А для Уилла вальс стал сладкой пыткой: каждую минуту он помнил о том, что другие вольности для него непозволительны.
— Уилл, я думаю вот о чем…
. Ребекка вошла в кабинет по соседству с библиотекой, где Уилл сидел за большим столом и писал письмо. Увидев жену, он предусмотрительно перевернул листок, прежде чем поприветствовать ее.
— О чем, дорогая?
— Вы хотите продлить наше пребывание в Лондоне? Светский сезон подходит к концу, и у меня нет желания присутствовать при его агонии. Почему-то у меня создалось впечатление, что вы предпочитаете сельскую жизнь городской. Если это так, почему бы нам на следующей неделе не отправиться в Инглбе-ри? Если вы хотите обновить гардероб, мы могли бы сделать это в Йоркшире. Я слышала, там шьют лучшую одежду в стране.
Уилл стремительно произвел подсчеты. Да, содержание позволяло ему выглядеть безупречно, как и подобало мужу Бекки. Она уже спрашивала, почему бы ему не обзавестись собственным выездом, но Уилл ловко уклонился от ответа. Он продолжал молчать о том, куда уходит львиная доля его содержания.
— В ваше фамильное поместье? — спросил он, вовсе не желая уколоть ее. Но Ребекка поняла его превратно и поспешила ответить:
— Едва ли! Мой дед, преуспевающий владелец фабрики, дал сыну воспитание, достойное джентльмена, и приобрел это поместье за бесценок у местного землевладельца. Разве такой дом можно назвать «фамильным»?
Уилл на минуту задумался. Он и не подозревал, что Ребекка стыдится своего происхождения. Чтобы подбодрить ее, он ответил:
— А мое родовое гнездо построил один флибустьер во времена правления доброй королевы Елизаветы. Не знаю, стоит ли гордиться таким родством. С другой стороны, мой отец промотал все состояние предков, за исключением самого дома и нескольких акров земли.
Уилл впервые поведал Ребекке о своем происхождении, сам не понимая, зачем сделал это, и испытывая легкое сожаление: чем меньше Ребекка знает о нем, тем лучше — ведь они заключили временное соглашение.
— Когда-нибудь мы должны побывать там, — произнесла Ребекка решительным тоном.
— Прежде чем расстанемся? — напомнил Уилл. — Понадобится целое состояние, чтобы вернуть этому дому былую красу. Пожалуй, не стоит. — На то у Уилла были свои причины.
— Итак, решено, — сказала Ребекка коротко. — Мы уедем из Лондона сразу же, как только уладим дела.
Уилл кивнул. Ребекка помедлила минуту, ожидая, что он что-нибудь добавит, но не дождалась, одарила мужа сдержанной улыбкой и вышла.
Они вели каждый свою жизнь, появляясь вдвоем только в обществе. Закончив письмо, Уилл почувствовал, что ему надо излить раздражение, и решил побывать в заведении Джексона.
Его приятель Тигр отсутствовал, зато в зале оказался Ужас. Его лицо, помятое от злоупотребления спиртным, просияло при виде Уилла.
— Сразимся? — предложил он. Ужасу доставляло удовольствие видеть перед собой на ринге джентльменов и не выказывать им уважения, которого Джексон требовал от своих подчиненных. По мнению Ужаса, Уилл понятия не имел о том, что такое настоящий бокс. Тигр обращался с ним чересчур почтительно.
— Хорошо, — кивнул Уилл, надеясь, что синяк под глазом Ужаса скрасит однотонную жизнь. Уилл понимал, что поступает несправедливо, но был достаточно проницателен, чтобы осознавать: всему виной нескрываемое раздражение Ужаса.
— Может, снимете рубашку? — предложил Ужас. Это было против правил, но Джексон отсутствовал, а девизом Ужаса были слова: «Глаза не видят — сердце не страдает».
— Почему бы и нет? — пожал плечами Уилл.
— Обойдемся без перчаток?
Уилл снова кивнул, внезапно ощутив нетерпение.
— Значит, до первого нокдауна.
Последовавший бой был продолжительным и кровопролитным. Впоследствии Уилл думал, что он, должно быть, спятил, согласившись драться без перчаток, ибо вскоре его кулаки покраснели от крови.
Вскоре Уилл выяснил, что при всех своих недостатках Ужас — профессионал, знающий все боксерские уловки. Поначалу Уилл радовался уже тому, что ему удается удерживаться на ногах. Но чем дольше затягивался бой, тем сильнее отдувался Ужас, а у Уилла, напротив, открылось второе дыхание. Если вначале Ужас часто оттеснял противника к канатам, то постепенно баланс сил восстановился, а затем Уилл вдруг заметил брешь в защите соперника.
Он воспользовался преимуществом, и Ужас рухнул на пол, точно поваленное дерево. К этому времени торс Уилла покрылся отметинами кулаков Ужаса, а костяшки пальцев были разбиты в кровь.
— Бой кончен! — провозгласил Гарри, ныряя под канаты с полотенцем в руках, чтобы стереть пот с плеч друга. — Уилл, какого дьявола ты это затеял?
— От раздражения, — коротко буркнул Уилл, который сам не понимал, что на него нашло.
Вынув из кармана сюртука гинею, Уилл вручил ее Ужасу.
— Я плачу за ущерб, нанесенный вашей гордости, а не телу, — объяснил он. — Напрасно мы затеяли этот бой, но мужчины всегда остаются мужчинами, каким бы ни было их положение в обществе.
В эту минуту его беспокоило только одно: что скажет Бекки, увидев его с разбитым лицом и руками?
Беспокойство Уилла оказалось напрасным. Встретив его в холле, Ребекка понимающе улыбнулась. Уилл как раз пытался незаметно проскользнуть наверх, чтобы привести себя в порядок.
— Как говорится, — заметила она с усмешкой, — мальчишки всегда остаются мальчишками, поэтому я ничуть не удивилась. Не буду спрашивать, что с вами стряслось. Боюсь, ответ придется мне не по душе.
— Я дрался с Ужасом без перчаток. — Уилл решил, что с Ребеккой надо быть откровенным.
Она высоко подняла брови.
— Вот как? Но разве это разумно? Похоже, он умышленно старался изуродовать вам лицо.
Губы Уилла растянулись в сардонической улыбке.
— И это ему удалось. К сожалению, сам Ужас выглядит ничуть vie лучше.
— Уилл, что это с вами? Наверное, я никогда не пойму, почему мужчин вечно тянет в драку. Он мог покалечить вас!
— Но этого не случилось, — возразил Уилл. — А теперь, если позволите, я хотел бы привести себя в порядок.
Ребекка шагнула к нему, но вдруг передумала. Ей хотелось утешить мужа, она чувствовала, что он нуждается в заботе, однако давняя привычка оказалась сильнее. Если бы она не отступила, а поддалась чувствам, отношения между ними изменились бы раз и навсегда. Сегодня вечером оба стали бы уязвимыми.
Но увы — момент был упущен. Прежде чем Ребекка успела сдвинуться с места, Уилл взбежал вверх по лестнице и направился к себе в комнату, по пути призывая Гиба, который не поскупился на упреки, омывая раны хозяина. Но ничто не могло исцелить ноющее сердце Уилла — и сердце Ребекки.
Глава десятая
— Уилл, я думаю вот о чем…
. Ребекка вошла в кабинет по соседству с библиотекой, где Уилл сидел за большим столом и писал письмо. Увидев жену, он предусмотрительно перевернул листок, прежде чем поприветствовать ее.
— О чем, дорогая?
— Вы хотите продлить наше пребывание в Лондоне? Светский сезон подходит к концу, и у меня нет желания присутствовать при его агонии. Почему-то у меня создалось впечатление, что вы предпочитаете сельскую жизнь городской. Если это так, почему бы нам на следующей неделе не отправиться в Инглбе-ри? Если вы хотите обновить гардероб, мы могли бы сделать это в Йоркшире. Я слышала, там шьют лучшую одежду в стране.
Уилл стремительно произвел подсчеты. Да, содержание позволяло ему выглядеть безупречно, как и подобало мужу Бекки. Она уже спрашивала, почему бы ему не обзавестись собственным выездом, но Уилл ловко уклонился от ответа. Он продолжал молчать о том, куда уходит львиная доля его содержания.
— В ваше фамильное поместье? — спросил он, вовсе не желая уколоть ее. Но Ребекка поняла его превратно и поспешила ответить:
— Едва ли! Мой дед, преуспевающий владелец фабрики, дал сыну воспитание, достойное джентльмена, и приобрел это поместье за бесценок у местного землевладельца. Разве такой дом можно назвать «фамильным»?
Уилл на минуту задумался. Он и не подозревал, что Ребекка стыдится своего происхождения. Чтобы подбодрить ее, он ответил:
— А мое родовое гнездо построил один флибустьер во времена правления доброй королевы Елизаветы. Не знаю, стоит ли гордиться таким родством. С другой стороны, мой отец промотал все состояние предков, за исключением самого дома и нескольких акров земли.
Уилл впервые поведал Ребекке о своем происхождении, сам не понимая, зачем сделал это, и испытывая легкое сожаление: чем меньше Ребекка знает о нем, тем лучше — ведь они заключили временное соглашение.
— Когда-нибудь мы должны побывать там, — произнесла Ребекка решительным тоном.
— Прежде чем расстанемся? — напомнил Уилл. — Понадобится целое состояние, чтобы вернуть этому дому былую красу. Пожалуй, не стоит. — На то у Уилла были свои причины.
— Итак, решено, — сказала Ребекка коротко. — Мы уедем из Лондона сразу же, как только уладим дела.
Уилл кивнул. Ребекка помедлила минуту, ожидая, что он что-нибудь добавит, но не дождалась, одарила мужа сдержанной улыбкой и вышла.
Они вели каждый свою жизнь, появляясь вдвоем только в обществе. Закончив письмо, Уилл почувствовал, что ему надо излить раздражение, и решил побывать в заведении Джексона.
Его приятель Тигр отсутствовал, зато в зале оказался Ужас. Его лицо, помятое от злоупотребления спиртным, просияло при виде Уилла.
— Сразимся? — предложил он. Ужасу доставляло удовольствие видеть перед собой на ринге джентльменов и не выказывать им уважения, которого Джексон требовал от своих подчиненных. По мнению Ужаса, Уилл понятия не имел о том, что такое настоящий бокс. Тигр обращался с ним чересчур почтительно.
— Хорошо, — кивнул Уилл, надеясь, что синяк под глазом Ужаса скрасит однотонную жизнь. Уилл понимал, что поступает несправедливо, но был достаточно проницателен, чтобы осознавать: всему виной нескрываемое раздражение Ужаса.
— Может, снимете рубашку? — предложил Ужас. Это было против правил, но Джексон отсутствовал, а девизом Ужаса были слова: «Глаза не видят — сердце не страдает».
— Почему бы и нет? — пожал плечами Уилл.
— Обойдемся без перчаток?
Уилл снова кивнул, внезапно ощутив нетерпение.
— Значит, до первого нокдауна.
Последовавший бой был продолжительным и кровопролитным. Впоследствии Уилл думал, что он, должно быть, спятил, согласившись драться без перчаток, ибо вскоре его кулаки покраснели от крови.
Вскоре Уилл выяснил, что при всех своих недостатках Ужас — профессионал, знающий все боксерские уловки. Поначалу Уилл радовался уже тому, что ему удается удерживаться на ногах. Но чем дольше затягивался бой, тем сильнее отдувался Ужас, а у Уилла, напротив, открылось второе дыхание. Если вначале Ужас часто оттеснял противника к канатам, то постепенно баланс сил восстановился, а затем Уилл вдруг заметил брешь в защите соперника.
Он воспользовался преимуществом, и Ужас рухнул на пол, точно поваленное дерево. К этому времени торс Уилла покрылся отметинами кулаков Ужаса, а костяшки пальцев были разбиты в кровь.
— Бой кончен! — провозгласил Гарри, ныряя под канаты с полотенцем в руках, чтобы стереть пот с плеч друга. — Уилл, какого дьявола ты это затеял?
— От раздражения, — коротко буркнул Уилл, который сам не понимал, что на него нашло.
Вынув из кармана сюртука гинею, Уилл вручил ее Ужасу.
— Я плачу за ущерб, нанесенный вашей гордости, а не телу, — объяснил он. — Напрасно мы затеяли этот бой, но мужчины всегда остаются мужчинами, каким бы ни было их положение в обществе.
В эту минуту его беспокоило только одно: что скажет Бекки, увидев его с разбитым лицом и руками?
Беспокойство Уилла оказалось напрасным. Встретив его в холле, Ребекка понимающе улыбнулась. Уилл как раз пытался незаметно проскользнуть наверх, чтобы привести себя в порядок.
— Как говорится, — заметила она с усмешкой, — мальчишки всегда остаются мальчишками, поэтому я ничуть не удивилась. Не буду спрашивать, что с вами стряслось. Боюсь, ответ придется мне не по душе.
— Я дрался с Ужасом без перчаток. — Уилл решил, что с Ребеккой надо быть откровенным.
Она высоко подняла брови.
— Вот как? Но разве это разумно? Похоже, он умышленно старался изуродовать вам лицо.
Губы Уилла растянулись в сардонической улыбке.
— И это ему удалось. К сожалению, сам Ужас выглядит ничуть vie лучше.
— Уилл, что это с вами? Наверное, я никогда не пойму, почему мужчин вечно тянет в драку. Он мог покалечить вас!
— Но этого не случилось, — возразил Уилл. — А теперь, если позволите, я хотел бы привести себя в порядок.
Ребекка шагнула к нему, но вдруг передумала. Ей хотелось утешить мужа, она чувствовала, что он нуждается в заботе, однако давняя привычка оказалась сильнее. Если бы она не отступила, а поддалась чувствам, отношения между ними изменились бы раз и навсегда. Сегодня вечером оба стали бы уязвимыми.
Но увы — момент был упущен. Прежде чем Ребекка успела сдвинуться с места, Уилл взбежал вверх по лестнице и направился к себе в комнату, по пути призывая Гиба, который не поскупился на упреки, омывая раны хозяина. Но ничто не могло исцелить ноющее сердце Уилла — и сердце Ребекки.
Глава десятая
— Стало быть, вы уезжаете домой? — осведомилась тетя Петронелла. — А я рассчитывала, что вы задержитесь в городе до конца сезона.
— Мы передумали.
— Дело ваше, — сухо ответила тетя Петронелла. — Дернесс утверждает, что вы — пара голубков, но я-то знаю правду. Ребекка, он неплохой человек. Зачем ты вышла за него? Для того, чтобы помучить?
Ребекка встала и отошла к окну.
— Тетя, я не понимаю тебя.
— А я не понимаю тебя, Ребекка Шафто. На балу у Дернесса мне показалось, что вы пришли к взаимопониманию. Но теперь я уверена, что ошиблась, хотя Шафто предпочитает скрывать это. Твое лицо говорит само за себя.
Пожилая дама не утратила ни толики проницательности.
— А если я скажу, что он женился на мне ради денег?
Тетя фыркнула:
— Ну, разумеется! Не будь у тебя денег, он был бы не вправе сделать тебе предложение. Но деньги не помешали ему влюбиться в тебя, а я уверена, что такой награды ты не заслуживаешь.
— А если я добавлю, что он чересчур часто бывает в заведении Джексона?
— Это вполне естественно. Таким способом Шафто избавляется от раздражения. Но не могу поверить, что ты предпочла бы видеть своим мужем размазню. Разве что такого человека было бы проще подчинить себе, как ты привыкла делать.
Ребекка прикрыла глаза.
— Ты забываешь, что когда-то так же обошлись со мной, — спокойно напомнила девушка.
— Нет, я все помню. Но нельзя вечно жить прошлым. Расстанься с ним, Ребекка, пока оно не уничтожило тебя… и Уилла. Я совершила глупость, много лет назад упустив Дернесса. Не повторяй мою ошибку.
Уилл, вернувшийся с верховой прогулки, спешился и отдал поводья конюху. За неделю, прошедшую после поединка с Ужасом, настроение Уилла заметно улучшилось. Бекки позавидовала мужу. Пожалуй, на севере, вдали от света, они сумеют лучше узнать друг друга. Так она и сказала тете и услышала резкий ответ:
— Только когда ты научишься ценить его — так, как он ценит тебя…
Она замолчала, увидев вошедшего Уилла. Он поклонился тете Петронелле.
— Вы и вправду решили покинуть Лондон в разгар сезона? — спросила пожилая дама.
Уилл оглянулся на жену, которая продолжала смотреть в окно. Стало быть, тетя Петронелла успела побеседовать с Ребеккой и, судя по ее замечанию, многое поняла без слов.
— Если Бекки так угодно, да. Тетя Петронелла вздохнула.
— Значит, так тому и быть. Не забудьте навестить меня перед отъездом — если найдете время.
— Мы уезжаем через неделю, — объяснил Уилл, — и почтем за честь нанести вам визит.
— Вот и хорошо, а теперь мне пора. Голубкам, как именует вас Дернесс, не помешает побыть вдвоем.
Дождавшись, когда тетя Петронелла удалилась, Уилл спросил у жены:
— Что имела в виду тетя?
— Она все знает, — устало откликнулась Ребекка, — или догадывается, как складываются наши отношения, и упрекает не вас, а меня. На это она имеет полное право. Но не беспокойтесь, она не проболтается.
— Рад слышать, — откровенно признался Уилл. Он решил не сопротивляться желанию Ребекки посетить родной дом, даже если для этого ему придется расстаться с Гибом.
Услышав о скором отъезде в Инглбери, Гиб заявил:
— Ну что ж, оставайтесь с ней. Мой зять, мясник из Айслингтона, предложил мне работу помощника. На север я готов отправиться лишь в том случае, если местом назначения будет Шафто-Холл.
— Значит, покидаешь, меня Гиб? Ты нужен мне, ты — последнее напоминание о добрых старых временах…
— Вряд ли, мистер Уилл. Теперь вы пойдете своей дорогой, я вам ничем не могу помочь. Да, вам пришлось нелегко, а еще труднее будет образумить вашу миссис, но вы все-таки попытайтесь.
На это Уиллу нечего было ответить. Во втором экипаже, отправляющемся на север вслед за каретой Уилла и Ребекки, вместе с другими слугами должен был разместиться молодой камердинер Джон Картер, которого Гиб обучил премудростям своего ремесла.
— Как надоел этот вечный дождь! И хотя я не боюсь грома, не могу сказать, что он мне по душе, — проговорила Ребекка.
В этот момент вспышка молнии озарила два экипажа. В одном из них ехали Ребекка с Уиллом, в другом — миссис Грей и остальные. Небо потемнело, как поздним вечером. Уилл придвинулся было к жене, чтобы успокоить ее, но, судя по всему, она не нуждалась в утешениях. Только легкая дрожь губ выдавала ее волнение, вызванное бушующей грозой. Казалось, с тех пор, как они покинули Лондон, прошла целая вечность.
Мистер и миссис Шафто покинули столицу под проливным дождем, словно погода вознамерилась препятствовать их поездке. В хорошую погоду Уилл был бы не прочь полюбоваться пейзажами той части Англии, где прежде никогда не бьшал, но ливень и порывистый ветер превратили поездку в пытку. Небеса словно досадовали на обоих супругов.
Впоследствии Уилл вспоминал, что во время этой поездки их брак чуть не дал трещину, о чем свидетельствовало ледяное выражение на лице Ребекки. Как ни странно, подобные мысли посещали и ее. Холодность стала для нее своеобразной защитой: девушка опасалась, что стоит ей продемонстрировать неравнодушие к Уиллу, и она пропала.
Они направлялись в Инглбери через Лестер и Ноттингем, прежде чем свернуть на почтовую дорогу, проходящую неподалеку от Мэнсфидда и Ныостед-Эбби, родины лорда Байрона. По этим местам Бекки путешествовала довольно часто, предпочитая их Большой северной дороге, — таким образом ей удавалось обогнуть стороной Ньюарк и Линкольн.
В Ноттингеме Уиллу пришлось искать замену захворавшему кучеру. Наконец он разыскал мрачного и оборванного субъекта, некоего Джоба Купера.
— В конце концов, — обратился Уилл к жене, когда они вновь двинулись в путь после двухдневного пребывания в городе, — нам едва ли понадобится беседовать с ним, так что отсутствие хороших манер — пустяки.
— И его внешний вид — тоже, — кивнула Ребекка, с тоской вспоминая прежнего кучера — спокойного, воспитанного Джона в щегольской ливрее, которого пришлось оставить на постоялом дворе.
Очередная гроза разразилась, когда экипаж катился по Шервудскому лесу. Ребекка заметила, что, хотя выбранная дорога оставляет желать лучшего, по ней они доберутся до Инглбери гораздо быстрее. Но Уилл только покачал головой.
— Не разумнее ли было бы заночевать в «Хижине»? — спросил он, когда карету тряхнуло на ухабе. «Хижиной» назывался известный постоялый двор на Мэнсфилдской дороге, который им порекомендовали, если погода окончательно испортится.
— Чем раньше мы окажемся дома, тем лучше. Надеюсь, гроза вскоре кончится, — упрямо возразила Ребекка.
— Хорошо бы, иначе экипаж долго не протянет, — пробормотал Уилл. Дорогу так развезло, что несколько раз экипаж чуть не перевернулся.
— Весной, когда я уезжала в город, дорога была в приличном состоянии, — отозвалась Ребекка и выглянула в окно. Они заехали в самую чащу леса. Ребекка побледнела и обернулась к Уиллу: — Мы сбились с пути! Это не дорога, а какая-то тропа — должно быть, ведущая к ферме. Наверное, мы пропустили нужный поворот. Надо предупредить кучера.
Уилл вполголоса чертыхнулся, опустил стекло и прокричал кучеру, что им следует вернуться обратно. Шум дождя, раскаты грома и свист ветра заглушали его голос. Кучер либо не слышал Уилла, либо не желал слышать, поскольку продолжал нахлестывать лошадей.
— По-моему, кучер слышит меня, но не отвечает. Да, вы правы — мы сбились с пути. Второго экипажа не видно.
Ребекка побледнела еще сильнее, но произнесла ровным тоном:
— Неужели ничего нельзя сделать? Уилл покачал головой.
— Пока он не остановится — ничего. Меня особенно тревожит то, что он молчит. Как и вам, мне не нравится этот малый, но он заверил меня, что знает дорогу в Инглбе-ри.
— Может, он заблудился из-за дождя? — предположила Ребекка.
Прежде чем Уилл успел ответить, карета высоко подпрыгнула на ухабе, накренилась и застыла в наклонном положении, опираясь на придорожные деревья.
Ребекка и Уилл от толчка упали на пол.
— И что же теперь? — спросила девушка прежним холодным и ровным тоном.
В такой ситуации Уилл даже от Ребекки ожидал истерики, упреков и слез. Еще никогда он не испытывал большего восхищения ее мужеством.
Внезапно дверца кареты распахнулась.
— Эй, вы, двое, выходите, — рявкнул кучер.
— В такой дождь? — изумился Уилл.
— Ничего с вами не сделается. Мы всю жизнь мокнем — и живы. Делайте, как сказано, а не то пожалеете. — И в подкрепление своих слов кучер взмахнул короткоствольным ружьем.
— В чем дело? — спросила Ребекка, которая из-за спины Уилла не видела, что кучер вооружен. — В такой одежде мы не можем покинуть экипаж. — Она была в легком муслиновом платье, кашемировой шали и белых туфельках.
— Кому сказано! — завопил кучер, потеряв терпение. Схватив Уилла за плечо, он выволок его из кареты и, пока Уилл пытался восстановить равновесие, таким же образом поступил с Ребеккой.
Взглядам Ребекки и Уилла предстал ряд ветхих хижин и шалашей, перед которыми стояла молчаливая толпа оборванных мужчин, женщин и детей. Мужчины и мальчишки были вооружены палками с железными наконечниками, большими молотками и даже старинными мушкетами.
— Что это?.. — ахнула Ребекка, вцепившись в руку Уилла. Она и сама не знала, что ее испугало больше: пронизывающий ветер и ливень или злобные взгляды оборванцев. Мелькнула мысль, что время вдруг остановилось, и они с Уиллом оказались главным блюдом на страшном пиру.
Кучер крикнул ждущей толпе:
— Это все вам, друзья. Одной только кареты хватит на несколько недель, а у них еще есть деньги и одежда!
Через мгновение Уилла и Ребекку поглотила толпа кричащих мужчин. Ребекка чуть не упала в грязь, когда похожая на скелет женщина сорвала шаль с ее плеч. Только благодаря поддержке Уилла Ребекка осталась стоять на ногах. Внезапно девушка вспомнила о своем лакее.
— Где Джил? — крикнула она кучеру, который стоял рядом, чтобы пленники не сбежали. — Что вы сделали с Джилом?
— Улучил минуту и огрел по голове. Он остался там, — кучер махнул рукой. — А вы не вздумайте удрать. Вы в самой чаще Шервуда.
Уилл заметил, что выговор кучера выдает более образованного человека, чем вся остальная толпа грабителей. Плотная женщина обнаружила сундуки с одеждой, привязанные к экипажу сзади. Стащив их в грязь, она принялась жадно перебирать шляпки, нижние юбки, элегантные парижские платья, шали и легкие туфельки. Женщины обступили ее.
Один из мужчин открыл сундук Уилла, вытащил из него рубашку тонкого полотна и застыл, разинув рот от восхищения. К удивлению Уилла, награбленное тут же делили поровну, чтобы никто не остался обиженным. Вскоре были найдены пистолет Уилла и пороховница, которые оборванцы торжественно вручили своему вожаку — кучеру.
Карету мгновенно ободрали как липку: мальчишки сорвали даже подушки. Многочисленные кожаные ремни снаружи и внутри экипажа срезали и бережно собрали. Двери сняли с петель, бронзовые светильники, висевшие по стенам, аккуратно сложили в большой мешок. Уиллу объяснили, что их продадут на рынке в Мэнсфилде. Успокаивало его лишь то, что шкатулка с драгоценностями Ребекки осталась в другом экипаже, под присмотром миссис Грей. Очевидно, второй экипаж продолжал катиться по верному пути, а его пассажиры и не подозревали, что случилось с Ребеккой и Уиллом.
— Смотрите, красавчики, — приказал кучер, — как радуются вещам, которые достались вам даром, те, кто привык жить даже без самого необходимого.
Пленники молчали: Ребекка — от страха, а Уилл — из соображений безопасности. Он отчаянно пытался сообразить, что же теперь делать. Когда кучер отвлекся, Ребекка потянула мужа за рукав.
— Кто эти люди? Я и не подозревала, что в Англии существуют такие негодяи…
— Это «разрушители машин», — объяснил Уилл, — бывшие ткачи, которые лишились средств к существованию потому, что были изобретены ткацкие станки. Хозяева фабрик поняли, что с помощью машин могут заработать гораздо больше, и уволили людей. Их называют луддитами. Они собираются вместе, чтобы громить новые машины и нападать на фабрикантов, лишивших их заработка.
— Эй вы, хватит шептаться! Вам не удастся сговориться и сбежать, — кучер оборвал их разговор.
К ужасу Уилла, Ребекка ответила кучеру в своей обычной резкой и прямой манере:
— Мы не настолько глупы. И вовсе не замышляли побег — более нелепого предположения я еще никогда не слышала. Я просто спросила у мужа, знает ли он, кто вы такие и почему напали на нас. Он ответил, что вы луддиты.
Уилл вздохнул с облегчением, обнаружив, что кучер восхищенно смотрит на Ребекку. Стоя по щиколотку в грязи, девушка видела, как ее вещи делят между собой грязные и сварливые женщины, но даже не пыталась протестовать.
— Ого, миссис, да вы не робкого десятка! Ладно, время покажет, кто вы на самом деле. Вам придется пожить с нами денек-другой, пока мы не решим, как быть с вами. — Он усмехнулся. — За старшего у нас капитан Нед Лудд, миссис.
Уилл воспользовался случаем и предложил:
— Вы могли бы отвести нас обратно к пропущенному повороту и указать дорогу на Мэнсфилд. Кто-нибудь наверняка согласится подвезти нас.
Кучер со свирепым видом подступил к Уиллу вплотную.
— За кого ты меня принимаешь, мистер Как-тебя-там? Вы натравите на нас шерифа, как только выберетесь из леса!
— Могу пообещать, что мы этого не сделаем.
— Чего стоят твои обещания? Я ведь не джентльмен, так что ты и не подумаешь выполнять их. Нет, вы останетесь здесь, пока один человек не вернется из Ноттингема и не скажет, как поступить с вами.
Один из мужчин, с огромным топором на плече, подошел поближе и обратился к кучеру:
— Что с ними возиться? Перерезать глотки-и все тут. Мертвые не болтают, Джоб.
— Но тех, кто убивает, часто отправляют на виселицу, Джем.
— Я готов рискнуть.
— Рискуешь не только ты, но и мы все. Нет уж, подождем до приезда Хенсона. Это он посоветовал мне предложить услуги этим людям и сказал, что леди богата.
— Тогда надо потребовать за них выкуп!
— Хватит болтать, Джем, мы все равно ничего не решаем. Как только они выберутся отсюда, солдаты окружат лес со всех сторон. Нет уж, пусть лучше исчезнут при загадочных обстоятельствах, не оставив никаких следов. И нас никто не выследит.
Ребекку вдруг начала бить дрожь — от холода и пережитого потрясения. Забыв о гордости, Уилл нетерпеливо обратился к кучеру:
— Сколько еще вы намерены держать нас под проливным дождем? Моя жена с утра ничего не ела Вы должны сжалиться над ней — хотя бы из человеколюбия.
— Вот еще! — фыркнул Джоб. — От дождя пока никто не помирал. А что до еды, то наши женщины и дети всю жизнь недоедают. Мы все живем впроголодь. Но завтра мы наконец-то отправимся в Мэнсфидц с вашими гинеями и накупим столько еды, что нам хватит надолго. Пусть ваша миссис потерпит сегодня и завтра. Может, это охладит ее пыл. Ребекка отреагировала прежде, чем Уилл успел остановить ее.
— Вряд ли! Я сочувствую вашим женщинам и детям, но в том, что они голодают, нет моей вины.
— Неужели, миссис? — Джоб поднял брови. — Мистер Хенсон рассказал мне, что ваш прадед был владельцем фабрики в Йоркшире. Скажите, сколько семей он пустил по миру, чтобы сколотить состояние?
— Ни единой, — с жаром выпалила Ребекка. — Он был отзывчивым человеком. И даже если не так, это еще не повод, чтобы держать меня под дождем!
— Ну и ну! Да, вас на испуг не возьмешь, миссис. — Он обратился к Уиллу: — Будь она моей женой, я давным-давно задал бы ей хорошую взбучку.
— Правда? — переспросил Уилл. — Об этом при ней даже не заикайтесь.
К негодованию Ребекки, мужчины вдруг дружно расхохотались, на время забыв о классовых различиях. Наконец Джоб вытер выступившие от смеха слезы.
— Вы и вправду промокли. Ступайте-ка к старой мамаше Кейлесс, пусть приютит вас на время. — Он огляделся и окликнул паренька, который старательно распиливал дверцу кареты: — Боб, отведи их к мамаше Кейлесс.
Не переставая пилить, Боб откликнулся:
— Она сейчас принимает роды у Лиззи Ортон и будет недовольна, когда увидит, что у нее такие гости.
— Ничего, стерпит, — уверенно заявил Джоб. — Боб, пошевеливайся! Сколько можно торчать под дождем! Кстати, за работу можешь взять себе сюртук этого мистера.
Хижина мамаши Кейлесс оказалась маленькой полутемной лачугой. В одном углу виднелся примитивный очаг без дымохода. Должно быть, дым шел прямо в комнату и покидал ее через отверстие в соломенной крыше. Земляной пол был засыпан соломой; в видавшем виды сундуке хранилась одежда хозяйки. Всю меблировку комнаты составляли два табурета, маленький стол, на котором стояли потрескавшийся таз, щербатый кувшин и подсвечник. На столе побольше, занимавшем место посреди комнаты, громоздилась грубая кухонная утварь, среди которой Уилл разглядел нож, вилку и ложку. Дневной свет проникал в хижину только через дверь, окон в ней не было. По всему чувствовалось, что хозяйка редко появлялась дома.
Уилл подошел к столу и осмотрел нож. Слишком тупой, он не годился в качестве оружия. Ребекка присела на табурет и обвела комнату взглядом.
В хижине было не только темно, но и холодно. А туг еще в дверях появился Джоб с новым требованием:
— Снимайте обувь. Без нее вы далеко не уйдете. И потом, я не прочь обзавестись парой сапог. Ваши придутся мне впору.
У Уилла мелькнула мысль сбить Джоба с ног резким ударом, но он отказался от подобной затеи. Сопротивление только осложнило бы их положение. С сапогами и туфлями пришлось распрощаться. Ребекка взглянула на свои ноги в порванных чулках и попыталась утешить мужа:
— Если нам придется бежать, передвигаться по грязи без обуви будет легче. Но с другой стороны, мы понятия не имеем, где находимся, и не знаем, в какую сторону идти.
Уилл ошеломленно уставился на жену, которая не уставала удивлять его. В начале знакомства он считал ее просто чопорной и желчной особой, но со временем убедился, что Ребекка не так проста. Смелость девушки изумила Уилла. Возможно, насчет ходьбы без обуви она ошибалась, но по крайней мере не желала мириться с судьбой.
— Значит, вы предлагаете побег, Бекки? Она покачала головой.
— Пока я еще ни в чем не уверена, но непременно обдумаю эту идею. А что можете предложить вы, Уилл?
— Пока — ничего. Начнем с того, что Джоб наверняка поставил стражу у дверей хижины. Насколько я понял, здесь все мужчины вооружены. И потом, как вы уже сказали, нам известно только, что мы находимся где-то в Шервудском лесу, между Мэнсфидцом и Ноттингемом, может, недалеко от Ныостеда. Скорее всего, лес кишит проходимцами.
— Мы передумали.
— Дело ваше, — сухо ответила тетя Петронелла. — Дернесс утверждает, что вы — пара голубков, но я-то знаю правду. Ребекка, он неплохой человек. Зачем ты вышла за него? Для того, чтобы помучить?
Ребекка встала и отошла к окну.
— Тетя, я не понимаю тебя.
— А я не понимаю тебя, Ребекка Шафто. На балу у Дернесса мне показалось, что вы пришли к взаимопониманию. Но теперь я уверена, что ошиблась, хотя Шафто предпочитает скрывать это. Твое лицо говорит само за себя.
Пожилая дама не утратила ни толики проницательности.
— А если я скажу, что он женился на мне ради денег?
Тетя фыркнула:
— Ну, разумеется! Не будь у тебя денег, он был бы не вправе сделать тебе предложение. Но деньги не помешали ему влюбиться в тебя, а я уверена, что такой награды ты не заслуживаешь.
— А если я добавлю, что он чересчур часто бывает в заведении Джексона?
— Это вполне естественно. Таким способом Шафто избавляется от раздражения. Но не могу поверить, что ты предпочла бы видеть своим мужем размазню. Разве что такого человека было бы проще подчинить себе, как ты привыкла делать.
Ребекка прикрыла глаза.
— Ты забываешь, что когда-то так же обошлись со мной, — спокойно напомнила девушка.
— Нет, я все помню. Но нельзя вечно жить прошлым. Расстанься с ним, Ребекка, пока оно не уничтожило тебя… и Уилла. Я совершила глупость, много лет назад упустив Дернесса. Не повторяй мою ошибку.
Уилл, вернувшийся с верховой прогулки, спешился и отдал поводья конюху. За неделю, прошедшую после поединка с Ужасом, настроение Уилла заметно улучшилось. Бекки позавидовала мужу. Пожалуй, на севере, вдали от света, они сумеют лучше узнать друг друга. Так она и сказала тете и услышала резкий ответ:
— Только когда ты научишься ценить его — так, как он ценит тебя…
Она замолчала, увидев вошедшего Уилла. Он поклонился тете Петронелле.
— Вы и вправду решили покинуть Лондон в разгар сезона? — спросила пожилая дама.
Уилл оглянулся на жену, которая продолжала смотреть в окно. Стало быть, тетя Петронелла успела побеседовать с Ребеккой и, судя по ее замечанию, многое поняла без слов.
— Если Бекки так угодно, да. Тетя Петронелла вздохнула.
— Значит, так тому и быть. Не забудьте навестить меня перед отъездом — если найдете время.
— Мы уезжаем через неделю, — объяснил Уилл, — и почтем за честь нанести вам визит.
— Вот и хорошо, а теперь мне пора. Голубкам, как именует вас Дернесс, не помешает побыть вдвоем.
Дождавшись, когда тетя Петронелла удалилась, Уилл спросил у жены:
— Что имела в виду тетя?
— Она все знает, — устало откликнулась Ребекка, — или догадывается, как складываются наши отношения, и упрекает не вас, а меня. На это она имеет полное право. Но не беспокойтесь, она не проболтается.
— Рад слышать, — откровенно признался Уилл. Он решил не сопротивляться желанию Ребекки посетить родной дом, даже если для этого ему придется расстаться с Гибом.
Услышав о скором отъезде в Инглбери, Гиб заявил:
— Ну что ж, оставайтесь с ней. Мой зять, мясник из Айслингтона, предложил мне работу помощника. На север я готов отправиться лишь в том случае, если местом назначения будет Шафто-Холл.
— Значит, покидаешь, меня Гиб? Ты нужен мне, ты — последнее напоминание о добрых старых временах…
— Вряд ли, мистер Уилл. Теперь вы пойдете своей дорогой, я вам ничем не могу помочь. Да, вам пришлось нелегко, а еще труднее будет образумить вашу миссис, но вы все-таки попытайтесь.
На это Уиллу нечего было ответить. Во втором экипаже, отправляющемся на север вслед за каретой Уилла и Ребекки, вместе с другими слугами должен был разместиться молодой камердинер Джон Картер, которого Гиб обучил премудростям своего ремесла.
— Как надоел этот вечный дождь! И хотя я не боюсь грома, не могу сказать, что он мне по душе, — проговорила Ребекка.
В этот момент вспышка молнии озарила два экипажа. В одном из них ехали Ребекка с Уиллом, в другом — миссис Грей и остальные. Небо потемнело, как поздним вечером. Уилл придвинулся было к жене, чтобы успокоить ее, но, судя по всему, она не нуждалась в утешениях. Только легкая дрожь губ выдавала ее волнение, вызванное бушующей грозой. Казалось, с тех пор, как они покинули Лондон, прошла целая вечность.
Мистер и миссис Шафто покинули столицу под проливным дождем, словно погода вознамерилась препятствовать их поездке. В хорошую погоду Уилл был бы не прочь полюбоваться пейзажами той части Англии, где прежде никогда не бьшал, но ливень и порывистый ветер превратили поездку в пытку. Небеса словно досадовали на обоих супругов.
Впоследствии Уилл вспоминал, что во время этой поездки их брак чуть не дал трещину, о чем свидетельствовало ледяное выражение на лице Ребекки. Как ни странно, подобные мысли посещали и ее. Холодность стала для нее своеобразной защитой: девушка опасалась, что стоит ей продемонстрировать неравнодушие к Уиллу, и она пропала.
Они направлялись в Инглбери через Лестер и Ноттингем, прежде чем свернуть на почтовую дорогу, проходящую неподалеку от Мэнсфидда и Ныостед-Эбби, родины лорда Байрона. По этим местам Бекки путешествовала довольно часто, предпочитая их Большой северной дороге, — таким образом ей удавалось обогнуть стороной Ньюарк и Линкольн.
В Ноттингеме Уиллу пришлось искать замену захворавшему кучеру. Наконец он разыскал мрачного и оборванного субъекта, некоего Джоба Купера.
— В конце концов, — обратился Уилл к жене, когда они вновь двинулись в путь после двухдневного пребывания в городе, — нам едва ли понадобится беседовать с ним, так что отсутствие хороших манер — пустяки.
— И его внешний вид — тоже, — кивнула Ребекка, с тоской вспоминая прежнего кучера — спокойного, воспитанного Джона в щегольской ливрее, которого пришлось оставить на постоялом дворе.
Очередная гроза разразилась, когда экипаж катился по Шервудскому лесу. Ребекка заметила, что, хотя выбранная дорога оставляет желать лучшего, по ней они доберутся до Инглбери гораздо быстрее. Но Уилл только покачал головой.
— Не разумнее ли было бы заночевать в «Хижине»? — спросил он, когда карету тряхнуло на ухабе. «Хижиной» назывался известный постоялый двор на Мэнсфилдской дороге, который им порекомендовали, если погода окончательно испортится.
— Чем раньше мы окажемся дома, тем лучше. Надеюсь, гроза вскоре кончится, — упрямо возразила Ребекка.
— Хорошо бы, иначе экипаж долго не протянет, — пробормотал Уилл. Дорогу так развезло, что несколько раз экипаж чуть не перевернулся.
— Весной, когда я уезжала в город, дорога была в приличном состоянии, — отозвалась Ребекка и выглянула в окно. Они заехали в самую чащу леса. Ребекка побледнела и обернулась к Уиллу: — Мы сбились с пути! Это не дорога, а какая-то тропа — должно быть, ведущая к ферме. Наверное, мы пропустили нужный поворот. Надо предупредить кучера.
Уилл вполголоса чертыхнулся, опустил стекло и прокричал кучеру, что им следует вернуться обратно. Шум дождя, раскаты грома и свист ветра заглушали его голос. Кучер либо не слышал Уилла, либо не желал слышать, поскольку продолжал нахлестывать лошадей.
— По-моему, кучер слышит меня, но не отвечает. Да, вы правы — мы сбились с пути. Второго экипажа не видно.
Ребекка побледнела еще сильнее, но произнесла ровным тоном:
— Неужели ничего нельзя сделать? Уилл покачал головой.
— Пока он не остановится — ничего. Меня особенно тревожит то, что он молчит. Как и вам, мне не нравится этот малый, но он заверил меня, что знает дорогу в Инглбе-ри.
— Может, он заблудился из-за дождя? — предположила Ребекка.
Прежде чем Уилл успел ответить, карета высоко подпрыгнула на ухабе, накренилась и застыла в наклонном положении, опираясь на придорожные деревья.
Ребекка и Уилл от толчка упали на пол.
— И что же теперь? — спросила девушка прежним холодным и ровным тоном.
В такой ситуации Уилл даже от Ребекки ожидал истерики, упреков и слез. Еще никогда он не испытывал большего восхищения ее мужеством.
Внезапно дверца кареты распахнулась.
— Эй, вы, двое, выходите, — рявкнул кучер.
— В такой дождь? — изумился Уилл.
— Ничего с вами не сделается. Мы всю жизнь мокнем — и живы. Делайте, как сказано, а не то пожалеете. — И в подкрепление своих слов кучер взмахнул короткоствольным ружьем.
— В чем дело? — спросила Ребекка, которая из-за спины Уилла не видела, что кучер вооружен. — В такой одежде мы не можем покинуть экипаж. — Она была в легком муслиновом платье, кашемировой шали и белых туфельках.
— Кому сказано! — завопил кучер, потеряв терпение. Схватив Уилла за плечо, он выволок его из кареты и, пока Уилл пытался восстановить равновесие, таким же образом поступил с Ребеккой.
Взглядам Ребекки и Уилла предстал ряд ветхих хижин и шалашей, перед которыми стояла молчаливая толпа оборванных мужчин, женщин и детей. Мужчины и мальчишки были вооружены палками с железными наконечниками, большими молотками и даже старинными мушкетами.
— Что это?.. — ахнула Ребекка, вцепившись в руку Уилла. Она и сама не знала, что ее испугало больше: пронизывающий ветер и ливень или злобные взгляды оборванцев. Мелькнула мысль, что время вдруг остановилось, и они с Уиллом оказались главным блюдом на страшном пиру.
Кучер крикнул ждущей толпе:
— Это все вам, друзья. Одной только кареты хватит на несколько недель, а у них еще есть деньги и одежда!
Через мгновение Уилла и Ребекку поглотила толпа кричащих мужчин. Ребекка чуть не упала в грязь, когда похожая на скелет женщина сорвала шаль с ее плеч. Только благодаря поддержке Уилла Ребекка осталась стоять на ногах. Внезапно девушка вспомнила о своем лакее.
— Где Джил? — крикнула она кучеру, который стоял рядом, чтобы пленники не сбежали. — Что вы сделали с Джилом?
— Улучил минуту и огрел по голове. Он остался там, — кучер махнул рукой. — А вы не вздумайте удрать. Вы в самой чаще Шервуда.
Уилл заметил, что выговор кучера выдает более образованного человека, чем вся остальная толпа грабителей. Плотная женщина обнаружила сундуки с одеждой, привязанные к экипажу сзади. Стащив их в грязь, она принялась жадно перебирать шляпки, нижние юбки, элегантные парижские платья, шали и легкие туфельки. Женщины обступили ее.
Один из мужчин открыл сундук Уилла, вытащил из него рубашку тонкого полотна и застыл, разинув рот от восхищения. К удивлению Уилла, награбленное тут же делили поровну, чтобы никто не остался обиженным. Вскоре были найдены пистолет Уилла и пороховница, которые оборванцы торжественно вручили своему вожаку — кучеру.
Карету мгновенно ободрали как липку: мальчишки сорвали даже подушки. Многочисленные кожаные ремни снаружи и внутри экипажа срезали и бережно собрали. Двери сняли с петель, бронзовые светильники, висевшие по стенам, аккуратно сложили в большой мешок. Уиллу объяснили, что их продадут на рынке в Мэнсфилде. Успокаивало его лишь то, что шкатулка с драгоценностями Ребекки осталась в другом экипаже, под присмотром миссис Грей. Очевидно, второй экипаж продолжал катиться по верному пути, а его пассажиры и не подозревали, что случилось с Ребеккой и Уиллом.
— Смотрите, красавчики, — приказал кучер, — как радуются вещам, которые достались вам даром, те, кто привык жить даже без самого необходимого.
Пленники молчали: Ребекка — от страха, а Уилл — из соображений безопасности. Он отчаянно пытался сообразить, что же теперь делать. Когда кучер отвлекся, Ребекка потянула мужа за рукав.
— Кто эти люди? Я и не подозревала, что в Англии существуют такие негодяи…
— Это «разрушители машин», — объяснил Уилл, — бывшие ткачи, которые лишились средств к существованию потому, что были изобретены ткацкие станки. Хозяева фабрик поняли, что с помощью машин могут заработать гораздо больше, и уволили людей. Их называют луддитами. Они собираются вместе, чтобы громить новые машины и нападать на фабрикантов, лишивших их заработка.
— Эй вы, хватит шептаться! Вам не удастся сговориться и сбежать, — кучер оборвал их разговор.
К ужасу Уилла, Ребекка ответила кучеру в своей обычной резкой и прямой манере:
— Мы не настолько глупы. И вовсе не замышляли побег — более нелепого предположения я еще никогда не слышала. Я просто спросила у мужа, знает ли он, кто вы такие и почему напали на нас. Он ответил, что вы луддиты.
Уилл вздохнул с облегчением, обнаружив, что кучер восхищенно смотрит на Ребекку. Стоя по щиколотку в грязи, девушка видела, как ее вещи делят между собой грязные и сварливые женщины, но даже не пыталась протестовать.
— Ого, миссис, да вы не робкого десятка! Ладно, время покажет, кто вы на самом деле. Вам придется пожить с нами денек-другой, пока мы не решим, как быть с вами. — Он усмехнулся. — За старшего у нас капитан Нед Лудд, миссис.
Уилл воспользовался случаем и предложил:
— Вы могли бы отвести нас обратно к пропущенному повороту и указать дорогу на Мэнсфилд. Кто-нибудь наверняка согласится подвезти нас.
Кучер со свирепым видом подступил к Уиллу вплотную.
— За кого ты меня принимаешь, мистер Как-тебя-там? Вы натравите на нас шерифа, как только выберетесь из леса!
— Могу пообещать, что мы этого не сделаем.
— Чего стоят твои обещания? Я ведь не джентльмен, так что ты и не подумаешь выполнять их. Нет, вы останетесь здесь, пока один человек не вернется из Ноттингема и не скажет, как поступить с вами.
Один из мужчин, с огромным топором на плече, подошел поближе и обратился к кучеру:
— Что с ними возиться? Перерезать глотки-и все тут. Мертвые не болтают, Джоб.
— Но тех, кто убивает, часто отправляют на виселицу, Джем.
— Я готов рискнуть.
— Рискуешь не только ты, но и мы все. Нет уж, подождем до приезда Хенсона. Это он посоветовал мне предложить услуги этим людям и сказал, что леди богата.
— Тогда надо потребовать за них выкуп!
— Хватит болтать, Джем, мы все равно ничего не решаем. Как только они выберутся отсюда, солдаты окружат лес со всех сторон. Нет уж, пусть лучше исчезнут при загадочных обстоятельствах, не оставив никаких следов. И нас никто не выследит.
Ребекку вдруг начала бить дрожь — от холода и пережитого потрясения. Забыв о гордости, Уилл нетерпеливо обратился к кучеру:
— Сколько еще вы намерены держать нас под проливным дождем? Моя жена с утра ничего не ела Вы должны сжалиться над ней — хотя бы из человеколюбия.
— Вот еще! — фыркнул Джоб. — От дождя пока никто не помирал. А что до еды, то наши женщины и дети всю жизнь недоедают. Мы все живем впроголодь. Но завтра мы наконец-то отправимся в Мэнсфидц с вашими гинеями и накупим столько еды, что нам хватит надолго. Пусть ваша миссис потерпит сегодня и завтра. Может, это охладит ее пыл. Ребекка отреагировала прежде, чем Уилл успел остановить ее.
— Вряд ли! Я сочувствую вашим женщинам и детям, но в том, что они голодают, нет моей вины.
— Неужели, миссис? — Джоб поднял брови. — Мистер Хенсон рассказал мне, что ваш прадед был владельцем фабрики в Йоркшире. Скажите, сколько семей он пустил по миру, чтобы сколотить состояние?
— Ни единой, — с жаром выпалила Ребекка. — Он был отзывчивым человеком. И даже если не так, это еще не повод, чтобы держать меня под дождем!
— Ну и ну! Да, вас на испуг не возьмешь, миссис. — Он обратился к Уиллу: — Будь она моей женой, я давным-давно задал бы ей хорошую взбучку.
— Правда? — переспросил Уилл. — Об этом при ней даже не заикайтесь.
К негодованию Ребекки, мужчины вдруг дружно расхохотались, на время забыв о классовых различиях. Наконец Джоб вытер выступившие от смеха слезы.
— Вы и вправду промокли. Ступайте-ка к старой мамаше Кейлесс, пусть приютит вас на время. — Он огляделся и окликнул паренька, который старательно распиливал дверцу кареты: — Боб, отведи их к мамаше Кейлесс.
Не переставая пилить, Боб откликнулся:
— Она сейчас принимает роды у Лиззи Ортон и будет недовольна, когда увидит, что у нее такие гости.
— Ничего, стерпит, — уверенно заявил Джоб. — Боб, пошевеливайся! Сколько можно торчать под дождем! Кстати, за работу можешь взять себе сюртук этого мистера.
Хижина мамаши Кейлесс оказалась маленькой полутемной лачугой. В одном углу виднелся примитивный очаг без дымохода. Должно быть, дым шел прямо в комнату и покидал ее через отверстие в соломенной крыше. Земляной пол был засыпан соломой; в видавшем виды сундуке хранилась одежда хозяйки. Всю меблировку комнаты составляли два табурета, маленький стол, на котором стояли потрескавшийся таз, щербатый кувшин и подсвечник. На столе побольше, занимавшем место посреди комнаты, громоздилась грубая кухонная утварь, среди которой Уилл разглядел нож, вилку и ложку. Дневной свет проникал в хижину только через дверь, окон в ней не было. По всему чувствовалось, что хозяйка редко появлялась дома.
Уилл подошел к столу и осмотрел нож. Слишком тупой, он не годился в качестве оружия. Ребекка присела на табурет и обвела комнату взглядом.
В хижине было не только темно, но и холодно. А туг еще в дверях появился Джоб с новым требованием:
— Снимайте обувь. Без нее вы далеко не уйдете. И потом, я не прочь обзавестись парой сапог. Ваши придутся мне впору.
У Уилла мелькнула мысль сбить Джоба с ног резким ударом, но он отказался от подобной затеи. Сопротивление только осложнило бы их положение. С сапогами и туфлями пришлось распрощаться. Ребекка взглянула на свои ноги в порванных чулках и попыталась утешить мужа:
— Если нам придется бежать, передвигаться по грязи без обуви будет легче. Но с другой стороны, мы понятия не имеем, где находимся, и не знаем, в какую сторону идти.
Уилл ошеломленно уставился на жену, которая не уставала удивлять его. В начале знакомства он считал ее просто чопорной и желчной особой, но со временем убедился, что Ребекка не так проста. Смелость девушки изумила Уилла. Возможно, насчет ходьбы без обуви она ошибалась, но по крайней мере не желала мириться с судьбой.
— Значит, вы предлагаете побег, Бекки? Она покачала головой.
— Пока я еще ни в чем не уверена, но непременно обдумаю эту идею. А что можете предложить вы, Уилл?
— Пока — ничего. Начнем с того, что Джоб наверняка поставил стражу у дверей хижины. Насколько я понял, здесь все мужчины вооружены. И потом, как вы уже сказали, нам известно только, что мы находимся где-то в Шервудском лесу, между Мэнсфидцом и Ноттингемом, может, недалеко от Ныостеда. Скорее всего, лес кишит проходимцами.