— И все? Вы уверены, что без меня не обойдетесь? Может, лучше возьмете с собой вашего толстого сержанта?
— Бейтса? Нет, Бейтс мне не нужен. Это неофициальная встреча, мистер Дилли, не более официальная, чем все ваши прошлые похождения. Чем меньше он будет знать, тем лучше. Нет, мне нужен напарник, и желательно, чтобы им были вы. Боитесь?
Коби вспомнил Профессора, который всегда готов выступить в роли прикрытия. Уж он не стал бы тратить время на пререкания с Уокером.
— Нет, — улыбнулся Коби, и Уокера бросило в дрожь: ему показалось, что на него взглянул совершенно другой человек. — Где и когда я вам нужен?
— В доках. Сегодня вечером. — Уокер указал точное место встречи и подытожил: — И приходите в облике мистера Дилли.
— Ясно, инспектор. Вы уверены, что мне можно доверять?
— Доверять вам, мистер Дилли? Еще чего не хватало. Я не доверяю фокусникам и мошенникам. Я лишь верю, что вы ненавидите этого ублюдка Хиниджа еще сильнее, чем я. Если сегодня мы добьемся своего, возможно, нам удастся арестовать его до начала процесса. Тем самым мы избавим от хлопот и вас… и принца Уэльского. А он знает, какой вы мошенник, мистер Дилли?
Коби расхохотался. Он вспомнил несколько намеков принца в Маркендейле, свидетельствующих о том, что ему прекрасно известно, кто вернул украденные письма.
— Думаю, знает, инспектор.
— Тогда это все, — энергично заявил Уокер. — Не вздумайте не прийти. Вы меня подведете.
— Я никогда бы так не поступил, — весело откликнулся Коби. — Не в моих привычках отказываться от развлечений.
— О, да, я понимаю. Но вряд ли это окажется развлечением. Вы готовы к опасности, мистер Дилли?
— Всегда, — ответил Коби.
Он вспоминал слова Уокера, стоя в тени Лондонского Тауэра.
Уокер, неожиданно появившийся из-за угла, был одет так же бедно. Он одобрительно кивнул, увидев Коби.
— Словно всю жизнь в этом тряпье проходил, — заметил он. — Наш человек в пабе за углом, в «Приюте странника». Там у нас назначена встреча. Я войду первым. Вы зайдете чуть позже, и будете наблюдать за нами. Если мы выйдем, идите следом, но так, чтобы вас не было видно. Если раньше вам не приходилось заниматься слежкой, используйте свои таланты фокусника. Только не исчезайте совсем! Если что, я вас окликну. Надеюсь, вы не забудете, что вас зовут Дилли?
— Не боитесь попасть в засаду?
— Нет. Не думаю, что наш человек пойдет на это после того, как согласился выдать сообщников. С другой стороны, это может оказаться ловушкой. Но зачем? Возможно, я зря вас позвал.
«А может, и нет», — думал Коби, потягивая отвратительно теплое пиво и поглядывая на Уокера и второго мужчину, которого в последний раз видел в доме мадам Луизы.
Уокер и Линфилд оживленно спорили. Уокер покачал головой, но собеседник продолжал в чем-то его убеждать. Затем Уокер, похоже, согласился, оба встали и направились к двери. Через мгновение поднялся и Коби.
Они свернули в боковую аллею, и Коби крался за ними, скрываясь в тени деревьев. Аллея переходила в тропу, тянущуюся вдоль реки. В кустах валялись просмоленные веревки, обломки старых механизмов и ржавый котел.
Неожиданно Коби потерял их из вида. Только что они были здесь, и вдруг исчезли.
Он бросился бежать, пока не наткнулся на высокий забор. Что делать? Идти дальше или заглянуть за ворота? Да, если они открыты. За воротами обнаружился причал и несколько лодок.
Дальше начиналась еще одна аллея. Коби помчался к ней, решив, что теперь уже таиться бесполезно. Где Уокер?
Уокер лежал полузадушенный за складом недалеко от аллеи. Линфилд пообещал отвести его в притон, якобы для встречи с одним из своих сообщников. Когда они добрались до цели, Линфилд неожиданно повернулся к нему, набросил шарф ему на шею и начал душить.
Уокер был осторожен, но нападение застало его врасплох. В какое-то мгновение он понял, что умирает. Из глаз его посыпались искры, он задыхался, и последняя его мысль была о том, что если Грант потерял их или просто предпочел остаться в стороне, то сейчас он умрет и будет брошен в Темзу. Потом всплывет, раздувшийся и неузнаваемый, и оплакивать его станут лишь жена и Бейтс… да и то вряд ли.
А затем его отпустили. Он лежал на земле, хватая ртом воздух, и к нему медленно возвращалось сознание. Он чувствовал запах реки и влажной почвы, а кто-то с жаром шептал:
— Дыши, парень, дыши. Не хватало мне еще одного трупа на моей совести.
Это был голос Гранта. Напарник спас ему жизнь.
Теперь Уокер сидел, кашляя и задыхаясь, его легкие горели огнем, а перед глазами плясали искры. Казалось, ему никогда уже не вздохнуть свободно. Грант поддерживал его, а когда Уокер почувствовал себя лучше, помог ему встать, довел до ближайшей швартовной тумбы у воды и снова усадил.
Уокер огляделся по сторонам и увидел неподвижное тело со странно повернутой головой. Он взглянул на мистера Дилли, нет, на мистера Джейкоба Гранта, сидящего с окровавленным лицом, в разорванной одежде, но все с таким же загадочным видом.
— Вы спасли мне жизнь, — выдохнул он, наконец; ему было больно говорить.
Коби взглянул на него, но ничего не ответил.
— Для этого вам пришлось убить человека. — Уокер указал на лежащий у стены труп.
— Верно, — невозмутимо сказал Коби, словно убить одного человека ради спасения другого было для него обычным делом. — Выбора не было. Пришлось его прикончить, чтобы он не прикончил меня.
— Могли бы меня не спасать. Позволили бы ему убить меня, потом убили бы его, и никто бы ничего не узнал. Зато вы отделались бы от меня навсегда. Я никому не говорил, куда иду сегодня.
— Тоже верно, — согласился Коби. — Хотя и жалко было его убивать. Он мог оказаться полезным свидетелем. Но вряд ли вы хотели смерти нам обоим. Если бы он прикончил меня, то снова принялся бы за вас… чтобы добить.
Уокер кивнул.
— А вы жестокий ублюдок.
— К вашим услугам, инспектор. К вашим услугам.
Уокер почувствовал, что говорить ему становится все легче.
— Неплохая карьера для фокусника, не так ли? Сначала вы заплатили мне… нам… за проведение облавы в доме мадам Луизы.
— Верно…
— Затем вы сожгли бордель Хоскинса и заодно избавились от него. После этого вы украли драгоценности сэра Рэтклиффа. А теперь убили человека, чтобы спасти меня. Не слишком ли много для фокусника?
Коби задумался на мгновение. Он решил пойти на откровенность, и будь что будет.
Разведя руками, он сказал:
— Виновен во всем, кроме смерти Хоскинса, к которой я не причастен. И, конечно, это далеко не все. К этому, — он указал на неподвижное тело, — можете добавить еще несколько трупов в Аризоне, Нью-Мексико и еще кое-где. Вы удовлетворены? Или вы предпочли бы, чтобы я позволил этому типу избавиться от вас? Я не настолько легкомысленно отношусь к человеческой жизни, хотя у меня и хватило легкомыслия настроить вас против себя. Я прошу у вас прощения… но только за это и ни за что больше.
Уокер с ошеломленным видом поинтересовался:
— Это официальное признание или пустая болтовня?
— Болтовня… и, в то же время, правда. Между нами… я бы сказал, ублюдками, но знаю, что вы, по крайней мере, законнорожденный.
— А вы нет.
Коби кивнул еще раз.
— И что же, инспектор, вы теперь собираетесь делать? Передадите меня властям? Вы можете, я знаю. Это ваш выбор. Можете надеть на меня наручники и обвинить в убийстве, инспектор, если хотите. Но знайте: так или и иначе я утащу сэра Рэтклиффа за собой в ад до того, как меня повесят.
Уокер сглотнул. Когда-то он ненавидел этого человека жгучей ненавистью. Грант насмехался над ним и унижал его с самого начала… а теперь спас ему жизнь. Но не это охладило его жажду мести, а кое-что другое. Мысль о том, что они с Грантом похожи.
Коби словно мысли его читал.
— А мы похожи, да, инспектор? Как две стороны одной монеты. Вы читали «Короля Лира»?
Он начал цитировать, и его голос был красивым, несмотря на звучавшую в нем насмешку.
— «Видишь, как судья издевается над мелким простым воришкой? Дай-ка я тебе скажу на ухо: пусть поменяются местами; раз, два, три, — где теперь судья? Где вор?» [1]
Уилл Уокер часто думал об этом. Он видел, как комиссар берет взятки в своем кабинете, видел тысячу подобных сцен… и все они совпадали с тем, что он сейчас слышал, и с тем, что знал давно.
Коби видел, что в душе инспектора идет внутренняя борьба, и решил не вмешиваться. Если это финал, если он в конце концов переиграл сам себя, так тому и быть. Если нет, его время еще настанет.
— «Вот так-то круговорот времен несет с собой отмщение» [2] , — еще раз процитировал он.
Да, удача может от него отвернуться — и тогда ему придется заплатить за все. Но не сейчас. Уокер взглянул на него, и Коби понял, что видит перед собой друга, а не врага.
— Дайте руку, Коби Грант, — сказал Уокер, впервые обратившись к нему по имени. — Нам надо убрать за собой.
Поднявшись с помощью Коби, он наклонился и взял мертвеца за ноги.
— Ему самое место в Темзе.
Коби подхватил Линфилда подмышками. Вместе вор и полицейский раскачали тело и бросили его в маслянистую воду.
— Никогда не думал, что скажу это, — медленно произнес Уокер, — но я преследовал вас вопреки приказам начальства. И все это время я гонялся за собственной тенью. Может, кто-то на моем месте и передал бы вас в руки правосудия, но только не я. Даже не потому, что вы спасли меня, хотя и это сыграло свою роль. — Он протянул руку. — Я благодарен вам за спасение моей жизни и за то, что в ней появился смысл.
Коби ответил на рукопожатие.
— Нам нужно расстаться, — сказал он. — Нельзя, чтобы нас видели вместе.
Уокер кивнул.
— Я буду следить за вторым сутенером. Теперь я верю, что убийца сэр Рэтклифф, и не успокоюсь, пока его не повесят.
На обратном пути в ушах Уилла Уокера эхом звучал голос мистера Дилли: «Где теперь судья? Где вор?»
— Ей-богу, не знаю, — сказал себе Уокер.
Дина никак не могла уснуть. Сегодня утром Коби предупредил ее, что задержится, и, как обычно, не назвал причин. После ужина она занялась вышиванием, почитала немного, а затем легла в свою огромную кровать с балдахином. Без Коби кровать казалась ей еще огромнее.
Она нарочно не сказала мужу о назначенном на завтра визите к доктору. В последнее время Коби был слишком занят и даже не заметил, что у нее давно уже не было месячных.
Более того, он не заметил, что после возвращения из Оксфорда здоровье Дины ухудшилось. Она не говорила ему по той же самой причине: не хотела его отвлекать.
Перед самым отъездом из Оксфорда мама поинтересовалась ее самочувствием и понимающе улыбнулась, когда Дина рассказала ей о приступах тошноты по утрам.
— Эта болезнь называется беременностью, радость моя. Обязательно покажись доктору, когда вернешься в Лондон.
Сон все не шел. Наконец Дина встала и набросила платье. На часах была половина второго… вероятно, Коби уже дома. Она открыла дверь в его спальню, но его кровать оказалась пуста.
Дина пожала плечами. Значит, он еще не вернулся. Ей снова пришла в голову мысль о его возможной измене. Она попыталась отбросить ее, еще раз поежилась и начала бесшумно спускаться по ступенькам. Отыскав в гостиной журнал с последним рассказом о мистере Шерлоке Холмсе, молодая женщина засунула его подмышку и, пройдя через прихожую, направилась к лестнице.
Не успела она дойти до лестницы, как входная дверь распахнулась. Дина испуганно оглянулась; на самом деле пугаться было нечего, ведь это наверняка ее муж. Это и был он, но…
Когда Ист-Энд остался позади, Коби чувствовал себя выжатым, как лимон. Ему не терпелось как можно скорее вернуться домой. «Да, мне уже не двадцать лет, — с усмешкой подумал он. — В те времена я не знал, что такое усталость». Мечтая об отдыхе, он решил не возвращаться в свое тайное убежище, чтобы переодеться в приличный костюм. В столь позднее время все домашние давно уже спят.
Он взял кэб; хотя кучер и поглядывал с подозрением на его окровавленное лицо и изорванную одежду, деньги сделали свое дело, и вскоре Коби очутился на Парк-Лейн. Он открыл дверь… и обнаружил перед собой Дину.
Дина изумленно глядела на мужа. Его лицо было покрыто синяками и кровью, и одет он был в тот самый коричневый костюм, который она видела в его шкафу. Коби был совершенно не похож на того щеголеватого, очаровательного мужчину, с которым она прожила почти семь месяцев.
На ее губах появилась печальная улыбка.
— Я знаю, — с болью прошептала она. — Ты не можешь мне ничего объяснить, поэтому не стану и спрашивать.
Мысленно проклиная свое невезение, Коби ответил:
— Прости, дорогая, — и сразу же понял, как глупо это звучит. — Я все бы тебе объяснил, если б мог, но это не моя тайна. Я лишь прошу, чтобы ты мне верила.
— Но ты же мне не доверяешь, — мрачно возразила Дина.
Неожиданным и резким движением он привлек ее к себе.
— Дина, я не хочу обманывать тебя, но мне приходится.
Он взял в ладони ее лицо.
— Когда-то, много лет назад, я был слишком неосторожен с одной девушкой едва ли старше тебя. Она любила меня, но я испытывал к ней жалость и что-то вроде дружеской привязанности. Я не хотел быть легкомысленным, я думал, что помогаю ей, но мое вмешательство погубило ее. Ее убили, чтобы отомстить мне. А до того… — Коби умолк. Как рассказать ей о Сюзанне, чтобы она не догадалась, о ком идет речь?
— А до того… — И Дина видела, глядя на него, на его лицо, милое, усталое лицо с темными кругами вокруг глаз, с огромным синяком на подбородке, что ему трудно говорить, что его душа истекает кровью.
— До того, Дина, я был влюблен в женщину намного старше меня, и она отвечала мне взаимностью, хотя и не хотела выходить за меня замуж из-за разницы в возрасте. Мое бездумное упрямство, мои попытки переубедить ее привели лишь к боли и страданиям для нас обоих. Эта боль длилась годами и испортила жизнь и мне, и ей. Третью женщину, которая любила меня, я полюбить не мог и тоже сделал ее несчастной. Теперь ты понимаешь, почему я просил тебя не влюбляться? Я не хочу, чтобы и ты страдала из-за меня. Когда это все закончится, обещаю, я больше ничего не буду от тебя скрывать. Поверь, все это началось задолго до нашей свадьбы, и я вынужден пройти этот путь до конца. Но главное — чтобы ты не страдала.
Дина чувствовала, что он дрожит всем телом. Он был совершенно не похож на того самоуверенного мужчину, с которым она познакомилась в библиотеке Мурингса.
— Я больше не буду тебя упрекать, — сказала Дина.
«Я беспокоюсь о тебе, потому что люблю тебя». Дина не стала говорить этого, потому что Коби запретил ей любить. И, кроме того, она понимала, что сейчас слова любви только усилят его боль.
Глядя на ее нежное доверчивое лицо, Коби испытал сильнейшее искушение. Ему хотелось уступить ей, довериться ей, снять со своих плеч эту ношу. Теперь на его совести еще одно убийство. Ему хотелось сказать ей, что он ничего не мог сделать, что ему пришлось убить Линфилда, чтобы спасти Уокера и себя.
Но это было бы верхом эгоизма. Взвалить на нее этот груз… Коби вздрогнул. Дина заметила и приложила ладонь к его лбу.
— У тебя лихорадка?
— Нет, — буркнул он. Ему хотелось обо всем забыть. — Идем в постель. Я хочу только обнять тебя, и ничего больше.
Вместе, рука об руку, они поднялись по лестнице, чтобы исполнить его желание. Чтобы лежать в объятиях друг друга и разделить на двоих не страсть, а покой и утешение.
Херви Бьючамп явился к Коби за два дня до начала судебного процесса.
Он сразу же перешел к делу.
— Я хочу поблагодарить вас от имени моего господина за возвращение его писем и за то, как вы ведете себя в столь прискорбных обстоятельствах. Мой господин хотел вознаградить вас, но поскольку вы американский гражданин, все, что он может сделать, это передать через меня слова благодарности. Вы, как и я, знаете, что предпринимать какие-либо действия, которые можно зафиксировать на бумаге, было бы неразумно.
Коби позволил себе улыбнуться. Его синяки начали проходить, и к нему вернулось его обычное самообладание.
— Этот разговор кажется мне преждевременным, — холодно заметил он. — Кто знает, а вдруг адвокат сэра Рэтклиффа сотрет нас всех в порошок?
— Именно по этой причине принц захотел поблагодарить вас сейчас. А теперь о другом. Мне сообщили, что инспектор Уокер из Скотланд-Ярда причиняет вам беспокойство в связи с пропажей бриллиантов Хиниджа. В моих силах заставить его замолчать. Однако с сэром Рэтклиффом, который во всеуслышание обвиняет вас в краже и клевете, я ничего не могу поделать. Ему я рот не заткну, а Уокеру — можно.
— Не волнуйтесь об инспекторе Уокере, — беззаботно ответил Коби. — Мы с ним пришли к соглашению. Он больше не считает меня вором. Мое дело закрыто. — И он ослепительно улыбнулся.
Бьючамп медленно произнес:
— И больше он ничем вам не досаждает?
Коби вскинул брови.
— Чем он может мне досаждать, сэр? Конечно, нет.
— Я знаю, что он занимается поиском убийцы из Ист-Энда. Я надеялся узнать об аресте… одного человека…. Это могло бы решить все наши проблемы, но, как я слышал, доказательства найти очень трудно.
— Так всегда и бывает, ведь мы живем не на Диком Западе и не в стихах Льюиса Кэролла. Помните, сэр? «Я и суд, я и следствие, — Цап-царап ей ответствует» [3] . Жизнь была бы намного проще, если бы не ограничения, которые мы сами на себя накладываем. С другой стороны…
— С другой стороны, — огрызнулся Бьючамп, — мы можем отправить на виселицу невиновного!
Коби кивнул. Его удивило, что Бьючамп знает о причастности сэра Рэтклиффа к убийствам девочек. Но известно ли ему, что это Коби Грант поджег притон на набережной и стал косвенным виновником гибели Хоскинса?
После этого приход Уокера не стал для Коби неожиданностью.
— Недолго ждать осталось, мистер Дилли, — радостно объявил он. — Простите, сэр. Но я привык думать о вас как о мистере Дилли.
— Незачем извиняться, инспектор. Если бы я был законнорожденным, то носил бы очень похожую фамилию. Но если хотите, можете называть меня Грантом. «Сэр» — слишком громко звучит для обычного фокусника.
Эта нехитрая шутка вызвала у Уокера улыбку.
— Кстати, о фокусниках. Я недавно встретил на улице Угольщиков отца Ансельма, и он сказал, что вы собираетесь выступить перед детьми на рождественском представлении.
— Так и сказал? — Впервые улыбка Коби была искренней. — Надеюсь, он вас пригласил, инспектор? Если нет, то я приглашаю. Клянусь, на этот раз я не стану звать на сцену ни вас, ни ваших подчиненных!
— Ага, а я приведу жену. Она обожает фокусы.
Коби всегда знал, что спасение человеческой жизни накладывает определенные обязательства и на спасителя, и на спасенного. Он уже сам не понимал, кто у кого в долгу!
— Но я пришел не за этим. Я выследил второго. Мэйсон — мелкий мошенник, а не убийца, как его мертвый приятель. Его запугать не трудно. Есть и другие свидетели. Пускай сэр Рэтклифф побережется: мы его прищучим, если не за одно убийство, так за другое. Но сначала он успеет выступить в суде. Вы готовы к тому, что он может на вас вылить?
— Он интересовался моим прошлым?
— Так я слышал. Кто предупрежден, тот вооружен. Так что будьте готовы ко всему.
— Я это учту, инспектор.
— Не сомневаюсь, мистер Дилли. В суде вам могут пригодиться все ваши таланты. Сэр Альберт Паркер — сущий дьявол. Я видел его в деле.
О том же его предупреждали и Бьючамп, и собственный адвокат. «Истина в том, что повторено трижды подряд», — написал его любимый автор, Льюис Кэролл, и об этом не стоило забывать.
Дина не поверила Виолетте, хотя та уже в третий раз заявила, что у Коби роман с Сюзанной Уинтроп. Когда сестра приехала на Парк-Лейн, ее буквально распирало от желания поделиться новостями.
— Ты не слышала, моя дорогая? Сюзанна Уинтроп потеряла ребенка. Так до сих пор и не ясно, кто был отцом — Аполлон или сэр Рэтклифф.
Свою отравленную стрелу Виолетта выпустила за чайным столом. Она была такой же блистательной как обычно, но на ее лице уже появились признаки увядания. Этим и объяснялась ее ненависть к Дине, которая не только отбила у нее Коби, но и превратилась в ослепительную красавицу.
Дина отодвинула чайник и встала. В ее голосе было столько же льда, как в голосе ее мужа, когда он злился. Позже Виолетта пришла к выводу, что этому трюку Дина научилась у него.
— Учти на будущее, Виолетта, я не собираюсь выслушивать оскорбительные замечания в адрес моего мужа в его доме и в моей собственной гостиной. Я не верю ни единому твоему слову. Я не знаю и не хочу знать, кто был отцом несчастного ребенка Сюзанны, но я уверена, что это не Коби. Если ты хочешь и дальше появляться в этом доме, тебе придется воздерживаться от подобных высказываний.
Виолетта открыла рот… и снова его закрыла. Лицо сестры было неумолимым. Без сомнению, этому она тоже научилась у Коби.
— Ну что ты, Дина, — с недовольной гримасой сказала она. — Зачем поднимать шум по пустякам? Я всего лишь пересказываю последние новости… я же не утверждаю, что это правда!
— Что ж, у меня нет желания их выслушивать. Ненавижу сплетни. Лучше бы ты посочувствовала бедной Сюзанне. Я знаю, как сильно она хотела этого ребенка.
Только теперь Дина догадалась, что той женщиной, которую любил Коби, и которая отвергла его из-за разницы в возрасте, была Сюзанна. Теперь она была уверена, что Коби сказал ей правду, и что его связь с Сюзанной прекратилась много лет назад.
Она села и принялась, как ни в чем ни бывало, наливать чай. Впервые ей удалось одержать верх над Виолеттой, и обе они понимали, что отныне в их отношениях диктовать условия будет Дина.
О, да, круговорот времен нес с собой отмщение… не только для Коби, но и для Дины.
Девятая глава
— Бейтса? Нет, Бейтс мне не нужен. Это неофициальная встреча, мистер Дилли, не более официальная, чем все ваши прошлые похождения. Чем меньше он будет знать, тем лучше. Нет, мне нужен напарник, и желательно, чтобы им были вы. Боитесь?
Коби вспомнил Профессора, который всегда готов выступить в роли прикрытия. Уж он не стал бы тратить время на пререкания с Уокером.
— Нет, — улыбнулся Коби, и Уокера бросило в дрожь: ему показалось, что на него взглянул совершенно другой человек. — Где и когда я вам нужен?
— В доках. Сегодня вечером. — Уокер указал точное место встречи и подытожил: — И приходите в облике мистера Дилли.
— Ясно, инспектор. Вы уверены, что мне можно доверять?
— Доверять вам, мистер Дилли? Еще чего не хватало. Я не доверяю фокусникам и мошенникам. Я лишь верю, что вы ненавидите этого ублюдка Хиниджа еще сильнее, чем я. Если сегодня мы добьемся своего, возможно, нам удастся арестовать его до начала процесса. Тем самым мы избавим от хлопот и вас… и принца Уэльского. А он знает, какой вы мошенник, мистер Дилли?
Коби расхохотался. Он вспомнил несколько намеков принца в Маркендейле, свидетельствующих о том, что ему прекрасно известно, кто вернул украденные письма.
— Думаю, знает, инспектор.
— Тогда это все, — энергично заявил Уокер. — Не вздумайте не прийти. Вы меня подведете.
— Я никогда бы так не поступил, — весело откликнулся Коби. — Не в моих привычках отказываться от развлечений.
— О, да, я понимаю. Но вряд ли это окажется развлечением. Вы готовы к опасности, мистер Дилли?
— Всегда, — ответил Коби.
Он вспоминал слова Уокера, стоя в тени Лондонского Тауэра.
Уокер, неожиданно появившийся из-за угла, был одет так же бедно. Он одобрительно кивнул, увидев Коби.
— Словно всю жизнь в этом тряпье проходил, — заметил он. — Наш человек в пабе за углом, в «Приюте странника». Там у нас назначена встреча. Я войду первым. Вы зайдете чуть позже, и будете наблюдать за нами. Если мы выйдем, идите следом, но так, чтобы вас не было видно. Если раньше вам не приходилось заниматься слежкой, используйте свои таланты фокусника. Только не исчезайте совсем! Если что, я вас окликну. Надеюсь, вы не забудете, что вас зовут Дилли?
— Не боитесь попасть в засаду?
— Нет. Не думаю, что наш человек пойдет на это после того, как согласился выдать сообщников. С другой стороны, это может оказаться ловушкой. Но зачем? Возможно, я зря вас позвал.
«А может, и нет», — думал Коби, потягивая отвратительно теплое пиво и поглядывая на Уокера и второго мужчину, которого в последний раз видел в доме мадам Луизы.
Уокер и Линфилд оживленно спорили. Уокер покачал головой, но собеседник продолжал в чем-то его убеждать. Затем Уокер, похоже, согласился, оба встали и направились к двери. Через мгновение поднялся и Коби.
Они свернули в боковую аллею, и Коби крался за ними, скрываясь в тени деревьев. Аллея переходила в тропу, тянущуюся вдоль реки. В кустах валялись просмоленные веревки, обломки старых механизмов и ржавый котел.
Неожиданно Коби потерял их из вида. Только что они были здесь, и вдруг исчезли.
Он бросился бежать, пока не наткнулся на высокий забор. Что делать? Идти дальше или заглянуть за ворота? Да, если они открыты. За воротами обнаружился причал и несколько лодок.
Дальше начиналась еще одна аллея. Коби помчался к ней, решив, что теперь уже таиться бесполезно. Где Уокер?
Уокер лежал полузадушенный за складом недалеко от аллеи. Линфилд пообещал отвести его в притон, якобы для встречи с одним из своих сообщников. Когда они добрались до цели, Линфилд неожиданно повернулся к нему, набросил шарф ему на шею и начал душить.
Уокер был осторожен, но нападение застало его врасплох. В какое-то мгновение он понял, что умирает. Из глаз его посыпались искры, он задыхался, и последняя его мысль была о том, что если Грант потерял их или просто предпочел остаться в стороне, то сейчас он умрет и будет брошен в Темзу. Потом всплывет, раздувшийся и неузнаваемый, и оплакивать его станут лишь жена и Бейтс… да и то вряд ли.
А затем его отпустили. Он лежал на земле, хватая ртом воздух, и к нему медленно возвращалось сознание. Он чувствовал запах реки и влажной почвы, а кто-то с жаром шептал:
— Дыши, парень, дыши. Не хватало мне еще одного трупа на моей совести.
Это был голос Гранта. Напарник спас ему жизнь.
Теперь Уокер сидел, кашляя и задыхаясь, его легкие горели огнем, а перед глазами плясали искры. Казалось, ему никогда уже не вздохнуть свободно. Грант поддерживал его, а когда Уокер почувствовал себя лучше, помог ему встать, довел до ближайшей швартовной тумбы у воды и снова усадил.
Уокер огляделся по сторонам и увидел неподвижное тело со странно повернутой головой. Он взглянул на мистера Дилли, нет, на мистера Джейкоба Гранта, сидящего с окровавленным лицом, в разорванной одежде, но все с таким же загадочным видом.
— Вы спасли мне жизнь, — выдохнул он, наконец; ему было больно говорить.
Коби взглянул на него, но ничего не ответил.
— Для этого вам пришлось убить человека. — Уокер указал на лежащий у стены труп.
— Верно, — невозмутимо сказал Коби, словно убить одного человека ради спасения другого было для него обычным делом. — Выбора не было. Пришлось его прикончить, чтобы он не прикончил меня.
— Могли бы меня не спасать. Позволили бы ему убить меня, потом убили бы его, и никто бы ничего не узнал. Зато вы отделались бы от меня навсегда. Я никому не говорил, куда иду сегодня.
— Тоже верно, — согласился Коби. — Хотя и жалко было его убивать. Он мог оказаться полезным свидетелем. Но вряд ли вы хотели смерти нам обоим. Если бы он прикончил меня, то снова принялся бы за вас… чтобы добить.
Уокер кивнул.
— А вы жестокий ублюдок.
— К вашим услугам, инспектор. К вашим услугам.
Уокер почувствовал, что говорить ему становится все легче.
— Неплохая карьера для фокусника, не так ли? Сначала вы заплатили мне… нам… за проведение облавы в доме мадам Луизы.
— Верно…
— Затем вы сожгли бордель Хоскинса и заодно избавились от него. После этого вы украли драгоценности сэра Рэтклиффа. А теперь убили человека, чтобы спасти меня. Не слишком ли много для фокусника?
Коби задумался на мгновение. Он решил пойти на откровенность, и будь что будет.
Разведя руками, он сказал:
— Виновен во всем, кроме смерти Хоскинса, к которой я не причастен. И, конечно, это далеко не все. К этому, — он указал на неподвижное тело, — можете добавить еще несколько трупов в Аризоне, Нью-Мексико и еще кое-где. Вы удовлетворены? Или вы предпочли бы, чтобы я позволил этому типу избавиться от вас? Я не настолько легкомысленно отношусь к человеческой жизни, хотя у меня и хватило легкомыслия настроить вас против себя. Я прошу у вас прощения… но только за это и ни за что больше.
Уокер с ошеломленным видом поинтересовался:
— Это официальное признание или пустая болтовня?
— Болтовня… и, в то же время, правда. Между нами… я бы сказал, ублюдками, но знаю, что вы, по крайней мере, законнорожденный.
— А вы нет.
Коби кивнул еще раз.
— И что же, инспектор, вы теперь собираетесь делать? Передадите меня властям? Вы можете, я знаю. Это ваш выбор. Можете надеть на меня наручники и обвинить в убийстве, инспектор, если хотите. Но знайте: так или и иначе я утащу сэра Рэтклиффа за собой в ад до того, как меня повесят.
Уокер сглотнул. Когда-то он ненавидел этого человека жгучей ненавистью. Грант насмехался над ним и унижал его с самого начала… а теперь спас ему жизнь. Но не это охладило его жажду мести, а кое-что другое. Мысль о том, что они с Грантом похожи.
Коби словно мысли его читал.
— А мы похожи, да, инспектор? Как две стороны одной монеты. Вы читали «Короля Лира»?
Он начал цитировать, и его голос был красивым, несмотря на звучавшую в нем насмешку.
— «Видишь, как судья издевается над мелким простым воришкой? Дай-ка я тебе скажу на ухо: пусть поменяются местами; раз, два, три, — где теперь судья? Где вор?» [1]
Уилл Уокер часто думал об этом. Он видел, как комиссар берет взятки в своем кабинете, видел тысячу подобных сцен… и все они совпадали с тем, что он сейчас слышал, и с тем, что знал давно.
Коби видел, что в душе инспектора идет внутренняя борьба, и решил не вмешиваться. Если это финал, если он в конце концов переиграл сам себя, так тому и быть. Если нет, его время еще настанет.
— «Вот так-то круговорот времен несет с собой отмщение» [2] , — еще раз процитировал он.
Да, удача может от него отвернуться — и тогда ему придется заплатить за все. Но не сейчас. Уокер взглянул на него, и Коби понял, что видит перед собой друга, а не врага.
— Дайте руку, Коби Грант, — сказал Уокер, впервые обратившись к нему по имени. — Нам надо убрать за собой.
Поднявшись с помощью Коби, он наклонился и взял мертвеца за ноги.
— Ему самое место в Темзе.
Коби подхватил Линфилда подмышками. Вместе вор и полицейский раскачали тело и бросили его в маслянистую воду.
— Никогда не думал, что скажу это, — медленно произнес Уокер, — но я преследовал вас вопреки приказам начальства. И все это время я гонялся за собственной тенью. Может, кто-то на моем месте и передал бы вас в руки правосудия, но только не я. Даже не потому, что вы спасли меня, хотя и это сыграло свою роль. — Он протянул руку. — Я благодарен вам за спасение моей жизни и за то, что в ней появился смысл.
Коби ответил на рукопожатие.
— Нам нужно расстаться, — сказал он. — Нельзя, чтобы нас видели вместе.
Уокер кивнул.
— Я буду следить за вторым сутенером. Теперь я верю, что убийца сэр Рэтклифф, и не успокоюсь, пока его не повесят.
На обратном пути в ушах Уилла Уокера эхом звучал голос мистера Дилли: «Где теперь судья? Где вор?»
— Ей-богу, не знаю, — сказал себе Уокер.
Дина никак не могла уснуть. Сегодня утром Коби предупредил ее, что задержится, и, как обычно, не назвал причин. После ужина она занялась вышиванием, почитала немного, а затем легла в свою огромную кровать с балдахином. Без Коби кровать казалась ей еще огромнее.
Она нарочно не сказала мужу о назначенном на завтра визите к доктору. В последнее время Коби был слишком занят и даже не заметил, что у нее давно уже не было месячных.
Более того, он не заметил, что после возвращения из Оксфорда здоровье Дины ухудшилось. Она не говорила ему по той же самой причине: не хотела его отвлекать.
Перед самым отъездом из Оксфорда мама поинтересовалась ее самочувствием и понимающе улыбнулась, когда Дина рассказала ей о приступах тошноты по утрам.
— Эта болезнь называется беременностью, радость моя. Обязательно покажись доктору, когда вернешься в Лондон.
Сон все не шел. Наконец Дина встала и набросила платье. На часах была половина второго… вероятно, Коби уже дома. Она открыла дверь в его спальню, но его кровать оказалась пуста.
Дина пожала плечами. Значит, он еще не вернулся. Ей снова пришла в голову мысль о его возможной измене. Она попыталась отбросить ее, еще раз поежилась и начала бесшумно спускаться по ступенькам. Отыскав в гостиной журнал с последним рассказом о мистере Шерлоке Холмсе, молодая женщина засунула его подмышку и, пройдя через прихожую, направилась к лестнице.
Не успела она дойти до лестницы, как входная дверь распахнулась. Дина испуганно оглянулась; на самом деле пугаться было нечего, ведь это наверняка ее муж. Это и был он, но…
Когда Ист-Энд остался позади, Коби чувствовал себя выжатым, как лимон. Ему не терпелось как можно скорее вернуться домой. «Да, мне уже не двадцать лет, — с усмешкой подумал он. — В те времена я не знал, что такое усталость». Мечтая об отдыхе, он решил не возвращаться в свое тайное убежище, чтобы переодеться в приличный костюм. В столь позднее время все домашние давно уже спят.
Он взял кэб; хотя кучер и поглядывал с подозрением на его окровавленное лицо и изорванную одежду, деньги сделали свое дело, и вскоре Коби очутился на Парк-Лейн. Он открыл дверь… и обнаружил перед собой Дину.
Дина изумленно глядела на мужа. Его лицо было покрыто синяками и кровью, и одет он был в тот самый коричневый костюм, который она видела в его шкафу. Коби был совершенно не похож на того щеголеватого, очаровательного мужчину, с которым она прожила почти семь месяцев.
На ее губах появилась печальная улыбка.
— Я знаю, — с болью прошептала она. — Ты не можешь мне ничего объяснить, поэтому не стану и спрашивать.
Мысленно проклиная свое невезение, Коби ответил:
— Прости, дорогая, — и сразу же понял, как глупо это звучит. — Я все бы тебе объяснил, если б мог, но это не моя тайна. Я лишь прошу, чтобы ты мне верила.
— Но ты же мне не доверяешь, — мрачно возразила Дина.
Неожиданным и резким движением он привлек ее к себе.
— Дина, я не хочу обманывать тебя, но мне приходится.
Он взял в ладони ее лицо.
— Когда-то, много лет назад, я был слишком неосторожен с одной девушкой едва ли старше тебя. Она любила меня, но я испытывал к ней жалость и что-то вроде дружеской привязанности. Я не хотел быть легкомысленным, я думал, что помогаю ей, но мое вмешательство погубило ее. Ее убили, чтобы отомстить мне. А до того… — Коби умолк. Как рассказать ей о Сюзанне, чтобы она не догадалась, о ком идет речь?
— А до того… — И Дина видела, глядя на него, на его лицо, милое, усталое лицо с темными кругами вокруг глаз, с огромным синяком на подбородке, что ему трудно говорить, что его душа истекает кровью.
— До того, Дина, я был влюблен в женщину намного старше меня, и она отвечала мне взаимностью, хотя и не хотела выходить за меня замуж из-за разницы в возрасте. Мое бездумное упрямство, мои попытки переубедить ее привели лишь к боли и страданиям для нас обоих. Эта боль длилась годами и испортила жизнь и мне, и ей. Третью женщину, которая любила меня, я полюбить не мог и тоже сделал ее несчастной. Теперь ты понимаешь, почему я просил тебя не влюбляться? Я не хочу, чтобы и ты страдала из-за меня. Когда это все закончится, обещаю, я больше ничего не буду от тебя скрывать. Поверь, все это началось задолго до нашей свадьбы, и я вынужден пройти этот путь до конца. Но главное — чтобы ты не страдала.
Дина чувствовала, что он дрожит всем телом. Он был совершенно не похож на того самоуверенного мужчину, с которым она познакомилась в библиотеке Мурингса.
— Я больше не буду тебя упрекать, — сказала Дина.
«Я беспокоюсь о тебе, потому что люблю тебя». Дина не стала говорить этого, потому что Коби запретил ей любить. И, кроме того, она понимала, что сейчас слова любви только усилят его боль.
Глядя на ее нежное доверчивое лицо, Коби испытал сильнейшее искушение. Ему хотелось уступить ей, довериться ей, снять со своих плеч эту ношу. Теперь на его совести еще одно убийство. Ему хотелось сказать ей, что он ничего не мог сделать, что ему пришлось убить Линфилда, чтобы спасти Уокера и себя.
Но это было бы верхом эгоизма. Взвалить на нее этот груз… Коби вздрогнул. Дина заметила и приложила ладонь к его лбу.
— У тебя лихорадка?
— Нет, — буркнул он. Ему хотелось обо всем забыть. — Идем в постель. Я хочу только обнять тебя, и ничего больше.
Вместе, рука об руку, они поднялись по лестнице, чтобы исполнить его желание. Чтобы лежать в объятиях друг друга и разделить на двоих не страсть, а покой и утешение.
Херви Бьючамп явился к Коби за два дня до начала судебного процесса.
Он сразу же перешел к делу.
— Я хочу поблагодарить вас от имени моего господина за возвращение его писем и за то, как вы ведете себя в столь прискорбных обстоятельствах. Мой господин хотел вознаградить вас, но поскольку вы американский гражданин, все, что он может сделать, это передать через меня слова благодарности. Вы, как и я, знаете, что предпринимать какие-либо действия, которые можно зафиксировать на бумаге, было бы неразумно.
Коби позволил себе улыбнуться. Его синяки начали проходить, и к нему вернулось его обычное самообладание.
— Этот разговор кажется мне преждевременным, — холодно заметил он. — Кто знает, а вдруг адвокат сэра Рэтклиффа сотрет нас всех в порошок?
— Именно по этой причине принц захотел поблагодарить вас сейчас. А теперь о другом. Мне сообщили, что инспектор Уокер из Скотланд-Ярда причиняет вам беспокойство в связи с пропажей бриллиантов Хиниджа. В моих силах заставить его замолчать. Однако с сэром Рэтклиффом, который во всеуслышание обвиняет вас в краже и клевете, я ничего не могу поделать. Ему я рот не заткну, а Уокеру — можно.
— Не волнуйтесь об инспекторе Уокере, — беззаботно ответил Коби. — Мы с ним пришли к соглашению. Он больше не считает меня вором. Мое дело закрыто. — И он ослепительно улыбнулся.
Бьючамп медленно произнес:
— И больше он ничем вам не досаждает?
Коби вскинул брови.
— Чем он может мне досаждать, сэр? Конечно, нет.
— Я знаю, что он занимается поиском убийцы из Ист-Энда. Я надеялся узнать об аресте… одного человека…. Это могло бы решить все наши проблемы, но, как я слышал, доказательства найти очень трудно.
— Так всегда и бывает, ведь мы живем не на Диком Западе и не в стихах Льюиса Кэролла. Помните, сэр? «Я и суд, я и следствие, — Цап-царап ей ответствует» [3] . Жизнь была бы намного проще, если бы не ограничения, которые мы сами на себя накладываем. С другой стороны…
— С другой стороны, — огрызнулся Бьючамп, — мы можем отправить на виселицу невиновного!
Коби кивнул. Его удивило, что Бьючамп знает о причастности сэра Рэтклиффа к убийствам девочек. Но известно ли ему, что это Коби Грант поджег притон на набережной и стал косвенным виновником гибели Хоскинса?
После этого приход Уокера не стал для Коби неожиданностью.
— Недолго ждать осталось, мистер Дилли, — радостно объявил он. — Простите, сэр. Но я привык думать о вас как о мистере Дилли.
— Незачем извиняться, инспектор. Если бы я был законнорожденным, то носил бы очень похожую фамилию. Но если хотите, можете называть меня Грантом. «Сэр» — слишком громко звучит для обычного фокусника.
Эта нехитрая шутка вызвала у Уокера улыбку.
— Кстати, о фокусниках. Я недавно встретил на улице Угольщиков отца Ансельма, и он сказал, что вы собираетесь выступить перед детьми на рождественском представлении.
— Так и сказал? — Впервые улыбка Коби была искренней. — Надеюсь, он вас пригласил, инспектор? Если нет, то я приглашаю. Клянусь, на этот раз я не стану звать на сцену ни вас, ни ваших подчиненных!
— Ага, а я приведу жену. Она обожает фокусы.
Коби всегда знал, что спасение человеческой жизни накладывает определенные обязательства и на спасителя, и на спасенного. Он уже сам не понимал, кто у кого в долгу!
— Но я пришел не за этим. Я выследил второго. Мэйсон — мелкий мошенник, а не убийца, как его мертвый приятель. Его запугать не трудно. Есть и другие свидетели. Пускай сэр Рэтклифф побережется: мы его прищучим, если не за одно убийство, так за другое. Но сначала он успеет выступить в суде. Вы готовы к тому, что он может на вас вылить?
— Он интересовался моим прошлым?
— Так я слышал. Кто предупрежден, тот вооружен. Так что будьте готовы ко всему.
— Я это учту, инспектор.
— Не сомневаюсь, мистер Дилли. В суде вам могут пригодиться все ваши таланты. Сэр Альберт Паркер — сущий дьявол. Я видел его в деле.
О том же его предупреждали и Бьючамп, и собственный адвокат. «Истина в том, что повторено трижды подряд», — написал его любимый автор, Льюис Кэролл, и об этом не стоило забывать.
Дина не поверила Виолетте, хотя та уже в третий раз заявила, что у Коби роман с Сюзанной Уинтроп. Когда сестра приехала на Парк-Лейн, ее буквально распирало от желания поделиться новостями.
— Ты не слышала, моя дорогая? Сюзанна Уинтроп потеряла ребенка. Так до сих пор и не ясно, кто был отцом — Аполлон или сэр Рэтклифф.
Свою отравленную стрелу Виолетта выпустила за чайным столом. Она была такой же блистательной как обычно, но на ее лице уже появились признаки увядания. Этим и объяснялась ее ненависть к Дине, которая не только отбила у нее Коби, но и превратилась в ослепительную красавицу.
Дина отодвинула чайник и встала. В ее голосе было столько же льда, как в голосе ее мужа, когда он злился. Позже Виолетта пришла к выводу, что этому трюку Дина научилась у него.
— Учти на будущее, Виолетта, я не собираюсь выслушивать оскорбительные замечания в адрес моего мужа в его доме и в моей собственной гостиной. Я не верю ни единому твоему слову. Я не знаю и не хочу знать, кто был отцом несчастного ребенка Сюзанны, но я уверена, что это не Коби. Если ты хочешь и дальше появляться в этом доме, тебе придется воздерживаться от подобных высказываний.
Виолетта открыла рот… и снова его закрыла. Лицо сестры было неумолимым. Без сомнению, этому она тоже научилась у Коби.
— Ну что ты, Дина, — с недовольной гримасой сказала она. — Зачем поднимать шум по пустякам? Я всего лишь пересказываю последние новости… я же не утверждаю, что это правда!
— Что ж, у меня нет желания их выслушивать. Ненавижу сплетни. Лучше бы ты посочувствовала бедной Сюзанне. Я знаю, как сильно она хотела этого ребенка.
Только теперь Дина догадалась, что той женщиной, которую любил Коби, и которая отвергла его из-за разницы в возрасте, была Сюзанна. Теперь она была уверена, что Коби сказал ей правду, и что его связь с Сюзанной прекратилась много лет назад.
Она села и принялась, как ни в чем ни бывало, наливать чай. Впервые ей удалось одержать верх над Виолеттой, и обе они понимали, что отныне в их отношениях диктовать условия будет Дина.
О, да, круговорот времен нес с собой отмщение… не только для Коби, но и для Дины.
Девятая глава
В день начала слушаний по делу о клевете Нью-Йоркские газеты вышли с кричащими заголовками о том, что мистер Джейкоб Грант заработал баснословное состояние на фондовой бирже.
Впоследствии Дина с удивлением поняла, что Коби, «сражаясь» с Уокером, противостоя проискам сэра Рэтклиффа и улаживая тысячи других дел, как ни в чем не бывало, продолжал приумножать свой колоссальный капитал.
Американские газеты писали о нем: «Принц Доллар, светский человек, друг принца Уэльского и законодатель мод». А теперь он готовился войти в число богатейших людей мира, хотя ему еще не исполнилось и тридцати лет! Журналисты захлебывались от восторга.
На следующий день новость достигла Лондона, и подстегнула ажиотаж, вызванный иском сэра Рэтклиффа. Подавляющему большинству любопытных (а любопытство было огромным) пришлось довольствоваться сообщениями прессы. В зал суда пускали только по билетам, и львиная доля билетов досталась родственникам и друзьям судьи! Пришлось выделить и места для свиты и друзей принца.
Коби вспоминал залы суда, в которых ему пришлось побывать. Никогда раньше он не выступал в роли обвиняемого — только свидетеля. Дина настояла на том, чтобы прийти, и сегодня ее красота казалась ему особенно хрупкой.
Рядом с ней сидела Виолетта, разодетая в пух и прах. Присутствовали все ответчики, а также принц в сопровождении Херви Бьючампа и сэра Френсиса Ноллиса.
Скучать зрителям не пришлось: сэр Альберт начал свое выступление с нападок в адрес четырех ответчиков, которые, по его словам, выдвинули обвинение против его клиента по личным, низменным причинам.
Он был крупным мужчиной, в противоположность сэру Дарси, и успешно использовал свой рост, чтобы производить впечатление на присяжных. Все они, солидные представители среднего класса, крайне отрицательно относились к джентльменам, проводящим дни на скачках, а ночи за игорным столом.
Сэр Альберт очень красочно описал карьеру истца.
— Он был офицером придворного кавалерийского полка, — провозгласил он, — с безупречным послужным списком. Позже, получив наследство, он счел своим долгом послужить стране, подал в отставку и баллотировался в парламент. В парламенте он возглавлял несколько комитетов, и если бы не подлая интрига, жертвой которой он стал в Маркендейле, его политическая карьера могла бы сложиться еще успешнее. Более того, в Маркендейле он лишился не только своей репутации, но и фамильных драгоценностей. Его жена была так сильно удручена потерей, что решила удалиться от мира, нанеся ему третий удар.
Голос сэра Альберта понизился до шепота. Коби цинично подумал, что сейчас адвокат достанет носовой платок и пустит слезу. Вообще-то сэр Альберт подумывал об этом, но решил не переигрывать.
Он сделал длинную паузу, чтобы все в зале успели посочувствовать «ужасному горю, которое обрушилось на честного и порядочного джентльмена, последнего из рода преданных слуг короны и государства», а лишь затем продолжил вступительную речь.
— Вопрос прост, джентльмены. Мошенничал или не мошенничал сэр Рэтклифф при игре в карты? Далее, подписал ли он свое признание лишь для того, чтобы спасти репутацию принца Уэльского, при условии, что тайна будет сохранена? Но тайна не была сохранена по вине одного или нескольких ответчиков, что привело моего клиента к социальному краху, а всех нас — в зал суда. Я надеюсь доказать, что он стал жертвой заговора, члены которого действовали бесчестно по причинам, которые я назову.
Впоследствии Дина с удивлением поняла, что Коби, «сражаясь» с Уокером, противостоя проискам сэра Рэтклиффа и улаживая тысячи других дел, как ни в чем не бывало, продолжал приумножать свой колоссальный капитал.
Американские газеты писали о нем: «Принц Доллар, светский человек, друг принца Уэльского и законодатель мод». А теперь он готовился войти в число богатейших людей мира, хотя ему еще не исполнилось и тридцати лет! Журналисты захлебывались от восторга.
На следующий день новость достигла Лондона, и подстегнула ажиотаж, вызванный иском сэра Рэтклиффа. Подавляющему большинству любопытных (а любопытство было огромным) пришлось довольствоваться сообщениями прессы. В зал суда пускали только по билетам, и львиная доля билетов досталась родственникам и друзьям судьи! Пришлось выделить и места для свиты и друзей принца.
Коби вспоминал залы суда, в которых ему пришлось побывать. Никогда раньше он не выступал в роли обвиняемого — только свидетеля. Дина настояла на том, чтобы прийти, и сегодня ее красота казалась ему особенно хрупкой.
Рядом с ней сидела Виолетта, разодетая в пух и прах. Присутствовали все ответчики, а также принц в сопровождении Херви Бьючампа и сэра Френсиса Ноллиса.
Скучать зрителям не пришлось: сэр Альберт начал свое выступление с нападок в адрес четырех ответчиков, которые, по его словам, выдвинули обвинение против его клиента по личным, низменным причинам.
Он был крупным мужчиной, в противоположность сэру Дарси, и успешно использовал свой рост, чтобы производить впечатление на присяжных. Все они, солидные представители среднего класса, крайне отрицательно относились к джентльменам, проводящим дни на скачках, а ночи за игорным столом.
Сэр Альберт очень красочно описал карьеру истца.
— Он был офицером придворного кавалерийского полка, — провозгласил он, — с безупречным послужным списком. Позже, получив наследство, он счел своим долгом послужить стране, подал в отставку и баллотировался в парламент. В парламенте он возглавлял несколько комитетов, и если бы не подлая интрига, жертвой которой он стал в Маркендейле, его политическая карьера могла бы сложиться еще успешнее. Более того, в Маркендейле он лишился не только своей репутации, но и фамильных драгоценностей. Его жена была так сильно удручена потерей, что решила удалиться от мира, нанеся ему третий удар.
Голос сэра Альберта понизился до шепота. Коби цинично подумал, что сейчас адвокат достанет носовой платок и пустит слезу. Вообще-то сэр Альберт подумывал об этом, но решил не переигрывать.
Он сделал длинную паузу, чтобы все в зале успели посочувствовать «ужасному горю, которое обрушилось на честного и порядочного джентльмена, последнего из рода преданных слуг короны и государства», а лишь затем продолжил вступительную речь.
— Вопрос прост, джентльмены. Мошенничал или не мошенничал сэр Рэтклифф при игре в карты? Далее, подписал ли он свое признание лишь для того, чтобы спасти репутацию принца Уэльского, при условии, что тайна будет сохранена? Но тайна не была сохранена по вине одного или нескольких ответчиков, что привело моего клиента к социальному краху, а всех нас — в зал суда. Я надеюсь доказать, что он стал жертвой заговора, члены которого действовали бесчестно по причинам, которые я назову.