Мартин Мишель. Украденные мгновения

   — Хорошо, я буду о тебе заботиться, — она постаралась, чтобы голос ее звучал как можно более беззаботно. — Что слышно о Брэндоне?
   Дункан вздохнул и откинулся на спинку кресла.
   — Эмма нашла предприятие, которое изготавливает специальные чемоданчики для перевозки драгоценностей. Их продают в маленьком магазине в Брюсселе. Там учитывают любой каприз клиента и сделают тебе любой конструкции кейс, какой ни пожелаешь. Лишних вопросов не задают и не интересуются, для каких целей тебе это надо — законных или не очень. — Дункан на мгновение замолчал, а затем сказал: — Я только сейчас понял, что моего брата надо называть преступником. Смешно, тебе не кажется?
   Харли взорвалась, давая выход нервному напряжению, накопившемуся за эти часы.
   — Черт тебя побери, Дункан! Сколько можно себя мучить? Почему бы тебе просто не заковать своего брата в цепи и, разогнавшись на многотонном грузовике, не размазать его по стене? Разом бы со всем покончил и получил огромное удовлетворение.
   — Это произвол, — ответил Дункан и повернулся к компьютеру. — Мои родители этого не оценят. Для них важны рассудительность и осмотрительность.
   — А-а-а, к черту все, — пробормотала себе под нос Харли. Обманывать он не может, излить душу не может, выплакаться тоже не может, он даже есть не может! — Вспомнив о еде, она уселась за большой стол для совещаний и по телефону заказала пиццу и пару бутылок минеральной воды.
   Когда заказ доставили, Харли силой вытащила Дункана из кресла и усадила за стол. Она встала над ним, как зоркий страж, и внимательно следила за тем, как он ест. Когда он проглотил последний кусок и запил его водой, зазвонил телефон. Дункан сорвался с места и успел поднять трубку до того, как раздался третий звонок.
   — Слушаю.
   Разговор длился не более десяти секунд. Но за эти секунды Дункан сник. Он повернулся к Харли, вид у него был абсолютно несчастный.
   — Что-то случилось? — встревожилась Харли.
   — Да вообще-то нет, — с деланным спокойствием ответил он. — Звонила Эмма. Люди из ФБР только что установили записывающую аппаратуру в номере Бойда. Сам он в этот момент выходил позвонить Маурицио. Ты как, готова?
   — Да.
   — Мы готовим Бойду западню. Помни, он это заслужил.
   — Отлично! Бойд мерзавец, каких еще поискать. Мало того, что он использовал меня, он предал свою страну. В течение стольких лет торговал секретами! Я с удовольствием упрячу его за решетку.
   — Так кто же из нас беспощадный? — улыбнулся Дункан.
   — Пусть все знают, что с поп-звездой шутки плохи, — вздернула голову Харли. У нее отлегло от сердца, когда на его лице появилась улыбка. Видеть его удрученное лицо было для нее непереносимо. Она крепко сжала кулаки, так что ногти впились в ладони. Ох, попадись ей сейчас Брэндон, она бы расцарапала ему всю физиономию так, что он век бы ее помнил. Он же негодяй, если так подло подставил своего младшего брата! Затем ее мысли вновь вернулись к Бойду. В первую очередь надо заняться им.
   Через полчаса они вошли в мраморный вестибюль отеля «Ритц-Карлтон». Дункан взял Харли за руку, и она сразу почувствовала себя уверенней. Она не заметила, как они очутились перед лифтом, как затем поднялись на двадцать третий этаж, как прошли двери его номера. Сейчас она могла думать только Бойде.
   Ее удивило то, как, оказывается, легко можно уничтожить человека, который распоряжался твоей жизнью в течение девяти лет и который сделал из тебя эстрадную звезду. Она была удивлена еще и тем, что сейчас ей было совершенно не жалко Бойда. Если еще в воскресенье Харли хоть немного ему сочувствовала, поскольку он выглядел таким растерянным, когда узнал, что в его услугах она больше не нуждается, то теперь буквально кипела от гнева. Как он осмелился использовать ее в таких гнусных целях? Харли могла только гадать, как долго с ее помощью он успешно продавал государственные секреты одной страны другой стране и сколько людей от этого пострадали или даже лишились жизни. Одному Богу известно, какие тайны перевозились в ее кулоне. Ей казалось, что крошечная золотая нота раскалилась добела и она чувствует исходящий от нее нестерпимый жар.
   Они подошли к номеру Бойда. Двое из четырех его телохранителей, стоявших у двери, неторопливо и методично их обыскали. Харли удивилась, зачем ему столько личных охранников? Можно подумать, они смогут защитить его от Маурицио. Убедившись в том, что у них нет с собой оружия и что Бойд их действительно ждет, телохранители пропустили посетителей в номер.
   Как только Харли очутилась в знакомых стенах, на нее нахлынули воспоминания о прошлом, которое сейчас ей казалось кошмарным сном. По мраморному полу они прошли в гостиную, устланную серо-зеленым ковром. Окна и стеклянная дверь на балкон, с которого открывался вид на южную часть Центрального парка, были зашторены, отчего в номере царил гнетущий полумрак. Эту комнату явно не мешало бы проветрить, поскольку казалось, что затхлый воздух пропитан страхом, в котором последние дни жил Бойд.
   Сам он стоял перед небольшим раскрытым баром и наливал себе виски. Раньше Харли не замечала, чтобы Бойд прикладывался к бутылке, поэтому она удивилась, когда увидела в его руке тяжелый хрустальный стакан, наполненный до краев. Еще больше ее поразило его мертвенно-серое лицо.
   — С чем пожаловала, Харли? Будешь молить о прощении или просто хочешь поиздеваться над стариной Бойдом, а? — спросил он, повернувшись к ним.
   Рука со стаканом виски заметно дрожала. Харли даже забеспокоилась, как бы он не выронил его. Заметив у нее на груди кулон, Бойд вытаращился на эту золотую вещицу, словно впервые ее увидел. Харли специально надела черные джинсы и черную блузку с глубоким декольте, верно рассчитав, что Бойд сразу же обратит внимание на ее талисман.
   — Нет, Бойд, совсем за другим, — ответила она, сделав шаг вперед. Дункан встал за ее спиной. — Мы с тобой проработали вместе много лет, всякое бывало между нами. Но сейчас, наверное, пришло время забыть о взаимных обидах и претензиях. Завтра я собираюсь поехать домой в Оклахому, и мне бы хотелось расстаться с тобой по-хорошему, чтобы ты не таил на меня зла.
   Бойд уставился в свой стакан, внимательно изучая янтарную жидкость.
   — Рад это слышать, Джейн… Извини, я хотел сказать — Харли. Ты мне была как дочь. Мне бы тоже не хотелось, чтобы мы расстались врагами.
   — Спасибо, — сказала Харли, заставив себя приблизиться к Бойду.
   Ей ужасно не хотелось продолжать всю эту игру, даже разговаривать с ним было противно. Но что ей оставалось делать? По разработанному сценарию, она должна была вести себя естественно, чтобы Бойд ничего не заподозрил.
   — Если бы ты мне подарил на память свою знаменитую золотую ручку, которой подписывал все наши контракты со студиями звукозаписи, то я была бы просто счастлива. Знаешь, она мне будет напоминать о старых добрых временах и успехе, который я достигла благодаря тебе.
   — Да, конечно, — ответил Бойд, не сводя глаз с ее золотого кулона.
   Он засунул руку во внутренний карман пиджака, достал ручку и со вздохом протянул ее Харли, но в самый последний момент, когда она уже потянулась за ней, поспешно отдернул руку.
   — А может, нам сделать взаимный обмен памятными подарками? — Он нервно облизал языком сухие губы.
   — Обмен?
   — Ну да! Я подарю тебе ручку, а ты — мне…
   — С удовольствием, Бойд. Проси что хочешь.
   — Хорошо, дай подумать, — он отвел взгляд в сторону, а затем торопливо заговорил: — Я знаю, ты никогда не расстаешься со своим кулоном. И все же я рискну попросить тебя о таком подарке.
   — Кулон? — Харли непроизвольно коснулась рукой груди. — Не знаю, Бойд, — с сожалением произнесла она. — Я очень дорожу им.
   — Сейчас-то почему? Ведь ты его купила, когда подписала со мной первый контракт. А теперь мы с тобой расстались. Сделай красивый жест — подари его мне…
   — Да, ты прав. — Харли сняла через голову цепочку и протянула талисман Бойду. — Вот, возьми с моими наилучшими пожеланиями.
   Бойда так и подмывало броситься вперед и вцепиться в кулон обеими руками, но он сдержался. Отдав ей ручку, он раскрыл ладонь и подождал, пока Харли сама не положит на нее кулон. Обмен прошел чинно и благопристойно.
   Заполучив долгожданную безделушку, Бойд начал нервно теребить ее пальцами.
   — Бойд, я знаю о твоих достоинствах и искренне желаю, чтобы ты получил то, чего заслуживаешь, — тихо произнесла Харли.
   — Спасибо, Харли, — поблагодарил Бойд. — Не пропадай, позванивай иногда.
   —Хорошо.
   Она не помнила, как они вышли из номера. Уже в лифте Дункан взял ее за руку, и Харли почувствовала, что вновь оживает.
   — Ну как, приятно мстить? — поинтересовался он.
   — Ужасно, — прошептала едва слышно Харли.
   — Салливан из ФБР не хочет, чтобы ты проходила по делу Бойда как свидетель и выступала в суде. — Дункан еще крепче сжал ее руку. — Для тебя сегодня все закончится. После того как Бойд сделает официальное признание, фэбээровцы начнут его активно разрабатывать, чтобы выйти на Маурицио и взять точно с поличным.
   — Дункан, это ужасно. Ведь он действительно сделал для меня много хорошего.
   Неожиданно для него и для себя Харли расплакалась. Впервые в жизни она так жестоко обманула человека. На душе у нее было гадко. Дункан крепко обнял Харли, забирая ее боль себе и облегчая ее страдания. Если сегодня утром она утешала его, то сейчас их роли поменялись.
   Когда двери лифта открылись, они вышли в небольшой, уютный вестибюль «Ритца». В эту секунду кто-то позвонил Дункану по сотовому телефону. Он запустил руку в карман и достал трубку.
   — Алло. — Несколько секунд он молча слушал, а затем отключил телефон. — Сюда направляется Брэндон, — как и голос, лицо Дункана утратило всякое выражение. — Нам надо поскорее убираться из отеля.
   Харли погладила его по щеке.
   — Дункан, мне очень жаль.
   Он попытался улыбнуться.
   — Ничего, все в порядке.
   Они взяли такси и поехали обратно в агентство. Разговаривать никому из них не хотелось. Харли мучили угрызения совести. Распроститься навсегда с Бойдом, уволив его, это одно, а вот знать, что с твоей помощью он проведет остаток своих дней в федеральной тюрьме — другое. Она не сможет жить с постоянным чувством вины. Ей надо вычеркнуть Бойда из своей жизни, забыть о нем. Но девять лет — срок немалый. Если выбросить их из жизни, появится пустота, которую ничем не заполнишь. Харли покосилась на Дункана. Тот сидел с каменным лицом, уставившись в одну точку.
   Подъехав к Сентинел-Билдинг, они вышли из такси. Харли расстроилась, когда он, сославшись на срочные дела, отказался вместе с ней подняться в апартаменты.
   — Я должен составить подробный отчет о расследовании, — сказал Дункан.
   — Но уже седьмой час, — начала спорить Харли. — Твой отчет подождет до завтра. Тебе надо отдохнуть.
   — Я не могу ждать до завтра, — заупрямился Дункан. — Твое дело будет считаться закрытым только после того, как я напишу итоговый отчет. А я хочу закрыть его сегодня же. Мне хватит двух часов, а потом можно отдохнуть и поужинать. Закажи нам что-нибудь поесть.
   Харли не сводила с него глаз. Почему он пытается отгородиться от нее стеной холодного отчуждения?
   — Что происходит, Дункан?
   — Ничего, — пожав плечами, он вызвал скоростной служебный лифт. — Просто я выполняю свою работу. Ты же знаешь, что значит для меня работа.
   Когда двери его лифта закрылись, Харли осталась одна. Она была обескуражена его поведением. Медленно, словно во сне, Харли повернулась и подошла к другому лифту, чтобы подняться на верхний этаж. Охранник, стоявший у стены, приветствовал ее:
   — Добрый вечер, мисс Миллер.
   — Здравствуй, Джон, — ответила Харли, не поднимая головы.
   Подавленное состояние не покидало ее. Харли не понимала, почему Дункан замкнулся в себе именно сейчас, когда она в нем так нуждается. Конечно, он переживает из-за брата. Отправившись сегодня к Бойду, Брэндон угодил в капкан, и теперь ему не отвертеться. Но почему Дункан не хочет, чтобы в трудную минуту они были вместе? Почему он избегает ее, почему сознательно причиняет себе боль?
   — Зачем ты это делаешь? — набросилась она на него с упреками, когда часа через три они поднялись из-за стола, оставив ужин практически нетронутым, и Дункан снял с вешалки темно-синюю куртку, собираясь уходить.
   — Так надо, — отрезал он.
   Подойдя к Дункану, Харли прижалась к нему.
   — Зачем ты мучаешь себя? ФБР займется Брэндоном и Маурицио. Тебе вовсе не обязательно туда ехать.
   — Харли, речь идет о моем брате, — произнес Дункан, выскользнув из ее объятий. — Я должен собственными глазами все увидеть, иначе я до конца жизни буду сомневаться в его виновности. Кроме того, я обещал Жискару, что лично передам бриллианты Дезмону и Луи и прослежу, чтобы они доставили их в музей Барлетта в целости и сохранности.
   — Тогда я поеду с тобой.
   — Нет.
   — Дункан, милый, не взваливай все на себя одного. Одному тебе будет тяжело.
   — Я там буду не один, а вместе с Салливаном из ФБР.
   — Ты же прекрасно знаешь, что я не об этом говорю, — разозлилась Харли. Ей уже порядком надоело его упрашивать. Она видела, что Дункан изменился и стал далеким и отчужденным. Причем он сознательно избегал ее.
   — Все будет хорошо. Обо мне не беспокойся.
   — О ком же мне, черт побери, беспокоиться? Ну пожалуйста, можно я поеду с тобой?
   — Я сказал — нет. — Дункан был непреклонен. Он обошел ее и направился к двери.
   Харли так яростно и заковыристо выругалась, что Дункан даже опешил.
   — Чтоб мне провалиться, если я тебя понимаю! — воскликнула она в сердцах после того, как закончила ругаться. — Ты ведешь себя отвратительно. Что ты строишь из себя супермена? Или ложная мужская гордость не позволяет тебе принять помощь от женщины? Всем известно, что рядом с мужчиной должна находиться женщина, на которую бы тот мог положиться.
   — Я привык полагаться только на себя. Может случиться, что завтра у меня уже не будет того, на что я рассчитывал сегодня.
   — Я буду.
   — Это я говорю в переносном смысле.
   — Дункан, можно я поеду с тобой?
   — Нет, это наше семейное дело, — раздраженно отрезал Дункан. — Тебе незачем вмешиваться. Оно касается только меня, моего брата и моих родителей и должно решаться только в кругу семьи.
   Его слова прозвучали так резко, что она отшатнулась от него, словно получила пощечину. На мгновение у нее перехватило дыхание.
   — Получается, что я тебе чужая, да? — Ее голос звучал глухо и угрожающе. Она требовательно спросила: — Скажи мне, кто я тебе?
   Стоя в дверях, он повернулся к ней лицом. Как ни старалась она поймать его взгляд, ей этого не удалось. Он смотрел куда угодно, только не на нее.
   — Дорогая, ты же сама знаешь — очередная любовница. В этом-то и заключается вся проблема.
   Харли заставила себя взять в руки, чтобы не расплакаться после этих слов. Более того, она заставила себя рассуждать здраво.
   — Дункан, я знаю, что ты никогда и никого намеренно не оскорблял. Почему же ты так поступаешь со мной?
   Дункан выглядел подавленным.
   — Потому что так надо.
   Он шагнул за дверь, тихо закрыв ее за собой.
 
   Дункан вышел из такси напротив особняка, в котором жили его родители. Он подумал, как нелепо все в жизни складывается. Сколько лет он добивался от родителей только одного: любви и уважения. Однако в этом они ему всегда отказывали, а уж после всего того, что он собирается им рассказать сегодня, у них и подавно не прибавится к нему любви. Дункан и сам себя ненавидел в этот момент. Через несколько минут он разрушит спокойный мир, в котором они всегда жили. Он бы и врагу не пожелал той боли, которую испытываешь, когда узнаешь о предательстве близкого человека и когда кажется, что вокруг все рушится.
   Пройдя по дорожке к дому, Дункан поднялся по ступенькам и постучал в дверь. У его отца была привычка менять замки каждые полгода. Когда в четырнадцать лет Дункан начал учиться в колледже, отец перестал давать ему ключи от дома. С тех пор он всегда стучал в дверь, чтобы ему открыли.
   Его встретил Джонсон, дворецкий. Он не смог скрыть своего удивления, когда увидел на пороге Дункана, что, впрочем, было понятно. За последнюю неделю блудный сын приходил к своим родителям уже во второй раз. «Не иначе приближается конец света», — подумал дворецкий.
   — Джонсон, я понимаю, что сейчас середина недели и что я пришел в неурочное время, — говорил Дункан, пересекая холл, пол в котором был выложен черными и белыми мраморными плитками, — но мне надо поговорить с родителями.
   — Да, сэр, — с бесстрастным выражением на лице и безо всяких эмоций произнес дворецкий.
   — Они где, в библиотеке?
   — Да, сэр.
   — Докладывать не надо. — Дункан стал подниматься по лестнице. Он провел ладонью по перилам из красного дерева и ощутил приятное тепло. Это казалось странным, ведь в доме было довольно прохладно — как только он вошел в холл, у него кожа покрылась мурашками.
   Внезапно Дункан вспомнил о Харли. Мысль о Харли отозвалась в его сердце острой болью, но он заставил себя сконцентрироваться на предстоящем разговоре. Поднявшись на третий этаж, Дункан подошел к дверям библиотеки, перед которыми помедлил, словно хотел отсрочить тяжелый разговор.
   Наконец решившись, он вошел в библиотеку. Сегодня Дункан не стал шутливо приветствовать своих родителей. Обычно он любил с ними здороваться, прибегая к изысканным и цветистым выражениям. Сейчас не было повода для веселья. Стараясь не шуметь, осторожно ступая по дубовому паркету, он приблизился к родителям, которые сидели в креслах друг против друга. В библиотеке царили тишина и покой. Элиза Ланг в розовом пеньюаре увлеклась чтением какого-то бестселлера, а ее супруг в узорчатом шелковом халате просматривал свежий номер газеты. Они были увлечены чтением и не заметили его появления, а Дункан бы особо не огорчился, если бы они и дальше продолжали сидеть, не обращая на него внимания как можно дольше.
   — Добрый вечер, — произнес он.
   Они оторвались от своего занятия. На лице матери отразилось удивление, а отец недовольно поморщился.
   — Разве можно так подкрадываться, Дункан! — он неодобрительно покачал головой. — А где твоя подружка, обычно женщины вокруг тебя так и вьются.
   — Я хотел поговорить с вами наедине, без посторонних, — спокойно произнес Дункан. — Я раскрыл дело о похищении бриллиантов Жискара.
   Отец недоверчиво посмотрел на него.
   — Ты оказался прав: это сделал человек, работающий у нас в агентстве, — Дункан неторопливо подошел к тумбе, на которой стояли телевизор и видеомагнитофон. — Но ты ошибся, обвинив младшего сына в то время, как надо было подозревать старшего.
   Отец задохнулся от возмущения.
   — Дункан, я не желаю слушать, как ты порочишь своего брата, — голос матери звенел от негодования.
   — Я тебя прекрасно понимаю, — он установил кассету в видеомагнитофон. — Именно поэтому я пришел к вам с этой записью. Давайте ее посмотрим, пусть Брэндон сам все объяснит.
   Родители в один голос бурно запротестовали, понося его на все лады. Дункан нажал кнопку «пуск», и на экране появился их старший сын, пожимающий руку Анжело Маурицио. Мгновенно наступила гробовая тишина. Дункан почувствовал, как в нем закипает злость. Как Брэндон будет выпутываться теперь?
   Дункан отошел от телевизора. На экран он даже не смотрел, он наблюдал за реакцией матери и отца. По их лицам можно было прочитать то, что они не верят увиденному и считают, что эта гнусная запись просто сфабрикована. Дункан понимал их состояние. Он и сам чувствовал себя ужасно, глядя на то, как его брат открывает футляр для контактных линз и передает Анжело Маурицио два компьютерных чипа.
   — Я свое обещание сдержал, — произнес Брэндон. — Доставил чипы.
   — С некоторым опозданием и в другое место, — сказал Маурицио, внимательно рассматривая каждый чип. Он сидел, небрежно развалившись в кресле, за огромным столом из красного дерева, а Брэндон, его «золотой» братец, стоял перед ним словно провинившийся лакей.
   — Послушайте, — начал оправдываться Брэндон, — что я мог сделать, если Бойд Монро едва не запорол все дело. Я вам пообещал доставить чипы, и я свое слово сдержал. А теперь о моем долге перед вами: этих чипов будет достаточно для того, чтобы покрыть восемьсот тысяч?
   — Конечно, — с благодушным видом кивнул головой Маурицио. — Уговор есть уговор.
   — Хорошо. В таком случае я вам еще кое-что покажу,
   Брэндон достал из кармана пиджака бархатный мешочек и высыпал на стол перед Маурицио бриллианты Жискара.
   — На сегодняшний день их стоимость равна миллиону долларов. Пригласите опытного ювелира, и он вам скажет, что бриллианты настоящие.
   — Они великолепны, — кивнул Маурицио и, взяв один из самых крупных камней, с искренним интересом принялся его изучать. — Это, как я понимаю, бриллианты Жискара, исчезнувшие на прошлой неделе по пути в музей Барлетта, я угадал?
   — Да. Надеюсь, вы не возражаете стать обладателем ценностей, принадлежавших когда-то вашему недругу? — поинтересовался Брэндон.
   — Никоим образом, — отмахнулся от него Маурицио. — Наоборот, мне будет приятно насолить Арману Жискару. Скажи, как тебе удалось провернуть это дело? Полиция и люди Жискара уверены, что их украл твой брат.
   Брэндон пожал плечами.
   — Все получилось так, как я и задумал. В прошлом Дункан заработал себе плохую репутацию! Естественно, подозрение сразу упало на него. Я использовал старый, избитый фокус, заставив людей поверить в исчезновение бриллиантов, а на самом деле они все это время находились в этом же кейсе, но только в потайном отсеке. Как я и предполагал, когда в музее кейс открыли и увидели, что бриллиантов нет, то началась паника и неразбериха. У меня заняло одну секунду, чтобы пересыпать их из потайного отсека к себе в карман. Всего лишь ловкость рук.
   — Ты потрясающий парень, Брэндон! Я просто восхищен, — вполголоса пробормотал Анжело Маурицио, указав головой на бриллианты. — Я предвижу, что к нашей взаимной выгоде мы продолжим сотрудничество.
   Брэндон подобострастно улыбался.
   — Так вы скажете вашим букмекерам, что я могу теперь делать ставки?
   Маурицио рассмеялся.
   — Да, я открываю тебе кредит на миллион. А букмекеры примут тебя как желанного гостя с распростертыми объятиями.
   Остановив просмотр записи, Дункан нажал на кнопку перемотки. На лицах родителей застыло выражение ужаса, они замерли в оцепенении. Отрицать очевидное не имело смысла. Дункан встал перед ними, сцепив руки за спиной. Он принялся неторопливо рассказывать о схеме, которую разработали Бойд и Брэндон. Он не стал ничего скрывать родителей, выложив им все без утайки.
   — Это только часть записи, которую сегодня сделало ФБР. Этого будет достаточно, чтобы посадить Маурицио. За ним уже числится не один десяток преступлений.
   — О Боже, — простонала Элиза.
   — В обмен на улики, которые я раздобыл в отношении Монро, и компьютерные чипы, а также за дачу Брэндоном свидетельских показаний против Маурицио и Бойда, ФБР обещало моему брату неприкосновенность. К счастью для Брэндона, он был у Маурицио лишь мальчиком на побегушках. Ни в чем серьезном он не замешан. ФБР согласилось представить прессе дело так, что Брэндон по их просьбе выполнил работу, внедрившись к Маурицио, чтобы собрать против него улики. Короче говоря, действовал как тайный агент. Маурицио теперь до конца своих дней будет сидеть за решеткой на основании свидетельских показаний Брэндона.
   — О Боже, — вновь вздохнула Элиза.
   — Не волнуйся так, мама. Вот посмотришь, что Брэндон окажется еще героем, — Дункан не удержался и улыбнулся. — Час назад я передал бриллианты людям Жискара, чтобы они их отвезли в музей Барлетта. Я разговаривал с Жискаром, а он, в свою очередь, переговорил с полицией Нью-Йорка и попросил не возбуждать дела о похищении драгоценностей. Полицейские согласились. Через моего знакомого Кармина Беллини я уладил вопрос с людьми Маурицио, оплатив долг Брэндона. Так что теперь нам всем можно спокойно спать.
   — Кто тебе разрешил брать деньги со счета нашей компании? — взвился Колби Ланг.
   — Я к ним не прикасался, а заплатил из собственных средств, которые мне достались от деда.
   — Не надо мне рассказывать сказки. Неужели ты серьезно думаешь, что я тебе поверю? Ты наверняка уже давно промотал все свое наследство.
   — Проверь в банке, отец, — Дункан с трудом заставил себя улыбнуться. — Ты поймешь, что я хорошо распорядился капиталом.
   Ланг-старший раздумывал несколько секунд.
   — Естественно, ты хочешь, чтобы компания возместила тебе потерю.
   — Нет, отец, — Дункан едва сдержался и сохранил спокойный, любезный тон. — Твои деньги мне не нужны, и мне не хочется разорять нашу компанию. Я считаю, что мой капитал нашел хорошее применение. Пусть это послужит кое-кому уроком. Итак, — он поспешил продолжить, когда увидел, что отец собирается его перебить, — остался только один вопрос: как мы поступим с Брэндоном?
   — У полиции к нему вопросов больше нет, а самое главное, что этот ужасный бандит оказался за решеткой. Брэндон теперь свободен, — слабым голосом произнесла Элиза. — Пусть все остается так, как есть.
   — Тут ты не права, — не согласился с матерью Дункан. — Брэндон — заядлый игрок. Плохо то, что он в этом никогда не сознается. Если ему дать волю, он влезет в новые долги, вновь может использовать какого-нибудь нашего клиента для решения своих проблем. Думаю, что он законченный мошенник. Если его не образумить, то я не знаю, что ему может взбрести в голову завтра.