Николай прошел к бетонным сваям, сваленным возле котлована, присел на одну из них и достал из сумки две бутылочки водки, закуску и пластиковые стаканы, чем очень удивил своих сатрапов. Никогда еще прораб не приносил водку в зону. Правда, его об этом никто не просил. Тут люди не любили расслабляться. Каждый шаг требовал особого внимания, бдительности и осторожности. Пять-шесть часов сна могли немного снять напряжение, но, открыв глаза, ты снова собирался в кулак и жил, как канатоходец над пропастью.
   — Выпьем по стаканчику, и я отправлю вас спать. Я уеду на целый день, и вы мне не понадобитесь. На работы можно наплевать. Сегодня инспекции не будет. Давай, Кореец, разливай.
   Крепыш с азиатской физиономией принялся за дело.
   — Пора нам о будущем подумать. Я к вам уже привык, и мне не наплевать, что ждет вас в ближайшее время. Но начнем все по порядку.
   Взяв полный стакан, прораб выпил. То же сделали и остальные. Занюхав рукавом кожаной куртки, Николай продолжил:
   — Мне нужно пятеро надежных мокрушников. Я их вывезу за зону, дам оружие, и они уберут нескольких моих недругов. Взамен получат свободу.
   — А зачем далеко ходить? — подал голос рыжий мужик с лицом, похожим на обтянутый кожей череп. — Или ты нам не доверяешь?
   — Доверяю и хочу сохранить вам жизнь. Мокрушники будут работать под контролем. Сделают дело и сами подохнут, а менты потом найдут пять неопознанных трупов. Такую пирамиду им не разобрать, в тупик попадут, и дело зависнет.
   — Хорошо, Микола, — вступил в разговор самый грозный из команды, — мы своих корешей подставим, а что ты нам взамен дашь? Ведь ты мамой клялся, будто не можешь вытащить никого из зоны, а теперь готов пятерых вывести.
   — Мне это дорого стоить будет. Я ведь человек маленький, за выход кого-либо из зоны мне придется последние штаны с себя снять. А с вами мы иначе сделаем. Мутите народ. Если всю ораву на мост бросим, то прорвемся. Другого пути нет. Слухи до меня дошли, что эту зону замораживают. Через неделю сюда армейские части придут, усадят всех в воронки и на новые разработки отправят, а там все с самого начала — непроходимые топи, леса с капканами, овчарки да колючка. Но меня туда не берут. Там своих прорабов хватает. Кому вы в руки попадете, никто не знает.
   — Бунт поднять хочешь? — спросил Кореец. — Мост простреливается, как мишень в тире. Пятьдесят метров под огнем никто не пробежит.
   — Другого выхода не вижу. Тут только массой их задавить можно. Придется рискнуть. Соберите стальные щиты от заваленного крана. Клепки повыбивать нетрудно, но от дурной пули спасти смогут, хоть грудь прикроют. Побег нужно устраивать ночью, когда большая часть охраны спит. Важную роль сыграет фактор неожиданности и натиск, резкий марш-бросок. А там и оружие, и свобода. Только бы на деревни кидаться не начали с голодухи. А посему надо склад с продуктовыми припасами вычистить. Он стоит следом за зданием охраны. Жратвы там на неделю вперед припасено, всем хватит. На волю выскочат — и врассыпную. До железки девять верст, а там ищи ветра в поле.
   Для вас троих я ксивы подготовлю. Пару недель в Смоленске перекантуетесь, а потом ваше дело. Но пока мы не уберем тех, кого надо, надежду на бунт можно похерить. Ведь я не за себя пекусь. Тот самый тип, некоронованный барон здешних болот, так просто уйти из зоны не даст — вы ему принадлежите со всеми потрохами. Убрав его, можно и охраной заняться. Тогда им некого будет на подмогу звать.
   — Складно поешь, генерал, — проворчал рыжий. — Будь по-твоему. Людишек мы тебе подберем. Тебе мы верим. Ты нас вниманием не обделял.
   — Вот и ладненько. Людишек мне к завтрашнему дню подготовьте и собирайте шоблу. Самых оголтелых на первый план выставляйте. Последними вы пойдете с надежными ребятами, чтобы не дать им отступить. Дня два на подготовку Как только барона уберут, в ту же ночь и жахнем по охране. Рабы к этому времени должны быть готовы. Для вас троих я оружие привезу. Охрана меня не проверяет, я у них давно в доверии.
   Водку допили и проводили Николая до моста. Широкий, метров в десять, деревянный мост проходил через глубокий, поросший камышом овраг. Тот, кто рисковал в него спуститься, обратно не возвращался. По другую сторону моста по краям стояли две каменные будки с бойницами под пулеметы. Шесть человек в униформе с автоматами дежурили у шлагбаума, а чуть дальше — четырехэтажная кирпичная казарма с боевыми отрядами общей численностью в полсотни ружей. Народ сюда нанимали из дембелей внутренних войск, имевших опыт зонной охраны, и отставных офицеров из сокращенных, которым некуда было деваться. Служба необременительная, харчи сносные, казарма оборудована всем необходимым, жаловаться не приходилось.
   Начальник охраны, бывший майор из зоны, некогда ходивший в кумах, привык к тихой жизни, и его все устраивало. Командовал объектом немец, человек сугубо штатский, деликатный, в дела охраны не лез и баловал майора сувенирами. Сидор Погорелов воспитывался в детском доме, потом армия, служил в зоне, начиная с сержанта, а закончил майором после офицерских курсов и, что такое свобода, знал только из телевизора, но его на вольные хлеба не тянуло. Он боялся городов, машин и людей. Там его как муху раздавят, а здесь он король, сам себе хозяин.
   Погорелов дремал у телевизора, когда к нему зашел Коля Гаврилюк. Они нередко баловались водочкой и говорили о политике, в которой ничего не смыслили. Плохой премьер или президент, значит, ему одна дорога. «Пусть его ко мне пришлют, я из него сделаю человека, он у меня поймет службу!» — так звучал самый страшный приговор любому политику из уст бывшего майора. Бабы и футбол занимали следующую нишу в разговорах. Женщин Сидор любил, но постоянной не имелось. Ни одна баба не захочет жить в лесу со змеями. В этом вопросе Коля шел приятелю навстречу и пару раз в месяц привозил из города девочек, не нуждавшихся в долгих уговорах. Тоже своего рода свет в окошке. Много ли надо одичавшему зоновскому куму, который учился разговаривать и понимать остальных у телевизионных дикторов и журналистов.
   — Ты чего, Коля? Раненько еще ханку жрать. Гюнтер приехать может, а он запах за версту чует.
   — Сегодня он не приедет, Обещался в пятницу.
   — Точно знаешь?
   — Вчера его видел. Гостей ждет из Москвы. Не до зоны ему.
   Сидор встал с кровати, открыл холодильник и достал закуску. Его десятиметровая комната вмещала в себя все, что нужно и не нужно, одних только плейеров валялось штук пять. Гюнтер забывал, что дарил главному охраннику, и дублировал подарки. А Сидор был человеком прижимистым и ничего никогда не передаривал. Даже на день рождения к своим заместителям приходил с пустыми руками, а когда приглашал на свой, то развертывал каждый пакет и оценивал размах души принесшего ту или иную безделушку.
   Сели за стол, выпили по рюмке, и Николай заговорил на наболевшую тему.
   — Я тут домик покосившийся прикупил неподалеку в деревушке. Поправить бы надо, участок прополоть и пропахать. Работенки хватит. Вот у меня идейка родилась. А почему бы мне с зоны не взять мужичков? Штук пять. Пропустишь?
   Сидор с удивлением посмотрел на прораба.
   — Хочешь меня работы лишить?
   — Кроме нас с тобой, счет рабам никто не ведет. На змей спишем. А потом: скоро новых привезут — вербовщики уже отправились в зону и на вокзалы.
   — И что ты с ними делать будешь? Они же тебе в первый день черепушку расколют и в бега подадутся.
   — На то у меня собаки есть. Четыре сторожевика ростом со слона. Ты пропусти, остальное моя забота.
   — Хитришь, парень. Туфту мелешь. Говори, что задумал?
   — Давай так, Сидор. Деньги тебя не интересуют, но обмен я тебе все же предложу. Получишь взамен молодую телку со смачной попкой. Неделю с нее слезать не будешь. Качество гарантирую. В твоем вкусе. Дней десять она здесь поживет. Такой расклад тебя устраивает?
   У Погорелова загорелись глаза.
   — И сколько рабов ты хочешь забрать?
   — Пять рыл. Я сам подберу тех, что попокладистее. И воронок свой пригоню. Тебе только шлагбаум открыть и псов своих отогнать подальше.
   — Ладно, Коля, но телку вперед.
   — Одновременно. Я ее привезу на воронке, а рабов вывезу. По рукам?
   Они ударили по рукам.

13. Зона

   Если Наташа не рискнула идти в деревню спасать Настю, то в поход через лес она рвалась, как в бой. Рисковать всем вместе не имело смысла, к тому же не было стопроцентной уверенности, что данный объект тот самый, который они ищут. Настя решила продолжить начатое дело и вновь отправилась в Ховрино, а Вадим с Наташей в сопровождении змеелова пошли по старому маршруту Теперь, когда они знали, что собой представляет опасная зона, у путешественников подрагивали колени, и захватывало дух. Им встретилась на дороге крытая машина, так называемая зекоперевозка. Она шла из зоны к шоссе. Вадим глянул ей в след и сказал:
   — Неужели все, что рассказывал спасенный тобой раб, правда? И это в наше время! В центре России!
   Дмитрий пожал плечами.
   — Какая разница где. Ты уже не удивляешься тому, что в смоленских лесах водятся кобры и гремучие змеи. В государстве, где каждый живет для себя, все возможно. Если нам вслух озвучивают, что бывший премьер имеет состояние больше миллиарда долларов и это воспринимается как должное, что же говорить о населении.
   Они двинулись дальше.
   — Куда же их повезли, интересно? — спросила Наташа.
   — Похоже, машина доставила им пополнение, — ответил змеелов. — Если рабочую силу нанимали на вокзале из шабашников с ближнего зарубежья, то их там сажают в автобус как полагается, а потом завозят в лес, где их поджидает вооруженный конвой вот с такой перевозкой, ну а зеков из зоны сразу запихивают в воронок. С теми Церемониться не станут.
   Черная полоса леса приближалась и превращалась в высоченную стену Жутковатое зрелище.
   — Вот видите дорогу? Это тот самый единственный безопасный путь, ведущий в мрачное государство с первобытнообщинным строем. Они даже дорожный знак поставили: «Тупик». Очень актуально. Из этого тупика нет выхода. Мы пройдем еще метров триста вдоль опушки и зайдем в лес.
   Вадим с надеждой посмотрел на чехол в руках Дмитрия, где находилось устройство, отпугивавшее змей. С этой штукой, похожей на штатив, они могли сойти за геодезистов. Вот только по-воровски бегавшие глаза Наташи выдавали в ней беспокойство и нервозность. Моросил мелкий дождик. Первые метры, пройденные по лесу, никакой опасности не предвещали. Кто бы мог подумать, что здесь затаилась смерть, ждущая свою очередную жертву!
   Дмитрий собрал аппарат, похожий на миноискатель, и включил его. Работал он бесшумно, ультразвук человеческим ухом не слышен, но шелестение травы услышали все. Вокруг них затряслись зеленые и уже пожелтевшие побеги, словно ожила земля, и ветерок всколыхнул ее мохнатую голову.
   — Боже! Сколько их! — воскликнула Наташа.
   — Они не так опасны, как кажется, — улыбнулся Дмитрий. — В погоню не пускаются, это не гепарды. Если вы змею не тревожите, то, скорее всего, она сама отползет в сторону. Попадаются, конечно, агрессивные особи, вот их стоит обходить стороной. Я уже нарывался на таких и старался не связываться с ними. Это означает, что вы приблизились к ее гнезду, где отложены яйца.
   — Я слышала, будто мангусты лихо справляются с этими тварями. Почему бы их здесь не разводить?
   — Мангусты не перенесут нашего климата. В природе много зверья, способного истреблять змей. Но кто будет устраивать у нас инкубаторы по их разведению? Сплошные убытки.
   Они медленно углубились в лес.
   — Обходите глубокие воронки. Тут их с войны осталось в немереном количестве. На дне воронок сырость и безветрие. Змеи обожают ямы. Не дай Бог завалиться в одну из них. И поглядывайте на низкие ветви деревьев. «Дрофу» ультразвук не спугнет. Она глухая, но имеет обостренное чутье на тепло, излучаемое телом человека или животного.
   Не успел он это сказать, как темно-коричневая ветка обрушилась на голову Вадима. В долю секунды она обвила его шею, превратившись в спираль. Журавлев упал на землю и сам начал извиваться, подобно змее. Дмитрий бросился к нему, выхватывая из ножен длинный, острый штык. Действовал он так быстро и ловко, будто акробат в цирке, а не медлительный пожилой человек, любивший размеренный шаг и монотонную, нудную болтовню. Первым делом он схватил скользкую голову твари и отмахнул ее ножом, будто ветку срубил, после чего протиснул руку между кадыком терявшего сознание Вадима и чешуйчатой лентой и начал ее разжимать. Из тела змеи пульсирующими струйками вытекала почти черная жидкость. Наконец змея потеряла свою силу и превратилась в переливавшуюся темными пятнами веревку, легко поддававшуюся раскрутке. Мерзкий узел был снят и отброшен в сторону. Дмитрий разжал зубы потерпевшему и начал делать искусственное дыхание.
   — Возьми аппарат в руки и стой рядом! — крикнул он растерянной девушке, с ужасом смотревшей на происходившее.
   Наташа очнулась от сковавшего ее страха и, схватив с земли аппарат, подбежала к дереву, под которым все и происходило. Вадим начал приходить в себя.
   — Ничего, парень, не дрейфь. Ты у нас еще сто лет проживешь. Мы тебя в обиду не дадим.
   — Что со мной? — прохрипел Журавлев сдавленным голосом.
   — Ничего страшного, поскользнулся и треснулся головой. Сейчас все пройдет.
   Змеелов снял с пояса флягу с водой и дал спасенному сделать несколько глотков.
   — Фу, горечь какая!
   — Не горечь, а полезные травы. Сейчас тебе станет лучше.
   Через несколько минут Вадим стоял на ногах.
   — Лихой ты парень, Митя, — пробормотал Журавлев.
   — Ладно, забудем. Наше дело смотреть вперед, а не оглядываться назад. Как в песне поется, только смелым покоряются моря. Вперед, ребята.
   Наташа окончательно замкнулась в себе. Вадим старался держать себя в руках, и только Дмитрий не умолкал. Змеи по дороге не попадались, чудо-аппарат работал исправно, но скелетов и разложившихся трупов они встретили немало. Ни зверья ни птиц, только шелест листьев на макушках берез и лип и моросивший дождь, пеленой закрывавший перспективу.
   Им понадобилось два с половиной часа пути до того места, где лес стал редеть и впереди появился просвет. Они выбрались на опушку и осмотрелись. Перед ними расстилался гигантский котлован глубиной в семьдесят метров. Глинистое дно, покрытое трещинами, и бескрайний горизонт.
   — Когда-то здесь было озеро, так говорят старики. Я застал только болото, но теперь и его нет, — комментировал змеелов, доставая из рюкзака бинокль.
   Осмотрев территорию, он передал бинокль Вадиму.
   — Смотри влево. Метрах в пятистах идут работы. Там шалаши на сваях.
   Вадим направил окуляры в сторону стройки.
   — Людишек немного, бульдозеры, тракторы, землечерпалки, какие-то курятники на сваях, как избушки на курьих ножках. Тут даже церковь есть… Что-то они откопали. Похоже на дворец…
   Наташа вырвала у него бинокль и прильнула к стеклам.
   — Где дворец?
   — Ишь как оживилась! — воскликнул Вадим. — Неужто нашли? Вот так просто, через несколько дней — и у цели?
   — Я ничего не знаю, — пробурчала Наташа. — Надо подойти ближе и все увидеть своими глазами.
   — Не так это просто, — заявил Дмитрий. — Подумай сама, откуда там может появиться женщина? Попадешься на глаза охранников — полбеды, а если угодишь в лапы рабам? Они годами не видели женщин. На клочья разорвут.
   — Что же, по-вашему, мы зря перлись в такую даль, отдавливая змеям хвосты? Я должна убедиться, что мы попали туда, куда надо. А если нет, то нечего здесь торчать. Будем искать в другом месте. Может быть, Настя права, и архив находится в Ховрине. Или в Балаханове, где мы вовсе не были.
   — В Ховрине ничего нет, там шли бои, — с уверенностью заявил Вадим. — А вот те, кто из Ховрина ушел под прикрытием эсэсовцев, тот имел время, чтобы притормозить в Балаханово или здесь.
   Вспомни рассказ ветерана, у которого побывала Настя.
   — Тогда зачем она туда поехала?
   — Хочет пройти дорогой отступления от Ховрина до Балаханова. Двадцать верст пути. Она девушка выносливая, задумала — сделает.
   — Я не уйду отсюда, пока не удостоверюсь в результатах их раскопок. Еще на одим поход у меня духу не хватит. И что толку сюда ходить? Смотреть в бинокль? Ну посмотрели. А что это нам дало? Нужно подойти ближе, прямо к отрытому особняку. Больше здесь искать негде. Они все перекопали.
   — Может быть, ты и права, — заявил Журавлев, — Ладно, на разведку пойду я. В телогрейке и в кепочке сойду за рабочего. Вряд ли они с таким потоком живой силы знают всех в лицо. Потопчусь немного и вернусь.
   Наташа приняла предложение партнера как должное, а Дмитрий забеспокоился.
   — Не позже чем в четыре часа мы должны уходить. Лес надо пройти до темноты. Иначе я не гарантирую безопасности. Иди и запомни это место. Твой ориентир — три сухие сосны. В котлован спуститься нетрудно, но обратно не взберешься. Тут либо лопата нужна ступени вырубать, либо веревка с якорем. Веревкой я запасся. Вещь полезная, тонкий прочный капрон. Троих выдержит, у Двадцать пять метров. Один конец я привяжу к дереву за неимением якоря, второй сброшу вниз. По ней спустишься, по ней и поднимешься.
   Так они и сделали. Через десять минут Вадим очутился в котловане. Здесь он понял, что без веревки на стену десятиметровой высоты ему не взобраться, даже с его опытом альпиниста. Но отчаянные головы взбирались. Это он понял, двигаясь вперед вдоль стен. Не одному Мите пришла в голову идея делать ступени. Их здесь хватало. Правда, они были неровными и делали их не лопатой, а чем придется, может быть, и зубами.
   К центру котлована Вадим не решался подходить — слишком открытое место. Пусть он выглядел муравьем в пустыне, но не один же змеелов имел при себе бинокль. Черная движущаяся точка непременно привлечет к себе внимание, если кто-то ее заметит.
   И его заметили. Он и не предполагал, что по территории ездят открытые «УАЗики» с охраной. Пятеро крепких ребятишек в пятнистой униформе с автоматами наперевес ехали ему навстречу вдоль той же стены. Бежать и прятаться тут некуда и негде, со дна пропасти на вершину не запрыгнешь. Пришлось идти дальше как ни в чем не бывало. Машина остановилась у него перед носом.
   — Заблудился, соколик? — хмыкнул один из охранников, соскакивая со ступенек на землю. — Или сортир искал? Садись, подвезем.
   Его впихнули в машину и повезли назад. Одно радовало: пешком идти не надо. С доставкой прямо к тому месту, куда он шел. Возле особняка стояли человек восемь. Тут его и сгрузили. Охранник крикнул:
   — Заблудшая овца. Лазейку искал.
   Все оглянулись. Один из главных, судя по цивильной одежде, глянул на Журавлева и что-то шепнул коренастому мужику с азиатской физиономией. Тот подошел к Вадиму и коротко сказал:
   — Будь возле меня, не то перо в ребра.
   Пришлось приклеиться к бугру, и Вадим присоединился к общей компании. Шестеро в телогрейках стояли молча. Только сейчас Журавлев заметил нашивки с номерами, налепленные на левой поле ватников и на правом рукаве у каждого, кто их носил. У него нашивок не имелось, и, очевидно, этим он и привлек к себе внимание.
   Разговаривали двое, и из их разговора можно было догадаться, что эти люди здесь занимают не последнее место. Один говорил чисто, второй с акцентом, похоже с немецким. Определить нетрудно, зная, что объекты принадлежат им.
   — Я хочу осмотреть все здание. В последний раз я видел только два верхних этажа, а вы уже вычистили подвалы, — говорил немец.
   Русский ему возражал:
   — Рискованно, Гюнтер, стены сгнили, перекрытия не держатся. Мы сделаем опоры, тогда и посмотришь. Потерпи пару дней.
   — Не спорь со мной, Николай. Тут я решаю, что делать, чего не делать. Эти стены пушкой не пробьешь. Иди и показывай. Сегодня вечером я должен докладывать обстановку Москве. Он на днях приезжает. Я должен знать все, что здесь делается.
   — Твоя воля.
   Они направились в облезлое серое здание. Бригада работяг потянулась следом. Журавлеву тоже пришлось идти. Азиат изредка косился на него, но понятно было, что сейчас им не до него.
   Толпа во главе с русским начальником ходила сквозь анфилады дворца и в конце концов спустилась на самый нижний этаж, ниже уровня окон. Потолок поддерживали сводчатые колонны, между которыми уцелели каменные гробницы, изъеденные водой и временем.
   — Дальше копать не имеет смысла, — суетился Николай. — Это усыпальница, склеп.
   — Тут должен быть люк, — твердо заявил Гюнтер.
   — Есть люк, но мы его вскрывать не стали. Замурован намертво. Вот он.
   В центре подвала среди каменных плит выделялся стальной кованый люк с огромными заклепками, но без ручек.
   — Вскрывайте! — приказал Гюнтер.
   — Чем? Его же не подцепишь. Даже лом не просунешь.
   — Вскрывайте! — повторил немец.
   — Как скажешь.
   Николай подошел к рабочим, среди которых находился и Журавлев.
   — Гусь! Отправь мужиков за инструментом, пусть начинают. А ты. Кореец и Дылда, отойдите подальше, в случае чего — разом на землю и за колонну. И этого мне сохраните, — он кивнул на Журавлева. — Чует моя печенка — у нас найдется тема для разговора.
   Гусь, самый здоровенный среди всех, лишних вопросов не задавал. Он отдал приказ, и четверо человек отправились за инструментом. Сам он остался на месте, а с ним Кореец, опекавший чужака, и долговязый, сутуловатый, рыжий тип с колючими глазками. Журавлев понял, что попал с корабля на бал. Тут начиналось самое интересное. Только сумеет ли он кому-нибудь рассказать о том, что видел, вызывало у него сомнение. Наташа бы за такое зрелище полжизни не пожалела.
   Рабочие вернулись со сварочным аппаратом и отбойными молотками, тянули кабели, закатывали баллоны с газом и кислородом, притащили компрессор. Подготовка заняла полчаса. Наконец техника заработала, взвилась пыль поднялся и шум. Гусь отвел своих людей назад, и они встали за огромную колонну. Николай также отошел подальше. Гюнтер даже не обратил на него внимания, он с нетерпением следил за продвижением работы.
   У люка не было петель и замков. С какого боку начинать, никто не знал. Долбили как придется. Работы продлились не больше десяти минут, после чего грянул мощный взрыв. Тот, кто был предупрежден, упал на землю, остальных разорвало в клочья. От Гюнтера осталась толь, ко щиколотка ноги в ботинке, от остальных только кровь на стенах и потолке.
   Когда пыль улеглась и дым рассеялся, оставшиеся в живых поднялись на ноги. В ушах стоял такой звон, что разговаривать не имело смысла — никто ничего не слышал. Медленно ступая по осколкам, со всех сторон к центру сходились счастливчики. В том месте, где находился люк, образовалась черная дыра диаметром метра в два. Николай поднял руку, останавливая движение, и указал на выход.
   Приблизиться к люку так никому и не удалось. Даже свет тусклого дождливого дня показался после подвала слишком ярким, а воздух слишком чистым. Звон в ушах затих.
   — За что боролся, но то и напоролся, — многозначительно сказал начальник. Взглянув на Гуся, он отдал распоражение:
   — К люку не подходить. За столько лет там скопились ядовитые газы. Сунешь нос — и тут же отравишься. Возьми десяток рыл, и пусть они спустят вниз бетонную плиту. Прикройте люк, но оставьте щель сантиметров в двадцать, так чтобы голова не пролезала. Пусть из ямы газы выветриваются. Что делать с ней, потом решать будем. Ну а ты, Кореец, веди нашего гостя ко мне в контору. Пора бы узнать нам, с чем он пожаловал в зону и как ухитрился пройти через змеиное царство. Кореец толкнул Вадима в спину.
   — Шевелись.
   Его доставили под конвоем в отдаленный барак, прикрытый со всех сторон частоколом высотой в три метра. Калитка находилась на уровне четырех ступеней, обсыпанных каким-то едким порошком. Видимо, таким образом местный начальник спасался от змеиного нашествия и недоброжелателей из числа рабочих.
   Журавлева привели в комнату с идеально гладкими стенами, полом и потолком. Кроме стола, сейфа и пяти стульев, тут ничего не было. Попади сюда ядовитая тварь — она и спрятаться не сможет.
   Николай выпроводил своих телохранителей во двор и остался с гостем один на одни. Разумеется, его перед этим обыскали, но, кроме фонаря и сигарет, ничего не нашли.
   — Садись, парень. Как тебя кличут?
   — Называй как хочешь.
   — Ладно, чужак, ты сам все расскажешь или тебя подвергнуть первичной обработке? Мои молодцы умеют это делать.
   — Толку что? Змеи меня не трогают. Как пришел, так и уйду, если ты меня не придушишь. Я для тебя интереса не представляю. Ты для меня тоже. Слух прошел в Сафонове, будто моего кореша сюда завербовали, вот я его и решил навестить. Хотел вывести из твоих клещей.
   — Стало быть, ты с сафоновского изолятора? Морда у тебя подходящая. А как кореша звали?
   — Данила Фокин.
   — Когда завербован?
   — Полтора года назад.
   Гаврилюк залез в свой сейф, в котором даже ключей не было, достал из кучи общую тетрадь и пролистал ее. Остановившись на одной странице, он просмотрел ее и сказал: