Мартин Кэт. Шелк и сталь

   — Я тоже так думаю, — согласно кивнул Люсьен и, повернувшись к Кэтрин, добавил: — Поскольку служанка, по-видимому, ушла, я оставлю здесь Бенни, который переночует в конюшне. Тебе нельзя находиться здесь совершенно одной.
   Кэтрин сдержанно кивнула. Было заметно, что она сильно смущена. Люсьен чувствовал, что должен извиниться за то, что позволил себе несколько минут назад, но он уже однажды извинялся за подобные действия, и это не остановило его от их повторения.
   Проклятие. Похоже, он теряет голову с этой женщиной.
   — Нет нужды беспокоиться, — сказал Люсьен. — Я сообщу, если возникнет какая-нибудь проблема. — Он натянуто улыбнулся. — Сожалею, что мне так и не удалось попробовать мясо.
   Кэтрин промолчала. Она стояла такая манящая и соблазнительная, и Люсьен едва сдержался, чтобы не притянуть ее к себе. Надо держаться подальше от этого домика, мысленно решил он. Ради них обоих.
 
   Кэтрин провела мучительную ночь, наполненную кошмарами. Она просыпалась от малейшего звука, опасаясь людей констебля, и лихорадочно соображала, как защитить себя в случае их появления. Когда страхи отступали, она возвращалась мыслями к Люсьену и при этом казнила себя за то, что была несдержанна с ним. Воспоминания о страстных поцелуях маркиза вызывали у нее безотчетный страх. В конце концов, уставшая и обессиленная, Кэтрин заснула.
   На следующий день после полудня пришла записка от Люсьена, в которой говорилось, что констебль задал ему несколько вопросов относительно ее возможного местонахождения.
   «Ты в полной безопасности, Кэтрин, — писал он, — и нет причин для страхов».
   Однако причин было предостаточно, и Кэтрин понимала это. Она отчаянно искала способ защитить себя, и после визита маркиза у нее возник план.
   Сначала она хотела поделиться своими мыслями с Люсьеном, но потом решила, что он никогда не пойдет на такой риск. Это был слишком дерзкий и безрассудный план.
   Наивно было думать, что маркиз Личфилд откажется от свадьбы с Эллисон Хартман и женится на ней, Кэтрин, временно, всего лишь на год. Правда, заключить этот брак будет не просто, так как дядя ни за что не разрешит ей выйти замуж.
   Кэтрин расхаживала по домику, пытаясь убедить себя выбросить эти мысли из головы. Люсьен тоже не согласится с ее планом. К тому же это было бы явным предательством по отношению к человеку, которому она доверяла, который рисковал собой ради нее и продолжает делать это каждый день, чтобы защитить ее.
   Совесть Кэтрин требовала отвергнуть подобный план и продолжать скрываться в этом домике, молясь, чтобы Люсьен нашел способ помочь ей и чтобы ее не нашли раньше времени.
   Она почти убедила себя в этом, когда внезапно примчался Бенни Тейлор и неистово застучал в дверь кулаками:
   — Я видел их, миледи! Я видел их в деревне! Кэтрин поспешно открыла дверь:
   — Ради Бога, Бенни, о чем ты говоришь?
   — Там люди констебля, миледи. Я видел их в Горшеме, они расспрашивали о вас.
   — О Боже!
   — Хотя никто не знает, где вы находитесь, я все-таки решил предупредить вас.
   Кэтрин судорожно сглотнула подступивший к горлу ком, почувствовав, как задрожали ее ноги.
   Бенни надвинул глубже свою коричневую фетровую шляпу.
   — Не беспокойтесь, миледи, я буду следить за ними. Если они двинутся в этом направлении, я сразу сообщу вам, и вы сможете спрятаться в лесу. А я тем временем вызову его светлость.
   Кэтрин взволнованно облизала пересохшие губы.
   — Спасибо, Бенни. Так и сделай.
   Паренек кивнул и скрылся в лесу, а Кэтрин закрыла дверь и, устало прикрыв глаза, прислонилась к ней, дрожа всем телом. Если раньше она была просто напугана, то теперь ее охватил смертельный ужас. Она как наяву слышала похотливый смех охранников Сент-Барта, срывавших с нее одежду. В любую минуту здесь могут появиться люди, которые вернут ее в то страшное место, и она ничего не сможет сделать.
   На глаза Кэтрин навернулись слезы, но она решительно тряхнула головой и смахнула их рукой. Она не станет сидеть здесь и ждать, когда ее схватят. На этот раз она сама защитит себя. План, который лишь едва наметился в ее голове, теперь окончательно утвердился. Теперь она точно знала, что надо делать.
   Сейчас она снова в опасности, и нельзя терять время. Кэтрин решительно подошла к шкафу и, выдвинув нижний ящик, достала перо, чернила и несколько листов бумаги. Затем села за дощатый стол, стоявший у стены, и начала писать письмо, которое мысленно составила этим утром. Рука ее дрожала, оставляя кляксы на бумаге.
   Кэтрин сделала несколько глубоких вдохов, стараясь успокоиться, и стала размашисто водить пером. Она писала епископу Эдвину Толлману, бывшему другу своего отца.
   К сожалению, епископ поверил в историю, рассказанную дядей, когда Кэтрин отправляли в сумасшедший дом, и отказался ходатайствовать о ее освобождении, однако он был человеком в высшей степени принципиальным и уважаемым. Входя в состав палаты лордов, он имел большое влияние на пэров и обладал достаточной властью, чтобы повлиять на графа Дунстана. Кэтрин закончила писать свое послание, опустила перо в чернильницу и перечитала текст.
 
   Я пишу вам, епископ Толлман, поскольку знаю, что вы долгое время были другом покойного графа Милфорда. Если вы хотите помочь леди Кэтрин Грейсон, приезжайте вместе с лордом Дунстаном в район деревушки Горшем вечером 20 ноября. В Уилдонском лесу, в полумиле южнее дороги, ведущей в деревню, есть уединенный охотничий домик. Там ровно в десять часов вы найдете Кэтрин Грейсон с человеком, ответственным за ее похищение. В память о дружбе с ее отцом не позволяйте Дунстану отправиться за ней без вас.
 
   Страх Кэтрин был настолько силен, что она решилась осуществить то, что задумала. Если ее план удастся, епископ Толлман приедет с графом и его людьми в охотничий домик около десяти часов и застанет там лорда Личфилда с леди Кэтрин Грейсон в компрометирующей его обстановке.
   Учитывая недавние ходатайства маркиза об освобождении ее из Сент-Барта, его настойчивые утверждения, что она не безумна, и тот факт, что она невинна, епископ заставит Люсьена, надеялась Кэтрин, жениться на ней.
   А если ее дядя откажется дать разрешение на этот брак, он будет дискредитирован в глазах общества, как и маркиз Личфилд.
   Кэтрин сложила письмо, запечатала его расплавленным воском и…
   Ее охватил страх. Она рисковала очень многим при незначительном шансе на успех. В случае неудачи ее вернут в Сент-Барт или посадят в место пострашнее — если такое вообще существует.
   Однако в случае успеха она обретет вожделенную свободу.
   Чтобы избавиться от опеки графа, она могла бы выйти замуж несколько лет назад, но поскольку в этом случае ее наследство перешло бы в руки мужа, дядя никогда не дал бы разрешения на ее брак.
   Если же сейчас ее план осуществится, у него не будет выбора.
   Правда, при этом Люсьен окажется в ловушке, Кэтрин не хотела причинять ему вред. Он был очень хорошим человеком и самым надежным другом, но люди констебля почти стучались в ее дверь, и с каждым днем дядя подбирался к ней все ближе и ближе. Как только он найдет ее, то немедленно отправит в сумасшедший дом.
   Кэтрин продолжала сидеть за столом, держа письмо в руке. Ее мучила совесть. Самой себе она могла признаться, что ее чувства к Люсьену не ограничивались только дружбой. Совершенно очевидно, что он не любит Эллисон Хартман, иначе не целовал бы так страстно Кэтрин прошлым вечером.
   Но если даже она ошибается, через несколько месяцев ей исполнится двадцать один год, и у нее будет законное право выйти замуж без согласия дяди. Тогда Люсьен может расторгнуть их брак, и они оба получат свободу. С таким наследством, как у Кэтрин, она без мужа не останется.
   Придуманный ею план был чрезвычайно сложным, и его осуществлению могли помешать различные обстоятельства. Кэтрин оставалось только молиться, чтобы этого не случилось. Тут она представила себе разгневанного Люсьена, и ей стало не по себе. Однако Кэтрин быстро успокоила себя. Когда дело будет сделано, она найдет способ убедить маркиза простить ее. Конечно, он сделает это, когда поймет, что очень скоро сможет вернуться к своей прежней жизни.
   А пока надо придумать, как заманить Люсьена в охотничий домик вечером двадцатого ноября и соблазнить его или по крайней мере сделать так, что его сексуальные притязания будут выглядеть очевидными.
 
   Сидя за письменным столом в своем кабинете, Дуглас Роут, граф Дунстан, перечитывал письмо, которое передал ему епископ.
   Он внимательно изучал уверенный, немного неровный почерк, размышляя, кто мог написать это, хотя на самом деле ему было все равно. Наконец-то его настойчивые поиски увенчались успехом. Скоро он доберется до своей племянницы и тогда поступит с ней так, чтобы его проблемы исчезли раз и навсегда, а он останется при своих интересах.
   — Что вы думаете по этому поводу?
   Седовласый епископ Толлман медленно поднялся с кресла напротив и оперся о стол обеими руками. Дуглас улыбнулся:
   — Думаю, вы оказали мне неоценимую услугу, передав это письмо. Как вы знаете, я очень беспокоюсь о Кэтрин.
   — Значит, вы согласны сопровождать меня?
   — Сопровождать вас? Я полагаю, вам не стоит утруждать себя дальней поездкой. Я отправлюсь туда немедленно со своими людьми и…
   — Я обязательно поеду, и мы будем в точности выполнять то, о чем сказано в письме. Только так мы сможем найти леди Кэтрин. Лорд Милфорд был моим самым дорогим другом, и я провел много бессонных ночей, раздумывая над вашим решением поместить его дочь в такое ужасное место, как Сент-Барт. Я понимал, что у вас были на это причины, и, учитывая обстоятельства, не стал обсуждать их. Но я дал клятву моему другу сделать все возможное для его дочери и потому поступлю так, как указано в письме.
   Дунстан стиснул зубы. Ему не нравилось вмешательство старика, однако, возможно, он был прав в том, что надо следовать предписанным указаниям, чтобы не спугнуть добычу.
   Было бы гораздо проще убить Кэтрин, но, к сожалению, в этом случае ее наследство отойдет к кузинам — дочерям младшего брата покойного графа. Нет, он должен найти девушку и снова посадить ее под замок. Пока она будет считаться сумасшедшей, а не мертвой, ее деньги будут оставаться в его распоряжении.
   Дуглас отодвинул кресло, встал и, обогнув стол, подошел к епископу. Может быть, на этот раз он не станет отправлять Кэтрин в Сент-Барт, а запрет ее в одной из башен в Милфорд-Парке. Прежде ему не хотелось создавать себе неудобства, но сейчас, учитывая сложившиеся обстоятельства, это было бы, пожалуй, наилучшим решением. В этом случае он был бы уверен, что Кэтрин не сбежит, и смог бы следить при этом за ее здоровьем.
   По крайней мере столько времени, чтобы в достаточной мере безнаказанно попользоваться ее наследством.
   Дунстан улыбнулся высокому седовласому мужчине, стоявшему перед ним:
   — Хорошо, епископ, сделаем так, как вы хотите. Вы можете переночевать здесь, а утром мы двинемся в путь. К вечеру следующего дня будем в деревне и сможем прибыть к охотничьему домику ровно в десять. Будем надеяться, что содержащаяся в письме информация правдива.
   Епископ Толлман кивнул, по-видимому, удовлетворенный таким решением:
   — Хорошо, милорд. А сейчас, если не возражаете, я хотел бы отдохнуть.
   — Конечно, — ответил Дуглас. — Я скажу экономке, чтобы она приготовила для вас комнату, и моя дочь проводит вас наверх, как только все будет готово.
   Граф посмотрел вслед удалявшемуся старику. Епископ был благородным и уважаемым человеком, но и он поверил Дунстану и пришел в ужас, оттого что дочь его лучшего друга занималась сомнительными делами, попахивающими колдовством.
   Дуглас мысленно рассмеялся, подумав, что бы сказала совесть этого старика, если бы он узнал, что девушка страдала из-за его предрассудков и неспособности взглянуть на вещи иначе, чем через призму высокочтимых им церковных законов. Толлман был в высшей степени потрясен неподобающим интересом Кэтрин к медицине и показал себя не очень умным человеком, поверив в ловко состряпанную графом ложь.

Глава 10

   Пока все шло по плану Кэтрин. Отправив Люсьену записку с настоятельной просьбой встретиться 20-го числа, она получила ответ с его согласием. Он приедет на ужин вечером к восьми часам, как она и просила, поскольку они должны обсудить что-то очень важное.
   По тону его письма было ясно, что маркизу не очень хотелось приезжать, но он все же согласился. Кэтрин понимала, что Люсьен опасался повторения того, что было в прошлый его приезд, но именно это она намеревалась сделать достоянием гласности. Но как?
   Наступил вечер 20-го числа, и сгустившиеся сумерки пронизали Кэтрин страхом, словно северный ветер дохнул на нее смертельным холодом. Она беспокойно ходила по домику, одетая в розовато-лиловое шелковое платье, которое служанка Фанни перешила по ее просьбе. В глубоком декольте была видна грудь. Кэтрин отказалась от кринолина, надев нижнюю юбку и корсет из китового уса, который придавал, как она надеялась, более соблазнительную полноту ее груди. Волосы она распустила, закрепив по бокам черепаховыми гребешками.
   Кэтрин взглянула на настенные часы. Четверть девятого. Люсьен уже должен появиться здесь — он редко опаздывал. Маркиз был чрезвычайно обязательным человеком и всегда гордился своей педантичностью. Кэтрин снова посмотрела на часы и почувствовала, как струйка пота скатилась у нее между грудей. Должно быть, что-то случилось. Боже, что с ним могло произойти?
   Кэтрин нервно хрустнула пальцами рук. Маркиз никогда не нарушал своего слова! В сильном волнении она продолжала ходить взад-вперед, стараясь успокоиться и унять дрожь в руках.
   Спустя десять минут наконец прибыл Люсьен, и Кэтрин облегченно вздохнула, увидев, как он ведет Клинка к конюшне. К тому времени когда маркиз приблизился к дому, она уже почти успокоилась и, изобразив улыбку на лице, открыла дверь.
   — Моя лошадь споткнулась о камень, — сказал, входя, Люсьен, — и начала сильно хромать. Я вынужден был идти пешком последнюю милю.
   — Я боялась, не случилось ли что-то серьезное. Входи, пожалуйста. Должно быть, ты очень устал? — спросила Кэтрин, отметив про себя, что маркиз мрачен и слегка напряжен. — Я знаю, ты очень занят. Спасибо, что приехал.
   — Ты писала, что это очень важно, и я не мог отказать. — Маркиз огляделся, ища глазами служанку. — А где Фанни? — спросил он и заметил, как при этих словах вспыхнули щеки Кэтрин.
   Она облизнула сухие губы.
   — Я отпустила ее на этот вечер. Мне надо поговорить с тобой наедине.
   Люсьен нахмурился и настороженно посмотрел на Кэтрин. Она попыталась улыбнуться, но улыбка получилась какой-то неестественной.
   — Я понимаю, что тебе не очень-то хотелось приезжать, но мне действительно необходимо было увидеть тебя. — Кэтрин подошла к столу, на котором стоял кувшин с элем, а рядом — большая оловянная кружка. — Наверное, тебя мучит жажда после такого тяжелого путешествия. Здесь есть бренди и херес, а мать Бенни прислала еще и эль.
   Люсьен тяжело вздохнул, то ли немного расслабившись, то ли сожалея, что приехал сюда и у него нет вежливого предлога вернуться назад.
   — Кружка эля — это чудесно.
   Кэтрин наполнила оловянную кружку элем, а себе налила стаканчик хереса. Она сделала большой глоток, надеясь, что это поможет ей расслабиться.
   — Ужин готов. Мы можем поговорить за едой.
   Она повернулась к огню, где разогревался пирог с олениной, но Люсьен схватил ее за запястье и повернул к себе:
   — Я хочу знать, что происходит. Зачем ты вызвала меня? Какое у тебя важное дело ко мне? Что ты хочешь обсудить?
   Внутри у Кэтрин все сжалось. О Боже! Что бы такое сказать, чтобы он поверил? Время идет, а она еще ничего не добилась. Ее плану угрожает провал. Скоро здесь может появиться дядя, и тогда…
   Внезапно из глаз Кэтрин неудержимым потоком полились слезы. Она старалась успокоиться, но все ее тело сотрясала мелкая дрожь.
   — Я знаю, ты не хотел приезжать. Это ужасно, но я…
   Люсьен приподнял ее лицо за подбородок и посмотрел в глаза:
   — Что случилось?
   Кэтрин покачала головой:
   — Ничего. Просто я очень напугана. Я старалась успокоиться, но у меня это плохо получается. Я чувствую, дядя скоро доберется до меня и вернет в сумасшедший дом. Я словно в ловушке, и мне некуда бежать. Все это приводит меня в отчаяние, и ты… ты единственный человек, к кому я могу обратиться. — Тут голос Кэтрин дрогнул.
   — Кэтрин!.. — выдохнул Люсьен и крепко прижал ее к себе. Кэтрин обвила его руками за шею и положила голову на грудь. Все приготовленные заранее слова вылетели у нее из головы.
   — Мне очень жаль, Люсьен, что я доставляю тебе столько неприятностей, — только и смогла проговорить Кэтрин, терзаемая муками совести за то, что втянула его в свой коварный замысел.
   — Это не твоя вина, — ответил маркиз, целуя ее в макушку.
   Кэтрин откинула голову назад и, посмотрев в его темные глаза, заметила в них особенный, знакомый уже ей блеск. Его взгляд пылал страстью.
   — Ты поцелуешь меня, Люсьен? — прошептала Кэтрин. — Я знаю, этого не надо делать, потому что ничем хорошим это не кончится, но мне все равно. Ты нужен мне, Люсьен. Нужен так, что…
   Кэтрин не договорила, потому что маркиз крепко стиснул ее в своих объятиях и закрыл ей рот поцелуем, так что у нее перехватило дыхание. Его пальцы зарылись в ее волосы, и язык погрузился глубоко в рот, вызвав у нее неведомую бурю чувств. Колени у Кэтрин подогнулись, Люсьен продолжал жадно и страстно целовать ее. Комната поплыла перед ее глазами. Кэтрин покачнулась и, наверное, упала бы, если бы Люсьен не поддержал ее.
   Его поцелуй становился все более неистовым. Он нащупал грудь Кэтрин, почувствовав ее волнующую тяжесть сквозь тонкую ткань платья, и начал тереть большим пальцем сосок, который набухал и твердел с каждым ударом ее сердца. Все ее тело охватила дрожь наслаждения, наполняя теплом низ живота и вызывая нестерпимый зуд в увлажнившемся центре женственности.
   — Люсьен… — прошептала Кэтрин, целуя его с не меньшей страстью, пораженная нарастающим внутри желанием и потребностью в мужской ласке, какую она не могла даже представить. Кэтрин провела пальцами по его волосам и развязала ленту. Люсьен застонал, а она судорожно втянула воздух, когда он проник ладонью за корсаж ее платья и, высвободив груди, стал целовать их. Его влажные, горячие губы обжигали ее кожу, а нежные руки продолжали ласкать грудь. Кэтрин едва не потеряла сознание.
   Люсьен начал расстегивать пуговицы на ее платье, затем стянул его с плеч, обнажив корсет и сорочку. Целуя ее плечи, он потянул за шнуровку корсета и, расстегнув его, отбросил в сторону. Потом приник к одной из грудей и втянул в рот.
   Казалось, земля разверзлась и поглотила ее. Кэтрин дрожала, испытывая необычайное наслаждение — будто бы тысячи маленьких язычков пламени жгли ее изнутри, следуя за его поцелуями. Голова ее запрокинулась, Люсьен продолжал ласкать языком то одну грудь, то другую.
   Боже, она вся пылала от страсти и изнывала от желания. Она собиралась соблазнить Люсьена, но не могла предположить, что сама так легко поддастся зову плоти. Люсьен целовал ее снова и снова, и она окончательно перестала осознавать, где она и который теперь час.
   Кэтрин почти не заметила, как платье соскользнуло к ее ногам, и в конце концов она осталась в одной сорочке. Люсьен, тоже уже без рубашки, поднял ее на руки и понес к дивану.
   Снова поцеловав Кэтрин, он прижался к ней своей обнаженной мускулистой грудью. Кэтрин провела пальцами по его тугим мышцам, затем коснулась его груди языком, ощутив пружинистые волоски и плоский упругий сосок.
   Все тело ее дрожало, груди напряглись, а между ног стало горячо и влажно. Где-то в глубине сознания промелькнула мысль, что пора остановиться и прекратить эту опасную игру, но сделать это не было сил.
   Люсьен раздвинул ее ноги, поднял кверху тонкую сорочку, прикрывавшую бедра, когда дверь охотничьего домика с шумом распахнулась и в комнату ворвался Дунстан с тремя своими людьми, а за ними вошел высокий, исполненный достоинства, седовласый епископ Толлман.
   Люсьен на мгновение замер.
   — Какого черта… — Дунстан не закончил фразу, поскольку и так было совершенно очевидно, что здесь происходило.
   Люсьен выругался и одернул сорочку Кэтрин, прикрыв ее груди. Затем взял свою куртку и набросил ее на почти обнаженное тело девушки. Скрипя зубами, он отвернулся, чтобы застегнуть пуговицы на штанах, а потом поднял с пола свою рубашку.
   — Подождите снаружи, — приказал дядя своим людям, которые стояли разинув рот. Они тихо вышли, закрыв за собой дверь. — Так это все-таки вы, — продолжил Дунстан, обращаясь к Люсьену. — Не думал, что вы способны на такое, — добавил он с кривой усмешкой.
   — Что все это значит?! — возмущенно произнес епископ. — Вы Личфилд, не так ли? Кажется, мы когда-то встречались.
   Люсьен холодно кивнул.
   — Да, я Личфилд. — Он натянул рубашку через голову, но не стал завязывать шнуровку, оставив горло открытым. — А вы епископ Толлман, если не ошибаюсь. Как вы оба оказались здесь, нарушив право моего владения?
   Епископ молча достал из кармана своей рясы письмо Кэтрин. Люсьен быстро пробежал его глазами и вернул назад. Выражение его лица стало еще мрачнее.
   — Я получил это три дня назад, — сказал Эдвин Толлман. — Как видите, письмо не подписано, но сведения, указанные в нем, оказались правильными. — Он бросил взгляд на Кэтрин, которая с красным от стыда лицом съежилась под шерстяной курткой. Она знала, что ей будет тяжело, но не представляла, что настолько.
   Епископ снова посмотрел на Личфилда:
   — Вы знаете, что это леди Кэтрин Грейсон, дочь покойного графа Милфорда?
   — Да, знаю, — ответил Люсьен угрюмо.
   — В таком случае вы должны понимать, что это значит. Вы соблазнили невинную девушку из знатной семьи, и у вас нет другого выхода, кроме как жениться на ней.
   При этих словах Дунстан вздрогнул, и глаза его удивленно расширились.
   — Как жениться? Подождите…
   — Как я уже сказал, девушка невинна, — продолжал епископ Толлман, как будто не слышал графа. — А вы своим распутством погубили ее репутацию и теперь обязаны взять ее в жены.
   Маркиз посмотрел на Кэтрин угрюмым взглядом и только тут понял, что это она написала письмо и устроила ему ловушку. Понимая, почему она пошла на это, Люсьен все же был зол на нее за такой подлый обман.
   От гнева его лицо побагровело. Люсьен собрался было ответить епископу, но дядя Кэтрин опередил его:
   — Вы не можете требовать, чтобы маркиз женился на моей племяннице, потому что она сумасшедшая.
   Епископ посмотрел на маркиза суровым взглядом:
   — Вы тоже так считаете, милорд? Леди Кэтрин безумна? Ходили слухи, что вы пытались освободить ее светлость из Сент-Барта, утверждая, что она не сумасшедшая, а вполне здравомыслящий человек. Так ли это, милорд?
   Кэтрин слушала затаив дыхание. Стоило Люсьену согласиться с тем, что она сумасшедшая, и он будет избавлен от необходимости жениться на ней. Неужели он так зол на нее, что отдаст в руки дяди? Кэтрин больно закусила дрожащую нижнюю губу, моля Бога, чтобы маркиз не сделал этого.
   — Леди Кэтрин не сумасшедшая, — медленно произнес Люсьен, не отрывая взгляда от ее лица. — «Более того, — говорили его глаза, — она довольно умная, хитрая шлюшка». Кэтрин чувствовала на себе его суровый взгляд, который леденил ее душу.
   Епископ прошел в глубь комнаты.
   — Если вы не считаете ее сумасшедшей, то ваш долг — жениться на ней.
   — Девушка опасна для окружающих, — возразил Дунстан. — Она пыталась отравить мою дочь, а также…
   — Нет! — крикнула Кэтрин, резко поднявшись. Одной рукой она придерживала куртку Люсьена, стараясь прикрыть ею свой непристойный вид. — Я только хотела помочь ей, и вы знаете это!
   — Вы боитесь эту девушку, милорд? — мрачно спросил епископ.
   — Нет, — решительно ответил Люсьен. — Я не думаю, что она может намеренно причинить кому-то вред. — По гневному выражению его лица Кэтрин поняла, что нанесла ему смертельный удар.
   — В таком случае завтра я немедленно свяжусь с архиепископом, который находится совсем недалеко от Кентербери, и через пару дней вы будете обвенчаны.
   — Это нелепо! — Дунстан выступил вперед, сжимая под мышкой свою треуголку. — Эта девушка не в своем уме. Говорю вам, она…
   Епископ бросил на него неприветливый взгляд:
   — Вы являетесь ее опекуном, и ваш долг делать все в интересах леди Кэтрин. Неужели вы считаете, что для нее брак с маркизом Личфилдом хуже, чем пребывание в Сент-Барте?
   Дунстан закашлялся. Лицо его покраснело, глаза бегали из стороны в сторону, как у затравленного зверя.
   — Конечно, нет, но…
   — Тогда будем считать, что дело улажено. Свадьба состоится, как только будет получено разрешение архиепископа, — подвел итог епископ Толлман.
   Дунстан больше ничего не сказал, но по его лицу было видно, что он готов убить кого угодно.
   — А тем временем, — продолжил епископ, — я и леди Кэтрин, с разрешения лорда Личфилда, проводим его светлость до дома, где останемся до брачной церемонии. Я готов оказать вам честь и лично совершить брачный обряд, Я поклялся в этом отцу леди Кэтрин.
   Дунстан заскрежетал зубами и, холодно попрощавшись, вышел из комнаты. Со двора донеслись отдаваемые им приказания, скрип кожаных седел, позвякивание уздечек, храп взнузданных лошадей, а затем удаляющийся стук копыт.