Страница:
– Нет, не надо! – попросила она и поцеловала его снова, крепко прижимая к себе, словно потерпевший кораблекрушение, цепляющийся за спасательный плот. И Джерри тоже крепко обнял Эшли.
– Пойми, – проговорил он, хотя все его действия противоречили словам. – Я твой адвокат. Ты в заведомо невыгодном положении. Мы создаем двусмысленную ситуацию.
– Мне двадцать два года, Джерри. Я девственница. – Это признание удивило и смутило Филипса, но голос Эшли звучал уверенно. – Я так боялась все эти годы, что даже никого к себе не подпускала. А сейчас я хочу стать нормальной женщиной.
– Я не тот, кто тебе нужен, Эшли. Ты просто испытываешь зависимость от меня. Это не любовь.
– Ты не желаешь меня?
Он нервно сглотнул.
– Мои чувства не имеют значения. Я твой адвокат.
– А для меня имеет значение лишь то, что ты чувствуешь. Скажи, что тебе на меня наплевать, ты ничего ко мне не испытываешь, и я сразу же перестану.
– Мне не наплевать. Ты сильная, умная, добрая... красивая. Но не в этом дело. Существуют этические нормы, которые запрещают адвокату извлекать побочную выгоду из своих отношений с клиентом... использовать его в собственных интересах.
– Ты ничего не извлекаешь и никак меня не используешь. И если тебя беспокоят этические нормы, то у меня найдется простое решение: я тебя увольняю.
Джерри воззрился на нее широко распахнутыми глазами:
– Что?
– Ты слышал.
Джерри расхохотался и покачал головой:
– Ты неподражаема! Знаешь, мне уже случалось быть уволенным, но ни разу из-за того, что мой клиент хотел со мной спать.
– Я не хочу, чтобы ты со мной спал. Я хочу, чтобы ты меня любил.
Эшли была вся взмокшая, обессиленная, но абсолютно умиротворенная. Джерри переплел пальцы с ее пальцами, и она повернула голову и смотрела, как в бледном свете, пробивающемся сквозь жалюзи спальни, вздымается и опадает его грудь. Его тело было гладким и блестящим – но не толстым и не особенно мускулистым. Совсем не похожим на тела фотомоделей в модных журналах. Эшли заключила, что обладание горой мышц не так уж важно, когда занимаешься любовью.
Прохладный воздух остужал ей кожу, напоминая, что она совсем голая и лежит с обнаженным мужчиной. Эшли не ощущала неудобства или смущения – наоборот, чувствовала себя освободившейся, раскрепощенной, словно избавилась от какого-то бремени. Она улыбнулась. Значит, вот он каков, секс. Она спросила себя, было бы это как-то иначе с кем-то другим. С кем-нибудь, кого бы она не любила.
Это произнесенное мысленно слово заставило ее испуганно замереть. "Любовь" – объемное понятие, очень важное. Действительно ли она любила Джерри или была просто беззащитной девочкой, которая увлеклась мужчиной лишь потому, что он мил и добр с ней? Нет, Джерри был с ней гораздо больше, чем просто мил. Он заботился, беспокоился о ней – он испытывал к ней настоящую привязанность. Эшли осознала это, когда они впервые поцеловались. Поцелуи Тодда Франклина, ее школьного приятеля, были жадными и алчущими. Он говорил, будто любит ее, лелея надежду, что она станет с ним спать. А Джерри...
Она ощущала себя очень счастливой, ведь она не была счастлива уже так долго! А вдруг Джерри прав? Ее кошмару и впрямь наступил конец? Джошуа Максфилд больше никогда ее не потревожит?
Мысль о Джошуа Максфилде вызвала у Эшли тревожные воспоминания о сегодняшнем происшествии на парковке. Улыбка сползла с ее губ. Видимо, Джерри что-то почувствовал и повернулся к ней:
– Все нормально?
Она стиснула его руку:
– Прекрасно, Джерри. Спасибо.
– Нет, это тебе спасибо. Я серьезно.
– Ну и как я тебе? – спросила Эшли, волнуясь, что ему было с ней не так хорошо, как ей с ним.
– Ты девчонка что надо!
– А ты – свинтус! – воскликнула Эшли, дурашливо хлопая его по голому телу.
– Свинтус, которому страшно хочется кое-куда сбегать.
Джерри чмокнул ее в щеку и вылез из кровати. Эшли проводила его взглядом до ванной комнаты. Дверь за ним закрылась, и, против воли, девушка опять начала думать о сегодняшнем происшествии на парковке. Единственный логический вывод состоял в том, что Джошуа Максфилд пытался ее убить, а Рэнди Коулман спас ей жизнь. Но что-то по-прежнему смущало Эшли.
Считалось общепризнанным, что Коулман – мелкий мошенник, который женился на Кейси Ван Метер только ради денег. Стал бы такой субъект рисковать жизнью, чтобы защитить Эшли от преступника? Но, судя по всему, так и было. Никакое иное объяснение не имело смысла. Если на нее напал Коулман – тогда выходило, что Максфилд ее спас. Да, у Коулмана серьезный мотив желать ее смерти, но какой вразумительный мотив спасать ее у Джошуа Максфилда?
Дурацкая мысль толкнулась в голову Эшли. А если Максфилд тот, кто убил ее родителей и пытался погубить ее? Может, этим человеком был Коулман? Нет, данная версия лишена всякого смысла. Неоднократные покушения на Эшли и убийство родителей непременно должны быть связаны между собой, значит, преступник имел причину уничтожить всю семью. Со времени гибели родителей миновало пять лет. А Коулман до вчерашнего заседания вообще не знал, что она дочь и наследница Кейси.
И был еще лодочный домик! Тут-то уж не приходилось строить догадок. Эшли отчетливо слышала крики. Она ясно видела тела. И не Коулман стоял там, в темноте, держа в руке нож. Максфилд.
Джерри вышел из ванной комнаты и подошел к постели.
– Сейчас я возвращаюсь домой – принять душ и переодеться, – сообщил он. – Потом мы отправляемся с тобой в ресторан отметить арест Джошуа Максфилда и утрату тобой девственности. Как тебе мое предложение?
Эшли перевернулась на бок и коснулась его рукой.
– А ты уверен, что хочешь уходить?
– Боже, да ты извращенка! – засмеялся Джерри. – У тебя лишь секс на уме?
Эшли уже собиралась ответить, но вдруг зазвонил телефон. Она решила его проигнорировать, однако сообразила: мало кто знает ее номер. Одним из таких людей был Ларри Берн, и Эшли испугалась, что он звонит сообщить, будто Максфилд опять сбежал. Она перекатилась на край постели и сняла трубку.
– Эшли? – спросил женский голос.
– Да.
– Я так рада, что вас застала. Это Энн Ростоу из "Солнечного приюта".
– Да, я вас слушаю.
– Как вы себя чувствуете?
Эшли подумала о предыдущих двух часах и не могла сдержать улыбки.
– Спасибо, я чувствую себя прекрасно.
– Вам не трудно приехать в "Солнечный приют" завтра утром?
– Нет, а что случилось?
– Возникли некоторые изменения. Кейси пришла в сознание.
– Что?!
– Она очнулась.
– О Боже мой!
Эшли с изумленным видом села в постели.
– Что там происходит? – зашептал у нее над ухом Джерри.
Она подняла руку, веля ему замолчать.
– Доктор Линскотт хочет встретиться с заинтересованными сторонами завтра утром, в девять часов, – произнесла Ростоу. – Вы сумеете приехать в это время?
– Конечно. Скажите, как она? Может ли говорить, в состоянии ли...
– Лучше пусть сам доктор объяснит вам ее состояние. До завтра.
Эшли положила трубку и ошалело уставилась в пространство.
– Кто это был? – спросил Джерри.
– Женщина-администратор из "Солнечного приюта". Кейси Ван Метер пришла в сознание.
Джерри опустился на край постели.
– Это все меняет, – проговорил он.
Глава 25
– Пойми, – проговорил он, хотя все его действия противоречили словам. – Я твой адвокат. Ты в заведомо невыгодном положении. Мы создаем двусмысленную ситуацию.
– Мне двадцать два года, Джерри. Я девственница. – Это признание удивило и смутило Филипса, но голос Эшли звучал уверенно. – Я так боялась все эти годы, что даже никого к себе не подпускала. А сейчас я хочу стать нормальной женщиной.
– Я не тот, кто тебе нужен, Эшли. Ты просто испытываешь зависимость от меня. Это не любовь.
– Ты не желаешь меня?
Он нервно сглотнул.
– Мои чувства не имеют значения. Я твой адвокат.
– А для меня имеет значение лишь то, что ты чувствуешь. Скажи, что тебе на меня наплевать, ты ничего ко мне не испытываешь, и я сразу же перестану.
– Мне не наплевать. Ты сильная, умная, добрая... красивая. Но не в этом дело. Существуют этические нормы, которые запрещают адвокату извлекать побочную выгоду из своих отношений с клиентом... использовать его в собственных интересах.
– Ты ничего не извлекаешь и никак меня не используешь. И если тебя беспокоят этические нормы, то у меня найдется простое решение: я тебя увольняю.
Джерри воззрился на нее широко распахнутыми глазами:
– Что?
– Ты слышал.
Джерри расхохотался и покачал головой:
– Ты неподражаема! Знаешь, мне уже случалось быть уволенным, но ни разу из-за того, что мой клиент хотел со мной спать.
– Я не хочу, чтобы ты со мной спал. Я хочу, чтобы ты меня любил.
* * *
Джерри был бережен и осторожен, однако когда он вошел в нее, это оказалось болезненным. Затем Эшли стала напрягаться, ожидая новой боли, но все обернулось сплошным удовольствием. После того как оба достигли наивысшей точки наслаждения, некоторое время не разжимали объятий. Потом Джерри поцеловал ее в лоб и лег рядом, глубоко дыша.Эшли была вся взмокшая, обессиленная, но абсолютно умиротворенная. Джерри переплел пальцы с ее пальцами, и она повернула голову и смотрела, как в бледном свете, пробивающемся сквозь жалюзи спальни, вздымается и опадает его грудь. Его тело было гладким и блестящим – но не толстым и не особенно мускулистым. Совсем не похожим на тела фотомоделей в модных журналах. Эшли заключила, что обладание горой мышц не так уж важно, когда занимаешься любовью.
Прохладный воздух остужал ей кожу, напоминая, что она совсем голая и лежит с обнаженным мужчиной. Эшли не ощущала неудобства или смущения – наоборот, чувствовала себя освободившейся, раскрепощенной, словно избавилась от какого-то бремени. Она улыбнулась. Значит, вот он каков, секс. Она спросила себя, было бы это как-то иначе с кем-то другим. С кем-нибудь, кого бы она не любила.
Это произнесенное мысленно слово заставило ее испуганно замереть. "Любовь" – объемное понятие, очень важное. Действительно ли она любила Джерри или была просто беззащитной девочкой, которая увлеклась мужчиной лишь потому, что он мил и добр с ней? Нет, Джерри был с ней гораздо больше, чем просто мил. Он заботился, беспокоился о ней – он испытывал к ней настоящую привязанность. Эшли осознала это, когда они впервые поцеловались. Поцелуи Тодда Франклина, ее школьного приятеля, были жадными и алчущими. Он говорил, будто любит ее, лелея надежду, что она станет с ним спать. А Джерри...
Она ощущала себя очень счастливой, ведь она не была счастлива уже так долго! А вдруг Джерри прав? Ее кошмару и впрямь наступил конец? Джошуа Максфилд больше никогда ее не потревожит?
Мысль о Джошуа Максфилде вызвала у Эшли тревожные воспоминания о сегодняшнем происшествии на парковке. Улыбка сползла с ее губ. Видимо, Джерри что-то почувствовал и повернулся к ней:
– Все нормально?
Она стиснула его руку:
– Прекрасно, Джерри. Спасибо.
– Нет, это тебе спасибо. Я серьезно.
– Ну и как я тебе? – спросила Эшли, волнуясь, что ему было с ней не так хорошо, как ей с ним.
– Ты девчонка что надо!
– А ты – свинтус! – воскликнула Эшли, дурашливо хлопая его по голому телу.
– Свинтус, которому страшно хочется кое-куда сбегать.
Джерри чмокнул ее в щеку и вылез из кровати. Эшли проводила его взглядом до ванной комнаты. Дверь за ним закрылась, и, против воли, девушка опять начала думать о сегодняшнем происшествии на парковке. Единственный логический вывод состоял в том, что Джошуа Максфилд пытался ее убить, а Рэнди Коулман спас ей жизнь. Но что-то по-прежнему смущало Эшли.
Считалось общепризнанным, что Коулман – мелкий мошенник, который женился на Кейси Ван Метер только ради денег. Стал бы такой субъект рисковать жизнью, чтобы защитить Эшли от преступника? Но, судя по всему, так и было. Никакое иное объяснение не имело смысла. Если на нее напал Коулман – тогда выходило, что Максфилд ее спас. Да, у Коулмана серьезный мотив желать ее смерти, но какой вразумительный мотив спасать ее у Джошуа Максфилда?
Дурацкая мысль толкнулась в голову Эшли. А если Максфилд тот, кто убил ее родителей и пытался погубить ее? Может, этим человеком был Коулман? Нет, данная версия лишена всякого смысла. Неоднократные покушения на Эшли и убийство родителей непременно должны быть связаны между собой, значит, преступник имел причину уничтожить всю семью. Со времени гибели родителей миновало пять лет. А Коулман до вчерашнего заседания вообще не знал, что она дочь и наследница Кейси.
И был еще лодочный домик! Тут-то уж не приходилось строить догадок. Эшли отчетливо слышала крики. Она ясно видела тела. И не Коулман стоял там, в темноте, держа в руке нож. Максфилд.
Джерри вышел из ванной комнаты и подошел к постели.
– Сейчас я возвращаюсь домой – принять душ и переодеться, – сообщил он. – Потом мы отправляемся с тобой в ресторан отметить арест Джошуа Максфилда и утрату тобой девственности. Как тебе мое предложение?
Эшли перевернулась на бок и коснулась его рукой.
– А ты уверен, что хочешь уходить?
– Боже, да ты извращенка! – засмеялся Джерри. – У тебя лишь секс на уме?
Эшли уже собиралась ответить, но вдруг зазвонил телефон. Она решила его проигнорировать, однако сообразила: мало кто знает ее номер. Одним из таких людей был Ларри Берн, и Эшли испугалась, что он звонит сообщить, будто Максфилд опять сбежал. Она перекатилась на край постели и сняла трубку.
– Эшли? – спросил женский голос.
– Да.
– Я так рада, что вас застала. Это Энн Ростоу из "Солнечного приюта".
– Да, я вас слушаю.
– Как вы себя чувствуете?
Эшли подумала о предыдущих двух часах и не могла сдержать улыбки.
– Спасибо, я чувствую себя прекрасно.
– Вам не трудно приехать в "Солнечный приют" завтра утром?
– Нет, а что случилось?
– Возникли некоторые изменения. Кейси пришла в сознание.
– Что?!
– Она очнулась.
– О Боже мой!
Эшли с изумленным видом села в постели.
– Что там происходит? – зашептал у нее над ухом Джерри.
Она подняла руку, веля ему замолчать.
– Доктор Линскотт хочет встретиться с заинтересованными сторонами завтра утром, в девять часов, – произнесла Ростоу. – Вы сумеете приехать в это время?
– Конечно. Скажите, как она? Может ли говорить, в состоянии ли...
– Лучше пусть сам доктор объяснит вам ее состояние. До завтра.
Эшли положила трубку и ошалело уставилась в пространство.
– Кто это был? – спросил Джерри.
– Женщина-администратор из "Солнечного приюта". Кейси Ван Метер пришла в сознание.
Джерри опустился на край постели.
– Это все меняет, – проговорил он.
Глава 25
Когда Джерри и Эшли приехали в "Солнечный приют", Майлз Ван Метер был уже там. В приемной возле кабинета он дожидался своего адвоката, Монта Джефферсона. Детективы Ларри Берч и Тони Маркс, помощник окружного прокурора Дилайла Уоллес также хотели услышать, что собирается объявить доктор Линскотт. Рэнди Коулман со своим поверенным Энтони Боттери уселись как можно дальше от присутствующих. Коулман отнюдь не выглядел счастливым. Теперь, когда его жена очнулась, бракоразводный процесс мог возобновиться и шансы Рэнди на сохранение за собой доли наследства таяли на глазах.
Едва завидев входящую в приемную Эшли, Дилайла Уоллес, опершись на руки, не без усилия оторвала свое громадное тело от кушетки, на которой сидела. По ее лицу расплылась широкая улыбка.
– Как поживаешь, девочка? Ну и заставила ты меня побеспокоиться!
– Простите, что...
– Не надо извинений. Я рада видеть тебя в целости и сохранности. – Она раскинула руки. – Дай мне тебя обнять.
И Дилайла вобрала ее в свои объятия, на несколько мгновений с сокрушительной силой прижав к груди.
– Больше никаких побегов. Обещаешь?
– Да.
– Вот и Джошуа Максфилд так же. Единственное место, куда он теперь отправится, – это камера смертников. Его будут неусыпно стеречь двадцать четыре часа в сутки и сковывать по рукам и ногам всякий раз, как он станет покидать камеру. Больше никаких поблажек мистеру Максфилду.
Майлз с бесстрастным выражением наблюдал за этим обменом репликами, но тотчас улыбнулся, как только Эшли повернулась к нему.
– Ты, вероятно, очень счастлив, – с теплой улыбкой промолвила она.
– Мне следовало бы больше верить.
– Никто не мог этого предугадать.
Дверь слева от конторки администратора распахнулась, и из нее вышла Энн Ростоу, а за ней следовал низенький человек в очках, коричневой спортивной куртке и свободных серых брюках. Красный цвет лица и лысины, на которую он зачесал остатки волос. При виде группы людей на его лице отразилось что-то вроде робкой досады. Чувствовалось, что ему не слишком уютно.
– Я рада, что все вы здесь, – произнесла Ростоу. – Это доктор Стэнли Линскотт, он лечил и наблюдал мисс Ван Метер все это время. Давайте пройдем в комнату для совещаний, где он ознакомит вас с новейшими данными о состоянии ее здоровья и ответит на ваши вопросы. Потом мы заглянем к ней в палату.
В комнате для совещаний значительную часть пространства занимал длинный стол. Все собравшиеся распределились вокруг него, за исключением Ларри Берча и Тони Маркса, которые остались стоять, прислонившись к стене. Энн Ростоу и доктор Линскотт сели во главе стола, ближе к двери.
– Прошу вас, доктор, – сказала Энн Ростоу.
– Да. Я очень удивился, когда вчера мне позвонила дежурная медсестра. Она сообщила, что находилась в палате мисс Ван Метер и управлялась с питательным зондом, когда веки пациентки дрогнули и она что-то пробормотала – что именно, медсестра не разобрала. Мисс Ван Метер открыла глаза и осмотрелась. Она выглядела растерянной и, конечно, не понимала, где находится, но помнила, как ее зовут. Медсестра не захотела пугать больную, поэтому пояснила, будто та попала в аварию и находится в лечебнице. Затем сестра позвонила мне. Я немедленно приехал в "Солнечный приют".
– Доктор, как можно оценить состояние рассудка мисс Ван Метер? – спросила Дилайла Уоллес.
– Она знает, кто она такая и способна вести краткий разговор. Но больная быстро утомляется.
– Она сознает, как долго пребывала в коме? – задал вопрос Майлз.
– Да. Я рассказал ей сегодня утром. Это явилось для нее потрясением, но меня бы удивило, если бы она не огорчилась.
– Помнит ли мисс Ван Метер о том, как подверглась нападению? – продолжила Дилайла.
– Я не обсуждал с ней случившуюся трагедию. На данной стадии выздоровления подобная беседа могла бы оказать на пациентку травмирующее воздействие.
– А она сама не упоминала об этом? – поинтересовался Майлз.
– Нет.
– Сколько пройдет времени, прежде чем мы сумеем поговорить с ней о том, что произошло в лодочном домике? – спросил Берч.
– На сегодняшний день я не могу ответить на ваш вопрос. Это будет зависеть от темпов ее восстановления.
– Есть ли вероятность, что ее просветление ненадолго? – подал голос Рэнди Коулман.
– Возможен ли рецидив? – тревожно промолвил Майлз.
– Это вопросы, на которые я не могу дать ответа. Лечение мисс Ван Метер являлось частью программы испытаний нового лекарственного средства, разработанного специально для данной цели. Сейчас, как видим, оно подействовало, но я пока понятия не имею о тех побочных эффектах, которые вызывает лекарство, а также о том, насколько стабильным окажется улучшение.
– Если существует какая-либо вероятность рецидива, то больную следует допросить как можно скорее, – заметила Дилайла. – Она единственный живой свидетель, который знает, что произошло в лодочном домике.
– Я понимаю ваше беспокойство, – кивнул доктор Линскотт, – но меня заботит здоровье моей пациентки. Я не намерен подвергать ее воздействию ситуации, которая так или иначе связана с повторным переживанием шока и может послужить толчком к рецидиву.
– И это подводит нас к фундаментальным правилам поведения на сегодня, – подхватила Энн Ростоу – Мы с доктором Линскоттом решили, что допустим в палату только мужа, брата и дочь мисс Ван Метер. Вам разрешается присутствовать там не более пятнадцати минут и не позволяется задавать никаких вопросов об убийстве Терри Спенсер или избиении самой мисс Ван Метер. – Она посмотрела на Майлза Ван Метера, Эшли и Рэнди Коулмана. – Вам понятно?
– Если вы хотите избежать нанесения психологической травмы, то вам не следует впускать Коулмана, – произнес Майлз. – Кейси находилась с ним в процессе развода, потому что он ее избивал.
– Слушай, Ван Метер!.. – крикнул Коулман.
– Довольно! – оборвала их Ростоу. – Если возникнут какие-либо осложнения, я просто прерву его визит.
– Но... – начал возражать Майлз.
– Мистер Ван Метер, я понимаю вашу тревогу, но мистер Коулман является мужем мисс Ван Метер. У него по закону более веские основания быть допущенным к ней, чем у вас.
Майлз прикусил язык, но был явно раздосадован.
– Мисс Ростоу, – подала голос Эшли, – разумно ли мне сейчас встречаться с деканом Ван Метер? – Девушка все еще не могла заставить себя назвать Кейси мамой. – Она ведь не знает, что я ее дочь. Мое присутствие может неприятно поразить ее или вызвать воспоминания о моей матери... о Терри... и о том, что случилось в лодочном домике.
– Это уместное соображение, – ответила Ростоу. – Доктор Линскотт, насколько мне известно, мисс Ван Метер отдала Эшли на удочерение, когда та родилась, и даже не знала, кто ее удочерил. На момент трагедии она не знала, что Эшли ее дочь. Мисс Спенсер сама лишь недавно выяснила, кто является ее биологической матерью.
Линскотт явно был в затруднении.
– Вы хотите увидеть свою мать, мисс Спенсер?
– Да, если возможно. Если у нее случится рецидив, то, вероятно, сегодня это мой единственный шанс пообщаться с ней. Но я не хочу делать ничего такого, что ей навредило бы.
– Почему бы нам не попробовать? – решил наконец доктор Линскотт. – Я позволю вам зайти вместе с остальными, но не говорите мисс Ван Метер, что вы ее дочь.
– А что мне ответить, если она спросит, кто я?
– Скажите ей, что вы учились в академии и дружите с ее братом.
– Ну а теперь давайте пройдем в палату мисс Ван Метер, – предложила Ростоу, открывая дверь.
Присутствующие покинули комнату. Пока они шагали к палате, Дилайла приблизилась к Эшли.
– Тебе, наверное, жутковато, – шепнула она.
– Немного. Скорее неловко, чем страшно, – пояснила Эшли.
– Как ты думаешь, вы с мисс Ван Метер поладите?
– Не знаю, но стоит попробовать.
– Что-то вроде второй попытки?
– Да.
– Это похоже на то, как я воспринимаю возвращение Максфилда. Как незавершенное дело. Я провела немало бессонных ночей, когда ему удалось бежать.
Доктор Линскотт и Энн Ростоу остановились перед ближайшим к палате пунктом дежурной медсестры.
– Я попрошу всех, кроме мистера Коулмана, мистера Ван Метера и мисс Спенсер, подождать здесь.
Доктор отворил дверь в палату. Кейси полулежала в кровати и смотрела телевизор. Рядом сидела медсестра и читала журнал.
– Доброе утро, мисс Ван Метер, – произнес доктор Линскотт.
Кейси неохотно обернулась и, удостоив доктора Линскотта лишь беглым взглядом, снова устремила внимание на экран. Больше она ни на кого не посмотрела.
– Мисс Ван Метер, я привел вам гостей. Вы кого-нибудь узнаете?
Кейси не откликнулась.
– Она смотрит телевизор постоянно с тех пор, как его подключили, – сообщила Линскотту медсестра.
Доктор щелкнул пальцами, делая сестре знак выдернуть шнур из розетки. Кейси заметно огорчилась.
– У вас еще будет много времени для телевидения, – промолвил доктор. – Мы не надолго вас задержим.
Кейси, нахмурив брови, недовольно воззрилась на пришедших, потом взгляд ее сфокусировался на брате, и глаза медленно расширились.
– Майлз?
Брат подошел к кровати. В его глазах стояли слезы. У него был такой вид, словно он хочет обнять сестру, но вынужден сдерживаться.
– Это я, Кейси. До чего я рад, что ты вернулась!
Кейси откинулась на подушку. Она казалась огорошенной.
– Ты так изменился, – произнесла она.
– Постарел на пять лет. Ты долго спала.
– Любимая! – произнес Коулман, делая шаг к кровати.
На лице Кейси появилось выражение озадаченности, в глазах отразились недоумение, смятение, тревога. Руки сжались в кулаки. Доктор властным жестом положил руку на плечо Коулману. Тот напрягся.
– Это Рэнди Коулман, Кейси. Ваш муж, – произнес Линскотт.
Лежащие на одеяле руки Кейси разжались и снова сжались в кулаки. Она инстинктивно подтянулась назад, поближе к спинке кровати.
– Не лучше ли вам удалиться, мистер Коулман? – усмехнулся доктор.
Рэнди попытался что-то возразить.
– Прошу вас, – твердо проговорил Линскотт. Муж Кейси поморщился, но вышел из палаты.
– Я тоже пойду, – сказала Эшли.
Кейси повернула к ней голову.
– Кто вы?
– Я знакомая мистера Ван Метера, – ответила Эшли.
Кейси приложила руку ко лбу.
– Нет... здесь что-то еще...
У нее был расстроенный вид человека, потерпевшего фиаско, и голос звучал растерянно, выдавая испуг. Дыхание сделалось частым и прерывистым. Доктор Линскотт встревожился.
– Пожалуй, для нее это слишком большая нагрузка на данном этапе, – заявил он. – Я думаю, всем лучше покинуть палату.
– До свидания, Кейси, – произнес Майлз. – Я вернусь, как только доктор мне позволит.
Эшли и Майлз ушли и присоединились к дожидавшимся в холле Рэнди Коулману и остальным. Через несколько минут появился Линскотт.
– Что случилось? – воскликнула Дилайла.
– Наверное, я излишне поторопился, впустив к ней посетителей, – ответил доктор Линскотт.
– Но с ней все в порядке? – продолжала вопрошать помощник прокурора, обеспокоенная возможностью потерять своего свидетеля.
– О да. Она просто немного оглушена всем, что на нее обрушилось.
– Как вы думаете, когда мне можно будет в следующий раз увидеть Кейси? – спросил Майлз.
– Это будет зависеть от темпов выздоровления и от ее психического состояния. Хотя то, что она вас узнала, – хороший знак.
Они немного обсудили состояние здоровья Кейси. Когда врач и Энн Ростоу, извинившись, откланялись, Дилайла повернулась к Эшли:
– Я возвращаюсь к себе в офис, чтобы начать работать над делом, но скоро свяжусь с тобой. Ты не против, чтобы пройти этот путь во второй раз?
– Я бы, конечно, предпочла этого избежать, но хочу, чтобы Джошуа Максфилд понес наказание. Он должен сидеть за решеткой.
– Отлично, – сказала Дилайла, сверкая белозубой улыбкой. – Значит, нас уже двое.
– А он заговорил? – поинтересовался Джерри. – Признался в убийстве Терри Спенсер?
– Мистер Максфилд сразу же после ареста потребовал адвоката и с тех пор не проронил ни слова. Может, он и исчадие ада, но он отнюдь не глуп. – Дилайла похлопала Эшли по руке. – Впрочем, это не имеет значения. У меня есть ты в качестве свидетельницы. А мисс Ван Метер будет играть роль сахарной глазури на пироге.
Они достигли нижней приемной в вестибюле, и в сопровождении детективов из отдела убийств Дилайла вышла из здания.
– Мне пора возвращаться к работе, – сказал Майлз Монту Джефферсону. – Вы идете?
– Я вас догоню. Мне нужно перекинуться парой слов с Джерри Филипсом.
– Жду вас у машины. Пока, Эшли.
Майлз вышел, а Джефферсон обратился к Джерри Филипсу:
– Сейчас, когда мисс Ван Метер вышла из комы, вам еще нужны те архивные документы, касающиеся удочерения мисс Спенсер?
– Я бы предпочел не бросать дело на полдороге. Если у мисс Ван Метер случится рецидив, нам придется опять встретиться в суде.
Джефферсон нахмурился.
– А у вас есть какие-то затруднения? – спросил Филипс.
– Мы храним наши закрытые дела в хранилище "Элит". У них имеется регистрационная запись об этом досье, но само досье они найти не могут. Вероятно, его просто неправильно зарегистрировали или подшили не в ту папку.
– Мне бы не хотелось бросать данное дело, но вы не обязаны продолжать поиски пропавших документов. Если мисс Ван Метер останется в сознании, то я откажусь от этой затеи. Дело о ходатайстве все равно будет прекращено, видимо, как только доктор Линскотт даст мисс Ван Метер свидетельство о безусловном и окончательном выздоровлении.
Пока Монт Джефферсон беседовал с Джерри, Эшли заметила, что в углу вестибюля совещается со своим поверенным Рэнди Коулман. Вид у него был взбешенный. Его адвокат пожал плечами и поднял руки вверх, как бы говоря, что пасует. Коулман выругался и двинулся к выходу. Но на полпути к двери его перехватила Эшли.
– Мистер Коулман, подождите минутку...
Коулман резко развернулся и сердито сверкнул глазами.
– Что вам нужно?
– У меня не было возможности поблагодарить вас вчера.
Коулман заставил себя расслабиться. На лице его появилась принужденная улыбка.
– Рад, что оказался поблизости.
– Я тоже. Если бы не вы, меня бы уже не было в живых. Вы повели себя очень храбро.
Коулман пожал плечами:
– Вообще-то я и не думал об этом. Просто увидел, что вы в беде, и действовал, повинуясь инстинкту.
– Хорошо, что так случилось.
Коулман отступил на шаг и внимательно посмотрел на Эшли. Ей сделалось не по себе.
– Нет, не вижу, – покачав головой, произнес он.
– Чего вы не видите?
– Внешнего сходства. И уж точно вы отличаетесь от нее по характеру. Вы кажетесь мне милой и славной девушкой. А Кейси – настоящая сука!
Эшли покраснела. Ей не понравилось, что Коулман оскорбил ее мать – пусть даже она не очень хорошо с ней знакома.
– Она всегда была добра ко мне, – промолвила Эшли, чувствуя потребность защитить Кейси.
– О, она умеет быть обворожительной! Со мной она была чертовски мила – поначалу! Потом я ей наскучил, и она стала уже не так мила.
– Что вы имеете в виду?
– Хм, вы уверены, что вам это нужно?
– Да, – ответила Эшли, хотя на самом деле была отнюдь не убеждена, что желает знать о темной стороне натуры своей матери. Майлз достаточно откровенно высказался по поводу своей сестры. Будут ли откровения мужа Кейси еще более шокирующими?
– Я уж не знаю, как там сказалось на ней пребывание в коме. Может, вам больше повезет и вы обнаружите, что она переменилась. Но та Кейси, которую знал я, была эгоистичной порочной дрянью!
Коулман закатал рукав. Эшли увидела ряд расплывчатых шрамов округлой формы.
– Ожоги от сигарет, – пояснил он, отвечая на ее немой вопрос. – Откуда они у меня? Однажды вечером мы с ней поссорились. Я даже не помню, из-за чего. Мы оба много выпили и, видимо, наговорили друг другу немало гадостей. Потом я вырубился. А когда пришел в себя, то увидел, что раздет догола и прикован наручниками к кровати. – Он указал на свои шрамы. – Эти следы не единственные. У меня они по всему телу. Больно было чертовски. Твоя мамаша заявила, что наставила их для того, чтобы научить меня хорошим манерам. Знаешь, что она сделала после того, как ей надоело слушать мои вопли?
Эшли покачала головой. Коулман усмехнулся.
– Она ушла из дома и оставила меня прямо так – прикованным к кровати. Сначала я был уверен, что она вот-вот вернется и мы помиримся. Мы и прежде с ней дрались, и обычно все это кончалось миром. Но на сей раз она оставила меня подыхать.
Глаза Эшли в ужасе расширились. Коулман решил, что она ему не верит.
– Я лежал прикованный к кровати полтора дня. Без воды, без еды, плавая в собственной моче. Я выжил лишь потому, что меня спас приятель. Он пришел сообщить, что босс вне себя, оттого что я не вышел на работу. Парень услышал мои крики и влез в окно. А не то я давно был бы уже на том свете.
Эшли ощутила тошноту и страх. Ей хотелось надеяться, что Коулман преувеличивает. Она не могла поверить, что Кейси так жестока. И еще она испытывала искушение взбунтоваться, схлестнуться с Коулманом и спросить, зачем же он последовал за своей женой в Портленд, если она так ужасна. Разумеется, Эшли знала ответ. Коулману нужны деньги Кейси. Она не стала спорить с Рэнди еще и потому, что была обязана ему жизнью.
– Звучит ужасно, – промолвила она.
– Это самое худшее, что мне довелось пережить. – Коулман уставился невидящим взглядом вдаль, его голос звучал глухо и отстраненно. Эшли подумала, что он говорит правду.
– Что ж, девочка, желаю тебе удачи. Она тебе очень понадобится с такой сукой-матерью.
– Глубоко ожесточенный человек, – задумчиво пробормотала Эшли, когда Коулман оказался вне пределов слышимости.
Едва завидев входящую в приемную Эшли, Дилайла Уоллес, опершись на руки, не без усилия оторвала свое громадное тело от кушетки, на которой сидела. По ее лицу расплылась широкая улыбка.
– Как поживаешь, девочка? Ну и заставила ты меня побеспокоиться!
– Простите, что...
– Не надо извинений. Я рада видеть тебя в целости и сохранности. – Она раскинула руки. – Дай мне тебя обнять.
И Дилайла вобрала ее в свои объятия, на несколько мгновений с сокрушительной силой прижав к груди.
– Больше никаких побегов. Обещаешь?
– Да.
– Вот и Джошуа Максфилд так же. Единственное место, куда он теперь отправится, – это камера смертников. Его будут неусыпно стеречь двадцать четыре часа в сутки и сковывать по рукам и ногам всякий раз, как он станет покидать камеру. Больше никаких поблажек мистеру Максфилду.
Майлз с бесстрастным выражением наблюдал за этим обменом репликами, но тотчас улыбнулся, как только Эшли повернулась к нему.
– Ты, вероятно, очень счастлив, – с теплой улыбкой промолвила она.
– Мне следовало бы больше верить.
– Никто не мог этого предугадать.
Дверь слева от конторки администратора распахнулась, и из нее вышла Энн Ростоу, а за ней следовал низенький человек в очках, коричневой спортивной куртке и свободных серых брюках. Красный цвет лица и лысины, на которую он зачесал остатки волос. При виде группы людей на его лице отразилось что-то вроде робкой досады. Чувствовалось, что ему не слишком уютно.
– Я рада, что все вы здесь, – произнесла Ростоу. – Это доктор Стэнли Линскотт, он лечил и наблюдал мисс Ван Метер все это время. Давайте пройдем в комнату для совещаний, где он ознакомит вас с новейшими данными о состоянии ее здоровья и ответит на ваши вопросы. Потом мы заглянем к ней в палату.
В комнате для совещаний значительную часть пространства занимал длинный стол. Все собравшиеся распределились вокруг него, за исключением Ларри Берча и Тони Маркса, которые остались стоять, прислонившись к стене. Энн Ростоу и доктор Линскотт сели во главе стола, ближе к двери.
– Прошу вас, доктор, – сказала Энн Ростоу.
– Да. Я очень удивился, когда вчера мне позвонила дежурная медсестра. Она сообщила, что находилась в палате мисс Ван Метер и управлялась с питательным зондом, когда веки пациентки дрогнули и она что-то пробормотала – что именно, медсестра не разобрала. Мисс Ван Метер открыла глаза и осмотрелась. Она выглядела растерянной и, конечно, не понимала, где находится, но помнила, как ее зовут. Медсестра не захотела пугать больную, поэтому пояснила, будто та попала в аварию и находится в лечебнице. Затем сестра позвонила мне. Я немедленно приехал в "Солнечный приют".
– Доктор, как можно оценить состояние рассудка мисс Ван Метер? – спросила Дилайла Уоллес.
– Она знает, кто она такая и способна вести краткий разговор. Но больная быстро утомляется.
– Она сознает, как долго пребывала в коме? – задал вопрос Майлз.
– Да. Я рассказал ей сегодня утром. Это явилось для нее потрясением, но меня бы удивило, если бы она не огорчилась.
– Помнит ли мисс Ван Метер о том, как подверглась нападению? – продолжила Дилайла.
– Я не обсуждал с ней случившуюся трагедию. На данной стадии выздоровления подобная беседа могла бы оказать на пациентку травмирующее воздействие.
– А она сама не упоминала об этом? – поинтересовался Майлз.
– Нет.
– Сколько пройдет времени, прежде чем мы сумеем поговорить с ней о том, что произошло в лодочном домике? – спросил Берч.
– На сегодняшний день я не могу ответить на ваш вопрос. Это будет зависеть от темпов ее восстановления.
– Есть ли вероятность, что ее просветление ненадолго? – подал голос Рэнди Коулман.
– Возможен ли рецидив? – тревожно промолвил Майлз.
– Это вопросы, на которые я не могу дать ответа. Лечение мисс Ван Метер являлось частью программы испытаний нового лекарственного средства, разработанного специально для данной цели. Сейчас, как видим, оно подействовало, но я пока понятия не имею о тех побочных эффектах, которые вызывает лекарство, а также о том, насколько стабильным окажется улучшение.
– Если существует какая-либо вероятность рецидива, то больную следует допросить как можно скорее, – заметила Дилайла. – Она единственный живой свидетель, который знает, что произошло в лодочном домике.
– Я понимаю ваше беспокойство, – кивнул доктор Линскотт, – но меня заботит здоровье моей пациентки. Я не намерен подвергать ее воздействию ситуации, которая так или иначе связана с повторным переживанием шока и может послужить толчком к рецидиву.
– И это подводит нас к фундаментальным правилам поведения на сегодня, – подхватила Энн Ростоу – Мы с доктором Линскоттом решили, что допустим в палату только мужа, брата и дочь мисс Ван Метер. Вам разрешается присутствовать там не более пятнадцати минут и не позволяется задавать никаких вопросов об убийстве Терри Спенсер или избиении самой мисс Ван Метер. – Она посмотрела на Майлза Ван Метера, Эшли и Рэнди Коулмана. – Вам понятно?
– Если вы хотите избежать нанесения психологической травмы, то вам не следует впускать Коулмана, – произнес Майлз. – Кейси находилась с ним в процессе развода, потому что он ее избивал.
– Слушай, Ван Метер!.. – крикнул Коулман.
– Довольно! – оборвала их Ростоу. – Если возникнут какие-либо осложнения, я просто прерву его визит.
– Но... – начал возражать Майлз.
– Мистер Ван Метер, я понимаю вашу тревогу, но мистер Коулман является мужем мисс Ван Метер. У него по закону более веские основания быть допущенным к ней, чем у вас.
Майлз прикусил язык, но был явно раздосадован.
– Мисс Ростоу, – подала голос Эшли, – разумно ли мне сейчас встречаться с деканом Ван Метер? – Девушка все еще не могла заставить себя назвать Кейси мамой. – Она ведь не знает, что я ее дочь. Мое присутствие может неприятно поразить ее или вызвать воспоминания о моей матери... о Терри... и о том, что случилось в лодочном домике.
– Это уместное соображение, – ответила Ростоу. – Доктор Линскотт, насколько мне известно, мисс Ван Метер отдала Эшли на удочерение, когда та родилась, и даже не знала, кто ее удочерил. На момент трагедии она не знала, что Эшли ее дочь. Мисс Спенсер сама лишь недавно выяснила, кто является ее биологической матерью.
Линскотт явно был в затруднении.
– Вы хотите увидеть свою мать, мисс Спенсер?
– Да, если возможно. Если у нее случится рецидив, то, вероятно, сегодня это мой единственный шанс пообщаться с ней. Но я не хочу делать ничего такого, что ей навредило бы.
– Почему бы нам не попробовать? – решил наконец доктор Линскотт. – Я позволю вам зайти вместе с остальными, но не говорите мисс Ван Метер, что вы ее дочь.
– А что мне ответить, если она спросит, кто я?
– Скажите ей, что вы учились в академии и дружите с ее братом.
– Ну а теперь давайте пройдем в палату мисс Ван Метер, – предложила Ростоу, открывая дверь.
Присутствующие покинули комнату. Пока они шагали к палате, Дилайла приблизилась к Эшли.
– Тебе, наверное, жутковато, – шепнула она.
– Немного. Скорее неловко, чем страшно, – пояснила Эшли.
– Как ты думаешь, вы с мисс Ван Метер поладите?
– Не знаю, но стоит попробовать.
– Что-то вроде второй попытки?
– Да.
– Это похоже на то, как я воспринимаю возвращение Максфилда. Как незавершенное дело. Я провела немало бессонных ночей, когда ему удалось бежать.
Доктор Линскотт и Энн Ростоу остановились перед ближайшим к палате пунктом дежурной медсестры.
– Я попрошу всех, кроме мистера Коулмана, мистера Ван Метера и мисс Спенсер, подождать здесь.
Доктор отворил дверь в палату. Кейси полулежала в кровати и смотрела телевизор. Рядом сидела медсестра и читала журнал.
– Доброе утро, мисс Ван Метер, – произнес доктор Линскотт.
Кейси неохотно обернулась и, удостоив доктора Линскотта лишь беглым взглядом, снова устремила внимание на экран. Больше она ни на кого не посмотрела.
– Мисс Ван Метер, я привел вам гостей. Вы кого-нибудь узнаете?
Кейси не откликнулась.
– Она смотрит телевизор постоянно с тех пор, как его подключили, – сообщила Линскотту медсестра.
Доктор щелкнул пальцами, делая сестре знак выдернуть шнур из розетки. Кейси заметно огорчилась.
– У вас еще будет много времени для телевидения, – промолвил доктор. – Мы не надолго вас задержим.
Кейси, нахмурив брови, недовольно воззрилась на пришедших, потом взгляд ее сфокусировался на брате, и глаза медленно расширились.
– Майлз?
Брат подошел к кровати. В его глазах стояли слезы. У него был такой вид, словно он хочет обнять сестру, но вынужден сдерживаться.
– Это я, Кейси. До чего я рад, что ты вернулась!
Кейси откинулась на подушку. Она казалась огорошенной.
– Ты так изменился, – произнесла она.
– Постарел на пять лет. Ты долго спала.
– Любимая! – произнес Коулман, делая шаг к кровати.
На лице Кейси появилось выражение озадаченности, в глазах отразились недоумение, смятение, тревога. Руки сжались в кулаки. Доктор властным жестом положил руку на плечо Коулману. Тот напрягся.
– Это Рэнди Коулман, Кейси. Ваш муж, – произнес Линскотт.
Лежащие на одеяле руки Кейси разжались и снова сжались в кулаки. Она инстинктивно подтянулась назад, поближе к спинке кровати.
– Не лучше ли вам удалиться, мистер Коулман? – усмехнулся доктор.
Рэнди попытался что-то возразить.
– Прошу вас, – твердо проговорил Линскотт. Муж Кейси поморщился, но вышел из палаты.
– Я тоже пойду, – сказала Эшли.
Кейси повернула к ней голову.
– Кто вы?
– Я знакомая мистера Ван Метера, – ответила Эшли.
Кейси приложила руку ко лбу.
– Нет... здесь что-то еще...
У нее был расстроенный вид человека, потерпевшего фиаско, и голос звучал растерянно, выдавая испуг. Дыхание сделалось частым и прерывистым. Доктор Линскотт встревожился.
– Пожалуй, для нее это слишком большая нагрузка на данном этапе, – заявил он. – Я думаю, всем лучше покинуть палату.
– До свидания, Кейси, – произнес Майлз. – Я вернусь, как только доктор мне позволит.
Эшли и Майлз ушли и присоединились к дожидавшимся в холле Рэнди Коулману и остальным. Через несколько минут появился Линскотт.
– Что случилось? – воскликнула Дилайла.
– Наверное, я излишне поторопился, впустив к ней посетителей, – ответил доктор Линскотт.
– Но с ней все в порядке? – продолжала вопрошать помощник прокурора, обеспокоенная возможностью потерять своего свидетеля.
– О да. Она просто немного оглушена всем, что на нее обрушилось.
– Как вы думаете, когда мне можно будет в следующий раз увидеть Кейси? – спросил Майлз.
– Это будет зависеть от темпов выздоровления и от ее психического состояния. Хотя то, что она вас узнала, – хороший знак.
Они немного обсудили состояние здоровья Кейси. Когда врач и Энн Ростоу, извинившись, откланялись, Дилайла повернулась к Эшли:
– Я возвращаюсь к себе в офис, чтобы начать работать над делом, но скоро свяжусь с тобой. Ты не против, чтобы пройти этот путь во второй раз?
– Я бы, конечно, предпочла этого избежать, но хочу, чтобы Джошуа Максфилд понес наказание. Он должен сидеть за решеткой.
– Отлично, – сказала Дилайла, сверкая белозубой улыбкой. – Значит, нас уже двое.
– А он заговорил? – поинтересовался Джерри. – Признался в убийстве Терри Спенсер?
– Мистер Максфилд сразу же после ареста потребовал адвоката и с тех пор не проронил ни слова. Может, он и исчадие ада, но он отнюдь не глуп. – Дилайла похлопала Эшли по руке. – Впрочем, это не имеет значения. У меня есть ты в качестве свидетельницы. А мисс Ван Метер будет играть роль сахарной глазури на пироге.
Они достигли нижней приемной в вестибюле, и в сопровождении детективов из отдела убийств Дилайла вышла из здания.
– Мне пора возвращаться к работе, – сказал Майлз Монту Джефферсону. – Вы идете?
– Я вас догоню. Мне нужно перекинуться парой слов с Джерри Филипсом.
– Жду вас у машины. Пока, Эшли.
Майлз вышел, а Джефферсон обратился к Джерри Филипсу:
– Сейчас, когда мисс Ван Метер вышла из комы, вам еще нужны те архивные документы, касающиеся удочерения мисс Спенсер?
– Я бы предпочел не бросать дело на полдороге. Если у мисс Ван Метер случится рецидив, нам придется опять встретиться в суде.
Джефферсон нахмурился.
– А у вас есть какие-то затруднения? – спросил Филипс.
– Мы храним наши закрытые дела в хранилище "Элит". У них имеется регистрационная запись об этом досье, но само досье они найти не могут. Вероятно, его просто неправильно зарегистрировали или подшили не в ту папку.
– Мне бы не хотелось бросать данное дело, но вы не обязаны продолжать поиски пропавших документов. Если мисс Ван Метер останется в сознании, то я откажусь от этой затеи. Дело о ходатайстве все равно будет прекращено, видимо, как только доктор Линскотт даст мисс Ван Метер свидетельство о безусловном и окончательном выздоровлении.
Пока Монт Джефферсон беседовал с Джерри, Эшли заметила, что в углу вестибюля совещается со своим поверенным Рэнди Коулман. Вид у него был взбешенный. Его адвокат пожал плечами и поднял руки вверх, как бы говоря, что пасует. Коулман выругался и двинулся к выходу. Но на полпути к двери его перехватила Эшли.
– Мистер Коулман, подождите минутку...
Коулман резко развернулся и сердито сверкнул глазами.
– Что вам нужно?
– У меня не было возможности поблагодарить вас вчера.
Коулман заставил себя расслабиться. На лице его появилась принужденная улыбка.
– Рад, что оказался поблизости.
– Я тоже. Если бы не вы, меня бы уже не было в живых. Вы повели себя очень храбро.
Коулман пожал плечами:
– Вообще-то я и не думал об этом. Просто увидел, что вы в беде, и действовал, повинуясь инстинкту.
– Хорошо, что так случилось.
Коулман отступил на шаг и внимательно посмотрел на Эшли. Ей сделалось не по себе.
– Нет, не вижу, – покачав головой, произнес он.
– Чего вы не видите?
– Внешнего сходства. И уж точно вы отличаетесь от нее по характеру. Вы кажетесь мне милой и славной девушкой. А Кейси – настоящая сука!
Эшли покраснела. Ей не понравилось, что Коулман оскорбил ее мать – пусть даже она не очень хорошо с ней знакома.
– Она всегда была добра ко мне, – промолвила Эшли, чувствуя потребность защитить Кейси.
– О, она умеет быть обворожительной! Со мной она была чертовски мила – поначалу! Потом я ей наскучил, и она стала уже не так мила.
– Что вы имеете в виду?
– Хм, вы уверены, что вам это нужно?
– Да, – ответила Эшли, хотя на самом деле была отнюдь не убеждена, что желает знать о темной стороне натуры своей матери. Майлз достаточно откровенно высказался по поводу своей сестры. Будут ли откровения мужа Кейси еще более шокирующими?
– Я уж не знаю, как там сказалось на ней пребывание в коме. Может, вам больше повезет и вы обнаружите, что она переменилась. Но та Кейси, которую знал я, была эгоистичной порочной дрянью!
Коулман закатал рукав. Эшли увидела ряд расплывчатых шрамов округлой формы.
– Ожоги от сигарет, – пояснил он, отвечая на ее немой вопрос. – Откуда они у меня? Однажды вечером мы с ней поссорились. Я даже не помню, из-за чего. Мы оба много выпили и, видимо, наговорили друг другу немало гадостей. Потом я вырубился. А когда пришел в себя, то увидел, что раздет догола и прикован наручниками к кровати. – Он указал на свои шрамы. – Эти следы не единственные. У меня они по всему телу. Больно было чертовски. Твоя мамаша заявила, что наставила их для того, чтобы научить меня хорошим манерам. Знаешь, что она сделала после того, как ей надоело слушать мои вопли?
Эшли покачала головой. Коулман усмехнулся.
– Она ушла из дома и оставила меня прямо так – прикованным к кровати. Сначала я был уверен, что она вот-вот вернется и мы помиримся. Мы и прежде с ней дрались, и обычно все это кончалось миром. Но на сей раз она оставила меня подыхать.
Глаза Эшли в ужасе расширились. Коулман решил, что она ему не верит.
– Я лежал прикованный к кровати полтора дня. Без воды, без еды, плавая в собственной моче. Я выжил лишь потому, что меня спас приятель. Он пришел сообщить, что босс вне себя, оттого что я не вышел на работу. Парень услышал мои крики и влез в окно. А не то я давно был бы уже на том свете.
Эшли ощутила тошноту и страх. Ей хотелось надеяться, что Коулман преувеличивает. Она не могла поверить, что Кейси так жестока. И еще она испытывала искушение взбунтоваться, схлестнуться с Коулманом и спросить, зачем же он последовал за своей женой в Портленд, если она так ужасна. Разумеется, Эшли знала ответ. Коулману нужны деньги Кейси. Она не стала спорить с Рэнди еще и потому, что была обязана ему жизнью.
– Звучит ужасно, – промолвила она.
– Это самое худшее, что мне довелось пережить. – Коулман уставился невидящим взглядом вдаль, его голос звучал глухо и отстраненно. Эшли подумала, что он говорит правду.
– Что ж, девочка, желаю тебе удачи. Она тебе очень понадобится с такой сукой-матерью.
– Глубоко ожесточенный человек, – задумчиво пробормотала Эшли, когда Коулман оказался вне пределов слышимости.