Марина Эшли. Кинжал раздора

   Она сидела в углу кузова на тюке с чем-то мягким, зажатая с одной стороны спинкой кровати, с другой – Карлосом. Тот наклонялся к ней все ближе и ближе, горячо дышал в лицо табаком и перегаром. Женин пыталась отодвинуться. Только куда здесь отодвинешься! Карлос положил ей руку на коленку. Ничего себе! Женин так опешила, что сбросила только, когда он погладил. Карлос усмехнулся и полез ей руками за пазуху. Женин завизжала и отпихнула его изо всех сил. Далеко нахал не отлетел – он был тяжелый, а пространство ограничено. Пораженный Карлос уставился было на нее, потом усмехнулся и потянулся обнять.
   – Ты что, детка?
   Женни вопила и барахталась в его руках. Барт проснулся и не раздумывая бросился на выручку. Он схватил Карлоса за запястья и попытался оторвать от Женни. Карлос выдернул руки и заехал Барту кулаком по лицу. Барт с криком повалил его на дно.
 
   Грузовик подбрасывало на ухабах. В тесноте кузова, поперек которого под углом стояла кровать, натужно сопя, боролись двое мужчин, пытаясь ударить друг друга. Или задушить. Женни выхватила кроватную ножку. Она хотела ударить Карлоса по голове, но прилизанная иссиня-черная макушка то появлялась в пределах досягаемости, то сменялась растрепанными лохмами Барта. Женни поприцеливалась и плюнула, встала на ноги и забарабанила ножкой по крыше кабины.
 
   Их высадили. Прямо посреди дороги. Водитель остановился. Карлос опомнился. И с важным, насколько позволяла его помятая физиономия, видом велел вышвырнуть пассажиров вон. Перепуганная Женни сама выскочила из кузова, увлекая за собой Барта. Им вслед полетели их вещи.
   «Хорошо, что этот проклятый чемодан не раскрылся, и не надо собирать эти проклятые рисунки!» – подумала Женни и заплакала.
 
   Барт запустил камнем вслед грузовику. Проорал ругательства. Подскочил к Женни.
   – Ух! Ему повезло, что я не взял револьвер! Предлагал же мне Раф…
   Обернулся, погрозил кулаком клубам пыли. Женни опустилась на землю, рыдая.
   Барт наконец обратил на нее внимание.
   – Он что-то тебе сделал? Ты в порядке?
   – О, Господи, как противно, – плакала Женни.
   Барт растеряно потоптался и присел на корточки.
   – Пустяки. Все пустяки, слышишь? – пробормотал он первое, что пришло ему в голову. – Не бойтесь убивающих тело, бойтесь убивающих душу.
   – А-а-а-а! – завопила Женни. – Ты!
   Она зло пихнула его, он сел на дорогу.
   – Проповеди мне будешь читать сейчас?! Да?! Тело? Да что ты понимаешь! Такое унижение!
   Глаза ее засверкали.
   – О! Уже лучше. – Он улыбнулся разбитыми губами и добавил насмешливо: – В конце концов, мое тело пострадало больше.
   Женни посмотрела на него: губа опухала все больше и больше, из нее сочилась кровь. Женни истерически захохотала. Барт сдернул фляжку с ее пояса и плеснул ей водой в лицо. Женни ойкнула. Посидела, поикала, достала платочек и потянулась вытереть ему кровь. Барт перехватил его и сам, скривившись, приложил ко рту.
   – Как я в таком виде покажусь на карнавале? – пробурчал. – А! Опять придется в маске, как в прошлом году. Ну, что ты смотришь?! Кто у нас лекарь? Придумай что-нибудь.
   Женни заметалась, открыла саквояж. Ах, ну где же ее коллекция листьев?
   – На вот, но боюсь, что высохли уже, не помогут, – протянула парочку.
   – Как я ему врезал? Наверное, кровавые сопли вытирает, – хвастливо заметил Барт, сплевывая на землю красные слюни.
   «Лучше бы меня ударили, чем так трогали, – посмотрела Женевьева на разбитое, но самодовольное лицо Бартоломью. – Хорошо мужчинам – получил по морде, но чувствует себя героем. А я? Как будто с ног до головы облили липкой грязью!»
   Она снова зарыдала.
   – Женни!
   – Отстань! – она закрылась руками и отвернулась.
   – Женни, не надо… – Барт не знал, что делать, попытался отнять ей руки от лица, она сопротивлялась, тогда он прижал ее голову к своей груди и погладил, как маленькую. – Ну что ты? Все хорошо.
   – Как ты не понимаешь, – всхлипывала она ему куда-то под мышку. – Да я только что потеряла веру в людей!
   Барт чуть не рассмеялся, так пафосно это прозвучало в устах Женни.
   – Хочешь попить водички? – спросил Барт у ее розового уха, щекой касаясь ее волос.
   Женни закивала, все еще уткнувшись ему в плечо.
   Барт еще раз провел ладонью, успокаивая. «Шелк. Чистый шелк». Что-то это ему напомнило. Ну конечно. Старинная китайская бархатная скатерть. Была такая в замке, может, есть до сих пор. Они с Рафом в детстве любили трогать ее руками. «Этот бархат сделан из шелка», – сказал экскурсантам отец.
 
   Женни отстранилась, потянулась к фляге.
   – Зачем в них верить? В людей? – улыбался Барт, пока она пила.
   – Людей надо любить! – Он запнулся, соображая, уместно ли Женевьеве сейчас любить Карлоса, и закончил иначе: – Главное, другую веру не потерять!
   – Как? Как это у тебя получается? Одной фразой все возвращаешь на место. Хотя не поймешь, когда ты всерьез, когда шутишь… – широко раскрытыми глазами посмотрела на него Женин.
   Она встречала умных, очень умных знаменитостей на Вечерах. Они говорили потрясающие фразы. Женевьева просто дар речи теряла от восхищения, как далеко может зайти игра логики и интеллекта. Если, конечно, Женин не теряла нить разговора. Но этот балаболка умел вставить что-то такое, вроде простое, но что затрагивало какую-то струнку в ее душе. И уже не в первый раз.
   – А! Не знаю. – Барт пожал плечами. – Рафаэль пророчит мне будущее политика. Говорит, у меня талант в нужный момент сказать значимые слова, не понимая их смысла.
   Глаза у него смеялись. Губу изрядно раздуло. «Я расскажу избирателям, в каком виде я однажды видела их политика», – повеселела Женин.
   – Все живы. Все здоровы. В двух шагах от столицы. На дороге. Сейчас нас кто-нибудь подберет. Пошли! – наклонился он за рюкзаком.
   – Может, здесь подождем? – предложила Женин.
   – Не могу, – признался Барт. – Не могу стоять на месте и ничего не делать. Давай до перекрестка, что ли, дойдем. Больше шансов на попутку будет.
 
   Они тронулись в путь. Женин с саквояжем, Барт с рюкзаком за плечами и двумя чемоданами в руках. Топали они по пустынной каменистой дороге в холмах, поросших скудной растительностью. Солнышко набирало силу. Они действительно дошли до перекрестка с проселочной дорогой. Здесь росло одинокое дерево. Женин бросила свою ношу и рухнула в тень. Барт сел рядом и протянул ей фляжку. Женни сделала глоток, добрым словом вспоминая Тень отца Гамлета, столь любезно позаботившуюся о воде.
   – Понимаешь, Бартоломью, – сказала Женевьева, снимая ботинок и рассматривая свеженатертый волдырь, – я так боялась этой поездки! Первый раз одна так далеко и так надолго уехала. Но все встреченные люди и в экспедиции, и вот теперь в театре оказались такими отзывчивыми, такими милыми. Все складывалось так замечательно! И вдруг Карлос…
   Женни вздохнула.
   – Что? – переспросил Барт. – А, Карлос… Лучше скажи мне, что это за дорога, на которой до сих пор нет никакого транспорта? Ничего, пешком дойдем. Доползу, но на карнавале я буду!
   – А Дездемона его любит. Может, написать ей письмо? А вдруг подумает, что я сама виновата. Можно написать анонимно…
   – Оставь. Она сама разберется, – посоветовал Барт.
   Они замолчали, каждый о своем.
 
   – Как же сложно в нашем мире быть женщиной! – вслух горько выдохнула свои мысли Женевьева. – Каждый гад может обидеть.
   – Нет, – сказал Барт. – Сложно быть беззащитным в присутствии гада.
   – Что он от меня хотел? – ее передернуло. – Какой ужас!
   – Полапать хотел, – рассмеялся Барт. – Не сильно представляю, как в набитом вещами кузове можно исполнить «ужас».
   – Ах, так тебе еще и смешно? – набросилась на него с кулаками Женни.
   – Эй, угомонись, – закрылся от нее Барт. – Я при чем?
   Его спасла появившаяся на проселке повозка.
   Спасла Барта. Но мало помогла им в их путешествии.
   Странный неразговорчивый старик сворачивал через пару миль в свое селение.
 
   Женни мужественно шагала. Она напихала в башмак травы и старалась не хромать. Не помогло. Плюнула, высунула пятку из ботинка и старалась идти, ступая одной ногой на носок, ранкой наружу. На нее было больно смотреть. Женни старалась, но шла все медленнее и медленнее. Стало понятно, что далеко они не уйдут. Они остановились, расстроенно глядя друг на друга. Барт сорвался.
   – А-а-а! – заорал он в отчаянии, выворачивая карманы. – А!
   Он чуть не пустил купюры по ветру. Испуганная Женни их отобрала.
   – Наконец-то… – Барт и плакал и смеялся… – Наконец-то у нас есть деньги. И мы все равно не можем уехать!
   Он захохотал.
   – Успокойся, – увещевала его Женевьева. – Сейчас кто-нибудь проедет. Все хорошо. Вот, попей водички. А деньги нам еще пригодятся.
 
   Женни наклонилась, перевязала себе лодыжку платочком.
   – Пошли, – улыбнулась притихшему, смущенному после своей вспышки Барту.
   – Может, здесь подождем? – потоптался он.
   – Пойдем! – решительно тронулась в путь Женни. Не входило в ее планы торчать на солнцепеке – уж если ждать, то в тени.
   – Как нога? – поинтересовался Барт через полчаса ходьбы.
   – Ничего. – Женин добавила скорости, она увидела деревце.
   Доковыляла, села и разулась.
   – Ну-ка, покажи. – Барт затянул ей платок, захватив пятку, чтобы повязка не соскальзывала.
   – А что у тебя с губой? – спросила Женевьева у его склоненной над ее ногой макушки.
   – Какой губой? – Барт поднял голову, изображая недоумение.
   Но вдруг он оглянулся на шум и вскочил с криком:
   – Повозка!
   Им опять не повезло. Мальчик ни за какие деньги не соглашался отвезти их в город. Мол, телега не его, хозяин заругает, он и так задержался. Подвез до следующего проселка и высадил.
   Счастье улыбнулось им только к концу дня. Притормозил встречный грузовичок. Молодой веселый парень выслушал сбивчивый рассказ Женевьевы и развернулся. В тесной кабине Женин пришлось сесть Барту на колени, но она махнула рукой на приличия, доехать бы. Водитель пел арии, расспрашивал их о Европе, об их приключениях, ругал дорогу и советовал непременно попробовать что-нибудь из местной кухни. Он отказался от денег, когда довез их до ближайшей гостиницы на окраине. Пропел что-то на прощание и укатил.
 
   В гостинице Бартоломью выложил на стойку пару скомканных бумажек, не торгуясь. Портье довольно сгреб деньги, взглянул на их грязные измученные лица и сунул ключи, даже не регистрируя.
   – Туда! – махнул он в сторону коридора.
   Женни вошла в номер, выронила саквояж и упала на узкую кровать. Сказала: «Как же я проголодалась!» – и мгновенно уснула. Барт повернулся к ней растерянно. Ну вот: никаких сил нет, а придется идти выяснять насчет ужина. Обнаружив, что она спит, вздохнул с облегчением, выключил свет и повалился на свою кровать, успев удивиться про себя, что румянец у Женевьевы не замажешь никакой дорожной пылью. Свое умывание он тоже отложил до завтра.
 
   – Доброе утро, Бартоломью! Надеюсь, я не всю воду израсходовала. – веселая бодрая Женевьева промокала полотенцем волосы. – Мама не поверит, что я ухитрилась уснуть такой грязной!
   – И не говори! – неожиданно поддержал ее Барт. – Ух, доберемся домой – час в ванной отмокать буду!
   Женни открыла рот от удивления. Вот, кажется, знаешь человека, а ведь ни капельки не знаешь! Кто бы мог подумать, что Барт обращает внимание на неудобства походной жизни.
 
   – Аэропуэрто! – радостно скомандовал Барт таксисту.
   – Хорошо, если бы места были, – переживала по дороге Женевьева.
   – Европа маленькая, – заверил ее Бартоломью. – Куда-нибудь улетим. А там проще.
 
   Однако их поджидала неприятность, о которой они и не подозревали. Кассирша отказалась вернуть деньги Женевьеве за сданный по телефону билет.
   – Но как же так? – пролепетала Женни. – Мне подтвердили по телефону, что билет сдан. Даже билет Рафаэля приняли по имени.
   Барт не понял, о чем идет речь, но услышал «Рафаэль» и протянул паспорт. Кассирша открыла, сверила с записями в толстой потрепанной тетради.
   – Все верно. Билеты сданы. Но менее чем за двадцать четыре часа до вылета!
   – И даже части стоимости за них не полагается? – ужаснулась Женин.
   – Нет. Ничем не могу помочь. Будете оплачивать новые?
   Женин молча покачала головой и протянула руку за паспортами.
 
   – Что делать? Где взять такие деньги? – упавшим голосом спросила она у Барта, объяснив в чем дело.
   Он потрепал себя по затылку.
   – Пошли к начальству! Объясним ситуацию: непредвиденные обстоятельства, сняли с поезда в бессознательном состоянии и отправили в госпиталь…
   «Угу. И подробности о “Джеке Смите”?» – подумала про себя Женни. Но что-то же надо делать!
 
   – Сожалею, – сказал им еще не старый и вполне доброжелательный представитель авиакомпании, – но правила есть правила.
   Женни принялась рассказывать историю еще раз.
   – Мне просто неоткуда взять эти деньги, – развел руками начальник.
   Женни повторила все снова.
   – Мы – не благотворительная организация! – потерял он терпение и нервно посмотрел на часы.
   Взглянул на расстроенную, чуть не плачущую Женни, и вздохнул.
   – Персонально я вам очень сочувствую… Обратитесь в консульство, дайте телеграмму родственникам, спросите, наконец, в Генеральном банке, они вам подскажут, как получить поручительство…
   – Пошли, Женин, – поднялся Барт.
 
   – Ну, что он тебе посоветовал? – поинтересовался Бартоломью, когда они вышли из душного аэровокзала на свежий воздух.
   Женин пересказала и добавила:
   – Ох, как бы мне не хотелось просить родителей… Такая сумма! Они уже оплатили мне эту поездку. Меня и так считают в семье несамостоятельной, витающей в облаках. Дополнительные затраты! Мало того, что вовремя не приехала, всех подвела… Интересно, сколько это займет, пересылка денег?
   – Нет! – возразил Барт горячо. – Только не это. Втягивать еще и родителей. Я не могу! Я что-нибудь придумаю. Сосчитай, сколько нам не хватает.
 
   На скудную клумбу у здания аэропорта, видимо, с целью ее украсить, были навалены крупные гладкие камни. Женин уселась на один и принялась старательно считать банкноты. Барт пошарил по карманам в надежде, что какие-нибудь еще завалялись. Женщина, проходившая мимо, с такой жадностью посмотрела на пачку в руках у Женевьевы, что Барт непроизвольно улыбнулся. Вот так всегда: кому-то мало, а для кого-то целое состояние. Женщина расстелила фартук на земле под зданием и вывалила на него деревянные фигурки-сувениры. Кивнула вопросительно Барту, тыкая пальцем в свой товар. Бартоломью отрицательно покачал головой. Он вынул фотоаппарат из рюкзака и задумался, что лучше – заложить или продать его?
   Какое-то время они выясняли этот вопрос в городе, где, может, и существовали названия улиц, но адреса давались исключительно по ориентирам. «После Верхнего кладбища сразу свернуть направо и прямо до лавки мясника, за лавкой резко налево, а там вам нужен четвертый дом от угла. Все что угодно в залог берут. Какая улица? Я же говорю, четвертый дом от угла». До Верхнего кладбища Барт и Женин из экономии добирались пешком. Дальше Бартоломью решил не идти, повернул назад.
   – Все равно нам нужно где-то ночевать. Давай сначала найдем гостиницу подешевле. Бросим там вещи. Наберешь местных газет и изучишь объявления о работе. А я налегке быстро справлюсь.
   – А как ты будешь торговаться? – усомнилась Женин.
   – Да уж как-нибудь, – усмехнулся Барт.
   Найти дешевое пристанище труда не составило. Женин занялась газетами, Бартоломью ушел искать четвертый дом от угла перекрестка, где мясная лавка, которая направо от Верхнего кладбища.
 
   Вернулся он не очень скоро. Швырнул пачку денег на столик.
   – Заложил. Жалко стало продавать. Совсем небольшая разница. А вдруг еще выручу. Что там у тебя?
   – Мало что интересного, – вздохнула Женевьева.
   – Один билет у нас уже в кармане! – улыбнулся Барт. – Не может быть, чтобы нам не повезло. Давай вместе посмотрим.
   Но даже Бартоломью с его фантазией не смог сообразить, как выжать необходимые им деньги за разовую работу.
   – Ничего, – сказал он, – я что-нибудь придумаю.
   – Уже поздно.
   – Значит – утром. Давай спать.
   Женин решила, что лучше и правда раньше лечь, чем стараться не вспоминать об ужине.
   Барт полежал немного, вскочил и принялся перепаковывать все из рюкзака в чемоданы.
   Женин повернула к нему голову.
   – Ты что?
   – Не могу… – признался он. – Ты спи, спи. А у меня меньше вещей будет на таможне. Точно тебе говорю – завтра улетим!
 
   Говорил Барт спокойно, а у самого уверенности не было. С отчаянием он запихивал черепки вперемешку с одеждой в один чемодан. Остатки вещей и рисунки в другой. Часть рисунков не поместилась. Барт сунул их в пустой теперь рюкзак и швырнул его на пол. Сел на кровать и обхватил голову руками. Ну, думай, какой быстрый способ из известных может сработать в этой стране! Встал и подошел к окну, засмотрелся на освещенные витрины напротив.
   Женин заворочалась и открыла глаза. На фоне окна маячил силуэт Барта. Она опять уснула.
   Бартоломью решился. Стараясь не шуметь, достал все их деньги, замер, взвешивая пачку на ладони, бросил взгляд в сторону спящей Женин и вышел на цыпочках.
 
   Портье дремал. Звуки шагов его потревожили, он встрепенулся и подскочил за стойкой, вопросительно глядя на Барта. Бартоломью демонстративно зевнул и поиграл пачкой денег.
   – Чика? – угодливо предложил портье девушку по вызову.
   Барт выразительно посмотрел в сторону номера, где осталась Женни, и отрицательно покачал головой.
   – Каса дэ хуэго? – перешел портье на шепот.
   Барт пожал плечами, но в азартных играх выразил некоторую заинтересованность.
   – Покер, покер! – портье показал ему большой палец, выбрался из-за стойки и дружески похлопал Барта по плечу.
 
   «Похоже, то что надо», – оценил Барт заведение без вывески, куда привел его портье. Тот пожал кому-то руки, представил Барта, еще раз жестом подтвердил, что место отличное и испарился. С Бартом заговорили на ломаном английском и усадили за стол, где уже играло четверо.
   – Выпивка за счет заведения, – кто-то протянул ему стакан.
   – Отлично! – деланно-простодушно улыбнулся Барт.
 
   Он потихоньку выигрывал. Остальные цокали языками: «Гринго просто везет». Подкалывали одного из игроков: «Что, Мигель, попался гринго, который играет лучше тебя?»
   Часа через полтора Барт удвоил свои деньги и начал обдумывать, как бы уйти.
   Мигель злился, пил, проигрывал, все над ним посмеивались и подбадривали Бартоломью.
   – Давай без лимита, гринго! – предложил Мигель.
   Барт отказался и поднялся, позевывая.
   – Э, нет. Это не по-мужски. У нас так не положено, – зашумели игроки.
   Их поддержали непонятно откуда взявшиеся зрители. Окружили плотным кольцом. Не вырвешься!
   – Без лимита и один на один, как мужчина с мужчиной! – стукнул по столу Мигель.
   – Не связывайся один на один, гринго хорошо играет, – кричали ему вокруг, вроде как подначивая.
   – Все твои деньги. Я ставлю столько же, – вошел в раж казавшийся подвыпившим Мигель.
   Барт жестом попросил принести спиртное, привстал, отпивая, и покосился на дверь. Покачался пьяно, тем временем продумывая варианты отступления. Ему пришла в голову идея.
   – Ноу лимит! – азартно предложил он. – И удваиваю сумму!
   Болельщики восторженно зашумели. Мигель поколебался, но достал деньги. Барт полез в карман.
   – Эх, деньги остались в гостинице. Сейчас принесу.
   Уйти ему не дали. Обступили, плеснули еще из бутылки в стакан и предложили просто позвонить портье. Пусть он принесет.
   – А! – пригрозил им пальцем Барт. – Нет. Лучше моя чика привезет!
 
   Женин проснулась от настойчивого стука в дверь. Обнаружила, что Барта в номере нет, и в большом недоумении пошла за портье к телефону. Взяла трубку и услышала веселую скороговорку Бартоломью.
   – Привет, солнышко. Знаешь, мой рюкзак? Привези мне его. Он на полу под кроватью. Возьми такси и быстро привези мне. Портье объяснит куда ехать. Привезешь? Да? Целую.
   Женни не успела ничего спросить, Барт положил трубку.
 
   Вот он, рюкзак. Только не под кроватью, а рядом с кроватью. С чего это Бартоломью так весел и почему так странно с ней разговаривал? И где он вообще? Наверное, ехать не близко, раз велел взять такси. Где же деньги, чтобы расплатиться за такси? Может, он намекал, что деньги под кроватью?
   Женевьева не нашла ничего и под кроватью, но удивиться, зачем Барт забрал все деньги, не успела. Нетерпеливо посигналила подъехавшая машина. Женин подхватила рюкзак и побежала на улицу.
 
   Дорога петляла, однако место оказалось не так далеко, как ожидала Женин. Темнота кромешная, никаких фонарей, вывеска если есть, то не освещена. Женин порадовалась, что она не одна, а на такси. А может, портье дал неверный адрес? Она поколебалась и шагнула из машины в ночь. Водитель проворчал ей вслед, что пусть не надеется исчезнуть, не заплатив.
 
   Женин открыла дверь и закашлялась, так накурено было в помещении. Несколько секунд она вглядывалась в мужские лица. Сквозняк захлопнул за нею дверь. Женин машинально сделала пару шагов вперед, испуганно прижимая рюкзак к груди.
 
   – А вот и моя чика! – услышала она голос Барта, повернула голову и обомлела.
   Он держал в руке стакан! Наверное, не первый и явно не с соком! Карты! Он играет! Он снова играет! Ой! Она читала про игроков. Это пристрастие. Они не могут остановиться. Он проиграл их деньги, их шанс улететь домой. Да как он смеет!
 
   – Вот она, моя сладенькая девочка! Лучше нет в целом мире! А какие ножки! Какие стройненькие ножки!
   Что за чушь несет этот наглец? Да он пьян! Пьян!
   Женни разъяренной тигрицей подскочила к Барту и закричала:
   – Как ты смеешь! Ты опять напился! Ты опять играешь!
   Барт улыбнулся доброй хмельной улыбкой и забрал у нее рюкзак со словами:
   – Куколка моя, ну мне же надо расслабиться!
   Покачнулся и заорал:
   – Я могу расслабиться на свои кровно заработанные деньги или как?!
   У Женни хлынули слезы из глаз:
   – Ты опять проиграешься!
   Барт, поставивший было рюкзак на пол и наклонившийся развязать тесемки, оставил это занятие, выпрямился, схватил со стола деньги и сунул их Женни в руки:
   – А это что? Да мне карта сегодня идет! Смотри, я выиграл! И еще выиграю! А ты?! Чего ты каркаешь?
   Женни опустила голову и зарыдала от безысходности.
   – Ш-ш! – пьяно попытался успокоить ее Барт, он хотел ее обнять, но Женни увернулась.
   – Все-все. Ну, кончай реветь. Пойдем, я посажу тебя в такси, да, куколка? Послушная девочка поедет в гостиницу и подождет, да?
   Барт повернулся, ногой задвинул рюкзак под стол, громким шепотом объявил:
   – Я сейчас! Одну минуту!
   И повел Женни к выходу под еле сдерживаемые смешки зрителей этого спектакля.
 
   – Бартоломью, как ты можешь! – начала было Женни за дверью.
   Она просто кипела от гнева.
   – Потом. Быстрее в машину, – подтолкнул ее Барт. – Скажи шоферу, чтобы ехал обратно и поторопился.
   Он заскочил в машину вслед за Женевьевой, хлопнул дверцей. Догадливый водитель тут же рванул с места без всяких слов.
   Барт дрожал как при ознобе, глаза блестели.
   – Я сейчас выйду, а вы объезжайте вокруг. Наше окно… – Бартоломью загнул пальцы, высчитывая. – Пятое или шестое от угла.
   Он взял Женевьеву за сжатые кулаки и потряс их.
   – Если что – действуй по обстоятельствам!
   Сверкнул глазами и выскочил из притормозившего такси.
   «Если “что” что? Что все это значит?» Женни разжала ладони и обнаружила, что держит деньги. Много денег. Она сунула их в карман и скомандовала шоферу объехать здание. В их окне зажегся свет. Потом погас. Женни стало страшно. «Что такого натворил Барт?» Окно открылось.
 
   Барт прошел мимо портье, разводя руками и сердито морщась, мол, глупая чика не то привезла. Портье его понял и сочувственно покачал головой.
   Барт захлопнул дверь номера, включил свет и бросил беглый взгляд вокруг. Вроде все на месте, чемоданы, саквояж, больше ничего не осталось. Он выключил свет, распахнул окно и поставил вещи на подоконник. Выглянул и понял, что спрыгнуть не сможет. Довольно высоко, что там, внизу – не видно: темно. Не хватало ему именно сейчас ногу сломать. А вот оно, такси – рукой подать! К горлу подкатил тошнотворный ком, голова кружилась. «Ничего, прорвусь через дверь», – решил Барт и вышвырнул вещи в окно.
   Он вышел в коридор. Проходя мимо стойки, изобразил улыбку и похлопал себя рукой по карману. Портье пожелал ему удачи.
   «Пронесло!» На ватных ногах Барт вышел из гостиницы.
 
   Женни видела, как на подоконнике что-то появилось. Потом полетело вниз. Водитель все понял правильно. Выскочил, не вынимая ключ из зажигания, принес чемоданы, сбегал за саквояжем. Из-за угла, пошатываясь, показался Бартоломью, забрался на сиденье и прошептал:
   – Аэропорт, быстрее.
   Его слегка трясло.
   – Зачем нам ночью в аэропорт? – удивилась Женни.
   Барт не ответил, скорчился, зажимая рот рукой. Как только машина остановилась у здания аэровокзала, он сделал Женевьеве какой-то неопределенный жест и скрылся в темноте. Женни щедро расплатилась и сама потащила все их вещи внутрь. Она слышала характерные звуки, но пьющих, а потом страдающих, ей было не жалко. Ни капельки! «Интересно, за кого нас принял таксист?» Он был доволен оплатой, но уж очень поспешил убраться.
 
   Барт вошел в полупустой и плохо освещенный аэропорт. Улыбнулся полицейскому и подошел к Женни.
   – Никогда не пей натощак! – заметил назидательно.
   – Кто тебя заставлял? – разозлилась Женевьева.
   – У меня выбора не было, – усмехнулся Барт.
   Он был доволен собой, но ему все еще не верилось, что проделка удалась и они выбрались из приключения невредимыми. А Женни стоит, хлопает ресницами и сердится! Она что, ничего не понимает?
   – Я обыграл шулеров! Ты представляешь? Ох, Рафаэль не поверит, что мне это удалось. Тебе придется быть свидетелем. – Барт захохотал.
   – Почему ты забирал вещи таким странным способом? – ядовито спросила Женевьева.
   Ей вспомнился весь кошмар сегодняшней ночи.
   – Почему ты так со мной разговаривал? Что мы делаем сейчас в аэропорту?
   – Мы ждем в людном месте открытия кассы. Ты все-таки ничего не поняла! Я нашел шулеров. Они дали мне выиграть, а я сбежал у них из-под носа! С твоей помощью! Прости, конечно, что пришлось подвергать тебя опасности, но по-другому не получалось, – смущенно признался Барт.
   – Опасность – это ничего, – гордо ответила Женевьева. – Но простить тебе все, что ты мне наговорил! Ни за что!
   – Женин, мне нужен был правдоподобный спектакль! А какая из тебя актриса? Это же покерные игроки. Знаешь, какие они физиономисты? Поэтому я…