Мартынов Георгий Сергеевич. Каллистяне

   – Что значат девяносто два дня? Я верю, что они вернутся. Так хочется увидеть моего знаменитого деда.
   – Да, я совсем забыл! Ведь вы внучка Диегоня.
   – Я никогда не видела деда. Я родилась вскоре после того, как улетел звездолет. Через два года.
   – Как вы еще молоды, Дьеньи!
   Разговор снова прервался. Двое мужчин и девушка молча прислушивались, тревожно всматриваясь в темноту.
   – Скорей бы рассвет!
   Долгое время звери, бродящие по лесу, не подавали голоса. Тишину нарушал только шум деревьев, раскачивающихся под свирепыми порывами ветра. Громадные птицы, так недавно упорно нападавшие на путников, не появлялись больше.
   На мгновение мелькнул и погас свет.
   – До рассвета еще три часа, – сказал Вьиньинь.
   Ночь становилась холоднее. Для каллистян, привыкших к теплу, она была слишком холодной.
   Дьеньи задремала, приникнув к плечу Ресьиня. Он старался не шевелиться, чутко прислушиваясь к дыханию раненых. На сердце врача было тоскливо. Он знал, что пройдет еще несколько часов и это прерывистое дыхание прекратится навсегда. Помочь он не мог, но, хорошо зная, что смерть неизбежна, был готов в любую минуту сделать все, чтобы хоть ненамного, но продлить жизнь.
   Все события страшного дня неотступно стояли в его памяти.
   Еще не прошло и тридцати часов после катастрофы, а она казалась уже далекой, так много пришлось пережить после нее.

* * *

   Вместе с Линьгом – командиром звездолета – и Дьеньи Ресьинь ушел в то утро далеко от места стоянки корабля в лес, намереваясь пересечь его и выйти к горам, откуда брала начало небольшая речка, текущая возле их лагеря. Они хотели походить по горам и не взяли с собой крыльев.
   Они шли по берегу, внимательно следя, не появится ли где-нибудь одно из тех гигантских животных, которые водились на Сетито. Линьг мечтал убить такое чудовище, сжечь его тушу, а скелет захватить с собой на Каллисто. До сих пор все попытки охоты на кетьра кончались неудачей.
   Они отошли километров на восемь, когда случилось это.
   День был безоблачный. Ярко сиял Рельос. И вот, затмевая блеск солнца, вся местность осветилась странным зелено-синим светом. Его источник был позади них. Потом донесся гремящий гул взрыва.
   Обернувшись, они увидели над лесом, в той стороне, где был корабль, громадное разноцветное облако, которое быстро поднималось, похожее на исполинский зонт.
   Несколько секунд они стояли, еще ничего не понимая, но смутно чувствуя, что случилось страшное.
   – Звездолет! – отчаянным голосом крикнул Линьг и бросился бежать назад, словно мог пробежать восемь километров, отделявшие их от лагеря.
   Ресьинь и Дьеньи побежали за ним.
   …Полтора часа они то шли, то бежали, мучимые страхом неизвестности. Действительность оказалась хуже самых мрачных предположений.
   В двух километрах от лагеря они встретили Вьиньиня. Штурман звездолета быстро шел навстречу, неся в руках крылья.
   – Я знал, куда вы пошли, – задыхаясь, сказал он. – Я пошел навстречу, чтобы предупредить – дальше идти нельзя.
   – Что случилось? – спросил Линьг, и по его лицу было видно, что он знал, какой последует ответ.
   – Звездолета больше не существует, – ответил Вьиньинь.
   Линьг сжал голову руками. Но через минуту он овладел собой и обычным голосом спросил:
   – Где вы были в это время?
   – В двадцати пяти километрах к югу от корабля. Я летел к нему на значительной высоте и все видел. Не могу понять, как я не ослеп от вспышки. Корабль взорвался. От него ничего не осталось, так же как и от лагеря.
   – Ничего не осталось, – повторил Линьг. Ресьинь и Дьеньи не могли произнести ни одного слова от ужаса.
   – А Льетьи, Вьеньонь, Синьянь? – спросил Линьг. – Они погибли?
   – Синьянь вылетел на крыльях одновременно со мной, только в другую сторону, – ответил штурман. – А Вьеньонь ушел к большой реке. На корабле остался один Льетьи. Он говорил мне, что собирается проверить подачу в центральный двигатель.
   – Отчего же произошел взрыв? – Линьг задумался. – Надо найти Синьяня и Вьеньоня, – сказал он.
   – Я поищу их. – Вьиньинь надел крылья. – Не подходите к месту, где стоял корабль, излучения еще сильны.
   – Мы будем ожидать вас на этом месте.
   Штурман вернулся через час. Все это время трое каллистян молчали. Охватившее их горе было так сильно, что они не могли говорить. Гибель товарища и неизвестность об участи двух других вытеснили из их сознания факт гибели звездолета и того тяжелого положения, в котором они сами очутились.
   Вьиньинь сообщил, что нашел обоих членов экипажа в разных местах, но на одном и том же расстоянии от уничтоженного взрывом лагеря.
   – Оба получили ожоги, – сказал он, – так как в момент взрыва находились не дальше полукилометра от корабля. У Синьяня сломаны ноги. Он упал, сброшенный на землю взрывной волной; хорошо еще, что летел низко. У Вьеньоня тоже ранена нога. Оба ничего не видят.
   – Где они? – поспешно спросил Ресьинь.
   – Синьянь в километре отсюда, на опушке леса. Вьеньонь километрах в пяти, тоже на опушке.
   – Давайте сюда ваши крылья, – сказал Ресьинь. – Я полечу к ним, а вы идите за мной.
   Он быстро нашел пострадавших товарищей и оказал им первую помощь. В его кармане лежал футляр с необходимыми средствами, с которыми он никогда не расставался.
   Оба каллистянина ослепли. Но не это встревожило Ресьиня. На Каллисто давно исчезло самое понятие о слепом человеке, медицина возвращала зрение в любом случае. Опасность заключалась в другом. Обследовав ожоги, врач убедился, что они грозят скорой смертью. Но с теми средствами, которые находились в его распоряжении, ничего нельзя было сделать. Он занялся ногами пострадавших.
   Оба звездоплавателя лежали на значительном расстоянии друг от друга, и врачу пришлось несколько раз перелетать от одного к другому.
   Когда подошли Линьг, Вьиньинь и Дьеньи, они перенесли Синьяня к месту, где лежал Вьеньонь, и стали обсуждать, что делать дальше.
   Оставаться здесь не было никакого смысла. Лагеря, состоявшего из пяти палаток, где помещались научные приборы, больше не существовало. В полутора километрах они видели черную обгорелую яму. Никаких следов огромного космического корабля… Казалось, что звездолет полностью испарился. Никто из них не сомневался, что корабль был уничтожен в результате соприкосновения изотопных материалов с антиизотопными вне двигателя. Ничто другое не могло бесследно уничтожить звездолет и лагерь. Но как могло произойти это соприкосновение? На этот вопрос мог ответить только инженер Льетьи, но он погиб.
   Было решено идти к станции, построенной на Сетито одной из предыдущих экспедиций. По прямой линии до нее было километров двадцать, но путь этот шел через лес, в котором водились огромные хищные животные.
   Дорога была опасной, но другого выхода не было. Приходилось рисковать. Только со станции можно было сообщить на Каллисто о катастрофе и вызвать помощь. Там находилась установка межпланетной связи – бьеньета.
   Вьеньонь мог идти сам, если его поддерживали под руку, но Синьяня пришлось нести.
   – Быстрее! – торопил Линьг. – Как можно скорее надо уйти отсюда. Местность может быть заражена в результате взрыва.
   Бросив последний взгляд на место гибели товарища, пятеро каллистян, неся на руках Синьяня, углубились в лес.
   Им предстояло продираться через непроходимую чащу не менее двух суток. У них ничего не было для расчистки пути, даже ножей, одни только голые руки.
   Вьеньонь вскоре почувствовал себя так плохо, что не смог идти. Сделали вторые носилки из веток и понесли обоих раненых. Уже через два часа пришлось остановиться на отдых. Прошли всего полтора километра.
   – Положение из рук вон плохо, – резюмировал результаты короткого совещания Линьг. – Таким темпом мы не дойдем и в двое суток. Ночью идти нельзя, а день на Сетито короток. Надо лететь на станцию. Может быть, там найдется что-нибудь для расчистки пути. И продукты надо взять.
   – А главное, сообщить на Каллисто, – добавил Вьиньинь.
   Решили, что двое останутся на месте с ранеными, а двое других слетают на станцию, что не должно было занять много времени.
   Полетел Линьг и Ресьинь (крылья Синьяня, по счастью, не пострадали при падении).
   Когда они поднялись над лесом и товарищи не могли больше их слышать, Ресьинь сообщил командиру звездолета об истинном положении раненых. До сих пор он скрывал страшную правду главным образом из-за Дьеньи. Изотопный ожог распространялся в организме, и только быстрая помощь могла предотвратить смерть.
   Линьг выслушал его внешне спокойно.
   – Сколько времени они могут прожить? – спросил он.
   – Если на станции найдется хоть что-нибудь из тех средств, которые нужны в этом случае, – ответил Ресьинь, – то все равно не более сорока восьми часов.
   – Так быстро от Каллисто до Сетито не долететь, – с горечью сказал Линьг.
   Станция межпланетной связи представляла собой небольшой домик, над которым возвышались огромные металлические кольца, вложенные друг в друга. Линьг знал, что на станции Каллисто всегда находится дежурный.
   Он послал бьеньету и через сорок минут получил ответ.
   Он был таким, как и ожидал Линьг. Помощь могла прийти только через сто восемьдесят часов.
   Это означало, что Синьянь и Вьеньонь обречены на неминуемую смерть.
   На станции не нашлось никаких орудий, годных для расчистки пути по лесу. Захватив с собой сумку с медикаментами, продукты и маленькую переносную бьеньету и договорившись с Каллисто о времени следующей связи, Линьг и Ресьинь полетели обратно и вскоре присоединились к товарищам.
   За оставшиеся часы дня прошли еще пять километров. С наступлением темноты расположились на отдых. Все были измучены, но о сне не могло быть и речи. Все время нужно было находиться в готовности отразить нападение зверей и гигантских птиц.
   Как только взошел Рельос, тронулись дальше.
   Идти было невероятно трудно, да еще с носилками. Попаленные деревья, кустарник и перепутанные лианы на каждом шагу преграждали дорогу. Приходилось обходить их, а иногда возвращаться назад и искать другой путь. К ночи прошли еще семь километров. Примерно столько же осталось до станции.
   Если бы не Ресьинь и его средства, они выбились бы из сил, особенно Дьеньи. Три раза в день врач звездолета давал всем какие-то темные таблетки и заставлял глотать их. Таблетки были совершенно безвкусными, но хорошо поддерживали силы и разгоняли сон.
   Вторую ночь в лесу, на случайно встретившейся обширной поляне, с ними не было Линьга. Он улетел на станцию, чтобы следить за сигналами летящего с Каллисто звездолета.
   Они все еще надеялись, что помощь каким-то образом придет вовремя.
   Раненым становилось все хуже. Ресьиню было ясно, что конец близок.

* * *

   Ночь была на исходе. Рассвет на экваторе планеты наступал быстро.
   Рев и вой кетьров прекратился к утру. Птицы больше не появлялись. Шесть штук было убито ночью.
   Находясь на Сетито, каллистяне не расставались с кью-дьелями. («Кью-дьели» в переводе на русский язык означает приблизительно:
   –искусственная молния». У каллистян кью-дьели были ручным оружием, вроде наших пистолетов.) Это давало им надежную защиту от птиц, но будет ли действенно их оружие против гигантских кетьров, еще не было проверено на практике. Пока еще ни один зверь не напал на путников.
   В течение ночи Линьг несколько раз говорил с товарищами по бьеньетосвязи. Он сообщил им, что экипаж летящего на помощь корабля довел ускорение до максимально возможного предела, но все же раньше чем к утру следующего дня не мог достигнуть Сетито.
   – Они напрасно рискуют, – сказал Ресьинь. – Все равно будет поздно.
   Предутренний холод становился сильнее.
   Ночью, из осторожности, не разжигали костра, но теперь, когда звери и птицы не появлялись больше и не были слышны, Вьиньинь, оставшийся в отсутствие Линьга старшим, разрешил развести огонь.
   Сучьев было сколько угодно, и скоро пламя весело заиграло на поляне.
   – Вот уж не думала, что мне придется когда-нибудь отогреваться теплом огня, – сказала Дьеньи. – О кострах я только читала в книгах.
   – Скоро прилетит Линьг, – сказал Вьиньинь. – И мы пойдем дальше, в последний переход.
   – Это еще вопрос, будет ли он последним, отозвался Ресьинь. – Кто может знать, каков лес впереди.
   Раздалось мелодичное гудение. Экран портативной бьеньеты замерцал синеватым светом. Появилось уменьшенное, но отчетливо видное лицо Линьга. Все сразу заметили, что их командир чем-то сильно возбужден.
   – Друзья! – сказал Линьг, и его голос звучал взволнованно и радостно.
   – Я только что говорил с Диегонем!

НЕОЖИДАННОЕ СПАСЕНИЕ

   Трудно представить эффект, произведенный этим сообщением.
   – С каким Диегонем? – воскликнули все трое.
   Дьеньи на мгновение показалось, что Линьг говорит об ее отце.
   – С командиром межзвездного корабля, с кем же еще! – радостно ответил Линьг. – Они летят к нам!
   – Летят к нам?!
   – Подлетают к Сетито. Диегонь сказал, что они перехватили наше сообщение о катастрофе и повернули звездолет к Сетито. Ждите на месте. Я должен давать Диегоню пеленг.
   – Далеко они? – спросил Ресьинь, но экран погас и ответа не последовало.
   – Очевидно, очень близко, – сказал Вьиньинь, – раз дело дошло до пеленга.
   – Но это значит… – начала Дьеньи.
   – Да! – звенящим голосом ответил Ресьинь. – Да, Дьеньи! Это значит, что Вьеньонь и Синьянь останутся живы. На корабле Диегоня должны быть средства оказания помощи в любом мыслимом случае. Но прилетят ли они вовремя? Успеют ли?
   – Успеют, – уверенно сказал Вьиньинь. – Я хорошо помню описание корабля Диегоня. На нем очень маломощная станция. Ведь тогда техника бьеньетосвязи только нащупывала пути межпланетных передач. Экипаж корабля может принимать бьеньеты, но сам не может посылать их далеко. Если Линьг разговаривал с Диегонем, то это значит – звездолет совсем рядом.
   Усталости от бессонной ночи как не бывало. Они с нетерпением ожидали следующего сообщения Линьга. Было досадно, что нельзя самим слышать, как он давал пеленг космическому кораблю. Их переносная бьеньета имела жестко ограниченный диапазон.
   Вьеньонь и Синьянь продолжали спать и не знали о радости, переполнившей сердца их товарищей, не знали, что их собственное спасение близко.
   Рассвет приближался. Облака, плотной пеленой затянувшие небо, посветлели и начали расходиться. На востоке виднелась чистая голубая полоса, предвещавшая ясный день. Порывистый ветер, дувший всю ночь, почти совсем прекратился, и в лесу стояла полная тишина. Долгожданное сообщение, наконец, пришло. Засветился экран, и на нем появилось лицо Линьга.
   – Звездолет Диегоня, – сказал он, – находится в атмосфере Сетито. Он летит прямо на станцию, строго по пеленгу. Следите за западной стороной. Быстро рассветало; вот-вот появится над горизонтом диск Рельоса, но западная сторона неба, видная над верхушками леса, была еще совсем темной.
   С глубоким волнением трое каллистян ожидали появления легендарного корабля. Одиннадцать лет (двадцать два года по-земному) все население Каллисто думало и говорило о нем, о двенадцати смелых людях, впервые в истории отважившихся покинуть планетную систему Рельоса и направиться к соседней звезде в поисках жизни. Одиннадцать лет каллистяне ждали их возвращения, и вот они вернулись, вернулись спасителями попавших в беду товарищей.
   Это был прекрасный финал подвига!
   И вот далеко-далеко на облаках появился свет. Сначала он казался точкой, нужно было ожидать его, чтобы заметить, потом стал быстро приближаться и увеличиваться в яркости. Круглое светлое пятно двигалось прямо на поляну.
   – Звездолет летит выше облаков, – сказал Вьиньинь. – Его прожектор освещает их сверху.
   Ослепительно блеснуло, и длинный прямой луч упал на землю. Космический корабль опустился под облака.
   В это мгновение лучи восходящего Рельоса коснулись неба над лесом. Сразу стало совсем светло, и трое каллистян увидели, как из облаков плавно показался и засверкал белый шар.
   Его внешний вид был им хорошо известен по бесчисленным описаниям, рисункам и фотографиям. Ярко освещенный Рельосом, весь на виду, звездолет летел прямо на них, постепенно опускаясь. Прожектор погас.
   Они услышали сильный, стремительно приближающийся шум, точно внезапная буря налетела на лес.
   Минуту спустя ураганный ветер обрушился на поляну.
   Опрокинутые на землю, трое каллистян не успели увидеть, как пронесся над ними гигантский корабль. Когда они поднялись на ноги, потревоженный лес шумел уже где-то далеко на востоке.
   Ошеломленные падением, они все же сразу вспомнили о раненых, лежавших на земле, и бросились к ним.
   – Теперь вы не умрете, дорогие, – говорил Ресьинь, осторожно снимая лепестки, прилипшие к лицам спавших товарищей.
   Дьеньи подняла упавшую бьеньету и осмотрела ее.
   – В порядке, – с удовлетворением сказала девушка.
   – Ну вот и хорошо, – отозвался Вьиньинь, с беспокойством наблюдавший за ней. – Линьг не замедлит сообщить нам о приземлении корабля.
   Он еще говорил, когда раздался мелодичный гудок вызова. Появилось лицо Линьга.
   – Звездолет опустился в километре от станции, – сказал он. – Сейчас я полечу к нему. Не покидайте поляны. Скоро будем у вас.
   – Скорее бы! – вздохнул Ресьинь, когда экран погас.
   Теперь, когда помощь была так близка, ему казалось, что она опоздает. Он с тревогой всматривался в лица раненых.
   День уже вступил в свои права. Половина неба очистилась от облаков, и лучи Рельоса разогнали ночной холод.
   Хотя Сетито находилась гораздо дальше от Рельоса, чем Каллисто, для каллистян, одетых в меховые комбинезоны, было достаточно тепло. Человек Земли чувствовал бы себя совсем хорошо; температура воздуха была не меньше двадцати градусов выше нуля.
   Но трое каллистян, находившиеся на поляне, не подозревали даже о существовании Земли.
   Ждать пришлось всего полчаса.
   Как раньше они смотрели на запад, ожидая появления звездолета, так теперь все трое не спускали глаз с восточной стороны, откуда должны были появиться Линьг и закончившие на Сетито свой межзвездный полет отважные звездоплаватели.
   – Кто из них прилетит к нам? – ни к кому не обращаясь, спросила Дьеньи.
   – Вероятно, Диегонь и, разумеется, Синьг, – ответил Ресьинь. – А может быть, и еще кто-нибудь. Скоро, Дьеньи, вы увидите своего деда.
   – Я так мечтаю его увидеть, – сказала Дьеньи.
   Пять точек появились вдали, быстро приближаясь к поляне.
   Прилетевшие опустились метрах в двадцати от потухшего костра и, сняв крылья, направились к ожидавшим их каллистянам, взволнованным этой необычайной встречей на необитаемой планете.
   Дьеньи вдруг схватила и сжала руку Ресьиня.
   – Кто это? – прошептала она.
   Но Ресьинь и Вьиньинь сами уже увидели и замерли от удивления и неожиданности.
   Впереди, рядом с Линьгом, шел врач звездолета Синьг, а рядом с ним…
   Одетый в легкий, совсем не подходящий к климату Сетито костюм невиданного покроя, к ним подходил невысокого роста человек с бледно-розовым, почти белым лицом. У него были светлые волнистые волосы. Черты лица, похожие на черты каллистян, казались более мелкими и не такими резкими. Необычайного разреза, широко открытые глаза были синего цвета. Красные губы улыбались. Его руки, видные из рукавов коричневой кожаной рубашки, были, как и лицо, светлыми.
   Немного позади шли Мьеньонь и Бьяининь. Диегоня не было среди прилетевших.
   Ресьинь и его товарищи готовились восторженно встретить прославленных звездоплавателей, с нетерпением ждали момента, когда, наконец, увидят их. И вот долгожданные члены легендарного экипажа здесь, перед ними, а они внезапно потеряли способность говорить и двигаться. Появление загадочного незнакомца так поразило их, что они смотрели только на него, забыв обо всем на свете. Голос Синьга вывел их из состояния оцепенения.
   – Поздоровайтесь же с нами, – сказал он. – И обнимите нашего гостя. Его зовут Петр Широков. Он с далекой прекрасной планеты, которую нам посчастливилось найти. Его товарищ остался на корабле и ждет вас.
   «Их двое, этих странных людей, – подумала Дьеньи. – Они жители другого мира!»
   Все трое сразу поняли смысл услышанного, все огромное значение слов Синьга.
   Каллистяне давно отказались от мысли, что только на их планете существует разумная жизнь. На планете Кетьо они видели таких же, как они сами, людей, правда, стоявших еще на низкой ступени, наделенных развивающимся разумом. Было несомненно, что в просторах Вселенной существует бесконечное количество планет, несущих на себе жизнь. Но им казалось, и наука подтверждала это, что Мьеньи слишком холодная звезда, чтобы на ее планетах могла развиться жизнь, подобная каллистянской. Подавляющее большинство ученых Каллисто считало, что экспедиция Диегоня вернется ни с чем. Только он сам и одиннадцать его товарищей верили, что у Мьеньи они найдут разумную жизнь, и с этим убеждением отправились в свой далекий путь.
   И вот они оказались правы!
   Под лучами Рельоса, на поляне девственного леса Сетито, перед тремя каллистянами стоял человек, ничем не напоминавший диких обитателей Кетьо.
   Он был другим существом, не похожим на каллистян ростом, цветом кожи, глаз, губ, но это был высокоразумный обитатель неизвестной им планеты, живущей под светом Мьеньи.
   Трое каллистян чувствовали глубокую радость, что им первым выпала счастливая судьба приветствовать посланцев планеты, даже названия которой они еще не знали.
   Все трое одновременно сделали шаг навстречу синеглазому пришельцу.
   Он улыбнулся и сказал на чистом каллистянском языке, чуть твердо выговаривая слова:
   – Здравствуйте, друзья! Приветствую вас от имени человечества Земли, пославшего нас к вам. Диегонь и его товарищи прилетели на Землю и познакомились с нашей жизнью. Теперь мы направляемся на Каллисто, чтобы познакомиться с вашей. Я знаю, что нас ждет дружеский прием. Еще раз здравствуйте, друзья!
   – Пожмите ему руку, – сказал Синьг. – На их родине такой обычай.
   – Зачем? – сказал Широков. – На Каллисто другой обычай, и я буду придерживаться его.
   Он обнял Ресьиня, стоявшего ближе всех, и провел пальцами по его лбу. Взволнованный врач ответил тем же. Широков повернулся к Дьеньи. Уже подняв руки для объятия, он вдруг опустил их, пристально всматриваясь в черты лица стоявшего перед ним стройного молодого каллистянина, одетого в такой же серый комбинезон с красным мехом на воротнике, как и другие. Он не мог сказать почему, но лицо Дьеньи показалось ему знакомым.
   – Вы женщина? – спросил он.
   – Да, – удивленно ответила Дьеньи.
   – Тогда, – сказал Широков, – я особо приветствую вас, первую женщину Каллисто, которую я увидел. Дьеньи обняла его. Нежное прикосновение ее пальцев глубоко взволновало Широкова. Неожиданно для себя он взял ее руку и поцеловал.
   – На Земле есть такой обычай, – пояснил он, видя удивление не только новых, но и старых своих друзей.
   Он был смущен своим поступком. Чем-то далеким и почти забытым повеяло на него. Он вспомнил свою мать, единственную женщину, руку которой он целовал в детстве. Лицо Дьеньи, чуждое ему – человеку Земли, вдруг показалось родным и милым.
   – Ваше лицо, – сказал он, чтобы скрыть свое смущение, – кого-то мне напоминает.
   – Меня зовут Дьеньи, – сказала девушка. – Я внучка человека, которого вы хорошо знаете.
   – Кого же?
   – Рьига Диегоня.
   Этот ответ поразил не только Широкова, но и Синьга, Бьяининя и Мьеньоня.
   – Внучка Диегоня? – одновременно переспросили все четверо.
   Широков понял, почему ее лицо показалось ему знакомым. Он даже удивился, что сам не догадался, кто перед ним. Поразительное сходство теперь бросалось в глаза.
   – Диегонь никогда не говорил нам о вас, – сказал Мьеньонь.
   – Он сам не знает о моем существовании, – улыбнулась Дьеньи.
   – Чья вы дочь?
   – Вьега Диегоня.
   – Замечательный сюрприз нашему командиру, – сказал Бьяининь.
   Пока Широков знакомился с тремя каллистянами, Синьг не терял даром времени. Он достал небольшой аппарат и установил его на земле возле Синьяня.
   – Надо обнажить место ожога, – сказал он. Ресьинь и Линьг принялись помогать ему. Меховой комбинезон был расстегнут, а одежда под ним разрезана. Раздеть раненого они не решились, так как для каллистянина воздух был слишком холодным. Один Широков не чувствовал холода.
   На черной груди Синьяня резко выделялись серые пятна.
   – Ожог проник очень глубоко, – сказал Синьг. – Если бы мы опоздали… А другие ожоги есть? – перебил он сам себя, обращаясь к Ресьиню.
   – Есть на ногах, но наиболее опасны эти. Синьг включил аппарат. Серые пятна внезапно превратились в зеленые.
   Широков, позабыв о новых знакомых, внимательно следил за процессом. Он уже достаточно знал о медицине Каллисто и разбирался в лечебных аппаратах, но видеть их в действии ему не приходилось, кроме того далекого случая, когда Синьг, в его присутствии, удалял из тела Вьеньяня пули Ю Син-Чжоу. Как давно это было! Каким чудесным казался тогда прибор Синьга земным медикам, и каким простым оказался он, когда Синьг объяснил его устройство и принцип работы.