Мартин Дебора. В плену сомнений

   Оувертон явно не знал, что ответить, и Морган также хранил упорное молчание. Ей с трудом удалось улыбнуться. Она не хотела создавать ложного впечатления и внезапно поняла, что совершенно не желает делиться с гостями подробностями своих бурных отношений с Рисом.
   — У меня все в порядке. — Она обвела рукой комнату. — Как видишь, я хозяйка в этом доме и… — Ее голос дрогнул. — В любом случае, тебе не нужно беспокоиться.
   — Но я беспокоюсь, — запротестовал Оувертон.
   — Неужели? И когда же это с тобой произошло? Ведь меньше недели назад ты публично объявил меня бездушной ведьмой и предательницей. Ты оболгал меня перед моим мужем, у которого и так были причины презирать меня. Как тебе не пришло в голову, что ложь может превратить страдающего человека в безрассудного тирана?
   Ужас и раскаяние смешались во взгляде Оувертона.
   — Прости меня, Джулиана. О Боже, я так сожалею! Я жалею, что позволил Дарси убедить меня лгать тебе все эти годы. Я жалею, что хранил в тайне то, что он сказал твоему мужу. И отчаянно жалею, что не сказал всю правду на твоей помолвке, но Дарси…
   — Дарси то, Дарси это! — вскричала Джулиана. — Это все он сделал? Как же он должен меня ненавидеть, чтобы так лгать!
   — Это не ненависть. — Оувертон страдальчески поморщился — плечи его дрожали. — Ты должна понять — Дарси считал, что Воган женился на тебе, чтобы вернуть Ллинвидд. Он думал, что спасает тебя, когда отдал твоего мужа вербовщикам.
   Она закрыла глаза, чтобы не видеть скорбного выражения, написанного на лице Оувертона. Какое он имеет право огорчаться? Он не пострадал от своей лжи. А вот она — да.
   — Когда вернулся Воган, — продолжал Оувертон, — Дарси думал, что он спасает тебя, настаивая на своей лживой истории. Он считал, будто Воган захочет избавиться от тебя, если убедится, что ты его предала.
   Морган возмущенно фыркнул.
   — Видно, ваш братец не понимал, как сильно Рис привязан к своей жене.
   Джулиана открыла глаза, чтобы взглянуть на Моргана. Оувертон же продолжал, словно не заметив его слов:
   — Когда Дарси осознал, что Воган собирается отомстить, он запаниковал. Он… он боялся, что Воган уничтожит его.
   — И конечно, совсем не учитывалось, что Рис может уничтожить и меня, не так ли? — прошептала она.
   Оувертон побледнел.
   — Что он с тобой сделал? Не лги мне, Джулиана. Если он жестоко обращался с тобой или…
   — Ничего такого не было. Я… я просто имела в виду, что Дарси разрешил Рису поступать со мной, как он пожелает.
   Она отвернулась, чтобы скрыть внезапно охватившие ее чувства. Рис не обращался с ней жестоко… в том смысле, который имел в виду Оувертон. Но он чуть ли не ежедневно попирал ее достоинство. Скоро ей будет безразлично, что он считает ее лживой ведьмой. Скоро он сожмет в руке ее сердце, в то время как свое надежно спрячет. Было ли это жестоким обращением? Она не знала.
   — Где сейчас Рис? — поинтересовался Морган.
   — Спит. Но это ведь не удивляет вас, мистер Пен-нант? Он вернулся поздно ночью после того, как по вашему настоянию уехал ломать копья с Дарси. Мне кажется, вы и мой муж хотите, чтобы вас еще раз арестовали.
   Но голос Моргана был абсолютно спокоен.
   — Я думаю, Нортклифф не настолько глуп, чтобы пытаться это сделать сейчас.
   Ее охватил внезапный страх. Она слишком хорошо знала, как отчаянно ведет себя Дарси, когда его загоняют в угол. Один раз из страха он уже пожертвовал ее благополучием…
   — Вы недооцениваете моего брата: Дарси не из тех, кто покорно проглатывает унижение. Он обязательно рассчитается с Рисом.
   — Вы, кажется, беспокоитесь о вашем муже, этом «безрассудном тиране», как вы его называете? — спросил Морган.
   Их взгляды встретились. На его лице появилось нечто вроде торжествующей ухмылки, но Джулиане было все равно. Она должна заставить его понять, в какое рискованное предприятие они с Рисом пустились.
   — Конечно, я беспокоюсь. Я не хочу снова потерять Риса.
   Видимо, заявив это, она была слишком откровенна. Однако Морган с облегчением вздохнул. У Оувертона же в глазах вспыхнула надежда, впервые с тех пор, как он появился в ее доме.
   — Значит, у тебя с мужем все хорошо? Правда?
   — Я уверен, все будет много лучше, как только он узнает правду, — с удовлетворением произнес Морган. — Я уверен, когда вы объясните ему, откуда тогда узнали, где найти вашу сестру…
   — Да, откуда вы узнали? — перебила Джулиана. — Это единственная вещь, которую я не могу понять.
   Оувертон переминался с ноги на ногу.
   — Трактирщик опознал тебя и послал к нам своего слугу.
   У нее перехватило дыхание. Теперь все встало на свои места. Да, тогда ей даже показалось, что она где-то раньше видела этого негодяя-трактирщика. Значит, вот как они обо всем проведали! Если бы она тогда спросила у трактирщика, не знакомы ли они… если бы ей только пришло в голову спросить…
   — Когда мы объясним все насчет трактирщика, которому Дарси заплатил приличную сумму за ложь, Воган поймет, что ты не имеешь к этому никакого отношения, что ты совершенно ни в чем не виновата.
   Слова брата внезапно прервали ход ее мыслей. Она слишком увлеклась, попрекая Оувертона, и не оценила по достоинству его намерений. Он пришел сказать правду. Целиком оправдать ее перед мужем. Наконец-то!
   Надежда, казалось, наконец замаячила перед ней. Они раскроют Рису глаза на то, что на самом деле случилось той ночью. Он, соответственно, раскается и попросит у нее прощения. Все уладится, и это ужасное время останется позади.
   До следующего раза.
   Неожиданно надежду сменил гнев. Не в первый раз Рис под воздействием различных обстоятельств думал о ней самое худшее. Шесть лет назад он обвинил ее в слежке за «Сынами Уэльса» и признал, что ошибся, только когда отец пригрозил ее сурово наказать.
   Всякий раз, когда она утверждала, что невиновна, он отказывался ей верить. Только свидетельства других могли доказать ему обратное. Несмотря на все, что она сделала для Ллинвидда, несмотря на все ее оправдания, он продолжал верить в ложь, рассказанную ему Дарси той роковой ночью.
   И вот теперь Оувертон пришел сюда с важным видом, чтобы поведать все Рису и впредь вести себя так, будто этих шести лет не было вовсе. Оувертон думает, будто можно стереть годы несколькими словами.
   Хуже всего то, что Рис поверит Оувертону. Рис не желает верить ей, но поверит ее брату-лжецу. Она сжала кулаки. А потом ее муж также сделает вид, будто ничего не случилось, будто она не была публично оклеветана и предана ими всеми.
   Черт его побери! И всех их тоже! Как они смели подумать, что стоит им только прибежать сюда и сказать несколько слов, как все устроится само собой! Что ж, она не даст им такого шанса, и Рису тоже. На этот раз не даст. Она сказала ему, что невиновна. У него было время решить, верит он ей или нет.
   Она сделала все от нее зависящее, чтобы убедить его в своей искренности, но он по-прежнему отказывался верить ей. Как они могут жить дальше вместе, если он подозревает ее в самом худшем и с готовностью соглашается с обвинениями других? Это недоверие не кончится никогда.
   Хотя она страстно желала, чтобы они оправдали ее перед Рисом, это было бы лишь временным решением стоявшей перед нею проблемы. Брак должен быть построен на доверии. И никто не сможет научить этому Риса. Он должен сам научиться ей верить.
   — Я не хочу, чтобы вы говорили ему правду, — твердо заявила она.
   Морган и Оувертон уставились на нее с таким удивлением, будто она только что сказала какую-то непристойность.
   Джулиана гордо выпрямилась, в ее взгляде застыл вызов.
   — Я не хочу, чтобы вы с ним говорили. Уходите, пока он не проснулся.
   — Чего же тогда ты хочешь, черт побери? — взорвался Оувертон.
   Морган смотрел на нее со странным выражением, но молчал. Джулиана набралась решимости и заявила:
   — Вероятнее всего, он поверит вам, если вы скажете ему правду. Но мне этого мало. Я хочу, чтобы он сам научился доверять мне. А если вы сейчас оправдаете меня в его глазах, он этому так и не научится.
   — Но, Джулиана… — начал Оувертон.
   Морган положил руку ему на плечо.
   — Она права. Будет лучше, если Рис сам увидит правду. — Он внимательно посмотрел на Джулиану. — Но понимаете ли вы, чего от него хотите? Он перенес страшные страдания, даже гораздо более страшные, нежели я. Годами топтали его гордость, его достоинство, хотели превратить его в животное. И он прожил эти шесть лет, веря, что попал туда по вашей вине. И до этого в его жизни было мало людей, на которых он мог бы положиться. Вы просите его зачеркнуть все свое прошлое. Я говорю вам как его друг и как человек, который высоко его ценит, — я не уверен, что он сможет это сделать.
   — Тогда наш брак обречен, — глухо проговорила Джулиана. — Вы, кажется, забыли, что страдал не только он. Хоть я и не провела шести лет в изгнании и меня не пороли, но я постоянно жила в преддверии ада, не зная, что с ним случилось, жена я или уже вдова. Я прошла через ад, оплакивая его, когда человек, нанятый Дарси, сообщил мне, что Риса уже нет в живых. А теперь, когда он вернулся, он относится ко мне с презрением, которого я не заслужила.
   — Да, но если мы ему расскажем… — начал Оувертон.
   — Если вы ему все расскажете, он просто попросит прощения, и все будет опять прекрасно, так? Мужчины! Вы думаете, что несколько слов извинений могут заглушить боль, причиненную вашим упорным отказом понять душу женщины? — Она устремила пристальный взгляд на брата: — В общем, я не разрешаю тебе искупать свою вину таким легким способом… Либо Рис научится доверять мне, либо он будет жить, пожиная плоды своего недоверия. Но легкого пути у нас с ним не будет. — Слезы показались у нее на глазах, но она сдержалась. — Я не могу этого допустить, если хочу, чтобы наш брак продолжался.
   Какое-то время все молчали. Мужчины видели, что Джулиана старается уверить себя в собственной правоте. И в самом деле, ее уже начали одолевать сомнения. Не слишком ли суровому испытанию она собирается подвергнуть Риса?
   — Ты ведь любишь его? — пробормотал Оувертон. — Ты по-прежнему еще любишь этого проклятого валлийца? Иначе тебе было бы все равно, удастся ли вам сохранить этот брак.
   Она замешкалась с ответом. Мучительная правда оказалась слишком болезненной для нее. О да, она любит Риса. Несмотря ни на что, она все еще любит его. Она любила его всегда, даже когда он в Нортклифф-Холле предъявил ей чудовищные обвинения. Она тяжело вздохнула.
   — К сожалению, я люблю его. Хотя это сейчас и кажется глупо.
   Внезапно оробев, Оувертон нерешительно подал голос:
   — Тогда, мне кажется, я могу раскрыть и другую причину моего визита.
   Морган удивленно взглянул на Сент-Албанса.
   — Что это за другая причина?
   С раскаянием глядя на Моргана, Оувертон достал из жилетного кармана сложенный лист бумаги и запечатанный конверт.
   — Ну… вы понимаете, Пеннант… я не считал нужным говорить вам об этом, потому что не был уверен, одобрите ли вы. Но я обещал передать это Джулиане. — Оувертон протянул ей бумагу и конверт.
   Джулиана развернула бумагу. В глаза ей бросился до боли знакомый герб, венчавший послание, и имя, стоявшее внизу. Сильно побледнев, она опустилась в кресло и прочла письмо на гербовой бумаге, а потом распечатала конверт и ознакомилась с его содержимым.
   — Черт побери, что там такое? — раздраженно поинтересовался Морган, когда она подняла голову и растерянно уставилась в пространство.
   — По-видимому, — объяснила она сдавленным голосом, — лорд Девоншир решил возобновить нашу помолвку.

18

   Что-то щекотало Рису нос, медленно пробуждая его от тяжелого сна. Он застонал, подумал о Джулиане, и руки его тут же сомкнулись вокруг чего-то мягкого. Слишком мягкого. Он открыл глаза и обнаружил, что прижимает к лицу подушку, из которой вылезло перышко и щекочет ему нос.
   С проклятиями он отбросил ее и сел, прислонившись к изголовью кровати. Он поднял глаза и взглянул на украшавший противоположную стену пестрый гобелен со скачущими херувимами и нимфами — одно из декоративных излишеств, оставшихся от отца. Рис наблюдал этих проклятых изгибающихся нимф уже четыре ночи подряд, мечтая о Джулиане. Неудивительно, что все закончилось объятиями с подушкой.
   Он застонал, рассматривая массивную парадную кровать с шелковыми вышитыми драпировками цвета слоновой кости. Она была слишком велика даже для троих человек его роста.
   Очень жаль, что он спал в ней один. Один. Внезапно им овладела такая острая тоска, что он изо всех сил сжал кулаки. Воган и не предполагал, что зайдет так далеко в своей мести. Он не предвидел, что сам себя обрек на жизнь с незнакомкой, которую он выучил ненависти. Не знал, что сердце может так рваться от одиночества.
   Решение, казалось, было так близко, но оставалось, однако ж, недостижимым, дразня его постоянно возможностью удачи. С каждым днем он желал Джулиану все больше, хотя боролся с собой и пытался не допустить ее в свою жизнь. Но обладать ее телом казалось ему слишком малым; его влекла улыбка, озарявшая ее лицо, когда он рассказывал смешную историю, и милые обороты речи, и острый ум…
   Не то чтобы он был лишен всего этого полностью. Улыбки и милые беседы выдавались ею очень небольшими порциями, чтобы обострить его аппетит. Как бы он хотел, чтобы она стала его женой во всем! Чтобы она делила с ним не только постель, но и мысли, планы, надежды на будущее.
   У него заныло сердце при взгляде на эту комнату, явно предназначенную для счастливой четы, с этой гигантской кроватью и ореховыми комодами. Интересно, каково было бы просыпаться рядом с ней по утрам? Чувствовать ее всей своей кожей? Помогать ей одеваться, медлить, застегивая крошечные пуговки, которые он расстегивал позапрошлой ночью?
   Ему оставалось только воображать, поскольку он никогда не жил с ней… никогда не проводил с ней в одной комнате больше ночи. А воображение рисовало невыносимо соблазнительную картину…
   Рис спустил ноги на пол. Это томительное, мучительное желание становилось просто нестерпимым. Если он хочет, чтобы Джулиана целиком принадлежала ему, он может этого добиться.
   Он знал, что и она готова принадлежать ему. Но для этого ей нужно было только одно — его доверие. Его вера в нее. Вчера он сказал, что не может заплатить так дорого, сегодня же он подумал — а почему бы и нет? Конечно, она предала его один раз, но это было давно. Случалось ли ей предавать его и после возвращения?
   Нет. Джулиана не желала покоряться ему, но то было совсем другое дело. Упорное стремление участвовать вместе с ним на равных в управлении имением вызывало у него только уважение, а никак не недоверие. Она не пыталась подстрекать против него братьев… не пыталась сбежать. Она терпела его мелкое тиранство с изяществом и снисходительностью.
   Разве так уж невозможно согласиться и уступить ей?
   Раздумывая над этим, Рис начал одеваться. Он глянул на часы и ужаснулся. Боже, уже почти час пополудни! Должно быть, она приказала слугам не будить его и, несмотря на его бесцеремонный отъезд накануне, все же дала ему сегодня отдохнуть.
   Воган усмехнулся. .Конечно, была и другая причина, по которой ему дали поспать. После прошлой ночи его непокорная жена, возможно, готовит крупный переворот… вооружает против него лакеев или приказывает кухарке кормить его жидкой овсянкой, чтобы лишить его последних сил для соблазнения. От Джулианы можно ожидать чего угодно…
   Желание скорее увидеть ее было теперь столь сильным, что Рис быстро завершил туалет и вышел в холл, размышляя, где же она может быть в такое время. Из гостиной до него донеслись голоса, и он прямиком направился туда. Наверно, она беседует с миссис Робертс, хотя непонятно, зачем они закрыли дверь. Видимо, чтобы не разбудить его.
   Чем ближе он подходил, тем более отчетливыми — и менее знакомыми — становились голоса. Он слышал голос Джулианы, но остальные… Это не миссис Робертс и не мистер Ньюнс.
   Слышались два голоса. Два мужских голоса. Он ускорил шаги и, подойдя к двери, прислушался. Затем нахмурил брови и остановился. Во имя всего святого, кто это?
   — Итак, что мне сказать ему, Джулиана? — произнес мужской голос. — Ты прочла письмо. Лорд Девоншир настаивает на встрече с тобой и просит нас с Дарси организовать ее. Что мне ему передать, Джулиана?
   «Это Сент-Албанс», — мелькнуло у него в голове. Сент-Албанс пришел отобрать у него жену.
   Его обуяла ярость, и он толкнул дверь с такой силой, что она со всего размаху грохнула по стене. Джулиана и Сент-Албанс разом обернулись. Ему не требовалось даже глядеть на виноватое лицо Джулианы или читать ужас в глазах Сент-Албанса, чтобы понять, что он помешал разговору, который был предназначен не для его ушей.
   — Черт побери! — проревел Рис. В два огромных прыжка он пересек комнату и схватил шурина за воротник. — Ты должен сказать этому самозванцу Девонширу, что Джулиана — моя жена! — Он туго перехватил воротник вокруг шеи Сент-Албанса, не давая ему вздохнуть. — И если я когда-нибудь опять увижу, что ты приносишь письма от него, клянусь, я свяжу тебя и брошу в Тауи!
   — Рис! — закричала Джулиана, бросаясь к нему. — Отпусти его! Прошу тебя!
   — Что он здесь делает? — рявкнул Рис и как следует тряхнул Сент-Албанса, лицо которого посинело от удушья. — Во имя всего святого, что он здесь делает? Приносит тебе письма от Девоншира?
   — Оставь его, Рис. — В его помраченное яростью сознание проник другой голос. Прошло несколько секунд, прежде чем он его узнал, после чего немедленно отпустил придушенного Сент-Албанса, повернулся и увидел Моргана.
   — Морган? Что ты здесь делаешь?.. — Он замолчал и посмотрел на Сент-Албанса, который ловил ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. — Вы же не могли прийти сюда вместе…
   Но, безусловно, именно так и было, и Воган это понимал. Он недоверчиво переводил взгляд с Моргана на жену, не понимая, что происходит.
   Морган первым нарушил молчание:
   — Сент-Албанс хотел убедиться, что с Джулианой все в порядке. Я только проводил его, потому что он опасался, что ты не разрешишь ему с ней повидаться.
   — Конечно, я бы не разрешил! — отрезал Рис. — Особенно если бы знал, что он служит почтальоном у проклятого маркиза! Как ты мог допустить, чтобы он явился сюда уговаривать мою жену уйти от меня? Какой ты после этого друг?
   — Я не знал, что у него были с собой письма от Девоншира, — начал Морган.
   — Ну-ка, успокойтесь! — Джулиана со сверкающими глазами повернулась к Рису. — Как ты смеешь решать, от кого я могу, а от кого не могу получать письма? Оувертон принес письмо, адресованное мне, и я имею право его прочитать.
   Рис потерял всякий контроль над собой и завопил:
   — И сколько таких писем он тебе доставил? Сколько раз он проскальзывал сюда за моей спиной и тайно приносил корреспонденцию от твоего экс-женишка?
   — Не говори глупости! — процедила Джулиана. — Как будто кто-нибудь может проскользнуть сюда мимо лакеев, дворецкого и целого батальона горничных. Оувертон пришел сюда в первый раз, и, уверяю тебя, я не знала, что у него были письма от Стивена.
   «Письма, — подумал он. — Значит, там было не одно, а несколько писем». Эта мысль и еще то, что она назвала Девоншира по имени, окончательно вывели его из себя.
   — Что ж, в последний раз его нога ступила через этот порог. И больше не будет никаких писем от твоего драгоценного Стивена, даже если для этого мне придется запереть тебя в спальне!
   — Джулиана! — испуганно крикнул Сент-Албанс. — Ты должна разрешить мне рассказать Вогану, что…
   — Нет! — отрезала Джулиана, не спуская глаз с Риса. — Уезжай домой, Оувертон. Благодарю тебя за визит, а также и за твое предложение. Но я справлюсь со всем сама.
   — Да, поезжай домой, Сент-Албанс, — поддакнул Рис. — И не возвращайся!
   Джулиана, подбоченившись, решила не отступать.
   — Не обращай внимания на моего мужа. Он совершенно теряет рассудок, когда при нем упоминают имя лорда Девоншира.
   — Теряет рассудок? — загремел Рис. — Я теряю рассудок? Только потому, что я рассердился, когда моя жена…
   — Поезжай домой, Оувертон! — приказала Джулиана. Она кивнула Моргану, стоявшему позади Вогана: — Морган, уведите его и уезжайте. Прошу вас!
   — Пошли, парень, — услышал Рис слова Моргана.
   — Не могу же я оставить ее с этим сумасшедшим! — запротестовал Сент-Албанс, но, когда Рис бросил на него кровожадный взгляд, он побледнел и дал Моргану вытащить себя из комнаты.
   Дождавшись, когда они вышли, Рис подошел к двери и запер ее.
   — Письма! — приказал он, подойдя вплотную к Джулиане. Он щелкнул пальцами. — Дай мне письма, которые он принес!
   Ее лицо полыхало от возмущения.
   — Ты не имеешь права читать мои письма!
   — Я твой муж! У меня есть право на все, что относится к тебе!
   У нее был такой решительный вид, словно она намерена отказать ему. Но она лишь пробормотала:
   — О, проклятый глупец! — Она взяла два листка бумаги с лакированного столика и бросила ему: — Вот, держи. Читай мою «тайную» переписку, если хочешь! Мне все равно!
   Он схватил листки, не дав им упасть на пол, и с жадностью принялся читать. Оба письма были от лорда Девоншира. В первом, адресованном лорду Нортклиффу и Сент-Албансу, тот в изысканных выражениях просил их устроить ему встречу с Джулианой, дабы обсудить с ней вопросы личного свойства. Но второе предназначалось «леди Джулиане, моей единственной возлюбленной». Полное многословных извинений и жарких комплиментов, оно свидетельствовало о недвусмысленном желании лорда Девоншира возобновить ухаживание, если она сможет развестись с мужем.
   Письмо разозлило бы Риса еще сильнее, если бы не одна деталь. Лорд Девоншир, вероятно, писал по собственному почину, к чему Джулиана не подавала никаких поводов.
   Рассудив таким образом, Воган немного смягчился.
   — Значит, твой титулованный горе-жених ищет свидания? — Рис скомкал письма и бросил их в камин. — Что ж, он его не получит!
   Джулиана наблюдала, как бумага превращается в пепел и рассыпается в прах.
   — Рис, я знаю, что тебе это очень неприятно, но ты должен разрешить мне объяснить Стивену, что…
   — Ему уже объясняли! — При мысли о ее свидании с лордом Девонширом его охватила такая ярость, что он уже не выбирал слова. — Я запрещаю тебе видеться с ним, писать ему, связываться с ним любым другим способом! Я настаиваю на этом, Джулиана!
   — Ну почему ты так упрям? Я ведь поклялась тебе, что не люблю его. Что плохого в том, что я напишу ему письмо, объясняющее, что… что…
   — Что «что»? — От ревности он не мог держать себя в руках. — Что твой жестокий муж не даст тебе развода? Он это знает. Или ты предложишь ему альтернативу… может быть, любовную связь, предоставишь ему то, в чем отказываешь мужу?
   Ужас в ее глазах отрезвил его, но он слишком поздно осознал, как далеко зашел.
   — О Боже, прости, Джулиана! Я не имел в виду…
   — Нет, имел. — Она отвернулась, ее плечи задрожали от подступавших рыданий. — Что бы я ни делала, ты по-прежнему считаешь меня презренной женщиной, которая обязательно обманет и предаст тебя.
   Рис вспомнил, что когда шел к ней, то собирался рассказать о своих чувствах, о том, что хочет изменить их отношения. Вместо этого он дал волю ревности и все испортил.
   — Нет… — начал он.
   — Ты не удовлетворишься, пока я не получу по заслугам за то, что будто бы с тобой сделала… и за то, что сделала на самом деле, скрыв наш брак. — Ее глаза наполнились слезами, а голос прервался и перешел в болезненный шепот. — Тебе недостаточно сделать меня пленницей в моем доме, оторвать от моей семьи, отказаться от моей помощи в управлении имением. Нет, тебе нужно гораздо больше! Ты решил постоянно напоминать мне о своем недоверии. Ты решил ежедневно мучить и наказывать меня! — Он отрицательно покачал головой, но Джулиана смотрела на него с диким блеском в глазах. — Так давай же я помогу тебе, чтобы покончить со мной уже раз и навсегда!
   Она промчалась мимо него к двери. Он хотел последовать за ней, но, к его удивлению, она дрожащим голосом позвала экономку.
   — Какого дьявола… — начал он.
   Миссис Робертс скорее всего опять подслушивала под дверью, поскольку появилась почти сразу.
   — Что угодно, миледи?
   Джулиана перевела дыхание.
   — Здесь я составила список покупок. Большинства из них вы не найдете на нашем рынке, но, я уверена, Симмз сможет добыть их на одном из военных кораблей в Кармартене. Мне нужны сухари, самые жесткие и заплесневелые, какие только можно достать… еще соленая говядина… и… и грог… Важно не забыть грог.
   — Джулиана! — взорвался Рис, но она не обратила внимания. Ее голос звенел от напряжения, когда она перечисляла миссис Робертс провизию, водившуюся, по ее мнению, на военных кораблях.
   — Но, миледи, — запротестовала миссис Робертс, — почему вы и хозяин хотите…
   — О, это не для хозяина. — В ее голосе появились истерические нотки. — Это будет моя диета. Хозяин будет есть обычную пищу… Но я в следующие… три года или вроде этого… я бы хотела…
   — Довольно! — Рис схватил ее за руку, всерьез обеспокоенный тем, что все это она говорила с совершенно серьезным видом. Он втащил ее обратно в гостиную и обернулся к испуганной экономке. Миссис Робертс застыла, от изумления раскрыв рот. — Ваша хозяйка получила неприятное известие. Не стоит обращать внимания на тот вздор, что она тут вам наговорила. Она переутомилась и…