Страница:
Глыба обрушилась на дно ущелья в том самом месте, где мгновение назад стояла Мама. А сверху уже летели новые камни. Мамонты со всех ног помчались обратно, к широкой лощине, по которой они поднимались до того, как свернули в ущелье. Позади гремело и грохотало, земля вздрагивала под чудовищными ударами. А наверху, там, где между двумя каменными стенами виднелась узкая полоска неба, крошечными пятнышками чернели головы ликующих гуганян. Когда грохот немного поутих, Орми услышал их крики:
– Вон отсюда, паршивые выродки! Идите, куда вас гонят! Нечего сворачивать с торного пути! Мы еще посмеемся над вами, грязные твари!
– Вот оно как, – сказал Кулу, трясясь на спине мамонтихи. – Я думал, за нами гонятся. А нас, оказывается, ГОНЯТ, как пленных на съедение.
– Так и есть, – хмуро произнес Элгар. – Они предвидели, куда мы пойдем, и приняли меры, чтобы мы не смогли воспользоваться обходной дорогой.
Они вернулись в лощину и двинулись прежним путем на восток. Гуганян не было видно, но все понимали, что расстояние между ними должно было сильно сократиться после неудачной попытки уйти через боковое ущелье. Вероятно, враги теперь следовали за ними по пятам.
Вскоре начался крутой подъем, отнявший у измученных животных последние силы. И вот мамонты выбрались на заснеженное плато.
Слева и справа возвышались белые пики. А посередине был проход, равнина постепенно сужалась к востоку и в конце была перегорожена грядой невысоких скал.
Элгар взглянул на этот кряж, и черты его лица вдруг изменились: морщины разгладились, взор прояснился.
– Ну, вот и все, – сказал он, – Сомнений не осталось. Теперь мне ясно, что нам уготовано.
– Ты что-то увидел? – спросил Энки.
– Да. Я узнал место. Мы на перевале. За этой грядой начинается спуск в долину Иггир.
– В Темную землю, – вздрогнул Орми.
– В Темную землю, – как эхо, откликнулась Эйле. Ее голос звучал глухо и торжественно.
– Что же делать? – пробормотал Аги, бледнея. – Ведь туда нет хода никому живому.
– Встанем здесь и примем бой, – хрипло произнес Кулу. – Встретим смерть как подобает. Давно бы так поступить, когда сил еще было побольше. А теперь, хоть бы и не Темная земля там, за перевалом, все равно через пару дней околеем от холода.
– Нет, – покачал головой Орми. – Принять бой для нас то же, что сдаться. Ведь ясно, что нам не одолеть эту орду. А права на смерть у нас нет.
– Гуганяне думают, что это они загнали нас на перевал, – сказал Элгар. – Но они ошибаются. Не они привели нас сюда. Взгляните!
Обернувшись к своим спутникам, Элгар высоко поднял руку, чтобы все смогли увидеть голову Уллины Великой. Он держал ее за волосы лицом к ним. И Орми, затаив дыхание, глядел, как голова, движимая неведомой силой, медленно поворачивается… пока ее застывший взгляд не обратился к востоку, к низкому кряжу, за которым лежала Темная земля.
– Уллина и Имир указали нам путь, – сказал Элгар тихо. Эйле рассмеялась.
– Ну что ж, раз так, делать нечего. Да свершится воля богов. Неси нас, Белолобый, в Темную землю.
К вечеру они достигли скалистого кряжа. Мамонты с трудом взобрались почти на самый верх… и легли на камни, не дойдя ста сажен до вершины. В лицо путникам подул теплый ветер.
– Лето там, что ли, в этой гиблой земле? – сказала Хреса.
С запада приближалось гуганское войско. Два десятка боевых мамонтов уже выбрались на плато и бежали по снежной равнине – резвые, полные сил. А за ними следом лезли снизу все новые и новые, в тусклой броне, с бивнями, окованными железом.
Беглецы спешились и пошли к вершине кряжа.
– Прощай, Белолобый! – сказала Эйле. – Прощай, Мама! Рядом с вами любые слова будут ложью. Прощайте.
Мамонты лежали неподвижно, закрыв глаза. Обернувшись, Орми посмотрел на них в последний раз, и ему показалось, что оба зверя мертвы. И было бы это немудрено, потому что столько дней они бежали по горам без пищи и отдыха, не щадя сил ради спасения своих седоков. Но Орми так и не узнал, действительно ли умерли мамонты или просто заснули… хотя кто же спит в миле от надвигающегося войска.
Орми посмотрел вперед. Он понял, что через несколько шагов глазам его откроется страшная долина Иггир. Барг опередил своих спутников и первым заглянул за перевал. Остальные невольно замерли, ожидая, что будет. Барг продолжал идти, не оглядываясь. Вот он стоит на вершине кряжа… Пошел вниз…
– Эй! – услышали они его голос. – Не бойтесь! Никого тут нет! Обычная долина. Зря только перетрусили, разрази меня Улле!
Воздух впереди задрожал, как над костром. Потом все произошло мгновенно, так что Орми даже не успел сообразить, в чем дело.
Барг прыгнул на них из-за гребня. Это был невиданный прыжок: с места на десять сажен. Уже в воздухе он повернулся к ним лицом. Он летел, растопырив руки, а лицо его искажалось. У Орми не было времени разглядывать его, да и остальные потом не могли толком вспомнить подробностей преображения Барга. Орми заметил лишь, что лицо его все как-то округлилось, и глаза стали круглыми, и рот – как черная яма. Борода и усы исчезли… И он начал уменьшаться уже в полете.
Никто не знал и не понимал еще, что случилось. Но не нужно было большой мудрости, чтобы догадаться: то, что летит на них, – уже не Барг. Существо из иного мира, страшный, жестокий враг.
Кулу выстрелил первым, за ним – Аги и Орми. Пули пробили чудовище насквозь. То, что мгновение назад было Баргом, приземлилось в одном шаге от Хресы. Бросилось на нее, обхватило короткими толстыми лапами, вытянуло шею, растянуло круглую пасть и проглотило, сжевало несчастную женщину, с головы и до самых башмаков. При этом оно все уменьшалось и уменьшалось.
Эйле и Аш выстрелили в чудовище в упор. Кулу, Орми и Аги рубили его мечами. Оно было вязким, как глина, и бескровным. Чудовище попыталось броситься на Орми, но поздно: лапы его стали совсем короткими, и страшная тварь упала на снег, слабо вздрагивая под ударами… Вот она стала похожа на червяка с тяжелой головой и зачатками лап… и продолжала съеживаться… и наконец совсем исчезла, растаяла, сгинула бесследно.
Оставшиеся в живых люди застыли, потрясенные и охваченные ужасом. Но наступающие гуганяне не дали им опомниться. Пули ударились о камни у их ног. Они услышали хриплые крики врагов:
– Эй, вы! Вперед! Что встали? Шагайте, шагайте вниз, в Темную землю! Улле вас заждался!
– Пойдем, – сказал Элгар. – Не бойтесь. Барг и Хреса погибли не зря. Теперь мы знаем, что там, за перевалом, нужно держать язык за зубами и не произносить вслух имя Хозяина этой земли. Пойдем.
Они поднялись на гребень, отупевшие и подавленные, и вслед за Элгаром спустились на два десятка шагов по каменистому склону.
Глава 15
– Вон отсюда, паршивые выродки! Идите, куда вас гонят! Нечего сворачивать с торного пути! Мы еще посмеемся над вами, грязные твари!
– Вот оно как, – сказал Кулу, трясясь на спине мамонтихи. – Я думал, за нами гонятся. А нас, оказывается, ГОНЯТ, как пленных на съедение.
– Так и есть, – хмуро произнес Элгар. – Они предвидели, куда мы пойдем, и приняли меры, чтобы мы не смогли воспользоваться обходной дорогой.
Они вернулись в лощину и двинулись прежним путем на восток. Гуганян не было видно, но все понимали, что расстояние между ними должно было сильно сократиться после неудачной попытки уйти через боковое ущелье. Вероятно, враги теперь следовали за ними по пятам.
Вскоре начался крутой подъем, отнявший у измученных животных последние силы. И вот мамонты выбрались на заснеженное плато.
Слева и справа возвышались белые пики. А посередине был проход, равнина постепенно сужалась к востоку и в конце была перегорожена грядой невысоких скал.
Элгар взглянул на этот кряж, и черты его лица вдруг изменились: морщины разгладились, взор прояснился.
– Ну, вот и все, – сказал он, – Сомнений не осталось. Теперь мне ясно, что нам уготовано.
– Ты что-то увидел? – спросил Энки.
– Да. Я узнал место. Мы на перевале. За этой грядой начинается спуск в долину Иггир.
– В Темную землю, – вздрогнул Орми.
– В Темную землю, – как эхо, откликнулась Эйле. Ее голос звучал глухо и торжественно.
– Что же делать? – пробормотал Аги, бледнея. – Ведь туда нет хода никому живому.
– Встанем здесь и примем бой, – хрипло произнес Кулу. – Встретим смерть как подобает. Давно бы так поступить, когда сил еще было побольше. А теперь, хоть бы и не Темная земля там, за перевалом, все равно через пару дней околеем от холода.
– Нет, – покачал головой Орми. – Принять бой для нас то же, что сдаться. Ведь ясно, что нам не одолеть эту орду. А права на смерть у нас нет.
– Гуганяне думают, что это они загнали нас на перевал, – сказал Элгар. – Но они ошибаются. Не они привели нас сюда. Взгляните!
Обернувшись к своим спутникам, Элгар высоко поднял руку, чтобы все смогли увидеть голову Уллины Великой. Он держал ее за волосы лицом к ним. И Орми, затаив дыхание, глядел, как голова, движимая неведомой силой, медленно поворачивается… пока ее застывший взгляд не обратился к востоку, к низкому кряжу, за которым лежала Темная земля.
– Уллина и Имир указали нам путь, – сказал Элгар тихо. Эйле рассмеялась.
– Ну что ж, раз так, делать нечего. Да свершится воля богов. Неси нас, Белолобый, в Темную землю.
К вечеру они достигли скалистого кряжа. Мамонты с трудом взобрались почти на самый верх… и легли на камни, не дойдя ста сажен до вершины. В лицо путникам подул теплый ветер.
– Лето там, что ли, в этой гиблой земле? – сказала Хреса.
С запада приближалось гуганское войско. Два десятка боевых мамонтов уже выбрались на плато и бежали по снежной равнине – резвые, полные сил. А за ними следом лезли снизу все новые и новые, в тусклой броне, с бивнями, окованными железом.
Беглецы спешились и пошли к вершине кряжа.
– Прощай, Белолобый! – сказала Эйле. – Прощай, Мама! Рядом с вами любые слова будут ложью. Прощайте.
Мамонты лежали неподвижно, закрыв глаза. Обернувшись, Орми посмотрел на них в последний раз, и ему показалось, что оба зверя мертвы. И было бы это немудрено, потому что столько дней они бежали по горам без пищи и отдыха, не щадя сил ради спасения своих седоков. Но Орми так и не узнал, действительно ли умерли мамонты или просто заснули… хотя кто же спит в миле от надвигающегося войска.
Орми посмотрел вперед. Он понял, что через несколько шагов глазам его откроется страшная долина Иггир. Барг опередил своих спутников и первым заглянул за перевал. Остальные невольно замерли, ожидая, что будет. Барг продолжал идти, не оглядываясь. Вот он стоит на вершине кряжа… Пошел вниз…
– Эй! – услышали они его голос. – Не бойтесь! Никого тут нет! Обычная долина. Зря только перетрусили, разрази меня Улле!
Воздух впереди задрожал, как над костром. Потом все произошло мгновенно, так что Орми даже не успел сообразить, в чем дело.
Барг прыгнул на них из-за гребня. Это был невиданный прыжок: с места на десять сажен. Уже в воздухе он повернулся к ним лицом. Он летел, растопырив руки, а лицо его искажалось. У Орми не было времени разглядывать его, да и остальные потом не могли толком вспомнить подробностей преображения Барга. Орми заметил лишь, что лицо его все как-то округлилось, и глаза стали круглыми, и рот – как черная яма. Борода и усы исчезли… И он начал уменьшаться уже в полете.
Никто не знал и не понимал еще, что случилось. Но не нужно было большой мудрости, чтобы догадаться: то, что летит на них, – уже не Барг. Существо из иного мира, страшный, жестокий враг.
Кулу выстрелил первым, за ним – Аги и Орми. Пули пробили чудовище насквозь. То, что мгновение назад было Баргом, приземлилось в одном шаге от Хресы. Бросилось на нее, обхватило короткими толстыми лапами, вытянуло шею, растянуло круглую пасть и проглотило, сжевало несчастную женщину, с головы и до самых башмаков. При этом оно все уменьшалось и уменьшалось.
Эйле и Аш выстрелили в чудовище в упор. Кулу, Орми и Аги рубили его мечами. Оно было вязким, как глина, и бескровным. Чудовище попыталось броситься на Орми, но поздно: лапы его стали совсем короткими, и страшная тварь упала на снег, слабо вздрагивая под ударами… Вот она стала похожа на червяка с тяжелой головой и зачатками лап… и продолжала съеживаться… и наконец совсем исчезла, растаяла, сгинула бесследно.
Оставшиеся в живых люди застыли, потрясенные и охваченные ужасом. Но наступающие гуганяне не дали им опомниться. Пули ударились о камни у их ног. Они услышали хриплые крики врагов:
– Эй, вы! Вперед! Что встали? Шагайте, шагайте вниз, в Темную землю! Улле вас заждался!
– Пойдем, – сказал Элгар. – Не бойтесь. Барг и Хреса погибли не зря. Теперь мы знаем, что там, за перевалом, нужно держать язык за зубами и не произносить вслух имя Хозяина этой земли. Пойдем.
Они поднялись на гребень, отупевшие и подавленные, и вслед за Элгаром спустились на два десятка шагов по каменистому склону.
Глава 15
ПЕРВЫЙ ПОЯС
Гуганяне остались по ту сторону перевала. Первое, что дошло до сознания Орми: враги сюда не сунутся. Только потом он постепенно начал понимать, КУДА попали они сами.
Тепло, совсем тепло, почти как летом. На склоне ни снежинки. Камни покрыты толстыми зелеными наростами. Это что-то живое, вроде лишайника. Может, даже съедобное…
Наконец Орми решился посмотреть вниз. Пологий склон тянулся сажен на триста и упирался в невысокую, грубо сложенную, но явно рукотворную стену из неотесанных камней. Дна долины не было видно: его загораживала стена. Противоположный склон виднелся смутно, укутанный серой дымкой. Мысли, вначале медленные и сонные, вдруг побежали быстрее.
«Запахи какие-то незнакомые… Интересно, чем это пахнет? Неужели самим У…? Нет уж, даже в мыслях не буду произносить это имя. И все-таки интересно, что там внизу… Пойти и взглянуть, залезть на стену… интересно, очень интересно… интересно, отчего это я стал таким любопытным?» «Гу-ха-ур-кл-кл», – звучали в голове тихие голоса. Орми смутно чувствовал угрозу. Все кругом было каким-то странным, и мысли в голову лезли тоже странные.
– Поменьше глазейте по сторонам. – Голос Элгара вывел Орми из задумчивого оцепенения. – Нам нужно отдохнуть, а там решим, что делать дальше.
Быстро темнело. Путники легли спать прямо на теплых камнях. Засыпая, Орми подумал, что будет большой удачей, если утром дни все проснутся… проснутся теми же, кем легли.
Рассвело по-зимнему поздно, хоть в долине и было тепло. Орми с облегчением увидел своих спутников живыми и неизменившимися. Внешне, по крайней мере.
Шел мокрый снег. Тяжелые хлопья таяли, едва коснувшись земли. Орми заметил чуть ниже по склону источник и ручеек, исчезавший в россыпи мелких камешков в двух саженях от ключа. Орми спустился к ручью и напился. Вода была теплой и отдавала тухлыми яйцами.
Остальные тем временем просыпались и потягивались. Голова у Орми отяжелела, в ушах снова зазвучали приглушенные голоса, бубнившие бессвязные обрывки слов. Сначала Орми встревожился, но вскоре перестал обращать на них внимание: голоса бормотали ровно, монотонно, ну просто как звон в ушах.
– Переночевали, – сказал Кулу. – Порядок. Еще бы пожрать.
Орми озирался, чувствуя, что им вновь овладевает странное любопытство. Его так и подмывало добежать до стены, залезть на нее и посмотреть, что там внизу. Вскоре выяснилось, что не он один испытывает подобное желание.
– Как же хочется заглянуть за стену, – сказал Аги, просительно глядя на Элгара. – Я, пожалуй, схожу посмотрю, а потом расскажу вам.
Элгар покачал головой:
– Не ходи. Знаешь, как враг овладевает душами людей? Он использует их желания. Сначала только использует, а потом начинает создавать их сам. Мне кажется, все вы сейчас только об одном и думаете: как бы увидеть дно долины. Но это НЕ ВАШЕ желание.
– Почему не наше?
– Потому что… ну, хотя бы потому, что мы три дня ничего не ели, а кто из вас вспомнил о голоде, кроме Кулу? Держитесь, друзья. Ваши головы должны быть закрыты накрепко.
– Какой смысл думать о еде, если есть все равно нечего, – сказал Аги.
Назойливое любопытство постепенно отступило, и Орми действительно почувствовал голод. Но Аги был прав: никакой еды в окрестностях не наблюдалось. Разве что эти наросты на камнях. Вдруг внимание Орми привлек один из ближайших валунов. На нем рядом с зеленым наростом был еще один. Впрочем, скорее не нарост, а просто выступ. Но выступ необычный. Чем больше Орми в него вглядывался, тем сильнее он ему что-то напоминал. Или кого-то… Да, конечно. Как это он сразу не догадался! На камне было высечено рельефное изображение человека. Немного странного, длиной всего в два с половиной локтя, сплющенного, с растопыренными конечностями и плоской головой, но все же – человека.
– Элгар, Элгар, взгляни! – позвал Орми. – Здесь какой-то знак на камне. Вроде человечка, которого придавило скалой.
– Вижу, – отозвался Элгар. Он склонился над другим валуном, в нескольких шагах от Орми. Голову Уллины он оставил висеть в воздухе возле того места, где они ночевали. – Здесь то же самое.
Орми огляделся и увидел, что остальные разбрелись по склону и внимательно разглядывают землю и камни. Как будто в жизни не видели ничего более занятного. Опять это навязчивое любопытство? Или просто ищут, чего бы съесть?
– А тут – целых два, – подала голос Эйле. – А вон еще. Да они тут повсюду, на каждом валуне!
– Что это значит? Кто оставил здесь эти странные знаки?
Орми, не отрываясь, смотрел на каменного человечка. Вряд ли он был высечен. Уж больно чистая работа. Но ведь и само собой такое не возникнет. Вдруг ему показалось… Нет, не может быть.
– Шевелятся! – вскрикнула Эйле. – Они живые!
– Ш-ш-ш! Чудо! Камни оживают!
У Орми отвисла челюсть. Руки и ноги каменного человечка пришли в движение, и он пополз по валуну, скользя, как улитка, сначала медленно, потом все быстрее. Между ним и камнем не было никакого зазора. Существо двигалось к зеленому наросту. Только теперь Орми заметил, что оно вовсе не было каменным. Просто кожа его была почти неотличима от поверхности валуна: такая же серая, шероховатая, с белыми и розовыми крапинками.
Существо ползло, как и лежало, на брюхе. Если оно и имело лицо (в чем Орми отнюдь не был уверен), то это лицо было обращено вниз и скользило по камню.
Существо добралось до нароста, и тут его голова отделилась от камня. На обратной стороне оказалось подобие лица. В первое мгновение оно было совсем плоским, но почти тотчас же на нем выделились выпуклые матовые глаза без век и короткий приплюснутый нос. Существо раскрыло маленький рот и принялось поедать зеленую, приросшую к камню лепешку. Из-под сухой кожицы выглянула сочная мякоть.
Камни оживали по всему склону. Приплюснутые серые человечки перебирали растопыренными конечностями и ползли к пище. Шорох и хруст. Зеленый сок стекал по камням.
– Что это за твари, Элгар? – Голос Аги слегка дрожал, то ли от страха, то ли от любопытства. Скорее от любопытства, подумал Орми.
Элгар молчал и выглядел растерянным. Кулу первым осмелился прикоснуться к загадочному существу. Он схватил его за бока, оторвал от камня и попробовал поставить на ноги. Но человечек не стоял без поддержки. Глядя, как тот неуклюже перебирает руками и ногами и покачивает головой, Орми вспомнил болотных черепах, которых мальчишкой ловил в озере в предгорьях Мару. Человечки двигались почти так же.
– Слышь ты, увалень, – обратился Кулу к человечку. – Стоять будешь? Вот ведь дурень.
Человечек глядел мимо него бессмысленным взором и копошился, делая вид, что ползет. Он явно не понимал, что уже не лежит на камне. Кулу держал его перед собой в вытянутых руках.
– Знаю, на кого он похож, – сказал Энки. – На лосиную вошь. Есть такие, плоские, лапки враскорячку, а попробуешь раздавить – не давится.
Аш тем временем с величайшим интересом обнюхивал один из зеленых наростов, пищу этих серых уродцев. Наконец он решился и откусил кусочек.
– Ш-ш-ш, хорошо, – сказал он, громко чавкая. – Еда. Эта земля благословенна. Камни рождают пищу!
– А? Отлично. Авось не отравимся. – Кулу оставил человечка в покое, оторвал от камня тяжелую мясистую лепешку и стал жадно есть. Тут и все остальные набросились на еду. По вкусу наросты напоминали волчьи или собачьи мозги. Элгар не отставал от других, хоть и старался не показывать, как он голоден.
Наконец все насытились, сели рядышком и стали смотреть на ползающих человечков. Те, по-видимому, тоже заканчивали трапезу. Движения их постепенно становились более быстрыми и ловкими. Некоторые начинали приподниматься на растопыренных ногах, отрывая животы от земли. Пять или шесть существ, покачиваясь, поползли на четвереньках к людям. Они остановились в нескольких шагах и уставились на незнакомцев немигающими мутными глазами. Орми показалось, что их лица стали чуть более осмысленными.
– Ну, здорово, парни, – сказал Кулу. – Чего вытаращились?
– Э-э-э, – замычало одно из существ. Его голос напоминал шум ветра в горных ущельях. – Э-э-э. Ы-ы-ы.
– Ого! Мы и говорить умеем! – Кулу захохотал. Существа явно заинтересовались пришельцами. Вскоре вокруг людей собралась целая толпа этих тварей. Они не казались злыми или враждебными, и все же люди потихоньку пересаживались поближе друг к другу, а Кулу взялся за рукоять меча.
Вдруг одно из существ оторвало руки от земли и неуклюже поднялось на ноги. Его плоское тело отчаянно выгибалось, чтобы сохранить равновесие. Наконец тварь обрела устойчивость.
– Ы-ы-ы. Ыгы. А-ау. Агу. Гугу.
Существа вставали на ноги одно за другим. На их лицах стало заметно выражение любопытства. Лица оживали, в глазах появлялись проблески ума.
– Гук, гвак. Бук, бук. Двак.
Бормотание все более походило на членораздельную речь.
– Здесь камни рождают не только пищу, но и людей, – сказал Аш. – Чудесная земля. Ведь это люди, Энки, глаза не обманывают меня?
– Даже не знаю, – ответил Энки. – Очень похожи на людей, это точно.
– Двар. Двар-р. Двар-р-ги. Мы дварги, – сказал плоский карлик.
Люди застыли. Конечно, к этому шло. Можно было предвидеть, что существа заговорят. И все же, когда это случилось, они были потрясены.
– Вспомните шкуру, – сказала Эйле тихо, обернувшись к своим спутникам. – «Дварги, странные существа, полулюди-полукамни. Их родина в Темной земле; у них мутный взор и пустота в сердце… Они живы только силой Губителя… и все же в их душах нет зла». – Потом она обратилась к дваргам: – Привет вам, жители Темной земли. Мы рады встретиться с вами. Мы восхищены вашим мужеством: никто, кроме вас, не осмелился бы жить в этих краях, где Враг всех живых властвует безраздельно…
Эйле собиралась продолжать в том же духе, но дварги замахали ручонками.
– Что, что? Не по-нять. Мно-го слов. Ска-жи просто. Кто вы?
– Похоже, эти парни не из понятливых, – заметил Энки.
– А мне кажется, что мозги у них постепенно проясняются, – возразил Аги. – Вместе с небом. Утром-то они и вовсе были как улитки. А еще раньше – как камни.
– Мы – люди, – сказала Эйле. – Мы дети Имира.
– Лю-ди, – повторил один из дваргов. – Лю-ди. Они люди. Чьи вы дети?
– Что?!
Дварг задумался. Потом другой карлик произнес, запинаясь:
– Она ска-за-ла, что они дети.
– Мы дети Имира, – повторила Эйле спокойно.
– Имир? Не по-нять.
– Это кретины, – сказал Кулу. – Говорить с ними без толку.
Дварги понемногу теряли интерес к пришельцам и начинали разбредаться по склону. Наконец только трое плоских карликов остались подле людей.
– Они как я, – сказал вдруг Аш. – Я понимаю их. Только я учился видеть, а они учатся мыслить.
– Да, – кивнул расплющенной головой один из дваргов. – Он прав. Мы учимся. Скоро мы вспомним.
– Вспоминайте скорей, – сказал Аги. – А то нам уж очень не терпится расспросить вас кое о чем.
– Вам любопытно? – спросил дварг.
– Еще бы. Ведь мы ничего не знаем об этих краях. Ни один человек еще не вернулся отсюда…
– Плохо, – сказал дварг. – Не надо быть любопытными.
– Почему?
– Потому что это плохо.
– Умеешь ты убеждать, – усмехнулся Аги. – Ладно, подождем.
Пока они сидели и ждали, дварги внизу, у стены, начали какую-то бурную деятельность. Они вползали под камни – благо были плоскими и легко втискивались в такие щели, куда и мышь не пролезет, – и появлялись оттуда с различными предметами – в основном каменными орудиями, довольно искусно сделанными. Потом одни собирали камешки – какие-то особые, желтенькие, другие толкли их в базальтовых ступках, третьи замешивали порошок водой из горячего ключа. Четвертые обмазывали этой смесью стену. Кто-то тесал камни, кто-то собирал зеленые наросты и давил их ногами в широкой каменной чаше.
Люди начинали подремывать. Им было так тепло и сытно и совсем не страшно. Дварги эти – глуповатый, но работящий и незлой народец. Они здесь живут, значит, ничего особенно опасного нет в долине Иггир… Все вранье, глупые сказки… А то, что в голове постоянно голоса бубнят, это пустяки. Подумаешь. И то, что дымка за стеной озаряется снизу какими-то ритмичными вспышками, тоже ерунда. Хотя вспышки интересные. Раз, два, три. Ра-аз, два-а. Раз, два, три. Ра-аз, два-а, три-и. Раз, два. Раа-аз…
– Не надо смотреть на стену, – неожиданно произнес дварг, один из троих, что остались с пришельцами. – Это опасно.
– Парень, похоже, заговорил по-людски, – заметил Кулу.
– Да, – сказал дварг. – Уже перевалило за полдень. Наш разум окреп. Мы теперь можем говорить. Только напомните мне, кто вы такие. И не смотрите на стену! Смотрите на меня, друг на друга, а лучше вообще никуда не смотрите.
– Мы люди, – сказала Эйле. – Мы дети Имира.
– Понятно, – кивнул дварг. – Я вспомнил. Давно вы здесь?
– С прошлого вечера.
– А что вы делали ночью?
– Спали.
– Вы помните, что было вчера?
– Ну, помним… А что бы ты хотел узнать?
– Это очень плохо и очень опасно. – Мимика у дварга была весьма скудная, тем не менее сейчас его лицо отчетливо выразило озабоченность. – Покажите ваши руки.
Они протянули дваргу левые ладони, полагая, что он хочет взглянуть, есть ли у них метки.
– Это у меня не настоящая метка, – пояснил Орми. – Это мне сок нэр впрыснули под кожу через змеиный зуб.
– А у меня и вовсе нет руки, – сказал Энки.
– Нет, не то, – покачал головой дварг. – Покажите ногти! Ага, хорошо. Но, послушайте, неужели вы действительно помните вчерашний день? Во всех подробностях? И голоса в голове помните?
– Да, а что тут такого? – сказала Эйле. – Может, ты объяснишь нам, в чем дело, расскажешь хоть немного об этой стране и о вашем народе? Ведь мы здесь впервые и ничего не знаем. Зачем эта стена? Почему вы по утрам – бессловесные твари, а к полудню умнеете? Почему плохо помнить вчерашний день?
– Да, я расскажу. Сейчас. – Дварг помолчал немного, а потом сказал: – Ну, давайте показывайте.
– Что?
– Ногти.
– Дались тебе наши ногти! – сказал Энки раздраженно. – Только что ведь смотрел. Память отшибло?
– Нет. Я должен посмотреть еще раз. Я все объясню.
Внимательно изучив во второй раз ногти пришельцев, дварг сказал:
– Все в порядке. Должно быть, в вас очень сильно слово Имира. У любого дварга на вашем месте ногти давно начали бы расти назад.
– Назад?
– Да, уменьшаться. А у вас они растут вперед, как и положено. И все-таки вам следует выпить напиток забвения, если вы собираетесь остаться в этой стране.
– Но я не хочу ничего забывать! – воскликнул Орми.
– Тогда нам придется убить вас, – сказал дварг спокойно, словно что-то само собой разумеющееся. – Вам дадут напиток забвения вечером. А сейчас слушайте. Я расскажу вам, что это за страна и кто мы такие.
Дварг начал рассказывать, и люди слушали его с величайшим вниманием. Орми казалось, что он в жизни не слыхал более занимательной повести. Потом он понял, что это опять заговорило в нем странное неуемное любопытство, которое он впервые ощутил еще накануне.
Вот что они узнали.
Склоны долины Иггир делились на четыре пояса, или уступа. Они сейчас находились в первом из них, самом безопасном. Существа, обитавшие здесь, назывались Верхними дваргами. Они жили тут с незапамятных времен и сами толком не знали, откуда появились. «Возможно, – говорил рассказчик, – наши предки были людьми, случайно оказавшимися в долине в момент прихода Губителя. Но это вряд ли. Скорее всего, мы просто ожившие камни. В давние дни Верхние дварги селились не только в самой долине, но и снаружи, в ущельях Первого и Второго Предельных хребтов. Но потом там появились марбиане и меченые, и дварги вернулись в долину, не вынеся такого соседства».
Второй пояс Темной земли начинается за стеной. Он населен Средними дваргами. Это слепые, вялые существа, безразличные ко всему, кроме еды. По ночам они тоже уходят в камни, а утром оживают. Но у них почти вовсе нет памяти, и они даже к вечеру не становятся достаточно разумными, чтобы понимать длинные фразы. Иногда они заползают на стену и падают на эту сторону, в Первый пояс. Тогда Верхние дварги убивают их: им и самим-то едва хватает пищи.
И совсем уж редко здесь появляются Нижние дварги, населяющие Третий пояс долины Иггир. Это безмозглые твари, не имеющие ни глаз, ни ушей, ни осязания. Реагируют они только на свет и медленно ползут туда, где светлее. Они не едят зеленых наростов. Они вообще ничего не едят. Они сами как наросты, даром что ползучие.
О Четвертом поясе почти ничего не известно. Одни лишь смутные легенды. Дело в том, что любое существо, будь то лишайник или Нижний дварг, обречено на гибель, стоит ему попасть туда. Там слишком громок голос Губителя. Он проникает повсюду, где есть движение Слова и Духа. А ведь такое движение и есть жизнь.
Старые предания, однако, гласят, будто в Четвертом поясе обитают существа, называемые Мертвыми дваргами. Что это такое – никому не ведомо. Говорят, они неотличимы от камней, но в них спрятаны застывшее Слово и недвижный Дух.
Еще ниже, на самом дне долины, лежит ледяное озеро Игг. Посреди него – плоский каменный остров Кумме. На нем, в самом центре, – гранитная плита. В ней скрыто сердце Губителя. Оттуда и идет его голос.
– Голос Губителя, – говорил дварг, – это не только те слова, что начинают звучать в ваших головах, когда мы оживаем. Он здесь повсюду и во всем. В запахах. В форме камней, в изломах скал, в том, как рассыпаны камни по склонам. Порывы ветра, клочья мглы за стеной и светлые блики в тумане – все это голос Губителя, тайные знаки, несущие смерть. Живое существо, внимающее слову Хозяина, преображается. Губитель воплощается в нем. Живая тварь перестает быть собой, отныне она – частица Хозяина. Такая тварь растет вспять. У нас, дваргов, да и у вас, наверное, тоже, все начинается с ногтей. Это верный признак: если ногти уменьшились, жди беды. Но мы не ждем: мы убиваем неосторожных, не выпивших вовремя напиток забвения.
Здесь, в Первом поясе, голос Губителя еще не столь громок. Поэтому мы, Верхние дварги, можем позволить себе быть разумными, видеть и слышать. В нижних же поясах нельзя иметь ни зрения, ни слуха, ни разума. Ведь все это – открытые двери для Врага. Губитель проникает в мозг через глаза и уши и воплощается в разуме.
Вот я и сказал вам самое главное, что вы должны знать, если хотите остаться здесь. А теперь ваш черед. Поведайте нам о себе.
Слово взял Элгар. Он подробно и неторопливо рассказывал дваргам об их путешествии, стараясь ничего не упустить. Его спутники сидели, не слушая его, погруженные в свои мысли. Орми глядел на дваргов, укреплявших стену, на россыпь камней на склоне, на дымку за стеной. Им вновь овладевало любопытство. Он заметил, что камни лежат на склоне как-то необычно. Что-то было странное и загадочное в их расположении. Как будто из них и впрямь кто-то сложил неведомые знаки.
Тепло, совсем тепло, почти как летом. На склоне ни снежинки. Камни покрыты толстыми зелеными наростами. Это что-то живое, вроде лишайника. Может, даже съедобное…
Наконец Орми решился посмотреть вниз. Пологий склон тянулся сажен на триста и упирался в невысокую, грубо сложенную, но явно рукотворную стену из неотесанных камней. Дна долины не было видно: его загораживала стена. Противоположный склон виднелся смутно, укутанный серой дымкой. Мысли, вначале медленные и сонные, вдруг побежали быстрее.
«Запахи какие-то незнакомые… Интересно, чем это пахнет? Неужели самим У…? Нет уж, даже в мыслях не буду произносить это имя. И все-таки интересно, что там внизу… Пойти и взглянуть, залезть на стену… интересно, очень интересно… интересно, отчего это я стал таким любопытным?» «Гу-ха-ур-кл-кл», – звучали в голове тихие голоса. Орми смутно чувствовал угрозу. Все кругом было каким-то странным, и мысли в голову лезли тоже странные.
– Поменьше глазейте по сторонам. – Голос Элгара вывел Орми из задумчивого оцепенения. – Нам нужно отдохнуть, а там решим, что делать дальше.
Быстро темнело. Путники легли спать прямо на теплых камнях. Засыпая, Орми подумал, что будет большой удачей, если утром дни все проснутся… проснутся теми же, кем легли.
Рассвело по-зимнему поздно, хоть в долине и было тепло. Орми с облегчением увидел своих спутников живыми и неизменившимися. Внешне, по крайней мере.
Шел мокрый снег. Тяжелые хлопья таяли, едва коснувшись земли. Орми заметил чуть ниже по склону источник и ручеек, исчезавший в россыпи мелких камешков в двух саженях от ключа. Орми спустился к ручью и напился. Вода была теплой и отдавала тухлыми яйцами.
Остальные тем временем просыпались и потягивались. Голова у Орми отяжелела, в ушах снова зазвучали приглушенные голоса, бубнившие бессвязные обрывки слов. Сначала Орми встревожился, но вскоре перестал обращать на них внимание: голоса бормотали ровно, монотонно, ну просто как звон в ушах.
– Переночевали, – сказал Кулу. – Порядок. Еще бы пожрать.
Орми озирался, чувствуя, что им вновь овладевает странное любопытство. Его так и подмывало добежать до стены, залезть на нее и посмотреть, что там внизу. Вскоре выяснилось, что не он один испытывает подобное желание.
– Как же хочется заглянуть за стену, – сказал Аги, просительно глядя на Элгара. – Я, пожалуй, схожу посмотрю, а потом расскажу вам.
Элгар покачал головой:
– Не ходи. Знаешь, как враг овладевает душами людей? Он использует их желания. Сначала только использует, а потом начинает создавать их сам. Мне кажется, все вы сейчас только об одном и думаете: как бы увидеть дно долины. Но это НЕ ВАШЕ желание.
– Почему не наше?
– Потому что… ну, хотя бы потому, что мы три дня ничего не ели, а кто из вас вспомнил о голоде, кроме Кулу? Держитесь, друзья. Ваши головы должны быть закрыты накрепко.
– Какой смысл думать о еде, если есть все равно нечего, – сказал Аги.
Назойливое любопытство постепенно отступило, и Орми действительно почувствовал голод. Но Аги был прав: никакой еды в окрестностях не наблюдалось. Разве что эти наросты на камнях. Вдруг внимание Орми привлек один из ближайших валунов. На нем рядом с зеленым наростом был еще один. Впрочем, скорее не нарост, а просто выступ. Но выступ необычный. Чем больше Орми в него вглядывался, тем сильнее он ему что-то напоминал. Или кого-то… Да, конечно. Как это он сразу не догадался! На камне было высечено рельефное изображение человека. Немного странного, длиной всего в два с половиной локтя, сплющенного, с растопыренными конечностями и плоской головой, но все же – человека.
– Элгар, Элгар, взгляни! – позвал Орми. – Здесь какой-то знак на камне. Вроде человечка, которого придавило скалой.
– Вижу, – отозвался Элгар. Он склонился над другим валуном, в нескольких шагах от Орми. Голову Уллины он оставил висеть в воздухе возле того места, где они ночевали. – Здесь то же самое.
Орми огляделся и увидел, что остальные разбрелись по склону и внимательно разглядывают землю и камни. Как будто в жизни не видели ничего более занятного. Опять это навязчивое любопытство? Или просто ищут, чего бы съесть?
– А тут – целых два, – подала голос Эйле. – А вон еще. Да они тут повсюду, на каждом валуне!
– Что это значит? Кто оставил здесь эти странные знаки?
Орми, не отрываясь, смотрел на каменного человечка. Вряд ли он был высечен. Уж больно чистая работа. Но ведь и само собой такое не возникнет. Вдруг ему показалось… Нет, не может быть.
– Шевелятся! – вскрикнула Эйле. – Они живые!
– Ш-ш-ш! Чудо! Камни оживают!
У Орми отвисла челюсть. Руки и ноги каменного человечка пришли в движение, и он пополз по валуну, скользя, как улитка, сначала медленно, потом все быстрее. Между ним и камнем не было никакого зазора. Существо двигалось к зеленому наросту. Только теперь Орми заметил, что оно вовсе не было каменным. Просто кожа его была почти неотличима от поверхности валуна: такая же серая, шероховатая, с белыми и розовыми крапинками.
Существо ползло, как и лежало, на брюхе. Если оно и имело лицо (в чем Орми отнюдь не был уверен), то это лицо было обращено вниз и скользило по камню.
Существо добралось до нароста, и тут его голова отделилась от камня. На обратной стороне оказалось подобие лица. В первое мгновение оно было совсем плоским, но почти тотчас же на нем выделились выпуклые матовые глаза без век и короткий приплюснутый нос. Существо раскрыло маленький рот и принялось поедать зеленую, приросшую к камню лепешку. Из-под сухой кожицы выглянула сочная мякоть.
Камни оживали по всему склону. Приплюснутые серые человечки перебирали растопыренными конечностями и ползли к пище. Шорох и хруст. Зеленый сок стекал по камням.
– Что это за твари, Элгар? – Голос Аги слегка дрожал, то ли от страха, то ли от любопытства. Скорее от любопытства, подумал Орми.
Элгар молчал и выглядел растерянным. Кулу первым осмелился прикоснуться к загадочному существу. Он схватил его за бока, оторвал от камня и попробовал поставить на ноги. Но человечек не стоял без поддержки. Глядя, как тот неуклюже перебирает руками и ногами и покачивает головой, Орми вспомнил болотных черепах, которых мальчишкой ловил в озере в предгорьях Мару. Человечки двигались почти так же.
– Слышь ты, увалень, – обратился Кулу к человечку. – Стоять будешь? Вот ведь дурень.
Человечек глядел мимо него бессмысленным взором и копошился, делая вид, что ползет. Он явно не понимал, что уже не лежит на камне. Кулу держал его перед собой в вытянутых руках.
– Знаю, на кого он похож, – сказал Энки. – На лосиную вошь. Есть такие, плоские, лапки враскорячку, а попробуешь раздавить – не давится.
Аш тем временем с величайшим интересом обнюхивал один из зеленых наростов, пищу этих серых уродцев. Наконец он решился и откусил кусочек.
– Ш-ш-ш, хорошо, – сказал он, громко чавкая. – Еда. Эта земля благословенна. Камни рождают пищу!
– А? Отлично. Авось не отравимся. – Кулу оставил человечка в покое, оторвал от камня тяжелую мясистую лепешку и стал жадно есть. Тут и все остальные набросились на еду. По вкусу наросты напоминали волчьи или собачьи мозги. Элгар не отставал от других, хоть и старался не показывать, как он голоден.
Наконец все насытились, сели рядышком и стали смотреть на ползающих человечков. Те, по-видимому, тоже заканчивали трапезу. Движения их постепенно становились более быстрыми и ловкими. Некоторые начинали приподниматься на растопыренных ногах, отрывая животы от земли. Пять или шесть существ, покачиваясь, поползли на четвереньках к людям. Они остановились в нескольких шагах и уставились на незнакомцев немигающими мутными глазами. Орми показалось, что их лица стали чуть более осмысленными.
– Ну, здорово, парни, – сказал Кулу. – Чего вытаращились?
– Э-э-э, – замычало одно из существ. Его голос напоминал шум ветра в горных ущельях. – Э-э-э. Ы-ы-ы.
– Ого! Мы и говорить умеем! – Кулу захохотал. Существа явно заинтересовались пришельцами. Вскоре вокруг людей собралась целая толпа этих тварей. Они не казались злыми или враждебными, и все же люди потихоньку пересаживались поближе друг к другу, а Кулу взялся за рукоять меча.
Вдруг одно из существ оторвало руки от земли и неуклюже поднялось на ноги. Его плоское тело отчаянно выгибалось, чтобы сохранить равновесие. Наконец тварь обрела устойчивость.
– Ы-ы-ы. Ыгы. А-ау. Агу. Гугу.
Существа вставали на ноги одно за другим. На их лицах стало заметно выражение любопытства. Лица оживали, в глазах появлялись проблески ума.
– Гук, гвак. Бук, бук. Двак.
Бормотание все более походило на членораздельную речь.
– Здесь камни рождают не только пищу, но и людей, – сказал Аш. – Чудесная земля. Ведь это люди, Энки, глаза не обманывают меня?
– Даже не знаю, – ответил Энки. – Очень похожи на людей, это точно.
– Двар. Двар-р. Двар-р-ги. Мы дварги, – сказал плоский карлик.
Люди застыли. Конечно, к этому шло. Можно было предвидеть, что существа заговорят. И все же, когда это случилось, они были потрясены.
– Вспомните шкуру, – сказала Эйле тихо, обернувшись к своим спутникам. – «Дварги, странные существа, полулюди-полукамни. Их родина в Темной земле; у них мутный взор и пустота в сердце… Они живы только силой Губителя… и все же в их душах нет зла». – Потом она обратилась к дваргам: – Привет вам, жители Темной земли. Мы рады встретиться с вами. Мы восхищены вашим мужеством: никто, кроме вас, не осмелился бы жить в этих краях, где Враг всех живых властвует безраздельно…
Эйле собиралась продолжать в том же духе, но дварги замахали ручонками.
– Что, что? Не по-нять. Мно-го слов. Ска-жи просто. Кто вы?
– Похоже, эти парни не из понятливых, – заметил Энки.
– А мне кажется, что мозги у них постепенно проясняются, – возразил Аги. – Вместе с небом. Утром-то они и вовсе были как улитки. А еще раньше – как камни.
– Мы – люди, – сказала Эйле. – Мы дети Имира.
– Лю-ди, – повторил один из дваргов. – Лю-ди. Они люди. Чьи вы дети?
– Что?!
Дварг задумался. Потом другой карлик произнес, запинаясь:
– Она ска-за-ла, что они дети.
– Мы дети Имира, – повторила Эйле спокойно.
– Имир? Не по-нять.
– Это кретины, – сказал Кулу. – Говорить с ними без толку.
Дварги понемногу теряли интерес к пришельцам и начинали разбредаться по склону. Наконец только трое плоских карликов остались подле людей.
– Они как я, – сказал вдруг Аш. – Я понимаю их. Только я учился видеть, а они учатся мыслить.
– Да, – кивнул расплющенной головой один из дваргов. – Он прав. Мы учимся. Скоро мы вспомним.
– Вспоминайте скорей, – сказал Аги. – А то нам уж очень не терпится расспросить вас кое о чем.
– Вам любопытно? – спросил дварг.
– Еще бы. Ведь мы ничего не знаем об этих краях. Ни один человек еще не вернулся отсюда…
– Плохо, – сказал дварг. – Не надо быть любопытными.
– Почему?
– Потому что это плохо.
– Умеешь ты убеждать, – усмехнулся Аги. – Ладно, подождем.
Пока они сидели и ждали, дварги внизу, у стены, начали какую-то бурную деятельность. Они вползали под камни – благо были плоскими и легко втискивались в такие щели, куда и мышь не пролезет, – и появлялись оттуда с различными предметами – в основном каменными орудиями, довольно искусно сделанными. Потом одни собирали камешки – какие-то особые, желтенькие, другие толкли их в базальтовых ступках, третьи замешивали порошок водой из горячего ключа. Четвертые обмазывали этой смесью стену. Кто-то тесал камни, кто-то собирал зеленые наросты и давил их ногами в широкой каменной чаше.
Люди начинали подремывать. Им было так тепло и сытно и совсем не страшно. Дварги эти – глуповатый, но работящий и незлой народец. Они здесь живут, значит, ничего особенно опасного нет в долине Иггир… Все вранье, глупые сказки… А то, что в голове постоянно голоса бубнят, это пустяки. Подумаешь. И то, что дымка за стеной озаряется снизу какими-то ритмичными вспышками, тоже ерунда. Хотя вспышки интересные. Раз, два, три. Ра-аз, два-а. Раз, два, три. Ра-аз, два-а, три-и. Раз, два. Раа-аз…
– Не надо смотреть на стену, – неожиданно произнес дварг, один из троих, что остались с пришельцами. – Это опасно.
– Парень, похоже, заговорил по-людски, – заметил Кулу.
– Да, – сказал дварг. – Уже перевалило за полдень. Наш разум окреп. Мы теперь можем говорить. Только напомните мне, кто вы такие. И не смотрите на стену! Смотрите на меня, друг на друга, а лучше вообще никуда не смотрите.
– Мы люди, – сказала Эйле. – Мы дети Имира.
– Понятно, – кивнул дварг. – Я вспомнил. Давно вы здесь?
– С прошлого вечера.
– А что вы делали ночью?
– Спали.
– Вы помните, что было вчера?
– Ну, помним… А что бы ты хотел узнать?
– Это очень плохо и очень опасно. – Мимика у дварга была весьма скудная, тем не менее сейчас его лицо отчетливо выразило озабоченность. – Покажите ваши руки.
Они протянули дваргу левые ладони, полагая, что он хочет взглянуть, есть ли у них метки.
– Это у меня не настоящая метка, – пояснил Орми. – Это мне сок нэр впрыснули под кожу через змеиный зуб.
– А у меня и вовсе нет руки, – сказал Энки.
– Нет, не то, – покачал головой дварг. – Покажите ногти! Ага, хорошо. Но, послушайте, неужели вы действительно помните вчерашний день? Во всех подробностях? И голоса в голове помните?
– Да, а что тут такого? – сказала Эйле. – Может, ты объяснишь нам, в чем дело, расскажешь хоть немного об этой стране и о вашем народе? Ведь мы здесь впервые и ничего не знаем. Зачем эта стена? Почему вы по утрам – бессловесные твари, а к полудню умнеете? Почему плохо помнить вчерашний день?
– Да, я расскажу. Сейчас. – Дварг помолчал немного, а потом сказал: – Ну, давайте показывайте.
– Что?
– Ногти.
– Дались тебе наши ногти! – сказал Энки раздраженно. – Только что ведь смотрел. Память отшибло?
– Нет. Я должен посмотреть еще раз. Я все объясню.
Внимательно изучив во второй раз ногти пришельцев, дварг сказал:
– Все в порядке. Должно быть, в вас очень сильно слово Имира. У любого дварга на вашем месте ногти давно начали бы расти назад.
– Назад?
– Да, уменьшаться. А у вас они растут вперед, как и положено. И все-таки вам следует выпить напиток забвения, если вы собираетесь остаться в этой стране.
– Но я не хочу ничего забывать! – воскликнул Орми.
– Тогда нам придется убить вас, – сказал дварг спокойно, словно что-то само собой разумеющееся. – Вам дадут напиток забвения вечером. А сейчас слушайте. Я расскажу вам, что это за страна и кто мы такие.
Дварг начал рассказывать, и люди слушали его с величайшим вниманием. Орми казалось, что он в жизни не слыхал более занимательной повести. Потом он понял, что это опять заговорило в нем странное неуемное любопытство, которое он впервые ощутил еще накануне.
Вот что они узнали.
Склоны долины Иггир делились на четыре пояса, или уступа. Они сейчас находились в первом из них, самом безопасном. Существа, обитавшие здесь, назывались Верхними дваргами. Они жили тут с незапамятных времен и сами толком не знали, откуда появились. «Возможно, – говорил рассказчик, – наши предки были людьми, случайно оказавшимися в долине в момент прихода Губителя. Но это вряд ли. Скорее всего, мы просто ожившие камни. В давние дни Верхние дварги селились не только в самой долине, но и снаружи, в ущельях Первого и Второго Предельных хребтов. Но потом там появились марбиане и меченые, и дварги вернулись в долину, не вынеся такого соседства».
Второй пояс Темной земли начинается за стеной. Он населен Средними дваргами. Это слепые, вялые существа, безразличные ко всему, кроме еды. По ночам они тоже уходят в камни, а утром оживают. Но у них почти вовсе нет памяти, и они даже к вечеру не становятся достаточно разумными, чтобы понимать длинные фразы. Иногда они заползают на стену и падают на эту сторону, в Первый пояс. Тогда Верхние дварги убивают их: им и самим-то едва хватает пищи.
И совсем уж редко здесь появляются Нижние дварги, населяющие Третий пояс долины Иггир. Это безмозглые твари, не имеющие ни глаз, ни ушей, ни осязания. Реагируют они только на свет и медленно ползут туда, где светлее. Они не едят зеленых наростов. Они вообще ничего не едят. Они сами как наросты, даром что ползучие.
О Четвертом поясе почти ничего не известно. Одни лишь смутные легенды. Дело в том, что любое существо, будь то лишайник или Нижний дварг, обречено на гибель, стоит ему попасть туда. Там слишком громок голос Губителя. Он проникает повсюду, где есть движение Слова и Духа. А ведь такое движение и есть жизнь.
Старые предания, однако, гласят, будто в Четвертом поясе обитают существа, называемые Мертвыми дваргами. Что это такое – никому не ведомо. Говорят, они неотличимы от камней, но в них спрятаны застывшее Слово и недвижный Дух.
Еще ниже, на самом дне долины, лежит ледяное озеро Игг. Посреди него – плоский каменный остров Кумме. На нем, в самом центре, – гранитная плита. В ней скрыто сердце Губителя. Оттуда и идет его голос.
– Голос Губителя, – говорил дварг, – это не только те слова, что начинают звучать в ваших головах, когда мы оживаем. Он здесь повсюду и во всем. В запахах. В форме камней, в изломах скал, в том, как рассыпаны камни по склонам. Порывы ветра, клочья мглы за стеной и светлые блики в тумане – все это голос Губителя, тайные знаки, несущие смерть. Живое существо, внимающее слову Хозяина, преображается. Губитель воплощается в нем. Живая тварь перестает быть собой, отныне она – частица Хозяина. Такая тварь растет вспять. У нас, дваргов, да и у вас, наверное, тоже, все начинается с ногтей. Это верный признак: если ногти уменьшились, жди беды. Но мы не ждем: мы убиваем неосторожных, не выпивших вовремя напиток забвения.
Здесь, в Первом поясе, голос Губителя еще не столь громок. Поэтому мы, Верхние дварги, можем позволить себе быть разумными, видеть и слышать. В нижних же поясах нельзя иметь ни зрения, ни слуха, ни разума. Ведь все это – открытые двери для Врага. Губитель проникает в мозг через глаза и уши и воплощается в разуме.
Вот я и сказал вам самое главное, что вы должны знать, если хотите остаться здесь. А теперь ваш черед. Поведайте нам о себе.
Слово взял Элгар. Он подробно и неторопливо рассказывал дваргам об их путешествии, стараясь ничего не упустить. Его спутники сидели, не слушая его, погруженные в свои мысли. Орми глядел на дваргов, укреплявших стену, на россыпь камней на склоне, на дымку за стеной. Им вновь овладевало любопытство. Он заметил, что камни лежат на склоне как-то необычно. Что-то было странное и загадочное в их расположении. Как будто из них и впрямь кто-то сложил неведомые знаки.