Марголин Филипп. Спящая красавица

   – И ты бы ожесточилась, если у тебя из-под носа только что уплыли миллионы долларов, – усмехнулся Джерри.
   – Так они и уплыли, – пожала плечами Эшли. – И я нисколько не страдаю по этому поводу.
   Джерри расхохотался:
   – Ты поразительная женщина!
   По дороге к автостоянке Джерри казался всецело погруженным в свои мысли. Когда сели в машину, он не сразу завел мотор.
   – Что-нибудь не так? – спросила Эшли.
   – Я просто размышлял. Тебе ведь надо каждый месяц вносить плату за квартиру. Она, конечно, неплоха, но... А у меня есть дом, в котором я живу, и он слишком велик для одного...
   Эшли несколько мгновений недоуменно взирала на Джерри, потом нахмурилась.
   – Предлагаешь мне переселиться к тебе?
   – Да. Именно это я и пытаюсь сформулировать.
   – Для юриста ты бываешь весьма невразумителен.
   – Ну так что скажешь?
   Эшли наклонилась через сиденье и поцеловала своего адвоката.
   – Я буду рада сожительствовать с тобой, Джерри.

Глава 26

   Конвоиры вели закованного в наручники Джошуа Максфилда в комнату для свиданий. Один упирал дубинку в его ребра, тычками и окриками подгоняя, хотя в этом и не было никакой необходимости. Другой не говорил ничего. Максфилд понимал, что протестовать бесполезно, и сохранял стоическое молчание.
   Эрик Свобода, новый адвокат Максфилда, поднялся с пластикового кресла. Он был ростом с баскетболиста, с шеей тяжелоатлета и могучим торсом путевого обходчика. У него была также громадных размеров голова, а челюсть выдавалась вперед точно гранитный уступ. Он уже встречался с клиентом, когда Максфилду предъявили иск за побег и нанесение телесных повреждений Барри Уиллеру. Максфилд подозревал, что именно физические кондиции нынешнего адвоката явились главной причиной его назначения. Председательствующий судья решил перестраховаться. И Джошуа оставалось лишь надеяться, что умственные способности нового защитника соизмеримы с его габаритами.
   Охранники вышли из комнаты свиданий, но еще один остался стоять в коридоре, наблюдая за собеседованием через окно. Свобода хотел протянуть подзащитному руку, но сообразил, что руки Максфилда скованы таким образом, что их нельзя протянуть более чем на несколько дюймов.
   – Вижу, вас скрутили, как индейку ко Дню благодарения, – заметил адвокат.
   – Я был бы вам очень признателен, если бы вы добились у суда разрешения снять что-то из ограничений, – вежливо произнес Максфилд.
   – Попробую, но особенно не обольщайтесь. Все с ходу заводятся, услышав вашу фамилию.
   Максфилд выглядел подавленным, на губах появилась смущенная улыбка.
   – Полагаю, мне некого винить, кроме самого себя.
   – Кстати, пока не забыл... – сказал Свобода. – Я читал "Туриста в Вавилоне". – Максфилд выжидающе и с надеждой поднял на него взгляд. – Я вообще-то не большой любитель книг, но эта мне понравилась.
   – Как и большинству читателей, – промолвил Максфилд.
   – Однако книга завоевала награды.
   – Да, несколько! – гордо отозвался Максфилд. – Она стала бестселлером общенационального масштаба.
   – Вы ведь сочинили и другую книгу, верно? – уточнил Свобода.
   – "Родник желаний", – ответил Максфилд, и улыбка его угасла.
   – Я слышал, что она уже не имела такого успеха, как первая.
   – Критики оказались слишком глупы, чтобы ее оценить, вот и понесли по кочкам, – с горечью проговорил Максфилд. – Эта шайка всегда старается подрезать крылья тому, кто вознесся слишком высоко и быстро.
   – Как случилось, что вы так долго не принимались за следующую книгу?
   Максфилд вспыхнул.
   – Написание литературного произведения нельзя искусственно ускорить! Я серьезный автор, создающий настоящие, большие книги, а не литературный поденщик. Я не штампую всякую халтуру!
   – Канцелярия окружного прокурора к набору документальных улик против вас присовокупила экземпляр вашей новой книги. Я ее немного почитал. Не очень-то возвышенно все это выглядит.
   – Необходимо понимать, какую задачу я ставил. Моя книга – это исследование человеческого безумия. Как на самом деле устроен человеческий ум? Как получается, что человек выглядит нормальным, имеет семью, детей и вообще производит впечатление психически здорового, ничем не отличающегося от нас с вами, и при этом носит в себе демона, побуждающего его совершать чудовищные поступки? Вот что я исследую – глубины человеческой души!
   – Да-да... конечно, но вот Дилайла Уоллес считает, будто вы описываете убийства, которые сами совершили.
   Руки Максфилда сжались в кулаки.
   – Я художник. Художники используют свое воображение, чтобы на бумаге создавать мир столь же реальный, как и тот, что существует вокруг нас. Если она уверена, что написанное мной реально, значит, я преуспел в своей задаче. Но преступления в моем романе есть продукт моего воображения! Если бы я действительно убил людей, которые там описаны, это было бы предательством по отношению к моему искусству. Моя книга была бы не более художественной вещью, чем репортерская заметка о дорожной аварии. Неужели вы не понимаете, что я никогда бы не смог совершить то, что она вменяет мне в вину? Это было бы полнейшей изменой моему ремеслу! Я не виновен в тех преступлениях!
   – Я разговаривал с Барри Уиллером. Он говорит, вы ему тоже твердили о своей невиновности – аж до той минуты, когда хладнокровно шарахнули его по башке и отобрали одежду.
   Максфилд залился краской.
   – Как там Барри? Надеюсь, не очень на меня злится.
   – Зря надеетесь. Всякий раз, как я упоминаю ваше имя, мне приходится выслушивать такой набор бранных слов, который мне бы в голову не пришло соединить в одном предложении.
   – Мне очень жаль, что пришлось нанести ему урон, однако я убежден, что меня бы осудили, пойди я на этот процесс. Мне требовалось время отыскать улики, которые бы меня реабилитировали.
   – Ну и как, отыскали?
   – Я знаю, кто убил Терри Спенсер и пытался убить Кейси.
   – Тогда поделитесь со мной своими знаниями, – сказал Свобода, стараясь избежать саркастического тона.
   – Рэнди Коулман, муж Кейси. Если бы она умерла прежде, чем закончится их бракоразводный процесс, Коулман унаследовал бы миллионы. Потому-то он пытался убить и Эшли Спенсер. Будучи дочерью Кейси, Эшли получает изрядную долю материнского наследства. А в случае смерти Эшли Коулману достается все целиком.
   – Коулман утверждает, что это он помешал вам убить мисс Спенсер.
   – Он лжет. Все было наоборот.
   – Кому, по-вашему, поверят присяжные: Коулману или человеку, которого Эшли Спенсер видела над бездыханным телом Кейси Ван Метер с окровавленным ножом в руках?
   Максфилд уже открыл рот, чтобы ответить, но вдруг осознал, насколько неубедительным прозвучит любой аргумент. Его плечи поникли, и он обмяк на стуле.
   – Да и с какой стати вам желать, чтобы Эшли была жива? – воскликнул Свобода. – Ее показания в суде могут отправить вас в камеру смертников.
   – Пока Кейси находится в коме, я заинтересован в том, чтобы Эшли была жива.
   – Почему?
   – Майлз хочет отключить аппарат, поддерживающий жизнь его сестры. Коулман тоже жаждет ее смерти, чтобы унаследовать деньги. Эшли единственный человек, который стремится оставить ее в живых.
   – А почему для вас так важно, чтобы Кейси была жива?
   – Она единственный человек, знающий, что в действительности произошло в лодочном домике. Она – единственный свидетель, который может меня оправдать. Вот увидите – если только она выйдет из комы.
   Свобода усмехнулся:
   – Она уже вышла. Вот почему я здесь.
   Максфилд был сильно потрясен.
   – Да, вчера Кейси Ван Метер пришла в сознание. Мне позвонила Дилайла Уоллес и сообщила эту новость. Сегодня утром она побывала в лечебнице.
   – Кейси сказала им, что я невиновен в убийстве?
   – Пока мисс Ван Метер молчит. Подозреваю, что она чувствует себя примерно как с похмелья.
   – Когда они собираются расспрашивать ее о лодочном домике?
   – Не знаю. Меня известят, когда это произойдет.
   – Замечательно! Она подтвердит, что я не убивал Терри.
   – Надеюсь на это – ради вас, – скептически произнес Свобода. – Потому что не вижу иного способа выиграть ваше дело.

Глава 27

   Эрик Свобода присоединился к посетителям "Солнечного приюта" на следующее утро после воскрешения Кейси из мертвых.
   – Я повторю кое-что из сказанного в прошлый раз, когда вы приходили навестить мисс Ван Метер, – объявил доктор Линскотт. – К посещению будут допущены несколько человек. Я не хочу, чтобы моя пациентка волновалась, особенно когда ей предстоят расспросы об очень травмирующем событии. Мисс Уоллес будет представлять обвинение, мистер Свобода – защиту. Мисс Уоллес хочет, чтобы вместе с ней присутствовал один детектив, поэтому я разрешаю мистеру Берчу ее сопровождать. У меня все.
   – Мистер Коулман – муж мисс Ван Метер! – возразил Энтони Боттери. – Он тоже должен получить право быть со своей женой в столь трудный и тревожный момент.
   – Мы не позволяем родственникам находиться при допросе свидетелей по делу об убийстве, – напомнила адвокату Коулмана Дилайла.
   – Вы же позволили присутствовать Майлзу Ван Метеру, и мы...
   Доктор Линскотт предостерегающе подмял руку:
   – Мистер Боттери, моя пациентка сама попросила меня о присутствии своего брата. Однако на вашего клиента у нее была в прошлый раз очень негативная реакция, и она особо настаивала на том, чтобы я не пускал к ней в палату мистера Коулмана.
   – Она не в себе, у нее мысли путаются, – усмехнулся Рэнди Коулман. – Она ведь только что вышла из комы, в которой пролежала пять лет.
   – Именно. И до сих пор не вполне оправилась. Вот почему я исключаю всех, кроме тех, кого она назвала. – Доктор Линскотт посмотрел на детектива, судебного защитника и заместителя окружного прокурора. – При малейшем намеке на осложнение я прерву ваш визит. Это понятно?
   Дилайла, Эрик Свобода и Ларри Берч кивнули в знак согласия, и доктор Линскотт повел их в палату Кейси.

* * *

   Телевизор работал, Кейси лежала в постели, но сразу повернула голову, как только доктор Линскотт открыл дверь. Цвет лица у нее был лучше. Да и вообще она казалась более оживленной и внимательной.
   – Доброе утро, Кейси, – сказал доктор.
   – Доброе утро, – ответила она.
   – Я привел вам кое-кого, кто хотел бы с вами побеседовать. Вы чувствуете в себя силы принимать гостей?
   Кейси выключила телевизор.
   – Я рада, что вы их привели. Я уже начала уставать от телевизора.
   – Это Дилайла Уоллес, помощник прокурора округа Малтнома, – сообщил доктор Линскотт. – Это Ларри Берч, детектив, он помогает мисс Уоллес вести следствие по делу. А это Эрик Свобода. Он адвокат и представляет некое лицо, замешанное в данном деле.
   – Оно касается меня? Того, как я здесь очутилась? – поинтересовалась Кейси.
   Дилайла была рада, что Кейси быстро догадалась о цели их визита. Эта женщина, так долго пролежавшая без сознания, сейчас способна соображать и как будто вполне владела собой. Теперь, пожалуй, Свободе будет трудновато утверждать, что на память Кейси повлияла кома.
   – Вы правы, мисс Ван Метер, – промолвила Дилайла. – Я здесь в связи с тем нападением, которое явилось причиной вашей комы. Вы чувствуете себя в состоянии ответить на некоторые наши вопросы?
   Внезапно кровь отлила от лица Кейси. Силы оставили ее. Она прикрыла глаза и откинулась на подушку.
   – Мисс Ван Метер? – окликнула ее Дилайла, встревоженная столь стремительной переменой.
   Глаза Кейси открылись.
   – Давайте скорее покончим с этим, – слабо отозвалась она, словно примирившись с тем, что придется обсуждать страшный эпизод в лодочном домике.
   – Вы уверены, что справитесь? – спросила Дилайла. – Мы не хотим поступать вам во вред.
   Кейси посмотрела на Дилайлу. Взгляд ее был тверд.
   – Задавайте свои вопросы, – сказала она, и помощник окружного прокурора ощутила в ней внутреннюю силу, которая сулила благоприятный исход в случае, если Кейси пришлось бы свидетельствовать в суде.
   – Я полагаю, наилучшим способом подойти к делу будет просто спросить, что вы помните о том вечере, когда подверглись нападению.
   Кейси начала говорить, но вдруг опять замерла, побледнела и закрыла лицо руками.
   – Кейси? – позвал доктор Линскотт.
   Она покачала головой, будто стряхивая наваждение, и сделала глубокий вдох.
   – Все в порядке, – заверила она врача и вдруг спросила, обращаясь к Дилайле: – А Терри Спенсер умерла?
   – Да, мэм, – промолвила та, стараясь подавить волнение. Она поняла, что свидетельница Ван Метер вспомнит все и им только останется забить гвозди в крышку гроба Джошуа Максфилда.
   Кейси опять глубоко вздохнула.
   – Я надеялась... Хотя в глубине души знала, что она погибла. Это моя вина. Если бы я не попросила ее о встрече, она была бы жива.
   Сердце Дилайлы учащенно забилось.
   – Кто убил Терри, мисс Ван Метер?
   Кейси в упор посмотрела на собеседницу. На ее лице отразилось недоумение.
   – Джошуа Максфилд, конечно. А вы разве не знали?

Глава 28

   Едва въехав на машине в ворота академии, Эшли испытала ощущение "дежа-вю". Мало что изменилось здесь за прошедшие годы. Стайки говорливых студентов беспечно расположились на траве, другие так же беззаботно разгуливали по территории. Все они совершенно не думали о случившемся здесь некогда страшном преступлении, которое лишило Эшли той, кого она по-прежнему считала своей матерью. От их простодушного неведения ей сделалось грустно. Она сама когда-то была таким же подростком, но Джошуа Максфилд заставил ее повзрослеть за одну ужасную ночь.
   Впереди показался особняк. Эшли ожидала, что он изменился, ведь дом стоял необитаемый со смерти Генри Ван Метера, но он учредил солидную субсидию в пользу школы, часть которой предназначалась для поддержания в порядке дома Ван Метеров. Генри до последнего часа лелеял надежду на выздоровление Кейси и хотел, чтобы дочь, очнувшись, могла вернуться в родовое гнездо. На прошлой неделе доктор Линскотт решил, что Кейси уже достаточно хорошо себя чувствует, чтобы позволить ей переехать из лечебницы в дом, где прошло ее детство.
   Эшли припарковалась на круговой подъездной дорожке, которая, изгибаясь, вплотную подходила к парадному входу, но не стала сразу выходить из машины. Ей было не по себе от перспективы встречи с матерью. Не отвергнет ли ее Кейси? Проявит ли нечто похожее на любовь или привязанность к своему давно оставленному ребенку? Джерри вызывался поехать с ней, но Эшли отказалась. То, что ей сейчас предстоит, она должна пережить самостоятельно.
   Собравшись с духом, Эшли выбралась из машины. Она была в строгом костюме, специально приобретенном для этого случая. Когда нажимала кнопку звонка, ладони у нее взмокли от волнения, а сердце громко стучало. Дверь открыла плотная кореянка с коротко остриженными волосами.
   – Вы, наверное, Эшли? – спросила она, впуская ее в холл.
   – Да.
   – Я Нан Ким, сиделка мисс Ван Метер.
   – Вы не знаете, доктор Линскотт говорил обо мне с моей... с мисс Ван Метер?
   – Да. Он ей все объяснил, и она хочет вас видеть. Мисс Ван Метер ждет вас в своей комнате. Она просила меня предложить вам перекусить.
   – Нет, спасибо, я сыта.
   – Тогда пойдемте, я провожу вас наверх, – промолвила сиделка.
   Кейси ждала гостью в просторной комнате с высоким потолком. Она полулежала на высоких подушках. Кровать была придвинута к окну, чтобы можно было смотреть на сад и бассейн. Судя по виду, Кейси набрала часть потерянного веса и в значительной степени обрела прежний цвет лица. Волосы ее, выкрашенные в светлый цвет, теперь выглядели точь-в-точь как до случившейся трагедии. В углу комнаты стояли инвалидное кресло и "ходунки". Прямо к кровати было придвинуто удобное кресло.
   – Спасибо, что согласились со мной встретиться, – произнесла Эшли, как только расположилась в кресле и медсестра покинула комнату.
   – Это вам спасибо, что пришли меня навестить. Я здесь безумно скучаю, вынуждена проводить в постели большую часть дня. Единственно, когда я из нее выбираюсь, – это на физиотерапию или если мне помогают спуститься в столовую.
   – Как вы себя чувствуете?
   Вопрос прозвучал довольно неуклюже, обе они понимали, что Эшли пытается оттянуть момент более трудных и неприятных вопросов, которые, собственно, и привели ее сюда.
   – Воскреснуть из мертвых – дело нешуточное, ко многому приходится привыкать. Утраченные годы, физические проблемы...
   Кейси сделала паузу, изучающе рассматривая посетительницу. Столь пристальное внимание заставило Эшли ощутить неловкость.
   – А также есть вы, – улыбнулась Кейси. – Вот, например, как нам называть друг друга? Не знаю, уместно ли здесь слово "мама".
   Эшли опустила голову.
   – Я не хотела бы вас обижать, но мне трудно называть матерью кого-либо, кроме Терри.
   – Понимаю, и это меня не обижает. Раньше-то вы обращались ко мне "декан", но я уже больше не являюсь деканом, да это было бы и слишком официально для наших отношений. Почему бы вам не называть меня просто Кейси? А я вас – Эшли. Согласны?
   – Да.
   – Как вы узнали о моих отношениях с Норманом?
   – Ваш отец рассказал о моем удочерении Джерри Филипсу, моему адвокату. А тот сообщил мне.
   – А почему Генри раскрыл тайну наших отношений после стольких лет?
   Эшли не собиралась упоминать о том, что Генри понадобилась помощь внучки, чтобы помешать Майлзу отключить Кейси от аппаратов жизнеобеспечения. Она не знала, осведомлена ли об этом Кейси.
   – Наверное, он хотел, чтобы я знала: у меня все еще остаются близкие.
   – Вы держите на меня зло за то, что я от вас отказалась? – промолвила Кейси.
   Прямолинейность вопроса застала Эшли врасплох. Потом до нее дошло, что Кейси Ван Метер по привычке считала себя руководящим лицом.
   Эшли решила, что ей тоже следует быть откровенной.
   – Да, сначала я злилась.
   – А какие чувства испытываете теперь?
   – Смятение, смущение. Но ненависти больше нет. Я постаралась взглянуть на проблему с вашей точки зрения, представить, как я оказалась бы беременной от мужчины, которого... которого никогда не любила.
   – Да, вы правы, Эшли. Я не любила вашего отца. Брак стал бы ложным шагом для нас обоих. Он не имел бы будущего. К тому же я была очень молода для роли матери. То, что я отдала ребенка в приемную семью, не свидетельствовало о неприязни к вам лично. Вы тут ни при чем, я вас даже не видела. Вас забрали от меня сразу после рождения. Я была под наркозом и даже плохо помню тот момент. Но ведь все обернулось к лучшему? Норман был вам хорошим отцом?
   – Самым лучшим!
   – И вы любили Терри?
   – Очень!
   Эшли помедлила, набралась храбрости и задала вопрос:
   – Вы когда-нибудь жалели, что отказались от меня?
   – Возникали моменты, когда я размышляла над тем, что с вами сталось. Я рада, что вы обрели любящих родителей, вы – сильная, уверенная в себе женщина, пусть даже в этом и нет моей заслуги.
   – Вы никогда не пытались меня найти?
   – Нет, никогда.
   – Почему?
   – Можно мне ответить прямо?
   – Разумеется!
   – Я никогда не ощущала вас как нечто реальное. Вы были для меня чем-то вроде миража. Я никогда вас не видела, не держала на руках. Как же я могла любить вас? Да и что хорошего бы вышло, если бы я обрушилась как гром с ясного неба, нарушив ваш душевный покой? Смотрите, в каком смятении вы пребываете с тех пор, как узнали, что я ваша мать.
   Эшли мучительно сглотнула, она боялась, что сейчас заплачет. Она постаралась сделать свой следующий вопрос нарочито формальным и бесстрастным, чтобы дистанцироваться от бушевавших в ней эмоций.
   – Как нам лучше вести себя в нынешней ситуации? Хотите вы узнать меня ближе, поддерживать отношения или предпочли бы, чтобы мы не общались?
   Кейси изогнула брови и усмехнулась:
   – Глупый вопрос! Конечно, я хочу поддерживать с тобой отношения. Ты мне понравилась с первого дня, как я с тобой познакомилась, – когда показывала тебе наш студенческий городок, помнишь? Я сразу поняла, что ты хорошая. Я восхищалась стойкостью, с какой ты переживала трагедию, твоей твердостью, достоинством, самообладанием. Будь мы одного возраста, я бы мечтала с тобой подружиться. Сейчас разница в возрасте все равно существует, но по мере того как мы делаемся старше, она значит все меньше и меньше. Поэтому начнем с того, что станем друзьями. Мы можем видеться иногда, специально не форсируя события. Посмотрим, как пойдут дела. Устраивает тебя такой расклад?
   – Да.
   – Отлично. Тебе известно, что я делала последние пять лет. Думаю, будет справедливо, если ты расскажешь мне, чем занималась, пока я спала.

* * *

   Джерри пришлось работать допоздна, поэтому они с Эшли договорились встретиться в "Тайфуне", тайском ресторанчике на портлендском Бродвее, в нескольких кварталах от его офиса. Хозяйка провела Эшли к столику в шумном зале, за которым ждал ее Джерри.
   – Как прошла встреча с Кейси? – спросил он, когда она села напротив.
   – Лучше, чем я ожидала.
   – Почему тебя это удивляет? Ведь раньше она тебе нравилась.
   – Да, но я видела ее несколько раз. Если не считать того случая, когда она показывала нам с мамой местные достопримечательности, мы едва ли перекинулись с ней парой слов, сталкиваясь в студенческом городке. Это было поверхностное знакомство. Кроме того, тогда, в академии, я не знала, что она меня бросила, и не слышала всех скверных подробностей о ней.
   – Например?
   – Помнишь, ты рассказывал мне, какой необузданной она была, когда познакомилась с моим отцом. Майлз твердил то же самое. Неразборчива в связях. Лечилась в реабилитационном центре для наркоманов. А если верить Рэнди Коулману, то она даже склонна к насилию и садизму.
   Эшли передала слава Коулмана о том, как Кейси приковала его к кровати и прижигала сигаретами. Джерри ужаснулся.
   – Хотя, надеюсь, пребывание в коме и благополучное выздоровление изменили ее к лучшему, – задумчиво продолжила Эшли. – Во время сегодняшней встречи мы неплохо поладили. Я бы хотела узнать ее поближе.
   Джерри накрыл ладонью руку Эшли:
   – Замечательно. Думаю, тебе это поможет. Теперь, когда Максфилд в тюрьме, а у вас с Кейси складываются добрые отношения, твоя жизнь наполнится новым смыслом. Ты наверстаешь упущенное.
   – Ты забыл упомянуть еще один важный пункт.
   – Какой?
   Эшли крепко стиснула его руки.
   – Себя, Джерри. Если кто и спас меня, то это ты.

Авторское турне. Интерлюдия
(События относятся к настоящему времени)

   – А Эшли подружилась с вашей сестрой? – спросила Майлза Ван Метера молодая женщина в последнем ряду.
   – Да, она стала регулярно навещать Кейси в "Дубовой роще". Когда Кейси снова начала ходить, Эшли сопровождала ее на прогулках в окрестностях академии. Они и по сей день хорошие друзья.
   Поднялась еще одна рука, во втором ряду. Майлз ободряюще улыбнулся средних лет женщине в деловом костюме.
   – "Спящая красавица" читается как настоящий остросюжетный детектив, – сказала она. – А вы никогда не пробовали сочинять чистую беллетристику?
   – В колледже я посещал курс литературного мастерства. И даже неплохо успевал по этой дисциплине. Разумеется, существует множество адвокатов, пишущих детективные триллеры на тему судопроизводства. Когда началось это поветрие, я тоже думал попытать силы. Но дело в том, что я специализируюсь на торговом праве и мои адвокатские дела оказались бы скучными для детектива.
   – А вы не собираетесь написать еще один документальный детектив?
   – Нет. Для меня было вполне достаточно написать о деле моей сестры.
   – А как насчет просто романа?
   Майлз застенчиво улыбнулся:
   – У меня есть задумка триллера. Сейчас я работаю над заявкой на подобный проект. Если мой литературный агент сочтет его сколько-нибудь пригодным, то я попробую взяться.
   Сидящий в первом ряду плотный, коренастый мужчина поднял руку и поинтересовался:
   – А чья это была идея – написать новую редакцию "Спящей красавицы"?
   – Она возникла у моего редактора после ареста Максфилда. Он спросил, не хочу ли я написать дополнительные главы к своей книге. Я согласился. Я подумал, что важно привести события к логическому завершению. Это и мне также дало ощущение завершенности.
   Женщина, стоявшая в проходе между стеллажами в задней части комнаты, подняла руку. Майлз приглашающим жестом указал на нее.
   – Ваша сестра прочитала "Спящую красавицу"? И если да, что она о ней думает?
   – Кейси ее прочитала. Подозреваю, что это было для нее нелегко, но она дама крепкая.
   Слушатели зааплодировали.
   – Что же касается второй части вашего вопроса, то Кейси утверждала, будто книга ей понравилась, но я не думаю, что она сказала бы мне правду, даже если чувствовала к ней отвращение. В конце концов, мы ведь очень любим друг друга. Это, кстати, одна из причин, почему никогда не надо обращаться к близким за критическими замечаниями о своей работе.
   Майлз подождал, пока стихнет смех, а потом кивнул седовласому джентльмену ученого вида, особый колорит которому придавали очки в металлической оправе и твидовый пиджак спортивного покроя с кожаными заплатами на рукавах.
   – Скажите, вам было тяжело присутствовать в суде во время процесса над Максфилдом?