Мартин Мишель. Украденные мгновения

   Он пальцами перебирал ее волосы.
   — Ведь я говорил — мы родственные души.
   — Да, говорил. Ты уверен, что тебе надо на работу?
   — Уверен.
   — Тогда почему ты меня обнимаешь?
   Его смех защекотал ей ухо.
   — То, что я тверд в своем решении, не означает, что мне легко тебя отпустить.
   — Ты произносишь замечательные слова.
   — Все чистая правда, — сказал Дункан с ноткой удивления в голосе.
   Она подняла глаза. Сколько же он знает путей, чтобы тронуть ее сердце?
   — Ты никогда мне не врал, правда? Даже когда соврать было бы очень легко и гораздо удобнее. Ты самый честный человек, которого я знаю.
   Он невесело усмехнулся.
   — Все потому, что ты ловила рыбку в маленьком озерце. Ты и не представляешь, какая живность водится в море жизни.
   Харли скорчила рожицу.
   — Боже всемогущий, он начал философствовать. Тогда я лучше пойду.
   — Правильно, — согласился он, все еще крепко обнимая ее.
   — Мне надо заняться музыкой.
   — Да, — ответил Дункан, нежно целуя ее в лоб.
   — А у тебя много работы.
   — Полно, — он поцеловал ее в ушко.
   Где-то в глубине ее тела снова зашевелилось желание.
   —Дункан?
   — Гм-м? — его губы уже на шее.
   —Дункан, если ты не прекратишь, я повалю тебя на пол и овладею тобой.
   — Ты всегда скажешь что-нибудь очень приятное.
   Харли расхохоталась и уклонилась от продолжения эротичной атаки.
   — Потерпи до ужина. Точнее, до после ужина. На сей раз я не начну с десерта.
   — Постараюсь сдержать свой аппетит.
   Румянец снова проступил на ее щеках.
   — Так-то лучше, — поспешно вымолвила Харли, высвобождаясь из его рук и направляясь к двери.
   Вчера она стояла перед этой дверью полная колебаний, беспокойства и мучительных сомнений. Тогда она еще не знала, что ее ждет.
   Сейчас она вновь стоит у той самой двери, но теперь она знает, что она желанна, что имеет над этим мужчиной магическую власть. Но надо было идти, пока оба они не поддались любовному безумию.
   — Дункан, — произнесла Харли. Он откликнулся стоном и только крепче прижал ее к себе.
   — Кому-то из нас нужно бы побольше выдержки и самообладания.
   — Зачем? — удивилась Харли.
   — Погоди минутку, дай подумать. Не могу собраться с мыслями, — с театральным трагизмом проговорил он.
   Харли снова расхохоталась. Она обернулась и поцеловала его в кончик носа.
   — Увидимся вечером, в шесть.
   — Не в семь?
   — Я не дотерпела до семи вчера, почему же ты думаешь, что я выдержу сегодня?
   — Тогда в шесть, — улыбнулся ей Дункан. Харли неохотно высвободилась из его объятий и снова шагнула к двери.
   — Харли!
   Она обернулась с вновь затеплившейся надеждой.
   — Да? — ответила она с готовностью.
   — Поскольку теперь и ребята Жискара, и Бойд знают, где ты остановилась, тебе лучше сегодня же сменить гостиницу.
   — А, — сказала Харли, стараясь скрыть разочарование. Как не хотелось возвращаться к делам в субботу утром, да еще после этой восхитительной ночи. — Конечно. Обязательно.
   — И не говори никому, куда ты переедешь. У Эммы есть номер твоего сотового телефона на случай экстренной связи.
   — Прекрасно. Ладно, увидимся в шесть. — Харли вышла из квартиры в небольшой холл перед лифтом, где стоял охранник компании. Сейчас это был другой молодой человек. А впрочем, какая разница? Она вышла из апартаментов его босса, а еще нет девяти утра. Всем все и так понятно.
   А она чувствовала себя уверенно, как никогда в жизни.
   — Привет, Джон, — прозвучал сзади голос Дункана. — Это мисс Миллер… то есть Смит… то есть Хичкок…
   — Миллер вполне сойдет, — торопливо добавила Харли. Она опять покраснела.
   — Как бы она ни назвалась, — со смехом в голосе заметил Дункан, — для нее вход всегда свободен, Джон.
   — Слушаюсь, сэр, — ответил Джон. Дверь лифта распахнулась, и Харли устремилась внутрь, не решаясь взглянуть ни на Дункана, ни на Джона. Она нажала кнопку первого этажа и стала молиться, чтобы двери поскорей закрылись. Но они и с места не двинулись.
   — Это совсем не то, что ты подумал, Джон, — продолжил серьезным тоном Дункан. — Мисс Миллер наша клиентка.
   — Конечно, сэр. Я понимаю, — не менее серьезно ответствовал Джон.
   Харли оторвала глаза от носков своих красных сапожек и посмотрела на Дункана. Его так и распирало от сдерживаемого смеха.
   — Сегодня вечером будем играть в шашки, — заявила она прежде, чем дверь лифта закрылась.
 
   Румянец не сходил с ее щек вплоть до того, как Харли вышла из такси у гостиницы. Она прошла сквозь вращающуюся дверь в отделанный вишневым деревом вестибюль и почувствовала, как кто-то схватил ее за руку. Прежде чем Харли успела понять, что происходит, она оказалась в кресле справа от входа.
   Она подняла глаза. Пришлось сильно задрать голову, чтобы оглядеть утренних визитеров.
   —Добрый день, мадемуазель Хичкок. — Это был Дезмон.
   — Как провели ночь? — бестактно брякнул Луи. Синяк на его челюсти налился всеми цветами радуги.
   — Прекрасно, — выдавила Харли. Во рту у нее пересохло. — А как у вас дела, ребята?
   — Месье Ланга в Хэмптоне не оказалось, — сухо проинформировал Дезмон.
   — Неужели? — слабо изумилась Харли.
   — Не оказалось.
   — Мадемуазель, как вы могли так с нами обойтись? — потребовал ответа Луи.
   —Что мы вам такого сделали? — с горечью спросил Дезмон.
   Харли не знала, что ответить.
   — Мне так жаль, ребята, мне правда жаль. Не знаю, что на меня нашло.
   — Похоже, вы его любите, — заметил Луи со вздохом.
   — Мы, французы, относимся к таким вещам с пониманием, — добавил Дезмон. — Но почему он не отдаст бриллианты? Ведь наш шеф настаивает на возвращении того, что по праву принадлежит ему.
   — Слушайте, я целиком за то, чтобы бриллианты были возвращены месье Жискару, — уверила Харли. — Обеими руками за.
   — В таком случае, — вступил в разговор Луи, — поскольку в последнее время вы немало общались с месье Лангом, не будете ли вы так любезны сообщить нам, где его искать.
   — Дункан занимается этим, ребята. Честно.
   — Если месье Ланг всерьез занялся расследованием нашего дела, то почему до сих пор нет никаких результатов? — поинтересовался Дезмон.
   — Ну, у него есть еще одно дело, и все это требует времени.
   — Час назад мы услышали от месье Жискара, что именно у него нет времени, — сообщил Дезмон.
   — Терпения нашему работодателю недостает, — пояснил Луи.
   — И сильно недостает, — заверил Дезмон.
   — Если бриллианты не найдутся завтра к утру, мадемуазель, мы предпримем решительные меры, — заявил Луи.
   — Будьте добры передать это месье Лангу, — попросил Дезмон.
   — Я передам, — пообещала Харли упавшим голосом. Тревога за Дункана переполняла ее.
   — Хорошо, — кивнул Луи.
   — Прощайте, — сказал Дезмон.
   После этого разговора они исчезли.
   Да уж, они умели спустить с небес на землю. Харли направилась к лифту. Необходимо предупредить Дункана как можно скорее.
   Войдя в комнату, Харли первым делом увидела гитару, сиротливо лежащую на кровати там, где она ее бросила. Харли скользнула пальцами по ее отполированной черной поверхности. Ей удалось быстро собраться с мыслями.
   Она позвонила Дункану на работу и попала на Эмму.
   — Вы что, все работаете по субботам? — спросила она.
   — Только когда под угрозой репутация фирмы, — заверила Эмма. — Эти треклятые бриллианты, похоже, просто улетучились,
   — Да, кстати о бриллиантах, — Харли передала угрозу французов. — Скажи Дункану, чтобы он обо мне не беспокоился. Я немедленно переезжаю в другой отель. Насчет ленча все остается в силе?
   — А ты думала! Можешь зайти за мной.
   Харли повесила трубку и оглядела комнату. Дункан был прав: пора отсюда перебираться.
   Ее кожа все еще хранила запах Дункана, а губы ощущали его вкус. Нет, стоп! Если она будет предаваться переживаниям и воспоминаниям, то сегодня ничего не успеет. К тому же оттеночная краска начала смываться с ее волос, а маскировка по-прежнему необходима. Колби Ланг с Бойдом Монро уже дали пресс-конференцию, на которой заявили, что Джейн Миллер здорова, в полном порядке и просто решила немного отдохнуть и снять напряжение после мирового турне. Если люди начнут узнавать ее на улице, ей просто проходу не будет.
   Харли вымыла голову красящим шампунем, приняла душ, надела джинсы, кроссовки и ярко-красный вязаный короткий топик. Дай ей волю, она готова была ходить в красном всю оставшуюся жизнь. Она бегло взглянула на страницы с программой отдыха в ее записной книжке. Теперь все ее планы изменились, поскольку изменилась она сама.
   Потребовалось полчаса, чтобы выписаться из «Миллениума» и поселиться в «Левз» на Лексингтон-авеню.
   Она уселась с гитарой на кровати и вернулась к тем песням, которые начала писать вчера. Но вся загвоздка была в том, что они действительно были донельзя чувственны, потому что образ Дункана постоянно возникал в ее памяти.
   Вскоре Харли отложила гитару и, поразмыслив над тем, что с ней произошло, попыталась разобраться в своих новых чувствах. Она упивалась ощущением собственного тела, каждой его клеточки.
   Оказывается, что в любовных романах написана чистая правда. Любовный опыт меняет весь твой облик, потому что ты начинаешь по-другому чувствовать жизнь — телом, душой, всем своим естеством.
   Она все еще гадала, отчего Дункан воспылал к ней такой отчаянной страстью. Она ведь далеко не красавица. А уж сколько хлопот она ему причинила — не перечислить.
   В ее ушах все еще звучали его стоны, стоны желания и наслаждения от того, что она касается его тела, ласкает его, целует.
   Внезапно ее сердце екнуло. Ведь это может и не повториться. Что пользы мечтать о том, кого ты никогда не получишь? Чтобы отвлечься от этих мыслей, она взяла в руки гитару и принялась тихо наигрывать какую-то мелодию.
 
   После полудня Харли вошла в приемную Дункана и с надеждой покосилась на закрытую дверь его кабинета.
   — Он разговаривает по телефону с кем-то в Монако, — сообщила Эмма, вставая из-за стола и вынимая из ящика сумочку. — У меня твердый приказ: «Никого не впускать!»
   — Что ж, значит, так нужно, — со вздохом заключила Харли.
   — Добралась без приключений?
   — Такси к подъезду, и весь разговор.
   — Отлично, тогда пошли. Я умираю с голоду. Ты платишь.
   — Почему я? — изумилась Харли.
   — Как почему? Ты богата и хочешь вытащить из меня кое-какие сведения, так ведь?
   Харли уставилась на Эмму.
   — Я выкачаю из тебя все до капли, не сомневайся.
   — Давай-давай. Ты платишь. Я заказала столик в Морском клубе на Манхэттене.
   — Похоже, ты не останавливаешься на полпути, а?
   — Послушай, Харли, Дункан сиял, когда влетел в кабинет сегодня утром. Понимаешь, просто сиял. Если кто-то и не останавливается на полпути, так это ты.
   Харли уже в который раз покраснела.
   —Дункан… он… э-э-э… хороший проводник.
   Эмма чуть не лопнула от смеха. Подхватив Харли под руку, она увлекла ее к двери со словами:
   — Пойдем. Чувствую, что к вечеру я накоплю много интересного материала для своего дневника.
   Обратно в отель Харли добралась без приключений: ее не украли, и на нее не покушались. Остаток дня она посвятила новой песне — медленной и эротичной. Вряд ли когда-нибудь она споет ее на публике. Ну и плевать. Она споет ее Дункану, и, может быть, песня пробудит в его глазах огонь, от которого она слабеет всем телом. Харли очень на это надеялась.
 
   Харли медленно раскрыла глаза. Не желая просыпаться и расставаться с последними остатками сладкого сна и чувствуя себя на редкость умиротворенной в объятиях Дункана, она натянула на себя одеяло и еще крепче прижалась к его теплой груди.
   Она сонно улыбнулась, вспомнив о прошлом вечере. Когда они сюда пришли, Дункан был просто опьянен страстью. Дрожа от возбуждения, он чуть ли не силой втащил ее в комнату, захлопнул дверь так, что задрожали стекла, а затем, прижав к стене, начал осыпать безумными поцелуями, которые туманили ее сознание. Только громкий сигнал таймера на кухонной плите заставил их вздрогнуть и напомнил им о том, что Дункан пообещал Харли накормить ее ужином.
   И он действительно приготовил ей ужин. Раньше Харли не подозревала, до чего приятно наблюдать, как мужчина возится на кухне. А когда Харли попробовала его стряпню и выяснила, что он к тому же еще и умелый повар, она подумала, что приятным открытиям не будет конца — Дункан удивлял ее все больше и больше.
   Дункан зажег свечи, и они, уютно устроившись друг против друга за столом на кухне, неторопливо ели и болтали о его работе, о ее музыке, о концертных шоу, которые, как выяснилось, они оба хотели бы посмотреть, и о том, что уж поскорее бы Дезмон и Луи убрались к себе во Францию.
   Во всем этом было какое-то милое очарование. Поначалу ей казалось, что их беседа напоминает разговор двух добрых подруг. Однако она едва не рассмеялась, сообразив, что глупо сравнивать Дункана с подругой, поскольку любое слово, что они произносили, взгляды, которыми они обменивались, вызывали безумное желание обладать друг другом. С молчаливого взаимного согласия они старательно избегали говорить об этом, и только их глаза, в которых отражались блики свечей, выдавали их тайные мысли. Харли подумала, что они знакомы всего несколько дней, а в их отношениях произошло так много перемен.
   Вчера она поняла, что для Дункана их любовь тоже была откровением. Он искренне изумлялся своим чувствам, которых не испытывал ранее, когда флиртовал и занимался сексом. А раз так, то Харли сделала для себя утешительный вывод, что он тоже не искушен в сердечных делах. Когда он терялся или смущался, то выглядел смешным и милым. Харли все это очень нравилось. Ее сердце трепетало от мысли, что с ней у него была первая, настоящая любовь и что теперь он принадлежит только ей.
   Что помогло им найти друг друга? Их характеры и судьбы в чем-то были очень схожи. А может, их жизненные пути в какой-то момент и в какой-то точке случайно пересеклись, чтобы они встретились? Но кто сказал, что они будут вместе и дальше?
   Харли поежилась от неприятной мысли и постаралась побыстрее прогнать ее прочь. А почему бы им, собственно говоря, и не быть вместе? Ведь сейчас они лежат в объятиях друг друга, она слышит, как их сердца бьются в унисон. Разве теперь их жизни не связаны судьбой? Но отделаться от вопроса, которого она боялась и который постоянно крутился в голове, было не так-то просто.
   Как долго они будут вместе? Насколько прочны их отношения и их чувства? Дункан ни словом не обмолвился на этот счет и ни разу не сказал, что любит ее. Харли прекрасно видела, что он испытывает к ней чувство гораздо большее, нежели просто сексуальное влечение. Об этом ей говорят его забота о ней, его нежность, его взгляд, который он с нее не сводил вчера во время ужина. Однако он слишком часто напоминал, что никогда не дает женщинам никаких обещаний, и Харли запомнила.
   Она подумала, что их отношения можно назвать по-разному: любовь или просто секс, — но кто даст гарантию, что они будут продолжительными? Ее мать пришла бы в ужас, если бы об этом узнала. Но с другой стороны, когда мать выходила замуж, ни у кого не было сомнений в том, что ее брак будет прочным и счастливым. Они с отцом венчались в церкви, в торжественной обстановке обменялись кольцами и поклялись в верности друг другу на всю жизнь. Ну и что из этого вышло? Муж ее бросил. Более того, когда она растила ее, свою дочь, и потом, когда Харли от нее уехала, мать всегда была одна. Мать просто боялась заводить новый роман, раз и навсегда потеряв веру в мужскую верность.
   Сейчас, тесно прижавшись к теплому боку Дункана, Харли поняла все страхи матери. Ты живешь вместе с человеком, любишь его, радуешься своему счастью, а потом в одночасье все рушится и бесследно исчезает. И от мысли, что и в следующий раз, когда ты влюбишься в кого-нибудь, может произойти то же самое, тебе становится страшно. Но Харли сильно отличалась от матери по характеру. Она делала все, чтобы ничем не походить на мать, поскольку видела, как та страдает и боится жить нормальной жизнью. От мысли, что и она также будет испытывать страх перед реальностью, ей становилось просто жутко. Поэтому Харли считала, что безрассудно броситься с головой в омут лучше, чем всю жизнь бояться эмоциональных потрясений.
   Да ей вообще не хотелось думать о любви! Она боялась признаться даже самой себе в том, что любит Дункана, не говоря уже о том, чтобы прямо сказать об этом ему. Раз уж он так осторожен в своих обещаниях женщинам, как бы он воспринял ее признание? Наверное, сбежал бы от неё на следующий же день. И каково было бы ей тогда?
   Дункан сладко потянулся во сне и что-то неразборчиво пробормотал. Харли показалось, что он произнес ее имя. Ее душа пела и ликовала. Неужели она так запала ему в душу, что он видит ее во сне?
   Дункан повернулся и скользнул ладонью по ее груди. Его рука замерла, а затем он пальцами принялся ласкать упругий бугорок ее соска.
   Она не успела даже спросить, проснулся ли он, и тихо охнула, почувствовав, как от его ласк по телу разливается теплое блаженство…
   Но в начале восьмого утра они уже были на кухне.
   Харли сидела и внимательно слушала Дункана, который с актерским мастерством объяснял и показывал, как правильно и быстро приготовить вкусный омлет. Глядя на то, как он управляется у плиты, она вновь любовалась его уверенными четкими движениями. Ей доставляло истинное удовольствие наблюдать за тем, как Дункан ловко, словно заправский повар, нашинковал овощи, как легко взбил яйца, как у него все спорится.
   — Мне кажется, что тебе нравится готовить. Пожалуй, ты относишься к этому занятию так же серьезно, как и к работе, — заметила Харли.
   Отложив свое занятие, Дункан недоуменно на нее посмотрел, словно ослышался.
   — Кто тебе сказал, что я серьезно отношусь к работе? Она у меня вызывает тоску.
   — Перестань, я же все видела, своими глазами, — отмахнулась Харли. — Более того, хочу тебе сказать, что ты очень жизнерадостный человек. Тебе не говорили, что ты увлекающаяся натура, а?
   Дункан, естественно, с этим был не согласен, и поэтому с жаром начал с ней спорить.
   — Все, сдаюсь! Я сдаюсь! — она подняла вверх руки, признав свое поражение и прервав на полуслове его аргументированные объяснения, которыми он с возмущенным видом ее просто засыпал. — Действительно, с чего это я взяла, что ты увлеченный человек? Разве имеет какое-нибудь значение, что ты иной раз забываешь о сне и еде во время расследования? Мне об этом сказала Эмма. Наверное, она просто ошиблась. Думаю, что не имеет значения и то, что если уж ты взялся за дело, то ведешь его со всей ответственностью, останавливаешься на каждой мелочи, выискивая и изучая все факты, и все это ради того, чтобы в конце концов докопаться до правды. Забудем и о том, что ты думаешь о работе даже тогда, когда утром встаешь с постели и идешь умываться. О чем я еще не сказала? Ах да. Ты не видел себя, когда ты готовишь еду. Ты просто горишь, тебе нравится это занятие. Но и это пустяк, который ни о чем не говорит. Теперь мне ясно, что я в тебе ошиблась. Ты, Дункан, пессимист, каких свет еще не видывал, мрачный и угрюмый.
   — Вот теперь ты попала в самую точку, — с довольным видом кивнул Дункан, выкладывая пышный омлет в тарелки.
   Харли их перенесла со стойки на стол, жадно принюхиваясь. Божественный запах!
   «Может, ему предложить пойти ко мне личным поваром? — промелькнула у нее мысль. — Так ведь не уйдет из детективов, слишком уж он привязан к своей работе».
   Когда они уселись за стол, Дункан изложил ей свой план.
   — У меня появилась идея, — произнес он, отпив из бокала свежеприготовленный апельсиновый сок.
   — Да? — оживилась Харли.
   — В отношении Бойда.
   — А-а-а, — разочарованно протянула она. — И какая же?
   Подцепив вилкой кусочек омлета, Дункан продолжил:
   — Бойд практически не выходит из отеля, словно его держат там взаперти. Он никого не принимает, делая редкие исключения. Недавно у него был Брэндон. Я думаю, он приходил, чтобы успокоить того и попросить не раздувать в прессе скандал вокруг нашего агентства. Интересно другое: раз в день Бойд выходит из отеля, чтобы сделать международный звонок продолжительностью в одну минуту из общественного телефона-автомата. Каждый раз он звонит по разным номерам.
   Дункан крутил в руках вилку и нож, но так ими и не воспользовался в течение всего своего монолога.
   — К сожалению, мы не можем их перехватить и проследить, кому он звонит. Поскольку он целыми днями сидит в своем отеле, то доказать его связь с шайкой Маурицио невозможно. Я уверен, что в чем-то он просчитался и у него что-то разладилось. Иначе он бы не пребывал в вечно взвинченном состоянии и не названивал бы с таинственным видом каждый день неизвестно куда. Я думаю, что нам надо его немного припугнуть, чтобы он занервничал еще больше и вышел на связь с Маурицио. Как только он это сделает, мы сможем ухватить конец ниточки и проследить, откуда у него взялись пятнадцать миллионов долларов.
   Харли все это время внимательно слушала. Когда он закончил и вопросительно на нее посмотрел, она сказала:
   — Ты просто великолепен.
   — Мне всегда нравилось решать головоломки, — сказал Дункан. — Иногда я даже выигрывал у Брэндона.
   — Я не об этом, — произнесла Харли, прикоснувшись пальцами к его щеке. Дункан, подняв голову, встретился с ней глазами. — Я хочу сказать, что ты отлично справляешься с трудностями. Что бы тебе ни говорили, не верь никому, ты меня слышишь? Я уверена, что ты на своем месте и любишь свою работу.
   Харли почувствовала, что при этих словах сердце Дункана учащенно забилось, а дыхание сбилось, как будто бы это у нее самой заколотилось сердце и пресеклось дыхание.
   — Спасибо, — тихо сказал Дункан.
   По его глазам Харли поняла, что она попала в самую точку. Она нежно поцеловала его и, откинувшись на спинку стула, с улыбкой спросила:
   — Скажи мне, я спрашиваю просто так, из чистого любопытства, за эти два года, что ты работаешь в «Колангко», у тебя было какое-нибудь дело, с которым бы ты не справился, провалил его?
   — Нет, — удивленно ответил Дункан.
   — Может, на тебя поступали жалобы от клиентов или какие-нибудь претензии, рекламации?
   — Нет. — Удивленное выражение сошло с лица Дункана, теперь он насторожился.
   — А это правда, что больше половины клиентов, которые пользовались твоими услугами, теперь, когда звонят в «Колангко» по другим вопросам, запросто обращаются к тебе на «ты»?
   — Харли, к чему ты клонишь?
   — У меня, конечно, нет диплома Колумбийского университета, — она скромно потупила глаза, — но мне кажется, что ты уже в достаточной степени всем доказал, что справишься с любой работой.
   — Ну и что из этого?
   — А разве тебе не понятно? — она рассмеялась. — Однажды ты мне сказал, что должен всем это доказать, в первую очередь твоим родителям, так?
   Дункан кивнул.
   — Я думаю, что единственный человек, которому ты пытаешься что-либо доказать, это ты сам. Разве не так?
   Дункан сердито на нее взглянул.
   — Твой омлет скоро остынет.
   Харли хитро улыбнулась.
   — Что, мистер Ланг, ловко я вас раскусила, а?
   — Мы говорили не обо мне, а о Бойде.
   — Да-да, конечно, — с притворной серьезностью произнесла Харли. — Итак?
   — Так или иначе, — Дункан все еще продолжал на нее сердиться, — но я заставлю Бойда раскрыть свои связи. Мы отследим всю цепочку, а потом, считай, дело можно сдавать в архив.
   — Я что-то не соображу, как ты заставишь его раскрыться? Объяснил бы мне, — обиженно сказала Харли.
   На его губах заиграла коварная усмешка.
   — Я собираюсь вызвать его в офис и сообщить то, что о нем уже знаю. Кроме того, я скажу, что ты обратилась в наше агентство, чтобы мы выяснили, какими махинациями он занимается. В разговоре я вскользь упомяну о его счете в банке на Бермудах, а затем добавлю, что мы знаем кое-что о вашем мировом турне. Вот тогда и посмотрим, что он предпримет. Со своей стороны, я свяжусь с нашими людьми в полиции и Интерполе.
   — Здорово! — воскликнула Харли. — После всего этого он задергается и начнет делать ошибки.
   — Именно это нам и нужно. — Довольный собой, Дункан улыбнулся. — И конечно, чтобы подлить масла в огонь, ты должна пойти вместе со мной. Уверен, что это его поначалу взбесит, а затем испугает больше всего. Ведь он начнет подозревать, что ты знаешь о его темных делах. А стоит ему потерять уверенность, как его песенка, считай, спета.
   — Все это хорошо, — пробормотала Харли, — вот только что мне надеть по этому случаю?
   После долгих раздумий она решила, что короткое вязаное платье черного цвета будет идеальным нарядом, чтобы окончательно добить Бойда. Увидев ее в нем, он, не будучи дураком, поймет, что перед ним стоит не Джейн Миллер, от которой можно просто отмахнуться, как он делал все эти годы, а Харли, с которой ему теперь надо считаться. Ее наряд довершали туфли-лодочки без каблука, которые она надела на босу ногу, решив обойтись без чулок, чтобы лишний раз позлить Бойда.
   Она договорилась с Дунканом встретиться в офисе. За десять минут до назначенного времени она пришла в агентство, но дверь его кабинета оказалась закрыта.
   Увидев ее, Эмма выразительно присвистнула.
   — Ты их сразишь наповал.
   — Кого их? — переспросила Харли.
   — Обоих.
   — Ну и хорошо, — Харли с довольной улыбкой устроилась на стуле перед столом Эммы. — А чем сейчас занят Дункан?