Он помолчал, задумавшись. Игорь снимал.
– Включу-ка я мониторы внешнего обзора, – произнес мужик вполголоса, – посмотрим на запеканку, если наружные камеры не сгорели.
Включились мониторы, и мужик озадаченно притих.
– Хм… – пробормотал он. – Странно: всё на месте, никакой запеканки. Шелестит листва. Бабочки… Нет, бабочек нет. Насекомых, птиц, животных, людей – никого нет. А растения есть. Так-так… Похоже, мне вместо термоядерных подсунули нейтронные бомбы, последнюю разработку. А я и рад стараться, расчистил планету от озверелых Нomo Sapiens для доброго спонсора и лунных поселенцев. М-да… Эти всегда в выигрыше остаются… Небось, заранее собрали каждой твари по паре, создали на Луне бункер-ковчег, и теперь сидят в уютных креслах и радуются очищенной от бесполезных ртов планете… Как по-твоему, в их далеко идущие планы входит сохранение жизни финалисту самой грандиозной игры за всю историю человечества?
– Даже не знаю… – ответил Игорь. – Наверное, входит. Если они не устроят суперфинал.
– А они могут?
– Спонсоры? Они все могут.
Мужик призадумался.
– М-да, возможно, ты прав. Ну-ка, где тут был мой любимый автомат?..
Он прицепил несколько рожков к поясу, подхватил автомат со стены и стремительно вышел из комнаты через крохотную металлическую дверь.
Игорь убрал палец с кнопки записи.
В следующий момент перед ним появился прямоугольник экрана, и довольный находкой Леснид воскликнул:
– Так и знал, что тебя по Сумеречной зоне носит.
– Я убью тебя! – прорычал Игорь.
– А я сейчас телевизор выключу, – миролюбиво заметил Леснид.
– Не сметь!!!
– Тогда поторопись.
Игорь подскочил к экрану.
– Больше этот телевизор никому не испортит жизнь, – сказал Леснид, отключая телевизор.
Игорь сидел в кресле и мелкими глотками пил горячий чай. После того, что с ним произошло, он никак не мог прийти в себя. Первые минуты после возвращения в квартиру он радовался тому, что история закончилась относительно удачно – разве что болела голова после удара, но не забывал, что по вине Леснида мог остаться в телемире навечно. Броди потом по сумасшедшей реальности и выживай, как хочешь. Руки дрожали, а перед глазами стоял загадочный победитель последнего реалити-шоу, выходящий из бункера с автоматом и запасным боекомплектом.
«Неужели реалити-шоу выродятся в подобное зверство? – мрачно думал он. На ум приходили книги Стивена Кинга и Роберта Шекли, где героям приходилось участвовать в подобных играх, но ситуация с мужиком – забыл спросить его имя – даже в вымышленной антиутопической реальности показалась бы ужасающей.
Игорь приготовился к тому, чтобы стереть из памяти воспоминания последних дней жизни, но теперь заупрямился Леснид: оказалось, что никаких воспоминаний он удалять не собирался. Единственное, что планировалось – это вернуть Игоря в настоящую реальность, а память останется с ним в полном объеме.
– Ну, возвращай, и пусть на этом всё закончится! – воскликнул Игорь. У него не осталось сил даже на споры. Затянувшаяся история ему порядком надоела, и теперь он мечтал об одном: улечься на диване и посмотреть кино по обычному телевизору, в который ничего не положишь и из которого ничего не достанешь.
– Это только начало, – честно предупредил Леснид.
– Начало чего?
– Долго рассказывать, – он достал из нагрудного кармана хрустальный шарик на ниточке и закачал его перед лицом Игоря. – Следи за шаром и слушай мою речь.
Тот послушно выполнял приказ, пока не почувствовал, что движения шарика замедляются и приобретают визуальное эхо. Голос Леснида стал далеким и слишком низким, а когда он поднес к лицу Игоря ладонь и громоподобно щелкнул пальцами, мир взорвался желтыми языками огня.
Игорь моргнул… и ужаснулся нахлынувшим воспоминаниям, возвращавшим его на несколько дней назад. Он пристально смотрел на телевизор, и волосы у него медленно зашевелились от ужаса.
Глава 12. Программа катастроф на завтра
С сегодняшнего дня в углу на подставке стоит новый телевизор. Семьдесят два сантиметра по диагонали, модный цвет «металлик», плоский экран. Стереозвук живой и объемный, а мощность колонок такова, что стекла дрожат и ругающийся сосед бьет о стену молотком.
Игорь не стал бы выбрасывать старенький «Горизонт», который служил ему верой и правдой много лет, но обстоятельства обернулись против старой техники. Телемастер Олег, его закадычный друг, до последнего момента ремонтировал «Горизонт», но его старания не могли вечно спасать двадцатилетнюю технику: запчасти к телевизору давно стали редкостью. И когда телевизор сломался в последний раз, диагноз мастера оказался кратким и суровым.
– Труп.
– ?
– !
– Ты не мог бы выражаться словами?
– Ты первый начал, – отпарировал Олег. – Что тебе не нравится?
– Диагноз.
Телемастер вернул снятую крышку на законное место.
– Извини, другого нет: твой телевизор умер.
– А если постараться и оживить его?
– Трупы нельзя оживлять, – ответил он, – подобные эксперименты плохо заканчиваются. Да и нечем, – мастер закрутил последний шуруп и убрал отвертку в чемоданчик. – Покупай новый или слушай радио.
Телевизор «Гранд» оказался не только большим, но и тяжелым не в пример мелким телевизорам. Настройки на русском – удобно, хотя знакомый программист ДОСовской закалки до сих пор уважает только английский, и утверждает, что русификация для ламеров. Он и фильмы смотрит исключительно на английском, даже французские и итальянские.
Игорь уселся на диван, вытряхнул пульт из прозрачного пакетика (пульты в пакетиках ассоциировались у него с жадными владельцами, которые покупают телевизоры лишь для того, чтобы через год продать их за ту же цену под видом только что сошедшей с конвейера модели) и надавил на кнопку «Вкл». Автонастройка прошлась по частотам и выловила штук тридцать каналов, большую часть из которых можно было пропустить без особого ущерба, что он и сделал. Прошелся по каналам и увлекся процессом переключения настолько, что остановился, лишь сообразив, что пошел на четвертый круг, а ничего интересного так и не обнаружил.
«Либо я слишком привередлив, либо там на самом деле показывают ерунду, – предположил он. – Для чего, спрашивается, сделали сотни каналов, если количество хороших программ со времен советского телевидения так и не увеличилось?»
Наткнувшись на скандальное ток-шоу, Игорь решил выключил телевизор, но внезапно заметил странное: пока ведущий распинался о достоинствах и недостатках гостя студии, на дальнем фоне начиналось действие, не предусмотренное сценарием программы. От декорации в левом углу пошел дымок, и в считанные секунды она оказалась полностью объята пламенем. Ведущий с небольшим запозданием отреагировал на испуганные возгласы телезрителей, убрал микрофон ото рта и обернулся.
Оператор с садистским упоением показывал, как огонь перекидывался на соседние декорации утонувшей в дыму студии, как зрители бросились прочь, открывая двери и устраивая сквозняк, из-за чего огонь полыхнул с утроенной силой. Сквозь черно-серую дымовую завесу с трудом различались силуэты людей: рабочий персонал старался потушить огонь подручными средствами, а камеры показывали то пустые кресла, то объятую пламенем сцену.
Запоздало включилась реклама.
Игорь озадаченно хмыкнул: не иначе, как руководители программы решили избавиться от нее раз и навсегда самым радикальным способом. Опять-таки скандал, внимание телезрителей, и «выдыхающаяся» программа на пике популярности исчезает из эфира, чтобы попасть в число легендарных.
«Надо Олегу позвонить. – решил Игорь, набирая номер на сотовом. – Он же ненавидит это шоу, хоть порадуется немного…»
Прозвучало два длинных гудка, после чего раздался голос Олега.
– Как оно? – не здороваясь, спросил телемастер. – Выбрал?
– А как же, – воскликнул Игорь. – Слушай, у вас в мастерской никто не смотрел ток-шоу по ФТВ?
– Было дело. Только что на рекламу прервали, там…
– …был пожар, да? Ты видел, наконец-то сожгли эту студию?
Ответ Олега огорошил.
– Какой пожар? – изумился он. – Нового гостя прочехвостили в хвост и гриву, да рекламу включили, пока новые ругательства всей студией будут ведущему подбирать.
– Рассказывай мне, – заупрямился Игорь. – Студия полыхает огнем, словно новогодняя елка, сам видел!
– Да ну? – не поверил мастер. – Этого не может быть: у них из горючих материалов сто лет ничего не делают – пожарная безопасность превыше всего. Вот закончится реклама – сам увидишь, что студия и не думает гореть.
– Кто ее теперь покажет? – возразил Игорь. – На треть России панику поднимать?
Олег растерялся.
– А мы точно одинаковые каналы смотрим? – уточнил он. – У тебя точно ФТВ?
– Да точно, я тебе говорю! Сейчас реклама закончится, сам увидишь.
– Угу, – голос телемастера стал мягче: он решил, что с Игорем лучше не спорить. – Ждем, телевизор нас рассудит.
Рекламный ролик привычно закончился на оптимистичной ноте, прошла заставка и…
– Ну, я тебе говорил, что никакого пожара там нет, – удовлетворенно заметил Олег. Телефон чуть не выпал из рук Игоря: пожар в студии продолжался, и камеры бесстрастно снимали, как огонь расползается по креслам. Пожарные тушили яростные языки пламени пеной из огнетушителей и водой из шлангов. – Вон он, ведущий, стоит и вещает. Иди проспись, а вечером я зайду, обмоем твой новый телевизор. До вечера!
– Ты лучше это послушай, – Игорь поднес телефон к динамику телевизора, откуда доносились звуки пожара, но Олег уже бросил трубку.
Игорь закрыл глаза, глубоко вздохнул-выдохнул, и снова открыл глаза: пожар продолжался.
«Если Олег прав, и никакого пожара там нет, то… – пронеслось в голове, – похоже, что на этот раз сломался я сам. Надо же, а я и не заметил, когда съехал с катушек».
Помрачневший Игорь выключил телевизор, лег на диван и закрыл глаза. Сон наступил незаметно.
А вот пробуждение оказалось очень даже резким. Нет ничего хорошего в том, что тебя будят во время просмотра интересного сна: это не кино, продолжение посмотреть невозможно. Но пробуждение состоялось, а поскольку дверной звонок до сих пор надрывается, придется встать и выяснить, кто там буянит?
Оказалось, что свои.
– Ну, ты и любитель поспать, – восхищенно заметил телемастер, когда Игорь впустил его в квартиру. – Пожары над страной больше не мерещатся? Хвастайся приобретением.
– Проходи.
Через двадцать минут они с раскрытыми ртами смотрели, как в банальном и дешевом отечественном сериале показывают далеко не дешевые спецэффекты. Главный герой мчал по кольцевой Москвы на новом «BMW» со скоростью километров в двести пятьдесят и выписывал фантастические по сложности виражи, а за ним неслась орда внедорожников. Преследователи палили из гранатометов по «BMW», и кольцевую нещадно разносило в клочья. Непричастные к битве автомобили десятками улетали с дороги, переворачивались, сталкивались друг с другом и взрывались, превращая дорогу в кладбище машин.
Метко выпущенный снаряд пролетел под днищем «BMW» и взорвался. Автомобиль высоко подбросило в окружении огненного облака и кусочков асфальта, перевернуло и с силой швырнуло о дорогу. Деформированный автомобиль закувыркался, нещадно сминаясь и окропляя дорогу ручьями крови и бензина.
Преследователи остановились. «BMW» в последний раз упал на смятую крышу, крупным планом показали главного героя. Игоря пробрала крупная дрожь: то, что осталось от водителя, больше подошло бы к показу в высокобюджетном фильме ужасов. Даже привычный к ужасам Олег сглотнул.
Преследователи подошли к машине и убедились, что главный герой не подает признаков жизни. Один из них достал из кармана бензиновую зажигалку и прикурил сигарету. Вытекающие из пробитого бензобака горящие струйки топлива растекались по салону и черной копотью скрывали погибшего от взглядов зрителей. Молчаливые преследователи вернулись к машинам. Внедорожники объехали превращенный в груду металла «BMW» и уехали.
Раздался гулкий хлопок – взорвался полупустой бензобак, и осколки полетели во все стороны. Автомобиль окутало серое облако, через миг превратившееся в огненный столб. Машина закачалась.
Общий план показал дорогу, полную перевернутых, врезавшихся и слетевших с нее машин. И далеко-далеко виднелись синие огни милицейских мигалок.
– А что это за красное пятнышко? – спросил Олег, указывая на телевизор. Игорь пригляделся. И, правда, в правом верхнем углу виднелось едва различимое пятнышко.
– Дефект камеры, – предположил он. Переключил канал, и пятнышко исчезло. – Видишь.
Олег кивнул.
– Ладно, пойду я, пожалуй, – сказал он, вставая. – Мощный у тебя телевизор, мне нельзя на такие долго смотреть.
– Почему?
– Жаба замучает, – коротко и емко пояснил он. – У меня дома экран на пятьдесят с небольшим сантиметров, и после твоего гиганта покажется крохотулей.
Проводив друга, Игорь вернулся в комнату. Показывали очередную катастрофу, и он переключил канал, не в силах на нее смотреть. Промелькнула запоздалая мысль о том, что в углу кинескопа снова появилось крохотное красное пятнышко. Игорь незамедлительно переключил на прежний канал, проверяя – не почудилось ли, но о катастрофе больше не говорили. Ведущий новостей с профессиональным равнодушием рассказывал о выставке скульптур. Пятнышка не оказалось. Покачав головой, Игорь выключил телевизор.
А поздно ночью он услышал по радио новость, от которой похолодел: вечером в автокатастрофе погиб известный актер Максим Михайлов, снимавшийся в том самом сериале с погоней по кольцевой. Именно он сидел за рулем взорванного «BMW».
С момента покупки телевизора прошло три дня.
Теперь Игорь отчетливо понимал, что происходит. До последнего он надеялся, что трагедии в реальной жизни и показываемые по телевизору страсти не связаны между собой, но вчера окончательно убедился в обратном.
Каждый раз, когда красное пятнышко плавно выходит из ниоткуда и занимает привычное место в правом верхнем углу кинескопа, по телевизору начинают показывать катастрофы. Пожары, взрывы, наводнения, убийства. Но Игорь знал, что по остальным телевизорам показывается совершенно другое – специально попросил у соседей кухонный телевизор. Разница от увиденного была настолько ощутимой, что Игорь почувствовал, как из-под ног уходит земля.
По вечерам он со страхом вслушивался в последние новости: дикторы с прорывающимся страхом в голосе сообщали, что сегодня погибли или умерли известные ведущие, чьи программы Игорь смотрел несколько часов назад, или актеры, фильмы с которыми он видел. Попал на сериал – пожалуйста: только появится красное пятнышко, как герои попадают в жуткие переделки, а через несколько часов Игорь узнавал, что и в реальной жизни они погибли при аналогичных обстоятельствах.
В мире начиналась тихая паника, и в желтой прессе уже появились первые статьи о жестоком роке, который преследует теле– и кинобомонд.
Игорь решил отвезти телевизор обратно, уже набрал номер магазина, но внезапно понял, что его назовут сумасшедшим, если он заявит, что телевизор убивает людей. Не стоит гадать насчет того, что произойдет дальше: Игоря моментально поместят в психушку, а телевизор получат дальние родственники, которым глубоко до лампочки, что показывает телевизор – главное, чтобы было зрелищно.
«Гранд» словно посмеивался над ним, периодически убирая и возвращая пятнышко. Первое время Игорь поступал хитрее: хотелось смотреть телевизор, да и не поверил он еще в способность новой техники убивать показываемых людей. Внимательно следя за трансляцией, Игорь выключал телевизор, едва появлялось знакомое пятнышко, а когда включал, то мог спокойно смотреть передачи почти целый час.
Радость продолжалась недолго: через некоторое время красное пятнышко стало появляться через минуту после того, как Игорь включал телевизор, и теперь он не знал, как поступить.
С одной стороны, он мог стать самым лучшим редактором в мире: какой человек не придется по нраву – моментально отправить его на растерзание телевизору, и мир никогда больше не услышит, к примеру, безголосых исполнителей, от воплей которых уши сворачиваются, или зажравшихся политиканов…
«Нет, я так не могу, – думал он. – Я не хладнокровный убийца, пусть и руководствуюсь благими намерениями. Лучше использовать телевизор в качестве тумбочки… Дорогой тумбочки, за тридцать восемь тысяч рублей, за которую еще платить и платить!»
Звонок сотового заставил Игоря вздрогнуть.
– Не спишь? – прозвучал бодрый голос телемастера.
– Не сплю, – подтвердил он, откуда сон, когда такие страсти. Но друзьям этого лучше всего не знать, – иначе ты долго ждал бы моего ответа.
– Помнишь, я говорил тебе, что нас снимало местное телевидение? Так вот, – гордо воскликнул Олег, – нас показывают по телевизору! Немедленно включай и смотри, как твой верный слуга дает интервью.
– Непременно посмотрю, – жизнерадостно ответил Игорь, даже не думая ничего включать: если догадка не является плодом больного воображения, то смотреть телевизор опасно для жизни друга.
– Поторопись: еще минута, и я исчезну, – приказал Олег. – Я не звезда первой величины, чтобы красоваться с экрана сутками напролет.
– Уже включаю, – ответил Игорь, вынимая из пульта батарейки и отшвыривая их в сторону кухни. Сам пульт полетел в раскрытое окно. – Чтобы я пропустил твое интервью? Да ни в жизнь!
Но телевизор включился сам.
На нужном канале.
Он показывал телемастера.
И в правом верхнем углу ярко светилось красное пятнышко.
Игорь вскочил с кресла, уронив сотовый на пол, и бросился к розетке. Олег говорил о работе телемастеров, а на заднем плане уже искрили и дымились ремонтируемые телевизоры.
По телу прошла крупная дрожь, словно к спине приложили ледяную глыбу. Вилка упорно не поддавалась стандартным усилиям, пришлось напрячься, но в итоге Игорь выдернул ее вместе с розеткой.
Экран заполнялся черным дымом. Интервью больше никто не брал: мастера вместе с журналистами пытались выбраться из мастерской, столпившись у выхода и пытаясь открыть заклинившую дверь. Кто-то разбил стекла, и теперь ковырялся плоскогубцами у решетки, силясь вытащить толстые гвозди, которыми решетки прибили к оконной раме.
Не раздумывая, Игорь с силой дернул за розетку, вырывая провода. Телевизор погас. Два медных проводка, выглядывающих из стены, слабо покачались вверх-вниз и застыли. Игорь вырвал вилку из розетки и отбросил и ту и другую.
В следующий миг раздалось сердитое гудение, шнур с вилкой зашевелился и потянулся в сторону проводки. Сверкнули синие искры, когда вилка соединилась с проводом, и телевизор включился.
Вновь мастерская.
Игорь выбежал из квартиры. Открыл дверцу энергощитка и торопливо перещелкнул пробку-автомат на «выкл».
Щелк – рычажок крайне самостоятельно вернулся в прежнее положение.
Последовало торопливое троекратное «щелк» с обеих сторон, после чего Игорь понял, что сейчас убьет себя за идиотизм: пробку легче выкрутить, чем воевать с ней. Но пробка словно приварилась к патрону и не сдвинулась ни на миллиметр.
Игорь бросился в коридор и схватил туристический топорик – пусть он и токопроводящий, но ничего иного под рукой нет. Вбежал в комнату и перерубил шнур у самой крышки телевизора, в том месте, где шнур соприкасался с краем подставки. В следующую секунду Игоря ударило током. Мышцы свело, топор улетел в сторону и разбил посуду на серванте, а сам Игорь очнулся лежащим на полу в двух метрах от телевизора.
«Вроде жив… – подумал он. – А телевизор?»
Он поднял голову и увидел, что отрубленный шнур поднимается с пола и тянется к обрубку.
Игоря качнуло – закружилась голова, но все же он вскочил и рванул шнур на себя. Смотал его на ладонь и швырнул в раскрытое окно.
Сердитое гудение усилилось. Обрубок шнура зашевелился и потянулся в сторону проводки. Ощутимо хлопнуло, появились синие искры, и между проводом и шнуром протянулись две светленькие электродуги.
У Игоря отвисла челюсть.
Телевизор включился, с маниакальной настойчивостью показывая телемастерскую, и красное пятнышко светило как никогда ядовито.
Игорь вскочил, подхватил топорик и метнул его в кинескоп, но топорик отлетел, не оставив на стекле даже крохотной царапины.
Телемастера и журналисты корчились на полу, кто-то неподвижно лежал у дверей. Оборудование горело, выпуская черный ядовитый дым.
Вода. Последний шанс.
На кухне стоял чайник, наполовину опустошенный, но для уничтожения электротехники этого более чем достаточно. Не давая нахлынувшим сомнениям взять верх над здравым смыслом, Игорь метнулся к телевизору и вылил воду на заднюю крышку, где были отверстия.
Вода полностью стекла на пол.
– Черт бы тебя побрал, – он в бессильном гневе ударил по телевизору пустым чайником. Тот загудел, телевизор в ответ на удар отчаяния шарахнул Игоря искрой, и мышцы на миг скрутило судорогой.
На экране уже никто не шевелился, а когда дым заполнил мастерскую, изображение и вовсе пропало. Красное пятнышко исчезло, чернота сменилась обычными передачами.
Игорь без сил опустился в кресло и набрал номер сотового Олега, но четко поставленный женский голос ответил: «абонент временно недоступен».
А красное пятнышко появилось вновь.
…День за днем Игорь выносил из квартиры вещи и мебель. Выбрасывал старье и раздавал то, что поприличнее… и всё это время телевизор час за часом убивал людей. После дуэли он совсем не отключался, и красное пятнышко больше не пропадало.
Игорь знал, что делал: он основательно изучил применяемые телевизором способы убийства, и не хотел, чтобы в доме было хоть что-то, что телевизор мог использовать против него.
Выбросить телевизор он не мог – тот бился током, когда Игорь пытался передвинуть его в сторону окна или выхода из квартиры.
Иногда Игорь изучал программу катастроф на завтра и думал о том, какие передачи выберет телевизор на этот раз. Иногда угадывал, иногда нет. А телевизор все убивал и убивал…
В квартире стояла мертвая тишина: Игорь поставил громкость телевизора на ноль. Это единственное, в чем телеубийца уступил владельцу – убивать он мог и в полной тишине. Игорь неделю не включал радио, потому что единственными новостями являлись сообщения о гибели мелькающих по телеканалам людей и катастрофам, происходящим тут и там. Телевизор не мелочился и переключался на программы, где участвовало большое число людей: ток-шоу, концерты, пресс-конференции. Он транслировал весь мир, даже программы сверхдальнего зарубежья. Игорь понятия не имел, как телевизору это удается.
Через неделю квартира полностью освободилась от вещей в доме. Голые бетонные полы – Игорь умудрился продать даже паркет. Остались только металлическая подставка и сам телевизор. Ни вешалок, ни люстр, ни лампочек, ни кровати, ничего.
На полу лежали выдернутые провода: Игорь выдернул проводку в комнате, даже от люстры. Но две светло-синие электродуги по плавной траектории проходили из соседней комнаты к обрезку кабеля, и сволочной телевизор вещал, как ни в чем не бывало.