Мартин Кэт. Шелк и сталь

   — Моя жена не совершала ничего противозаконного. И никогда не покушалась на чью-либо жизнь.
   Эллисон потупила глаза и тихо произнесла:
   — Я в этом не сомневаюсь, милорд. Поймите, она очень сильно обидела меня.
   Люсьен вздохнул, подумав про себя: не только Кэтрин виновата в переживаниях Эллисон Хартман, но и он тоже.
   — Кэтрин очень сожалела о случившемся, миледи. И я тоже. Но в то время она очень нуждалась в моей защите. При этом полагала, что наш брак продлится недолго и мы — вы и я — сможем пожениться через некоторое время.
   Эллисон посмотрела на Люсьена своими невинными голубыми глазами:
   — Она действительно так считала?
   — Да.
   Эллисон подалась вперед, положив свою маленькую ручку в белой перчатке на руку Люсьена:
   — Может быть, по этой причине она и исчезла, милорд. Чтобы мы наконец были вместе.
   Люсьен посмотрел на ее изящную ручку и подумал, что едва ли она смогла бы сделать что-либо, чтобы спасти жизнь маленькому мальчику.
   — Возможно, это одна из причин, — холодно ответил Люсьен и мягко отвел руку Эллисон. — Уезжая, она не знала, как сильно я люблю ее и как рад тому, что мы поженились. Я почитаю за счастье называть Кэтрин своей женой.
   Эллисон замерла на какое-то мгновение.
   — А я думала, вы не верите в любовь. Вы всегда говорили мне об этом, — с некоторым недоумением произнесла она.
   — Я был глуп, — коротко ответил Люсьен. Эллисон нахмурила брови и бросила на Люсьена недовольный взгляд:
   — Я надеялась, что мы могли бы восстановить прежние отношения между нами. Теперь вижу, что ошибалась. Думаю, мне следует принять предложение Реджинальда Дикерсона, лорда Мортимера, как настаивает моя мама.
   Приподняв подбородок, Эллисон подобрала юбки и двинулась мимо Люсьена, но он остановил ее, взяв за руку: — Вы можете не поверить, Эллисон, но нам обоим повезло, что мы не поженились. Вы заслуживаете человека, который любил бы вас, будь то Мортимер или кто-то другой. Не сомневаюсь, вы тоже сможете полюбить его. В этом истинное счастье.
   Эллисон ничего не сказала, но на мгновение глаза ее вспыхнули. Люсьен наблюдал, как покачивается ее кринолин, в то время как она шла через холл к входной двери и затем вышла к ожидавшей ее карете. Эллисон была мила и невинна и могла бы стать образцовой женой. Во всяком случае, так думал Люсьен раньше.
   Теперь же он твердо знал, что ему нужна умная, страстная и преданная женщина. Такая, которая не побоится возражать ему. Ему нужна Кэтрин Грейсон. Он обязательно найдет ее. И не остановится, пока не добьется своего.

Глава 24

   Дни шли за днями, недели за неделями. Снова наступило Рождество. Теперь Кэтрин встречала его в одиночестве. Морозный январский ветер стучался в ставни коттеджа, и ледяные морские волны бились о берег. Замерзшую землю покрывало снежное одеяло.
   За толстыми каменными стенами домика Кэтрин пылал в камине огонь, в углу над колыбелью мерцали свечи, освещая комнату желтым светом.
   Кэтрин смотрела на крошечного черноволосого, мирно спящего ребенка и чувствовала такой прилив материнской любви, что рука ее дрожала, когда она подтягивала одеяло к подбородку малыша. Она родила мальчика, а не девочку, как надеялась, но это не имело значения. Она носила его девять долгих месяцев, страдала при родах, переживала, когда у него были рези в животике и болело горлышко. Она любила его сумасшедшей любовью.
   Он принадлежал ей, и только ей.
   А то, что он являлся Люсьеном Уильямом Монтейном, наследником пятого маркиза из династии Личфилдов, было не так уж важно. Даже назвав ребенка в честь отца, Кэтрин не собиралась возвращаться в замок Раннинг. Только одному Богу известно, какая судьба ожидает ее там. Вероятно, смерть через повешение или возвращение в сумасшедший дом. Ни то, ни другое не устраивало ее.
   К тому же надо учитывать положение Люсьена. Кэтрин не хотела вновь вторгаться в его жизнь, хотя всем сердцем желала быть с ним и маленьким Майклом, любя их обоих еще больше, чем прежде.
   Если даже она попытается вернуться, едва ли ей будет оказан радушный прием после того, что произошло. Закрывая глаза, Кэтрин видела лицо Люсьена в тот момент, когда она занималась Майклом.
   Женщина-хирург — это уму непостижимо! Ни одна благородная дама не стала бы заниматься таким недостойным делом. Нет, Люсьен никогда не смог бы принять ее такой, какая она есть, и, как бы ей ни хотелось вновь увидеть его и быть с ним, она знала, что никогда не вернется к нему.
   Ребенок заплакал, и Кэтрин, осторожно взяв его на руки, прижала к груди.
   — Тише, маленький Люк, не плачь. Мама с тобой.
   Но ребенок не умолкал. Он был прежде всего маркизом, представителем титулованного дворянства и, возможно, отстаивал свои права.
   Мысль о принадлежности мальчика к дворянскому сословию не давала Кэтрин покоя ни днем, ни ночью. «Если бы у меня родилась девочка, — думала она, хотя любила Люка всем сердцем, — тогда можно было бы оправдать то, что ребенок остается с матерью». Но Люк — мальчик, а мальчику нужен отец. Он заслуживает титула и владений с самого рождения. Мысль о том, что она лишает сына законных прав, мучила Кэтрин, как незаживающая рана. И зная, что Люсьен очень хотел иметь сына, она страдала еще больше.
   Кэтрин стала напевать что-то малышу, и он вскоре снова заснул. Кэтрин осторожно положила ребенка в грубо сделанную колыбель и легла на свою кровать в небольшой нише за шторой в дальнем конце комнаты.
   Она долго не могла уснуть, но наконец задремала. Вдруг неясный шорох возле кровати заставил ее встрепенуться. Перед ней стоял высокий мужчина. Она видела его высокие скулы в мерцающем свете свечи, твердую линию подбородка, прямой нос и красивой формы губы. Иссиня-черные волосы были зачесаны назад, заплетены в косичку и перевязаны пышным черным бантом.
   — Кэтрин… — прошептал он, протягивая к ней руки. — Я искал тебя повсюду. Боже, как я соскучился по тебе.
   Она кинулась в его объятия, и по щекам се покатились слезы.
   — Люсьен… Я люблю тебя. Очень люблю.
   Люсьен обхватил ладонями ее лицо и крепко поцеловал, затем накрыл ладонью ее грудь и начал ласкать соски сквозь тонкую сорочку. Кэтрин страстно ответила на поцелуй и прижалась к его груди, шепча слова любви. Когда же его руки скользнули вниз к ее бедрам, она застонала от неудержимого желания почувствовать его внутри себя.
   Он нашел ее плоть и начал нежно поглаживать. Кэтрин страстно прошептала:
   — Я хочу тебя. Я ужасно соскучилась по тебе.
   Тогда он вошел в нее, и она застонала от наслаждения, слившись с Люсьеном воедино.
   — Я пришел, чтобы забрать тебя домой, — прошептал он, и сердце Кэтрин радостно забилось. Он шептал ей слова любви, но вдруг какой-то звук заглушил его голос. Этот звук становился все громче, и Кэтрин наконец поняла, что плачет ребенок, ее сын. Чем громче становился этот плач, тем менее четким становился образ Люсьена.
   — Нет, не уходи, — молила Кэтрин, протягивая к нему руки. — Пожалуйста.
   Но красивое лицо Люсьена становилось все более расплывчатым, а высокая фигура медленно удалялась к двери. В этот момент Кэтрин открыла глаза. Сердце ее сжалось от тоски, когда она увидела, что рядом никого нет.
   Это был сон. Еще один в череде мучительных сновидений, рождавших боль разочарования. Дрожа от холода, Кэтрин смахнула слезы и подошла к колыбели, чтобы успокоить плачущего ребенка.
 
   Следуя за дворецким через холл, Джейсон Синклер провел жену в кабинет в замке Раннинг. Люсьен, улыбнувшись, кивком пригласил их войти.
   — Рад видеть вас, — сказал он, выйдя из-за письменного стола и целуя Велвет в щеку. — Кажется, мы не виделись целую вечность.
   Велвет улыбнулась в ответ.
   — Похоже, что так. Поскольку ты продолжаешь игнорировать наши приглашения, мы решили сами приехать сюда, — ответила она с мягким укором.
   Люсьен жестом предложил им сесть на удобный кожаный диван перед камином.
   — Я очень рад, что вы приехали. Кажется, в последнее время я действительно немного засиделся.
   «Это слишком мягко сказано», — подумал Джейсон. После исчезновения Кэтрин Люсьен редко покидал дом как ни печально было осознавать, но Джейсон полагал, что все усилия его друга напрасны и Кэтрин уже не вернуть.
   — Я понимаю, что у тебя много неотложных дел, — продолжила Велвет, присаживаясь на диван. — Однако это не повод превращаться в затворника.
   — Пожалуй, — согласился Люсьен. — Почему бы не покончить с этим прямо сейчас? Скажу Кук, чтобы приготовила что-нибудь поесть.
   — Прекрасная идея.
   Джейсон заставил себя улыбнуться, наблюдая за тем как маркиз подошел и дернул шнурок звонка, хотя, ясно видел, что беспокойство не покидало Люсьена. В последние месяцы Люсьен начал опасаться, что дядя Кэтрин мог быть причастен к ее исчезновению. Маркиз обшарил изоляторы и больницы Англии, но его поиски опять оказались тщетными.
   Джейсон, напротив, полагал, что Кэтрин покинула замок Раннинг с твердым намерением запутать свой след так, чтобы ее не могли найти, и в этом она, безусловно, преуспела.
   Он подумал, имела ли она хоть малейшее представление о том, как ее исчезновение подействует на его друга.
   — Ривз известит нас, когда ленч будет готов, — сказал Люсьен, усаживаясь напротив. — Так по какой причине я удостоился чести видеть вас?
   — Мы приехали, чтобы положить конец твоему уединению, — оживился Джейсон. — Мы планируем совершить короткое путешествие в Лондон и надеемся, что ты и Майкл составите нам компанию.
   Он улыбнулся, уверенный, что Люсьен согласится, но тот отрицательно покачал головой:
   — Спасибо за приглашение, но боюсь, вынужден отказаться на этот раз. Я очень занят сейчас. У меня много дел с арендаторами. Мы составляем планы на будущий год, и я не могу уехать.
   «Ну, конечно, не можешь, — с укором подумал Джейсон. — Теперь будешь все время сидеть в своем чертовом замке и горевать». Его друг слишком поздно понял, что отчаянно влюблен в свою жену. Он лишился ее из-за своей непомерной гордости и высокомерия, и теперь боль потери делает его несчастным.
   — Я понимаю, что ты занят, — продолжил Джейсон. — Но мне кажется, что это не единственная причина, по которой ты отказываешься ехать. На самом деле ты не хочешь никуда уезжать из-за Кэтрин. Ты чувствуешь себя виноватым в ее исчезновении и потому терзаешь себя.
   Ты любишь ее и хочешь, чтобы она вернулась. Однако не похоже, чтобы это произошло, мой друг. Сожалею, но пора взглянуть правде в глаза. Люсьен молча встал и подошел к окну.
   — Когда Кэтрин уехала, — проговорил Джейсон чуть мягче, — она тем самым предоставила тебе свободу жить, как ты хочешь. Но именно к этому ты стремился всегда.
   Люсьен смотрел в окно. Он выглядел похудевшим, глаза его поблекли, а во взгляде уже не было обычного блеска.
   — Ты прав. Просто я пока не готов принять какое-либо решение. Возможно, со временем я приду к выводу, что надеяться на возвращение Кэтрин не имеет смысла, но сейчас… — Он покачал головой. — Я не могу забыть ее, Джейсон. Я постоянно думаю о ней. Меня беспокоит, сыта ли она, тепло ли ей и есть ли кто-нибудь, к кому она могла бы обратиться за помощью.
   Люсьен посмотрел на друзей, и в глазах его была такая тоска, что у Джейсона защемило в груди.
   — Я знаю, что она не вернется, — продолжил с грустью Люсьен, — и почти смирился с этой мыслью. Однако я не представлял, что буду так тосковать по ней. Мне тяжело жить без нее… по крайней мере сейчас.
   Джейсон ничего не сказал, но, взглянув на Велвет, заметил, что она тайком утирает слезы.
   — Если бы Кэтрин только знала, — тихо произнесла она. — Она любит тебя, Люсьен, и потому не захотела, чтобы ты страдал из-за нее. Если бы она знала, что на самом деле сделала с тобой.
   Люсьен посмотрел на Велвет исподлобья:
   — Что она сделала со мной? А ты не подумала, что я сделал с ней? Это моя вина. Ничего подобного не случилось бы, если бы я не был так глуп и упрям.
   Велвет встала с дивана, подошла к Люсьену и коснулась его руки:
   — Ты не должен так казнить себя. Кэтрин тоже виновата. Ей следовало сначала прийти к тебе и откровенно поговорить, а потом уж принимать решение. Ты ведь никогда не отказывался помочь ей, и мне трудно понять ее.
   Люсьен отвел глаза.
   — Нет, — тихо сказал он, — я никогда не отказывал ей в помощи, но в то же время никогда не пытался понять ее. По этой причине она и уехала.
   — Ты уверен, что не изменишь своего решения и не поедешь с нами? — снова задал свой вопрос Джейсон. — Дети были бы очень рады видеть тебя.
   Люсьен печально улыбнулся и покачал головой:
   — Может быть, в следующий раз.
   Велвет приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку:
   — Как мне хочется найти слова утешения… помочь тебе чем-нибудь…
   — Достаточно того, что вы приехали. Спасибо вам обоим, друзья.
   Джейсон кивнул, чувствуя, как сжалось его горло. Появился дворецкий и объявил, что ленч готов.
   — Что ж, идем? — Люсьен улыбнулся и жестом пригласил друзей следовать за ним.
   Обняв жену за талию, Джейсон вывел ее из комнаты, при этом думая о том, что, наверное, он единственный человек, который знает, какие чувства испытывает его друг. Он и сам бы умер от горя, если бы, не приведи Господи, он потерял Велвет, как Люсьен потерял Кэтрин.

Глава 25

   Почему она приурочила окончание своего добровольного изгнания к пятнадцатому марта, Кэтрин не могла сказать. Прошел ровно год с того дня, когда она покинула замок Раннинг. Может быть, ей интуитивно захотелось вернуться в этот же день.
   Она плотнее запахнула накидку и откинулась на спинку сиденья кареты. Грейди Босуорт, пышнотелая молодая вдова, которую она наняла в Сент-Ивзе помогать ухаживать за ребенком, сидела напротив. Грейди потеряла мужа и ребенка, заболевших дифтеритом, когда младенцу было две недели от роду. У нее было молоко, и она нянчила маленького Люка, так что Кэтрин смогла продолжить свою работу. Эта женщина стала настоящей подругой Кэтрин, и она будет скучать по ней, если той придется вернуться в Корнуолл.
   — Вы уверены, что его светлость захочет принять меня? — спросила Грейди уже, наверное, в десятый раз.
   — Я очень хочу, чтобы ты осталась, Грейди. Люк нуждается в тебе. Он может испугаться, оказавшись на новом месте, но с тобой ему будет нестрашно.
   — Мне кажется, мы поступаем неправильно, — пробормотала Грейди.
   Кэтрин не ответила. Мнение Грейди сейчас не имело значения. После нескольких месяцев мучительных раздумий Кэтрин приняла решение, которое считала правильным с самого начала. Люк Монтейн являлся наследником маркиза Личфилда по праву первородства, и Кэтрин скрепя сердце решила вернуться в замок Раннинг, чтобы ребенок мог воспользоваться своим правом.
   Она тяжело вздохнула, чувствуя усталость от долгой и тряской езды. Хотелось поскорее добраться до дома, чтобы отдохнуть и расслабиться, но в то же время смутные опасения терзали Кэтрин: что ждет ее и ребенка в замке Раннинг?
   Карета продолжала трястись по грязной дороге. Весь год, после того как она покинула замок, Кэтрин жила очень скромно, зарабатывая себе на пропитание, и ей все же удалось скопить достаточную сумму, чтобы нанять этот экипаж и ни в чем не нуждаться в дороге.
   Сейчас они уже проезжали через Горшем, и Кэтрин спряталась за шторками, опасаясь, что кто-нибудь может узнать ее и сообщить властям. Вероятно, ее все еще ищут, чтобы обвинить в убийстве Дунстана. На улице почти никого не было, моросящий дождь загнал людей в дома. На крыльце маленького дома сидел кот, а в окнах таверны «Перо и шпага» мерцали свечи.
   Через несколько минут деревушка осталась позади, и Кэтрин слегка раздвинула шторки. Сердце ее гулко стучало в груди по мере того, как карета приближалась к замку. Сквозь деревья уже виднелись башни замка Раннинг, упиравшиеся в затянутое серыми тучами небо, и Кэтрин охватила дрожь.
   Карета въехала на усыпанную гравием дорожку. Впереди вырисовывались высокие серые каменные стены, которые выглядели сейчас особенно зловеще. Кэтрин внутренне подобралась, готовая выполнить то, ради чего приехала сюда.
   Люк зашевелился под теплым шерстяным одеялом, затем зевнул и высунул свой крошечный кулачок. Кэтрин поцеловала его мягкие черные волосики, тихо покачала на руках, и малыш снова уснул.
   Карета подкатила к подъезду и остановилась. Казалось, вместе с ней остановилось и сердце Кэтрин. В течение двенадцати мучительных месяцев она мечтала войти в дом по ступенькам этого крыльца. Теперь же, оказавшись перед ними, она страшилась этого момента.
   Подошедший лакей открыл дверцу кареты. Кэтрин помнила, что его звали Дикки. Она надвинула на голову свой капюшон, поскольку все еще шел дождь, и нерешительно улыбнулась Дикки, который помог ей спуститься вниз. Глаза его удивленно расширились, когда он узнал Кэтрин и увидел у нее на руках ребенка.
   Бросившись вперед нее к тяжелой дубовой двери, он начал неистово колотить по ней. Ривз с ворчанием отворил дверь и впустил Кэтрин в дом. Чрезвычайное удивление на его продолговатом лице сменилось улыбкой, когда он увидел ее и ребенка.
   — Позвольте сказать, миледи, мы вес очень рады видеть вас. Мы очень надеялись, что вы здоровы и невредимы, хотя не были до конца уверены в этом.
   Это была самая длинная речь, какую Ривз когда-либо произносил. Кэтрин тронула до глубины души искренность старика дворецкого, и глаза ее наполнились слезами.
   — Спасибо, Ривз.
   Дворецкий принял у нее влажное пальто, но не стал тратить время на то, чтобы повесить его.
   — Я сейчас извещу его светлость. Он не совсем хорошо чувствовал себя утром… правда, и днем тоже. Почему бы вам не подождать в Зеленой гостиной? Вам всегда нравилось находиться там.
   Кэтрин снова была приятно тронута тем, что Ривз не забыл ее пристрастий.
   — В Зеленой гостиной… да, хорошо. Спасибо, Ривз. Дворецкий поспешно удалился, а Кэтрин направилась в самую уютную комнату замка. В огромном камине пылал огонь, и она подошла погреться. Грудь ее налилась свинцом, и сердце невыносимо ныло.
   В комнате все напоминало о Люсьене. Что он скажет, когда увидит ее? Что подумает о ребенке? Что произошло за год их разлуки? Сохранился ли их брак? Все эти вопросы Кэтрин задала мысленно сама себе. Что же, немного терпения — и скоро она узнает ответы на них.
   Кэтрин молила Бога дать ей силы сделать то, что она должна, когда в комнату вошел маркиз. Он остановился в нескольких шагах от нее, держа спину прямо, и ей показалось, что он стал выше ростом по сравнению с тем, каким она помнила его. Она заметила также, что он очень похудел. Возможно, поэтому и казался выше.
   Но в остальном его красивые, до боли знакомые черты остались прежними, и на мгновение Кэтрин подумала, не снится ли он ей снова. Глядя в эти серебристо-черные глаза, на эти твердые скулы и на красивые чувственные губы, ей ужасно хотелось подойти к нему, прикоснуться к его груди и положить голову ему на плечо. Однако Кэтрин знала, что не сделает этого.
 
   Люсьен смотрел на женщину, стоящую перед ним, и чувствовал, что ноги отказываются слушаться его. За последние несколько месяцев он окончательно смирился с тем, что больше никогда не увидит Кэтрин. И вот она здесь, стоит перед камином, как будто никогда не покидала его дом, все такая же стройная и прелестная, только волосы немного потемнели, да зеленые глаза стали еще ярче.
   Люсьен перевел взгляд на сверток, который держала на руках Кэтрин. Ребенок! Люсьен немного опешил.
   — Рад видеть тебя, Кэтрин… — произнес он вслух, а мысленно задавался вопросами: чей это ребенок у Кэтрин на руках? Был ли он причиной того, что она ушла из дома? Может быть, это ребенок Кэтрин? Тогда кто отец этого малыша? Я? А может быть, другой мужчина? Последняя мысль была неприятна Люсьену.
   — Должно быть, тебе холодно? — спросил он, заметив, что Кэтрин вся дрожит. — Позволь предложить тебе бренди.
   — Нет… спасибо, я в порядке. — Она жестом руки остановила Люсьена, который уже было направился к буфету. — Прошу прощения, я не предупредила о своем приезде, — дрожащим от волнения голосом продолжила Кэтрин. — Вы не ждали меня… естественно. Я отсутствовала целый год и вообще не собиралась возвращаться, но… — Она замолкла и посмотрела на ребенка. Люсьен почувствовал, как внутри у него все сжалось.
   — Это… твой ребенок? — несмело спросил он, желая прояснить для себя этот вопрос и в то же время боясь услышать ответ Кэтрин.
   — Это наш ребенок, — сказала она тихо, и Люсьен вздрогнул, как от неожиданного удара. — Я вернулась сюда из-за Люка.
   — Из-за Люка? — эхом повторил Люсьен и почувствовал странное головокружение.
   — Его зовут Люсьен Уильям Монтейн. Я не знала, что у меня будет ребенок, когда уезжала отсюда. Со смертью моего дяди…
   Люсьен сильно тряхнул головой, стараясь прийти в себя:
   — Дунстан не умер, и тебя больше никто не разыскивает. При его словах Кэтрин вся обмякла, словно сбросила с себя тяжкий груз. Она выглядела бледной и ужасно несчастной. Люсьену хотелось подойти и обнять ее, но он остался на месте, словно боялся, что, если прикоснется к Кэтрин, она снова исчезнет, растворится как сон.
   — Я не отравляла его, — словно заклинание повторяла Кэтрин.
   — Я знаю. — Люсьен проглотил подступивший к горлу ком. — Пока не установлено точно, кто сделал это, но я не верю, что ты способна на такое.
   Кэтрин пристально посмотрела на мужа. В этот момент малыш, спавший у нее на руках, проснулся и заплакал.
   Люсьен уже не сомневался, что это его ребенок. У малыша были такие же черные волосы и глаза, как у всех Монтейнов. На мгновение от волнения у Люсьена перехватило дыхание. Он не мог выговорить ни слова.
   Кэтрин снова посмотрела на мужа, и ее глаза наполнились слезами.
   — Я вынуждена была вернуться, — произнесла она дрожащим голосом. — Я не могла оставить мальчика при себе, потому что Люк по праву первородства является законным наследником. У меня не было сомнений, что ты примешь его и полюбишь, как люблю его я.
   В ее словах был какой-то подтекст, который Люсьен никак не мог уловить.
   — Он красивый, Кэтрин, — с трудом выговорил он.
   — Он очень хороший ребенок. Редко плачет по ночам и забавно смеется. Когда он смотрит на меня всегда думаю о тебе и… — Кэтрин не закончила, и слезы потекли по ее щекам. — Хочешь подержать его?
   Люсьен протянул дрожащие руки и бережно принял сверток с младенцем.
   — Ему нужна няня, — сказала Кэтрин, — и я привезла с собой миссис Босуорт. Она была с нами с самого рождения малыша и сейчас ждет в карете. Я пришлю ее сюда, когда буду уезжать.
   До Люсьена сначала не дошел смысл ее слов, но когда он понял, о чем говорила Кэтрин, то вскинул голову и недоуменно посмотрел на нее. Неужели Кэтрин отказывается от ребенка? Может быть, он неправильно понял ее?
   — Ему нравится чувствовать солнышко, когда он просыпается по утрам. При этом он всегда улыбается, — сказала Кэтрин и поправила дрожащей рукой одеяльце. — Иногда у него побаливает животик, но миссис Босуорт знает, что делать. Я оставила на столе список вещей, в которых он нуждается.
   Люсьен смотрел на красивое, залитое слезами лицо любимой женщины и чувствовал, что сердце его вот-вот разорвется от боли.
   — Не могу понять, о чем ты говоришь и за кого ты меня принимаешь.
   — Я считаю тебя самым лучшим человеком, иначе не привезла бы сюда Люка, — ответила Кэтрин, глядя Люсьену прямо в глаза.
   — Однако полагаешь, я способен допустить, чтобы ты ушла из дома без своего сына?
   — Пожалуйста, не надо так говорить… — сказала Кэтрин. Слезы ручьем текли по ее щекам. — Меньше всего на свете я хотела бы оставить его, но он и твой сын. Я в большом долгу перед тобой и за все, что случилось, теперь расплачиваюсь сыном.
   — Прошу тебя, Кэтрин. Твои слова убивают меня, — с выражением боли на лице произнес Люсьен.
   Казалось, Кэтрин не слышит его:
   — А мы все еще… Люк законнорожденный?
   — Я не расторгал наш брак, и у меня нет другой жены, кроме тебя.
   Кэтрин еще раз пристально посмотрела Люсьену в глаза и отвернулась.
   — Я должна уехать, — тихо произнесла она и двинулась к выходу.
   Люсьен преградил ей дорогу, бережно прижимая ребенка к груди.
   — Ты не можешь уехать, Кэтрин. Я не допущу этого. Все так неудачно сошлось… Этот случай со мной, появление констеблей, страх потерять Майкла. Все смешалось. Но именно тогда наступило прозрение. Глядя, как ты спасаешь ребенка, я понял, что люблю тебя. Я понял, какая ты решительная и самоотверженная, и за это полюбил тебя еще больше. Я ушел из дома, потому что не знал, как признаться тебе в том, что заблуждался всю свою жизнь. — Люсьен опустил глаза, было заметно, что он очень волнуется. — Я едва не сошел с ума без тебя, Кэтрин. Ты думала, что я не нуждаюсь в тебе, но ты ошибалась. Я люблю тебя, Кэтрин, и ты мне очень нужна.
   Кэтрин слушала Люсьена, впитывая в себя каждое слово.
   — Люсьен…
   Она шагнула к нему. Он обнял ее свободной рукой.
   — Я скучал по тебе каждый день, каждый час, — прошептал Люсьен. — Я люблю тебя, Кэтрин. Люблю больше жизни и не хочу, чтобы ты уезжала.
   Кэтрин рыдала у Люсьена на груди, сотрясаясь всем телом. Он утешал ее, гладя волосы и шепча слова любви снова и снова. Они долго стояли так, обнимая своего ребенка, который соединил их.
   — Я ни за что не позволю тебе снова исчезнуть, — решительно произнес Люсьен.
   — А я не хочу уезжать, — прошептала Кэтрин счастливо улыбаясь. — И никогда не хотела. Я очень люблю тебя, Люсьен. — Она коснулась ладонью его щеки и посмотрела на него любящим взглядом. — С этим чувством я всегда просыпалась. Ты снился мне по ночам, и я говорила тебе о своей любви, а потом просыпалась, и оказывалось, что это только сон.