-синей голографической краской. Дверца открылась, из кабины вышел человек в строгом костюме. Протянул редактору папку и вернулся на место. Редактор поставил под документами подпись и торжественно передал папку Григорию. Тот торопливо подписал и передал копии договора редактору. Тепло попрощавшись, редактор забрался в машину, и «Енисей» плавно взмыл над деревьями.
– Все-таки подписали? – услышал Григорий грустный голос Виктора Леонидовича.
– Да.
– Зря.
– Почему?
– Да потому что вас обманули, мой дорогой друг.
– Как это, обманули? – не понял Григорий. – Вот договор, здесь все в порядке.
– О, на этот счет беспокоиться не стоит… – Виктор Леонидович устало присел на кресло. – Издательство не нарушит ни единого пункта, и у вас не появится желания ставить ему палки в колеса, поскольку эта ультрасовременная организация с передовыми технологиями начнет стабильно выпускать книги под вашим именем, и прочитав их, вы поймете, что написать подобные шедевры могли только вы и никто другой. Да, скорее, я погорячился: это не обман, а производственная хитрость, ведь вы отныне – обеспеченный человек и известный автор.
– Тогда в чем подвох?
– С этой минуты не сумеете сочинить ни единой строчки, и согласно данным форс-мажорным обстоятельствам, издательство перепоручает мыслезахвату работать за вас. Вам остается самое приятное – почивать на лаврах.
– Как это, не смогу? – опешил Григорий.
– Дело в том, мой юный друг, что мыслезахват не копирует, а переносит данные на электронную матрицу. У вас же не остается ничего: такое издательство, как «Звучание Слова», не может рисковать деньгами, раскручивая новый бренд. Вот оно и обезопасило себя. Видите ли, авторы стареют, у них изменяется жизнь, меняются интересы, они устают и больше не могут работать в прежнем режиме, а мыслезахват работает постоянно, он не знает усталости. А когда-нибудь, я уверен, издательство соединит несколько мыслезахватов в мультисистему, и мир содрогнется от эпического произведения, сочиненного совместными усилиями лучших авторов современности…
– Вы хотите сказать… они отняли у меня мою фантазию?
– Да, – Виктор Леонидович указал Григорию на пункт договора, – за весьма приличные деньги. Отныне вы можете купить всё, что хотите. И делать то, что пожелаете. Всё, кроме сочинительства.
Потрясенный Григорий сел на кресло.
– Но… как… почему они не сказали?
– А зачем? Никто из выдумщиков не позволит добровольно лишить себя умения фантазировать. Вот они и не говорят о том, что вам грозит… Что ж, я вижу, вам надо побыть одному. Желаю удачи в дальнейшей жизни.
Редактор встал и тихо удалился.
Григорий молча сидел на кресле около часа.
Он пытался придумать короткую историю, но в само деле ничего толкового не выходило, получалось коряво и неинтересно. Даже банальный пересказ разговоров с редакторами вышел настолько убогим, что Григорий в гневе скомкал бумагу и выбросил ее на землю.
Подлетела урна и подхватила мусор, но Григорий этого не заметил. Он полностью ушел в себя, а когда поднял глаза, то увидел, как в небе ярко сверкнула звездочка – одна из притянутых планет.
Григорий не отрываясь смотрел на планету-соседку, пока не понял, чем хочет заниматься больше всего на свете: он больше не может сочинять, но это не значит, что не сможет заниматься искусством вообще. Ведь когда-то в детстве у него была еще одна мечта – сниматься или снимать кино.
«Пусть я не напишу ни строчки, зато сниму не один кадр!» – решил он, встал с кресла, посмотрел, как оно улетает в кусты, и торопливо зашагал к родному дому.
Впереди ожидались большие перемены…
Глава 2. Немое кино
…В который раз за последние десятилетия Григорий просыпался в холодном поту. Иногда кошмарные сны лишали его последних сил, и он просыпался не менее уставшим, чем засыпал. К его радости, подобные кошмары снились не особо часто, и никто из коллег по новой любимой работе не замечал его усталости: работа оператором и режиссером документального кино являлась для него настоящей отдушиной, и он напрочь забывал о ночных ужасах.
Через три часа предстоял просмотр отснятого накануне материала. А там – снова на природу снимать пейзажи и красоты для документальных фильмов.
Только профессионал сумеет показать обыденное необычно, и Григорий по праву считал себя самым лучшим в профессии.
– Включаем, – приказал продюсер в микрофон, соединяющий просмотровый зал с будкой киномеханика – классическое название должности, несмотря на изменения технологий, сумело продержаться несколько столетий.
Зашумел голопроектор, луч света пронзил темноту просмотрового зала, и на специальном белом подиуме появилось объемное изображение уральской природы.
В будущем появятся титры и музыка, но пока что картинка показывалась в полной тишине. В зале послышалось тихое покашливание, но вскоре исчезло и оно. Зрители смотрели фильм и не говорили ни слова.
Григорий сидел сбоку на стуле и наблюдал за их реакцией.
Невысокие горы, тропинка среди травы и редких кустов, многокилометровый караван. Понурые люди глядели под ноги и плелись так, словно шли без сна и отдыха четвертые сутки. Шагали мимо камеры, стойко игнорируя ее присутствие. Лишь один толстяк, державший на руках собаку, встал напротив и улыбнулся, протягивая и демонстрируя ее оператору. Собака гавкнула и лизнула его в подбородок.
Григорий вздохнул и поежился.
Просмотр фильма организовали для руководства студии, низшие чины и посторонние понятия не имели, что именно показывал в эти минуты киномеханик. Секретность объяснялась тем, что студия никогда не снимала художественные фильмы. Компания работала в научно-популярном жанре, а сторонний человек, не зная обстоятельств, причислил бы кадры к игровому кино.
Документальные и научно-популярные фильмы о природе пользовались спросом как на Земле, так и во Внеземелье: люди, уставшие от вида мертвых пустынь других планет, были готовы часами смотреть на разнообразие земных пейзажей, тем более, что современная съемка передавала трехмерное изображение. И съемочная группа любила делать сюрпризы истосковавшимся по родной планете людям.
Но в тот раз время сюрпризов настало и для самой группы.
А всё потому, что люди и звери в фильме являлись живыми мертвецами.
Все до единого.
В планах не было пункта о съемках фильма ужасов, и группа не собирались его вводить: хватало съемок привычной реальности. Мистикой занимались выдумщики-фантасты, и документалисты не претендовали на роль их конкурентов. И как объяснить появление посторонних – точнее говоря, потусторонних – героев фильма, Григорий не знал, ведь в тот раз он лично снимал общий план местности, и никакой караван, тем более, караван мертвецов, перед ним не проходил…
За несколько дней до просмотра шокирующих кадров продюсер решил заняться съемками природы Урала: здешние края во все века отличались необыкновенной красотой и сказочностью. Горы делили континент на две части, и он намеревался показать, что природа с обеих сторон достойна восхищения.
Группа вылетела на место, не теряя времени: съемки природы гор, протянувшихся на тысячи километров, грозили продлиться несколько недель. Местные жители, как и полагается людям, влюбленным в родной край, предложили перебраться в здешние места насовсем, но члены группы привычно отшучивались: останься в местах съемок хоть один человек из группы, то лет через шестьдесят на Земле не останется уголка, где не жили бы представители кинокомпании. Но основная задача группы состояла не в том, чтобы рассеяться по белу свету, а чтобы снять научно-популярные фильмы.
Вслед за главной группой тему разрабатывал отдел «Докумкино-Сериал» (любое действие отдела в просторечии именовалось производными словами от фразы «докумекали», но никто не возмущался и не требовал переименования), и через год после выхода фильма на экраны выходил многосерийный фильм, подробно рассказывающий об аспектах растительной и животной жизни края.
За месяц группе предстояло пройти путь с севера на юг, вслед уходящему лету. В итоге, фильмозрители увидят грандиозное документальное полотно, ведь фамилия Григория являлась гарантом качества: недаром он двадцать лет занимал должность главного оператора и режиссера научно-популярных фильмов.
Должность главного декоратора по умолчанию отводилась самой природе, а ее заместителями в кинокомпании являлись специалисты по компьютерным эффектам. Они считали себя профессионалами, которые изменяют мир, но последние события показали, что творить невероятное умеют не только компьютеры.
В гробовой тишине раздался голос недовольного председателя директората:
– Как прикажете это понимать?
Продюсер, не в пример приглашенному на просмотр директорату, на явление живых мертвецов отреагировал относительно спокойно: по сравнению с фильмами ужасов, документальные кадры выглядели относительно спокойными и практически умиротворяющими.
– А что, оригинально смотрится, – ответил он вместо Григория.
Председатель оптимизма продюсера не разделил.
– Вы решили объединить реальность с элементами мистического кино ради увеличения числа зрителей, или я чего-то не понимаю? – напирал он на Григория, явно намереваясь вывести того из себя. Григорий безмолвствовал, помня о том, что спорить с начальством – только время терять: ничего не докажешь и сам же в дураках окажешься.
– Идиотский способ привлечь внимание к природной красоте, – буркнул третий заместитель председателя. Григорий и не пытался запомнить его имя-фамилию: замов у председателя было больше, чем огурцов в бочке. – Взрослые не станут смотреть фильм из-за наличия мертвецов, а подростки выйдут из кинотеатра через пять минут, потому что мертвецы никого не съедят. Додумавшийся до подобной гадости должен быть немедленно уволен!
– Невозможно уволить голокамеру, – возразил Григорий. Головы членов совета директоров повернулись в его сторону.
– Нам достаточно уволить ее оператора, – прозвучал ответ.
«От, чтоб тебя… – нахмурился Григорий. – Знал же, что лучше промолчать, какого черта не сдержался?.. И ведь, сволочи такие, даже не вспомнили, что я отдал работе в компании тридцать с лишним лет жизни и стал лучшим в своем деле».
– Это не поможет, – раздался громогласный голос руководителя отдела спецэффектов. Евгений Анатольевич вступил в борьбу со сгущавшимися над Григорием тучами.
– Предлагаете уволить вас? – переспросил пятый заместитель председателя. – За спецэффекты, неподобающие документальному фильму?
– Если вы решили, что на сегодняшнем собрании обязательно кого-нибудь уволите, то напишите заявление о собственном уходе, – предложил Евгений Анатольевич. – Нам профаны среди руководителей не нужны.
– Да как вы сме…
– А нечего обвинять, не зная подробностей! – гаркнул Евгений Анатольевич таким тоном, что возмущенный заместитель съежился от страха. – К вашему сведению, в смете фильма нет ни единого намека на съемки живых мертвецов. Мы не занимались созданием этой сцены.
– Вы хотите сказать, что оператор своевольничал? – уточнил продюсер. – Серьезно? Отдел спецэффектов оставили в стороне от создания сложного компьютерного шедевра? Господа, я требую разогнать отдел спецэффектов, а освободившиеся финансы включить в зарплату оператора.
Руководитель отдела и ухом не повел: колкости в просмотровом зале звучали постоянно со всех сторон, а продюсер редко бывал доволен эффектами, особенно в соотношении пунктов «цена» и «зрелищность». Привычное дело.
– Мы проверили все исходные оригинал-диски голографической камеры, – ответил Евгений Анатольевич. Как вам известно, камера записывает информацию на одноразовые болванки, для сохранности отснятого от случайного стирания, и произвести в отснятом материале компьютерные исправления невозможно. Я утверждаю, что съемки от первого до последнего байта документальны, а увиденные вами мертвецы настоящие.
– Вы уверены?
– Я всегда уверен, – Евгений Анатольевич повысил голос и эмоционально сверкнул глазами, – потому что занимаю должность по праву.
– Понял, всем замам заткнуться, – извинился председатель директората. – Значит, каждый кадр – правда, правда, и ничего, кроме правды?
– Именно так.
Присутствующие задумались. На экране мертвый толстяк в который раз показывал собаку и улыбался.
– Что предлагается сделать с отснятым материалом, господа? – спросил Григорий.
Продюсер нажал на кнопку пульта, включился свет. Через пару минут киномеханик принес коробку с монтаж-дисками фильма и положил ее перед рядами кресел на письменный столик.
– А чего это вы такие напуганные? – изумился он, увидев директорат. Присутствующие посмотрели друг на друга и начали старательно приглаживать стоявшие дыбом волосы. Довольный продюсер провел рукой по лысине и хитро улыбнулся.
– Не обращайте внимания, это профессиональное, – пояснил он. – Рабочие будни, финансовые вопросы. Сами понимаете…
– Ничего себе, будни, – изумился киномеханик. – На вас лица нет! А что за фильм снимаете? Я заинтригован.
– Всему свое время, – пояснил продюсер. Несмотря ни на что, он терпимо относился к подобным вопросам: киномеханики – тоже люди. – Вы свободны!
Киномеханик кивнул и вернулся в будку.
– Господа, – объявил продюсер. – Как я вижу по вашим вздыбленным волосам, отснятый материал поразил не только киномеханика. Я считаю, что мы впервые столкнулись с настоящим паранормальным явлением, и потому предлагаю основательно изучить данный феномен. Мое предложение директорату, – продюсер сделал паузу и дождался полной тишины, – в полном составе подстричься «под ежика».
Тишина в зале, образно выражаясь, усилилась на порядок.
– Это еще зачем? – выразил общее недоумение председатель.
– Затем, что я намереваюсь вложить в съемки фильма на данную тему немалую сумму. А вам вряд ли понравиться каждый раз выходить из просмотрового зала со вздыбленными волосами.
– Еще чего, – воскликнул председатель совета директоров, небезосновательно гордившийся роскошной белой шевелюрой. – Никаких стрижек. Срочно придумать фирменные кепки, и чтоб завтра выдали их руководящему составу.
– Тоже выход, – кивнул продюсер.
– А я считаю, что дешевле вызвать священника, – предложил второй заместитель председателя. – Пусть окропит святой водой киногруппу и утихомирит пожелавших сняться в кино покойников. Мы не занимаемся лженаукой. Это обман и ложь.
– Где обман? – продюсер повысил голос. – Сказано ведь, что кадры документальные! Вы чем слушали последние пять минут?
Заместитель опешил.
– Чего молчите? – напирал продюсер.
Заместитель злобно сверкнул глазами, но пойти против «денежного мешка» не решился.
– Ладно, уговорили, – мрачным голосом заявил он. – Черт с вами, пусть не ложь, а правда, пусть! Только не машите кулаком у меня перед носом, а то отвечу – мало не покажется: у меня первый разряд по боксу.