— Ничего страшного, — ответила Дина, подумав о том, что признание Сюзанны полностью совпадает с рассказом Коби.
   — На самом деле я пришла, чтобы предупредить вас, — продолжила Сюзанна несколько минут спустя. — Сюда едут его родители. Не для того, чтобы навестить его, а по моему приглашению. Пока им еще ничего не известно, ведь сейчас они в море. Думаю, вам следовало это узнать, чтобы их появление не оказалось для вас неожиданностью.
   Она выпила свой чай залпом, словно бренди. После ее ухода Дина поднялась в спальню Коби и долго на него глядела. Его лицо было бледным, и черты заострились. Дина размышляла о том, каким человеком был ее муж на самом деле. Если бы он мог хоть на минуту очнуться и поговорить с ней! Иногда он приходил в себя, но очень ненадолго, и ни с кем не разговаривал.
   После этого Дина уже ничему не удивлялась… даже визиту леди Хинидж.
   — Моя дорогая леди Дина. Спасибо, что согласились принять меня, хотя вам, должно быть, неприятно видеть перед собой жену человека, который пытался убить вашего мужа. И все же я обязана была прийти, чтобы поблагодарить его через вас. На прошлой неделе я узнала, что ваш муж перевел на мой банковский счет половину стоимости украденных бриллиантов. Я была свидетельницей похищения, — пояснила леди Хинидж с таким видом, словно разговор шел о чем-то обыденном. — Конечно, он был замаскирован, но я сразу его узнала. В банке мне передали письмо. Мистер Грант выразил надежду, что я не откажусь от этих денег, и сообщил, что вторая половина потрачена на доброе дело.
   «На детский приют, — подумала Дина. — Сэр Рэтклифф перевернулся бы в гробу, если бы узнал, на что были потрачены его бриллианты!»
   Затем явился Уокер. Как и принц, Хендрик Ван Дьюзен, леди Хинидж и отец Ансельм, он был чем-то обязан ее мужу, но не сказал, чем именно. Впоследствии он приходил чуть ли не каждый день, чтобы узнать о состоянии мистера Гранта и выразить Дине свое сочувствие.
   Однажды он по секрету сказал:
   — Мне не следует так говорить, леди Дина, но хорошо, что этого негодяя сэра Рэтклиффа застрелили. Если бы он остался в живых, скандал разразился бы неимоверный.
   Дина и его угостила чаем. С тем самым шоколадным тортом, о котором однажды говорил ему Коби. Перед уходом Уокер пожал ее руку.
   — Не сдавайтесь, леди Дина, ради нас всех.
   Она поднялась к себе, раздумывая над его словами. Скольких еще людей Коби выручил из беды? Но что его связывает с инспектором Уокером, оставалось загадкой.
   У дверей спальни к ней подбежала взволнованная сиделка.
   — Леди Дина, надо послать за доктором. Мистер Грант еще не пришел в себя, но начал бредить!
   Дина присела у его кровати и взяла его руку, безвольно лежащую на одеяле. Коби слепо взглянул на нее и забормотал снова.
   Теперь ей придется самой заботиться о нем, чего бы ей это ни стоило. Нельзя допустить, чтобы сиделки услышали его бред…
 
   В своих снах Коби вернулся в прошлое. Он снова пережил отказ Сюзанны… и жестоко страдал. Он сидел в гостиной Софи Месингем, отбиваясь от ее ухаживаний… и выслушивал рассказ о тайне своего рождения. Он играл в карты с Лиз и Пейдж в первые счастливые дни в Братт-Кроссинге. Он стоял привязанный к ограде загона, а Грир хлестал его плетью. А потом он карабкался по скалам, преследуя бандитов, напавших на Хендрика из засады… и убивал их обоих. Он лежал вместе с Дженни в ванне в ее борделе и участвовал в своем первом ограблении банка.
   Затем он перенесся в Сан-Мигель. Снова и снова он видел перед собой Белиту, как будто повторяющаяся картина ее гибели могла изменить прошлое. Он знал, что какая-то женщина держит его за руку и разговаривает с ним, но ее слова казались ему не более реальными, чем блуждающие вокруг тени.
   Голос Дины всколыхнул в нем новую цепочку воспоминаний, и теперь он беседовал с Виолеттой в Мурингсе и выслушивал ее угрозы.
   Дина в оцепенении слушала его голос. Когда Коби заговорил о Мурингсе, она попыталась остановить его, приложив пальцы к его губам, но он отбросил ее руку. «Вот почему он женился на мне и перехитрил Рейни — чтобы спасти меня от Виолетты!»
   Он спасал Лиззи Стил от сэра Рэтклиффа и вел свою тайную войну. Дина узнала, почему приходил Уокер в ночь пожара, узнала, зачем Коби украл бриллианты и какой «долг благодарности» связывает его с Уокером и с принцем Уэльским.
   Наконец, слегка охрипнув, он умолк и, не выпуская Дининой ладони, уснул. Ночная сиделка, заглянув в его спальню, обнаружила супругов спящими. Дина все еще держала Коби за руку, а ее голова покоилась на его подушке.
 
   На следующее утро ее разбудил голос Коби. Но теперь он говорил тише и был гораздо спокойнее. Дина сидела с ним, пока он не уснул. Она знала, что его мучают не сны, а воспоминания, и, наконец, получила ответы на многие из вопросов. Кроме того, Коби постоянно повторял то, что она давно мечтала услышать: слова любви.
   Проснувшись снова, он принялся шарить рукой по одеялу, словно разыскивая ее ладонь. Дина взяла его за руку, погладила по голове (казалось, его это успокоило) и тихонечко заговорила с ним.
   Она рассказала ему о ребенке.
   — Как я жалею, что не сделала этого раньше, — с болью призналась она, — но мне хотелось дождаться окончания процесса, чтобы ничто не омрачало наше счастье. Ты хочешь мальчика или девочку, радость моя? Мне все равно. Конечно, могут родиться и близнецы, как у твоей бабушки.
   Коби заворочался, словно услышав ее, и в первое мгновение Дине показалось, что он приходит в себя, но затем он закрыл глаза, вздохнул, выпустил ее руку и снова заснул.
   Впервые Дина почувствовала, что все безнадежно. Слезы, которые она так долго сдерживала, уже готовы были пролиться, но стук в дверь заставил ее взять себя в руки. Это была сиделка.
   — К вам посетители, леди Дина.
   — Кто?
   — Мистер и миссис Джон Дилхорн. Они в гостиной.
   Женщина сидела на диванчике у камина, мужчина нервно расхаживал по комнате. Увидев Дину, он остановился. Женщина встала. Дина узнала бы этого мужчину, даже если бы встретилась с ним посреди улицы. Вылитый Коби, только лицо помягче, и волосы не золотые, а серебряные. Нельзя сказать, чтобы его внешность была недостаточно мужественной, просто в правильных чертах Коби чувствовалась твердость, внутренняя суровость, которой у этого человека никогда не было. Он излучал доброту.
   Но облик его жены удивил Дину. Мать Коби оказалась высокой, темноволосой и энергичной. Ее лицо было очень выразительным, но красавицей она не была никогда. «Вот уж не подумала бы, — решила Дина, — что это его мать, так они не похожи. Хотя… хотя… это от нее он унаследовал свой сильный характер».
   Мариетта шагнула к Дине и протянула руку… такую же, как у него.
   — О, моя дорогая. Нам не следовало приходить. На вас лица нет от усталости.
   Дина покачала головой.
   — Нет, вы правильно сделали, что пришли, только… он бредит и никого не узнает… я… мы… не знаем, выживет ли он…
   Джек Дилхорн ахнул и отвернулся, пряча опечаленное лицо.
   Мариетта без колебаний приняла Дину в свои объятия.
   — О, моя дорогая девочка. Как хорошо, что мы приехали. Ты ведь позволишь, чтобы я помогла тебе?
   Она бережно отвела Дину к дивану и усадила ее. У молодой женщины совсем не осталось сил.
   — Простите меня, — дрожащим голосом пробормотала Дина. — Я не подумала об этом сразу…. А вдруг… если вы придете к нему, заговорите с ним, он услышит и узнает ваши голоса. Он постоянно твердит в бреду о том, как хочет увидеться с вами.
   — Сюзанна сказала нам, как мужественно вы держались, моя дорогая, — сказал Джек, все еще стоящий у камина. — Мы сожалеем, что наше знакомство состоялось в столь печальных обстоятельствах.
   «Коби часто смотрел на меня с такой же нежностью, — подумала Дина. — Что за противоречивый человек. Если бы он мог услышать, что у нас будет ребенок, то наверняка бы очнулся».
   Она только собралась сказать это Джеку, как открылась дверь и вбежала сиделка.
   — Скорее, леди Дина. Мистеру Гранту стало хуже!
   Дина побелела, как полотно.
   — Сейчас же иду, — ответила она, а затем обратилась к Джеку и Мариетте: — Вы должны пойти со мной. Кто знает, а вдруг это поможет?
   Ее надежда была порождена отчаянием, и Дина поняла это, войдя в спальню Коби. Он полулежал на горе подушек, но так и не пришел в себя. Его лицо покрылось мертвенной бледностью, а дыхание стало поверхностным.
   Забыв обо всем, Дина бросилась к кровати и упала на колени у изголовья. Она схватила его руку и горячо зашептала:
   — Коби, Коби, не умирай, не покидай меня. Здесь твои папа и мама, и… — она повторила снова, потому что в прошлый раз он ее не услышал, а на этот раз мог, — и у нас будет ребенок, ты же хочешь увидеть ребенка, радость моя? Не оставляй его сиротой.
   Она услышала, как ахнула Мариетта, увидела искаженное от горя лицо Джека и, обхватив Коби руками, расплакалась в первый раз, потому что поняла, что он умирает.
 
   В полусне Коби чувствовал, что кто-то зовет его и пытается сообщить нечто важное. Что, он не слышал, знал только, что говорит женщина, и в ее голосе звучит любовь.
   Он снова оказался в Нью-Мексико. Мгновение назад он был мальчишкой, и ехал верхом в лучах восходящего солнца вместе с бандитами из шайки Андервуда, распевая незатейливые куплеты. Затем люди исчезли, и пустыня начала изменяться.
   Небо, окрашенное рассветом во все цвета радуги, побледнело.
   Склоны гор, оттенки которых менялись от алого до лилового, от серого до желтовато-коричневого, утратили свои краски. Теперь он не ехал верхом, а шел огромными шагами к чернеющим вдали скалам. В небе разгоралось зарево, и он стремился к нему и к покою.
   Ничто не могло остановить его на пути к свету. Он помнил, что однажды голос заставил его вернуться, но не теперь! Больше этому не бывать.
   И в то же время нежный женский голос не умолкал, жалобно повторяя его имя. На этот раз она была не внизу, а позади. Надо сказать ей, чтобы она ушла.
   Он оглянулся, отворачиваясь от света. Это была Дина. Она стояла в унылом платье, которое носила в Мурингсе, и с печальным лицом. Младенец на ее руках протянул к нему пухлую ладошку.
   — Неоконченное дело, Джейкоб Грант, — прогремел ее голос.
   — Нет, — ответил он. — Нет.
   — Да, — сказала Дина. Младенец загулил и снова помахал ладошкой.
   — Нет, — и он повернул голову к разгорающемуся свету; как только он повернулся, Дина и младенец начали бледнеть, превращаясь в бесплотные тени.
   — Неоконченное дело, — пронеслось над пустыней.
   — Нет, — повторил он, но на этот раз в его ответе не было прежней уверенности.
   — Неоконченное дело, — пропел гаснущий голос.
   «Истина в том, что повторено трижды подряд».
   Цитата была написана пламенем в небе. В следующее мгновение она погасла. С ней погас и свет.
   На этот раз он ответил:
   — Да!
   Пустыня исчезла, и снова началось падение к свету, но не к ослепительному солнцу, сиявшему в небесах, а к маленькому тусклому огоньку.
   Достигнув цели, Коби снова очутился в своей спальне, в постели, и Дина обнимала его. Она всхлипывала, и он чувствовал, как по щеке текут ее слезы.
   Все воспоминания о чистилище, в котором он находился после ранения, исчезли, словно растаявшие в небе облака.
   Коби попытался сесть, но обнаружил, что ему не хватает сил. Он прошептал, и сам удивился слабости своего голоса:
   — Дина, почему ты плачешь?
   — От радости, — ответила она. — Когда я вошла, Коби, мне показалось, будто ты умираешь.
   Коби отвел взгляд и увидел своих родителей, стоящих у двери. Что они здесь делают? Почему он в постели? Откуда эта слабость?
   — Джек! Мариетта! Это, правда, вы? — прошептал он.
   Они глядели на него с таким видом, словно многолетней размолвки между ними никогда не было.
   — Как я здесь оказался?
   — Коби, разве ты не помнишь? — спросила Дина.
   Коби выглядел озадаченным. Он вспомнил, как выходил из здания суда. Вспомнил, как заговорил с Диной… а потом пустота. И свет…
   Почему Дина плачет? Коби поерзал на кровати, безуспешно попытался сесть и жалобно спросил:
   — Почему я так ослаб?
   — Коби, ты совсем ничего не помнишь? Сэр Рэтклифф выстрелил в тебя на лестнице возле здания суда. С тех пор ты был без сознания, — ответила Дина и снова расплакалась.
   Казалось, она собирается выплакать все свои слезы, накопившиеся за эти ужасные дни.
   — А мама с папой?
   Ответила его мать. Она подошла к кровати, села на стул и взяла Коби за руку. Она поцеловала его в щеку, и, да, это было совсем как в детстве.
   — Сюзанна нас пригласила пару недель назад. Мы только вчера прибыли в Англию. Она сообщила ужасную новость и привезла нас сюда, чтобы мы могли сразу же увидеться с тобой. Мы были с Диной, когда сиделка сказала, что ты… что тебе очень плохо. Что ты в опасности.
   Мариетта всхлипнула.
   — Она ошибалась, но в первое мгновение нам всем показалось, что она права… пока ты не заговорил с Диной.
   Коби знал, что должен что-то вспомнить, но воспоминание от него ускользало. Он сдался. Бесплодные попытки вызывали головную боль. Но оставался еще один вопрос, и на этот раз память его не подвела.
   — Уокер арестовал сэра Рэтклиффа? — неожиданно поинтересовался он.
   Дина задумалась над ответом. Она не собиралась признаваться Коби в том, что знает все его секреты. После гибели сэра Рэтклиффа о его виновности попросту умолчали, чтобы избежать гораздо более шумного скандала.
   Притворившись растерянной, Дина спросила:
   — Кого арестовал? Сэра Рэтклиффа застрелили из засады после того, как он попытался убить тебя. Убийцу так и не нашли.
   Коби готов был поспорить, что знает стрелка. Немного помолчав, поскольку говорить было трудно и больно, он хрипло ответил:
   — Ну что же, зато сэкономили на судебных издержках. Не мешало бы вознаградить того, кто это сделал.
   Это было так похоже на настоящего Коби, а не на лежащую в постели бледную тень, что все сразу повеселели.
   Его отец шагнул к кровати и кротко сказал:
   — Как ты думаешь, можно мне участвовать в торжествах по случаю твоего выздоровления? Обещаю не плакать!
   И это было так похоже на Джека, что его жена и сын расхохотались, и даже если смех Коби был очень тихим, главное, что он мог смеяться.
   Их смех снял напряжение, и Дина неожиданно вспомнила о бедном мистере Ван Дьюзене, живущем в библиотеке. Она отправила к нему сиделку с радостной новостью и осталась ждать докторов, которые должны были подтвердить, что худшее уже позади.
 
   Два дня спустя, после того как Коби выспался, поел и побеседовал с родителями, к нему зашла Дина.
   — Я сказал спасибо Хендрику, — откровенно заявил он, — хотя он и притворялся, будто не понимает, за что я его благодарю. Уокер не досаждал ему?
   — Нет, — ответила Дина. — Конечно, он допросил его и всех остальных, причастных к делу, но так ничего и не выяснил об убийце сэра Рэтклиффа. Кажется, в доме Хендрика даже провели обыск. По словам инспектора, в сэра Рэтклиффа стреляли из кольта сорок четвертого калибра. По-моему, он только рад, что кто-то сделал за них всю работу. Подумай, какой бы разразился скандал, если бы сэра Рэтклиффа осудили за покушение на убийство!
   — Да, уж это точно, — сонным голосом пробормотал Коби. Он был еще слаб и быстро уставал, но доктора обещали скорое выздоровление. Он снова встретился с родителями, и мама рассказала ему о том, как самоотверженно ухаживала за ним Дина.
   — Под конец, когда доктора сказали, что тебе хуже, она прогнала всех сиделок, и делала все сама!
   Коби видел, как его молодая жена ходит по комнате, раздавая указания слугам. Трудно поверить, что ей еще не исполнилось девятнадцати.
   Он понимал: Дина решила остаться с ним наедине из опасения, что посторонние люди могут услышать его бред. Теперь уже и не узнаешь, какие из секретов стали ей известны.
   А спрашивать он не собирался…
   Надо было довериться ей: она оказалась истинной дочерью своего отца, умнейшего человека, и у нее достаточно силы духа, чтобы знать все… и хорошее, и плохое.
   Более того, она уже не раз выручала его. Сначала в Маркендейле, когда так ловко спрятала похищенные бриллианты. Если бы не она, сидеть бы ему сейчас за решеткой.
   А затем она дважды вернула его к жизни. Ведь это Динин голос напомнил ему о том, что на земле у него осталось незавершенное дело.
   Сегодня утром Хендрик сказал ему:
   — У тебя не жена, а сокровище, Джейк, а сокровища нужно беречь. Никогда бы не подумал, что ты найдешь женщину, которая окажется тебе ровней, а она еще так молода. Если ты когда-нибудь ее обидишь, я приду к тебе с револьвером и позабочусь, чтобы ты искупил свою вину перед ней!
   Что ж, Коби готов дать ей гораздо большее. Безграничную любовь, которую не дарил ни одной женщине.
   Дина подошла к его постели с выражением любви и сострадания на безмятежном лице. Серьезным тоном она сказала:
   — У тебя хватит сил, Коби, чтобы не уснуть, пока я буду говорить?
   — Смотря, что ты хочешь сказать, — лукаво ответил Коби.
   «Да, он быстро идет на поправку», — с радостью заметила Дина.
   — Что ж, я думаю, тебе приятно будет это узнать. Ты слушаешь?
   Он приоткрыл один глаз.
   — Тебя, Дина, я всегда готов выслушать.
   — Отлично. Так вот. У нас будет ребенок!
   — Правда? Когда? Ой, Дина, я был так неосторожен. Ты еще слишком молода!
   — Вовсе нет. А теперь лежи смирно и будь паинькой. Кого ты хочешь, мальчика, девочку, а может, близнецов?
   Ее слова эхом отозвались у него в голове.
   — Странно, Дина, но могу поклясться, что ты уже говорила мне о ребенке… и о близнецах тоже. Это так?
   Дина уставилась на него. Она действительно говорила ему о ребенке, когда все решили, что он умирает, когда его дыхание стало прерывистым, а на лице появилась «маска смерти». Возможно, Коби все-таки ее услышал, ведь в следующее мгновение его глаза открылись, и он узнал ее.
   — Я рассказала тебе, когда ты был без сознания. И что это за старые трюки, Коби, ты снова отвечаешь вопросом на вопрос! Теперь я точно знаю, что ты выздоравливаешь!
   Коби взглянул на нее с улыбкой.
   — И ты собираешься так же вертеть мной, когда я встану на ноги? Позволь и мне хоть чуть-чуть покомандовать. Сядь рядом со мной и возьми меня за руку. Я так скучал по тебе, дорогая. Где бы я был без тебя? Если бы не ты, я бы не выжил.
   — Глупости, — отмахнулась Дина, но покорно взяла его руку и поднесла к губам.
   — Нет, Дина! — воскликнул он, и его голос был звучным и сильным, как у прежнего, здорового Коби.
   — Я должен кое-что сказать тебе, и это надо было сделать давным-давно. Я люблю тебя, Дина, безумно люблю. Наверное, я влюбился в тебя в тот первый день в Мурингсе, когда ты вошла в библиотеку, но мое проклятое самолюбие не позволяло мне признать это.
   Коби многое мог добавить, но не сейчас. Усталость заставила его умолкнуть.
   Он знал, что дух авантюризма навсегда останется с ним, но любовь к жене и будущему ребенку не позволит ему так безрассудно рисковать собой. Он не забудет свой долг перед ними.
   Лицо Дины светилось любовью.
   — Милый, — воскликнула она, целуя его в теплую щеку. — Я и не надеялась это услышать. Никогда не думала, что буду так счастлива.
   В бреду Коби признавался ей в любви, но Дина боялась, что он никогда не сможет сказать этого наяву. Ее сердце готово было разорваться от радости.
   Ромашка, сорванная в Мурингсе, не обманула.
   «Он любит меня».
   Теперь Дина знала о Коби все и была уверена, что его чувства так же сильны, как и ее любовь.
   Коби открыл глаза и сонным голосом произнес:
   — Мама рассказала, как ты самоотверженно заботилась обо мне. Ты, верно, устала, любовь моя, и тебе нужно подумать о ребенке. Ты должна отдохнуть.
   — Ну что ты, — ответила Дина, — мне нигде так хорошо не отдыхается, как с тобой, — и, не выпуская его руки, тихо и мирно уснула, склонив голову ему на подушку. И в объятиях своей принцессы принц Доллар, наконец-то, обрел рай.
   А самым лучшим трюком фокусника был ребенок, которого носила его любимая жена.