Коби ничего не ответил, лишь сыграл несколько аккордов мелодии, которую мистер Бьючамп мог и не знать. Это была песня о страсти и смерти.
Серый человечек сказал:
— Вам наверняка известно, что его королевское высочество не похож на сэра Рэтклиффа. Его удовольствия никому не причиняют боли. Он берет лишь то, что ему предлагают. Нельзя осуждать его за единственный опрометчивый поступок…
Пальцы Коби перебирали струны гитары. К чему эта лицемерная болтовня? Что нужно этому безликому человеку от Коби Гранта? Что он знает о сэре Рэтклиффе? Коби не мог поверить, что упоминание о сэре Рэтклиффе было случайным.
— Ближе к делу, — небрежно бросил он. — Я уверен, что речь идет о каком-то деле. Американцы не любят ходить вокруг да около. Мы прямолинейны, сэр, прямолинейны.
— Я не видел менее прямолинейного человека, чем вы, — сухо ответил серый человечек.
— Это потому, что вы плохо меня знаете.
— Я знаю вас, мистер Грант, и знаю о ваших действиях в Штатах и здесь. Буду откровенен. Принц написал несколько писем к даме, муж которой неожиданно воспылал ревностью и увез ее из Лондона в деревню. По глупости он надеялся таким образом уберечь ее от греха. Она же, оказавшись ничем не умнее мужа, сохранила письма принца, завела себе другого любовника и показала эти письма ему. Он не только посмеялся над ними. Он выкрал их и теперь шантажирует ими принца, чтобы сохранить свое положение в обществе. Его королевское высочество был милостив… вы меня понимаете? Но вор стал слишком безрассудным и начал вести себя таким образом, что принцу давно уже следует… порвать с ним. Но он не может этого сделать из-за писем. Теперь этот человек стал опасен. Если о его действиях узнают, это может повредить принцу и даже пошатнуть трон. Загнанный в угол, он может воспользоваться письмами, чтобы спасти себя… или предать их огласке.
Коби сыграл первые аккорды гимна «Боже, храни королеву».
— Какое отношение все это имеет ко мне, сэр?
Но он уже все понял.
— Что ж, я думаю, вы хорошо знаете вора, мистер Грант. Вы покончили с одним из его приспешников… и строите какие-то планы насчет его самого. — Бьючамп принялся напевать арию из «Микадо», которую Коби напомнил ему раньше. — Должен сообщить, — продолжил он, — что вы не только достигнете собственной цели и избавите себя от затруднений, но и окажете услугу государству, если письма принца будут… каким-то образом… возвращены…
Коби лихорадочно соображал. В коридоре не было ни души. С тех пор, как здесь появился серый человечек, двери в конце коридора ни разу не открывались — вероятно, их заперли. Он оказался в ловушке.
Он рассмеялся.
— Это самая изящная попытка шантажа в моей жизни. Скажите, ваш хозяин знает о ней… или о прегрешениях сэра Рэтклиффа?
Серый человечек усмехнулся.
— Смотря какого хозяина вы имеет в виду. Если принца, то мой ответ: нет.
— Так я и думал. — Коби покачал головой. — Вы читали Фрэнсиса Бэкона, сэр? Уверен, что читали. Многие его мысли достойны внимания. Особенно те из них, которые касаются мести. Он называл месть разновидностью стихийного правосудия и блюдом, которое следует есть холодным. В молодости я соглашался с ним…. Но теперь, став старше, начал сомневаться. Иногда лучшая месть — это отказ от мести. Все наши действия, мистер Бьючамп, сэр, имеют свои последствия и для нас, а не только для людей, на которых они направлены. Я обдумаю ваше предложение.
— Это ваш окончательный ответ?
— У меня нет другого хозяина, кроме себя самого, — ответил Коби, — а значит, нет обязанностей ни перед кем, кроме как перед самим собой. Ни страх перед опалой, ни надежда на высшую милость не заставят меня рискнуть своей репутацией. Если я выкраду письма принца, как выкрал их сэр Рэтклифф, то лишь по собственному желанию, а не из-за вашего шантажа. Я не люблю шантажистов, мистер Бьючамп, сэр. Впрочем, не теряйте надежды.
Серый человечек медленно произнес:
— Вижу, я недооценивал вас. — Помолчав, он спросил, — Мне хотелось бы узнать, из чистого любопытства, а не для того, чтобы использовать эти сведения против вас. Правда ли, что у вас абсолютная память? Я слышал о подобной способности, но ни разу не встречал людей, которые обладали бы ею.
Коби засмеялся.
— Естественно, если я скажу правду, вы рано или поздно используете ее против меня. Я знаю это, потому что будь вы на моем месте, я бы именно так и поступил! Можете надеяться, мистер Бьючамп, сэр, что рано или поздно вы узнаете ответ. Но пока я не собираюсь удовлетворять ваше любопытство.
Серый человечек рассмеялся в ответ, и на этот раз его веселье было искренним.
— Теперь я вынужден оставить вас, мистер Грант. Я надеялся на ваше согласие, но вижу, что придется подождать.
Он повернулся, чтобы уйти, но тут же оглянулся снова.
— Кстати, — сказал он с акульей улыбкой. — Я уверен, что мы родственники, хотя и дальние. Сэр Бьючамп Хаттон, на которого так похожи и вы, и ваш дядя сэр Алан Дилхорн, был назван в честь моего прапрадеда, его двоюродного брата. Любопытно, мистер Грант, сэр, не правда ли?
Он ушел, а мистер Грант остался, размышляя о подвернувшейся ему возможности.
Вторая глава
Серый человечек сказал:
— Вам наверняка известно, что его королевское высочество не похож на сэра Рэтклиффа. Его удовольствия никому не причиняют боли. Он берет лишь то, что ему предлагают. Нельзя осуждать его за единственный опрометчивый поступок…
Пальцы Коби перебирали струны гитары. К чему эта лицемерная болтовня? Что нужно этому безликому человеку от Коби Гранта? Что он знает о сэре Рэтклиффе? Коби не мог поверить, что упоминание о сэре Рэтклиффе было случайным.
— Ближе к делу, — небрежно бросил он. — Я уверен, что речь идет о каком-то деле. Американцы не любят ходить вокруг да около. Мы прямолинейны, сэр, прямолинейны.
— Я не видел менее прямолинейного человека, чем вы, — сухо ответил серый человечек.
— Это потому, что вы плохо меня знаете.
— Я знаю вас, мистер Грант, и знаю о ваших действиях в Штатах и здесь. Буду откровенен. Принц написал несколько писем к даме, муж которой неожиданно воспылал ревностью и увез ее из Лондона в деревню. По глупости он надеялся таким образом уберечь ее от греха. Она же, оказавшись ничем не умнее мужа, сохранила письма принца, завела себе другого любовника и показала эти письма ему. Он не только посмеялся над ними. Он выкрал их и теперь шантажирует ими принца, чтобы сохранить свое положение в обществе. Его королевское высочество был милостив… вы меня понимаете? Но вор стал слишком безрассудным и начал вести себя таким образом, что принцу давно уже следует… порвать с ним. Но он не может этого сделать из-за писем. Теперь этот человек стал опасен. Если о его действиях узнают, это может повредить принцу и даже пошатнуть трон. Загнанный в угол, он может воспользоваться письмами, чтобы спасти себя… или предать их огласке.
Коби сыграл первые аккорды гимна «Боже, храни королеву».
— Какое отношение все это имеет ко мне, сэр?
Но он уже все понял.
— Что ж, я думаю, вы хорошо знаете вора, мистер Грант. Вы покончили с одним из его приспешников… и строите какие-то планы насчет его самого. — Бьючамп принялся напевать арию из «Микадо», которую Коби напомнил ему раньше. — Должен сообщить, — продолжил он, — что вы не только достигнете собственной цели и избавите себя от затруднений, но и окажете услугу государству, если письма принца будут… каким-то образом… возвращены…
Коби лихорадочно соображал. В коридоре не было ни души. С тех пор, как здесь появился серый человечек, двери в конце коридора ни разу не открывались — вероятно, их заперли. Он оказался в ловушке.
Он рассмеялся.
— Это самая изящная попытка шантажа в моей жизни. Скажите, ваш хозяин знает о ней… или о прегрешениях сэра Рэтклиффа?
Серый человечек усмехнулся.
— Смотря какого хозяина вы имеет в виду. Если принца, то мой ответ: нет.
— Так я и думал. — Коби покачал головой. — Вы читали Фрэнсиса Бэкона, сэр? Уверен, что читали. Многие его мысли достойны внимания. Особенно те из них, которые касаются мести. Он называл месть разновидностью стихийного правосудия и блюдом, которое следует есть холодным. В молодости я соглашался с ним…. Но теперь, став старше, начал сомневаться. Иногда лучшая месть — это отказ от мести. Все наши действия, мистер Бьючамп, сэр, имеют свои последствия и для нас, а не только для людей, на которых они направлены. Я обдумаю ваше предложение.
— Это ваш окончательный ответ?
— У меня нет другого хозяина, кроме себя самого, — ответил Коби, — а значит, нет обязанностей ни перед кем, кроме как перед самим собой. Ни страх перед опалой, ни надежда на высшую милость не заставят меня рискнуть своей репутацией. Если я выкраду письма принца, как выкрал их сэр Рэтклифф, то лишь по собственному желанию, а не из-за вашего шантажа. Я не люблю шантажистов, мистер Бьючамп, сэр. Впрочем, не теряйте надежды.
Серый человечек медленно произнес:
— Вижу, я недооценивал вас. — Помолчав, он спросил, — Мне хотелось бы узнать, из чистого любопытства, а не для того, чтобы использовать эти сведения против вас. Правда ли, что у вас абсолютная память? Я слышал о подобной способности, но ни разу не встречал людей, которые обладали бы ею.
Коби засмеялся.
— Естественно, если я скажу правду, вы рано или поздно используете ее против меня. Я знаю это, потому что будь вы на моем месте, я бы именно так и поступил! Можете надеяться, мистер Бьючамп, сэр, что рано или поздно вы узнаете ответ. Но пока я не собираюсь удовлетворять ваше любопытство.
Серый человечек рассмеялся в ответ, и на этот раз его веселье было искренним.
— Теперь я вынужден оставить вас, мистер Грант. Я надеялся на ваше согласие, но вижу, что придется подождать.
Он повернулся, чтобы уйти, но тут же оглянулся снова.
— Кстати, — сказал он с акульей улыбкой. — Я уверен, что мы родственники, хотя и дальние. Сэр Бьючамп Хаттон, на которого так похожи и вы, и ваш дядя сэр Алан Дилхорн, был назван в честь моего прапрадеда, его двоюродного брата. Любопытно, мистер Грант, сэр, не правда ли?
Он ушел, а мистер Грант остался, размышляя о подвернувшейся ему возможности.
Вторая глава
— В точности как та, другая, Лиззи Стил. Только ее бросили не в реку, а прямо посреди аллеи.
Инспектор Уилл Уокер подумал о том, что к некоторым сторонам его профессии привыкнуть невозможно, и одной из них было исследование изувеченных детских тел.
Он вздохнул. Завтра бульварные газеты запестрят заголовками, осуждающими полицию за бездействие. Ему еще повезло, что расследованием прошлого убийства занимался не он.
— С души воротит, да, шеф?
Уокер мрачно кивнул.
— Точно, Бейтс. Я не успокоюсь, пока не остановлю эту тварь. Но это не так-то просто. Никаких зацепок… если не считать того, что девочку убили и искалечили так же, как и малышку Стил.
— Выходит, Лиззи Стил убил не Хоскинс? — задумчиво произнес Бейтс. — Может, снова Потрошитель появился?
Уокер покачал головой. Четыре года назад, в 1888 году, Джек Потрошитель прошелся по Ист-Энду, убивая и расчленяя проституток. Но вскоре убийства прекратились так же неожиданно, как и начались.
— Нет, Бейтс, это не почерк Потрошителя. Это нечто иное. Придется мне снова побеседовать с нашим приятелем Дилли. Если бы у него не было алиби в ночь убийства Хоскинса…
Он умолк. В последние дни дела у него шли хуже некуда. Только вчера начальство устроило ему разнос. Уокеру хотелось ответить, что он ничего не сможет сделать, пока ему не дадут подкрепления. Но пришлось придержать язык.
А теперь еще и серийный убийца. Сходство между этими двумя преступлениями так велико, что наверняка это дело рук одного человека. И Уокер не сомневался, что будут и другие тела…
Две недели назад ему велели прекратить слежку за мистером Джейкобом Грантом (он же мистер Дилли), фокусником-любителем и бывшим бандитом. «Как хорошо иметь друзей наверху», — цинично заметил Уокер. Но с другой стороны, у него не было ни единого доказательства причастности Гранта ни к пожару на набережной, ни к гибели Хоскинса.
Но если Грант считал Хоскинса виновным в убийстве и изнасиловании девочки, что он думает теперь? Хоскинс мертв, мадам Луиза и ее помощники в тюрьме… а убийца маленьких девочек разгуливает на свободе.
Какой очередной фокус выкинет мистер Дилли?
Дина завтракала вместе с Коби. Их путешествие в Сандрингхэм благополучно завершилось. А о разговоре ее мужа с Херви Бьючампом она так и не узнала.
Сэр Рэтклифф был как шелковый. Принц дал ему понять, что не хочет видеть его в своем ближайшем окружении, и за это Хинидж ненавидел «выскочку Гранта» сильнее всего.
Он даже в чем-то сожалел о своем проступке, вызвавшем негодование принца и пошатнувшем его и без того неустойчивое положение. Впрочем, пока в его руках компрометирующие письма, принц не посмеет окончательно лишить его своего покровительства.
В последний день пребывания в Норфолке принц добродушно обратился к Грантам.
— Я уже мечтаю о следующей встрече с вами, леди Дина. Позаботьтесь, чтобы ваш муж прихватил с собой все музыкальные инструменты. Леди Кенилворт утверждает, что он божественно играет на банджо.
Коби поклонился, а Дина ответила так, что маркиза де Шеверней, ее наставница в вопросах этикета, могла бы ею гордиться. Естественно, она умолчала о том, что предпочла бы вернуться домой, а не торчать еще одну неделю в огромном особняке сестры, с людьми, которые ей совершенно не интересны.
Кроме того, поездка в Маркендейл уже на носу, а в их отношениях с Коби никаких перемен. Дина намеревалась завоевать его любовь, но увязла в трясине удовольствий, в которую превратилась ее жизнь.
Впрочем, Коби и не подозревал о том, что что-то должно измениться. Он оставался таким же спокойным, добрым и обаятельным. Иногда Дине хотелось, чтобы он дал ей хоть какой-нибудь повод для обиды. Чтобы не был таким идеальным. Так тяжело, когда твоего мужа и упрекнуть не в чем!
Взять, к примеру, сегодняшнее утро. Коби съел завтрак, довольно скудный по его меркам, и теперь пил кофе, читая «Таймс». Перед тем, как приступить к чтению, он извинился и пояснил, что должен ознакомиться с мировыми новостями.
Наконец он отложил газету и сказал, по мнению Дины, не слишком искренне:
— Я надеялся провести день с тобой, но вынужден отправиться в Сити. Прости, любовь моя. Завтра я это заглажу.
— Конечно, — ответила Дина. Раз уж Коби — идеальный муж, ей приходилось быть для него идеальной женой. Она знала, что его что-то взволновало, но не понимала, что именно. Какая-то статья в газете.
После его ухода Дина взяла сложенную газету. Она понятия не имела, что нужно искать. Ее взгляд скользил по страницам. Ничего необычного. Ближе к концу в глаза ей бросился заголовок о том, кого бульварные газетенки называли «вампиром из доков». «Таймс» описывала происшествие слишком уклончиво, и Дина лишь поняла, что уже вторая девочка была найдена мертвой и обезображенной недалеко от реки. Полицейские обещали исполнить свой долг и найти убийцу. Зло должно быть наказано.
«Вероятно, — подумала она, отложив газету, — его взволновало нечто из раздела финансовых новостей, в которых я ничего не смыслю». Коби никогда не рассказывал о своей деятельности ни ей, ни кому-либо другому. Дина была уверена, что в его жизни есть тайны, о которых не знает никто, кроме, быть может, мистера Ван Дьюзена. И о чем это ей говорит?
Коби прочел краткую заметку об убийстве ребенка с жалостью и ужасом. Он знал, кто в ответе за это. Сэр Рэтклифф, как и чета Грантов, на неделю вернулся в Лондон и, похоже, ему наскучили пресные развлечения аристократов.
Ему хотелось сразу же помчаться в Скотланд-Ярд и рассказать все, наплевав на репутацию принца, не говоря уже о своей собственной. Но какие доказательства он может представить? Сказать, что видел Хиниджа вместе с Лиззи в доме терпимости, и помог ей сбежать? Единственный свидетель, Хоскинс, погиб… но даже если бы он был жив, что значило бы единственное свидетельство против власти и могущества сэра Рэтклиффа?
Кроме того, позволит ли неназванный «хозяин» Бьючампа арестовать сэра Рэтклиффа, когда в его руках украденные письма принца? Все, что мог сделать Коби, это отправиться в свою контору и надеяться, что Уокер навестит его там.
Естественно, Уокер уже его дожидался. Бейтс с невозмутимым видом стоял позади.
— Итак, мистер Дилли, — без обиняков начал Уокер, — что вы на это скажете? — Он швырнул на стол пачку газет с кричащими заголовками. — Вы убили Хоскинса ни за что, ни за про что. Настоящий убийца Лиззи Стил все еще ходит среди нас. И как вам это нравится?
Оставалось только лгать.
— Знаете, инспектор, а я ведь думал, что с этими беспочвенными обвинениями давно покончено. С чего вы взяли, будто Хоскинса зарезали из-за Лиззи Стил, или что это Хоскинс убил ее? Лично я считаю, что детей убивает человек из другого круга.
— О, да, — усмехнулся Уилл Уокер. — Какой-то джентльмен, полагаю. Что ж, мистер Дилли, вы единственный известный мне джентльмен, любящий странные развлечения. Впрочем, я не считаю вас убийцей детей, несмотря на все мои чувства к вам.
Коби медленно произнес:
— Какое доказательство сможет убедить вас в моей правоте, инспектор? — Сейчас он как никогда жалел о том, что сделал этого человека своим врагом.
— Веское доказательство, мистер Дилли. Веское доказательство. Не пустая болтовня, и не попытки свалить вину на человека, которого вы недолюбливаете. И не признание, сделанное кем-то перед смертью.
Инспектор, сам того не зная, угодил в самое уязвимое место!
Коби медленно произнес:
— Допустим, я найду доказательство и передам его вам. Вы примете его к сведению?
Уокер вскинул голову.
— Я уже сказал, какое доказательство может меня убедить, мистер Дилли, так что не стоит вам убивать всех подряд, причастных, по вашему мнению, к гибели Лиззи Стил и этой девочки. Мы даже не знаем ее имени. Только попробуйте, и я вас упеку… попомните мое слово. Поэтому я и пришел к вам. Возвращайтесь домой к вашей хорошенькой молодой женушке, развлекайте ее и не лезьте в дела полиции. Здесь вам не Америка, мистер Дилли.
Нет, Коби не мог рассказать этому недоверчивому человеку о сэре Рэтклиффе. О друге принца Уэльского, министре, генеалогическое древо которого насчитывает пятнадцать поколений! Уокер лишь рассмеется в ответ. С таким же успехом можно обвинить и самого принца.
Нет, придется сначала найти неопровержимое доказательство, а потом уже решать, что делать дальше. Трудная задача, если учесть, что этого негодяя будут защищать от ужасного скандала, способного пошатнуть трон и усилить мощное движение республиканцев.
Тем временем Коби улыбнулся, поклонился Уокеру и Бейтсу и выразил им свои соболезнования в связи с последним убийством. Уже в дверях Уокер обернулся и схватил Коби за лацканы его великолепного пиджака. Он подался вперед и прошипел сквозь зубы:
— Запомните, мистер Дилли, один неосторожный шаг, и вы угодите на виселицу, клянусь.
— Ей-богу, а он крепкий орешек, шеф, — с уважением заметил Бейтс, когда они садились в кэб. — И бровью не повел, когда вы ему пригрозили, только рассмеялся.
— Пускай смеется, лишь бы в наши дела не лез. Но он скользкий дьявол, и, боюсь, это еще не все.
Сразу после ухода полицейских Коби вызвал Роджерса, своего секретаря.
— Я хочу нанять детектива, — резко сказал он, — честного детектива. Мне понадобились кое-какие сведения об одном из наших конкурентов, так что нужен человек, достойный доверия и умеющий держать язык за зубами. Причем срочно — не через неделю и не через месяц, а завтра. Вы меня поняли? Используйте ваши связи.
Роджерс использовал их весьма успешно.
Через сутки в кабинете Коби сидел бывший полицейский, такой же ироничный, как и Уокер.
— Я хочу, — сказал Коби, — чтобы вы провели расследование, касающееся человека по имени сэр Рэтклифф Хинидж. В этих бумагах, — и он указал на собственноручно написанный отчет, — изложено, кто он, и в чем я его подозреваю.
Джем Портер взял папку и спросил:
— Что же такого он сделал?
— Он любит девочек, — ответил Коби. — Слишком любит. Мне нужны сведения о том, где он встречается с ними, кто находит их для него, и что он с ними делает. Обо всем. И, кроме того, о любых его действиях, законных и незаконных.
— Не могу сказать, что сталкивался с ним раньше, — пробормотал Портер. — Сплетни слышал, и только. Он не единственный мужчина со странными вкусами.
— Мне нужны доказательства, а не сплетни, — бросил Коби, — и чем меньше вы будете болтать, тем лучше. Будьте осторожны, держите язык за зубами, и я хорошо вам заплачу. Пока я в городе, присылайте отчеты сюда. На следующей неделе я уеду в Маркендейл, и вы сможете отправлять их туда по почте. Он тоже поедет в Маркендейл. Пока его не будет в городе, расспросите его слуг и всякую шушеру в Ист-Энде.
— Ясно, — ответил Портер. — Что касается убийства детей. Это дело расследует Уилл Уокер. Когда-то я работал с ним. Вы его знаете?
— Да, — последовал краткий ответ.
— Хороший парень, этот Уокер. Ему можно доверять. Он помог мне, когда у меня были неприятности. Я встречаюсь с ним время от времени.
— Ага, — сказал Коби, — хорошо, что вы мне это сказали. Если встретитесь с ним, не говорите, что работаете на меня. Это приказ, и он не обсуждается. Иначе я сразу же вас уволю.
— Правильно, — кивнул Портер. — Я знаю, кто мне платит. Я вас не подведу. Буду молчать как рыба, сэр.
Вот и все. Дело пошло, и теперь можно спокойно ехать в Маркендейл и надеяться, что Портер откопает хоть какие-то доказательства, которые можно будет использовать.
Теперь Дина так тонко чувствовала настроение своего мужа, что сразу поняла: несмотря на его внешнюю невозмутимость, он чем-то обеспокоен. Ей хотелось, чтобы Коби поделился с ней своими тревогами, но, к ее горькому разочарованию, он не собирался откровенничать, вероятно, из-за ее молодости.
За несколько дней до отъезда в Маркендейл Дину навестила Виолетта. Ее пристальные взгляды и неестественные манеры, словно у трагедийной актрисы, заставили Дину насторожиться.
Начала Виолетта со вполне невинного замечания.
— Ты в последние дни часто встречалась с Сюзанной Уинтроп? — как бы между прочим поинтересовалась она.
Дина покачала головой.
— Нет, она к нам в гости почти не заходит, а мы у нее однажды были. На ее дне рождения.
— Ну, конечно.
Виолетта съела бутерброд и беззаботно добавила:
— Я не ожидала, естественно, что Аполлон будет хранить тебе верность, но и подумать не могла, что он так скоро загуляет.
Дина, хлопочущая над серебряным подносом (она как раз собиралась налить по второй чашке чая), замерла. Опустив руки, она безжизненным голосом сказала:
— Я не понимаю, что ты пытаешься мне сообщить, Виолетта. Лучше уж говори прямо, чтобы не было недоразумений.
— Я как раз и хочу избавить тебя от недоразумений, — ехидно протянула Виолетта. — Мне не хотелось огорчать тебя, но раз уж тебе не терпится все узнать, пожалуйста. Ходят слухи, и очень странно, что ты этого не слышала, будто Сюзанна Уинтроп беременна, но не от мужа, а от твоего благоверного.
Теперь Дина слышала лишь несмолкающее тиканье часов и свой внутренний голос: «Так вот что его мучает? Связь с Сюзанной?»
Вслух же она произнесла, радуясь, что уроки маркизы помогли ей сохранить хладнокровие:
— Я не верю тебе, Виолетта. Я знаю, что у нее роман с сэром Рэтклиффом Хиниджем, и Коби это беспокоит. Он дал мне это понять.
— Вот уж святая наивность! — Виолетта отставила чашку и с сочувственным видом склонилась к ней. — Это же ширма, как ты не понимаешь? Я уверена, что ее отношения с сэром Рэтклиффом совершенно невинны, а они с Аполлоном пользуются этим, чтобы скрыть собственные делишки. Тем более что они давно уже были любовниками, несмотря на разницу в возрасте.
«Неужели это правда? — в странном оцепенении подумала Дина. — Или обычная клевета Виолетты? Не мог же Коби изменить мне со своей сводной сестрой… так скоро?» Ей вспомнились счастливые ночи и дни, которые они провели вместе, но также вспомнились и слова ее мужа, которые он не раз повторял: «Ты не должна любить меня, Дина».
Могло ли это быть оправданием его неверности? У Дины комок подступил к горлу. Ей хотелось накричать на Виолетту, осыпать ее ругательствами…
Вместо этого она спокойно произнесла:
— Что за чушь, Виолетта. Я не настолько глупа, чтобы ожидать от своего мужа вечной преданности. Так уж устроен мир. Но я не могу поверить, что он сделал это так скоро после нашей свадьбы.
— А зачем он вообще женился на тебе? — с победоносным видом воскликнула Виолетта. — Не по любви, это точно. Так почему он должен хранить тебе верность, скажи?
— Не лучше ли нам оставить эту тему, Виолетта? — Дина могла бы гордиться спокойствием своего голоса. — Бессмысленно строить догадки.
— Как хочешь, но ты сама захотела, чтобы я говорила начистоту.
— И я тебя выслушала. А теперь выпей еще чаю и подскажи, что мне следует взять с собой в Йоркшир. Боюсь, мы с моей парижской учительницей этого не проходили.
— Ты о маркизе де Шеверней? — взвилась Виолетта. — Еще одна его любовница. Знаешь, дорогая, ты не заслуживаешь такого окружения!
— Вероятно, тебе бы такое окружение подошло больше, — ледяным тоном ответила Дина. — Сомневаюсь, что Коби когда-либо хотел на ней жениться!
Виолетта грациозно кивнула.
— Вот именно. Полагаю, ему по вкусу наивность. Тебе не с кем его сравнивать, он не боится, что ты ему изменишь. По крайней мере, поначалу.
Дине захотелось швырнуть чашку с чаем прямо в улыбающееся лицо Виолетты.
— Ты думаешь, я повторю твой жизненный путь, Виолетта? А не боишься, что я отобью у тебя принца? Однажды ты намекнула, что ему нравится очарование невинности. Может, проверим?
Все это было высказано совершенно невозмутимым тоном, без единой гневной ноты.
— Но мы же взрослые люди, не так ли? — пробормотала Виолетта. —Интересно, что сделал бы Аполлон, узнав об измене жены? Страшно подумать. Но с другой стороны…
— С другой стороны, давай перейдем к обсуждению моего гардероба для поездки в Маркендейл, — решительно отрезала Дина, — и поскорее. Сегодня Коби обещал отвезти меня в парк, и, похоже, мне уже пора собираться. — Она встала. — Возможно, ты изложишь свои советы в письменном виде, если выкроишь время в перерыве между обсуждением моей семейной жизни.
Виолетта взяла зонтик.
— Непременно, моя дорогая. Знает ли Аполлон о том, как решительно ты его защищаешь? Он тебя не заслуживает.
«Раньше ты думала иначе», — мысленно сказала себе Дина, но проводила Виолетту до двери со всей возможной любезностью.
Она решила ничего не рассказывать Коби и попыталась забыть весь этот разговор. Сюзанна нравилась ей, несмотря на ее молчаливость и сдержанность; от мысли о том, что они с Коби могли быть любовниками, Дине становилось не по себе. И все же, видя, как холодно разговаривают друг с другом Коби и Сюзанна на очередном приеме, Дина невольно подумала о возможном притворстве — вроде той игры, которую некогда вел Рейни с женой лорда Брендона, пытаясь убедить свет, что у них нет романа.
Бывали времена, когда Сюзанна Уинтроп горько сожалела о том, что не приняла предложение руки и сердца своего сводного брата, сделанное много лет назад в пылу страсти. Она отказала ему из-за значительной разницы в возрасте и убедила себя, что сможет не испытывать боли при встречах с ним — она ведь разумный человек, не так ли?
И все же, после его женитьбы на Дине, после того, как Коби отказался стать ее любовником, Сюзанна начала испытывать к нему чувство, очень похожее на ненависть. Она начала встречаться с сэром Рэтклиффом потому, что Коби его недолюбливал — по той же самой причине, по которой вышла замуж за Артура. Ей было невыносимо видеть своего сводного брата рядом с Диной.
Семейное счастье Дины казалось Сюзанне насмешкой над ее собственным горем, и, хотя сэр Рэтклифф был с ней и добр, и нежен, ее сердце оставалось в плену у Коби, пусть даже любовь к нему сменилась ненавистью.
На одном из званых вечеров она встретилась с Диной в длинном коридоре на верхнем этаже Кенилворт-Хауза. Это было вскоре после Дининого разговора с Виолеттой.
Они поздоровались. Какой-то бес в душе Сюзанны заставил ее обратиться к этой девочке, в которой она видела свою соперницу.
— Мы давно не виделись, — мягко сказала она. Это была правда. По разным причинам они старались избегать друг друга.
Помня наставления мадам де Шеверней, Дина спокойно ответила:
— Скоро мы встретимся в Маркендейле.
Она хотела пройти мимо, но Сюзанна ее остановила.
— Вас это не беспокоит? То, что вам придется проводить столько времени с возможными… соперницами?
Что ответить? Наверняка, она имеет в виду Виолетту или себя.
— Напротив, — все с тем же спокойствием ответила Дина, хотя ее и бросило в дрожь: она впервые заметила, как красива Сюзанна, и как украшает ее беременность. — Думаю, это им надо беспокоиться, не так ли?
Дина знала, что Сюзанна ее недолюбливает, а теперь поняла, что своим ответом сделала ее своим врагом. Слегка изменившимся голосом Сюзанна продолжила:
— Верно, но он красавец, не так ли? Совершенно неотразим… кому знать, как не мне.
Тот же самый бес заставил Сюзанну сказать Виолетте, что ее ребенок от Коби. Сэр Рэтклифф рассмеялся, узнав об этом. На самом деле он же и подбросил ей эту идею.
Сюзанна поняла, что ее отравленная стрела попала в цель. На мгновение ей захотелось воскликнуть: «Нет, дитя мое. Прости мне эту ложь. Он мне не любовник, напротив — он меня отверг, храня верность тебе». Но в этот момент Сюзанна заметила Коби, вышедшего из комнаты в дальнем конце коридора. Его лицо осветилось радостью, когда он увидел свою молодую жену, и жалость оставила Сюзанну.
Женщина ничего не сказала Дине, но вышла из-за портьеры, скрывавшей ее от сводного брата, и промурлыкала сладким голосом:
— Ах, это ты, Коби. Смею ли я напомнить, что ты обещал навестить меня завтра вечером?
Назначенная встреча была совершенно невинной. Сюзанна собиралась передать ему письмо от матери. Прошлое письмо затерялось где-то на почте.
— Нет нужды напоминать, Сюзанна. Я всегда к твоим услугам. — Этот ответ, обращенный к женщине, которую Коби искренне жалел и любил как сестру, расстроил Дину еще сильнее.
Инспектор Уилл Уокер подумал о том, что к некоторым сторонам его профессии привыкнуть невозможно, и одной из них было исследование изувеченных детских тел.
Он вздохнул. Завтра бульварные газеты запестрят заголовками, осуждающими полицию за бездействие. Ему еще повезло, что расследованием прошлого убийства занимался не он.
— С души воротит, да, шеф?
Уокер мрачно кивнул.
— Точно, Бейтс. Я не успокоюсь, пока не остановлю эту тварь. Но это не так-то просто. Никаких зацепок… если не считать того, что девочку убили и искалечили так же, как и малышку Стил.
— Выходит, Лиззи Стил убил не Хоскинс? — задумчиво произнес Бейтс. — Может, снова Потрошитель появился?
Уокер покачал головой. Четыре года назад, в 1888 году, Джек Потрошитель прошелся по Ист-Энду, убивая и расчленяя проституток. Но вскоре убийства прекратились так же неожиданно, как и начались.
— Нет, Бейтс, это не почерк Потрошителя. Это нечто иное. Придется мне снова побеседовать с нашим приятелем Дилли. Если бы у него не было алиби в ночь убийства Хоскинса…
Он умолк. В последние дни дела у него шли хуже некуда. Только вчера начальство устроило ему разнос. Уокеру хотелось ответить, что он ничего не сможет сделать, пока ему не дадут подкрепления. Но пришлось придержать язык.
А теперь еще и серийный убийца. Сходство между этими двумя преступлениями так велико, что наверняка это дело рук одного человека. И Уокер не сомневался, что будут и другие тела…
Две недели назад ему велели прекратить слежку за мистером Джейкобом Грантом (он же мистер Дилли), фокусником-любителем и бывшим бандитом. «Как хорошо иметь друзей наверху», — цинично заметил Уокер. Но с другой стороны, у него не было ни единого доказательства причастности Гранта ни к пожару на набережной, ни к гибели Хоскинса.
Но если Грант считал Хоскинса виновным в убийстве и изнасиловании девочки, что он думает теперь? Хоскинс мертв, мадам Луиза и ее помощники в тюрьме… а убийца маленьких девочек разгуливает на свободе.
Какой очередной фокус выкинет мистер Дилли?
Дина завтракала вместе с Коби. Их путешествие в Сандрингхэм благополучно завершилось. А о разговоре ее мужа с Херви Бьючампом она так и не узнала.
Сэр Рэтклифф был как шелковый. Принц дал ему понять, что не хочет видеть его в своем ближайшем окружении, и за это Хинидж ненавидел «выскочку Гранта» сильнее всего.
Он даже в чем-то сожалел о своем проступке, вызвавшем негодование принца и пошатнувшем его и без того неустойчивое положение. Впрочем, пока в его руках компрометирующие письма, принц не посмеет окончательно лишить его своего покровительства.
В последний день пребывания в Норфолке принц добродушно обратился к Грантам.
— Я уже мечтаю о следующей встрече с вами, леди Дина. Позаботьтесь, чтобы ваш муж прихватил с собой все музыкальные инструменты. Леди Кенилворт утверждает, что он божественно играет на банджо.
Коби поклонился, а Дина ответила так, что маркиза де Шеверней, ее наставница в вопросах этикета, могла бы ею гордиться. Естественно, она умолчала о том, что предпочла бы вернуться домой, а не торчать еще одну неделю в огромном особняке сестры, с людьми, которые ей совершенно не интересны.
Кроме того, поездка в Маркендейл уже на носу, а в их отношениях с Коби никаких перемен. Дина намеревалась завоевать его любовь, но увязла в трясине удовольствий, в которую превратилась ее жизнь.
Впрочем, Коби и не подозревал о том, что что-то должно измениться. Он оставался таким же спокойным, добрым и обаятельным. Иногда Дине хотелось, чтобы он дал ей хоть какой-нибудь повод для обиды. Чтобы не был таким идеальным. Так тяжело, когда твоего мужа и упрекнуть не в чем!
Взять, к примеру, сегодняшнее утро. Коби съел завтрак, довольно скудный по его меркам, и теперь пил кофе, читая «Таймс». Перед тем, как приступить к чтению, он извинился и пояснил, что должен ознакомиться с мировыми новостями.
Наконец он отложил газету и сказал, по мнению Дины, не слишком искренне:
— Я надеялся провести день с тобой, но вынужден отправиться в Сити. Прости, любовь моя. Завтра я это заглажу.
— Конечно, — ответила Дина. Раз уж Коби — идеальный муж, ей приходилось быть для него идеальной женой. Она знала, что его что-то взволновало, но не понимала, что именно. Какая-то статья в газете.
После его ухода Дина взяла сложенную газету. Она понятия не имела, что нужно искать. Ее взгляд скользил по страницам. Ничего необычного. Ближе к концу в глаза ей бросился заголовок о том, кого бульварные газетенки называли «вампиром из доков». «Таймс» описывала происшествие слишком уклончиво, и Дина лишь поняла, что уже вторая девочка была найдена мертвой и обезображенной недалеко от реки. Полицейские обещали исполнить свой долг и найти убийцу. Зло должно быть наказано.
«Вероятно, — подумала она, отложив газету, — его взволновало нечто из раздела финансовых новостей, в которых я ничего не смыслю». Коби никогда не рассказывал о своей деятельности ни ей, ни кому-либо другому. Дина была уверена, что в его жизни есть тайны, о которых не знает никто, кроме, быть может, мистера Ван Дьюзена. И о чем это ей говорит?
Коби прочел краткую заметку об убийстве ребенка с жалостью и ужасом. Он знал, кто в ответе за это. Сэр Рэтклифф, как и чета Грантов, на неделю вернулся в Лондон и, похоже, ему наскучили пресные развлечения аристократов.
Ему хотелось сразу же помчаться в Скотланд-Ярд и рассказать все, наплевав на репутацию принца, не говоря уже о своей собственной. Но какие доказательства он может представить? Сказать, что видел Хиниджа вместе с Лиззи в доме терпимости, и помог ей сбежать? Единственный свидетель, Хоскинс, погиб… но даже если бы он был жив, что значило бы единственное свидетельство против власти и могущества сэра Рэтклиффа?
Кроме того, позволит ли неназванный «хозяин» Бьючампа арестовать сэра Рэтклиффа, когда в его руках украденные письма принца? Все, что мог сделать Коби, это отправиться в свою контору и надеяться, что Уокер навестит его там.
Естественно, Уокер уже его дожидался. Бейтс с невозмутимым видом стоял позади.
— Итак, мистер Дилли, — без обиняков начал Уокер, — что вы на это скажете? — Он швырнул на стол пачку газет с кричащими заголовками. — Вы убили Хоскинса ни за что, ни за про что. Настоящий убийца Лиззи Стил все еще ходит среди нас. И как вам это нравится?
Оставалось только лгать.
— Знаете, инспектор, а я ведь думал, что с этими беспочвенными обвинениями давно покончено. С чего вы взяли, будто Хоскинса зарезали из-за Лиззи Стил, или что это Хоскинс убил ее? Лично я считаю, что детей убивает человек из другого круга.
— О, да, — усмехнулся Уилл Уокер. — Какой-то джентльмен, полагаю. Что ж, мистер Дилли, вы единственный известный мне джентльмен, любящий странные развлечения. Впрочем, я не считаю вас убийцей детей, несмотря на все мои чувства к вам.
Коби медленно произнес:
— Какое доказательство сможет убедить вас в моей правоте, инспектор? — Сейчас он как никогда жалел о том, что сделал этого человека своим врагом.
— Веское доказательство, мистер Дилли. Веское доказательство. Не пустая болтовня, и не попытки свалить вину на человека, которого вы недолюбливаете. И не признание, сделанное кем-то перед смертью.
Инспектор, сам того не зная, угодил в самое уязвимое место!
Коби медленно произнес:
— Допустим, я найду доказательство и передам его вам. Вы примете его к сведению?
Уокер вскинул голову.
— Я уже сказал, какое доказательство может меня убедить, мистер Дилли, так что не стоит вам убивать всех подряд, причастных, по вашему мнению, к гибели Лиззи Стил и этой девочки. Мы даже не знаем ее имени. Только попробуйте, и я вас упеку… попомните мое слово. Поэтому я и пришел к вам. Возвращайтесь домой к вашей хорошенькой молодой женушке, развлекайте ее и не лезьте в дела полиции. Здесь вам не Америка, мистер Дилли.
Нет, Коби не мог рассказать этому недоверчивому человеку о сэре Рэтклиффе. О друге принца Уэльского, министре, генеалогическое древо которого насчитывает пятнадцать поколений! Уокер лишь рассмеется в ответ. С таким же успехом можно обвинить и самого принца.
Нет, придется сначала найти неопровержимое доказательство, а потом уже решать, что делать дальше. Трудная задача, если учесть, что этого негодяя будут защищать от ужасного скандала, способного пошатнуть трон и усилить мощное движение республиканцев.
Тем временем Коби улыбнулся, поклонился Уокеру и Бейтсу и выразил им свои соболезнования в связи с последним убийством. Уже в дверях Уокер обернулся и схватил Коби за лацканы его великолепного пиджака. Он подался вперед и прошипел сквозь зубы:
— Запомните, мистер Дилли, один неосторожный шаг, и вы угодите на виселицу, клянусь.
— Ей-богу, а он крепкий орешек, шеф, — с уважением заметил Бейтс, когда они садились в кэб. — И бровью не повел, когда вы ему пригрозили, только рассмеялся.
— Пускай смеется, лишь бы в наши дела не лез. Но он скользкий дьявол, и, боюсь, это еще не все.
Сразу после ухода полицейских Коби вызвал Роджерса, своего секретаря.
— Я хочу нанять детектива, — резко сказал он, — честного детектива. Мне понадобились кое-какие сведения об одном из наших конкурентов, так что нужен человек, достойный доверия и умеющий держать язык за зубами. Причем срочно — не через неделю и не через месяц, а завтра. Вы меня поняли? Используйте ваши связи.
Роджерс использовал их весьма успешно.
Через сутки в кабинете Коби сидел бывший полицейский, такой же ироничный, как и Уокер.
— Я хочу, — сказал Коби, — чтобы вы провели расследование, касающееся человека по имени сэр Рэтклифф Хинидж. В этих бумагах, — и он указал на собственноручно написанный отчет, — изложено, кто он, и в чем я его подозреваю.
Джем Портер взял папку и спросил:
— Что же такого он сделал?
— Он любит девочек, — ответил Коби. — Слишком любит. Мне нужны сведения о том, где он встречается с ними, кто находит их для него, и что он с ними делает. Обо всем. И, кроме того, о любых его действиях, законных и незаконных.
— Не могу сказать, что сталкивался с ним раньше, — пробормотал Портер. — Сплетни слышал, и только. Он не единственный мужчина со странными вкусами.
— Мне нужны доказательства, а не сплетни, — бросил Коби, — и чем меньше вы будете болтать, тем лучше. Будьте осторожны, держите язык за зубами, и я хорошо вам заплачу. Пока я в городе, присылайте отчеты сюда. На следующей неделе я уеду в Маркендейл, и вы сможете отправлять их туда по почте. Он тоже поедет в Маркендейл. Пока его не будет в городе, расспросите его слуг и всякую шушеру в Ист-Энде.
— Ясно, — ответил Портер. — Что касается убийства детей. Это дело расследует Уилл Уокер. Когда-то я работал с ним. Вы его знаете?
— Да, — последовал краткий ответ.
— Хороший парень, этот Уокер. Ему можно доверять. Он помог мне, когда у меня были неприятности. Я встречаюсь с ним время от времени.
— Ага, — сказал Коби, — хорошо, что вы мне это сказали. Если встретитесь с ним, не говорите, что работаете на меня. Это приказ, и он не обсуждается. Иначе я сразу же вас уволю.
— Правильно, — кивнул Портер. — Я знаю, кто мне платит. Я вас не подведу. Буду молчать как рыба, сэр.
Вот и все. Дело пошло, и теперь можно спокойно ехать в Маркендейл и надеяться, что Портер откопает хоть какие-то доказательства, которые можно будет использовать.
Теперь Дина так тонко чувствовала настроение своего мужа, что сразу поняла: несмотря на его внешнюю невозмутимость, он чем-то обеспокоен. Ей хотелось, чтобы Коби поделился с ней своими тревогами, но, к ее горькому разочарованию, он не собирался откровенничать, вероятно, из-за ее молодости.
За несколько дней до отъезда в Маркендейл Дину навестила Виолетта. Ее пристальные взгляды и неестественные манеры, словно у трагедийной актрисы, заставили Дину насторожиться.
Начала Виолетта со вполне невинного замечания.
— Ты в последние дни часто встречалась с Сюзанной Уинтроп? — как бы между прочим поинтересовалась она.
Дина покачала головой.
— Нет, она к нам в гости почти не заходит, а мы у нее однажды были. На ее дне рождения.
— Ну, конечно.
Виолетта съела бутерброд и беззаботно добавила:
— Я не ожидала, естественно, что Аполлон будет хранить тебе верность, но и подумать не могла, что он так скоро загуляет.
Дина, хлопочущая над серебряным подносом (она как раз собиралась налить по второй чашке чая), замерла. Опустив руки, она безжизненным голосом сказала:
— Я не понимаю, что ты пытаешься мне сообщить, Виолетта. Лучше уж говори прямо, чтобы не было недоразумений.
— Я как раз и хочу избавить тебя от недоразумений, — ехидно протянула Виолетта. — Мне не хотелось огорчать тебя, но раз уж тебе не терпится все узнать, пожалуйста. Ходят слухи, и очень странно, что ты этого не слышала, будто Сюзанна Уинтроп беременна, но не от мужа, а от твоего благоверного.
Теперь Дина слышала лишь несмолкающее тиканье часов и свой внутренний голос: «Так вот что его мучает? Связь с Сюзанной?»
Вслух же она произнесла, радуясь, что уроки маркизы помогли ей сохранить хладнокровие:
— Я не верю тебе, Виолетта. Я знаю, что у нее роман с сэром Рэтклиффом Хиниджем, и Коби это беспокоит. Он дал мне это понять.
— Вот уж святая наивность! — Виолетта отставила чашку и с сочувственным видом склонилась к ней. — Это же ширма, как ты не понимаешь? Я уверена, что ее отношения с сэром Рэтклиффом совершенно невинны, а они с Аполлоном пользуются этим, чтобы скрыть собственные делишки. Тем более что они давно уже были любовниками, несмотря на разницу в возрасте.
«Неужели это правда? — в странном оцепенении подумала Дина. — Или обычная клевета Виолетты? Не мог же Коби изменить мне со своей сводной сестрой… так скоро?» Ей вспомнились счастливые ночи и дни, которые они провели вместе, но также вспомнились и слова ее мужа, которые он не раз повторял: «Ты не должна любить меня, Дина».
Могло ли это быть оправданием его неверности? У Дины комок подступил к горлу. Ей хотелось накричать на Виолетту, осыпать ее ругательствами…
Вместо этого она спокойно произнесла:
— Что за чушь, Виолетта. Я не настолько глупа, чтобы ожидать от своего мужа вечной преданности. Так уж устроен мир. Но я не могу поверить, что он сделал это так скоро после нашей свадьбы.
— А зачем он вообще женился на тебе? — с победоносным видом воскликнула Виолетта. — Не по любви, это точно. Так почему он должен хранить тебе верность, скажи?
— Не лучше ли нам оставить эту тему, Виолетта? — Дина могла бы гордиться спокойствием своего голоса. — Бессмысленно строить догадки.
— Как хочешь, но ты сама захотела, чтобы я говорила начистоту.
— И я тебя выслушала. А теперь выпей еще чаю и подскажи, что мне следует взять с собой в Йоркшир. Боюсь, мы с моей парижской учительницей этого не проходили.
— Ты о маркизе де Шеверней? — взвилась Виолетта. — Еще одна его любовница. Знаешь, дорогая, ты не заслуживаешь такого окружения!
— Вероятно, тебе бы такое окружение подошло больше, — ледяным тоном ответила Дина. — Сомневаюсь, что Коби когда-либо хотел на ней жениться!
Виолетта грациозно кивнула.
— Вот именно. Полагаю, ему по вкусу наивность. Тебе не с кем его сравнивать, он не боится, что ты ему изменишь. По крайней мере, поначалу.
Дине захотелось швырнуть чашку с чаем прямо в улыбающееся лицо Виолетты.
— Ты думаешь, я повторю твой жизненный путь, Виолетта? А не боишься, что я отобью у тебя принца? Однажды ты намекнула, что ему нравится очарование невинности. Может, проверим?
Все это было высказано совершенно невозмутимым тоном, без единой гневной ноты.
— Но мы же взрослые люди, не так ли? — пробормотала Виолетта. —Интересно, что сделал бы Аполлон, узнав об измене жены? Страшно подумать. Но с другой стороны…
— С другой стороны, давай перейдем к обсуждению моего гардероба для поездки в Маркендейл, — решительно отрезала Дина, — и поскорее. Сегодня Коби обещал отвезти меня в парк, и, похоже, мне уже пора собираться. — Она встала. — Возможно, ты изложишь свои советы в письменном виде, если выкроишь время в перерыве между обсуждением моей семейной жизни.
Виолетта взяла зонтик.
— Непременно, моя дорогая. Знает ли Аполлон о том, как решительно ты его защищаешь? Он тебя не заслуживает.
«Раньше ты думала иначе», — мысленно сказала себе Дина, но проводила Виолетту до двери со всей возможной любезностью.
Она решила ничего не рассказывать Коби и попыталась забыть весь этот разговор. Сюзанна нравилась ей, несмотря на ее молчаливость и сдержанность; от мысли о том, что они с Коби могли быть любовниками, Дине становилось не по себе. И все же, видя, как холодно разговаривают друг с другом Коби и Сюзанна на очередном приеме, Дина невольно подумала о возможном притворстве — вроде той игры, которую некогда вел Рейни с женой лорда Брендона, пытаясь убедить свет, что у них нет романа.
Бывали времена, когда Сюзанна Уинтроп горько сожалела о том, что не приняла предложение руки и сердца своего сводного брата, сделанное много лет назад в пылу страсти. Она отказала ему из-за значительной разницы в возрасте и убедила себя, что сможет не испытывать боли при встречах с ним — она ведь разумный человек, не так ли?
И все же, после его женитьбы на Дине, после того, как Коби отказался стать ее любовником, Сюзанна начала испытывать к нему чувство, очень похожее на ненависть. Она начала встречаться с сэром Рэтклиффом потому, что Коби его недолюбливал — по той же самой причине, по которой вышла замуж за Артура. Ей было невыносимо видеть своего сводного брата рядом с Диной.
Семейное счастье Дины казалось Сюзанне насмешкой над ее собственным горем, и, хотя сэр Рэтклифф был с ней и добр, и нежен, ее сердце оставалось в плену у Коби, пусть даже любовь к нему сменилась ненавистью.
На одном из званых вечеров она встретилась с Диной в длинном коридоре на верхнем этаже Кенилворт-Хауза. Это было вскоре после Дининого разговора с Виолеттой.
Они поздоровались. Какой-то бес в душе Сюзанны заставил ее обратиться к этой девочке, в которой она видела свою соперницу.
— Мы давно не виделись, — мягко сказала она. Это была правда. По разным причинам они старались избегать друг друга.
Помня наставления мадам де Шеверней, Дина спокойно ответила:
— Скоро мы встретимся в Маркендейле.
Она хотела пройти мимо, но Сюзанна ее остановила.
— Вас это не беспокоит? То, что вам придется проводить столько времени с возможными… соперницами?
Что ответить? Наверняка, она имеет в виду Виолетту или себя.
— Напротив, — все с тем же спокойствием ответила Дина, хотя ее и бросило в дрожь: она впервые заметила, как красива Сюзанна, и как украшает ее беременность. — Думаю, это им надо беспокоиться, не так ли?
Дина знала, что Сюзанна ее недолюбливает, а теперь поняла, что своим ответом сделала ее своим врагом. Слегка изменившимся голосом Сюзанна продолжила:
— Верно, но он красавец, не так ли? Совершенно неотразим… кому знать, как не мне.
Тот же самый бес заставил Сюзанну сказать Виолетте, что ее ребенок от Коби. Сэр Рэтклифф рассмеялся, узнав об этом. На самом деле он же и подбросил ей эту идею.
Сюзанна поняла, что ее отравленная стрела попала в цель. На мгновение ей захотелось воскликнуть: «Нет, дитя мое. Прости мне эту ложь. Он мне не любовник, напротив — он меня отверг, храня верность тебе». Но в этот момент Сюзанна заметила Коби, вышедшего из комнаты в дальнем конце коридора. Его лицо осветилось радостью, когда он увидел свою молодую жену, и жалость оставила Сюзанну.
Женщина ничего не сказала Дине, но вышла из-за портьеры, скрывавшей ее от сводного брата, и промурлыкала сладким голосом:
— Ах, это ты, Коби. Смею ли я напомнить, что ты обещал навестить меня завтра вечером?
Назначенная встреча была совершенно невинной. Сюзанна собиралась передать ему письмо от матери. Прошлое письмо затерялось где-то на почте.
— Нет нужды напоминать, Сюзанна. Я всегда к твоим услугам. — Этот ответ, обращенный к женщине, которую Коби искренне жалел и любил как сестру, расстроил Дину еще сильнее.